Текст книги "Пир валтасара"

– Здесь посадка по приборам, как при отсутствии видимости. – Цвикк продолжал попыхивать трубкой. – Самолёт ныряет в открывшиеся ворота, и они тотчас снова затягиваются сетью. Нежданные гости не сядут. Нет…

Вечером состоялось знакомство с Тиббом Линстером. К удивлению Стива, он оказался негром. Тибб был высокий худощавый человек с очень тонкими чертами подвижного лица и внимательным взглядом темно-коричневых глаз. У него был очень высокий лоб, чёрные, коротко подстриженные, курчавые волосы, тронутые на висках сединой, и длинные нервные пальцы, похожие на пальцы пианиста. Он прилетел один на небольшом вертолёте, который вёл сам. Вертолёт опустился прямо на зелёную лужайку рядом с коттеджем, где разместились Цезарь, Стив и Цвикк. Над лужайкой защитная сеть отсутствовала, но свободного пространства было так мало, что Стив, наблюдая, как вертолёт снижается вертикально, почти касаясь лопастями крон ближайших деревьев, подивился мастерству и отваге пилота.

Через минуту оказалось, что высокий чернолицый человек в белом полётном комбинезоне, легко выпрыгнувший из прозрачной кабины вертолёта, это и есть сам Тибб. Он пожал руки Цезарю и Цвикку и вежливо поздоровался со Стивом.

Под огромными макарангами и лаурелиями, окружающими большой двухэтажный коттедж, уже сгущался сумрак. Лучи низкого вечернего солнца едва пробивались сквозь густые кроны, окрашивая в красноватые тона могучие стволы деревьев.

Возле вертолёта появились двое сингалезцев из личной охраны Цезаря, а Стив, Цезарь и Тибб Линстер прошли в коттедж. Цвикк уехал на аэродром встречать самолёт Пэнки, который уже вылетел из Каракаса.

Ужинали втроём на веранде коттеджа, затянутой густой противомоскитной сеткой. Было очень душно, несмотря на то, что четыре больших вентилятора, установленные по углам веранды, бесшумно гнали к столу струи тёплого влажного воздуха. За ужином разговор шёл главным образом о международных делах: нарастающей волне терроризма, о войне в Индокитае, в которой завязли американцы, о поездке президента Никсона в Китай, о президентских выборах, которые должны вскоре состояться, о новых советских предложениях в ООН в защиту мира. Говорили Цезарь и Тибб: Стив ограничивался краткими репликами, внимательно наблюдая за Тиббом. Чернокожий конструктор все больше нравился ему и своей интеллигентностью, и каким-то особым умением ненавязчиво убедить собеседника в собственной правоте, не отвергая контраргументов. Его взгляды на действительность далеко выходили за пределы общепринятых норм и критериев. О войне в Индокитае он отозвался как о величайшем преступлении из всех совершенных американцами за последнюю сотню лет. Никсона назвал политическим гангстером, прорвавшимся в Белый дом, и утверждал, что его президентура останется позорнейшей страницей истории страны. События в Китае, по его словам, являли пример трагического тупика, в котором может оказаться великий народ по вине авантюристов и шизофреников.

Цезарь пытался с ним спорить, твердил, что вся история человечества – плод хронического безумия владык, цитировал буддийские тексты, приводил многочисленные примеры из древности и средневековья.

– То же самое происходит и сейчас, – говорил он, беря ломтик ананаса и погружая его в бокал с шампанским. – Безумный грызущийся мир, разделённый на сотни государств, больших и малых, с разными уровнями богатства и развития, с разными социальными и нравственными идеалами, с разными способами и средствами достижения этих идеалов. Мир электричества, атомной энергии и электроники, в котором почти треть населения неграмотна, четверть недоедает, а четыреста – пятьсот миллионов находятся на грани голодной смерти, когда еды могло бы хватить всем. Мир, в котором по каждому поводу и без повода хватаются за ножи и уничтожают себе подобных. Мир, в котором чудовищные запасы самого разрушительного в истории оружия не применяются лишь потому, что ни у кого пет уверенности, что почти уничтоженный противник не ответит ещё более сокрушительным ударом. Все это уже было, и не один раз, при ином уровне знаний, технологии и страха… В атомно-электронный век, когда наука и технология сотворили все то, что стало нашей гордостью, слабостью и кошмаром, уровень страха, способного обуздать амбиции безумцев, должен быть соответствующим. В одной из книг Будды…

– Простите, мистер Цезарь, – сказал Тибб, – по меня не убеждают ни исторические аналогии, ни речения мудрецов минувших эпох. Вы правы в том, что клубок противоречий нынешнего мира необыкновенно сложен, запутан и таит множество угроз, среди которых важнейшая – самоуничтожение цивилизации… Но именно это и отличает данную эпоху от всех предыдущих. Отличие тут отнюдь не просто количественное, а качественное. Новое качество создано именно современной наукой и её производным – нынешней технологией. Наука – дитя разума. Вы видите панацею от всех бед человечества и в прошлом, и в настоящем в нагнетании страха. Я – в воспитании разума. Разум создал нынешнюю цивилизацию, и разум должен спасти её. Как? Это уже другой вопрос…

– А всё-таки, как? – не удержался Стив.

Тибб быстро взглянул на него и неожиданно улыбнулся.

– К сожалению, я не в силах дать сейчас исчерпывающего рецепта, хотя… – он задумался ненадолго, – кое-что, вероятно, мог бы предложить. Прежде всего – отказ от применения термоядерного оружия и обуздание угрозы всеобщей войны. Отказ от войны вообще, как средства решения споров. Тем более, что мир давно поделён и делить больше нечего. Постепенное разоружение высвободит фантастические ценности. Можно накормить голодных, дать чистую питьевую воду там, где люди умирают в электронный век от отсутствия чистой воды. Обучить неграмотных. Переориентировать биологов, биохимиков и химиков с поиска наиболее действенных смертоносных бактерий, ядов и отравляющих веществ на поиск радикальных средств борьбы с ещё не покорёнными болезнями – раком, сердечно-сосудистыми заболеваниями, холерой, проказой… Развернув совместное мирное наступление на океаны, глубокие недра Земли и ближний космос, создать миллионы новых рабочих мест и ликвидировать безработицу. Наконец, без болтовни и митингования всерьёз взяться за очистку биосферы от того мусора, хлама и грязи, которые люди сами нагромоздили за последние полвека. Это тоже необходимо сделать, иначе мусор и грязь уничтожат жизнь даже в условиях всеобщего мира. Можно было бы добавить и ещё кое-что, но, вероятно, и сказанного достаточно, тем более что подобная программа отнюдь не нова. Москва, например, предлагает её вам и всему так называемому западному миру не первый год…

– Ну, куда загнули, – разочарованно протянул Стив, – Москва!.. Кто им поверит! Пропагандистская болтовня!

– Да, так вы, многие, к сожалению, считаете, – кивнул Тибб. – Это ваша беда и, вероятно, вина тоже.

Стив неожиданно обозлился:

– Не понимаю… Если вы сами верите в то, о чём только что толковали, как вы могли взяться за конструирование УЛАКов? Вам, как конструктору, конечно, ясно, для чего они могут быть использованы. И разумеется, вы не можете не догадываться об истинных целях ОТРАГа… Эти цели…

– Прекрати, Стив, – прервал Цезарь. – Тиббу известно все, абсолютно все…

– Да, мне все известно, – заверил Тибб, глядя прямо в глаза Стиву. – Мы трое – союзники, преследующие одну цель, хотя… в её теоретических обоснованиях мы… несколько расходимся. Мне известно также, что инициатором плана являетесь вы, мистер Стив, и я пользуюсь сейчас случаем выразить вам моё глубочайшее уважение и восхищение.

– Не преувеличивайте, – Стив махнул рукой, – моя роль минимальна. Слова и благие намерения… Деньги – вот главное! Его деньги. – Стив указал на Цезаря.

– Терпеть не могу, когда начинаешь паясничать, – резко перебил Цезарь. – Хочешь, чтобы напомнил, что деньги я получил благодаря тебе, заодно с жизнью моей и Райи? Что ж, ещё раз благодарю тебя за это в присутствии Тибба. Это во-первых… Во-вторых, не считал и не считаю эти деньги своими. Мне, да и вам обоим тоже, хорошо известно, откуда они появились.

– Откуда бы ни появились, решаешь теперь ты – не я и не он. – Стив кивнул на Тибба.

Тибб счёл необходимым вмешаться.

– Знаете, мистер Стив, – сказал он, поднимая бокал с шампанским, – когда наш уважаемый патрон, как любит выражаться мистер Цвикк, рассказал мне о вашем плане, я мысленно представил себе реализацию как исполнение небывалой симфонии огромным оркестром. Вы – дирижёр оркестра, да-да, именно дирижёр; мы с ним, – Тибб указал бокалом на Цезаря, – солисты. Он – первая скрипка, я – самый большой барабан. Только мы с ним знаем партитуру и играем свои партии по нотам. Все остальные импровизируют, подчиняясь вашей дирижёрской палочке, но не имея представления ни о замысле композитора, ни о содержании частей, ни о финале. Вы дирижируете, он ведёт свою партию, я время от времени должен бить в барабан. Завтра ударю впервые… Слушателями этой симфонии вскоре станет весь мир. Выпьем же за то, чтобы наша симфония прозвучала гимном радости, а не похоронным маршем.

Они сдвинули бокалы.

– Кстати, – заметил Стив, сделав глоток шампанского и внимательно глядя на Тибба, – не рассеете ли мои сомнения, уважаемый солист на барабане?

– Буду счастлив, – поклонился Тибб.

– Вы ведь уже начали… сольную партию?

– Нет.

– Разве вы не ударяли в ваш большой барабан три дня назад, точнее – ночью с пятнадцатого на шестнадцатое?

– Нет, – возразил явно удивлённый Тибб. – А позвольте спросить, почему у вас возникла такая мысль?

– Ерунда, – махнул рукой Цезарь, – Стив начитался газетных репортажей о «летающих тарелках» и вообразил, что видел нечто такое, когда летел в Рио.

– Вот как? – заметил Тибб очень серьёзно. – Это интересно!.. И что же вы видели?

– Вероятно, шаровую молнию, – усмехнулся Стив, отхлёбывая шампанское. – Во всяком случае, так утверждает Цезарь, и я вынужден принять эту версию, если ваша сольная партия ещё не начата…

– Нет, не начата, – повторил Тибб. – Завтра первый вылет за пределы зоны… Ваше здоровье, мистер Стив.

– Твоё тоже, солист на барабане… И называй меня просто Стивом, Тибб.

– А меня – Цезарем, – добавил Фигуранкайн, – кстати, уже не один раз просил тебя об этом.

– Спасибо… Только не завтра во время испытаний, – улыбнулся главный конструктор, поднося бокал к губам. – Хватит мистеру Пэнки и того, что я окажусь черномазым.

С Пэнки Стив встретился на следующее утро за завтраком. Стив не без злорадства отметил про себя, что старый джентльмен заметно одряхлел, хотя и старался держаться бодро. Стива он приветствовал молчаливым поклоном, руки не протянул. Когда он переходил из кресла под вентилятором к столу, Стив увидел, что он опирается на палку с массивным набалдашником из слоновой кости. Усевшись за столом, Пэнки демонстративно отвернулся от Стива и принялся вполголоса беседовать с Цвикком.

Цезарь спустился к завтраку последним. Он был мрачен и хмуро кивнул издали собравшимся. По репликам Пэнки Стив понял, что Цезарь уже разговаривал с президентом-исполнителем главного банка «империи» вчера поздно вечером и что встреча отнюдь не была визитом вежливости.

– Что слышно у Линстера? – спросил Цезарь Цвикка, когда завтрак подходил к концу.

– Корабль перелетит на Центральный космодром к полудню. В четырнадцать ноль-ноль – после наземного осмотра – можно начать испытания. Если, конечно, не случится ничего непредвиденного. Вот так!..

– Ничего непредвиденного не может случиться, – холодно возразил Пэнки, вытирая губы батистовой салфеткой. – Удовольствие слишком дорогое, милостивые государи. – Он сверкнул очками в сторону Стива.

– Мы знали, на что идём, – возразил Цезарь.

– Нет, не знали. Я, например, не знал, и совет директоров – тоже. Тринадцать миллиардов, извините, неизвестно на что…

– Мы вчера говорили об этом, – сказал Цезарь. – Не стоит возвращаться.

– Возвратиться придётся неукоснительно, потому что… – Пэнки пожевал бескровными тонкими губами и вдруг умолк. Извлёк из кармана коробочку с каким-то лекарством, вытряхнул на ладонь зелёную таблетку, отправил в рот и прикрыл глаза.

«Что надо этому призраку, – думал Стив, – одной ногой он уже там… А ещё пытается ломать ход истории. Какой абсурд!»

– Как нас доставят на Центральный космодром? – Цезарь обращался к Цвикку, но глядел на Пэнки, который продолжал сидеть с закрытыми глазами, медленно разжёвывая таблетку.

– Вертолётом – с площадки отсюда. Лететь около часа.

– Не хочу, – пробормотал Пэнки, не открывая глаз. – Не хочу рисковать сломать тут шею и трястись целый час в кабине вертолёта. Извольте отправить самолётом. Молено взять мой.

– Хорошо, – решил Цезарь. – Летим все вашим самолетом. Вылет в одиннадцать. Мы с ним, – Цезарь кивнул на Стива, – прибудем на аэродром вертолётом. А вы как?

– Поеду машиной с ним. – Пэнки ткнул палкой в сторону Цвикка и кряхтя поднялся из-за стола.

К полудню все собрались на Центральном космодроме. Бетонные поля в форме большой восьмилучевой звезды были ещё пустынны. Масксети, сдвинутые к краям обширного выруба, почти не различались на фоне крон огромных деревьев, стеной окружающих космодром. Солнце висело в зените и жгло немилосердно. Лучи его, попадая па открытую кожу лица и рук, причиняли боль. Стив ушёл в тень ближайших лаурелий и с облегчением сдёрнул с головы тропический шлем. Под деревьями тоже было душно, но, по крайней мере, прямые солнечные лучи сюда не проникали.

Для Цезаря и Пэнки принесли плетёные кресла. Их поставили в густой тени, поодаль от Стива. Пэнки устроился в кресле, Цезарь остался стоять. Судя по доносившимся репликам, они продолжали препираться, причём Пэнки нападал, а Цезарь лениво парировал, помахивая тропическим шлемом, как веером.

Откуда-то вынырнул Тео с шезлонгами. Он расставил их рядком в тени одной из лаурелий, один предложил Стиву, в соседнем расположился сам.

– Главный босс вызывал меня ночью, – сообщил Тео, бросив быстрый взгляд по сторонам и убедившись, что вблизи никого нет.

– Это зачем же?

– Велел не спускать с тебя глаз.

– Вот как? Говорил что-нибудь?

– Сказал – дурное предчувствие…

– А ещё что?

– Ничего. Глаза были тревожные.

– У меня тоже дурные предчувствия, – заметил Стив, – но, вероятно, по другому поводу. Было бы хорошо, Тео, если бы ты мог присмотреть и за этим. – Стив незаметно указал на Пэнки.

– Знаю, – кивнул Тео, – Может быть, дурной человек?.. Похож на зомби.

– Зомби?

– Да. Зомби – мертвецы, которые приходят с того света вредить живым людям.

– Неплохо придумал, – похвалил Стив.

– Не я. Африканцы. Они их боятся.

Подъехал «виллис», из него кряхтя выбрался мистер Цвнкк. Подобно всем присутствующим, он был в белом костюме и тропическом шлеме. Спина его куртки уже потемнела от пота, а широкое розовое лицо лоснилось и блестело, усеянное капельками влаги.

– Вылетели, – объявил он, вытирая лицо и шею клетчатым носовым платком. – Ну и жарища! – Он тяжело вздохнул. – Через несколько минут будут здесь.

– Сколько отсюда до зоны? – спросил Пэнки.

– Километров двести…

– Так когда они вылетели?

– Только что, – Цвикк посмотрел на часы: – Минут пять назад.

– Вы хотите сказать… – начал Пэнки и не кончил.

Из-за дальней стены леса у южной окраины космодрома в воздухе появилось нечто тёмное… Прежде чем Стив смог разглядеть его на фоне яркой синевы неба, тёмный предмет, стремительно вырастая в размерах, оказался над центром космодрома и вдруг, резко замедлив лёт, опал вертикально вниз. На мгновение между ним и бетонной поверхностью возникло облачко пыли, в стороны рванулись песчаные вихри. Стиву показалось, что окутанный дрожащей дымкой диск парит над землёй, но почти тотчас из него выдвинулись блестящие металлические опоры, которые с шелестом коснулись бетона. Этот шелест был единственным звуком, нарушившим сонную тишину полудня. Все предшествующее совершилось беззвучно.

– Фантастика! – пробормотал Стив, поднимаясь из шезлонга.

Лицо его ощутило волну горячего ветра, рождённую стремительном торможением и остановкой прилетевшего чуда. Слив зажмурился, но тотчас снова открыл глаза.

Центр космодрома там, где сбегались широкие лучи бетонных полос и где ещё минуту назад ничего не было, занимал теперь дисковидный аппарат, который вполне мог прилететь со страниц научно-фантастического романа, но который в то же время был знаком Стиву… Тускло мерцающее в ярких лучах экваториального солнца серовато-синее дисковидное тело с двумя рядами светлых прямоугольников вдоль массивного корпуса, которое покоилось сейчас на ажурных ногах-опорах в центре бразильского космодрома, было поражающе похоже на загадочный объект, с которым три дня назад чуть не столкнулся над Атлантикой лайнер панамериканских воздушных линий, совершавший рейс из Лондона в Рио.

Центр космодрома был удалён не менее чем на триста метров от места, где они сейчас находились; Стив глянул на «виллис», отогнанный под деревья, но дисковидный корабль уже катился на своих ногах-опорах вдоль бетонной полосы прямо к ним. Он остановился в полусотне метров, и теперь можно было хорошо рассмотреть его. На массивном, плавно закругляющемся, синевато-голубом, без единого выступа корпусе не было заметно ни отверстий, ни швов. Ряды светлых прямоугольников, отчётливо различимые издали, вблизи словно пригасли и почти не просматривались. Во всяком случае, это были не окна, как решил первоначально Стив. Шесть размещённых по кругу ажурных ног-опор, высотой не менее пяти метров, заканчивались внизу уплощёнными «лапами», обутыми в миниатюрные металлические гусеницы. Ноги, казалось, вырастали прямо из синеватого брюха корабля. Гладкий дисковидный корпус имел в диаметре около тридцати метров, а максимальная толщина его в средней части не превышала шести и плавно уменьшалась к краям.

Стив посмотрел на Цезаря и Пэнки. Они молча сидели в своих креслах. Цезарь выглядел невозмутимым, у Пэнки отвалилась нижняя челюсть, и он не отрывал широко раскрытых глаз от корабля.

Снова послышался негромкий шелест. Между ногами-опорами спустился лёгкий светлый трап, по которому быстро сбежал на бетон чернолицый Тибб Линстер. Он был в том же белом полётном комбинезоне, что и вчера. Шлем с защитными дымчатыми очками он держал в руках.

Подойдя к креслам, в которых сидели Цезарь и Алоиз Пэнки, Тибб коротко поклонился и сказал:

– УЛАК – модель два перед вами. Если желаете, можно осмотреть её внутри.

– Вы капитан? – спросил мистер Пэнки, с недоумением глядя на него.

– В данном случае – да, – кивнул Тибб.

– Что значит «в данном случае»? – раздражённо прокаркал Пэнки, с трудом поднимаясь на ноги.

– Это инженер Тибб Линстер – главный конструктор проекта «Шива», – сказал Цезарь, тоже вставая, – помните, он выступал на совете.

– Ах вот, значит, что, – пробормотал Пэнки, не отрывая испытующего взгляда от лица Тибба. – Приветствую вас… мистер Линстер. Вы что же, и сегодня изволите быть в маске?

– Нет. Просто я чернокожий, – ответил Тибб и слегка усмехнулся.

– Так-так, – покачал головой Пэнки, продолжая разглядывать Тибба как нечто совершенно диковинное. – Впрочем, это не имеет особого значения, – продолжал он после довольно долгой паузы. – Значит, ваше колесо на ножках обошлось фирме в тринадцать миллиардов?

– Нет, – спокойно возразил Тибб. – Данная модель стоит всего около четырех.

– Всего около четырех, – повторил мистер Пэнки и оглянулся на Цезаря: – Недорого, правда?

– Вероятно, не очень дорого, – согласился Цезарь, – особенно если учитывать её возможности…

– Ну, о возможностях мы побеседуем немного позже, – скривился Пэнки. – Какая у неё команда?

– Сегодня три человека. Кроме меня, ещё два инженера, – ответил Тибб. – Они на борту у приборов.

– А поднять она скольких может?

– Это зависит от назначения рейса. В атмосферном полёте – до двадцати человек. В космосе, конечно, меньше.

– Она может летать и в космосе?

– Эта ещё нет. Второй аппарат – УЛАК – модель пять – может.

– Что означает ваша нумерация?

– Моделей было несколько. Пока отобраны и построены две.

– А где вторая? Ваш пятый номер?

– В зоне. Приведу его позднее, после того как закончатся испытания этого.

– Разве вы один на них летаете? – нахмурился Пэнки.

– Пока да. Ведь это испытания. А я – главный конструктор, следовательно, отвечаю за все.

– А если вы, мистер Линстер, извините, отправитесь во время испытания к вашим… предкам, что будет тогда?

– Для меня, по-видимому, уже все, – спокойно ответил Тибб.

– Острить изволите? – вспылил Пэнки. – Что это значит? Где это видано, чтобы конструктор лично участвовал во всех испытаниях?

– Между прочим, это было его условие, и оно оговорено в статуте проекта, – тихо сказал Цезарь. – Вы просто забыли, Пэнки.

– Дурацкое условие, если так! Очень жалею, что не заметил…

– Не волнуйтесь, мистер Пэнки, – очень вежливо обратился к нему Тибб Линстер. – Ничего пока не случилось. И вероятность катастрофы при испытаниях ничтожно мала, хотя, конечно, полностью исключить её нельзя. Но аварии случаются и с самыми совершенными самолётами. Вам это должно быть хорошо известно… Предлагаю осмотреть аппарат внутри.

– Здесь, на посадочной площадке? – уточнил Пэнки.

– Да, пока на стоянке.

– Я думаю, достаточно будет, если внутрь поднимемся мы с вами, Цезарь, – заметил Пэнки. – Остальным это ни к чему. Летать им всё равно не придётся.

– Согласен, – кивнул Цезарь.

Втроём они направились к кораблю. Тибб Линстер впереди, за ним Цезарь, последним – Пэнки, тяжело опирающийся на свою трость. В том же порядке они поднялись по трапу и исчезли в чреве корабля.

Цвикк, за все время не проронивший ни слова, присел в свободное кресло и принялся раскуривать трубку. Стив подошёл к нему поближе.

– Проклятая жарища! – пробормотал Цвикк, вытирая платком мокрое лицо.

– Тибб Линстер, конечно, уже опробовал эту сковородку в полёте, и, вероятно, не один раз, – предположил Стив, внимательно глядя на Цвпкка.

Тот покачал головой:

– Едва ли… То есть в зоне, может, и поднимал её в воздух, – Цвикк принялся вытирать платком шею, – а за пределы зоны вышел впервые… Тут ведь кругом радары. Насколько мне известно, они ничего не фиксировали.

– При таких скоростях могли и не засечь.

– Это-то верно, – пробормотал Цвикк, затягиваясь. – А вы спросите у него.

– Не скажет…

– Может и не сказать.

– Интересно, какие же возможности у этой летающей посудины? – задумчиво произнёс Стив, словно разговаривая сам с собой.

– Возможности? – переспросил Цвикк, попыхивая трубкой. – А-а… Ну, скорость и манёвренность мы видели… Вместимость тоже приличная… Остальное – посмотрим.

– А какой механизм движения?

– Понятия не имею, – пожал массивными плечами Цвикк.

– А вооружение?

Цвикк извлёк трубку изо рта и испытующе поглядел на Стива.

– Никакого, скорее всего. Да оно тут ни к чему…

– Едва ли это устроит мистера Пэнки… – заметил Стив.

Цвикк предпочёл промолчать; сунув трубку в рот, снова принялся вытирать платком лоб и шею.

Цезарь, Пэнки и Тибб пробыли внутри корабля около часа. Когда они вышли обратно, Пэнки выглядел ещё более мрачным. Прихрамывая, он доковылял до ближайшего кресла, опустился в него и занялся своими таблетками. Цезарь и Тибб задержались возле трапа. Некоторое время они о чём-то тихо беседовали, потом Тибб возвратился в корабль, а Цезарь подошёл к Стиву.

– Сейчас Тибб покажет, что может «колесо Шивы», – сказал Цезарь и усмехнулся.

– Едва ли мы много увидим отсюда, – скептически скривился Стив. – Тебя самого не увлекает возможность полетать с ними?

– Нет.

– А если я?

– Не надо.

Стив пожал плечами и отвернулся к кораблю. Трап уже был поднят. Мгновение спустя диско видное тело легко и бесшумно тронулось с места и покатилось на своих ногах-опорах вдоль бетонной полосы к центру космодрома. Ещё не достигнув его, корабль вдруг повис в воздухе – ноги куда-то исчезли, – окутался туманной дымкой и стремительно взмыл вверх. Через несколько секунд он исчез в синеве неба.

– Ну и скорости, – не удержался от реплики Стив. – Воображаю, какие перегрузки приходится испытывать экипажу!

– А никаких. – Цезарь продолжал глядеть вверх, – Там есть такое устройство и особый экран… Вот они уже возвращаются…

Размытая тень скользнула на фоне неба над космодромом и снова исчезла.

– Как можно управлять при таких скоростях? – недоумевал Стив.

– Все автоматизировано.

– Тем не менее, ему ничего не стоило врезаться сейчас в бетон. И почему при таких скоростях отсутствует шум, свист, не слышно работы двигателей?

– Такие двигатели.

– А какие они?

Цезарь не ответил. Тень промелькнула над посадочными полосами снова и почти тотчас в обратном направлении.

– Фантастика! – пробормотал Стив. – Как ему удаётся при такой скорости менять направление?

Диск появился снова. Теперь он падал вертикально и завис неподвижно в сотне метров над землёй.

– Ну, что скажете? – обратился Цезарь к мистеру Пэнки.

Тот пожевал бледными тонкими губами и кивнул, прикрыв глаза:

– Почти то, что надо.

– Почему «почти»?

– Вооружение. Нужно соответствующее вооружение. Пока это пугало для воробьёв, не больше. Пусть проектирует…

– Но вы слышали, что он говорил о защитном магнитном экране? Благодаря экрану, УЛАК неуязвим для любого нынешнего оружия, включая ракеты. Но экран не позволяет пользоваться и средствами нападения, если их установить на корабле. А если убрать экран, УЛАК может быть сбит даже истребителем.

– Пусть что-нибудь придумает. Голова у этого негра – дай боже!

– Потребуются дополнительные средства, и немалые… Кроме того, проблема «горючего» для реактора. Пока количество «горючего» у нас ограничено и не позволяет приступить к серийному производству подобных кораблей.

– Деньги на продолжение работ будут. – Пэнки сплёл сухие тонкие пальцы и опёрся о них острым подбородком. – Это беру на себя. С «горючим» хуже… Неужели природный алмаз ничем нельзя заменить? Пусть думает, экспериментирует. Пусть, наконец, попробует использовать искусственные. Можно построить специальный завод…

– Ну вы же слышали! – прервал Цезарь.

– Он много о себе воображает, этот чернокожий, – вспылил Пэнки. – Где мы возьмём такое количество алмазов? Уже и так наши оптовые закупки взвинтили цены на мировом рынке… Насколько я понял, эти алмазы утрачиваются безвозвратно?

– Да, превращаются в нечто иное, отдавая необходимую УЛАКу энергию.

– Это все сильно осложняет дело…

– Тибб Линстер и его помощники продолжат в лабораториях зоны поиск иных видов «горючего» для реакторов. Но пока природные алмазы ничто не может заменить. Поэтому приходится ставить на Шарка.

– Опять громадные капиталовложения без отдачи в обозримом будущем.

– Тут совсем другое дело, – воскликнул Цезарь. – В перспективе – алмазоносные рудники на дне океанов! Наш друг Роулинг по моей просьбе был недавно у Шарка и видел образцы его кимберлитов.

– Ну и что? – резко спросил Пэнки, подняв глаза на Стива.

– Алмазов в них – как дырок в швейцарском сыре, – заверил Стив.

– В чем тогда дело? Пусть закладывает рудник. На это мы деньги найдём.

– Его образцы имеют только минералогическое значение, – объяснил Стив. – Месторождение надо ещё найти. Для этого потребуются длительные и весьма дорогие работы по исследованию океанического дна.

– В этом суть, – мрачно заключил Пэнки.

Послышался шелест. Все обернулись. Громадный синевато-голубой диск уже стоял на прежнем месте, в ста метрах от них, и Тибб Линстер спускался по трапу.

– Прямо «Летучий голландец», – восхищённо сказал Цезарь.

– Может, так и назовём его? – предложил Стив.

– Ты слышал, Тибб? – крикнул Цезарь приближающемуся Линстеру. – Мы решили окрестить УЛАК—два «Летучим голландцем».

– Неплохо, – согласился Тибб. – Отныне я капитан «Летучего голландца». Как он с земли, когда летает?

– Хорош, – сказал Стив. – А изнутри?

– Ещё лучше…

– Мистер Линстер, – торжественно начал Пэнки, – будем считать, что первые испытания УЛАКа-два прошли успешно. Поздравляю вас.

Тибб молча поклонился.

– Но теперь, – продолжал Пэнки, – перед вами стоят две важнейшие задачи: вооружить его и… удешевить, да-да, именно удешевить эксплуатацию. Сжигать алмазы – чудовищно…

– Извините, мистер Пэнки, алмазы никто не сжигает, – возможно вежливее начал Тибб Линстер, – принцип получения энергии совершенно иной…

– Неважно, – махнул рукой Пэнки. – Алмазы в ваших реакторах перестают быть алмазами, то есть уничтожаются. Попробуйте что-нибудь другое…

– Уже пробовали…

– Продолжайте эксперименты. Просите всё, что вам надо. Даже природные алмазы, но… в количествах… не противоречащих здравому смыслу. И конечно, оружие! Самое совершенное. УЛАК – не просто призрак угрозы, он должен стать реально грозным. Если возникнет необходимость предъявить ультиматум, УЛАК должен быть способен привести угрозу в исполнение. Вы поняли меня?

– По-видимому, да, мистер Пэнки, – медленно произнёс Тибб, – хотя, извините, не вижу, кому бы фирма Фигуранкайнов могла предъявить ультиматум… Извините…

– Неважно, – начал Пэнки и вдруг, прикрыв глаза, стал растирать ладонью свою впалую грудь.

– Вам нехорошо? – обеспокоенно спросил Цвикк, наклоняясь к нему. – Может быть, врача? Он тут, рядом, в бункере управления. Две минуты…

– Не надо, – прошептал Пэнкн, – сейчас пройдёт. Это жара. Мне следует быстрее вернуться в помещение с кондиционером.

Он снова извлёк из кармана пузырёк с зелёными таблетками и сунул одну в рот.

– Будем приступать к испытаниям другого аппарата? – спросил Тибб у Цезаря.

Цезарь взглянул на Пэнки. Тот покачал головой:

– Я думаю, все ясно. Насколько я осведомлён, второй аппарат – уменьшенная копия этого…

– Да, – подтвердил Тибб, – его размеры значительно меньше – поперечник, например, всего шесть метров. Но реактор и двигательная система такие же, как у этой модели. Поэтому скорость и манёвренность у него ещё выше, и он способен выходить в ближний космос.

– Что вы называете ближним космосом? – тихо спросил Пэнки, не открывая глаз и продолжая держаться за грудь.

– УЛАК—пять может выполнять функции спутника, менять орбиты, даже совершать и более дальние полёты.

– До Луны долетит?

– Это вопрос «горючего». Пока мы не располагаем таким запасом.

– Луна нам пока и не нужна, – вздохнул Пэнки. – А спутниковые полёты – это хорошо, очень хорошо… Надо сделать так, чтобы он был способен уничтожать другие спутники. Вы поняли меня, Линстер?

– Да.

– Ну и прекрасно. Тогда отменим вторые испытания. Вы не возражаете, Цезарь?

– Не возражаю.

– И ещё одно, мистер Линстер, – Пэнки уставился на Тибба неподвижным взглядом своих бесцветных глаз. – Мне, то есть нам с Фигуранкайном, не нравится, что вы присвоили себе единоличное право пилота. Мы понимаем – испытания новых моделей. Но дальше, не забывайте, ваше место в лаборатории, в ангарах, где будут собирать другие корабли, в крайнем случае – вблизи испытательного стенда. Подготовьте в кратчайшие сроки надёжных пилотов. Хотя бы по два на каждый корабль из ваших инженеров, кому вы особо доверяете… Вы поняли? Секрет этих кораблей мы обязаны сохранить как можно дольше. На многие годы. И никакой, вы поняли, ни малейшей утечки информации… Пусть возникнет и утвердится легенда… Общественное мнение уже готово её принять. Эта дурацкая болтовня о «летающих тарелках» нам поможет. Через некоторое время мы начнём понемногу показывать наши корабли. Пусть кое-кто в мире призадумается. А потом… потом посмотрим… Вы поняли?