Текст книги "Швеция – от нейтралитета до НАТО"

Глава 22. Роченсальмское, Ревельское и Фридрихсгамские сражения

В кампанию 1789 г. Екатерина доверила командование гребным флотом принцу Карлу Нассау-Зигену (1743–1802). В июле 1788 г. принц, командуя гребной эскадрой в Лимане у Очакова, нанес поражение турецкому флоту, но позже разругался с Потёмкиным и был отозван Екатериной в Петербург.

Несмотря на старания принца, – заметим, что он, кроме того, был и вице-адмиралом российского флота, – гребной флот сумел выйти из Кронштадта лишь 8 июня 1789 г. В составе гребного флота было 75 судов (галер, каек, дубель-шлюпок, канонерских лодок и др.)

Войдя в шхеры и присоединив к своей эскадре тринадцать судов находившегося в Выборге отряда Слизова, Нассау-Зиген 3 июля подошел ко входу в Фридрихсгамский залив, недалеко от которого, у острова Котка, находилась значительная часть неприятельского гребного флота, бывшая под начальством способнейшего из всех шведских морских офицеров обер-адмирала Аугуста Эренсферда.

Для усиления гребного флота была сформирована так называемая «резервная эскадра» под командованием вице-адмирала А.И. Круза. В составе резервной эскадры было два корабля, два фрегата, два бомбардирских корабля и два мелких судна. Круз затянул подготовку эскадры к выходу, и она соединилась с гребным флотом лишь 4 августа.

К этому времени шведский армейский флот, состоявший из 62 боевых судов и 24 транспортов, находился на двух (Малом и Большом) Роченсальмских рейдах. К неприятельскому флоту, спрятавшемуся в шхерах, можно было подойти двумя путями: с севера – очень узким проходом, называемым Роченсальми (шведская дефилея), или Свенск-Зунд, или Королевские ворота; а с юга – проходом между островами шириной в 850 м.

И Круз, и Нассау горели желанием атаковать шведов, но наметить совместный план действий не смогли. Спор кончился взаимными оскорблениями, и по приказу Екатерины Круз был смещен, а на его место назначен генерал-майор Балле, исполнявший обязанности интенданта флота.

К вечеру 12 августа русские эскадры подошли к Роченсальми. По плану Нассау генерал-майор Балле с одиннадцатью большими и девятью малыми судами должен был войти в Роченсальми через южный проход и оттянуть на себя основные силы шведов, чтобы облегчить прорыв остальных судов эскадры через Королевские ворота.

Шведский адмирал Эренсферд выставил против отряда Балле все свои большие суда. Малые же суда и транспорты были отведены на север в глубину шхер в Кюменьский залив. Для защиты Королевских ворот он поставил четыре бомбардирских судна, а в самом узком месте прохода приказал затопить несколько транспортных судов, что сделало его непроходимым даже для мелких гребных судов.

13 августа в 10 часов утра отряд Балле подошел к судам неприятеля, перекрывшим проход между островами Котка и Кутула-Мулим, и открыл огонь. Артиллерийская дуэль продолжалась около пяти часов. В ходе боя артиллерийским огнём были потоплены две шведские канонерские лодки. Затем шведские гребные суда решили пойти на абордаж. Балле приказал отступить, но шведам удалось захватить бомбардирский корабль «Перун» и пакетбот «Поспешный». На устах русских матросов и офицеров отряда Балле был только один вопрос: где принц Нассау?

Эскадра Нассау лишь к 15 часам подошла к Королевским воротам, но они в самом узком месте оказались перекрыты затопленными шведскими судами. Принц был этим очень удивлен, хотя о затоплении судов шведами ему докладывали неоднократно.

Наконец, по другому мелкому проливу успело пробраться на рейд несколько русских канонерских лодок, а в седьмом часу вечера, ценой невероятных усилий и больших потерь, русским матросам удалось настолько разломать затопленные в Королевских воротах суда, что этим фарватером могли пройти галеры. И в самый критический момент для отряда Балле в тылу у шведов появились галеры принца. Боевые порядки русских и шведских судов смешались. Галеры Нассау взяли на абордаж захваченные шведами «Перун» и «Поспешный», а затем абордировали и несколько шведских судов.

Король Густав III наблюдал за сражением из усадьбы Кюммене, расположенной рядом с берегом. Адмирал Эренсферд бросил свою флагманскую туруму «Бирк-Эрксида» и на шлюпке добрался до берега. Когда адмирал предстал перед королём, его лицо было черно от пороховой копоти. «Я здесь и я разбит», – коротко доложил Эренсферд. Густав приказал сжечь около тридцати шведских гребных судов, блокированных русскими. Они горели всю ночь, освещая окрестности.

Трофеями русских стали: гребной фрегат «Автроил», вооружённый двадцатью четырьмя 12-фунтовыми пушками (длина 35,2 м, ширина 9,4 м, глубина интрюма 2,3 м), 48-пушечная турума «Биорн-Эрксида» (длина 36,6 м, ширина 9,1 м, глубина интрюма 2,7 м, 30 вёсел, 3 мачты), однотипная турума «Рогвальд», турума «Селли-Вере», гемам «Оден», 15-пушечная галера «Цедеркейц» (длина 38,7 м, ширина 5,9 м, глубина интрюма 1,8 м) и три канонерские лодки (по две пушки на каждой). В плен было взято 37 офицеров и 1100 нижних чинов. Точных данных об убитых и раненых нет, но их число явно исчислялось тысячами.

Потери русских убитыми и ранеными составили 15 офицеров и 368 нижних чинов. В ходе сражения взорвалась галера «Цивильск» (16 пушек, 22 банки), а галера «Днепр» (19 пушек, 25 банок) была сильно повреждена взрывом, вернулась в Кронштадт, но восстановлению не подлежала. Кроме того, погибла одна русская канонерская лодка.

После победы принц Нассау предложил главнокомандующему русскими сухопутными войсками графу Валентину Платоновичу Мусину-Пушкину сильным десантом, высаженным в тылу у шведов, отрезать им наступление, а нашей армией, атаковав в это же время шведов с фронта, заставить их сложить оружие. Но шведский король, узнав о намерении Нассау, наиболее удобные места для высадки десанта защитил батареями, а сам спешно отступил к Ловизе, преследуемый русскими войсками.

Спустя неделю в восточном устье реки Куюмень у крепости Нейшлот наши канонерские лодки взяли пять шведских гребных судов. Ещё четыре большие вооружённые шведские лодки, шедшие с десантом, были потоплены.

На этом закончились действия гребного флота в кампанию 1789 г.

Зимой 1789/90 г. русский флот, как и зимой 1788/89 г., был разделен на две части, зимовавшие в Ревеле и Кронштадте. Зимой положение Густава III существенно улучшилось. Ему удалось помириться с Данией и обезопасить свой тыл. Англия и Пруссия выделили королю большие субсидии на продолжение войны.

В новой кампании Густав решил разбить порознь Ревельскую и Кронштадтскую эскадры, воспользовавшись тем, что главная шведская военно-морская база Карлскрона имела незамерзающий круглый год порт, а суровая зима дольше обычного сковывала льдом финский залив и подступы к Ревелю.

У Ревеля лед сошел между 19 и 25 апреля 1790 г. А уже 27 апреля наблюдатели на Суропском маяке заметили на горизонте два корабля и катер без флагов. Одновременно капитан первого датского торгового судна, пришедшего в Ревель, заявил, что, проходя мимо Карлскроны 18 апреля, он видел по южную сторону острова Эланда шведский флот в количестве 24 судов.

Адмирал Чичагов приказал отправить отряд судов под командованием капитана Тета[113]113
  Джордж Тет (1749–1821) – офицер британского флота, принят на русскую службу в 1770 г., участвовал в Чесменском сражении. В 1790 г. командовал кораблем «Кир Иоанн». В 1793 г. получил чин контр-адмирала, а в 1798 г. – вице-адмирала.


[Закрыть] в море на разведку подходов к Ревелю. Отряд состоял из лучших ходоков русского флота – корабля «Кир Иоанн», фрегатов «Прямислав» и «Надежда Благополучия» и катера «Нептун».

30 апреля капитан Тет увидел шведский флот и немедленно донес об этом в Ревель. Чичагов собрал на Военный совет всех адмиралов и капитанов кораблей. Большинство собравшихся предлагали поставить корабли в гавани как можно ближе к берегу под защитой береговых батарей. Однако Чичагов настоял на том, чтобы корабли поставить на шпринт[114]114
  Поставить на шпринт – поставить на якорях судно так, чтобы оно могло вести огонь бортом.


[Закрыть] вдали от батарей. Главный аргумент Чичагова – если неприятель зайдет сзади «нашей линии с намерением поставить её меж двух огней, он подвергся бы сам огню эскадры, батарей и фрегатов, которые будут находиться позади линии»[115]115
  Чичагов П.В. Записки. С. 419.


[Закрыть].

К 1 мая все русские корабли были поставлены в гавани Ревеля в линию, согласно указаниям Чичагова. В первой линии находилось девять кораблей и фрегат (100-пушечные корабли «Ростислав» и «Саратов»; 74 пушечные «Кир Иоанн», «Мстислав», «Св. Елена», «Ярослав»; 66-пушечные «Победоносец», «Болеслав», «Изяслав» и 50-пушечный фрегат «Венус»). Во второй линии – четыре фрегата: «Подражислав» (32 пушки), «Слава» (32 пушки), «Надежда Благополучия» (32 пушки) и «Прямислав» (36 пушек). На флангах стояли бомбардирские корабли «Страшный» и «Победитель». Третью линию составляли семь катеров.

Шведский флот под командованием герцога Зюдерманландского состоял из 22 кораблей, четырёх фрегатов и четырёх мелких судов. При усиливающемся западном ветре и значительном волнении неприятель в линии баталии в 7 часов утра 2 мая вошел на рейд, и его передовой корабль, поравнявшись с четвёртым от левого фланга нашей линии кораблем «Изяслав», привел к ветру на левый галс и дал залп. Но из-за сильного крена и неточного прицела большая часть шведских снарядов рикошетировала мимо наших кораблей, меткие выстрелы которых наносили большой вред неприятелю. За передовым шведским кораблем, быстро прошедшим вдоль нашей линии в сторону острова Вульф, следовали в таком же порядке и другие корабли.

Некоторые из них, пробовавшие подходить на близкую дистанцию и для уменьшения хода и крена убавлявшие паруса, были встречены прицельными залпами и с большими потерями людей и значительными повреждениями рангоута и такелажа вынуждены были выходить из-под выстрелов, не нанеся нашим судам серьёзных повреждений. Особенно пострадал корабль шведского генерал-адмирала, на котором заевший в шкиве подветренный фока-брас (парус) не позволил привести корабль своевременно к ветру и заставил его дрейфовать на «Ростислава», который осыпал его с малой дистанции ядрами и картечью. Другой, 64-пушечный корабль «Принц Карл», шедший пятнадцатым в линии, потеряв грот– и фор-стеньги, после десятиминутного сражения бросил якорь и вместо шведского флага поднял русский.

Замечу, что капитан Сальстед приказал поднять белый флаг, когда из 520 человек команды, 100 кирасиров и 12 пехотинцев на корабле было убито всего 65 человек и 11 человек ранено. Перечень повреждений «Принца Карла» мной не найден, но, судя по тому, что он уже 10 мая 1790 г. был введен в строй русского флота, повреждения эти были невелики.

Герцог Зюдерманландский наблюдал за сражением с борта фрегата «Улла Ферзен», находившегося за пределами зоны действенного огня русских. После двух часов артиллерийской дуэли герцог приказал прекратить бой. В связи с этим последние десять кораблей шведской линии, уже не открывая огня, удалились к северу.

Шведский корабль «Раксен-Стендер» получил повреждения и сел на риф севернее острова Вульф. Попытки шведов снять его оказались безуспешны, и они были вынуждены сжечь «Раксен-Стендер», чтобы он не достался русским. Ещё один шведский корабль перед началом сражения сел на Новую мель севернее острова Карген. Снять его с мели удалось, лишь выбросив за борт 40 пушек.

Ревельское сражение можно считать полной победой русских. При почти двукратном превосходстве шведы потеряли два корабля и вынуждены были отойти. Потери шведов составили 150 человек убитыми и ранеными, а также 250 человек пленными. Потери русских – 8 убитых и 27 раненых. Другой вопрос, что, несмотря на поражение, шведы не потеряли инициативы, а продолжали действовать наступательно.

После сражения шведы частично отремонтировали в море свои корабли, а затем отошли к востоку от острова Гогланд.

За Ревельское сражение адмирал Чичагов получил от императрицы орден Святого Андрея Первозванного и имения в Белоруссии, конфискованные у польских панов-конфедератов. Сражение показало полнейшую бездарность герцога Зюдерманландского. В бою в гавани против стоявших на якоре кораблей следовало использовать многочисленные брандеры, а также кораблям подходить в упор и расстреливать врага брандскугелями и калеными ядрами.

От действий Ревельской эскадры перейдём к ситуации в гребном флоте. Русский гребной флот был разделен на две части: передовой отряд под командованием бригадира Слизова[116]116
  Слизов Петр Борисович (1736–1796) во время Семилетней войны участвовал в десанте под Кольбергом. Во время Архипелажной экспедиции участвовал в сражении при Чесме (1770 г.). Чин бригадира и орден Святого Георгия 4-го класса получил за 1-е Роченсальмское сражение.


[Закрыть] зимовал в Фридрихсгамской гавани, а главные силы – в Выборге. В обоих портах лихорадочно строили канонерские лодки и другие суда, «но и здесь во всём встречался недостаток, не только в снаряжении, обмундировании, провианте, но и в людях, и в лесе»[117]117
  Чичагов П.В. Записки. С. 437.


[Закрыть].

Так, отряд Слизова имел наполовину укомплектованные экипажи. Да и те большей частью состояли из «выходцев», то есть простых крестьян, которым когда-либо приходилось плавать по рекам. Но самым губительным упущением был недостаток снарядов и несогласие Нассау на предложение Слизова об укреплении позиции береговыми батареями, возведение которых показалось принцу преждевременным.

Находясь в таком положении, Слизов, имевший 60 мелких и только 3 больших судна, неожиданно узнал 3 мая о приближении шведского гребного флота, состоявшего из 140 боевых судов и 14 транспортов.

Расположенный в линию у входа в Фридрихсгамскую бухту, наш отряд 4 мая около 4 часов утра был атакован неприятелем. Подпустив к себе шведов на картечный выстрел, Слизов открыл по ним сильнейший огонь из всех орудий. Отчаянный бой продолжался около трёх часов, правое крыло шведов начало уже отступать и левое заметно колебалось, как вдруг в нашем отряде сказался недостаток в снарядах. Слизов приказал немедленно отступать, продолжая отстреливаться холостыми зарядами.

Всего русские потеряли в сражении 26 судов. Самыми крупными из них были три полупрама. Два захваченных шведами полупрама «Барс» и «Леопард» имели сильное артиллерийское вооружение: по восемнадцать 24-фунтовых пушек, по девять 6-фунтовых пушек и по семь 3-фунтовых фальконетов. Шведам удалось взять в плен 150 русских, в том числе 8 офицеров. Наши потери убитыми составили 65 человек, ранеными 27 человек. В этом бою шведам удалось отбить введенную в строй русского гребного флота туруму «Селлаи-Вере», захваченную 13 августа 1789 г. в 1-м Роченсальмском сражении.

После сражения шведский король послал своего адъютанта парламентером к коменданту Фридрихсгама полковнику фон Эку с предложением сдаться. Но в гавани Фридрихсгама приготовились к бою уцелевшие суда Слизова, а на берег вышел русский пехотный полк с артиллерией. Король не стал рисковать, и его гребной флот отошел на несколько километров от Фридрихсгама. Тем не менее шведам был открыт свободный шхерный путь до Выборга. Это обстоятельство существенно усложнило положение русской армии, она ежеминутно могла ожидать у себя в тылу высадки сильного неприятельского десанта.

Глава 23. Красногорское и Выборгское сражения

Несмотря на неудачу под Ревелем, 21 мая 1790 г. шведская корабельная эскадра двинулась к Кронштадту. В её составе было 22 корабля, 8 больших фрегатов, 4 малых фрегата и несколько небольших судов. Шведский же армейский (гребной) флот, насчитывающий 350 судов, под командованием самого Густава III направился к Биоркезунду.

В Кронштадте, благодаря энергичной деятельности Круза, удалось собрать семнадцать кораблей, четыре фрегата и два катера, с которыми Круз 12 мая вышел в море. В течение пяти дней Круз лавировал, обучая свою эскадру.

Узнав, что по восточную сторону Гогланда собралось до сорока шведских судов, Круз просил прислать подкрепление – восемь оставшихся в Кронштадте гребных фрегатов. К 18 мая в состав русской эскадры входили: пять 100-пушечных кораблей («Иоанн Креститель» – флагманский корабль Круза, «Двенадцать Апостолов» – флагманский корабль контр-адмирала Сухотина, «Три Иерарха» – флагманский корабль контр-адмирала Повалишина, «Великий князь Владимир» и «Святой Николай»); один 84-пушечный корабль «Иезекиль»; восемь 74-пушечных кораблей («Иоанн Богослов», «Победослов», «Константин», «Святой Пётр», «Всеслав», «Принц Густав», «Сисой Великий» и «Максим Исповедник»; два 66-пушечных корабля («Пантелеймон» и «Иануарий»); один 64-пушечный корабль «Не тронь меня»; четыре парусных фрегата («Брячислав», «Гавриил», «Святая Елена» и «Патрика») и два катера.

Число орудий на 17 русских кораблях достигало 1400, а на 30 шведских – свыше 2000. Кроме того, шведская эскадра уже давно плавала и побывала в сражении, а наши команды были собраны наспех и плавали только 10 дней. Всё это давало шведам основание рассчитывать на успех в морском бою и десантной экспедиции. Тем не менее Круз писал Чернышеву: «Я думаю – не худо бы не останавливаться в Ревеле, если не найдем шведского флота по сю сторону, а следовать далее, и где застанем, там и атаковать его».

Из-за маловетрия и противного ветра эскадра Круза двигалась очень медленно. К вечеру 20 мая русские суда были в 14 милях от Толбухина маяка, где к ним присоединился капитан-бригадир Деннисон[118]118
  Деннисон Франц Иванович – английский моряк, принят на русскую службу 25 июня 1771 г. в чине мичмана и почти сразу произведен в лейтенанты. В 1772–1774 гг. служил в Черноморском флоте, с 1775 г. – в Балтийском флоте. 22 июня 1790 г. скончался от ран, полученных в Выборгском сражении.


[Закрыть] со своими восемью гребными фрегатами. 21 мая наши передовые суда увидели неприятеля, а к вечеру того же дня был виден и весь шведский корабельный флот.

Весь следующий день флоты продержались в виду друг друга, готовые к бою, при лёгком западном ветре. Поставленная перед Крузом задача – не пропустить неприятельский флот к Кронштадту – заставила его держаться на позиции между мысами Долгим и Стирсуденом, где берега прикрывали от обхода фланги русской эскадры.

23 мая в 15 часов в Ревель прибыл курьер с рескриптом императрицы, подписанным ещё 20 мая. Рескрипт предписывал адмиралу Чичагову срочно идти в восточную часть Финского залива для соединения с эскадрой Круза. Вечером в тот же день эскадра Чичагова покинула Ревель.

Между тем адмирал Круз и герцог Зюдерманландский выделили в отдельные отряды лёгкие суда для прикрытия кораблей, которые могли быть повреждены в предстоящем бою. Шведы назначили для этой цели шесть фрегатов, русские – четыре.

Оба флота разделились на три части. У русских кордебаталией командовал Круз, авангардом – Сухотин и арьергардом – Повалишин, а лёгкой эскадрой – Деннисон. У шведов кордебаталией командовал герцог Зюдерманландский, авангардом – контр-адмирал Модее и арьергардом – полковник Лейонанкерн.

Для боя оба флота расположились по общему правилу линейной тактики. Не воспользовавшись 22 мая преимуществом наветренного положения, шведы упустили случай атаковать русскую эскадру. К ночи наступило маловетрие, а на рассвете 23 мая установился лёгкий восточный ветер. По сигналу Круза «атаковать неприятеля на ружейный выстрел», русский флот стал спускаться на неприятеля со стороны фронта, но вскоре привел в бейдевинд и лег на курс, почти параллельный неприятелю.

Около 4 часов утра авангарды сблизились и открыли огонь. Но маневрирование было такое медленное, что прошел почти час, пока все корабли вступили в бой. Большие шведские фрегаты вошли в линию баталии, заняв места в интервалах между своими кораблями. Открыв сильный артиллерийский огонь по флагманскому кораблю Круза, шведы одновременно стремились сосредоточить превосходящие силы против нашего северного фланга. В пятом часу Сухотину, командовавшему северным флангом, ядром оторвало ногу, и он передал командование командиру своего корабля капитану Фёдорову, прося его не ослаблять атаки.

На поддержку правого фланга двигался со своими фрегатами Деннисон, открывший огонь в интервалах между нашими кораблями. По сигналу Фёдорова этот огонь был прекращен, как мешавший нашим судам, а фрегаты Деннисона двинулись дальше на фланг.

Во время сражения ветер менялся от северо-восточного до юго-восточного, так что корабли из строя кильватера перешли в строй пеленга[119]119
  В кильватерном строю корабли идут на некотором расстоянии один за другим в струе, оставляемой впереди идущим кораблем. В строю пеленга корабли идут одним курсом, удерживаясь от головного корабля на заданном пеленге (угле).


[Закрыть]. С 7 часов утра огонь стал ослабевать, шведы уклонялись к западу, русские их не преследовали, и когда к 8 часам вечера ветер стих, флоты оказались вне дальности действия пушек.

Отдельным эпизодом боя стал выход в 11-м часу утра из Биоркезунда шведского отряда из 20 шхерных судов, посланных королём в подкрепление корабельному флоту. Этот отряд пытался атаковать ближайшие русские корабли, но был отражен своевременными действиями фрегатов Деннисона, спешивших под веслами навстречу шхерным судам. После незначительной перестрелки шведские суда повернули в шхеры, не нанеся вреда своему противнику.

На 74-пушечном корабле «Иоанн Богослов» был повреждён такелаж, и его командир И.М. Одинцов попросил у Круза разрешения покинуть линию. Тот разрешил, но приказал немедленно по исправлении снастей вернуться в строй и занять свое место. Однако Одинцов, выйдя из строя, приказал уходить в Кронштадт. За самовольный уход с места боя 27 мая 1790 г. И.М. Одинцов был отдан под суд, а командиром «Иоанна» назначен Я.А. Жохов. О том, что «Иоанн Богослов» не получил особых повреждений, свидетельствует то, что уже 13 июня он вышел в боевой поход. К сожалению, императрица слишком либеральничала с подобными господами. Если бы пару таких Одинцовых публично вздули бы линьками, а потом вздернули бы на рею, результат Шведской войны был бы совсем иным.

Но вернёмся к сражению. После отхода шведского гребного отряда и бегства «Иоанна Богослова» ветер переменился на западный и после полудня стал усиливаться. Оказавшись на ветре, шведы повернули на юг, легли параллельно нашему флоту и атаковали его на правом галсе, направляя главные усилия на адмиральский корабль «Иоанн Креститель» и кордебаталию. После перестрелки на большой дистанции, продолжавшейся около часа, в 3-м часу дня шведы стали приводить к ветру, и флоты настолько разошлись, что Круз сделал сигнал «прекратить бой».

Около 5 часов дня наша эскадра, подойдя к мысу Долгому, снова повернула на север и выстроилась в линию баталии на левом галсе. Шведский флот находился между островом Сескаром и Биоркэ. В 6-м часу вечера шведские корабли стали последовательно спускаться на наш авангард, но, не подходя на близкую дистанцию, поворачивали и ложились на встречный курс с нашей эскадрой, из-за чего огонь не приносил противникам особого вреда, то есть продолжалась «ленивая баталия». Около 6 часов вечера пальба прекратилась.

Возникает резонный вопрос: а где была во время Красногорского сражения эскадра Чичагова? Он находился совсем рядом, но не пошел на помощь Крузу, а велел свой эскадре оставаться между островами Пенни и Сескар. Корабли выстроились в линию и бросили якоря.

Ночь эскадра Круза продержалась в линии несколько к западу от меридиана Стирсудена, исправляя повреждения и готовясь к новому бою. Шведский флот находился в пяти милях к югу и также готовился к бою. Таким образом, за ночь положение противников не изменилось. Раненый вице-адмирал Сухотин был отвезен в Кронштадт, но его флаг остался на корабле, чтобы не обнаруживать нашей потери.

С утра 24 мая было маловетрие, горизонт застлан дымкой. После полудня подул юго-западный ветер, переходивший в западный. Эскадра Круза выстроилась в линию баталии на правом галсе.

Получив от своих фрегатов донесение, что русская ревельская эскадра прошла остров Нарген, шведский король приказал возобновить бой, который он рассчитывал кончить до подхода адмирала Чичагова. И как только позволил ветер, шведы, идя тоже правым галсом, спустились на нашу эскадру, которая отступила к востоку, стремясь завлечь шведов в глубину мелководной Кронштадской бухты.

В 5-м часу дня шведы открыли огонь, и скоро между их авангардом и частью русского флота завязалась оживленная перестрелка. Получив много повреждений в рангоуте и парусах, русская эскадра не смогла сохранить линии баталии: её арьергард сбился в кучу, а шведы оттянули свой арьергард далеко за хвост нашей колонны. Два шведских концевых корабля с четырьмя фрегатами, заметив разрыв русской линии, попытались отрезать наши арьергардные корабли. Но Круз своевременно послал Деннисона с его фрегатами на помощь арьергарду, и манёвр шведов не удался.

Во время боя флоты приблизились к южному берегу, при повороте через фордевинд линия русской эскадры значительно расстроилась и, взяв курс на север, суда оказались в другом порядке. После 8 часов вечера ветер стал стихать, дым заволакивал весь горизонт, и флоты опять разошлись. Русская эскадра, несколько раз поворачивавшая через фордевинд, приближалась к Кронштадту.

Около 8 ч. 30 мин. вечера шведы увидели свой фрегат «Яррамас» с поднятым сигналом, что за ним гонится ревельская эскадра. Но, как мы уже знаем, эскадра Чичагова мирно стояла на якоре, а командир фрегата принял за русскую эскадру два катера, посланные Чичаговым для ведения ближней разведки.

Командование шведской эскадры испугалось оказаться между двух огней, и корабельный флот начал отступать к западу при тихом переменчивом ветре. Наши эскадры ещё не видели друг друга, но Круз, продолжая принятую им в ожидании подхода Чичагова тактику, не упускал из виду неприятеля, сделав во 2-м часу ночи сигнал: «гнаться за неприятелем». Наша эскадра последовала за отступавшими шведами, прибавляя паруса. Туман и безветрие затрудняли преследование, и хотя Круз, получивший ночью известие о приближении Чичагова, действовал решительнее и на рассвете 25 мая поднял новый сигнал «преследовать неприятеля и атаковать его по способности», шведы ушли за остров Сескар. А утром 26 мая обе русские эскадры увидели друг друга. Шведский флот уже отходил за остров Торсари, исполняя приказание короля: «Войти в Выборгскую бухту для прикрытия шхерного флота».

В ходе сражения русская эскадра выпустила 36 тысяч ядер, шведы ответили примерно тем же числом выстрелов. Результат был ничтожный. Ни один шведский корабль даже не был сильно повреждён. О повреждениях русских судов можно судить по донесению Круза адмиралу Чичагову: «На 100-пушечном корабле «Двенадцать Апостолов» были повреждены мачты посередине, пробиты насквозь, в палубе много пробоин и убито служителей 5, от ран умерших 5 и раненых 22 человека.

На корабле «Трёх Иерархов» повреждены снасти, сбито орудие, расколоты станки, 36 колёс, убито 12, умерло от ран 3, раненых 14.

На корабле «Владимир» пробит такелаж, правая сторона судна – в 7 местах, взорвало 2 пушки, убито от разрыва пушек 5, ранено 29, неприятельскими ядрами убито 2, ранено 5.

На корабле «Св. Николай» сделаны пробоины в разных местах корпуса, такелаже, пушки дали трещины, повреждены, колёса и станки разбиты, убит 1, ранено 2.

На «Иоанне Крестителе» сделаны повреждения в такелаже и парусах, прострелен корабль, убито 5, ранено 16 человек.

На «Всеславе» корпус повреждён в нескольких местах, такелаж перебит, у 4 пушек раскололась дульная часть, убито 1, ранено 3.

На «Пантелеймоне» разорвало пушку, две получили трещины, третья сбита, убито при взрыве 2, ранено 10, неприятелем убито 7, ранено 9.

На «Не тронь меня» – разорвало пушку, проломило палубу, испортилось 2 пушки, сбита пушка, станки повреждены, пробило корпус корабля, течь сильная, убито 1, ранено 2.

На «Иоанне Богослове» сбиты стеньги, такелаж сломан, корпус пробит в 8 местах, убито 6, ранено 17.

На «Яннуарии» повреждён такелаж, в корпусе 27 ядер, убито 6, ранено 20.

На «Сысое Великом» пробоин 2, такелаж и паруса повреждены, разорвало пушку и палубу, разбило станок, ранено 41 человек.

На «Победославе» сбито орудие, убито 4, ранено 7.

На «Иезекииле» 6 пробоин в корпусе, станок разбило, такелаж разломан, убит 1, умерло от ран 3, ранено 5.

На «Америке» разорвало 2 пушки, испортило палубу, несколько пробоин, убито 10, ранено 26.

На «Св. Петре» повреждён корпус, разбило 2 станка, убито 12, ранено 13.

На «Константине» 6 пробоин, пробита палуба, 10 пушек треснули, разбило станок, убитых 2, ранено 16.

На «Принце Густаве» мачта пробита, пробоины, убито 1, ранено 2. На фрегатах убито 11, ранено 20»[120]120
  Чичагов П.В. Записки. С. 459–460.


[Закрыть].

Как видим, на русских кораблях урон от действий собственных пушек был сопоставим с неприятельским огнём. Общие русские потери около 400 человек, почти столько же выбыло из строя у шведов. Вице-адмирал Сухотин скончался от полученных ран.

Поскольку Красногорское сражение происходило на расстоянии около 50 вёрст от Петербурга, там был слышан гром канонады. В городе началась паника, усилившаяся после сообщения о бегстве в Кронштадт «Иоанна Богослова». В довершении всего в артиллерийской лаборатории на Выборгской стороне взорвались 500 мортирных бомб. Как писал Гарневский в своих воспоминаниях: «Гром, оными произведенный, публика, почитая за приход в столицу шведов, находилась в чрезвычайном смятении. Вреда было только, что сгорела лаборатория, бывшие тамо припасы погибли и бомбой один солдат убит, да пропали во многих домах оконичные стекла, в том числе и в домах князя Потёмкина (Таврич. дворец) разбито оных до двухсот»[121]121
  Цит. по: Чичагов П.В. Записки. С. 487.


[Закрыть].

С тактической точки зрения действия вице-адмирала Круза следует считать удачными: будучи слабее неприятеля, он выждал подхода ревельской эскадры и в то же время не допустил неприятеля в Кронштадт и Петербург, воспользовавшись местностью для прикрытия своих флангов.

Шведская же сторона в этих сражениях допустила ряд крупных ошибок, объяснявшихся отчасти близостью короля Густава III, приславшего во время боя на флагманский корабль своего адъютанта капитана Смита с бестолковыми распоряжениями. К примеру, непосредственное командование на шведском корабельном флоте было разделено между герцогом Зюдерманландским, перешедшим по настоянию Густава III на один из фрегатов («Улла-Ферзен»), и флигель-лейтенантом Клинтом, оставшимся на флагманском корабле. Тактической ошибкой шведов было также стремление атаковать слабейшего противника непременно всей линией, спускаясь на него корабль на корабль.

Стратегически Красногорские сражения были несомненной победой русского флота: операция шведов против Кронштадта не удалась, а герцог Зюдерманландский должен был отступить в Выборгскую губу.

26 мая эскадра герцога Зюдерманландского вошла в узкость при входе в Выборгскую губу и стала на якорь в линию между мысом Крюйсерорт и северной оконечностью острова Пейсари.

Многие шведские корабли имели сильные повреждения, боеприпасы были на исходе, команды утомлены и т. п. Поэтому Чичагов имел все шансы добить герцога Зюдерманландского.

В оправдание того, что он сам не атаковал уходивших от Круза шведов, Чичагов ссылался на «случившийся туман», мешавший ему видеть неприятеля. Опровергая эту причину, Круз в донесении Екатерине II писал: «…принужден признаться, что уход неприятеля не только весьма чувствителен для меня, но и для всех моих храбрых подчиненных, так как, по дошедшим до меня известиям, шведы находились в чрезмерном унынии и опасались несказанного этого дву-огненного положения, от которого, надо думать, один только туман мог избавить неприятеля, без успеха со мной сражавшегося».

Увы, у Чичаговых была наследственная боязнь решительных действий. Они всегда что-то упускали и пропускали. Это служило темой многочисленных эпиграмм.