Текст книги "ОХОТА НА ЦИКЛОПА"

Охота на Циклопа
Александр Шляпин

© Александр Шляпин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая
Смерть приходит нежданно

…….. все приметы говорили, что день будет неудачным. Завтракая, Иван, потянувшись за маслом, зацепил случайно локтем чашку. Она перевернулась. Горячий чай плюхнулся ему на семейные трусы в район паха.

– Собака! Ой, как же мне больно, – взвыл Селезнев, словно раненый вепрь. Он вскочил из– за стола, и запрыгал по кухне, оттягивая резинку, придавая к обожженному месту приток свежего воздуха.

– Трусы чистые там, на веревке висят, – сказала спокойно, его жена Анюта, продолжая утреннее застолье. Она давно смирилась с тем, что её муж был каким– то семейным недоразумением. Не смотря на то, что он работал в районном отделе сыскарем и считал себя профессионалом, в простой жизни это был большой ребенок, который встал на путь постижения науки бытия.

– А ты, знаешь, что я себе ошпарил? – заорал он через открытую дверь.

– Что же ты Селезнев, мог такое ошпарить, чего я не знаю, – спросила Анюта. – Неужели у тебя там, еще что– то осталось? Для меня это новость…

– А ты, что Анька, сомневаешься?

– А ты, мне не оставил выбора в этом не сомневаться. Я уже месяц слышу только одно: – «отстань, я устал». Это Бог, наказал тебя за то, что ты не умеешь пользоваться тем, что он тебе дал, для сохранения семьи, – с ехидством сказала Анюта, продолжая трапезу.

– А вдруг у меня ожог второй степени, – сказал Иван, присаживаясь рядом. – Мне почему– то чертовски больно. Потом пойдут водянистые пузыри. Они лопнут и…

– Рот не надо было разевать, – перебила она его, – Я удивляюсь, как ты, служил на флоте, если даже по земле ты ходишь, как пьяный. Тебя Иван, почему– то всю жизнь болтает.

– Это потому, что я постоянно работаю мозгом. Я анализирую и логически подчиняю себе ситуацию.

– Лучше бы ты, работал тем, что обварил себе, – сказала Анюта, и встав из– за стола, швырнула Селезневу на колени льняное полотенце.

Селезнев улыбнулся, и, уже забыв о пролитом на яйца чае, с головой ушел в смакование «Геркулеса», который Анька варила ему каждое утро, опасаясь за его здоровье.

Весть о смерти отставного майора Афанасьева, ударила по голове, словно обухом. Иван во главе опергруппы прикатил на место вызова уже через пять минут.

– Ой, какое у нас горе Иван Васильевич, Александра Петровича убили. Там ужас что творится.

Сердце Ивана оборвалось. До последнего момента он думал, что это ошибка, но это была реальность, от которой было не уйти. Он лично знал отставного майора Афанасьева. Было трудно предположить, что этот тихий и добропорядочный верующий в Бога человек мог кому– то перейти дорогу или стать объектом преступного посягательства.

Что случилось Клавдия Михайловна, – спросил Селезнев, проходя в дом.

– Ну, я как обычно молоко принесла майору. Стучу в окно, а он не выходит, – сказала баба Клава, вытирая платком сопли.

– Ну а дальше! Дальше можно?

– Ой, горе то какое…

– Дальше, что было, – спросил Иван, чувствуя, как нервные клетки начали погибать целыми полками и дивизиями.

– Ну, так я подошла к двери. Двери открыла. Вошла в хату, а там это, – еле договорила бабка начиная снова плакать.

Капитан остановился около двери, и чтобы отвлечь пожилую женщину от рыданий сказал:

– Эти двери?

– Да, да эти…

– И что они были открыты?

– Ну, так немножечко. Щелка была. Я глянула, а там ён лежит и кровь на ковре, а в руке стакан.

– Ни чего не трогали Клавдия Михайловна?

– Нет, Ванечка ничего. Только вот я молоко оборонила. Банка моя, там, на пол упала и разбилась.

– Хорошо Клавдия Михайловна, вы свободны, пока. Идите домой успокойтесь, примите валерьянки, сейчас мы все осмотрим.

Иван обернулся и увидев участкового, сказал ему:

– Кириллов, допроси Клавдию Михайловну и составь протокол об обнаружении трупа.

– Все сделаю, как положено.– Ответил старший лейтенант, и нежно взяв под локоть бабку, повел её домой, как приказал Селезнев.

Иван, прохаживаясь по комнате начал диктовать:

– Пиши Щеглов: Труп мужчины сорока– сорока пяти лет лежит в центре комнаты на спине. В правой руке покойного зажат граненый стакан. Левая, откинута в сторону.

– Хрущевский, – поправляет Щеглов.

– Граненый стакан! – утвердительно сказал Селезнев.– Пиши дальше… – Голова покойного в лобной кости между надбровных дуг имеет отверстие округлой формы с характерным налетом порохового нагара – предположительно пулевое. В упор собака стрелял! Пишем дальше. Под головой покойного явно просматривается пятна бурого цвета – предположительно кровь и – а также фрагменты ткани розового цвета. Наверное, мозг. Вероятнее всего, выстрел был сделан в лоб. Приблизительно сантиметров 30– 40. Отверстие сквозное. Пуля на выходе, выломала фрагмент затылочной кости с волосистым покровом черепа покойного, который, лежит рядом. Лицо покойного усеяно частицами несгоревшего пороха. Записал?

– Так точно Иван Васильевич – записал.

– Так пиши дальше: На полу разбросаны вещи покойного в виде фотографических открыток и каких– то записей. Иван молча поднял с пола пожелтевший от времени листок и прочитал: – Боевое донесение командира второго взвода РПТР, лейтенанта Василенко Н. В. о безвозвратных потерях второго взвода, четвертой роты, триста сорок третьего мотострелкового полка от 24 мая 1942 года.

– Это тоже Васильевич, записывать? – спросил Щеглов.

– Ты что Щеглов, будешь мне весь архив Министерства обороны переписывать? Пиши то, что я говорю. – На столе места преступления стоит бутылка с прозрачной жидкостью. Предположительно водка. На этикетке металлического цвета бутылки надпись золотыми буквами «Царская охота». Во, видал – Щегол, какую водку нужно пить! Рублей триста, а может и пятьсот бутылочка такая стоит! Дальше пиши! На столе на алюминиевой подставке в виде «ромашки» стоит чугунная сковорода с продуктом питания. Предположительно жареный картофель.

– А, это зачем писать Иван Васильевич?

– А, чтобы капитану Петроченко тоже была работа. Пусть наш уважаемый эксперт устанавливает жареный это картофель или пареная в печи тыква.

– Прикалываешься Селезнев? – подал голос Петроченков, опыляя кисточкой по бутылке дактилоскопический порошок в поисках отпечатков пальцев.

– Я Василий Петрович, исполняю служебные обязанности и долг старшего оперуполномоченного убойного отдела. Так, пишем дальше, не расслабляемся: На столе в алюминиевой суповой тарелке находятся продукты питания. Судя по внешнему виду это маринованные опята с репчатым луком в подсолнечном масле.

– Ты что Васильевич, экспертом заделался? А может это бледные поганки с луком порей в машинном масле «Шел»? – подколол эксперт Селезнева.

– Я Василий Михайлович, как тот чукча – что вижу, о том и пишу. А я вижу маринованные грибы! Вижу водку! Жареную картошку и понимаю, что здесь ужинали и беседовали два человека. Приятно беседовали, выпивали вкусную водовку, закусывали её вкусными грибочками с постным маслом. А потом неизвестный вытащил ствол, и хлоп – убил Александра Петровича одним выстрелом прямо в лоб. Просто так – хлоп и убил! Убил, отставного майора Афанасьева: афганца и героя. Председателя поискового объединения. Убила моего друга, а мне вот вместо того, чтобы думать приходится писать про жареную картошку. Про опята, которые я с ним собирал вот этими руками.– завелся Селезнев. Иван, расстроенный убийством друга начал набирать обороты. Чтобы успокоиться, он достал сигарету и, несколько раз нервно чикнув зажигалкой, закурил, с жадностью затягиваясь.

– Это Петроченков, мой друг! Я его знал с детства. Я на флот ушел, а он в армию. Он в афгане воевал, а я ходил в дальние походы. Он майор запаса, а я еще капитан полиции. Через два года мне уходить на пенсию, а я, как был капитан, так капитаном и умру. А сейчас Петроченко, здесь на полу лежит мой друг с дыркой в голове, а я не знаю, кто и за что его убили. За что можно убить человека, если он никому кроме добра ничего не делал? Он по лесам, полям и болотам искал бойцов погибших во время войны. Он восстанавливал имена героев! И что за это его надо было убивать? Что за день сегодня такой? Я яйца с утра обварил чаем, теперь друга убили! Кто мне скажет, за какие грехи мне выпали такие испытания?

– Это Иван Васильевич, наверное, магнитные бури, – тихо сказал Петроченков, собирая улики в целлофановые пакетики. – Вот, к примеру, если мне приснился сон, что я с кем—то занимаюсь сексом, значит хоть из дома не выходи вообще. Бери бюллетень и сиди, жди неприятность. И то все равно, что—то поганое, но обязательно случится. Ты вот Иван себе яйца чаем обжег, это явно был тебе знак, что будет какая– то неприятность. Вот она и случилась…

– А мне товарищ капитан, если говно приснится, то это всегда к деньгам. Или зарплата или на улице просто так найду, – сказал старший лейтенант Щеглов. Это точно к бабке не ходи. Несколько раз проверял…

– Так мужики, что расслабились. Работаем дальше.

Иван Васильевич продолжил диктовать описание места преступления, а в эту минуту все улики и образы вещьдоков, он как бы вкладывал в маленькие ящички своего мозгового секретера. После, как все оперативные действия будут закончены, он включит свой мозговой компьютер и, начнет по крупицам выстраивать логическую цепочку преступления. Иван ходил по комнате, монотонно читая, как по заученному текст описания места преступления, который должен был войти в уголовное дело. Это было нужно, и он всегда делал это с максимальной щепетильностью, чтобы потом не искать в деле нужных деталей и не возвращаться на линию старта снова.

Покойный отставной майор Афанасьев, жил один: Его жена Ольга, несколько лет назад ушла от него. Она просто не выдержала его многомесячных командировок и эту грязь времен минувшей войны, которую он тащил в дом. Друзья поисковики, его одноклубники, все внесли в семейный раздор свою лепту. С каждого рейда они заполняли дом трофеями, и тот начинал напоминать склад металлолома или разоренный некрополь. Во всех углах, на всех полках, лежали ржавые фронтовые раритеты. Александр Петрович в делах поиска, как и Иван Селезнев, был настоящий профи, и эта особенность к поисковому делу объединяла их вместе. Только капитан Селезнев искал преступников, а Афанасьев искал эхо прошедшей войны.

– Ты Михалыч, все тут осмотрел? – спросил Селезнев, копошащегося возле трупа эксперта.

– Да, заканчиваю…

Иван вновь достал пачку «ЛД» и закурил. Он, по привычки прищурив глаза, еще раз он внимательно осмотрел комнату. Несколько раз затянувшись, он подошел к тумбочке, на которой стоял добрый старый ламповый «Электрон – 716» львовского завода. Присев Иван выдвинул ящик. Он знал, что тот наполнен ржавыми раритетами. Иван раньше не понимал: на хрена Афанасьеву все это, до тех пор, пока не увидел собственными глазами, с какой благодарностью смотрели на него люди, когда он отдавал им ржавые часы погибшего деда. Каждый предмет в его доме имел свою судьбу и своего хозяина. Хоть и был он ржавый, но до сих пор хранил о нем тепло и память.

– Михалыч, а ты «Парабеллум» видел?

– Фигня, рухлядь, – ответил Петроченков, не отрываясь от дела, – восстановлению не подлежит…

– А что у нас в районе и отремонтировать некому? Может не перевелись еще на земле русской умельцы? – спросил Иван, и бросил ржавый немецкий ствол обратно в ящик. – А, представь Щегол, сколько из него нашего народа было побито – мама не горюй! А сейчас он раритет – мать его– музэйный экспонат!

– Месяц надо в тормозной жидкости отмачивать, – сказал старший лейтенант Щеглов.– Я когда– то на своем огороде пистолет ТТ нашел, так тоже долго в тормозухе держал, пока он шевелиться не начал. И знаете Иван Васильевич– расшевелил я его. Можно было даже разобрать…

– И что пострелял, наверное, – спросил капитан Селезнев?

– Ага, пострелял – постреляешь с таким раритетом. Там, проржавело все! Сдал через свою бабку в РОВД, как пол закону утилизированный огнестрел, так она за него хоть к пенсии 200 рублей получила. Один хрен на переплавку…

– Я Сергей, обязан доложить подполковнику Якимову, что ты, используешь служебное положение в целях личного обогащения. Навалим тебе срок Щеглов, и поедешь в Нижний Тагил этапом чашечки для мороженого штамповать. Это же надо, на целых 200 рублей государство объегорил! – сказал Селезнев шутя, отходя от шока. —Ты Вася, хоть установил из чего стреляли в Афанасьева? – обратил он свое внимание на эксперта.

– Ну, Васильевич, судя по гильзе, это или Вальтер, или бельгийский Браунинг «Хайпауэр». Гильза, как у нас говорят РР 9Х19 «Luger», – сказал эксперт, рассматривая через лупу лицо Ивана.

– Это что от «Шмайсера» что ли?

– Не от «Шмайсера», а от «Парабеллума» – стандартный девяти миллиметровый патрон принятый как РР– 19. 19 мм это длинна гильзы, был принят на вооружение Германии в 1907 году для пистолета «Р– 07» Борхарда Люгера.

– Я в детстве такими патрончиками забавлялся. У нас их тут валялось, словно шелухи от семечек.

Эксперт сложил аккуратно свой кейс и присев за стол, сказал:

– Слушай Селезнев, пора, наверное, заканчивать. Где прокурор, черт возьми. Я тебе через пару дней все опишу тебе в заключении. Только прошу, в эти дни не мешай мне работать, быстрее не будет. С пальчиками, как я и предполагал все чисто, как в операционной. Никаких следов. Даже хозяйские и те тщательно стерты, – сказал уныло Михалыч, рассматривая через лупу стакан.

– А ты Михалыч, покойника дактилоскопировал?

– Обижаешь Селезнев, это в первую очередь…

Иван подошел к окну, и, отодвинув занавеску, выглянул во двор. Он, приоткрыв форточку, выбросил окурок на улицу.

– Насчет гильзочки этой ты уж Михалыч, пошевелись, пожалуйста! Напряги коллег из областного экспертного центра. Пусть они немного поработают. Ты ведь знаешь Михалыч, этих археологов– копателей? Завтра к нам в город со всей страны съедутся. Я даю сто процентов, что найдутся «борцы за справедливость» и будут в следствие свое «жало запиливать». Кто, что и почему? А у меня сейчас пока даже версии нет– одни эмоции. Завтра Якименко брифинг соберет и будет перед главой администрации на планерке прыгать на задних лапках. А я Ваня Селезнев, должен его подхвостье прикрывать, чтобы ему с управления не вдули по самые – мама не горюй! Пулю не забудь, достать ….

– Достал уже, – ответил эксперт.

– Скучный ты Вася. Тебя что ни попросишь, ты уже все сделал. Труп дактилоскопировал. Пулю достал. Даже марку ствола установил. Нет в тебе тайны и загадки…

– Я не Штырлиц, чтобы иметь тайны и не баба, чтобы быть загадочным, – сказал Петроченков.– Я эксперт и делаю свое дело не хуже других.

Иван глянул в окно и увидел, как подъехала черная «Шеви Нива» прокурора района.

– Михалыч, я на улицу. Там прокурор прикатил, пойду его встречу. А ты улыбайся и делай вид, что мы уже на грани раскрытия он это любит. Я лично терпеть Веретенникова не могу, а он меня…

Иван вышел на улицу.

– Здравствуйте Олег Михайлович, что– то вы сегодня припозднились. Мы уже тут все описали.

– Машина, барахлила! Датчик холостого хода полетел. Уехать не мог, – сказал прокурор, протягивая Ивану руку.– Ну доложи Иван Васильевич, что тут у нас случилось?

– Тут Олег Михайлович, чистая трагедия, как по Шекспиру. Убит выстрелом в голову отставной майор Александр Афанасьев.

– Это тот, который розыском занимался? Председатель местного поискового клуба?

– Так точно – он! Только розыском занимаюсь я, капитан Селезнев, а поиском занимался майор Афанасьев.

– И что? Какие у тебя Иван Васильевич версии? – спросил прокурор, проходя в дом.

– Версия пока одна – ограбление или разбой. Но что похитили, я точно не знаю. Уточню у жены может она в курсе, – сказал Селезнев.

Прокурор осмотрел место преступление и сказал:

– Я вижу Иван Васильевич, что это убийство. Умышленное убийство при помощи огнестрела. Я выписываю представление на возбуждение уголовного дела по статье сто пятой и двести двадцать второй уголовного кодекса российской федерации. С грабежом пока не определено. То, что вещи разбросаны, это не говорит о том, что покойного ограбили. Может его из чувства мести убили, или за какие долги, а этот бардак так для понтов и ментов устроили. Определимся позже в рабочем порядке!

Пока прокурор ходил по комнате, рассматривая место преступления Селезнев, словно угорь, скользнул в двери, и исчез на улице. Спрятавшись в УАЗик, он сел на переднее сиденье и с блаженством закурил.

– Что уже едем, спросил водитель сержант.

– Погоди, там еще Щегол с Петроченковым, мозг Веретенникову компостируют. Я вырвался, типа допрос свидетелей устраиваю. Хочу послушать, что народ говорит по поводу убийства. Мало ли кто кого видел или что слышал…

– Я тут уже час сижу и слушаю. Несут всякую околесицу. Я товарищ капитан, тут такого наслушался. Вон та бабка, что в синем платке, говорила, что умер покойный от водки. Ну, типа купил самогон, выпил, и, упав на пол, разбил себе голову.

– Убили его Коля. Пуля попала прямо в лоб, – сказал Селезнев, глубоко вздохнув.– Бляха медная – хороший был мужик. Ты машину прогрей, а то меня, что– то знобит, – сказал Селезнев. —Напьюсь я сегодня сто процентов. Сержант завел машину и через пару минут теплый воздух начал движение по кабине.

Глава вторая
Появление версии

Собрав с самого утра, на планерке, всех оперов, начальник отдела подполковник Якимов, в течение получаса, выслушал доводы и рабочие версии эксперта и дознавателей. В кабинете затянулась пауза. Подполковник Якимов, бросил карандаш и сказал:

– Так, Иван Васильевич, я все же надеюсь на ваш опыт. Мне верится, что вы, завершите это дело, а материалы до конца месяца передадите в прокуратуру. В нашем районе это убийство, вызвало довольно сильный общественный резонанс. Афанасьев ведь герой афгана, а не простой бомж. Это человек, которого не только в области знают, но и в самой Москве. Благодаря ему и его пацанам за последние годы около десятка семей, нашли своих отцов и дедов, которые погибли в нашем районе во время войны. Только за эти заслуги, он уже достоин того, чтобы его убийца был в скором времени изобличен и наказан по всей строгости закона. А теперь господа офицеры – расходимся по рабочим местам. Я надеюсь, что мне на планерке не придется краснеть перед администрацией нашего города. Будь она трижды неладна эта администрация! – сказал Якимов, вспоминая интриги, которые плел против него Глава администрации Васильев.

Поводом для получения выговора от начальника управления внутренних дел стала негласная жалоба частного характера главы администрации района на внебрачные связи подполковника Якимова, которые якобы мешают делу. По городу пополз слушок, об их обоюдном посягательстве на тело секретарши местного РАЙПО Кушнеровой. Тогда это были всего лишь слухи, не имеющие никакой конкретной базы, но из областного управления внутренних дел инкогнито приехал дознаватель, который и зафиксировал на видеокамеру факт «морального разложения» подполковника Якимова с гражданкой Кушнеровой. Во избежание скандала это дело тогда сразу замяли. Но уже через месяц сам Якимов поймал своего бывшего друга Васильева, как участника браконьерского промысла и тоже заснял это преступное деяние на видеокамеру. Обменявшись компроматами, бывшие друзья превратились в заклятых врагов. Теперь они каждый день искали повод, чтобы побольнее ужалить друг друга и сместить симпатии Кушнеровой в свою пользу.

Оперативники ввиду окончания планерки покинули кабинет. В коридоре, пока Иван не исчез из отдела к нему, подошел капитан Петроченков. Намекая на новости, он интригующе сказал:

– Да, Иван Васильевич, я слышал, как шеф сегодня тебя домогался. У него, что очередной гормональный взрыв или он номинант на премию министра МВД? У тебя часом головка после вчерашнего не бо– бо?

– Бо– бо, – ответил Селезнев.– Ты, что Василий, предлагаешь?

– Предлагаю испить пивка и выслушать новости по фактам твоего дела. У меня для тебя, есть интересная новость. Пока там наши коллеги из областного экспертного отдела будут сочинять тебе справки, я как Фенист ясный Сокол, готов сегодня пролить свет на твою проблему и поставить тяжелый груз следствия, на рельсы быстрого раскрытия. Только Ванюша, если можешь, то заходи ко мне минут через десять. Мы с тобой, пивка попьем, посидим и покумекаем. Я после выходного уж сильно болен и не откажусь от лекарства! – Прошипел Михалыч Селезневу прямо в ухо.

– Э– э Василий, с этого места и подробней! Что ты, там еще такое нарыл, можешь хоть намекнуть?

– Придешь через десять мину. Я буду в своей келье. У меня важный разговор…

Иван, понял намек эксперта. Раз Петроченков намекнул на пиво, значит, у него появился «золотой ключик», который способен открыть потайной замочек преступления.

– Я сейчас Вася! Айн момент! – сказал Селезнев, видя, как тот исчезает из поля его зрения. На последок эксперт обернулся и, моргнув глазом, сказал:

– Я Иван Васильевич, буду в своем «офисе».

– «Эх, Васька! Ох, и сучий ты сын! – сказал сам себе Селезнев и двинулся к выходу. Остановившись около дежурки, Иван, как бы отошел от навалившейся проблемы приобретения пива, сказал дежурному:

– Славик, я тут на пару минут в кулинарию. Если меня кто будет спрашивать, скажи, что я буду через десять минут. Пусть подождут здесь. На допрос по поводу Афанасьева должны прийти.

Дежурный по РОВД, не отрываясь от журнала регистрации заявлений, одобрительно махнул головой. Иван вышел на улицу. Яркое утреннее солнце резануло по глазам. Похрустывая свежим снежком, Васильевич проследовал в «кулинарию», которая была на первом этаже ресторана невдалеке от отдела. Здесь, как всегда с утра было многолюдно. Только в «кулинарии» продавали в это время в разлив алкогольную продукцию, поэтому «больных», как всегда, было достаточно.

– О, полковник Селезнев, собственной персоной пожаловал, – сказал один из утренних завсегдатаев.

– Не полковник, а капитан! Рано ты Глебович, мне полковника присвоил. Мне бы до майора дослужиться и на пенсию свалить. Ох, мы бы с тобой порыбачили бы..

– Ты Васильевич, проходи вперед без очереди. Мы мужики понятливые, видим, что у тебя трубы горят.

– Не горят Глебович у меня трубы! Не пил я вчера столько, чтобы сегодня тушить пожар. Для дела надо.

– А, понял. Все молчу– молчу! Видно лиходея, какого колешь? – сказал Глебович и крутанув ус, улыбнулся.

Продавщица Люська, при виде Селезнева то же расплылась в улыбке, растянув, свой накрашенный алой помадой рот до максимальных размеров:

– Здрасте Иван Васильевич! Что– то вы сегодня совсем не с лица?! Видно преступники окаянные одолели или Анютка, уже не радует вас? Люська звонко засмеялась.– Что Иван Васильевич, пить изволите, или вам чебурек разогреть?

– Не гони коней Люда, и без того на душе тошно! Дай– ка мне для начала две бутылочки пивка «Балтику» и сушеную рыбку. Но только, чтобы не сильно была соленая, – сказал Иван, зная, что местный райпищеторг скупает все, что видит.

Продавщица поставила на прилавок пиво.

– Ну, мужички рыбку охотно берут. Назад ни кто еще не принес; – сказала Люська, моргая бархатными ресницами. – Может Иван Васильевич, вам завернуть все это для конфиденциальности?

– Ладно, давай быстрее! Время не терпит. Потом пообщаемся, как рассосутся «больные»

– Ловлю вас на слове Иван Васильевич, – томно сказала Людмила, и эротично поправила свой выступающий бюст.

Селезнев не обращая внимания на Люськин флирт отсчитал деньги, и бросив их в тарелку, схватил пакет с покупкой и направился к выходу.

– О, боже, какой мужчина. На– на нана нана сына, – замычала Люська, разливая водку по рюмкам.

Капитан Петроченков, по мнению коллег, был настоящий ментовский «рэкетир». Испить на халяву пива, он никогда не упускал шанса. Из оперов РОВД на его «оброк», никто не обижался и не жаловался, ибо это было традицией. Личностью Петроченков был общительной. За бутылочкой пивка, мог, как эксперт рассказать больше чем требовали служебные отношения и протоколы. Селезнев знал эти особенности и, поэтому даже где– то в душе был рад, что после утренней «вздрючки на ковре у шефа» ему хотелось кому– то поплакать в «жилетку». Васька был для Селезнева именно той «отдушиной», которая могла выслушать его, и посоветовать, что делать. При этом Василий Петрович, так ловко умел подкинуть какой – ни будь фактик или версию, что они, словно отмычки, отпирали сказочные следственные дверки. Дело после таких подачек оставалось за малым: просчитать и вывести самого хитрого в районе преступника на чистую воду. Селезнев проработав двадцать лет в отделе, знал об этих особенностях капитана, поэтому не отказывал себе в удовольствии на пол часика спрятаться у эксперта. Были времена когда, достав из кармана чекушку водки, Иван без всякого повода угощал капитана Петроченко, как настоящего товарища. У эксперта было уютно и тихо. Его экспонаты и вещ. доки собранные не одним поколением всегда вызывали интерес у гостей. Было у капитана трофейное и даже самодельное оружие, конфискованного у браконьеров. Иван, как настоящий мужик был не равнодушен к огнестрелу, поэтому всегда интересовался новинками.

– Во, Петрович, я, словно джин из бутылки! Видишь халиф, я исполнил твое пожелание! Теперь, выкладывай – не томи душу что там у тебя. Ты же знаешь нашего патрона, он как и я перед своей пенсией готов задницу разорвать в клочья, лишь бы устроить показуху в области. Мы это оба хорошо умеет делать!

– Не спеши, Васильевич. Новость от нас никуда не денется. А приготовиться русскому мужику к пивной церемонии, это как самураю к чайной. Во всем должна быть размеренность и традиция. Я сейчас эту рыбку аккуратно препарирую, а после мы выпьем по стаканчику. Вот тогда когда пиво окажется в желудке, можно начать сеанс задушевного общения! А насчет шефа я тебе скажу одно: Я брат, блюду нейтралитет! Свою позицию я не хочу высказывать, на людях. Якимов мужик правильный и знает дело туго. Он при желании может достать даже тогда, когда выйдет на пенсию. У него Ваня в управлении такие ферзи сидят, что нам с тобой и не снилось! – сказал Михалыч размеренно и спокойно в такт своим действиям.

Он разложил леща на газете, надел резиновые перчатки и аккуратно скальпелем, словно заправский хирург стал разбирать леща. Иван томился в ожидании. Наблюдая за действиями капитана он чувствовал, что тот специально скрывает интересную и нужную информацию, чтобы сделать маленький пивной «фестивалик» надолго запоминающимся. Селезнев мечтал услышать то что прольет свет на дело Афанасьева, поэтому пока Василий чистил рыбку Селезнев ждал. По хозяйски он обоймой пистолета Макарова, открыл пиво, и, не будоража пены, наполнил два глубоких бокала янтарного цвета напитком.

– Ну– ну, что там у тебя, выкладывай. Не томи мне душу? Уж больно я хочу все знать, – сказал Иван, не скрывая своего интереса.

– Двери закрой на ключ– сказал Петроченков

Он, не торопясь умело отделил филе от костей, и сложил его рядом ровной стопочкой на край газеты. Затем оторвав свободный кусок, капитан завернул рыбные останки и кинул их в корзину.

– Ну, вот Иван Васильевич, процесс завершен! Теперь растопырь свои ухи и слушай!

Петроченков взял бокал и чокнулся с Иваном.

– Я вчера вечером, позвонил своему приятелю в экспертный центр майору Саблину. Ну, мне просто хотелось знать, что там с нашим стволом по делу отставника. Как я тебе и говорил гильза изъятая на месте преступления и пуля из дверного косяка принадлежат– «Хайпауэру». Но это не самое интересное. Всего лишь неделю назад из этого самого пистолета в Москве, в своей квартире был убит, знакомый нашего трупа. И заметь, он не простой поисковик. Он целый президент ассоциации поисковых клубов «Вечный огонь» – по фамилии Солдатов. Его убийство, как полагает следствие, спровоцировано последствием скандала в «датском королевстве Министерства обороны России». Прошлым летом, в одном из озер в калужской области, Солдатов со своей поисковой командой обнаружили немецкий танк Т – 6 «Тигр». Ну, тут сразу же на него наложила лапу министр обороны Шмордюков. Военные тупо признали его своей собственностью. Солдатов подал в суд и это дело выиграл. Суд постановил, тогда, что данный танк немецкого производства. По архивам изделий министерства обороны России он не значится, а значит принадлежать М.О. не может. В связи с тем, что находка не является достоянием государства, то все права на данный объект спора, сохраняются за ассоциацией поисковиков «Вечный огонь». Пока там шли судебные разбирательства, «Тигр» каким– то образом из боксов Нарофоминский танковой дивизии, испарился. Солдатов, повторно подал в суд уже на командование дивизией с требованием вернуть объект спора, и выставил иск, в один миллион североамериканских зеленых рублей. Эту сумму за этот экспонат, предложил один из западных музеев. Вот тут и нашли дома, этого неуемного истца, с аналогичной дырой в голове? – сказал Михалыч, умело ставя вопрос своим рассказом.

– Тогда причем здесь Афанасьев?! – Спросил Селезнев, отпивая из стакана пиво и вытирая пенку с губ, своим рукавом.– Где Москва, а где Холмогоры?

– Вот тут Иван, как раз самое интересное! По– свидетельским показанием жены Солдатова Ирины, наш потерпевший Афанасьев был знаком с Солдатовым. Они еще с афгана вместе дружили. За месяц до убийства Солдатова, Петрович жил у него целую неделю в Москве. Он ковырялся в подольском архиве М.О.. Я так думаю Ваня, этим делом в Москве занимаются все кому не лень. Следственный коммитет Москвы, СК, ФСБ, а возможно, что даже и всемирная лига сексуальных меньшинств, как говорил турецко подданный Остап Бендер. Так что братец, не ровен час, ждите гостей. Даю зуб, они на днях пожалуют и сюда. Им же надо познакомиться с тобой, да прошуршать по нашим тайным закромам. Так что готовь сухие дрова, и топи Ваня русскую баню! – сказал Михалыч, и, запрокинув стакан с пивом, выпил все до дна одним махом.

– Да Михалыч, спасибо утешил. – погрузился в раздумье Селезнев, – лучше бы я взял водки. Теперь из– за этих столичных «Аниськиных», мне не будет прохода. Я чую спинным мозгом, что в этом деле скрыты такие тайны – мама не горюй! Мне сдается Афанасьев, был неугодным свидетелем. Возможно, на его глазах кого– то убили, а возможно пронюхал какие– то тайны! А может, он лично знал убийцу Солдатова? Вот поэтому его и завалили, для уверенности —так сказать зачистили. А может быть, что они крутили одно общее дело, да задолжали своим кредиторам?! – размышлял вслух Иван, посасывая кусок хребта сушеной рыбки. В комнате повисла пауза.

– Раскручивать это дело, теперь предстоит Иван Васильевич тебе! Я не думаю, что кто —ни будь из столичных гостей, задержится здесь надолго. Уж больно наш район не изобилует увеселительными заведениями. Да и взять здесь кроме молока да картофеля им нечего. Я не думаю, что москвичам в кайф по нашему району шаркаться, – сказал капитан Петроченко.