Текст книги "ОХОТА НА ЦИКЛОПА"

– А меня Валентин, такая жизнь вполне устраивает. Ты что– то хочешь мне предложить иное, или хочешь просто профинансировать мой бизнес? – Только смотри, я, больше с ментами не при делах. Уволен по статье, за употребление алкогольной продукции.

– Слушай Петруха, ты меня знаешь полжизни. Я ведь тоже ушел из ментовки в частный сыск. У меня сейчас, правда с баблом небольшой напряг, чтобы покупать фирменные примочки. Хочу у тебя что– нибудь зацепить оригинальное, но по доступной для моего бюджета цене.

– Какого плана твои интересы? – сказал Петро, разливая по стаканам дешевый Портвейн.

– Ну, для начала мне бы ментовскую рацию, или какой компактный приемник. Моего клиента пасут менты. Вот хотел бы знать, откуда они и с какого отдела и, что интересует их.

– Эх, Валек – Валек, ты дружище, как раз обратился по адресу. Ты же знаешь, что это мой коронный бизнес. Я тебе могу столько всего достать для твоего сыска, что московские менты такого не имеют. Я ведь некоторые разработки покупаю у своих друзей в секретной лаборатории на Лубянке. Ты усекаешь каков их уровень?! – сказал Петро, хвастаясь за свою продукцию.

– Вот именно это мне нужно уже завтра. Ну будь здоров, – сказал Валентин и выпил налитый портвейн.

– У меня все есть! Есть то, что тебе нужно. Я недавно эту хреновину собрал от нечего делать. На вот глянь. – «Механик», достал из коробки простой мобильный телефон фирмы «Эриксон».

– Это что?! – спросил удивленный «Циклоп». – Такой мобильник я могу купить в любом магазине. Это не проблема. Мне Петя, нужен сканер, чтобы настроиться на волну ментовского диапазона и слышать, что они мутят.

– А я. что тебе даю?! Тут наворотов до едреней фени, как в айпаде! Это, техника третьего тысячелетия. Ноу – хау! Пять в одном!

– Это как?! – Спросил удивленный Валентин, рассматривая секретное изобретение.

– На вот смотри, это видеокамера, время записи на микрофлешку один час. Я вмонтировал в неё объектив ЗУМ. Это сканер, короткометрового диапазона, это цифровой диктофон, этот вай– фай выход на компьютер. Если к этому комплекту Джеймс Бонда, добавить еще вот этого «жучка», то в радиусе ста метров, ты можешь записывать через телефон, все разговоры в цифровом формате. Если ты, к этому комплекту добавишь вот этот накопитель, то сможешь записать столько информации, что по ней можно написать роман «Московская сага» раз восемь, десять.

– А сколько стоят твои чудеса. Может, у меня бабла столько нет?! – спросил Валентин, шаря в карманах в поисках портмоне.– Сам понимаешь пока с бабками трудно. Клиент обещал рассчитаться только после работы.

– Это все стоит полторы штуки баксов! Если будешь брать в прокат, то пятьсот баксов за неделю. Тебя это устроит?

Валентин достал бумажник и, вытащив пятьсот долларов, отдал Механику.

– Возьму пока в прокат. Если мой работодатель рассчитается, я куплю эту приблуду, на будущее. А если нет, то через неделю я принесу тебе эту чудо технику в полном порядке. Сам знаешь, когда менты сидят на хвосте неизвестно, что от них ждать.

Петр положил мобильник в коробку и подал её Валентину.

– На, держи, чай мы вместе под Урус– Мартаном последний кусок хлеба делили! Ты Ваньку Селезнева встречаешь? Он же вроде тоже, как и ты, в смоленской области живет. Ты, наверное, не в курсе, но он тебя тогда вытащил из боя, кода к тебе ВОГ прилетел и вышиб глаз. Тебя же бортом сразу в Ростов увезли, с тех пор я тебя больше и не видел. Я Валентин рад искренне, что ты жив и здоров, вот только жаль твой глаз. Хотя я вижу, стеклянный смотрится не хуже. Один в один, как настоящий. Хорошо тому живется у кого стеклянный глаз, он не мнется и не бьется и сверкает как алмаз!

– Нашел, что вспоминать, – сказал Валентин считая деньги. – Я из—за этого алмаза на пенсию раньше времени ушел капитаном. Выперли суки, по статье инвалидность. Вот хочу собрать денег и протез сделать с камерой. Говорят, японцы такие делают.

Валентин отсчитал пятьсот долларов и подал их «Механику»

– Ты Петро, только покажи как, этим чудом урбанизации и цивилизации пользоваться?! – Попросил Валентин, рассматривая технологичную игрушку. «Механик», взял в руки телефон и без труда вывел на дисплей надпись «VIDEO» направив объектив на «Циклопа он несколько секунд удерживал его лицо на дисплее. После чего вывел надпись «SKAN» и телефон, начал считывать радиоволны ментовского диапазона. После чего, взял «жучка» и вышел в кухню. Про между прочим, пристроил «жучка» Соньке в сумочку. Вернувшись к Валентину, он набрал на дисплее «RЕC» и трубке, довольно четко послышался разговор Соньки с мамой «Механика». После недолгих манипуляций, он вставил шнурок в компьютер, и вывел на монитор всю информацию, которую записал этот чудо телефон. «Циклоп» стоял, открыв рот. Он был поражен такой фантастической техникой. Такие примочки могли быть только у ФСБешников, а теперь эта техника открывала доступ к его благополучию. На волне потрясений, Валентин недолго раздумывая, закинул «леща». Сможет ли «Механик», отследить номер мобильного телефона и записать все разговоры входящие и исходящие?

– Это будет стоить всего сто долларов, – сказал Механик.– для тебя Валентин, как для друга! —

– Да ты брат мой просто настоящий кудесник! – Восхищенно сказал «Циклоп», вытаскивая еще сто баксов. Похлопывая электронщика по плечу, он собрал со стола купленные примочки и, прощаясь, вышел из комнаты. Женщины, сидели за столом и пили кофе с пирожными. Они, словно две канарейки щебетали о своем, о женском. Мать Петра сетовала, что за своим хобби абсолютно не интересуется женщинами и это расстраивает её как мать. Сонька, деликатно успокоила женщину, пообещав познакомить в ближайшее время со своей одинокой подругой, которая обязательно охмурит Петра, и подарит Елене Петровне целую двойню.

Глава двенадцатая
Первые следы

Первыми результатами наружного наблюдения Тимофеев, был абсолютно не удовлетворен. Вероятно, что пришла необходимость вызвать Котовского на допрос, но он предчувствовал, что еще необходимо с этим повременить. Сведений от Ивана пока не было. Создавалось ощущение, что уже скоро дело зависнет, и уйдут месяцы, пока эта картинка начнет проявлять свои четкие контуры. Обыск, произведенный в квартире убитого Солдатова, принес вполне реальные результаты. Эксперты, проверив своими приборами его квартиру, обнаружили четыре закладки подслушивающих устройств. Судя по их параметрам, «жучки» эти были дорогие и изготавливались не на Российских заводах оборонного комплекса. Как установили эксперты, «жучки» скорее были американского производства. Делались они для соответствующих органов, а в розничную продажу просто так попасть не могли. Отсюда вырисовывалось то, что это игра с Солдатовым, явно стоила свеч. Тот, кто хотел его слышать, в средствах явно не скупился. Раскопки в архивах, принесли Тимофееву довольно интересный результат. В военно историческом архиве, пропал один листок. Каким образом Афанасьев вынес его, установить пока не удалось. По абонентской карточке было видно, что Афанасьев интересовался боевым донесениями, как командного состава четвертой армии, так и немецкими данными за период лета сорок второго года. От командующего группы, генерал майора Зинцингера, командующему армии «Центр», фельдмаршалу фон Клюге.

Über das Geheimnis. Dem Feldmarschall den Hintergrund Kluge dem Befehlshaber Armee Zentrums»

Der schriftliche Beriht. (Совершенно секретно)

30 мая 1942 года, на участке фронта, Усвяты – Великие Луки, в результате воздушного боя, с противником в месте соприкосновения с 205 мотострелковой дивизией, был сбит транспортный Юнкерс Ю– 90 «Люфтваффе», который упал в озеро, на территории противника. Согласно справки «Ставки Вермахта», данный транспортный самолет, следовал в расположение штаба армии «Центр» с грузом наград и денежного довольствия для солдат и офицеров, представленных фюрером к награждению за московскую зимнюю компанию 1941 года. (Координаты места падения предоставлены дополнительно)

Der Vorgesetzte des Stabes der Oberst Mejer– Welker

(Начальник штаба полковник Мейер – Велькер

Прочитав это донесение Тимофеев, мысленно выстроил логическую цепочку. Афанасьева вероятно и убили именно из– за этого боевого донесения. Ведь только там содержалось не только название озера, но и полные координаты падения самолета. Рыночная стоимость немецких наград, и гитлеровских денег вполне могло быть на уровне нескольких миллионов долларов. Поэтому игра и стоила тех «свеч». Тимофеев проанализировал всю поступившую информацию и тут же связался с Селезневым.

Телефонный звонок напомнил Ивану, что в Москве его еще не забыли. Ночью ему приснился сон, что он якобы летит на самолете, который садится на Красной площади. Когда он вышел из самолета, то вдруг с песнями и плясками его встретил цыганский табор. Проснувшись, он уже мог вполне осознать, что его в этот день его ждет какое – то хитрое путешествие. Планерка, как и все эти годы службы в органах, закончилась для Ивана очередными упреками со стороны начальства. Он уже привык к тому, что ежедневно по утрам, он как дежурная шлюха подвергался моральному сношению. Систематические служебные домагания, выработали в его сознании довольно устойчивый иммунитет. Не успев зайти себе в кабинет, как длинная трель межгорода, напомнила о существовании столицы.

– Васильевич, ты на проводе? – спросил далекий голос следователя следственного комитета.

– Яволь натюрлих!!! – ответил Иван, по немецки, с явно рязанским акцентом.

– Ты Ваня, опять на своей волне?

– Я Тимофеевич, всю жизнь на этой волне, без юмора жизнь скучна и аморфна. Ты, наверное, хочешь пригласить меня к себе, чтобы я приехал обосрать твой теплый сартир? – Пошутил Иван, вспоминая про вещий сон.

– А ты, как догадался? – Спросил следователь С.К. удивленно.

– Я сегодня вещий сон видел, будто я словно Руст, на Красную площадь на самолете сел, а ко мне цыгане бегом, хлебом солью встречают. Песни поют да пляшут под гитару, вот я и подумал, что не ровен час, мне дорога дальняя в столицу.

– Вот– вот придется тебе прокатиться, а я уж постараюсь культурную программу тебе как гостю обеспечить. Я тут кое, что нарыл, так теперь необходимо твое присутствие. Мне кажется что скоро дело перекочует в твой район.

– Так я понял. Мне прибыть когда?

– Если можешь то попробуй приехать сегодня к вечеру. Я приглашаю тебя к себе домой, вот там и поворкуем, после того как ты, посидишь у меня в теплом туалете.

– Тимофеевич, ты извращенец, мать твою!!! Ты мне, что теперь всю жизнь будешь теплым толчком упрекать? – взвился Иван, обижаясь на своего нового знакомого.

– Васильевич, ты сам говорил, что жизнь без юмора – аморфна!!! – сказал Тимофеев и засмеялся.

Селезнев, достав сигарету, закурил. Он включился в обдумывание приглашения следователя СК Москвы. Начальник РОВД по всей вероятности уже был в курсе его внеплановой командировки. Иван подпер голову руками. Он так увлекся, что даже забыл про горящую сигарету, которая совсем истлела, а пепел повис длинной серой колбаской. Не дергая руками, он ловко подвинул к себе пепельницу, и скинул в неё пепел. После чего расправился с окурком, от чего фильтр сигареты своеобразно загнулся. По виду его окурков, можно было вполне устанавливать их авторство. Удивляясь своим способностям, он скрутил из бумаги кулек, и высыпал в него всё содержимое пепельницы. К шефу идти особого желания не было, а хотелось. Хотелось больше пойти в «Кулинарию» и под Людкины воздыхания испить рябины на коньке. Но Выбора у Ивана не было, начальник ждал его, чтобы подписать командировку. Открыв дверь в кабинет начальника, он словно двоечник, просунул голову в кабинет директора и почти плебейским шепотом —произнес:

– Разрешите войти товарищ подполковник, – сказал он, протискиваясь в щель.

Начальник приподнял голову, и глянул на него поверх очков, удерживая их таким образом, на самой «пипке» картофелеобразного носа.

– Заходи Иван Васильевич. Ты в курсе, что тебя завтра с утра ждет в Москве Тимофеев? – спросил подполковник.

– Да он звонил мне и сказал, чтобы я утром был у него в следственном комитете, – ответил Селезнев, переминаясь с ноги на ногу.

– Вот и чудненько, давай шевели своими батонами. Иди, оформляй командировку я пока на месте подпишу, – ответил начальник полиции.

– У меня Викторович не батоны, у меня караваи! – съязвил следователь Селезнев.

– Вот и чудненько! Давай езжай, растряси малость свои караваи, а то они у тебя от кресла, уже скоро в лаваши превратятся, – подыграл начальник.

Делать было нечего, задача поставлена, и необходимо было исполнять служебный долг. Оформив командировку, Иван напоследок перед убытием в столицу, зашел к Люсьене, чтобы набрать в дорогу термос кофе. Люська встретила Ивана, улыбкой «Белой акулы», обнажившей свои зубы в шесть рядов.

– Что ты Селезень, не весел?! Что ты друг мой нос, повесил? Что налить? – включила Люська свою пластинку.

– Что – что?! – передразнил Иван, с глазами полными тоски. – Термос кофе и пару беляшей. Я в ночь в Москву еду. Тебе привезти какой гостинец?

Люська лукаво улыбнулась. Она задумалась очарованная предложением Селезнева и растерялась.

– Что мне – что мне пожелать такое? Все я знаю!!! Говорила мне сестра, что магазин там есть под названьем «Божий дар». Там белье женское продают. Трусики мне купи.

– Я тебе фалоэмитатор, куплю на батарейках?! – спросил Селезнев, улыбаясь продавщице.– Ну типа мужик у тебя в хозяйстве появится.

– Ты, Иван, дурак! – проорала Люська обидевшись,

– Ладно, куплю тебе шелковые трусики в грецком орешке, – сказал Селезнев. – Все поехал я. Меня ждут уже сегодня вечером.

Дорога в Москву, была гадкой. Прошедший с вечера снег, превратился в грязную и мерзкую кашу. Старенькую шестерку мотало по ней от кювета к кювету. Иван не думал, что мотает от снега. Ему казалось, что износились втулки реактивных тяг. Надо было еще месяц назад сдать это ржавое ведро по программе утилизации и купить себе «Калину». Эта машина за последний месяц, вымотала все нервы. То делай развал– схождение, то карбюратор, а теперь и эти чертовы втулки, из —за которых можно было угодить в кювет. Шестерка тарахтела прогоревшим глушителем, и этот неприятный эксцесс его провинциальной жизни, и порождал в его сознании ненависть к москвичам. Было такое ощущение, что живут они абсолютно по другим законам, и скоро въезд в столицу, будет сопровождаться получением виз в местном ОВИРе. Магнитола завывала эфирным поносом радиостанции 105 ФМ. Анекдоты, музыка голубых мальчиков, раздражала Селезнева до глубины души. Иван, хотел было переключиться, но этот долбаный «Самсунг», кроме единственной станции, ничего не хотел больше принимать. Кассеты уже достали, своими криминальными страданиями Огонек и Селезнев, раздосадованный отсутствием хорошей музыки, торкнул пальцем в кнопку выключателя. В какое – то мгновение в машине стало тихо, но тут же через мгновение, тишина эта стала нарушаться постукиванием распредвала, да передней шаровой опоры. Зарплата провинциального следователя не давало ему возможностей приобретения фирменных деталей. Поэтому и приходилось латать эти дыры, с помощью местных братьев «Черепановых», которые могли из дерьма сделать конфетку, но очень – очень дерьмовую. С горем пополам, он уже к вечеру, постукивая подвеской, доехал до столицы. Москва встретила его потоком иномарок, которые теснили со всех сторон, его ржавую шестерку. Ему казалось, что каждый хочет зацепить его машину, чтобы потом развести его на огромные деньги. Вцепившись в руль до посинения костяшек на пальцах Селезнев ехал строго по прямой. Уворачиваться от крутых тачек, он боялся, поэтому шел, как Гастелло, напролом. Через час движения по Москве, он, вытирая со лба испарину, подъехал к Киевскому вокзалу.

– «Да ну его на хрен… Дурдом какой– то», – с казал сам себе Селезнев, хлопая дверями своего ВАЗа.

Ехать дальше ему не позволяло не только незнание города, но и нервное напряжение, которое из водителя с двадцатилетним стажем, делало на улицах Москвы простого чайника. Селезнев, закурив, достал мобильник и набрал номер телефона Тимофеева.

– Ваня привет! – Сказал Тимофеев.

– Привет! Ты меня забрать можешь? Я проклинаю тот день, когда я согласился въехать в этот город на своей колымаге.

– Ты где, – спросил Тимофеев, – я сейчас подъеду.

– Ну, тут написано Киевский вокзал. Вот стою рядом с парковкой.

– Я понял жди.

Иван приоткрыв дверь, водрузил свой зад на потертое сиденье и наслаждаясь дымом сигареты стал рассматривать незнакомый ему город. Все здесь было каким– то непривычным. Люди неслись непонятно куда и зачем. Оторвав себя от размеренной и спокойной жизни, Иван понял, что ни за какие деньги он не стал бы жить в столице.

Минут через сорок, к вокзалу подкатил БМВ. Иван увидел его из далека. Заглушив мотор, Иван вышел на улицу и махнул рукой, обозначив свое присутствие. БМВ шелестя шипами по промерзшему асфальту, подкатил к старенькой шестерке.

– Привет Иван! Не замерз?

– Да я Тимофеевич, околел, как последняя собака. Пока едешь, вроде печка греет. А как встал всё трындец– не хочет хоть убей.

– Ты тосол давно смотрел?

– А что смотреть на него. Ну есть там что– то, – сказал Селезнев, открывая багажник.

– Так долей тосол и тебе будет счастье. Будешь сидеть в теплой машине.

– И чего я такой недогадливый. Что вы москвичи, всегда умнее нас провинциалов, – сказал Иван и достав канистру с тосолом открыл капот. Голубая жидкость потекла в горловину радиатора, и только сейчас Иван понял, что зря мерз. Уровень жидкости упал литра на полтора. Силы давления помпы на холостых оборотах не хватало, чтобы продавить тосол до самой печки, от того было холодно.

– Ты брат, наоборот беспредельно догадлив. Только здесь в Москве начинаешь понимать многие вещи, которые в провинции не так очевидны. Тебе повезло, что ты приехал вечером. Так бы со своей печкой, стоял бы в пробке и околевал как последний бомж. Давай садись ко мне, и поехали, я уже стол накрыл.

– А куда мне «шоху» деть? Разворуют. Снимут суки все колеса? Как я потом до своего ануса доберусь? – спросил Иван, также ехидно.

– Поставь ты, её на платную стоянку! – Указывая пальцем, сказал Тимофеевич.

Селезнев завел машину и подъехал к шлагбауму стоянки. На встречу вышел молодой парень в черной форменной одежде охранника. Словно факир Амаяк Акопян, он незаметно вытянул квитанции.

– Насколько ставить будешь милейший? – спросил он, словно официант из ресторана «Голубая луна». Иван, вытащил сторублевую купюру и подал её охраннику, глядя ему в глаза.

– На сутки. Если задержусь, то доплачу, как буду забирать.

– Не вопрос! – ответил охранник, и аккуратно отсчитал сдачу. Следом за Иваном, подкатил БМВ.

– Ну, ты готов? – спросил он через открытую дверку.

– Иду уже, – ответил Иван и бросив в карман сдачу влез в машину.– А морозик– то братец крепчает.

– Обещали сегодня двадцать градусов, – ответил Тимофеев, и притопив газ, полетел по знакомым ему улицам.

Через пол– часа, БМВ подъехал к шестнадцатиэтажному дому в одном из спальных районов столицы.

– Вот в этом доме я и живу! – Сказал Тимофеев, вылезая из машины.

– Красивый дом. Народа, наверное, в нем, как в моем городе, – ответил Селезнев, задрав голову.

Поставив машину на парковку, Тимофеев подошел к входной двери, и, нажав кнопки кода, открыл двери в подъезд.

Селезнев вошел. В лицо ударил теплый воздух. В отличии от провинциальных городов с разбитым стеклами и дверями подъездов, здесь было тепло и светло. В холе первого этажа за стеклом своей закутошни сидела пожилая дама. Она оторвалась от телевизора и взглянув на Тимофеева и его гостя поверх очков, расплываясь в улыбке, сказала,:

– Гость ваш Василий Тимофеевич?

– Да Михайловна, это ко мне, – ответил тот пропуская Ивана вперед.

– Желаю вам спокойной ночи!

– Спасибо Михайловна, – ответил Тимофеев через плечо.– Ну вот Ваня, примерно так мы и живем.

– Хорошо живешь. Мне нравится. Тепло у тебя уютно. А самое главное, кошачьими ссулями не воняет, как у нас, – сказал Селезнев, войдя в лифт.– Все сделано добротно и качественно.

Тимофеев нажал на кнопку и лифт пошел в верх. Через мгновение двери открылись и Иван оказался в коридоре пятнадцатого этажа.

– Ну, вот и приехали. Давай заходи и располагайся, как у себя дома. Жена уже ждет нас, да и стол уже накрыт! Я ей рассказывал, как радушно ты, принимал меня у себя в апартаментах, и в какой бане ты меня парил! Вот и она собралась к тебе ехать. Хочет помыться, да свою задницу попарить. Сильно она обеспокоена целлюлитом, – сказал Тимофеев без всякого соучастия.

– Ты её лучше привези, когда картошку садить будем под лопату, – ответил Иван, разуваясь., Словно под утюгом целлюлит разгладится. У наших деревенских баб целлюлитов нет. Это порок городских бездельниц, – сказал Иван, намекая на тяжелую жизнь провинции.

Иван поднял глаза и увидел красивую женщину лет тридцати пяти. Её белокурые волосы, были хорошо уложены и золотистыми локонами спускались на самые плечи. Она приветливо улыбнулась и, протянув Ивану свою руку.

– Знакомься Ваня, это моя жена Светлана.

Иван оторопел. Он, не видя хозяйки дома, так беспардонно говорил о целлюлите, что ему прямо стало не по себе. Он склонился над её рукой и, поцеловав, сказал:

– Меня Иван, зовут. Прошу пардона мадам….

– Светлана! – Сказала она, глядя на гостя. Женщина понимая, мило улыбнулась, блеснув жемчужинами зубов.

– Ты Вань, проходи не стесняйся. У нас сегодня повод для встречи.

Пройдя в комнату, Иван удивился, увидев накрытый стол.

– Тимофеевич, наверно, не стоило так, ради меня разоряться. Я ведь к тебе не на свадьбу приехал, а по делам служебным – Сказал Селезнев, еще не зная, что приехал к намеченному торжеству.

– А ты Васильевич, не торопи коней! Сегодня у Светланы день рождения! Вот мы и решили совместить служебный вопрос, с приятным поводом.

– Ну и зачем ты так сделал? Мог бы меня предупредить, я бы хоть подарок какой купил! Мне неудобно, словно я, какой хмырь залетный, – сказал Селезнев, слегка краснея от подобного сюрприза.

– Анекдот Вань, насчет татар, хочешь расскажу? – сказал Тимофеев вешая куртку Ивана в шкаф купе.

– Давай! – ответил Иван, располагаясь на широком диване.

Тимофеев присев рядом начал рассказ:

– Татары обратились в Страсбургский суд по правам человека, что пословица «Непрошенный гость хуже татарина» унижает их национальное достоинство. Суд пол года занимался их вопросом, и вынес вердикт. «Непрошенный гость, лучше татарина». Поэтому ты Вань, лучше всех татар вместе взятых, хоть и без подарка, – сказал Тимофеевич, по дружески похлопывая Ивана по коленке.

Тимофеевич, не спешил переходить к делу, а по всей вероятности, он оставил его на десерт или на завтра. Но Селезнева, томило нетерпение, и он не выдержал и все же спросил:

– Тимофеевич, зачем ты меня вызвал, чтобы с тобой водки выпить, или же рассказать что интересное? Я всю дорогу ехал и надеялся услышать новости по нашему делу.

– Вообще– то есть много интересного. Скоро все действия вскоре перекочуют уже в твой район. Я хочу, чтобы ты был во всеоружии. Придется тебе дорогой малость покрутиться по своему и соседнему району. На днях уже в вашем городе, появятся «черные следопыты». Их будет интересовать озеро, где в годы войны упал немецкий транспортный самолет. Я по справке архива установил, что Афанасьев два месяца назад каким – то образом похитил боевое донесение, о том что наша авиация сбила в 1942 году самолет, который летел из Берлина.

На его борту, были тысячи воинских наград и денежное довольствие за зимнюю компанию1941 года. В архиве не осталось данных о месте падения и координатов этого озера. Вот тебе как человеку местному, придется расковыривать это дело! Я думаю ты, понимаешь, какие там лежат деньги? – сказал Тимофеев, намекая на свою осведомленность.

Иван от сказанного даже присвистнул. Он где– то душевными фибрами, представил вооруженных братков, которые начнут ковыряться в районе. Неизвестно сколько человек они «заколбасят» если кто– то встанет на их пути. Лакомый кусок в миллионы долларов, мог вполне спровоцировать даже гражданскую войну с теми, кто захочет помешать.

– Вот, а говорили, что у нас полезных ископаемых нет. Есть же!!! Наверное, и золотишко там утонуло вместе с Гансами? Эти бы деньги, да на развитие нашего района отправить? Можно было бы птицефабрику построить или свинзавод какой– нибудь. Делали бы окорока да колбасы разные, а так все за кордон уйдет долбаным коллекционерам, – сказал Иван с чувством сожаления.

– Ты видно Вань, пожрать любишь, раз про колбасы заговорил, – сказал ему Тимофеев, намекая на накрытый стол.

– Да нет Темофеевич, жратва сам знаешь, дело свинячье! Я хочу, чтобы в районе люди работали, да зарплату получали, и ни крали бы алюминиевые тазики, да баллоны газовые. Ведь чем меньше у нас рабочих мест, тем больше у нас преступлений, – сказал Иван, вздыхая по временам Брежнева.

– Во, мать, смотри, как Иван за народ ратует! Может вполне уже в Президенты баллотироваться, – обратился Тимофеевич, к своей жене слегка подтрунивая над гостем.

– А что Вань, давай!!! Мы тебя поддержим, смотришь и другие проголосуют за тебя.– Сказала Светлана в шутку, улыбаясь Селезневу.

– Да кому я нужен. Мне майора не могут дать, а вы мне Президента пророчите! Не потяну я такого глобального размаха. Там голова надо величиной с дирижабль, а у меня? – Иван, демонстративно почесал свою формирующуюся лысину.

– Давай за стол присаживайся! Сперва водовку пить будем, а потом и в Президенты будем пробовать. Нам сейчас и без выборной компании работы хватает. Следователь налил по рюмке водки себе и Ивану, а жене открыл бутылку Шампанского.

– А что сегодня гостей не будет? – Спросил Иван, удивляясь отсутствию шумной компании.

– А тебе, что цыганский табор нужен? – Спросил следователь С.К., намекая Ивану на его вещий сон.

Вечер прошел довольно в дружеской обстановке не затрагивая служебные темы. Тимофеевич, пригласил Ивана, выйти на лоджию, чтобы в дали от жены, продолжить разговор– да и покурить после принятой дозы алкоголя. Вид ночной Москвы, до глубины души тронул Селезнева, привыкший к одноэтажным деревянным хатам провинции, он впервые взглянул на город, с высоты птичьего полета.

– Лепота!!! – Процитировал он Ивана Грозного из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию»

– Иван Васильевич, я вижу лавры великого Яковлева, не дают тебе покоя! Может быть ты тоже сменишь свою профессию на какую ни будь более оплачиваемую? – спросил Тимофеев.

– Сменю Тимофеевич, обязательно сменю! Если я не найду убийц, меня досрочно отправят на пенсию в чине капитана. Вот тогда и придется устраиваться в ресторан халдеем, чтобы приработок иметь, да с братков пыль сдувать. Ведь сегодня они, наши господа, а мы у них как бы прислуга.– сказал Иван, и плюнул с балкона.

– А я думаю, что мы раскрутим это дело! Наша наружка собирает на Котовского компромат, он ведь работает директором Измайловского вернисажа в народе «АБВГДейка», а значит интерес к самолету, здесь может быть не случайным. Смерть Маслова, по– видимому это просто устранение лишнего компаньона, которому необходимо было отстегнуть хорошую долю. Я предполагаю, что Котовский, имеет непосредственное отношение к смерти Маслова. А возможно, что Маслов, мог быть киллером этих двоих поисковиков, чтобы с ним не рассчитываться, его как в их мире водится – убрали! – сказал Тимофеев, делая предположение.

– Я Тимофеевич вот, что думаю. Тот, кто убил Маслова, вероятно хотел, чтобы мы так тоже думали. Уж сильно демонстративно лежал пистолет в его руке. Ты представь себя на его месте, ты сидишь, кушаешь, пьешь водку, а вместо вилки у тебя «Хайпауэр», тем более, что выстрел произведен в затылок, да к тому же с расстояния не менее пяти метров.

– Может быть, они вместе пили, да закусывали, а потом поссорились? Второй, пошел домой, и выстрелил ему в голову. Опять нескладушки какие– то получаются, – ответил сам себе Тимофеев.

– А я Тимофеевич, думаю, что был еще кто– то? Двое сидели за столом – вошел третий и выстрелил в Маслова. Маслов упал, а третий выстрелил в того, кто сидел за столом лицом к убийце. Убийца, вероятно, промахнулся, ведь пулю эксперты вытащили из противоположной стены. Вот тогда все сходится. Третий видя, что Маслов убит, вкладывает ему в руку пистолет, чтобы запутать следствие, – сказал Селезнев, делая такое предположение.

– Васильевич, почему тогда киллер, не убил третьего? – спросил следователь, затягиваясь сигаретным дымом.

– Я не знаю почему. Может быть, нам следует произвести следственный эксперимент? Пусть баллисты и трассологи поработают. Что мы имеем? Мы имеем, две гильзы и две пули. Может убийца, промазал первый раз, а потом выстрелил второй? – стал размышлять Селезнев.

– Вань, не чуди! Если бы он промазал первый, то на выстрел, Маслов бы обернулся, и тогда пуля попала бы в лицо, а не в затылок. Я уверен, что был третий, и я сейчас тебе это докажу. Пошли, зайдем в комнату, нас как раз трое, – завелся Тимофеев, нащупав нужную жилку следствия.

Мужики зашли в комнату, где на столе уже стоял десерт. Светлана суетилась, подавая на стол чай, и расставляя фарфоровые чашки. Увидев взволнованные лица мужчин, она поняла, что сейчас в квартире, будет разыгран настоящий спектакль. Она знала особенности своего супруга, которого даже ночью его служба ни как не отпускала.

– Сережа, что это с вами? – спросила она, удивляясь их разгоряченным состоянием.

Короче Иван, я буду киллер, а ты Маслов! Светлана будет третьим! Давай рассаживаемся за стол в таком порядке. Тимофеев рассадил присутствующих, примерно по такой схеме. Жена с удивлением созерцала странные перестановки в собственной квартире и старалась подтрунить над мужем.

– Сергей, ты с этим преступлением, совсем рехнулся. Неужели ты, не можешь, все свои эксперименты отложить на завтра? Ты, наверное, думаешь, что ты сразу все раскроешь, если мы с Иваном сыграем роль трупов? Вот видите Ваня, с каким мужем приходится жить. Некоторые мужики, с работы чертежи тянут, некоторые железки разные, а этот виртуальных трупов. Давай волшебник, твори свои страшные фокусы, – сказала она с чувством сарказма.

Тимофеев посадил Ивана, к себе спиной, а сам отошел к двери, держа в руке карандаш. Светлана сидела лицом к Ивану, и по– детски строила рожи, своему мужу, вызывая у Селезнева улыбку. С умным видом Шерлока Холмса, Тимофеев подошел к Ивану и прикоснулся кончиком карандаша ему в затылок, в то место, где у Маслова предположительно было входное отверстие.

– Падай, ты уже убит!!! Пых!!! – сказал он, словно режиссёр постановщик очередного криминального блокбастера.