Текст книги "ОХОТА НА ЦИКЛОПА"

Глава тридцать третья
Местный «стукач»

Дед Матвей, обожал с детства летним вечером, смотреть на багровый закат. Он курил самокрутку и вспоминал те дни, когда в Алексеевке жили люди. Накурившись, он отвязывал с цепи собаку и закрыв за собой двери, словно краб отшельник прятался в хате. Звука взрыва он не слышал. Только ударная волна прошла по земле, передав от ног вибрацию к самому мозгу.

– Слышь старая, опять на озере кто– то сялитрой шалит?! – крикнул он старухе.

– Че! – переспросила старая женщина, глядя по телевизору очередной сериал.

Дед, махая руками, сказал:

– Там старая, кто то опять рыбу рвет сялитрой! Суки, все перебили в этом озере. Поеду завтра, скажу участковому, пусть проверит кто это. В обед машина сегодня ехала, как у нашего председателя?! – Обратился он к бабке, но та ничего не поняв сказала:

– Спать иди, старый пердун! На хрена тебе, тая машина! Вон, «Запорожец», твоем в огороде, уже давно корни пустил. Я скоро туда курей переселю.

– Я тебе переселю дура! Это мне Родина, дала за мои заслуги! А ты дура, курей там разводить собралась. Да я лучше продам её, или сожгу. Возьму у браконьеров сялитры, да садану, чтоб колеса вон!

– Иди спать террорист сраный, кому, кому твоя тарахтелка нужна?! Она уже сгнила, и на металлолом даже не гожа!

Дед, сняв валенки и стянув портки, влез в кальсонах на кровать. От обиды, он отвернулся от бабки к стене, и, закрыв глаза, через минуту уже захрапел.

А ночью ему приснился сон: будто бы он со своими сослуживцами сидит в окопе. Однополчане перед боем курят самокрутки и рассказывают друг другу всякие забавные истории. Последнее время все чаще и чаще ему снились подобные сны. Дед предчувствовал, что совсем скоро состоится его встреча с фронтовыми друзьями. Уже загодя дед приготовил себе и бабке по гробу. Каждое утро, он выползал из хаты и зайдя в сарай, он долго смотрел на обожжённый паяльной лампой гробы покрытые лаком. Потерев их ветошью, Семенович, как звали деда, направлялся на озеро рыбачить. За все время своей жизни на этом озере, дед изучил и знал все рыбные места. По утрам отправляясь на плоскодонке, он проверял сети и вентеря, которые выставлял вечером. Последние годы, после того как из всей деревни он остался один с бабкой, рыбы в сети стало попадать все меньше и меньше. Каждое лето, почти каждую ночь, на озере гремели взрывы, а по осени браконьерские фары электрорыбаков, шныряли по заводям, изводя рыбу ударами тока. Уже два года, дед на удочку ничего не ловил, поэтому особо на берег не рвался.

Однажды вступившись за природное достояние Родины, он с дробовиком, гонял любителей легкой наживы, до тех пор, пока заряд селитры, не разнес его единственное судно в щепки. Сил изготовить новую лодку, у него уже не было, а заказать другую не представлялось возможным. Все жители Алексеевки, не дожидаясь своего конца, съехали на центральную усадьбу. Так и доживал дед, последние годы, вспоминая здесь своих фронтовых друзей.

Еще до рассвета, дед одев свои валенки в галошах и взяв посох, пошел в строну большака. Автобус из Крестов, отправлялся в семь часов утра, а уже в семь десять, он должен был проезжать мимо Алексеевского перекрестка. Дед знал расписание четко. Он предпочитал выкурить пару самокруток со своим самосадом, чем смотреть на задний номер автобуса. Усевшись на пень, он достал вышитый бабкой кисет. Скрутив козью ножку, он закурил.

– «Я им покажу, как нервы мне напрягать»! – думал он. В его голове еще с вечера созрел разговор с участковым. Он вспомнил, что еще месяц назад, тот предупреждал его о возможном появлении в этих местах чужих людей. Усмотреть за всеми передвижениями вокруг огромного озера, дед был не в силах, да и лодка его лет пять как, покоилась на глубине, словно затопленный врагом крейсер. Но помня об обещаном, он старался исполнить свой гражданский долг до конца. Посмотрев на командирские часы, которые ему к пятидесятилетию Победы подарил Президент Ельцин, он отметил, что до прихода автобуса оставалось минут двадцать не более. Времени ему хватало на то, чтобы спокойно посидеть да выкурить «козью ножку». Сигарет в автолавке дед никогда не покупал, а старался использовать для этого дела исключительно табачок, взращённый на огороде и обласканный своими руками. Нарезанная с него махорка, была качественной, и радовала душу, исходившим от нее ароматом. Без махорки, дед жить не мог. Однажды, набравшись духа, он хотел было бросил курить, но после месяца долгих мучений, плюнул и прожил еще двадцать лет. Автобус остановился, подняв густое облако пыли. Дед, опираясь на посох, взобрался на ступеньку и сделав пару шагов уселся на свободное место.

– Куда ты старый собрался?! – Спросил его водитель.

– К участковому.

– Видно бабка тебя погоняла, так ты, решил её посадить?!

– Дурак ты Жора, и все твои родственники тоже дурны! Природа гибнет! Приезжают всякие на озеро и рыбу селитрой бьют, током бьют и острогами бьют. Ничего падлы не бояться. Мне лодку взорвали, будто я инспектор какой рыбоохранный! – Сказал дед вздыхая.

– Ты бы старый, переехал на усадьбу. Там и доктор есть и магазины под боком. А то ты живешь в своей Алексеевке как бирюк. Бабка твоя хоть жива?! – Спросил водитель автобуса.

– А куды эта ведьма денется? Надумала зараза вчера из моего «Запорожца» курятник сделать для своих курей! А птице курятник в Запорожце?! Ты Жора, подумай своей макитрой сорока зимой ходит босая да с голыми лытками. Она же не мерзнет холера– мать её?! А возьми воробья! Хрен там того воробейки! И тот тоже, прыг —прыг по снегу босой, и ведь не лезет же ён собака в «Запорожец» греться?!

– Ну, ты дед, и даешь, курица, та домашняя птица, а воробей твой дичь. Курица без крыши замерзнет.

– Ты Жора, в жизни ничего не понимаешь! Глянь тетерев, это же свояк куриный! Сидит себе в мороз на ветке, и песни распевает. А курица, она даже из хлева нос на улицу не кажет. Все ей подай, да поднеси. А она тебе и яйца, порой не хочет дать. Это, что справедливо? Да и жрет больше чем я.

– Тебя, что понесло к участковому?! Не уж– то воры объявились?!

– Нет Жора, воров нет, все съехали. А вот браконьеры задолбали! Бьют рыбу! Каждую ночь бьют! Ни совести, ни Родины, ни флага. За что я воевал, и кровь свою проливал?! За то, чтобы каждый козел, достояние державное гробил?! Нет Жора, я воевал, чтобы всем людям было хорошо и тебе и мне.

Автобус, подъехав к магазину, остановился. Некоторые пассажиры стали выходить. Дед приподнялся, и помогая себе посохом, стал вылезать из него.

– Дед, да я тебя подвезу к участковому. Куда ты пошел?!

– Я Жора, хочу в сельмаг зайти! Хочу глянуть, чем дермократы народ травят! Не все еще передохли от даров свободы?!

Дед вышел из автобуса и прямиком направился в магазин. Сельмаг, не смотря на раннюю пору, был уже открыт. Валька, всегда открывала магазин пораньше в тот день, когда в район ехал автобус. Народ к этому часу уже собирался в его ожидании. Дед зашел в магазин и остановился, разглядывая баб.

– О бабы гляньте, Семенович свой пердикулер приволок! Видно Надька померла, что он до наших баб пожаловал.

– Ты Канониха дура! Так и ждешь, что я на тебя положу глаз. Пусть тебя старая, собака злая топчет, а не такой орел как я! – Расправляя грудь, сказал ветеран.

Бабы, ожидавшие хлебную машину со свежим хлебом, залились смехом. Они любили подкалывать своих стариков, вспоминая былые молодые годы.

– Твоим корнем Семёнович, только мешки с картошкой перевязывать. Небось на палец шнурок свой накручиваешь?!

– Я свой корень каждую ночь в борозду вставляю. Он еще плоды давать может. А вот твоя Танька, борозда, уже явно поросла бурьяном. Под посев уже негожа. Так что нечего меня соблазнять сеять не буду.

Бабы, видя их словестную перепалку, заливались смехом. Дед сдвинув брови суровым взглядом осмотрел полки и крякнув вышел на улицу

– Да бабы Семенович сдает! Раньше балагур был знатный! – Сказала баба Шура глядя в след шагающему деду.

Поднявшись в опорный пункт, по высокому крыльцу он открыл дверь.

– Здорово власть! – сказал он присаживаясь на стул.– Крыльцо себе сделал, чтобы меньше народу ходило?! Я еле взлез на него!

– Что Семенович тебе не спится?! Какими судьбами?! Не уж– то на Надьку пришел жалиться?!

– Я пришел сказать тебе участковый, что ты дармоед?! Там браконьеры снова шалить начали, а ты портки просиживаешь! Вчера в вечере бомбили холеры снова. Ты когда заслон поставишь?! Ведь бомбят суки, каждую ночь бомбят! Вот и вчера, только я спать собрался, а они ух– ух. Чуть стекла из рам не вылетели. Надька с перепугу залезла в погреб. Думала, наверное, что нас пришли убивать. Собака Жулька, в будку спрятался, и до самого утра сидел даже цепь не звякнула.

– А ты дед видел их, кто это?!

– Я машину их видел. Такой же «козел» как у тебя. Может из Лук прикатили, а может и

залетные. Те уже всю рыбу выловили, скоро возьмутся и за дохлых за раков.

– Ты скажи мне Семенович, кто появился у тебя на озере? Ты часом водолазов с баллонами не видел?!

– Не Виталик, не видел.– Ответил дед с сожалением. – Что им делать у нас с баллонами? Рыбы нет! Лохнесы у нас не водятся. Пустые места. Жаль только, последнюю рыбу побьют и так жрать стало нечего. Скоро помру, так в Алексеевке некому будет блюсти порядок.

– Ладно, дед – сейчас прокатимся на твое озеро.

– Взгляни родимый, взгляни! – сказал дед. О достав кисет, ловко скрутил самокрутку и чикнув, спичкой закурил.

Старший лейтенант вышел на улицу, и выгнав машину из гаража, её завел.

– Хорош, мне атмосферу своим самосадом портить! Вставай, поехали в Алексеевку, – сказал участковый.

– Ты Виталий, коней не гони! Давай сперва в магазин заедем! Хлеба возьму, да дрожжей, пусть Надька моя булки печет.

– Хорошо Семенович, сейчас заедем в магазин, возьмем и хлеба, и дрожжей! Ты только самогонку не гони.– Сказал участковый.

– Какая самогонка! Ты что на своей службе совсем умом тронулся?! Кому её продавать, если там моя Надька да я остался?!

УАЗик подъехал к магазину. Из него выскочил участковый и, поздоровавшись с народом, подошел к прилавку.

– Дай мне три булки хлеба, два батона и килограмм дрожжей!

– Что участковый, горелку будешь гнать? – спросила Канониха.

– Булки тетя Таня, печь! Сдобу! И то не я, а Семеновичу беру. Пока тот вылезет из машины, солнце спать пойдет.

– Ой, бабы и взаправду Семенович в «козле» сидит, ну прямо начальник– мать его!

Участковый, скинув в пакет покупки, вышел из магазина и сел в УАЗ.

– Держи Семенович, свои дрожжи. Поехали пока у меня время есть.

Машина завелась, и крутанув под колесами щебенку, покатила в сторону Алексеевки.

Глава тридцать четвертая
Первые нахдки

С утра, как только солнце стало пригревать, «Циклоп», надев акваланг, нырнул в пучину озерных вод. Махая ластами, он опустился до самого дна. Его глазам предстала интересная картина. В том месте, где в дыру от зенитного снаряда он просовывал колбасу из взрывчатки, зияла дыра длинной около полутора метров и шириной не более шестидесяти сантиметров. Проникнуть внутрь без баллонов было можно, но этого было мало, чтобы спокойно работать под водой. Валентин посветил фонарем в черное жерло и увидел там то ли ящики, то ли коробки. За семьдесят лет все превратилось в кучу какого– то мусора неопределенной формы и массы. Через дыру было видно, что вблизи кабины пилотов тоже лежат какие– то предметы нагроможденные друг на друга. По всей вероятности груз укрепленный веревками со временем развалился, а донный ил сделал свое дело, проникнув во все щели самолета. От времени древесина ящиков разбухла и поросла зеленой озерной тиной. Самолета до половины, был заполнен настоящей грязью. Валентин снял баллоны и протиснулся в дыру. Он светил фонарем, чрево рукотворного монстра и опустил руку, стараясь на ощупь ухватить, то, что там вывалилось из ящиков и коробок. Сквозь грязь он ощутил то, ради чего он задумывал это приключение. Глотнув воздух, он снял с пояса большой мешок и стал складывать в него вывалившиеся из растворенных водой картонных коробок нацистские побрякушки. Через несколько секунд мыть становилась настолько непроницаемой для света, что даже луч фонаря не справлялся с пеленой грязи висящей перед маской. Кое– как на ощупь он все же напихал в мешок желанной добычи. Наощупь найдя дыру, Санников вылез наружу и вытянул за собой баллоны и мешок с наградами. В эти минуты, «Циклоп» понял, что путь к богатству, лежит через огромный труд. Каждое движение сопровождалось таким выбросом ила, что приходилось долго ждать, пока тот не ляжет на дно. В эти минуты Санников понял, что одному справится с этим объемом работ ему просто не по силам. Груза было так много, что достать все это содержимое было не возможно. Комплекта воздушных баллонов на такой глубине хватало лишь на сорок минут. Оседающая тина и ил, вот что тормозило извлечение этих сокровищ и мешало полноценно видеть. Поднявшись на лодку, «Циклоп» втянул за собой мешок с крестами и медалями. Некоторое время, он смотрел в пучину и думал каким образом решить проблему ила. Теперь необходимо было пробить еще большую дыру в районе кабины, где было сосредоточено большее количество груза. Сердце билось от прилива адреналина. Валентин подплыл к берегу и пришвартовал лодку.

В это самое время к месту, где в Валентин и Сонька оборудовали лагерь, подъехал местный участковый. Из УАЗа не торопясь вышел старший лейтенант. Следом за ним появился странный дед в валенках с галошами.

– Старший лейтенант Любимцев местный участковый! – представился старший лейтенант, отдав под козырек честь!

– Иван Ксензов, предприниматель с женой Натальей, – сказал Валентин спокойно и уверенно.

– А можно мне взглянуть на документы, – сказал участковый. —Дед жалуется, что вчера вечером кто– то на озере глушил рыбу.

– Документы, без проблем! – Ответил Валентин. Он подошел к своему УАЗу и, достав из бардачка машины барсетку, достал оттуда портмоне. Он подал документы старлею и подморгнул Соньке.

– – Все в порядке господин Ксензов! Я вижу вы, далековато забрались к нам. Вам нравится наше озеро? – спросил участковый надеясь на положительный ответ.

– Дерьмо! Ваше озеро участковый, может понравиться только вам. Мы с женой вообще– то ехали в Одессу. Мы каждое лето туда ездим. Но в этом году из– за этих бандерлогов, которые довели Украину до цугундера, пришлось тормозиться здесь.

– Понятно, – ответил старлей отдавая документы назад.– Рыбу из подводного ружья бьёте?!

– Так надежней, – ответил Валентин. —Несколько дней здесь потом поедем в сторону Питера на Балтику. Там пока еще вода прохладная и прогреется только к июлю.

– Машина ваша, – спросил участковый!

– Нет, моего друга. Я взял по доверенности на лето пока тот в Канаду укатил лосося ловить. Все же колеса под задницей, это сподручней чем на паровозе…

– Я Хотел вас спросить! Вы вчера вечером взрывы на озере слышали, может, видели, кто рыбу глушит?

Валентин мгновенно сориентировался и, сделав удивленное лицо, сразу ответил:

– Мы вчера с женой уже спать легли, как вдруг странная волна прошла по земле. Я было подумал, что это гром какой– то. Взрыва не было, а вот, что– то гулкое такое было! Потом я слышал, что по дороге поехала машина. Судя по звуку, похоже было на «Ниву».

– Я те Витали, говорил. Это великолукские тут проказничают.– Сказал дед участковому. – А эти видать люди культурные и рыбу бомбить им нужды нет. Они для себя рыбачат, а не на продажу.

– Поехали Пинкертон Алексеевский, сказал участковый и пошел к своей машине. Счастливо вам отдыхать! Дед посеменил вслед за старшим лейтенантом, махая тростью, как лыжной палкой. Машина тронулась, и покатилась вдоль берега.

Сонька с ужасом смотрела на происходящие. По единственному глазу Валентина, она поняла, что он настроен решительно. Но его выдержка и хладнокровие были на высоте, и поэтому беда прошла мимо.

– Я думала, что ты их порешишь! – Сказала она, подойдя к «Циклопу.

– Пускай себе браконьеров ищут, мы им абсолютно не нужны.

– А ты думаешь, участковый ничего не заподозрил?! – Спросила Сонька.

– Вряд ли, у него своих заморочек хватает. Пошли рыбу готовить, сегодня еще рвать придется. На вот посмотри.– Валентин достал из кармана десяток немецких крестов, которые

блеснули на солнце отраженным светом.– Там этого добра навалом, полный самолет. Вот только илом все заплыло. Чуть тронешь и не хрена не видно. Я хочу там сделать дыру метра два длинной, чтобы хоть свет солнечный туда попадал. Там работы месяца на два, это точно. Сейчас возьмем сколько можно. Потом продадим и еще приедем. Среди этого дерьма, где– то есть золотые рыцарские кресты и монеты нацистов с портретом фюрера. Вот их и надо найти. Мне сердце подсказывает, что там есть– есть золото.

– А может Валек, их там нет вообще.– Сказала Сонька, сомневаясь.

– Да нет же, есть! Это все награды целой армии, а в армии людей почти миллион. Вот и думай Соня, сколько там может быть золотых наград!

– Я баба, и ни хрена в этом не понимаю. Я тебе жрать готовлю, а ты делай, как знаешь. Лишь бы только не впустую вся эта наша работа. Деньжат небось от Мейера не много осталось, нам на домик в Барселоне не хватит.

– Да не скули ты! Достану я это золотишко. Не зря этот сраный Мееер, столько народа, за него положил. Не гнушался чужими жизнями банкир гребаный! Значит точно знал, что оно есть.

Сонька взяла улов и молча стала чистить рыбу. Валентин закурив, постоял на высоком берегу, всматриваясь в темную воду. Докурив, он бросил окурок и направился в сторону хутора.

– Я пойду, взгляну, уехал ли этот мент, – сказал он и берегом пошел в сторону дедовой хаты. Хата стояла в километре от их бивака на берегу озера. «Циклоп», вроде как, прогуливаясь в поисках рыбных мест, подошел к ней почти вплотную. Из кустов он увидел, как дед сидит на лавочке, опершись на палку, и курит самокрутку.

– Ну, че дед, поймали браконьеров?! – Спросил «Циклоп», присаживаясь рядом.

– А где их поймаешь! Они бабахнули окаянные, сели в свои машины и укатили на базар.

Вечером опять прикатят и снова бабахать будут. Как люди ушли с деревни так не озеро, а настоящий полигон сделали, никого твари не бояться. Всю рыбу сялитрой да током побили – гады!

– Да дед, времена сейчас пошли трудные, каждый норовит за чужой счет себе капитал нажить. Ты давно на этом хуторе живешь! – спросил Валентин интересуясь.

А почитай, как в сорок пятом с войны пришел, так тут с бабой и живу. Детей двоих наплодил, а они нам внуков. Живем как люди. Мне Родина машину дала только я на ней всего года два ездил. А потом, что– то в ней испортилось, и кинул железку эту, вон в огороде стоит. Баба хочет там курятник сделать. А я мечтаю помереть, и чтобы меня в ней похоронили. Хочу к райским вратам на машине подъехать, чтобы архангелы меня встречали такого красивого. Я ордены все надену, костюм и ботинки новые. Когда хоронить будут, не надо гроб нести, так на скатах допихають до ямы, да и бросят.

– Рано ты дед собрался на тот свет! Живи еще да радуйся.

– А на хрена мне эта такая жизнь?! Лодку мне два года назад селитрой взорвали. Ты говорят дед, жало свое пилишь в наши дела. Поэтому твой крейсер «Варяг» мы пускаем ко дну. Я ходил к участковому, но только где искать этих гавнюков.

– Ты бы дед, какой карабин с войны приберег, да шарахнул бы по браконьерам. Тут видно бои были хорошие. Кругом добра такого навалом.

– Я сынок, после войны как эту хату построил, так нас военком обязывал по лесам ходить да трофеи собирать, а потом мы их на подводы клали и топили в этом озере в полыньях. Тут глубоко до двадцати метров местами. Жуть сколько война оружия оставила. Моя баба говорила, там возле острова, вроде, как в войну самолет упал. Только там глубоко, кто нырял не нашли ничего. Ты тоже плаваешь с ластами, так посмотри, может найдешь.

– Спасибо дед, я пойду, пусть этот аэроплан другие ищут. Он, наверное, уже весь заржавел и развалился на части? – Сказал Валентин и пошел.

Шел Валентин, переваривая разговор с дедом. Судя по его информированности, дед точно знал, где лежит самолет, но никому не говорил. Сегодня Санников хотел еще раз рвануть самолет. Тротила должно было хватить, чтобы сделать дыру шире и длиннее.

Подойдя к Соньке, Валентин почувствовал, что Сонька жарит рыбу. Приятный запах, подхваченный теплым ветерком, будоражил нюх и вызывал обильное слюноотделение.

– Ну и что, поймали браконьеров? – Спросила Сонька улыбаясь.

– Ага, поймали! Рыбнадзор их уже лет тридцать ловит на этой луже, все никак не переловит. Участковый местный, сам первый браконьер. Сегодня вечером рванем. У меня кусок шнура остался короткий, придется снова поджигать под водой. Самое главное в нашем деле успеть вынырнуть, чтобы не оглохнуть от взрыва.

– Ладно «Ихтиандр», кушай давай, а то, наверное, проголодался?! – сказала Сонька подавая картошку и жаренную рыбу своему герою. Валентин налил сто грамм водки и выпил, заставляя желудок включится. Покушав Санников и открыв банку пива налил в стакан. Закурив, он растянулся в шезлонге, наслаждаясь приятной послеобеденной истомой.

– Спасибо! Из тебя Сонька, должна получиться хорошая жена, – сказал он наблюдая, как она ловко управляется с посудой.

– Помочь не хочешь?

– Давай поменяемся. Тогда ты, пойдешь готовить заряды, – сказал Валентин, откапывая из– под куста остатки тротила.– Я тебе сейчас воды нагрею. У меня кипяток будет.

Валентин раздробил остатки взрывчатки и сложил все в кастрюлю, поставив её на водяную баню. Пока тол плавился, он заготовил трубки, скрутив журнальные листы. После чего как в прошлый раз закопал их в песок. Температура плавления тротила была небольшая. Уже через минут двадцать он расплавился полностью и Валентин залил его в бумажные трубки, придавая ему форму продолговатых «колбасок». Повторив, как и в прошлый раз, процедуру изготовления зарядов, Санников спрятал взрывчатку в песок и, достав из машины банку пива, жадно стал насыщать свою утробу приятной горьковатой жидкостью.

– Черт бы побрал, какая жарища, – сказал он глотая пиво.

– А ты окунись, посвежеет, – ответила Сонька.

– Погоди, часиков в десять вечера окунусь.

Собрав несколько пластиковых бутылок, Валентин достал «колбасу» и прикрутил к ней поплавки для придания плавучести. Достав патрон от «Глока», Валентин, как в прошлый раз разобрал его и изготовил огнепроводную трубку. Через пятнадцать минут все было готово к подрыву. Удовлетворенный своим трудом Санников уселся в шезлонг возле костра, и налив в стакан пиво, погрузился в нирвану, мечтая о богатом куше. Вечером предстояло вновь вступить в схватку с алюминиевым «монстром». Предстояло разорвать корпус Юнкерса таким образом, чтобы окончательно получить доступ к грузу и в полной мере насладится находкой.

Отправив Соньку по берегу на другую сторону озера, он приказал ей по сигналу развести костер. Берег с его песчаным пляжем прекрасно просматривался из дома деда. Солнце спряталось за горизонт, и Валентин услышал шипение радиостанции:

– Я на месте, – сказала Сонька, добравшись до обозначенного Валентином точке.

– Минут через двадцать можешь поджигать, – сказал ей Санников, и спустился с высокого берега к озеру. Он сложил в лодку свои вещи и отчалил от берега, тихо работая веслом. Над водой стояла звенящая от комаров тишина. Казалось, что даже его полет был слышен за десятки метров. Водоросли шуршали по днищу лодки, пока он не выбрался до парящей легкой дымкой водной глади.

– Я на месте можешь поджигать, – сказал он в рацию, и скинул за борт якорь.

Сонька разожгла таблетку сухого горючего и веточкой подсунула её под самую кучу валежника, который она собрала.

– Что мне делать, я уже подожгла, – спросила она Валентина.

– Давай возвращайся «домой», – сказал Валентин, – я скоро буду.

Сонька, сделав дело, побрела по дороге вдоль озера, отмахиваясь веником от назойливых насекомых. Через пять минут окончательно потемнело. Огонь от костра ярким пятном нарисовалось на другой стороне озера, словно маяк, привлекая на себя внимание посторонних глаз.

Багровый закат слегка растворялся в темной, почти черной воде Алексеевского озера. Санников, почти на ощупь надел акваланг, и словно вор бесшумно опустился в воду. Освещая себе путь подводным фонариком, он проник в дыру, волоча за собой длинную колбасу взрывчатки. Войдя вовнутрь, он добрался до пилотской кабины и вдоль выступающего шпангоута пристроил заряд. «Колбаса» прилипла под потолком, поднимаемая плавучестью пластиковых бутылок. Достав из– за пояса «Глок», Валентин нажал на спуск. Из ствола вновь вырвались пузырьки газов и шнур загорелся, неся, огонек в строну смертоносной начинки. Валентин оттолкнулся и махая ногами зашевелил ластами. Он знал, что через полторы минуты грянет взрыв. Когда он старался пролезть в дыру, Санников почувствовал, что зацепился за края рваного металла алюминиевой обшивки, шнуром, который был подвязан к баллонам. Мгновенно доза адреналина с силой взрыва вырвалась из надпочечников, перемешиваясь с кровью. Сердце забилось в бешеном ритме. Тут Циклопа охватила паника и дикий ужас. В голове в обратном порядке включился таймер, отсчитывая секунды его жизни. Через сорок секунд, и взрыв разорвет барабанные перепонки, а гидроудар сделает из Валентина отбивную. На какой– то миг он перестал паниковать и взял себя в руки, стараясь успокоить бешеный сердечный ритм.

– «Тридцать пять, тридцать четыре, тридцать три», – считал мозг. Рука автоматически потянулась к рукоятке ножа, который был, пристегнут к ноге. Достав нож аквалангиста, Валентин окончательно привел нервы в состояние покоя и просунув его под ремень, разрезал. В тот самый миг он почувствовал, что баллоны, освободившись от фиксации, стали спадать с плеч во внутрь Юнкерса.

– «Двадцать пять, двадцать четыре» – считал Валентин, освобождаясь от посторонних предметов, которые могли помешать всплыть.– «Двадцать два, двадцать один, двадцать». Сделав глубокий вдох, он выплюнул загубник и, оттолкнувшись от фюзеляжа, выпрямился, словно пружина и понесся туда, где был воздух, где была жизнь и где его ждала Сонька. Махая ластами, он быстро поплыл наверх, стараясь выскочить из– под воды еще до взрыва. Воздух в легких почти кончился. «Циклоп» увидел, разноцветные круги и пузыри, которые появились перед глазами. Это был кислородное голодание мозга. Еще мгновение и…

– «Три, два», – считал мозг, – «один»!

Где– то под ногами разорвав корпус самолета, грянул взрыв. На последней секунде голова покинула водную среду и показалась на поверхности. Сделав глубокий вдох, Валентин всем телом ощутил, как его сдавила какая– то страшная сила. Огромный огненный пузырь, оторвался от дна и набирая скорость, вытолкнул его из воды вместе с водой. Валентин в самый последний миг судорожно схватился за шнур, идущий по надувному борту лодки. Взметнувшийся к небу фонтан, оторвал его от воды и приподнял над озером на пару метров. Фонтан спал. Схватив весла, Валентин ориентируясь по свету костра, погреб к берегу, словно ошпаренный. Выскочив в темноте на прибрежный песок, он почти столкнулся с Сонькой, которая спускалась испуганная шумом. Услышав взрыв, она помчалась туда, боясь, что никогда больше не увидит Валентина в живых.

– Ты жив! Жив! Жив! —запричитала она, обнимая своего возлюбленного. – Я ведь думала, что тебя уже нет! Ты что совсем охренел?!

– Успокойся дурочка я живой! Что со мной случится?! Подумаешь, что– то взорвалось. Пошли, выпьем водки, поужинаем и ляжем спать, будто ничего не было! Знаешь, я сегодня родился второй раз! Там, так шарахнуло, что я думал, мне кирдык будет!

Сонька заплакала и, обняв Валентина, завыла, словно белуга. Она представила смерть Валентина. Ей почудилось, что она видит его окровавленное тело, которое плавает посреди озера, словно разорванный кусок мяса, а рыбы и раки рвут его на части, лакомясь человечиной.

Достав коньяк, Валентин налил Соньке и себе по половине пластикового стакана. Он решил расслабиться после такого стресса, чтобы унять ту нервную дрожь, которая трясла его колени. Не смотря на то, что прошло уже больше десяти минуту, ноги были, словно чужие. Дрожь в коленях не отпускала его. Выпив коньяк, Санников закурил и присел в шезлонг возле костра.

– Знаешь Сонь, я сегодня понял, что умереть легко и совсем не страшно. Если бы мне не хватило всего лишь секунды, то сейчас я плавал бы посередине этого озера с кровоизлиянием в мозг.

Сонька подошла сзади, обняла Валентина, и прижав его к своей груди, тихо сказала ему на ухо:

– Я тебя люблю! Не бросай меня, пожалуйста…

Слеза появилась на глазах Санникова, и он дрожащим голосом сказал:

– Ты нужна мне! А без тебя я не хочу жить. Я не хочу существовать на этой земле без тебя. Без твоих губ. Без твоих рук и твоей любви.

Как Сонька говорила, утро вечера было мудреней. Проснувшись с первыми лучами солнца первым делом Валентин, спустился к озеру. Он увидел и понял, что плавающее на поверхности серебро оглушённой рыбы, может свести их усилия в конспирации к полному провалу. Рыба была всюду. Валентин запрыгнул в лодку, и, взяв подсак, стал собирать уже дохлых окуней, лещей и красноперку, которую прибило волной к полосе камыша, отделяющего берег от водной глади. Собрав большую часть рыбы, он вытащил лодку на берег и перевернув, высыпал улов на песок.

– Соня, быстренько возьми лопату и давай ко мне, – сказал он по рации, и закурил от волнения. Через минуту Сонька спустилась к озеру и, увидев такое количество рыбы, запричитала.

– Это что такое?

– Что, что – рыба…

– Я вижу, что рыбы. Почему столько много? – спросила она, не понимая.

Валентин взял лопату и сказал:

– Взрывом оглушило. Выбери на уху, а остальное я закопаю, чтобы не воняло тут тухлятиной.

Сонька выбрала несколько рыбин и откинула босой ногой их в сторону.

Валентин вырыл яму и лопатой спихнул туда остатки ночного улова. Зарыв, он помыл лопату и лодку от чешуи и удовлетворенный облегченно вздохнул.

– Черт побери! Так и засыпаться можно, – сказал он Соньке, которая уже развела костер и варила кофе. – Мешка два будет это точно.

– А сколько еще плавает, – ответила она, подавая Санникову чашку.

Валентин принял чашечку из её рук, и закрыв глаза, втянул в себя аромат натурального кофе. Испив с любовью приготовленный напиток. Он закурил и только тогда сказал:

– Я, пожалуй, прокачусь к участковому. Нужно притупить его бдительность. Чует мое сердце, дед слышал и найдет способ сдать нас.

Остановив машину около дома деда Матвея, Валентин выше и прямиком направился в хату. Собака с лаем выскочила из будки и взахлеб стала лаять на незнакомца, предупреждая хозяина о визите гостя. Из дома вышел дед. Увидев Валентина, он поздоровался и уселся на крыльцо.