Текст книги "Мир информеров"

– Не исключено, что один из волос прицепился к моей одежде. А потом улетел. Только и всего.

Макс отвечал настолько спокойно и уверенно, что Порфирий начал склоняться к гипотезе о его полной невиновности. И все-таки он должен был предпринять еще одну попытку атаки.

– Вы знаете, что ей было меньше шестнадцати лет? – спросил он. – Мы можем арестовать Вас за совращение малолетней. И посадить в тюрьму.

– Для этого надо доказать, что я спал с ней, не так ли?

– Верно.

– А пока у Вас нет доказательств.

Макс сказал это, потому что видел своим вторым зрением, что доказательств у Порфирия действительно нет. Макс пользовался хорошими презервативами, поэтому его сперма не могла остаться на постели. Кроме того, Наташе было уже семнадцать. Макс видел, что Порфирий знает об этом, он просто пытается вывести подозреваемого из равновесия.

– Если это было, мы это докажем, – сказал Порфирий. – Но пока я ничего не могу Вам предъявить. Пока.

– Ищите лучше настоящих убийц, – посоветовал Макс. – Не тратьте на меня время.

Стоя в проеме двери, он смотрел на Порфирия, который ждал лифт. Дверь лифта, наконец, открылась, и из нее выпорхнула веселая, красивая, жизнерадостная Лариса.

– Привет, дорогой! Ты меня так ждешь, что даже дверь открыл?

– Да, уже целый час стою. Думаю, придешь или не придешь?

Порфирий, заходя в лифт, послал Максу кивок вместе с лукавой улыбкой.

И Макс понял, что своевременное появление Ларисы отчасти развеяло подозрения в душе следователя.

Лариса была такой эффектной, яркой и живой девушкой, что Наташа, конечно, вряд ли могла быть ее соперницей. Оглядываясь в недавнее прошлое, Макс сам удивлялся – как он мог вообще оказаться в наташиной постели?

Романтический вечер, который начался с появлением Ларисы, окончился бурными постельными сценами, после которых влюбленные переползли на кухню, чтобы отдохнуть и подкрепиться.

Макс увлеченно рассказывал о своей новой работе, впрочем, не упоминая о целях деятельности «Информерз тулз» и говорил обо всей истории, связанной с исчезновением Наташи, не упоминая, что ходил с ней на вечеринку и что дважды переспал с несчастной школьницей-убийцей. В числе прочего упомянул он и о странном поведении сектантов, которое наблюдал по отношению к себе.

– Ну ты даешь, Макс! Стоит тебя оставить на пару недель и ты оказываешься в центре самых невероятных событий.

В это время снова раздался звонок в дверь.

– Кого черти принесли?! – возмутился Макс, глядя на часы.

Стрелки приближались к половине одиннадцатого.

На вопрос «Кто там?» с той стороны ответили «Хилер».

Макс одел цепочку и приоткрыл дверь.

– Чем могу быть полезен?

– Нам надо поговорить. Срочно. Это вопрос жизни и смерти, – сказал Хилер, пытаясь просунуться в дверную щель.

– Минуту, – сказал Макс, недовольно хмурясь.

Он прикрыл дверь в кухню, где сидела почти совершенно обнаженная Лариса, и снял цепочку.

Хилер осторожно вошел внутрь квартиры и втянул носом воздух, вдыхая, видимо, аромат любви, расползшийся из спальни.

– Что вам угодно? – спросил Макс.

– Вас хотят убить.

– Кто? – вяло поинтересовался Макс.

– Богостроители. Они хотят построить храм «на костях пророка». Кости пророка, так сказать, имеются только у вас, – Хилер глупо хихикнул.

– А Вы зачем мне об этом сообщили?

– Я рассчитывал на то, что получив это предупреждение, Вы дадите себя обмерять. Ведь вполне может оказаться, что Вы вовсе не пророк. Тогда и охотиться на Вас незачем…

Он снова глупо тоненько хихикнул и достал свой огромный штангенциркуль.

– Дорогой, кто там? – спросила Лариса.

– Это Хилер, патриарх богоискателей.

– Тот самый Хилер? – спросила Лариса, выходя из кухни.

Она уже набросила на себя кухонный фартук, так что спереди производила впечатление почти что одетой девушки. Впрочем, вероятно, в тот момент ей было совершенно пофигу, увидит Хилер ее женские прелести или не увидит.

– Очарован! – сказал Хилер.

– Ну ладно, проходите в гостиную, – сказал Макс, открывая дверь.

– Я сейчас, дорогой. Одену на себя что-нибудь.

– Вот тогда я тебя и представлю, – полушепотом сказал Макс, звонко шлепая ее по голой заднице.

Лариса быстро убежала в спальню поискать что-нибудь из одежды. Хилер тем временем расположился в кресле, а свой инструмент положил на журнальный столик. Кроме того, он достал рулетку, метроном и секундомер.

– Можем начать, – сказал он. – Я так понимаю, что у Вас есть еще планы на сегодняшний вечер.

– Меряйте, – согласился Макс.

Хилер обмерял профессионально. Меньше чем за пятнадцать минут им было сделано более шестидесяти измерений. После чего он погрузился в расчеты. Еще через десять минут он поднял голову и произнес:

– Отклонение от идеальных величин ноль целых пять десятитысячных процента. Вы всего на пять миллионных отличаетесь от идеала! Вы пророк! Позвольте поцеловать Вашу стопу.

– Не стоит. Я сегодня не мыл ноги, – сказал Макс. – Надеюсь, Вы не сообщите богостроителям о своем замечательном открытии?

– Простите, но это мой священный долг. Мне придется им сообщить. Ведь они должны знать правду.

В это время вошла Лариса, которая, кроме того, что оделась, подновила свой макияж и уложила волосы.

– Это Лариса, – сказал Макс. – А это Хилер, который считает, что я и есть очередное воплощение бога на земле. По его расчетам я отклоняюсь от идеала всего на пять десятитысячных процента. Это ничтожно малая величина, легко объясняющаяся погрешностью измерений.

– Это правда? – спросила Лариса у Хилера.

– Абсолютная правда, – подтвердил он, подобострастно поглядывая на Макса.

Наверное, если бы Макс сейчас приказал ему броситься с балкона, Хилер сделал бы это, не задумываясь. Ведь он, кроме всего прочего, был честным парнем. И искренне верил в свое дело.

– Это можно считать хорошей новостью, – продолжал Макс. – Однако, есть такие люди как Синегдоха и Йодо Шандарахис, патриархи богостроителей. Они жаждут построить какой-нибудь храм на моих костях и вовсе не согласны ждать моей естественной смерти. Хилер собирается сообщить им результаты своих измерений, чтобы они уже точно понимали, что я именно тот, кого они ищут. Таким образом, господин Хилер становится апостолом Иудой, но его это не смущает, потому что при живом пророке он должен отдать ему управление своей сектой, а делать это страшно не хочется. Не так ли, Хилер?

– Вы сильно искажаете картину, – произнес Хилер неуверенным тихим голосом, и лицо его стало подергиваться в припадке нервного тика.

– Пошел вон! – сказал Макс сквозь зубы. – Чтобы я тебя больше не видел!

– Мальчики, вы что, серьезно? – спросила Лариса.

Но Хилер уже повернулся и быстрым шагом шел к двери, забыв даже свои измерительные инструменты.

– Ты кое-что забыл, – сказал Макс, презрительно указывая подбородком на журнальный столик.

– Они не нужны мне больше, – ответил Хилер.

– Нет уж, возьми их с собой!

Макс сгреб инструменты в охапку и выбросил за входную дверь.

– Я еще никогда тебя не видела таким разъяренным, – сказала Лариса, когда Макс закрыл дверь на все три замка и цепочку.

– Они достали меня, понимаешь? Этот сумасшедший уже неделю пристает, чтобы я разрешил себя померить. А теперь он собирается сообщить другим сумасшедшим, что я именно тот, чьих костей им не хватает для строительства своего духовного сортира! Им надо, чтобы верующие справляли духовную нужду непосредственно на кости пророка. Ублюдки гребаные!

– Успокойся, Макс. Я не верю, что все это серьезно.

– Конечно, нет. Серьезно только то, что касается взаимоотношений мужских и женских половых органов. Все остальное – фантазии и вымысел. Такова точка зрения женщин?

– Я понимаю, ты сейчас слишком раздражен. Давай просто пойдем и ляжем спать.

Макс помолчал.

– Прости. Прости меня, любимая. Ты права. Надо идти и ложиться спать. А что будет завтра, то и будет.

Он выключил свет, и сияние Поля, наполнившее спальню, дало ему покой и уверенность. Засыпая, он видел как из клочков холодного пламени образуются объемные движущиеся фигуры: там были обнаженные девушки, свободно парившие в пространстве, мифогенераторы, разбрызгивающие вокруг хитро сконструированные мыслеформы и ангары с чудесным оборудованием информеров, предназначение которого было для Макса тайной.

17. Воскресение

Проснувшись, Макс поцеловал Ларису. В окно уже врывалось яркое, хищное, весеннее солнце, которое за неимением снега, сосредотачивало свой жар на человеческих лицах, через которые пробиралось прямо в сердца.

Макс набросил халат и, стараясь не шуметь, тихо вышел на балкон. Облака над морем, продырявленные лучами, создавали на поверхности воды игру темных и светлых пятен, наблюдать которую было весело. Скоро, совсем скоро лето снова вернется в Одессу. Снова разденутся красивые девушки с холодными расчетливыми глазами, снова наполнятся пляжи, и жара будет опустошать послеполуденные улицы. Все будет, как и всегда. И чем плох этот мир? Зачем изменять его в угоду информерам или Лиге Разумных Рас или Сатане? «Зачем я дал согласие на смерть Наташи? – раздумывал Макс. – Этот выживший из ума священник прав. Я уже раскаиваюсь в содеянном. Если бы я не убил ее в ту ночь с четверга на пятницу, она ушла бы из моей жизни просто потому, что я не многоженец. Мне нравится Лариса. Если бы было возможно вернуть Наташу с той стороны, из мира информеров, я бы сделал это… Да, я хочу это сделать. Тогда моя совесть будет чиста».

– Ты уже проснулся, дорогой?

Она вышла на балкон, закутавшись в одеяло, и обняла его.

– Да. Солнце светит. Хочешь пойти погулять?

– С удовольствием. Но сначала я приготовлю тебе завтрак.

Она поцеловала его и ушла, а Макс постоял еще немного на балконе, согреваясь в солнечных лучах и выполняя несколько традиционных утренних упражнений цигун. Церковный вагончик в противоположной стороне поля, после разгрома производил довольно жалкое впечатление. Стекла были выбиты, боковая стена поцарапана и избита камнями, крест торчал криво, словно жалуясь небесам на судьбу.

«Должно быть, с моего балкона можно было наблюдать все детали штурма», – подумал он.

В этот момент словно молния ударила ему прямо в глаза: кто-то прямо от церкви пустил ему солнечный зайчик. Присмотревшись, он увидел Гошу, который прыгал и махал руками.

«Что за черт?» – подумал Макс, беря в руки подзорную трубу.

В руках Гоша держал настоящий, блестевший на солнечном свете клинок и выписывал им кренделя в утреннем воздухе. Вскоре появился и князь Василий, держа в руках еще один меч, и они начали сражаться друг с другом. «Утренняя разминка вагоньеров, – догадался Макс. – Ну и дела!»

Он пошел в квартиру, чтобы рассказать об этом Ларисе. Но она была занята куда более важными делами, чем наблюдение за фехтующими мужиками: выщипывала себе пинцетом волосок из носа, который почему-то рос не внутрь (как того требовали каноны женской красоты), а наружу.

На столе в большом заварнике уже прел чай, время от времени приподнимая легкую крышку и призывно позвякивая ею, в вазочку были выложены конфеты, а в тарелке симметрично расположилось печенье. Двум вагоньерам не было места в этом уютном домашнем мирке. И Макс, глядя на то, как весело сверкают два новеньких меча, загрустил. Он почувствовал себя бушменом, попавшим в темницу, или, может быть, орлом, которому побрили крылья, или викингом, давшим обет христианского смирения.

Вкусный завтрак скоро заглушил эти дикарские мысли. А потом они оделись и пошли на улицу.

– Если на меня будут охотиться богостроители, ты будешь за меня заступаться, – сказал Макс, когда они ожидали лифта.

– Я тебя никому не отдам, – пообещала Лариса.

И в это время со скрипом открылась наташина дверь. Макс повернул голову и остолбенел. На пороге своей квартиры, улыбаясь, стояла Наташа.

– Не ожидал увидеть? – спросила она.

– Говорили, что ты исчезла. Даже следователь ходил по квартирам, – сквозь комок в горле выдавил Макс.

Лариса подошла к девушке и обняла ее.

– Рада, что с тобой все хорошо. Мне Макс рассказывал всякие ужасы.

Наташа посмотрела на Макса любопытно-холодным взглядом, в котором явно читалось обещание мести, и поцеловала Ларису.

– Ты хорошенькая, – сказала она. – Прямо как Барби.

– Заходи к нам, ладно? Поболтаем, – улыбнулась Лариса. – Мы вернемся часа через полтора. Хорошо?

Наташа молча кивнула и прикрыла дверь.

– Ты как будто призрак увидел, – сказала Лариса в лифте. – Она самая настоящая. Я ее трогала.

– Ну и как тело на ощупь? Теплое? – спросил Макс без тени улыбки на лице.

– Теплое, теплое. В следующий раз сам потрогаешь, – со смехом ответила она.

– Честно говоря, я и правда принял ее за призрак. Когда понял, что ты тоже ее видишь, мне стало намного легче.

– Ты же знаешь, дорогой. Я медик и не верю ни во что сверхъестественное.

Макс увлеченно показывал Ларисе местные достопримечательности, которые появились за время ее отсутствия. Завел в магазин «Forth hand», который поразил его в прошлые выходные. Правда, сегодня он уже смог увидеть своим вторым зрением, что за прилавком стоит информер, а товары, лежащие на полках и замаскированные под самые обычные предметы, пришедшие из четвертых рук, на самом деле являются запчастями и энерго-информационными блоками летающих тарелок и прочих агрегатов, которые в изобилии находились на Поле Чудес. Толстый, противный старик со скрипящей тележкой, зашедший в магазин купить стиральный порошок, на самом деле был одним из инженеров контекстной информостанции и в виде порошка приобрел субстрат, из которого генератор информационных структур создавал прототипы логических схем.

Завороженный этим зрелищем, переполненный впечатлениями, Макс уже было раскрыл рот, чтобы сказать обо всем этом своей спутнице. Но продавец предупредил его, предостерегающе поднеся палец к губам. Макс осознал, что излишняя болтливость только поселит в уме его любимой стойкое убеждение в сумасшествии кавалера.

Выйдя из магазина, они нос к носу столкнулись с Хилером, который шел в сопровождении Йодо и Синегдохи.

– А! Вот и пророк! – сказала Синегдоха, довольно потирая руки. – Ну что, приглашаем Вас на вечеринку в честь закладки фундамента будущей церкви «на крови пророка». Вечеринка состоится сегодня в 18–00. Явка пророка обязательна. Впрочем, не беспокойся. За тобой придут.

Макс посмотрел в глаза Хилеру. Тот отвел взгляд и спрятался за обширные телеса Синегдохи. А Йодо пожал Максу руку и сказал:

– Очень, очень рад. Просто покорен. Я нисколько не сомневался, что это Вы и есть.

Макс обнял Ларису и они направились домой.

– Это не шутки, – сказала она.

– Конечно, не шутки.

– Давай-ка уйдем сегодня вечером из дома.

– Там будет видно.

Когда они шли домой, Максу бросились в глаза ярко-желтые объявления, расклеенные на столбах: «Набираем добровольцев в орден вагоньеров. Бесплатно обучаем фехтованию. Гарантируется участие в проектах совместного заработка. Необходима готовность жертвовать жизнью ради ордена. Явиться вечером с 16–00 до 18–00 в воскресенье 26 марта в церковный вагончик на Поле Чудес. Спросить князя Василия».

Ниже от руки было приписано: «Бомжи и сумасшедшие в орден не принимаются».

– Надо же, – сказал он своей спутнице. – Недаром я сегодня утром наблюдал их уроки фехтования.

Наташа заявилась в гости в том самом платье, в котором ходила с Максом на день рождения к Ольге. Они с Ларисой сразу удалились хлопотать на кухню а Макс, не находя себе места, ходил по гостиной. Он никак не мог понять, что произошло. Ведь информеры совершенно точно сказали, что заберут ее в свой мир! Как она нашла лазейку обратно? Как ни концентрировал Макс свое внимание на мыслеформах, связанных с Наташей, он не мог обнаружить ответа. Казалось, что она вообще никогда не умирала.

– Дорогой! Обед готов.

Они ели на кухне. Лариса оживленно разговаривала, Наташа улыбалась. А Макс сидел, как на иголках. Наташе было достаточно сказать только одно слово, чтобы испортить Максу жизнь. Но девушка этого слова не произносила, видимо, наслаждаясь осознанием, что держит Макса на крючке.

– Ты знаешь, – говорила Лариса, – оказывается Наташа все это время жила у тети. Ее так испугала новость о смерти родителей, что она просто не могла оставаться дома. А сегодня утром она возвратилась домой и с удивлением обнаружила, что квартира опечатана. Войдя в комнату, она тут же позвонила в милицию и ее соединили со следователем. Так все и объяснилось.

– Здорово, – сказал Макс. – А то я уже начал беспокоиться.

– О чем ты беспокоился? – спросила Наташа.

– О тебе и… вообще вся эта история с твоими родителями…

– Порфирий Петрович сказал мне, что они ели старое вишневое варенье с косточками, которое хранилось в погребе. Так все и произошло.

– Это ужасно, – состроив гримасу лицемерного сострадания, сказал Макс.

– Я даже не помню, как оказалась у тети после того, как мне об этом сообщили.

– А кто тебе сообщил об этом? – спросил Макс.

Лариса толкнула его ногой под столом, но он не обратил на это внимания.

– Соседка по даче позвонила ночью с четверга на пятницу, – ответила Наташа.

«Отвертелась», – подумал Макс.

За столом воцарилось тягостное молчание, нарушаемое только звоном посуды. Макс потянулся за пультом и включил музыкальный центр. В пространство кухни ворвалась Земфира: «Хочешь, я убью соседей?! Тех, что мешают спать!..»

В этот момент Макс попробовал один из салатов и почувствовал себя как-то уж очень нехорошо. Язык мигом онемел, а пальцы перестали слушаться. Кроме того, стало перехватывать дыхание и пульс начал биться в висках.

«Отравила, – подумал он. – Отравила!»

Ни слова не говоря, он схватил бутыль минералки и осушил ее, а затем, отбежав к мойке, опорожнил желудок. Стало чуть легче, все тело прошиб пот.

– Что с тобой? – спросила Лариса. – Тебе нехорошо?

Внимание Макса в этот момент полностью переключилось на информационную составляющую мира. Почти не замечая материальных форм, он схватил пищевую соду и, насыпав чуть ли не полпачки в стакан, налил туда воду из-под крана и выпил. Его снова вырвало. Он снова налил воду из-под крана и выпил, рвота повторилась.

– Это синильная кислота в салате! Она отравительница! – прохрипел Макс. – Промыть желудок марганцовкой! И нитрат натрия!.. На верхней полке в стеклянном шкафу.

Он закашлялся и снова склонился над раковиной. Лариса была медиком и ситуацию поняла быстро. Аптечка висела на кухне, у окна. Лариса быстро смешала марганцовку с минеральной водой и дала ему выпить. Потом, достав из аптечки одноразовый шприц, помчалась в домашнюю лабораторию Макса, где стала шумно ронять колбы и пробирки. Наконец, она появилась, держа в одной руке раствор нитрата натрия, а в другой наполненный шприц. Макс в это время уже полулежал на полу, опершись о кухонный столик. Дышал он с трудом. Недолго думая, Лариса ввела ему раствор в вену. Потом, набрав нитрат натрия в шприц еще раз, повторила укол в другую руку.

– Дорогой, как ты? Поговори со мной.

– Все хорошо. Повезло, что реактив был… – сказал Макс.

– Нужна ингаляция амилнитрита. Срочно! Я позвоню в скорую.

Уже через двадцать минут ситуация стабилизировалась. Даже дыхание почти что пришло в норму.

Макс дошел до унитаза и опрожнился мочой какого-то странного цвета. Потом, вернувшись, уставился красными глазами на Наташу.

– Говоришь, родители ели старое варенье? – все еще хрипло спросил он. Пищевая сода слегка обожгла ему голосовые связки.

– Доза была небольшой, – сказала Лариса, брезгливо рассматривая салат. – Еще одна ложка этого салата и ты бы уже отправился с визитом к ее родителям. Боже! Как я могла не заметить! Совершенно очевидный запах! Ну ты и сука!

Земфира продолжала петь из музыкального центра, теперь уже про синоптика.

– Значит, ты все-таки не сдох, скотина! – сказала Наташа, совершенно не обращая внимания на Ларису.

– А ты на это рассчитывала?

– Еще как! Спасибо тебе за то, что ты дал мне эту возможность.

– Не понял, – сквозь туман, охватывающий сознание, удивился Макс.

– А ты еще и тупой. Твои друзья информеры подключили тебя к системе исполнения желаний. А этот продажный поп пробудил твою совесть. Сегодня утром произведение твоего раскаяния на мою энергию позволило мне воплотиться. Но помни, мой любимый. Ты еще будешь гореть в аду, который я для тебя создам! И ты будешь просить меня о пощаде! И ты ее не получишь!

С этими словами она стала таять, как медленно выключающаяся голограмма. И через несколько секунд исчезла, оставив запах сероводорода.

– Газы выпустила на прощание, – усмехнулся Макс обожженными губами.

Голова у него кружилась, и в ногах была противная слабость. Кроме того, липкий и противно пахнущий пот выходил изо всех пор кожи. Еще через минуту Максу стало очень холодно, и он начал мелко дрожать.

– Милый, тебе надо лечь. Сейчас приедет скорая, а я пока позвоню профессору, чтобы узнать как лучше убрать последствия отравления. И сделаю анализ этого салата.

– Боюсь, у меня нет реактивов.

– Может подойти натронная щелочь и окись железа, тогда должна образоваться берлинская лазурь.

– Не знаю, что ты называешь натронной щелочью, но посмотри в стеклянном шкафу. Может быть, что-то похожее найдешь.

Лариса налила ему стакан минералки.

– Попей еще. Вроде бы все обошлось.

Она поцеловала его и помогла перебраться в постель. А потом принялась звонить по телефону и греметь пробирками. Вскоре приехала скорая. Максу сделали еще одну инъекцию в вену и сунули в рот ингалятор с амилнитритом.

Макс, чувствуя себя почти что немощным стариком, провалился в зыбкий, неглубокий сон.

* * *

Когда Макс проснулся, то обнаружил, что он с двух сторон обложен грелками (водяной и электрической), укрыт двумя одеялами, а рядом на полную мощность включен электрообогреватель «Тропик».

Проснулся же он от звонка в дверь. Чувствовал он себя намного лучше.

– Ты проснулся, дорогой? – спросила Лариса. – Я сейчас им открою, только сделаю тебе еще один укольчик. Давай-ка, повернись.

Макс покорно повернулся. В дверь опять позвонили, потом начали стучать кулаками. С удивительным равнодушием воспринимал Макс эти звуки, как будто бы это ломились вовсе не в его дверь.

Лариса, не спеша, отправилась открывать.

– Кто там?

– Мы пришли за пророком, – раздался пронзительный голос Синегдохи. – Он должен следовать за нами.

– Если еще раз позвоните в звонок или постучите в дверь, я вызову милицию. Он сейчас отдыхает, и никого видеть не хочет.

Толпа недовольно загудела.

– Милиция не успеет приехать, – заявила Синегдоха. – У нас есть динамит, мы будем взрывать вашу дверь.

– Алло! Милиция? Нападение на квартиру. Толпа ломится в дверь. Адрес…

Макс как-то вяло подумал, что сегодня на его жизнь покушаются уже вторично и снова впал в болезненную дремоту.

* * *

Этим вечером князь Василий и Гоша принимали в орден добровольцев, откликнувшихся на расклеенные вокруг объявления. Пришло больше тридцати мужчин в возрасте от 17 до 48 лет. Удивленный таким большим количеством пришедших, князь подробно расспрашивал у каждого, почему он пришел, ведь это опасно… Ответы повергали его иногда в недоумение. Одни говорили, что им скучно жить, и хочется служить правому делу, другие рассчитывали заработать денег, третьи полагали, что их жизнь никому не нужна, а тут увидели, что требуются добровольцы, четвертые просто пришли из любопытства и вовсе ни в какой орден вступать не собирались.

С последней группой сразу же пришлось расстаться. А остальных поставили в круг, в центре которого развели костер, и они стали по очереди, передавая друг другу листок со словами, приносить клятву верности ордену.

Князь Василий испытывал величайший душевный подъем. Ему почему-то казалось, что вот оно – дело всей жизни – начинает осуществляться. Единственное, что омрачало радость – где-то запропастился Иннокентий, обязавшийся добыть холодное оружие. Можно ли чувствовать себя рыцарем, если на твоем поясе нет клинка?

Над Полем Чудес разносились низкие и высокие голоса адептов:

– По своей воле и согласно собственному решению принимаю на себя обет всегда и всюду защищать истинную религию и нести знание об этом мире и запредельных мирах в те сердца, которые достаточно открыты для принятия истины. Клянусь исполнять приказы основателей ордена, днем и ночью сражаться с его врагами…

В середине церемонии у костра появился дьяк Иннокентий. Он нес на спине тяжелый мешок, который практически пригибал его к поверхности земли. С громким лязгом опустил он на землю свою ношу и тяжело сел рядом.

– А, ну что? – спросил у него князь Василий.

– Ваше сиятельство, оружие для рыцарей, – почесывая бороду, ответил дьячок.

Он был навеселе, и воняло от него как от тухлой рыбы, – видимо, чем-то не тем закусывал.

Раскрыв мешок, Иннокентий принялся доставать сабли, палаши, стилеты, мечи, шпаги – и множество другого холодного оружия разных времен и народов.

– Откуда столько, Иннокентий?

– За ящик водки у музейного сторожа выменял. У него там целый запасник, никто и не заметит… Ну и выпили за здоровье родственников, как водится…

Князь Василий встал у груды клинков и стал по одному приглашать к себе молодых рыцарей. Каждому он возлагал на плечо клинок и произносил одну и ту же фразу: «Посвящаю тебя в рыцари. Теперь твоя сила, твое мужество и твоя жизнь принадлежат ордену вагоньеров. Отныне, навеки и вовеки веков. Аминь».

В тот вечер в орден было принято девятнадцать человек. Пригласив их завтра на утреннюю тренировку, князь Василий удалился внутрь вагончика. Стекла в него уже вставили. О недавнем штурме напоминали только вмятины и царапины на боках.

– Чего-то не хватает нашему ордену, – сказал он Гоше, когда рыцари разошлись по своим домам.

– Чего же, князь?

– Я думаю, символа, который мог бы вдохновлять на подвиги. Гроба господня нам не хватает.

– Это сделать проще, чем Вы думаете. Мой одноклассник Макс – признанный посланник бога. Только сам он этого не признает. Говорят, Хилер вчера его измерил. Отклонения составляют минимальную величину: пять миллионных долей, кажется. Так вот, осталось только распять его или убить каким-то иным способом.

– Мысль кощунственная, но полезная для нашего общего дела, – согласился князь Василий. – Ведь, между нами сказать, он девушку убил. Чтобы не травмировать общественность уверовавших в пророка, убить его вовремя, думаю, даже полезно.

– Он мне, конечно, товарищ, но орден дороже, – сказал Гоша.

– Приведи его завтра. Может, сразу и распнем на нашем крестике. А гроб закажем, собрав членские взносы с рыцарей.

– Я даже знаю, как сделать, чтобы гроб сразу попал в руки неверных! – сказал Гоша, заговорщически оглядываясь. – Богостроители уже подготовили закладку нового храма, им нужны кости пророка, чтобы положить их под угол фундамента. Я думаю, для них не катастрофично, если эти кости будут упакованы в красивый гроб.

– Тогда у наших рыцарей сразу появится задача: вернуть гроб Господень в лоно матери-церкви, – сказал князь Василий и довольно потер руки.

– Только одно осложняет дело, – сказал Гоша. – Закладка фундамента назначена была на сегодня.

– А-яй-яй! – сказал князь Василий. – Истинно сказано: умная мысля приходит опосля. Давай-ка сходим к твоему другу.

– Надо бы вооружиться, – предложил Гоша. – Если там богостроители, то придется отбиваться.

– Согласен, сын мой. Только спрячем оружие под одеждой, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Пока они шли, продолжая обсуждать эту тему, их идея претерпела некоторые изменения.

* * *

Когда князь Василий вместе с Гошей поднялись на седьмой этаж, то увидели следующую сцену: Синегдоха, наклонившись к замочной скважине, плевалась, стараясь, чтобы внутрь квартиры пророка попало как можно больше слюны (по поверьям богостроителей слюна патриарха оказывала магическое воздействие на все, с чем соприкасалась; в данном случае верующие пытались открыть дверь и сделать квартиру своим союзником). А Йодо командовал двумя проворными молодыми людьми, которые разматывали бикфордов шнур и прилаживали динамит к дверным петлям.

Богостроители и не догадывались, что за всей этой сценой пристально наблюдала соседка Макса Аграфена Игнатьевна, которая уже полчаса как позвонила Порфирию Петровичу и с нетерпением ожидала прибытия представителя закона. Она ему, кстати, и про Наташу рассказала, но Порфирий Петрович сообщил, что потерявшаяся девушка звонила ему еще утром.

– Так что недоразумение разрешилось, а Ваш сосед невиновен.

– Ой, не знаю, милок, не знаю, – залопотала в ответ старушка. – Больно уж странно все это. Наташенька-то к нему в гости пошла, а так до сих пор и не вышла.

Но следователь уже положил трубку. Видимо, не поверил свидетелю.

– А! Вот и злодей! – хихикнул Йодо Шандарахис, когда князь Василий в сопровождении Гоши, вышли из лифта.

– Хочу заключить договор! – сказал князь Василий.

– Хочешь полную капитуляцию подписать? – спросила Синегдоха, отрываясь от замочной скважины и с трудом разгибая спину.

– Вам нужны кости пророка, а мне Гроб Господень. Давайте поделим Макса так, чтобы каждому досталось то, что он хочет.

– Что ты предлагаешь? – спросил Йодо, припоминая пример с разделением апельсина из американского учебника конфликтологии (когда одному достается мякоть для сока, а другому кожура для пирога).

– Берите себе кости. А нам оставьте все остальное тело, мы его в гроб засунем.

– А если нет? – спросила Синегдоха.

– Тогда убедительная просьба: закопайте его под фундаментом вашей церкви в нашем гробу.

– Послушай, Евлампий, – зашипела Синегдоха. – Я знаю, что ты замышляешь. Ты создал орден вагоньеров. И теперь хочешь, чтобы мы зарыли гроб, а ты потом своих крестоносцев пришлешь? Мы тебе политический капитал зарабатывать не будем!

– Вот именно! – пискнул Йодо, высовывая свои волосатые уши из-за плеча супруги. – Мы наследники вольных каменщиков, а ты служитель церкви Попа Великого!

Увидев, что его замыслы разоблачили, князь Василий поднял свою рясу и извлек из ножен казацкую шашку, которую из-за ее относительной легкости предпочел взять в эту экспедицию вместо меча. Гоша тоже выхватил из ножен украшенный богатой резьбой арабский клинок, – без сомнения, лучший образец из числа тех, какие удалось раздобыть дьяку Иннокентию.

Увидев серьезность намерений вагоньеров, богостроители расступились в стороны.

– Тогда мы заберем пророка к себе, – заявил в наступившей тишине князь Василий. – И распнем его по нашему христианскому обычаю. Чтобы вам, еретикам, в аду гореть вечным огнем!

– Макс! Открывай! Это я, Гоша. Мы с князем тебя отвоевали. Синегдоха и Йодо больше тебя не обидят.

– Открывай, сын мой! Ты под защитой ордена вагоньеров! – вторил ему князь Василий.

Лариса, только что подошедшая снова к двери, отнюдь не собиралась открывать кому бы то ни было, и только молилась своим медицинским богам, чтобы вызванная милиция прибыла вовремя.