Текст книги "Философия без дураков. Как логические ошибки становятся мировоззрением и как с этим бороться?"

Глава 13
Как бы рацизм

Критика для ленивых. – Фабрика мемов-убийц. – Слепой водила знает дорогу. – Немного яда для профилактики. – Мир не дурак. – Скромность и снова скромность. – Коротко и зло.

Возвращаясь к нашим «мышлениям», центром там, вероятно, будет логическое мышление, понятое не классическим образом. То есть не столько упражнение в формализме, сколько основания логики реальной науки. Сформулируем основной вопрос так понятой философии.

Как обрабатывать поток входящих эмпирических данных (а также как организовывать этот поток и что вообще считать данными), чтобы получать сильные работающие модели?

Собственно, этим и занимается наука. В первом приближении это работает по Попперу, как мы и описали чуть ранее. Не отрицая Поппера, во втором приближении это работает по Байесу с учетом вероятностного характера всего, чего угодно. Грубо можно сказать, что это современный Поппер + современный теорвер.

Хоть я жил с трейдинга, построенного на формальных моделях, несколько лет, все же недостаточно математик, чтобы вести такой курс, хотя он ближе к центру нашего мирка. Как ни странно это звучит, я работал полуинтуитивным математиком. «Сколько будет ноль-два плюс ноль-три? – Нутром чую, что пол-литра, а доказать не могу». Вот и я, как Петька из анекдота, нутром чую, что работал как образцовый байесианец (иначе в этой сфере худо с деньгами), а доказать не могу – да и не особо стремлюсь.

По особенностям темперамента (я ленивый) и образования (я ленивый, как сказано, потому и гуманитарий, «чтобы лишний раз не вставать») мне было бы ближе то, что зовется «критическое мышление». Можно назвать его также рациональным, но взятым с негативной стороны. Если вы чувствуете, что глобально за светлую сторону, но дело ваше темное, даже злое – вам сюда.

Давайте, чтобы не путали мою версию критического мышления с особо просветленным сатанизмом, немного объяснюсь. Проще всего взять некое состоявшееся сообщество, например то, что вокруг Элиезера Юдковского (сайт LessWrong), их идеал, и дальше «найдите 10 отличий» или хотя бы одно. При том что это ближайшие братья по разуму, кто бы спорил. Давайте найду три.

1. Они конструктивные ребята, по настрою. А давайте придумаем, как… Придумаем – это хорошо. Но это уже «творческое мышление», и это предмет, который изучают за стенкой в соседней аудитории. Против него ничего не имеем, кое-что даже умеем. В молодости, не особо приходя в сознание, я написал несколько книг прозы, их даже где-то издали. Но мы сейчас в другой комнате. Здесь не таинство рождения. Здесь режут насмерть.

Одно из главных призваний рационалиста, здесь и сейчас – создавать мемы-убийцы.

Ладно, давайте мягче – санитары леса. И это повседневная практика того же LessWrong, у них отлично выходит. Все рационалисты делают это, только по-разному называют.

Критика – это что? Это «брось бяку». Еще 50 лет назад мы жили в условиях информационного дефицита (особенно в той стране, где я родился). Сейчас у нас гиперинформационное общество. Нет проблем достать какую-то книжку. Есть проблема, что предпочесть из сотен источников информации. С функцией сбора справится интернет-поисковик. Но в культуре пока не очень с фильтром информации, которой вдруг стало много, очень много. Никогда столько не было.

В этом большая радость и новая проблема. Вроде как с калориями. Никогда еда не была так доступна бедным слоям населения, как сейчас. Здорово – все наелись. И никогда еще ожирение не было глобальной проблемой. С информацией что-то похожее.

Умный не тот, кто десять часов в сутки что-то читает в интернете. Умный тот, кто не тратит время на бяку.

А кто ее знает, бяку, что это такое?

Правильно, это должен знать рационалист. В частном случае это маркировщик бяки. Сидит человек в кресле, ему приносят новую, красивую теорию про то, как… Про главное, короче. Две недели не спали, обсуждали. «Унесите, – говорит человек из кресла. – Это не теория, а ерунда». Что ерунда, почему? Вот он и объяснит почему.

Но это какая-то частная практика.

В идеале надо придумывать такие идеи, которые сокращали бы поголовье идей в популяции, сильно много их расплодилось.

Выпустил идею на волю – и она пошла косить другие идеи. Представьте лес, по которому расползлась какая-то кривая, гнилая живность. «Пей целебную мочу», «все люди одинаковые», «раньше жили лучше» и прочее, как в Мытищах под мостом видали Гитлера с хвостом. Рациональность – волчара, которая идем за стадом всего, что развелось в культуре, и таскает оттуда слабых особей. Не надо их жалеть.

Ведь не человек для идеи, а идея для человека.

Слабая особь отравленная. Тот, кто ее проглотит и переварит, испортит жизнь себе и окружающим. Не пожалейте, скиньтесь хотя бы на маленького волчонка.

Короче, рациональные мемы нарушают законы арифметики. Сколько будет, если сложить два ребенка и пять конфет? 2 + 5 = 2, а конфет не будет. Так и рациональность. Если в обществе тысяча мемов, как нам обустроить общество и туда запустить сотню рацио-мемов, и если все пойдет хорошо, то идей будет не 1100. Что и требовалось.

И не надо жалеть, что культура оскудеет. Много нового и прекрасного (а также опасного, плохого, не понять какого) каждый день сейчас рождается просто по ошибке. Иванов не так понял наследие Петрова, и одной метафизикой в мире стало больше, или направлением искусства, кто их, Ивановых-Петровых, знает. Наконец, в лаборатории творческого мышления у нас рожают осознанно и по плану.

2. Мы верим стохастичности больше, чем полагается типовому рационалисту, а проектности меньше.

Там, где прогрессивный проект застрянет, эволюция все равно пролезет.

Мы хотим вместе с ней.

Под типовым рационалистом мы по-прежнему понимаем усредненный портрет обитателя LessWrong – он нам нравится, и это отличная реперная точка, она же печка, от которой танцуют.

Что значит стохастичность? Как у многих ученых слов, здесь могут быть разные значения, мы сейчас про то, которое, например, у Грегори Бейтсона. Там стохастичность – это случайность, но не совсем. И это не совсем принципиально важно.

Это то, чему так удивляются верующие в Бога, когда не могут понять, как «весь живой мир возник из ничего». Живой мир возник не из ничего – он возник из стохастических процессов. Обычно наши оппоненты в этом споре говорят, что и миллиард обезьян, если их посадить за клавиатуры, за миллиард лет не напечатают «Войну и мир». Сами по себе – нет.

Но эволюция больше походит на обучение с учителем, чем на бросание игрального кубика до скончания века.

Игральный кубик будет в случае обезьян самих по себе. Но если миллиард обезьян будут печатать не текст книги, а текст кода, который пишет книги, и их будут поощрять за успехи и убивать за движение не туда, за миллиард лет все у них получится, и даже намного раньше. Выживут только обезьяны-программисты. На эту тему написано много книг, начиная с Ричарда Докинза, не будем повторяться и растекаться. То, что вопрос еще не закрыт, объясним разве что тем, что кому-то по религиозным соображениям тяжко читать определенные книги.

Вернемся к стохастичности. В нашем смысле это случайность с отбором. Маленький ребенок может в речи и поведении тыкаться случайным образом, но мир (и любящие родители) довольно быстро направляют процесс куда надо. Одна случайность – вредная и за нее влетает (горячее жжется, а мама сердится), а другая случайность – какая надо случайность, и быстро перестает быть таковой, переходя в ряд устойчивых паттернов поведения.

Так вот, все мы как эволюционные существа – такие дети. Можем тыкаться куда угодно, пожалуйста. Гены мутируют без всякого плана, да и мемы возникают, будем честными, от балды. Но в случае чего нас поправят, иногда выдав сладкое, иногда жестко – в случае крайне неудачной случайности мы умрем. Отбор идет по принципу роста знания, здесь не надо ничего доказывать, знание адаптирует по определению, а что нас адаптирует – то и знание. Умирать не хочется, а хочется сладкого – делать нечего, мы умнеем, знание растет, все вместе это «эволюция». Мы сейчас, пожалуй, упрощаем, но в допустимых пределах.

Миллиарды лет все было в руках такой слепой эволюции, и по итогу все хорошо. В результате возникли мы с вами, и если мы еще не самоубились с горя, то находим этот результат удовлетворительным. Кому сказать спасибо, понятно. Точнее чему.

Между тем типового рационалиста слепота эволюции скорее пугает. Представьте, что вы едете в машине по незнакомой дороге, а за рулем слепой шофер. Как тут не испугаться? Очень просто не испугаться: если вы знаете, что шофер ведет четыре миллиарда лет и все еще живы, вероятно, слепота ему не помеха. Возможно, он видит третьим глазом так, как вы не увидите своими двумя. А возможно, ведет не он, а бортовой компьютер или чей-то промысел. В любом случае – расслабьтесь. Это нормально – «лететь по приборам». Если статистические массивы говорят одно (четыре миллиарда лет!), а глаза видят другое (батюшки, он слепой как крот!), не верьте глазам своим, закройте их и расслабьтесь. Но типовой рационалист весьма напряжен. Он рисует слепую эволюцию в образе злобного Ктулху (сам видел лекцию на LessWrong с отлично нарисованным Ктулху в этой роли) и полагает, что это одна из сил, глобально играющих против нас: добрых, разумных и человечных. И надо ее как-то обуздывать.

В частностях – надо обуздывать. Нам досталось от эволюции много рудиментов в мышлении, без которых лучше. Про это еще будет впереди. Но вначале отметим, что…

Глобально Ктулху за нас, если вы понимаете, о чем я.

Недооценивая благосклонность к нам мироздания, такой рационалист часто переоценивает реализуемость наших проектов. В теории все проекты обычно удаются. Однако, как известно, на практике между теорией и практикой больше разницы, чем в теории. Про это тоже написано много прекрасных книжек, не будем пересказывать. Начать можно со слова «антихрупкость» и Нассима Талеба.

Правильный рационализм – змея, которая жалит и себя, чтобы оставаться в хорошей форме. Рациональность – это сомнение, в том числе в мощи самой рациональности как подхода. Тогда подход, врезавший для профилактики сам себе, будет максимально эффективен. Если забыть про это правило, будет гиперрационализм, гиперлогоцентризм. Кажется, что разумного стало больше, а на самом деле мы уже парим над землей в полумистическом состоянии (см. например, построения Гегеля или Фихте). Все уже в курсе, мы не любим немецких классиков… Но надо же пояснять, за что. Переоценка разумности неразумна. Если вам показалось, что мир постигнут в Абсолютной Идее, попробуйте заняться чем-нибудь практическим. Желательно тем, где возможно потерпеть неудачу. Может быть, вас отпустит.

В одном пункте одно из оснований (есть и другие) недоверия к любому социализму, в любой концентрации, от СССР до Демпартии в США. При этом, насколько знаю, американская аудитория LessWrong в массе голосует за демократов. Возможно, она это делает, лишь бы не голосовать за республиканцев, и обычно это нелегкий выбор – старые глупости консерваторов против чуть менее старых глупостей социалистов. Хотя на их сайте есть статья Скотта Александера про то, что кроме племен «красных» и «синих» (цвета республиканцев и демократов) есть еще «серые», почти без глупостей. Ну да ладно. Как говорится, нам бы их проблемы…

Со вторым нашим пунктом связан третий.

3. Спасать мир не обязательно. Сам спасется, чай не дурак. Лучше, что вы можете сделать для него, – разберитесь с собой.

Эволюция так устроена, что, оптимизируя по себе, очень сложно успешно оптимизировать против мира. Будь это проще, мир уже не выжил бы.

Очевидно, так было в живой природе – менее очевидно, но в цивилизации та же штука. Как и почему так устроено, стоит написать отдельную книгу. Но многие уже написаны, ключевое слово «либертарианство».

Кроме того, решая лишь за себя, проще получить обратную связь. Эксперимент на себе проще начать и закончить, чем на всем человечестве или даже малой группе. Масштаб задачи, полнота контроля, вопросы этики – все за то, чтобы лишний раз не трогать большие массы людей.

Выходит какая-то темная сторона рациональности: негативность, хаос, эгоизм. Но скажем то же самое по-другому: скромность (быть всего лишь катализатором в естественном отборе идей), скромность (не переоценивать себя, доверять миру) и еще раз скромность (решать только за себя).

И мы преувеличиваем различие. Два рационалиста всегда договорятся против третьей стороны, а если нет – с ними что-то не так. По меньшей мере с одним из них.

Но если кому-то такой рационализм кажется слишком особенным, можно обзываться. Мы даже сами придумали обзывалку – рацизм. Понятно, с каким плохим словом это рифмуется. Но также понятно, что нацизм для нас всегда противоположен. Как стрелка компаса, точно показывающая, куда нам наверняка не надо. Мы можем договориться с консерватором, например, против коммунизма. С коммунистом против религии. С верующим против постмодернизма. С постмодернистом против традиции. По ситуации, смотря что будет выглядеть большим злом.

Но с нацистом мы не найдем, против кого дружить. Это абсолютное зло, в любой ситуации. Поэтому уж с этим нас точно не перепутать. С предателями, жидомасонами, рептилоидами – возможно. Все они нам чем-то близки.

Поэтому на слово рацист я бы не обиделся. Короткое, сильное. Подчеркивает радикальность позиции.

Часть II
Наследие древних и обезьян

Глава 14
Правила искусственного отбора

Кое-что о неграх. – Трансцендентный попугай. – Предъявите ваши тезисы. – 12 шагов куда надо. – Почти рекламная пауза.

Рационалисты не злые, но теорема Ауманна велит спорить до конца.

Если у двух людей разные мнения, чье-то мнение обычно всегда хуже.

Конечно, можно сказать «у каждого свое мнение». Но это мы и так уже знаем. Но что на самом деле так говорится? Слишком часто это оправдание глупости.

Но перед тем, как сравнивать «мнения», давайте уточним. Давайте не смешивать самоотчеты о внутреннем состоянии и суждения о мире. «Ненавижу негров», – это суждение всего лишь о своем состоянии, скорее всего достоверное (а зачем тут врать?). С ним нельзя спорить, в некоем роде это факт. «Хочу выпить», «ненавижу негров», «чешется ухо» – вот в этом ряду. Про самих негров здесь вообще ничего не говорится. «У негров пониженный интеллект», – вот это уже суждение про устройство мира, его можно проверить (хотя сложнее, чем кажется). В том же ряду суждения «негры генетически расположены к баскетболу», «негры повышенно сексуальны», «негры умеют летать». А кто кого ненавидит или любит, лишь его дело, пока он не начал действовать.

Чтобы говорить не о себе, а о мире, обменивайтесь не чувствами, а суждениями.

Увы, многие не только этого не умеют, но и не видят разницы. «Ненавижу негров» и «негры плохие» кажется им одним и тем же суждением. И тот, кто заступится за негров, зачастую тоже не увидит разницы.

Кажется, Витгенштейн писал, что мир состоит не из вещей, а из фактов. По аналогии, наши модели состоят из тезисов.

Если человек говорит словами, это еще не значит, что он что-то говорит о мире. Возможно, например, он просто делится эмоцией, потому что его переполняет. Недержание слов – еще не дискуссия. Да мало ли чем он делится? Попугай тоже говорит слова. Я не большой знаток попугаев, но предположим, он может выучить слово «трансцендентно». Сочтете ли вы, что перед вами философ-идеалист разворачивает свою теорию?

Люди больше похожи на этого попугая, чем кажется. Дискуссия – это лишь частный (очень частный!) случай речевого поведения. Кажется, что человек говорит о мире, что-то утверждает о нем – потому что слова вроде бы о мире. А на самом деле он, например, просто подает сигнал принадлежности к группе, и все, больше ничего. Мозг знает, что принадлежать к группе хорошо, и принадлежность маркируют некие кодовые слова, в нужное время их нужно произносить в нужном месте. Можно подавать эти сигналы, даже не зная смысл слов.

Прежде чем что-либо обсуждать с людьми, удостоверьтесь, что они изъясняются тезисами, а не боевыми кличами, ритуальными плясками и т. п.

Если тезисов нет, попросите как-то довести речь до нужного состояния.

Кстати, ничего не известно 100-процентно, суждения вероятностны. Если мы ни в чем не уверены до конца, это нормально. Ненормальны были бы как раз 100 % уверенности.

Тезис – это то, что делит мир на две неравные части, оставляя за собой большую.

Что значит «делить мир», будет подробнее в главе № 31 «Что значит опровергнуть?»

Итак, у нас куча людей, и у каждого свое мнение. «Свое мнение, как и задница, есть у каждого», – грубая поговорка, зато правда. Не каждый, правда, настолько любезен, чтобы довести то, что он считает мнением, до того, что мы могли бы счесть утверждениями о мире. Люди негодуют, единятся, гавкают, хрюкают – это все корреляты внутренних состояний, это не про мир. Но предположим, человек оформил как положено, выпарил эмоции и речевые стратегии, осталось то, что хотя бы похоже на тезисы. Мир устроен так-то и так-то. Речь, доведенная до состояния тезисов, образует теории. С ними уже можно работать. Попарное сравнение конкурирующих теорий – уже метод. Или не попарное.

Кстати, на всякий случай. Без прямого сравнения мы обычно переоцениваем разную ерунду и недооцениваем нечто стоящее. Не давайте ерунде шанс. Сравнивайте. Чтобы это ни было, это всегда есть с чем сравнить.

Какой здесь может быть алгоритм? Допустим, надо что-то понять. В культуре про это несколько версий, а у тебя пока никакой. Или версия есть, но не нравится. Или нравится, но мало ли. Никто же не самый умный, мы тоже. А теория не квартира, переехать из одной в другую – легко, можно обойтись без грузчиков и регистрационной палаты.

1. Сведи все термины в этой теме к общему словарю. Часть проблем решится уже на этом этапе. Под словами, например, любовь, вера, зло люди склонны понимать совершенно разные явления.

2. Убери свои личные особенности, сейчас не про них. Суди с позиций инопланетного осьминога. Если ты болеешь за какую-либо команду – срочно выздоравливай. Пожелай того же оппонентам, если таковые уже имеются. Если кто-то не хочет выздоравливать (и сильно-сильно за «наших», кто бы они ни были), учитывай, что он болен.

3. Собери информацию по вопросу. Сперва чем больше – тем лучше, но очень много – уже плохо. Когда стоит остановиться – сложный вопрос, но можно решить его как попало, ничего страшного. Важнее не что собрал, а что с этим сделал.

4. Если теория начала зарождаться, ищи не подтверждения, а опровержения. Больно, но надо. Ищи, где модель расходится с миром.

5. Также ищи противоречия, где модель расходится сама с собой.

6. По возможности упрощай.

7. Можно дешево и быстро ставить эксперименты? Ставь.

8. Если есть что посчитать, обязательно посчитай. Совсем нечего? Попробуй все-таки довести теорию до такого вида, где будут цифры. Слова красивее, но цифры правдивее.

9. А вот для какой практики эта теория?

10. Давайте, только честно, уточним основное пожелание к идее – чтобы с нее было радостно, или чтобы было адекватно?

11. Прогони свое воззрение на основные когнитивные искажения.

12. Бонусом такой тренинг. Допустим, у тебя есть точка зрения. Если вопрос не совсем уж плевый, у любой точки зрения будет оппонент. Попробуй в него поиграть. Сейчас ты – это он. А теперь возьми и расскажи себе от него, где ты неправ. И смотри не перепутай. Идеально, чтобы оппонент сидел рядом и мог оценить твое выступление. Можешь повторять, пока ему не понравится. Зачем? Есть такое правило: из двух сторон чаще права та, что лучше представляет себе другую.

Это действующий алгоритм. Им можно выбрать лучшую теорию из возможных или даже создать. Давайте на примере. У меня есть книжка «Деньги без дураков». Название попсовое, это верно. Полагаю, по состоянию на 2019 год, когда книга вышла, она была лучшим пособием для начинающих частных инвесторов на финрынке, когда-либо написанным на русском языке. За всю историю русского языка (но это недолгая история, русский язык, после долгого перерыва, стал заботиться об этом лишь с конца XX века). Очень смелое заявление, но здесь, как и в философии, легко работать – много хлама, выгодно оттеняющего почти любую здравую модель.

Я далеко не самый умный по теме, но здесь та самая ситуация: знающий обычно не говорит, профессионалы не пишут книжек, а жулики и прохожие как раз охотно пишут. Такое чувство, что лучшую книжку здесь напишет любой успешный практик, решивший объясниться без дураков и хоть как-то склонный к писанию книжек. То есть единственная сложность, возможно, в совмещении в одной голове любви к циферкам и буковкам. Но рекламная пауза затянулась…

Так вот, я не хочу сказать, что книга написана точно по этому алгоритму. Был какой-то примерно десятилетний опыт, и он, честно говоря, получен как попало. Но если бы шло по этому алгоритму – все шло бы быстрее и пришло бы ровно туда же. И это, в общем, было бы критическое мышление в действии. Глубоких познаний в области экономики и математики на входе при этом не требовалось, какие-то знания, необходимые и достаточные, просто наросли бы по ходу движения при наличии даже нормального среднего образования. Просто читаешь, что пишут другие люди (а они все пишут не очень сложно), видишь, где показания экспертов расходятся, задаешь вопросы, сравниваешь, выбираешь и корректируешь свою дальнейшую траекторию – что тебе дальше читать и спрашивать. Конечно, ты обязательно ставишь эксперименты – открываешь брокерский счет, рискуешь деньгами, без этого никак. По ходу движения на тебя обязательно налипает знание. И у тебя нет сомнения, что это действительно знания, потому работает: денег становится больше, и ты с этого живешь.

Это к вопросу что может ваше критическое мышление? Ну вот, оно может освоить новую область, начать с этого зарабатывать, без мучений, с удовольствием, получаемым в процессе. Как говорил заглавный герой фильма Квентина Тарантино «Джанго освобожденный»: «Убивать белых и еще получать за эти деньги? Конечно согласен!» Что еще может критическое мышление? В каком-то смысле «Деньги без дураков» – это эксперимент. Можно ли написать нормальную книжку в некой конкретной, донельзя практической области, – на чистой ментальной технике, активируя предметное знание (например, теорию вероятности или макроэкономику) строго по запросу? Ну вот, оказывается, можно.

То есть «это ваше критическое мышление» может не только критиковать. Это лишь слово «критика», по сути это метод обработки информации. Валяться в ней по особым правилам, чтобы на тебя налипало знание и не налипала всякая ерунда. Для информационного общества – самое то. Помимо финансовой грамотности, так можно приобретать и другую.