Текст книги "Философия без дураков. Как логические ошибки становятся мировоззрением и как с этим бороться?"

Глава 15
Баги входят в комплект

Опись грехов. – Посылка из саванны. – Сам себе Френсис Бэкон.

В наших «12 шагах к чему-то хорошему» вроде все понятно без пояснений, кроме, может быть, прогона на когнитивные искажения. Сейчас мы это поясним. «Сейчас» займет всю вторую часть книги.

Можно считать это своеобразным приемом. Давайте перечислим способы, какими можно ошибиться. А дальше? Вот мы думаем, что мы что-то думаем.

При этом добрый демон подарил нам тетрадку, где написано, почему и как именно мы, возможно, не правы.

Мы берем тетрадку и просто сверяем пункты. Пункты А и Б, кажется, не про нас, а вот с В мы вляпались, это ошибка нам почему-то близкая и родная. Корректируем. Идем дальше, узнаем себя в пункте Е. Снова что-то чиркаем и стираем у себя в голове. Листаем тетрадку дальше… Она, кстати, длинная. Можете ради интереса забить в интернете словосочетание «когнитивные искажения». Если хорошо поискать, найдется более сотни. Чтобы их назвать, букв русского алфавита не хватит, так что насчет А и Б мы пошутили. А так все серьезно.

Идеальный теоретик не подвержен когнитивным искажениям. А люди подвержены, даже если знают, как надо, обычно все равно не могут – потому что люди. С пособием будет проще.

У нас нет под рукой особо доброго демона, справочник придется изготовить самим. Впрочем, он уже есть в культуре – можно снять с полки готовый. Вряд ли он готов до конца. Считайте, что это черновой вариант. Не законченный, но вполне рабочий.

Искажения – не чьи-то происки и не случайность. Как правило, за любым из них стоит какая-то польза, бывшая в прошлом, или видимость, похожая на пользу. Прошлое может быть сколь угодно далеким. Каким-то особенностям своего мышления мы обязаны тем, что мы наследники традиционной культуры, а в чем-то мы наследники обезьян. Получив в свое распоряжение человеческое тело и человеческую культуру, мы получили и эти баги, они входят в базовую комплектацию того, что можно считать человеческим уделом здесь и сейчас.

Вот это наследство, перед тем как от него отказаться, стоит описать: «100 вещей, которые вам точно не пригодятся».

Чтобы было проще, можно собрать их в группы. Еще Френсис Бэкон собирал помехи познания, у него они назывались «призраки» или «идолы» и были четырех видов: призраки «рода», «пещеры», «площади» и «театра». Давайте возьмем самое простое слово – иллюзии. Тогда, может быть, например, так.

1. Иллюзии кайфа. Мы думаем, что мы правы. Но мы думаем что-то лишь потому, что так приятнее.

2. Иллюзии веры. Мы доверяем чему-то больше, чем стоит. Людям, институтам, своим привычкам и привычкам окружающих.

3. Иллюзии спешки. Они же иллюзии картинки, простоты, незрелой индукции. Времен мало, а решение нужно принять быстро. И мы смотрим не туда, куда следовало. Ищем не где потеряли, а где светлее. У Даниэля Канемана это называлось «быстрым мышлением». Можно сказать, детские огрехи аналогового мышления.

4. Иллюзии сложности. Лишней сложности, можно уточнить. Там, где бороды мудрецов никогда не знали бритвы Оккама, где лишнюю информацию солят впрок, как огурцы на зиму, – авось пригодится – и где обожают лишние подробности.

5. Иллюзии мягкости. Уже говорили: теория должна быть жесткой, пластилин – не тот материал. Мы ткнули пальцем в какую-то из сотен возможных версий. Почему в нее, зачем? Рядом ходит стадо таких же. Измени одну деталь, получишь ее соседа. И нет оснований, почему деталь менять нельзя. Твердая теория всегда стоит отдельно от стада, и это видно, но надо понимать, куда смотреть.

6. Иллюзии не случайности. В среднем мир случайнее, чем приятно думать среднему человеку. Чтобы не думать как есть, он городит лишнее.

7. Иллюзии однозначности. По-хорошему, наши представления всегда вероятностны. «Это лекарство поможет с вероятностью 50 %», «Этот человек вор с вероятностью 90 %». Но люди не хотят по-хорошему, они хотят как обычно. Им нужно точно. А точно нельзя, мир так устроен. Между тем, как устроен мир, и тем, что от него хотят, образуется зазор, и в нем плодится разная чушь.

Можно классифицировать и по-другому, там много способов. Сейчас каждый сам себе Френсис Бэкон. Все мы умеем читать и с подросткового возраста может развлекаться типологией, более или менее произвольной. «Все люди делятся на шестнадцать типов», «в жизни есть семь этапов». Не так важно, сколько групп и как их назвать. Важно, чтобы это помогало разумнее жить.

Глава 16
Верую, ибо приятно

Чего хочет психика. – Модели ни о чем. – Цена бутылки. – Поправка на кайф. – Если вы оказались в СССР.

Иногда мы считаем, что описываем мир, но заняты лишь своим удовольствием.

Или минимизацией своего страдания. Это очень естественно. Зачем нам адекватное описание мира, когда оно пригодится и как именно, еще вопрос. А приятно мы делаем себе здесь и сейчас.

Нужно различать модели и… Сразу даже не очень понятно, как это назвать. Модели, которые ничего не моделируют? Описание есть, оно соответствует некоему состоянию психики, его можно выразить в тексте – это знаковая конструкция, как и наше нормальное знание, но это какая-то функционально другая знаковость. Она коррелят не мира, а некоего желанного состояния психики, выступающего как параметр оптимизации такой знаковости.

Если не очень понятно, поясним на простом примере.

Например, Бог – это то, о чем нам приятно думать как о Боге. И все теологические поиски, как магнитом, тянутся в эту сторону. Никаких моделей там нет – за отсутствием в мире того, что моделировалось бы таким образом.

Все ангелы и демоны лишь содержание сознания, призванное вызывать его определенное состояние, и это все, зачем мы их вызываем себе в уме. Это не мануалы типа «встретив черта, сделай то-то и то-то». Это как бы теория про что-то, как минимум рассказ, но само это что-то неважно, функционально это скорее средство для поддержания некоего гомеостаза психики.

Если бы это не казалось чем-то иным, а именно теорией о мире, оно было бы безвредно. Но оно может удовлетворять, лишь представляясь подлинным знанием в ряду других знаний. Иначе это не приносило бы нужную эмоцию. И здесь начинается побочный эффект. Собственно, дело в нем. Если он не наступает, то нет и проблемы – пусть фантазия сделает нас немного счастливее, что в этом дурного, если за это не прилетит?

А вот прилетит или не прилетит – зависит от того, кто вы, где вы и чем заняты. Не бывает «вредной иллюзии» самой по себе, но бывает так, что одному – вредно, а другому – почти нет. Нечто становится вредным при определенных условиях, вопрос, находишься ли ты в них?

Давайте поясним. Чтобы не зацикливаться на религии, возьмем схожую «иллюзию кайфа», лежащую в основе патриотических настроений. «Моя страна лучшая», «моя страна ведет только справедливые войны», «моя страна всех победит» – в мире две сотни стран, и патриоты везде считают одинаково (200 раз все самые справедливые, 200 раз все победят своих врагов и т. д.). Хотя бы по тому, что все не победят всех, видно, что это глупости. Но это приятные глупости, иначе эту веру не исповедовали бы. При этом приятнее всего это исповедовать, не вставая с дивана. Как только с такой моделью мира начать действовать, мир начнет мстить. Не со зла, а просто потому, что он не такой. И если тебе нужно принимать в мире решения, от которых зависит твоя судьба (например, ты политик или бизнесмен), лучше видеть мир трезво. Пусть скучно, грустновато, но трезво. Патриотизм может повышать тонус, как повышает его, например, бутылка вина – но если ты за рулем, то лучше не надо. А если от тебя ничего не зависит, в том числе твоя жизнь, – почему бы и нет? Можно расслабиться. Можно открыть и вторую бутылку. И сколько хочешь.

Мы не стали бы воевать с ментальной водкой лишь потому, что она изменяет взгляд на мир, трезвость сама по себе унылая ценность. Проблема в том, что наша бутылка обходится дороже, чем стоит по деньгам, и это касается слишком многих «иллюзий кайфа». В каком-то смысле это может напоминать наркоманию или потребительское кредитование. Вначале все хорошо, но кое-кому итоговая цена сильно перевесит это начало.

Это касается не только патриотизма, но многих – измов. Обычно людям нравится так считать, иначе не считали бы. Вопрос, спросит ли жизнь за состояние опьянения. Так вот, с одних спросит, а с других нет. Зависит от условий, в которых ты находишься. Некоторые вещи человечество начинает находить иллюзорными при достижении этих условий критической массой людей. Фермер может верить в креационизм, какая разница? А с ученого за такое спросится. Скорее всего, за иррациональные убеждения спросится, пусть и косвенно, с любого, кто ведет рациональную деятельность.

Но мы сейчас забегаем вперед – про большие мировоззрения будет дальше. Пока что зафиксируем простое правило.

Чем больше какая-то теория доставляет приятных чувств, тем сильнее повод в ней усомниться.

Правило работает и в обратную сторону. Зачастую думать продуктивнее всего в ту сторону, куда думать больно. Не уныло и скучно, а именно противно и страшно. Можно сформулировать еще одно правило.

Почти любую картину мира можно скорректировать на коэффициент кайфа.

Если люди могут ошибиться в сторону кайфа, они обычно предпочтут ошибиться. Например, сочтя себя более умными, сильными, красивыми. И это касается не только качеств. Дай волю, и мы переоценим все, что можно: свое прошлое, свои перспективы. Прошлое, которое кажется среднему человеку, в среднем всегда лучше, чем было. А будущее кажется лучшим, чем будет. Бывают исключения (у пессимистов есть нечто вроде своей секты), но в среднем мы переоцениваем почти все. Например, степень своего понимания других людей и другими людьми нас. Людям кажется, что они лучше разбираются в мотивах других людей, чем они разбираются на самом деле. Аналогично мы переоцениваем, насколько нас понимают и насколько с нами согласны. Ведь приятнее думать, что согласны, что понимают… Коэффициент работает.

Родственное заблуждение: чем ниже какой-то фактор, тем ниже вероятность, что он будет учтен. Низость фактора оценивается субъективно. Насколько это красиво, интересно, не стыдно? В нашем воображении мир сдвинут. К вызовам судьбы готовиться интереснее, чем к поносу. О большой войне больше говорят и думают, чем о мелкой подлости своих близких. Вероятность авиакатастрофы обычно переоценивают, вероятность каких-то «стыдных» болезней наоборот.

Из того же семейства искажений – склонность полагать успехи плохих людей случайными, провалы – закономерными, а у хороших людей – все наоборот. Тут неважно, как определяют хороших и плохих. Важно, что в восприятии мы тихонько подсуживаем хорошим. Это и есть коэффициент кайфа. Хотя здесь, наверное, скорее обезболивающее. Не может быть, чтобы мир был устроен настолько несправедливо.

Но если вас может опьянять чувство трезвости – это отличный навык и конкурентное преимущество. Возможно, окружающие сочтут это цинизмом… Отнеситесь к этому как подобает, с особым цинизмом. Если мир не ценит это качество, то не стоит его (мир) спасать. Стоит им пользоваться. Один трезвый, когда все под дозой, – это выпадание из коллектива, но это и преимущество. Сначала, как честный человек, вы можете пытаться отрезвить общество. Если общество не оценит, можно расстроиться, но зачем? Просто пользуйтесь преимуществом. Информационная асимметрия в вашу пользу.

В Советском Союзе были диссиденты и были фарцовщики. Обе категории населения оказались явно трезвее окружающих и видели мир не так, как полагалось советскому человеку (а ему полагалось видеть мир очень странно).

При этом стратегии были разные. Одни жертвовали собой, чтобы рассказать какую-то запрещенную информацию. При этом КПД их деятельности был крайне низок. В стране, где не было интернета, все СМИ принадлежали государству, а ксероксы были наперечет, аудитория – крайне узкой – сначала она состояла из знакомых, потом сужалась до следователя. Нельзя сказать, что диссиденты ускорили окончание СССР. Влияли они, главным образом, на свою судьбу, существенно ее ухудшая: в лучшем случае их выбор стоил карьеры, в худшем – свободы. При том что они были образованнее и информированнее обычных советских людей, то есть вообще-то обладали преимуществом. Но почему-то конвертировали его в тюремное заключение. Можно счесть это моральным выбором, можно чем-то еще.

Те, кто становился фарцовщиком, также начинали с того, что получали информационное преимущество. Они не разделяли советскую идеологию – в целом противоречащую реальности картину мира. Кстати, в элите ее разделяли менее, чем среди населения в целом: элите полагается более адекватно смотреть на вещи. Члены Политбюро к 1980 году вряд ли были идейными коммунистами. В этом смысле фарцовщики, вероятно, оказались ценностно ближе к номенклатуре, чем к населению. Не принадлежа к ней, они конвертировали информационное преимущество хотя бы в деньги. Даже в плохих условиях трезвость можно обменять на что-то полезное.

Глава 17
Как обычно, все лучше всех

Главное правило биржи. – Темная сторона эксперта. – Политологи такие же. – Воображаемая Африка. – Посмотрите на соседа.

Средний человек в среднем считает себя лучше среднего.

Так, согласно одному из опросов, 94 % преподавателей университета сочли, что они лучше среднего как преподаватели. Среди студентов выше среднего оценили себя 98 % (то есть преподаватели аж на целых 4 % ближе к реальности – конечно, они старше и опытнее). Возможно, «хуже среднего» звучит обидно, и этого особенно избегают. Не быть чемпионом вроде бы необидно. Но все равно хочется в чемпионы. И 25 % студентов сочли, что они относятся к 1 % самых дружелюбных людей.

Есть целые отрасли экономики, существующие благодаря этой когнитивной иллюзии. Например, биржевой и форексный трейдинг.

Почему люди играют на бирже? Давайте уточним – именно играют, не держат годами акции и облигации, а готовы каждый день совершать какие-то действия. Ведь это игра с нулевой суммой. Допустим, национальный индекс фондового рынка вырастает за год на 10 %, и вот эти 10 % доходности на капитал – все, что получат инвесторы в акции, взятые все вместе. На самом деле получат меньше, потому что, скорее всего, что-то заплатят брокеру, бирже, государству. Эти 10 % – весь призовой фонд турнира в этом году, его невозможно увеличить. Если купить всех акций помаленьку (точнее, пропорционально их доле в индексе), примерно столько и получишь. Но многие перетряхивают свой портфель каждый месяц. Есть энтузиасты, которые что-то продают и покупают каждый день. На что они рассчитывают? Обыграть кого-то другого. Призовой фонд не изменится, но я получу больше, потому что кто-то получит меньше. И так думает каждый.

Чем-то напоминает когнитивную иллюзию патриотов своей страны: все уверены, что они лучше всех. Но патриот (если сам не идет покорять весь мир) обычно не рискует. Он не доводит свою гипотезу до стадии проверки и не ставит на это что-то значимое. Хотя иногда, конечно, доводят и ставят – вплоть до жизни, но обычно этим занимаются пассивно, в надежном своем кругу. А трейдеры ставят на свою версию реальности собственные деньги. Версия сводится к тому, что они самые умные.

Понятно, что средний человек в среднем так не заработает. И это еще мягко сказано. Его ожидание в среднем будет хуже, чем 10 % годовых, которые он получил бы, ничего не делая. Во-первых, активная торговля всегда означает дополнительные издержки: комиссионные, спред, проскальзывание цены. Во-вторых, спекуляции – масштабируемая деятельность, где немногие, которые действительно лучше, отбирают деньги у многих, которым так кажется. Медианный игрок на бирже всегда в проигрыше. Так устроено. Выхода два: или переставайте быть медианным игроком (это вариант максимум, но этому посвящают часть жизни), или попробуйте посмотреть на мир без искажений (это вариант минимум, зато он доступен каждому).

В каком-то смысле трейдеры при этом – честные люди. За самонадеянность они платят своими деньгами. Но есть люди, которые занимаются схожими глупостями и при этом остаются в плюсе. Фокус прост: не надо ставить на свои прогнозы свои деньги, пусть этим занимается тот, кто их покупает. И вокруг несчастных игроков вырастает целая индустрия добрых советов. Любой инвестор-неудачник может себя попробовать в новом деле.

Чем-то похожим заняты и политические эксперты.

«В середине 1980-х психолог Филип Тетлок заметил похожую черту в поведении тогдашних политических экспертов. Преисполнившись решимости добиться того, чтобы они отвечали за свои слова, исследователь провел удивительный эксперимент, длившийся более 20 лет. Для начала он убедил 284 политических эксперта сделать по сотне прогнозов о множестве возможных будущих событий – от результатов выборов до вероятности возникновения вооруженного конфликта между двумя странами. Специалисты должны были указать, какой из двух вариантов они считают более правдоподобным, а затем оценить предполагаемую точность своих прогнозов. Те, что были сделаны с большой долей уверенности, оказываясь верными, набирали больше баллов – но и теряли больше очков при ошибке. Собрав предсказания, Тетлок преспокойно ждал, когда произойдет то или иное событие, а затем подсчитывал результаты. 20 лет спустя он опубликовал полученные данные – они оказались поразительны! По своей точности прогнозы экспертов лишь ненамного превосходили случайное угадывание, зато уступали даже наипростейшим статистическим моделям. Однако самое интересное заключалось в том, что наилучших результатов эксперты добились, прогнозируя события, находившиеся вне их компетенции!»

Дункан Уоттс «Здравый смысл врет. Почему не надо слушать свой внутренний голос»

Помимо прогнозов, мы излишние оптимисты касательно своих планов. Например, вопрос – сколько времени займет тот или иной проект? Даже неважно, какой именно. Открыть свой бизнес, создать шедевр, разобрать хлам в квартире. Люди что-то прикидывают в уме, видимо, разбивают задачу на этапы. Затем смотрят, сколько уйдет на каждый из них. И говорят: справлюсь за Икс часов. Или Икс лет, смотря какой план.

Обычно этот Икс в процессе умножается на Игрек. Оказывается, например, что есть еще какие-то этапы или мы, оценивая скорость прохождения, учитывали, как все пойдетв лучшем случае. А оно пошло как обычно и как попало, и еще выяснилось, что у тебя есть другие дела.

Когда планируют государства и корпорации – делают это почти одинаково. Разбивают задачу на этапы и затем переоценивают, как они с этим справятся. Чем детальнее план, тем зачастую больше переоценка. При этом специально обученные люди получают деньги за лишние подробности. Масштаб неважен, будь это «Территория развития: Ухрюпинск-2020» или нечто в национальном масштабе. Неважно даже, что за страна: главные ошибки универсальны.

Как ни странно, более точный прогноз по срокам получают другим путем. Не разбивать на этапы с расчетом по каждому, а посмотреть, как другие сделали что-то похожее. Смотрите не изнутри, а снаружи, и прикиньте, сколько времени у них ушло. В отличие от планов, это уже реальность со всем поправками на то, что бывает на самом деле. Когда мы будем писать план, мы незаметно польстим себе. Помните, мы себя слишком любим.

Правда, здесь придется начать с того, что уравнять себя и соседа. Против этого бунтует наша природа (и природа наших соседей обычно тоже). Но начать в жанре первой прикидки лучше с этого. И не только планируя сроки. И не только планируя что-либо. О чем бы ни начали думать, для начала можно подумать так…

Нулевой априорной гипотезой лучше всего принять себя за среднего представителя. А затем улучшать гипотезы, разбираясь в своих реальных отличиях с окружающими.

Например, выписать свои скиллы, в которых ты сильнее окружающих. Затем выписать свои дефициты. Затем это как-то соотнести.

Но не так судит обычный человек. Авансом он сразу выставляет себе примерно четверку по пятибалльной шкале. Почему четверку? Просто потому, что может, а на пятерку не хватает наглости. После этого он начинает разбирать конкретные недостатки и достоинства, прибавляя-убавляя к хамской априорной четверке. Может быть, он даже делает это объективно. Но что бы он ни делал, результат уже искажен.

Из той же серии опыт, в котором людей просят оценить степень своей уверенности. Спрашивают то, чего они точно не знают. В каком году родился Наполеон? Сколько стран в Африке? Дальше можно назвать какую-то цифру и затем раздвинуть границы так, чтобы число стран (или число Наполеона) попало в интервал, например, с вероятностью, 90 %. Допустим, испытуемый говорит, что в Африке около 35 стран. Эта цифра ему кажется более всего похожей на правду. Но их, конечно, не 35. Может быть, от 30 до 40? Границы надо раздвигать, пока не почувствуешь, что собрал 90 % вероятности. Допустим, наш подопечный раздвинул их от 25 до 50. Он готов ставить 9 к 1, что искомое число в этом диапазоне.

Он проиграл: можно по-разному подсчитывать страны, но в любом случае их там сейчас больше 50. Но даже если прозвучит «от 20 до 70», это не значит, что при ставках 9 к 1 человек выиграет таким путем на большей серии. При таком доверительном интервале на серии из ста вопросов можно ошибиться не более 10 раз. Если поймал правильный ответ только в 83 случаях, то это проигрыш. И почти все проигрывают в этой игре. Мало кто раздвигает интервал достаточно широко. Ведь что значит – раздвинуть пошире? Это значит иметь адекватное знание о своем незнании, грубо говоря, поставить на свое невежество. Но мы кажемся себе компетентнее, чем есть, и сжимаем границы.

Общее правило: когда людей просят оценить, насколько они уверены, то оказывается, что обычно они уверены больше, чем того стоит.

Также люди уверены задним числом. Например, в том, насколько правильно что-то выбрали. Насколько предвидели то, что случилось. «Я так и знал!» Неважно, что именно: скачок валютного курса, кто выиграет чемпионат, кто выиграет выборы. Когда курс уже скакнул, а выборы и чемпионат выиграны, все кажется очевидным. Скромные говорят скромно: «Это можно было предвидеть». Более раскрепощенные идут дальше: «Я это говорил!» Да нет, вряд ли. Вы этого не знали, это сейчас так кажется. И предвидеть ничего нельзя, иначе это отменило бы букмекерский бизнес.

Если «я так и знал!» входит в ваши привычки, поставьте простой эксперимент. Если ближайшее прошлое было так очевидно, сделайте то же с ближайшим будущим. Оно ведь не труднее, чем вчера. Всем докажете, заодно получите деньги. Что мешает сделать ставку?