Текст книги "Те, что живут рядом"

13. Дома и стены помогают

Они бежали, увязая в сухом песке.

Огромное безжизненное сооружение было похоже на оборонительную башню средневекового города.

Но к фортификационным укреплениям оно никакого отношения не имело. Башня представляла собой промежуточную опору грузового транспортера. Когда-то по его широким движущимся лентам с барж на берег шел золотой поток зерна. Транспортерные ленты и механизмы сняли задолго до того, как Лева с Мафусаилом и другими куломзинскими мальчишками сделали башню своим штабом. С тех пор она и стояла на берегу мертвой горой, высотой с девятиэтажный дом.

Лев Александрович и Рита влетели в пустой дверной проем и оказались в совершенно непроглядной тьме.

Через несколько секунд глаза привыкли, и темнота не стала казаться такой уж абсолютной. В смутном свете далеких огней, проникающих сквозь пустые отверстия окон, вырисовывались какие-то гигантские конструкции и уходящая вверх металлическая лестница, прижатая к кирпичной стене.

Они ступили на ребристую стальную ступеньку и, осторожно поднимая ноги, стали подниматься вверх.

– Лева, куда ты меня тащишь? Я высоты боюсь… – зашептала Рита.

– Лучше б ты боялась по злачным местам ходить, – отозвался Полковник.

– Я Сергея искала… Он куда-то пропал…

– Какого Сергея?

– Сережу Мизимова.

«Интересно, а в городе еще остались люди, которые не ищут Сережу Мизимова?» – спросил себя Лев Александрович.

– А зачем ты его искала? – произнес он вслух.

– Ну, он куда-то пропал… Телефон не отвечает… Мы всегда в казино встречались…

Лев Александрович был удивлен. Мало того, огорчен.

«Ну и Рита, тьмой покрыта», – сказал он себе, а вслух произнес:

– Зачем же он тебе так срочно понадобился?

– Надо! – по-женски исчерпывающе ответила Рита. – Ой, я ударилась… Как больно! – заныла она.

– Все. Уже пришли, – сухо произнес Полковник.

Они оказались на площадке второго уровня башни. Всего их было пять. По числу идущих когда-то через них транспортерных лент.

В этот момент в башне громко, отражаясь от пустых стен, зазвучали голоса.

– Да, где-то здесь они… Тут лестница какая-то наверх идет. Наверное, они там… Коля, фонарем посвети… Точно, там, наверху. Больше негде. Эй, вы, там, – крикнул голос снизу. – Нашли мы вас. Лучше сами спускайтесь. А то, когда оттуда вас стащим, на ремни резать будем. Крошить мелко. Слышите меня, а?

Рита начала тихонько всхлипывать:

– Лева, я боюсь… Они нас убьют.

– Не так это просто, – отозвался Полковник и твердо заверил: – Не убьют. Я тебе обещаю.

Полковник оставил Ритину холодную ладошку, подошел к краю площадки и громко крикнул вниз:

– Эй, ребята, вы не нас потеряли? Так мы здесь. Давайте сюда, чего вы в темноте без дела торчите? – крикнул он.

– А! Ты там? – обрадовано отозвались снизу. – Ты, мужила, только больше не убегай! Ты дождись нас, попрыгунчик! А мы скоренько будем! Не убегай только! А то, ты как заяц по крышам бегаешь… Дождись! И телку свою никуда не отпускай! Нам она подходит. Ты понял, да? А, мужик?

– Да понял. Чего ж тут не понять? Дождусь. Поднимайтесь. Я тут вам всем чайники и начищу! – присев на краю и нагнувшись вниз, ответил Полковник.

– Лева, ты, что? С ума сошел? Теперь они нас и правда убьют… – тихонько заскулила Рита.

– Не так-то это просто, Рита-шито-крыто, – заметил Полковник.

Он пошарил руками по краю площадки, повозился там, что-то с усилием выдернул и подошел к сидящей на корточках Рите.

– Все, – сказал он. – Дело сделано. Теперь остается только ждать.

Металл лестницы гудел под тяжелыми шагами.

– Чего ждать? Чего ждать? Когда нас убьют? – начала впадать в истерику женщина.

– Спокойствие, Рита, – положил свою большую руку на теплое женское плечо Полковник, прислушиваясь к звуку, поднимающихся шагов. – Мы сами, кому хочешь, чурбан на сторону свернем. Или, хотя бы, фонарей наставим…

Шум шагов приближался. Вот он совсем рядом. По стене над ними пополз луч фонаря.

Рита прижалась к плечу Полковника с такой силой, будто хотела просочиться в его тело и замереть там тихой мышкой.

Над краем перекрытия показалась черная, будто облитая гудроном, голова. Ни глаз, ни носа, ни рта.

– Вот вы где, голуби… – радостно произнесла безлицая голова. – Встречайте меня, суки! Это я пришла, ваша смерть!..

Рита сдавленно всхлипнула.

И в это мгновение раздался, сильный неприятный звук, какой бывает, если изо всей силы царапать железом железо. Потом последовал удар, от которого вся металлическая конструкция содрогнулась.

Облитая гудроном голова исчезла под краем площадки, будто ее и не было.

Это обрушился вниз лестничный пролет, примыкающий к площадке, на которой сидели Рита с Полковником.

В полупустом колодце башни заметался, словно вспугнутый голубь, отчаянный крик. Снизу долетел глухой звук падения, и на мгновение все смолкло.

Полковник разжал свою широкую ладонь и показал Рите две большие заржавленные железки.

– Я же здесь родился, – сказал он. – Мне здесь каждый болт, как брат.

Крепление последнего ведущего к горизонтальной площадке пролета лестницы было разъемным. Полковник вытащил удерживающие его большие болты и под тяжестью поднимающихся тел, лестничный пролет обрушился вниз.

Снизу летел мат, стоны, возбужденные голоса.

– Ой, ну ты, Лева, да-да-даешь!… – застучала зубами Рита.

– Я еще не такое могу. Ты меня в зоопарке не видела, – самодовольно заявил Полковник.

– А что ты в зоопарке делал? – испуганно прошептала Рита.

– Медведю голову оторвал, – с лихостью в голосе сказал Полковник.

– Ме-е-едведю? – начала заикаться Рита. – Врешь, конечно… Как же можно медведю голову оторвать? Шутишь, да?

– Шучу, конечно. Разве медведю голову оторвешь? Сама подумай.

– Я сразу поняла, меня не обманешь! – неуверенно произнесла Рита.

– Медведю голову не оторвешь! Вот волку, да. Тому можно, – серьезно заявил Полковник.

– Лева, хватит смеяться! Нашел время шутить! – сердито зашипела, Рита. – Лучше скажи, как мы сами отсюда спускаться будем? Не всю ночь же нам здесь торчать? Вдруг эти козлы какую-нибудь лестницу с собой притащат… Что тогда будем делать, а?

Услышав здравые Ритины рассуждения, Полковник понял, что, женщина пришла в более или менее нормально состояние. Он внимательно посмотрел ей в лицо. Остался довольным, тем, что увидел, и сказал:

– Ну, теперь пойдем спускаться…

Но они стали не спускаться, а, наоборот, поднялись вверх, еще на один уровень. Полковник подвел Риту к пустому проему в стене, из которого к стоящему в десяти метрах круглому кирпичному зданию заброшенной водонапорной станции шла металлическая эстакада. Когда-то поверх металлической конструкции был положен деревянный настил, но от него давно уже ничего не осталась. Теперь эстакада представляла собой обнаженную решетчатую ферму, сквозь балки которой была видна земля.

– Лева, нам что, здесь идти? – спросила Рита, прижимаясь к нему всеми частями тела сразу.

– Придется, – подтвердил Полковник. – Лестницу же я сломал.

Рита, то ли вздохнула, то ли, всхлипнула.

Полковник взял в свою большую, словно китовый ласт, руку ее маленькую ладошку и они, держась за ржавые металлические ограждения, осторожно двинулись по широкой балке в ночь.

Далеко внизу под ними суетились на земле темные фигуры. Двое из них под руки тащили громко стонущего соратника.

Путь по скелету железной эстакады между землей и звездами казался бесконечным. Но, все же, после бессчетного числа рождающих головокружение шагов они достигли цели.

Первым, отпустив Ритину руку, соскочил на плоскую крышу водонапорной станции Полковник. Рита с радостным щенячьим визгом бросилась с эстакады в его объятия, как бросается солдат в окоп при бомбежке.

С круглой станции они по пожарной лестнице спустились на длинную, как стадион, крышу конторы угольного склада. С конторской крыши – на широкий каменный забор пожарной части. А уже оттуда спрыгнули на мягкую, усеянную опавшими листьями землю.

Они стояли в проулке, ведущем на центральную куломзинскую улицу. Там ярко горели фонари, неторопливо шли люди, и светилось бдительными окнами отделение милиции.

Шла обычная скучная и безопасная жизнь.

Поправляя платье и то, что под ним, ночная спутница сердито зашипела на Полковника:

– Ну-ка, отвернись быстро. Как тебе не стыдно! Какой ты все-таки наглый, Лева!..

Лев Александрович облегченно вздохнул: женщина была, безусловно, в нормальном состоянии. И это являлось верным признаком того, что все закончилось благополучно.

Они не спеша двинулись к Ритиному дому. За лесополосой дышала мощью локомотивов и позвякивала металлом станция. В черном небе над ней, как круглые дырки в сталеплавильной печи, яростно сияли прожектора и озабоченными голосами переговаривались по громкой связи станционные диспетчеры. Рита висла у него на руке и тихонько вздыхала.

А Полковник шел и размышлял.

«Итак, никаких денег Сергей Мизимов не проигрывал. Арчил, похоже, не врет. Это интересно. А, что же тогда за деньги с него требуют? И деньги, видимо, не малые, если даже караул у дома выставили?»

14. Нежданный гость

Рита жила недалеко.

В блочной пятиэтажке у самых железнодорожных путей. Когда-то здесь стоял деревянный дом, в котором помещался знаменитый на все Куломзино ресторан «Золотой якорь». Дом был сложен из вечных бревен сибирской лиственницы. Когда-то, в совсем уж мифологические годы здесь находился пристанционный трактир. В нем сиживали перед отправкой на фронт еще прапорщики и поручики давно забытой Первой мировой войны.

Видимо, с тех самых пор у входа стояло огромное чучело медведя. Косолапый держал в лапах с пугающими размером когтями начищенный медный поднос. На него покидающие ресторан посетители, из тех, что кутили на широкую ногу, бросали звенящую мелочь и скомканные бумажные купюры.

Дальше у входа высился большой дореволюционный буфет со стойкой. Здесь посетители могли выпить последнюю – самую сладкую рюмку «на посошок» и приобрести своим дамам коробку конфет «Мокко с ликером».

Вот сюда Лева с Мафусаилом заходили, возвращаясь из школы. Они покупали в буфете горький черный шоколад «Золотой ярлык» или длинные белорозовые брусочки фруктовой пастилы. Конечно, друганам со своей улицы они с небрежным видом врали, будто заглядывали в ресторан выпить по рюмке армянского коньяку. На самом деле, зайти в большой зал с накрытыми белыми скатертями столами, они впервые осмелились только в десятом классе.

Накануне Вовка Подолякин сказал, что в маленьком затончике у угольного склада водятся настоящие раки. И Лева уговорил Мафу пойти их ловить. Предполагалось, что они сразу на берегу сварят их в ведре и попробуют. За компанию с ними пошли девчонки – Галька маленькая и Люська-артистка.

Друзья полдня ныряли с заброшенного дебаркадера в воду. Она была совсем непрозрачной из-за растворенного в ней желтого ила, который Иртыш сквозь Казахские степи нес из далекого Китая.

В конце концов, несмотря на то, что, вода была теплая, как в Черном море, они продрогли, и оставили это занятие. Хотя не только не поймали, но даже и не увидели ни одного рака.

Правда, у дебаркадерной стенки Лева нашел и вытащил странный предмет, который оказался покрытым многими слоями ила медным казаном для плова. Казан они отдали девчонкам, и потом он с удивлением видел у Люськи дома сияющей котел, похожий на шлем крупноголового богатыря.

Ловля раков кончилась тем, что Лева сбегал в магазин на пристани и принес пачку мороженых креветок. Они сварили их в подвешенном над костром оцинкованном ведре. Вместе с креветками он принес четыре бутылки пива – по одной на каждого из участников рыбалки.

Девчонки попробовали красных морских кузнечиков, долго плевались и, забрав казан, убежали домой.

Лева с Мафой этим их поступком огорчились, но водные процедуры не прошли даром: если бы они принимали участие в конкурсе на скорость поедания креветок, то, несомненно, заняли бы там призовое место. Но почему-то после того, как они выловили из ведра последнюю креветку, голод в их желудках не только не утих, но даже усилился. Может быть, виной тому были доставшиеся им по две бутылки пива на брата.

Тогда им и пришла в голову мысль подняться наверх и поесть в ресторане, как и положено мужчинам на отдыхе. Что они и сделали.

С тщательно скрываемой робостью, они вошли в зал и заняли столик у окна. Степенно ознакомились с меню в кожаной папке и заказали у немолодой официантки по порции пельменей в бульоне.

Как тогда им показалось, ничего лучшего в своей жизни они не пробовали. Пельмени были маленькие, ручной лепки, и плавали в настоящем крепком курином бульоне, совсем не похожим на тот, пахнущий новыми джинсами, который получается, если сварить в кипятке кубик «Галины Бланка».

За стеной стучали колесами, проходящие мимо грузовые и пассажирские поезда, посвистывали локомотивы, переговаривались по громкой связи мужские и женские голоса диспетчеров.

Они ели пельмени и казались себе, то ли отъезжающими на фронт прапорщиками Первой мировой, то ли лейтенантами-танкистами Великой Отечественной, то ли геологами мирного времени, посланными на Тюменский Север искать нефтеносные пласты и газовые месторождения. Одновременно они примиряли на себя роли лихих ребят с финками в карманах, собирающихся прокатиться на поезде до следующего областного центра и по дороге разделать в карты едущего в Крым директора большого магазина. А, может быть, даже и ограбить вагон-ресторан.

Пельмени им страшно понравились, но голод совершенно не утолили. Как ни стыдно им было, но они заказали еще по порции. Официантка, посмотрев на них изучающим материнским взглядом, предложила попробовать что-нибудь другое. И они заказали по свиному эскалопу с картофелем фри.

Свинина, выращенная в Иртышских степях, недаром славилась по всей стране. Эскалопы аж горбились от переполнявшего их сладковатого животного белка. Зажаренная корочка была по вкусу острой, как горчица. А белая внутренность эскалопа после того, как его разрезали ресторанным ножом, истекала прямо-таки сводящим с ума ароматом.

Из ресторана они выходили раздувшиеся, как крокодилы после охоты у водопоя в засушливый сезон. Денег для расчета хватило в обрез, даже, если быть честным, немного и не хватило. К счастью, официантка, тетя Клава знала их обоих, ее дочка училась в параллельном с ними классе. Она поверила им на слово, что они завтра занесут долг.

Ресторана давно не было. Из вечных лиственничных бревен кто-то давно сложил себе дачу. А на его месте стоял панельный дом, где и жила Рита Кононович.

Рита усадила Полковника за кухонный столик.

Сама она пыталась похлопотать с угощением, но, наблюдая за ней, Лев Александрович понял, что это может плохо кончиться: Рита либо отрежет себе пальцы, либо поскользнется на ровном месте и получит сотрясение мозга. Полковник отобрал у нее нож. Тонко порезал батон, достал из холодильника масленку и стеклянную баночку с красной икрой, которую сам ей недавно и подарил.

Икру привез ему с Дальнего Востока товарищ по старым временам. Это была отобранная понимающими людьми нежная икра самодельного рыбачьего посола. Год назад он собственноручно выбросил из Ритиного холодильника все маргариноподобные замазки, которые она, как большинство женщин, повинуясь рекламе, натащила в дом. И в масленке было настоящее сладкосливочное масло, которым третий век славилась Сибирь. Такое масло в мире и раньше и сейчас могло позволить себе очень небольшое число людей с серьезными доходами. Здесь в Сибири его за копейки можно было купить в любом магазине.

Полковник не удержался и слизнул с ножа маленький шелковистый комочек. Ощутил, как он быстро тает на языке, оставляя после себя детский вкус свежих сливок, и даже причмокнул: бывает же такое чудо!

Он сделал шесть бутербродов, разложил их на тарелке и бросил сверху для эстетической законченности картины три зеленых стебелька петрушки. И сразу почувствовал, как у него поднимается настроение.

Закончив накрывать на стол, Полковник разлил по рюмкам коньяк.

Рита выпила две рюмки подряд и пригорюнилась над третьей.

Полковник свою лишь пригубил. Съев бутерброд с красной кетовой икрой, он уставился в экран стоящего на кухне телевизора.

– Вот ты на меня злишься, а ты не можешь на меня злиться!… – подперев щеку рукой, – произнесла Рита. – Почему ты не хочешь на мне жениться, а? Ты же одинокий бобыль… Ты же свободен. А вот Сережа Мизимов…

– Да, брось ты, Рита. Мизимов свою Ленку никогда не бросит, – не глядя в ее сторону, отозвался Полковник.

– Почему это? Детей у них нет… Что ему помешает?

– Поверь старику, – взялся он за второй бутерброд.

– Какой же ты старик, Лева? – заныла Рита. – Это я вот с вами скоро старухой стану… Вам мужикам хорошо-о-о… И сорок и пятьдесят – все женихи! А у нас раз-два и все… Не нужна никому! А мне, вообще-то Мизимов не очень и нравится… – с намеком произнесла Рита и отхлебнула коньяк и тут же намек расшифровала: – Ты, Лева, мне больше нравишься… Я, если хочешь знать, не только Мизимова, я и тебя с обеда искала, вот!

– А что ж такого случилась? Завтра бы в управлении и нашла.

– А вот случилось… – с многозначительным видом заявила Рита. – Я телефон подслушала…

– И что? Мне решили присвоить звание генерала? – изобразил радостную улыбку Полковник. – И ты решила поздравить меня первой? Ты – настоящий друг.

– Вот ты смеешься, Лева, а зря… Тобой Соседи заинтересовались… Они говорили, ты не так по взрыву работаешь, что-то с экспертизой неправильно делаешь… Какие-то журналы учета спрятал. Копают они под тебя, Лева! Вот я и хотела предупредить. А ты меня не ценишь!… Я уж не говорю, что не любишь… И жениться не хочешь… Да, и все вы мужики такие, – отвернулась Рита. – Только бы не жениться!

«Вот уж, действительно, не день, а музей неприятностей!» – отметил про себя Полковник.

На цветном телевизионном экране шли местные новости.

Принц Абдаллах сидел напротив губернатора области.

Полковник прибавил звук.

«Саудовские инвесторы ознакомились с работой нефтезавода компании «Сибпромнефть» и выразили намерение подробнее изучить возможности инвестирования капиталов в экономику области, прежде всего, в нефтеперерабатывающую отрасль…» – звучал за кадром вселяющий оптимизм голос тележурналистки.

Камера задержалась на экзотической голове аравийского гостя. Что-то было в нем странное. И даже не только глаза. Хотя таких желтых кошачьих глаз Полковник никогда ни у кого больше не встречал. Но было и что-то еще.

В той прошлой жизни, которой не было, он видел Абдаллаха несколько раз. Однажды – совсем близко.

Это произошло в Северном Йемене. В гостинице при посольстве Хашимитского королевства.

Дни были напряженные, Лев чувствовал за собой слежку, нервы были напряжены. С наступлением ночи он долго не мог заснуть. А, уж если просыпался, не закрывал глаза до утра.

Так он и проснулся в одну из ночей. Он походил по комнате, нажал клавишу внутренней радиотрансляции и услышал скрипки. Моцарт.

Леве Садовскому очень нравился этот странный гениальный австриец восемнадцатого столетия, то ли, убитый завистливым Сальери, то ли умерший от эпидемии холеры, то ли, вообще, исчезнувший не известно, как и когда. Но, разумеется, Моцарта транслировали по внутренней сети отеля не для того, чтобы угодить Левиным музыкальным вкусам.

Моцарт был любимым композитором Саудовского принца Абдаллаха. И когда по внутренней трансляции вместо ближневосточных дудочек звучали скрипичные концерты – это было верным признаком, что в гостинице по каким-то своим делам находился принц.

Лев посидел, послушал магические колебания, рожденные душой давно исчезнувшего музыканта, и почувствовал, как к нему возвращается спокойствие. Он вышел из номера и прошел по коридору на большую открытую террасу.

Здесь дышала ближневосточная ночь.

Над горной грядой висела медово-желтая Луна. Вокруг нее было рассыпано невероятное количество звезд, ярких, как фары, идущих по трассе автомобилей. Снизу прилетал слабый, но, все же, охлаждающий ветерок. Трещали цикады, и мягко ворочалась в темноте древняя Аравийская тишина. За горной грядой на Севере лежало Междуречье. Месопотамия. Страна Тигра и Евфрата, где когда-то происходило что-то очень важное для всех, и ушедших с земли и ныне живущих.

Там археологи под лежащими друг на друге культурными слоями, полными битой керамикой и бронзовыми наконечниками, неожиданно наткнулись на совершенно чистый, без всяких следов жизни человека, пласт синеватой глины. Они решили, что докопались до слоя земли того времени, когда на ней еще не жили люди.

Но ученые ошиблись.

Пробиваясь дальше в глубь земли, археологи вновь наткнулись на зримые следы, оставляемые после себя человеком, – остатки очагов, осколки керамики и каменные орудия.

Они поняли: между слоями со следами человеческой жизни лежала почва того времени, когда люди с этой земли исчезли. И им невольно пришла в голову мысль, что лежащая между двумя обжитыми слоями земли мертвая синяя глина, это – глина Потопа. На глубине двадцати метров застыла память о катастрофе, после которой выжил только десятый по счету прямой потомок первочеловека Адама – Ной и его семья.

Возможно, именно там, в Междуречье, еще до начала Истории находился райский Эдемский сад, где Творец сначала поселил созданного им Адама, а, затем, создал из ребра ему помощницу – женщину по имени Ева.

В долине Тигра и Евфрата в незапамятные времена люди пытались строить Вавилонскую башню, ведущую на небо. На рубеже девятнадцатого и двадцатого веков немецкие археологи раскопали колоссальную, сложенную из огромных валунов каменную площадку, превосходящую периметром футбольное поле и достигающую десятков метров в толщину. Возможно – ее фундамент.

За горным хребтом лежала самая таинственная земля на планете.

Лев стоял, задумавшись, и сначала не почувствовал, как рядом с ним появился кто-то еще.

Услышав шуршание одежды, он повернул голову и увидел в двух шагах от себя закутанного в длинный бедуинский плащ принца Абдаллаха. В этом была необычность. У королевского номера, где жил принц, имелась своя отдельная изолированная от остальных, прогулочная зона.

На террасе было темно, и лицо принца плохо различалось, но Полковник его сразу узнал. Он впервые стоял от принца так близко и удивился его высокому росту. Полковник сам был далеко не маленьким человеком, но Абдаллах возвышался над ним почти на голову.

Голову принца покрывал арабский бело-черный клетчатый платок – куфие, схваченный черным шерстяным обручем – агалем.

– Простите, я Вам не помешал? – услышал Полковник на хорошем английском.

– Нет, ваше высочество, – ответил он.

– Вы наш гость? – спросил Абдаллах.

– Да, Ваше высочество, я – инженер-нефтяник. Из Румынии.

Абдаллах повернул голову и внимательно взглянул на него. В темноте выражения его лица трудно было разобрать.

– Да? – вопросительно произнес он.

– Из Плоешти, – уточнил Полковник.

Абдаллах помолчал и произнес:

– Румыния – прекрасная страна. Желаю Вам успешного пребывания на нашей земле. Позвольте пожелать Вам спокойных снов. – Он наклонил голову в коротком прощальном поклоне, повернулся и ушел в темноту.

Вот и вся встреча.

Это было давно. В другой жизни.

А в этой Абдаллах на экране телевизора вместе с губернатором области шествовал на фоне уходящих в небо нефтеперегонных колонн и удовлетворенно кивал головой.

«В результате знакомства с промышленными предприятиями области принц Абдаллах выразил уверенность в том, что двустороннее сотрудничество имеет большие перспективы…» – прямо-таки таял от неземного удовольствия голос теледивы.

Полковник убрал звук.

Наступила тишина. Город за окнами совсем затих.

То ли дремала, то ли, уйдя в себя, переживала минувшие события на своем конце стола Рита.

И в это время из темного коридорчика прихожей грянул дверной звонок.

Рита подняла голову, став похожей на встревоженную птицу, и испуганно произнесла:

– Боже мой!.. Кто это?.. Я никого не жду… Лева, я боюсь. Это за нами. Это бандиты, от которых мы убежали… Она прижала руки к груди.

Полковник так не думал, но вообще-то был удивлен не меньше хозяйки.

Он поднялся, вышел в темную прихожую и, не зажигая света, взглянул в дверной глазок.

На слабо освещенной площадке стоял Сергей Мизимов.

Полковник покачал головой и открыл дверь.

– Лева, я так и знал, что ты здесь, – сказал Сергей. – Я тебя ищу. Ты мне очень нужен. Только ты можешь мне помочь.