Электронная библиотека » Александр Скрягин » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Формула власти"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 01:49


Автор книги: Александр Скрягин


Жанр: Современные детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Шрифт:
- 100% +

12. В Новогоднюю ночь

Ефим шел вдоль бесконечной институтской стены.

Впереди, у края асфальтовой дорожки, припав к земле, неподвижно застыл ярко-рыжий кот. Он неотрывно смотрел на прыгающего в нескольких шагах воробья. Воробей явно видел охотника, но не боялся. Знал, если тот броситься, успеет упорхнуть. Знал это и кот, но оторваться от созерцания вкусного обеда, и пойти дальше по своим делам было выше его сил.

Сцена распалась только с приближением человека. Кот нырнул в траву, а воробей поднялся на пару метров и устроился на оконной раме.

Ефим, не спеша, шагал по асфальтовой дорожке вдоль бывшего здания Института. Над его головой шелестели тяжелыми кронами июльские тополя, и плясали на желтой штукатурке стены солнечные зайчики.

А перед глазами майора синела Новогоднюю ночь.

Это была последняя Новогодняя ночь Института.

После боя часов, поздравления Федоровского, первых рюмок и танцев, сотрудники доктора Горынина, как обычно, собирались подняться на свой этаж. В одной из лабораторий отдела был накрыт сепаратный стол для его сотрудников. Здесь предстояло состояться шуточному конкурсу на лучший художественный номер, и Дед Мороз должен был вручить его победителям маленькие подарки.

Роль Деда Мороза предстояло выполнять коменданту здания Городовикову, а снегурочки – Ефиму. Они хотя и не входили в штат отдела, но давно прибились к дружной и беспокойной Горынинской семье, как называли отдел в Институте. Все праздники комендант и контрразведчик отмечали вместе с его научными сотрудниками, инженерами и лаборантами.

Друзьям предстояло заранее переодеться в приготовленные наряды. У Владимира Ивановича был полный костюм Деда мороза, который он взял в местном детском саду. Ефиму заведующая институтской столовой Галя Стороженко дала белый парик, пожертвовала на ночь длинный голубой халат и даже не пожалела тюбик темно-бордовой губной помады для окончательного превращения бравого капитана госбезопасности в дедушкину внучку.

Кроме переодевания, друзьям еще необходимо было вытащить из муфельной печи стерлядку под майонезом, помещенную туда запекаться вместе с большим количеством лука, черного перца и майонеза. Использовать дорогую муфельную печь, исключающую попадание продуктов горения в тепловую камеру, категорически запрещалось приказом по Институту, подписанному самим академиком Федоровским. Но кто же будет обращать внимание на такие мелочи в Новогоднюю ночь. Тем более, что в ее герметичной камере стерлядка получалась особенно нежная и сочная.

Товарищи поднялись из-за стола и направились к лестнице, ведущей наверх, на этажи, расположенные под башней излучений.

На лестнице было темно. Ее ступени освещалась только бледным светом луны, падающим из высоких окон. Поднявшись на два пролета, они для сокращения пути продолжили подъем по узкой вспомогательной лестнице. Этой лестницей в обычное время почти не пользовались.

Поднимаясь в полутьме по ступеням, они вскоре увидели маленькую синюю лампочку дежурного освещения. Она горела над низкой дверью, ведущей с площадки на один из этажей. Они посчитали, что это как раз и есть нужный им этаж отдела излучений, и открыли дверь.

В помещении, куда они попали, также царили густые сумерки. Бодро устремившись вперед, они трижды повернули и вошли в перпендикулярный коридор. Когда позади осталось порядочно шагов, комендант резко остановился.

– Слушай, Ефим, а мы в наш коридор попали? – озадаченным тоном произнес он.

– А, куда еще мы могли попасть? – оглядываясь, ответил Ефим. – Третий этаж. Наш, конечно.

– Ничего не понимаю! – озадаченно произнес Городовиков. – Уже должен быть пожарный щит и первая лаборатория, а тут никакого щита почему-то нет…

– Вы перед шампанским, что-то уж пили, Владимир Иванович? – осведомился Ефим.

– А вы сами-то, Ефим Алексеевич! Кто с Горыниным яблоновку еще в одиннадцать часов пробовал?

– Пробовал, но не пил! Только пригубил! Одну рюмку. Максимум три. Куда ты меня завел, а? – сурово осведомился контрразведчик у коменданта.

– Куда я тебя завел? Никуда я тебя не заводил… – неуверенным голосом ответил Городовиков. – Это ж ты к сам к двери на лестнице кинулся, как в прилавку… Надо было сначала этажи посчитать!..

– Я думал, ты посчитал! Ты ведь комендант здания! Должен знать, какая дверь куда ведет!… – упрекнул коменданта контрразведчик.

– Я и знаю… – гордо заявил Городовиков, помолчал и удивленно добавил: – А этого коридора почему-то не помню…

– Давай, назад вернемся, на лестницу, и этажи посчитаем. – предложил Ефим.

Они повернулись и пошли назад.

Миновали один поворот, второй, третий… Двери на лестничную клетку все не было.

– Слушай, Володя, ты повороты считаешь? – спросил Мимикьянов.

– Считаю, – буркнул комендант.

– Это какой был?

– Третий.

– А не четвертый? – с сомнением в голосе спросил Ефим.

– Был третий. – уверенно ответил Городовиков. – А четвертый перед нами…

– Но, когда мы шли сюда, вроде было три поворота… – заметил Ефим.

– А ты их считал? – искоса взглянул на Мимикьянова Владимир Иванович

– Я-то считал. А ты?

– И я считал. – не очень уверенно произнес комендант.

– Ну и сколько насчитал?

– Вроде три раза поворачивали…

– А откуда тогда четвертый поворот? – поинтересовался Ефим.

Комендант пожал плечами, и они направились к непонятно откуда взявшемуся повороту.

За ним открылся еще один длинный прямой коридор. Его конец терялся в непроглядной тьме. По полу перед ними бродили слабые, непонятно откуда проникающие синие отблески.

– Смех, кому сказать не поверят! – покачал головой Ефим. – Комендант в собственном здании заблудился!

– Слушай, Фима, я, кажется, понял, куда мы попали… – тихо произнес Городовиков.

– Куда? – спросил Ефим. Тон коменданта ему не понравился.

– В сектор Лаврентия Павловича! – прошептал Городовиков.

– Что за сектор такой?

– Ну, говорили, вроде был здесь до войны такой совершенно закрытый сектор, который занимался какой-то уж совсем секретной темой… Никто не знает чем… А потом в середине пятидесятых эту тему свернули… Но вроде там какое-то оборудование оставалось, которое нельзя было демонтировать… То ли радиоактивное оно было, то ли заразное, то ли еще какое, очень вредное для организма… И решили его не вывозить, а помещения замуровать, и оставить все это оборудование там, чтоб не рисковать… Вот с тех пор этот сектор замурованный и стоит…

– Подожди, Володя, ну у тебя же план каждого этажа есть… – попытался вернуть коменданта к реальности Ефим. – На нем ведь никакого замурованного блока нет…

– На плане нет. А на самом деле, выходит, есть! – совсем упал духом совсем не трусливый в обычной жизни прапорщик запаса Городовиков.

– Но мы же свободно сюда зашли! Никаких стен не ломали!.. – рассердился на нелепость происходящего контрразведчик.

– А, может быть, какой-нибудь вход не замурованным и оставили… На всякий случай! – возразил Владимир Иванович.

– Да, нет, не может быть! Если б что-то такое имелось, уж я бы знал! Уж мне бы сказали! – уверенно начал Ефим, но оборвал себя. Он помолчал и после некоторого размышления уже не так уверенно добавил:

– Хотя, кто его знает… Всякое бывало…

– Вот то-то и оно! – зловеще прошептал Городовиков. – Но это еще не все…

– А что еще? – с тревогой спросил Мимикьянов.

– Говорят, что, если кто в этот сектор попадет, выйти из него уже не никогда не сможет! Нет из него выхода! Навсегда человек там остается! – повернулся к Ефиму Городовиков.

– Понимаешь, Владимир Иванович! – задушевным тоном произнес контрразведчик. – Тебе вообще с алкоголем надо завязывать! Я смотрю, у нас в Институте не только в круглой башне крыша течет, но и у тебя в черепушке тоже!

– Ну, так говори, куда нам идти, раз ты такой умный, и у тебя с крышей все в порядке! – рассердился комендант.

– Куда-куда? – сердито начал Ефим. – Дураку понятно… – он постоял, рассматривая сумерки. – Не знаю куда… – через некоторое время растерянно закончил он.

И в это время они услышали позади себя какой-то звук. Он напоминал, легкое вибрирование басовой струны.

Товарищи по несчастью, как по команде, оглянулись.

Звук замолк также внезапно, как и возник.

Метрах в двадцати от них по коридорному полу перемещались синеватые пятна света.

Внезапно во тьме появилась неясная фигура. Она вошла в световое пятно метрах в десяти от них, и оказалось, что это заведующая институтской столовой Галя Стороженко.

– Что, заблудились? – весело спросила она. – А вот не надо ходить, где не просят! – засмеялась заведующая столовой, блеснув синими зубами.

– Галя, привет! – обрадовался комендант. – Ты куда идешь? В актовый зал? Давай, мы тебя проводим!

– Зачем мне в актовый зал? Мне в другое место надо! – прекратив смеяться, серьезно ответила женщина.

– Галя, куда тебе надо, туда мы и проводим! – поддержал коменданта Ефим.

– Вас туда не пустят. – тихо ответила заведующая столовой.

– Куда это нас не пустят? – возмутился капитан Мимикьянов. – Нас везде пустят!

– Нет. – низким изменившимся голосом произнесла Галина Стороженко. – Туда не пустят.

И вдруг Ефим понял, что, возможно, во тьме коридора стоит совсем и не заведующая институтской столовой, а какая-то, просто похожая на нее женщина… И похожая-то не особенно… Даже совсем не похожая… Да, и женщина ли это?

Он вгляделся. В коридоре колебалась белая женская фигура без лица.

– Эй, ты кто? – почему-то шепотом произнес Ефим.

Никто ему не ответил.

Некому было отвечать.

Вглядевшись во тьму коридора, он понял: там никого нет. Иллюзию женской фигуры вызывали медленно перемещающиеся по полу и стенам тусклые пятна света, падающего из окна.

– Слушай, Володя, с кем это мы разговаривали? – повернулся капитан Мимикьянов к коменданту. – Там же никого нет!

– Как это нет! Вон же Галина стоит!

– Да ты посмотри получше! Какая Галина! Это просто свет играет! – раздраженно произнес контрразведчик.

Владимир Иванович слегка откинулся назад и прищурился.

– Правда, тени бегают и все… – растерянно протянул он.

– Пить надо меньше! – наставительно произнес Ефим.

– Ты на себя-то посмотри! Ты, непьющий, сам-то с кем разговаривал? Сам с собой?

– Я? – грозно переспросил Ефим.

– Ты!

Ефим задумался.

– Не знаю. – наконец, сказал он.

– Ну, дела! – поскреб затылок Городовиков.

Друзья помолчали, осмысливая происшедшее.

– Ну, что стоять-то на месте? Пойдем куда-нибудь! – наконец, произнес Ефим.

– Куда? – мрачно спросил Городовиков.

– Ну, должен же здесь быть какой-нибудь выход!..

– Если это зона Лаврентия Павловича, то – нет выхода… – качнул головой комендант.

– Но мы же сюда как-то попали! Будем искать ту дверь на лестницу!

– Может быть, и нет уже больше никакой двери… Закрылась и цементом затянулась… – с безнадежностью в голосе произнес Владимир Иванович.

– Володя, ты чего, несешь? – без всякой твердости в голосе попытался возмутиться Ефим.

– А то и несу, – подавленно произнес Городовиков, – пропали мы с тобой, контрразведка! Не выйти нам отсюда никогда! Не дождутся нас люди, и Аля Тиц меня больше не увидит… – горестно закончил он.

В это время где-то совсем рядом раздались странные прерывающиеся звуки.

Друзья одновременно вздрогнули.

– Что это, как ты думаешь, Фима? – спросил комендант.

– Не знаю… Похоже, собаки лают… – высказал предположение майор.

– Собаки? – с дрожью в голосе переспросил Городовиков.

– Ну, да. Собаки.

– Откуда з-здесь с-собаки? – начал заикаться комендант.

– Слушай, – осененный внезапной мыслью Ефим взял коменданта за руку. – На биостанцию два дня назад собак для опытов привезли… Их в виварий поместили. Это, наверное, они лают!

– Ефим, сам подумай, где виварий, а где мы! Виварий – в противоположном конце здания! Чуть не за километр! Это не собаки… – глухо произнес Владимир Иванович.

– Не собаки? А кто? – подавляя дрожь в голосе, спросил Ефим.

– Сам знаешь, кто! – прошептал Городовиков.

И в это время от стены впереди перед ними отделилась высокая темная фигура. Она постояла и медленно направилась к ним.

В воздухе явственно пахнуло звериным запахом.

Друзья застыли с сердцами, бьющимися, как колокола.

Фигура остановилась в трех шагах перед товарищами по несчастью и негромко произнесла:

– Это вы, Владимир Иванович? Ефим Алексеевич? Вы за микрофоном? Так я уже взял у дежурного по биостанции. Хороший микрофон. Сейчас подключу, и Тамара петь будет.

– Вика, это ты? – сделав шаг назад, неуверенно спросил Городовиков.

– Я, конечно. – подтвердила фигура.

– А как твое отчество? – спросил комендант.

– Что? – не понял инженер.

– Ну, как твоего отца звали? – бдительно прищурился Владимир Иванович.

– Андреевич я. – удивленно ответила фигура.

– Да? – недоверчиво посмотрел комендант.

– Вы что меня не узнали? Это же я – Контрибутов Викул Андреевич.

Фигура сделала шаг вперед.

– Ну, теперь, узнаете?

– Узнаем. – сказал Ефим. – Так, ты за микрофоном на биостанцию ходил?

– Ну, да! В зале-то оба сгорели! А я на биостанцию сегодня утром хороший микрофон отнес. Дежурный мне радиолабораторию открыл, я его и взял!.. Да, вы не беспокойтесь, я за микрофон расписался…

– Расписался? – переспросил Мимикьянов.

– Ну, конечно! Так бы просто он никогда не отдал! – ответил Контрибутов.

– Ну, тогда, ладно! – облегченно вздохнув, произнес Ефим. – Тогда, все в порядке!… Слушай, а ты как в это коридор попал?

– Ну, как? Из вивария. Через запасной выход… – признался инженер. – Я понимаю, что не положено, но так быстрее… Пока бы я через центральный вход обернулся!..

– А приказ, чтоб через виварий не ходить, зверей не тревожить, читал? – строго произнес Ефим.

– Да, я тихо… Ну, в новогоднюю-то ночь можно! Я дверь за собой на задвижку закрыл, не беспокойтесь!

– Закрыл? – не поверил Мимикьянов. – А ну-ка, покажи!

– Ладно. – согласился невозмутимый Контрибутов.

Он повернулся, подошел к тому месту в стене, от которого только что отделился.

– Вот видите, закрыто! – показал он на обитую железом дверь с задвинутым засовом.

– Ну-ка, открой! – приказал Ефим.

Инженер отодвинул задвижку и толкнул внутрь тяжелую дверь.

Из образовавшегося проема пахнуло цирком. Ефим заглянул в проем. В нем виднелось сумеречное помещение с тянущимися по обе стороны прохода клетками. Там держали животных, предназначенных для опытов с электромагнитным облучением мозга. За решетками спали и бодрствовали собаки, лисицы и человекообразные обезьяны.

– Ну, что же, Викул Андреевич, – официальным тоном произнес капитан Мимикьянов, – все в порядке! А теперь, давайте пойдем в зал! Мы вас проводим.

Контрибутов с уважением посмотрел на встретившуюся ему бдительную пару, даже в новогоднюю ночь переживающую за порядок во вверенном учреждении.

Инженер закрыл дверь, аккуратно задвинул засов, и они двинулись через неосвещенный запутанный лабиринт институтского здания в актовый зал.

Не прошло и пяти минут, как ведомые надежным проводником заблудившиеся друзья вошли в актовый зал. Он сверкал всеми зажженными люстрами и гудел оживленными голосами.

Стоя на его пороге, друзья не понимали, как это всего лишь несколько минут назад они почти поверили, что попали в мрачную зону Лаврентия Павловича, которой нет ни на одном плане Институтских помещений, и из которой живому человеку нет выхода.

В свете люстр и шуме голосов признаться в таком даже самим себе было стыдно.

Но, что было, то было.

Ни тогда, ни потом им так и не удалось понять, каким образом вместо того, чтобы попасть в расположение Горынинского отдела под башню излучающих приборов, они оказались в противоположном крыле здания – у вивария биостанции.

В конце концов, друзья втайне друг от друга решили, дегустировать самодельную яблоновку в микроскопических дозах, и только в тех случаях, когда отказ может смертельно обидеть угощающего.


Ефим снова поднялся на виадук.

Под ним проходил железнодорожный путь, связывающий два континента. На одном конце стальной пары рельс лежал Атлантический океан, на другом – Тихий. Но они были далеко.

А прямо перед глазами высилось огромное здание бывшего Института, похожее на грозный средневековый замок.

У его подножья, словно мирное крепостное предместье, расстилалась утопающая в зелени Колосовка. Вознесенные в воздух массы листьев слегка трепетали под степным ветерком, во дворах повисло морскими флагами расцвечивания сохнущее белье, а по центральной улице неторопливо шагала лошадка, везущая в телеге за собой косматую копну сена.

Майор постоял на виадуке, полюбовался летним поселком и спустился вниз.

Он отправился на улицу, где жила бывшая лаборантка Института Тата Терновая, а ныне ясновидящая Тамара.

Ее большой рубленый дом стоял над железнодорожным тупиком. Он прятался за высоким – выше человеческого роста – непроницаемым забором из плотно пригнанных друг другу досок, выкрашенных в зеленый цвет.

Ефим остановился у калитки с прорезью для укрепленного с обратной стороны почтового ящика. Рядом на заборе была прибита белая эмалевая табличка с хорошо знакомым ему адресом: «Тупиковая, 17». Он нажал отполированную ладонями круглую пятку дверной ручки. Калитка в заборе бесшумно отворилась. Видимо, петли были недавно смазаны.

Между грядками с огурцами и малиновыми кустами вилась посыпанная битым кирпичом дорожка. Она упиралась в высокое крыльцо застекленной веранды. Майор поднялся по деревянным ступеням и нажал кнопку дверного звонка.

Дверь распахнулась едва ли не в ту же секунду. Перед ним стояла Тата Терновая.

Ее кукольное лицо в сумерках веранды казалось фарфоровым, и будто светилось изнутри. Густая темно-вишневая помада делал тонкие губы больше, а темный грим вокруг светлых глаз придавал им выразительность. Ефим отдал должное точно выбранному макияжу, который превратил игрушечное личико Таты в загадочное лицо ясновидящей Тамары.

– Ефим Алексеевич, вы? – сказала она, демонстративно называя его на «вы» и с отчеством, чего между ними давно уж не водилось. – Ну, я так и знала.

– Естественно. Ясновидение – наша профессия! Рад вас видеть, Тамара Ивановна. – в тон ей назвал старую знакомую по имени-отчеству Ефим.

– Ну, проходите, раз пришли. – не особенно приветливо пригласила хозяйка.

На Тамаре был надет длинный, до самого пола халат из темно-алого шелка. При движении, его полы слегка расходились, показывая стройные ноги, затянутые в черные колготки. Неизвестно, как обстояло дело со сверхъестественными силами, но пользоваться обычными женскими чарами Тамара умела.

Через веранду с закрытым шторами остеклением, они вошли в большую комнату. В ней тоже царил полумрак.

Комната была похожа на антикварную лавку.

Все ее пространство была заполнено старыми шкафами, сервантами и этажерками, сделанными из цельного дерева. Между ними теснились разнокалиберные подставки, столики и банкетки. На всех свободных местах тесно стояли керамические вазы, лакированные шкатулки и медные подсвечники. В одном из них курилась слабым пепельным дымком ароматическая палочка.

Посредине комнаты находился круглый стол, в центре которого горела настольная лампа с шарообразным матовым плафоном. У стола стояли два кресла, укрытые пестрыми накидками.

– Садись. – сказала Тамара перейдя на «ты», и несколько смягчив тон. – Тебе кофе сделать?

– Сделать. – кивнул Ефим, располагаясь в кресле.

– Тебе много сахара класть, а?

– Нет. Пол-ложки. – заскромничал Ефим.

– Раньше, я помню, ты очень сладкий любил… – посмотрела на него Тамара.

– Так, то раньше…

– А что изменилось? – остановилась у двери, ведущей из комнаты ясновидящая. – Женился?

– Нет.

– А что так? Не нравится никто? Или, наоборот, никто не берет? А то давай помогу… Венец безбрачия с тебя сниму… По старой дружбе и денег не возьму, а?

– Спасибо, Тамара. Я подумаю. – ответил майор.

– А что тут думать? Не нагулялись еще, Ефим Алексеевич? – снова вернулась к обращению на «вы» Тамара.

– Наоборот. Перегулял. Кому я теперь нужен?.. – опечалился Мимикьянов.

– Не теряйте надежды, Ефим Алексеевич, вдруг найдется какая… – бросила на сидящего майора косой взгляд хозяйка и исчезла за темно-красными шторами.

Майор ждал недолго. Через минуту Тамара вошла в комнату с подносом, на котором стояла блестящая медная турка и две керамические чашечки.

– Вкусный у тебя кофе выходит! Ни у кого такой не получается! – сделав глоток густой, почти черной жидкости, сказал майор Мимикьянов. Искренним он был только наполовину, все-таки кофе, приготовленный преподавательницей музыки Евой Станиславовной Туровской, ему нравился больше.

– А вот! Секрет знаю!

Маленькая похвала сделала свое дело, и голос женщины потеплел.

– Ты-то сама замуж не собираешься?

– Я-то собираюсь… Женихи-то мои все никак не соберутся… – вздохнула женщина.

– Слушай, Тома, а ты, правда, можешь, жену или мужа наворожить?

– Могу. – серьезно кивнула хозяйка.

– А как это ты делаешь? Расскажи! Интересно! – восхищенно качнул головой Ефим.

– Прошу Высшие силы. Они делают. – изобразив на своем кукольном лице важное выражение, ответила Тамара.

– Выходит, они тебя слушаются? – с опаской в голосе спросил майор.

– Да. Слушаются. – кивнула Тамара.

– А что ж ты себе никого не приворожишь? – поинтересовался он.

– А себе нельзя. Закон такой. На себя ворожить Высшие силы запрещают. – строго взглянула на майора бывшая лаборантка отдела излучающих приборов.

Они помолчали.

– Знаешь, Ефим, был тут у меня один… – тихо сказала женщина. – Я уж, дура, правда поверила, что любовь на свете существует… Да, он подлецом оказался! – Тамарины бесцветные глаза словно блеснули зеленым электрическим светом. – Но его Высшие силы за это наказали! Врагу не пожелаешь, как наказали! Не помнит даже, как самого себя зовут!

– Тома, ты случайно, не про Сабаталина говоришь? – осторожно спросил Ефим.

Женщина неопределенно пошевелила бровями.

– А хоть бы и про него… Ты что, его жалеешь? Все вы мужики друг друга жалеете… А кто нас пожалеет? – Тамара метнула в майора колючий взгляд и уставилась в темный угол.

– Да что ты? Зачем мне его жалеть? Заслужил – получи! – поспешил отказаться от всякой симпатии к Борису Петровичу Ефим.

– При всех… При всех! – Тамарин голос начал предательски дрожать. – Он сказал мне, чтобы я за ним не бегала!… Негодяй! Я и предупредила его… Высшие силы покарают за это!.. Так и вышло! Высшие силы все видят!

Хозяйка замолчала и опустила голову.

Ефим не знал, что сказать.

– Так ты что, из-за него ко мне пришел, да? Из-за этого негодяя? По работе ко мне пришел, да? – совсем тихо, не глядя ему в лицо, проговорила Тамара.

– Скажешь тоже! – мгновенно возмутился Ефим. – Я к тебе, как к старой знакомой пришел! Навестить. Узнать, как дела… Я ж сюда в отпуск приехал. К Володе Городовикову… А, Сабаталин – это так… К слову пришлось…

Тамара молчала.

– Тома, ты что раскисла-то?… Не бери в голову… И не такое в жизни бывает… Встретишь еще подходящего человека… Что, на Сабаталине свет клином сошелся?.. – накрыл своей лапой игрушечную Тамарину ладошку майор Мимикьянов.

– Ой, Фима, какая я невезучая!.. Вот думала, наконец, судьба пришла… Мужик настоящий попался… А он!.. И как все вышло… – тонким пальцем сняла со щеки стеклянную слезинку колдунья.

На станции загудел локомотив. Коварный, он манил за собой на другой край земли. Но, на самом деле, никого не собирался брать с собой.

– Слушай, Фима, а помнишь, как мы с тобой на башне слабых токов сидели? – сквозь набегающие слезы улыбнулась ясновидящая Тамара. – Какой-то праздник был… Или восьмое марта или юбилей, что ли, у Федоровского… Все в большом зале скучали, а мы с тобой убежали… Темно уже было… Луна в окно светила… Помнишь?

– Помню. – отозвался майор.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации