Текст книги "Нашествие хронокеров"

Я не решился зайти через прореху в стене, боясь, что таким образом могу потерять связь с Островом. Между тем, и дверь, оставшаяся распахнутой настежь после моего прошлого визита, была небезопасной: в двух с половиной метрах от нее на кирпичной кладке суетилось небольшое пятнышко.

Думать времени не было. Я разбежался и прыгнул в дверной проем.

На голову тут же посыпался песок. Он был повсюду. На линолеуме, на столах, на оборудовании…

В дальнем помещении стены выцветали, были коррозированными, но на двух сдвинутых столах, как и в самый первый раз, стоял припавший пылью хроновизор.

Быстро осмотревшись, я подбежал к аппарату, схватил его и бросился назад.

Когда вернулся к входу, стена рядом с дверью выглядела как истлевшая бумага, и сквозь дыры я увидел майора.

– Аппарат у меня! – крикнул я, отступая. – Но… здесь опасно. Боюсь, что могу не пройти!

– Что делать? – спросил Копылов. – Предлагай, физик!

Я не знал.

Подбежал к окну, но там – решетка. Подскочил было к двери, но тренированное чувство тут же подсказало, что здесь высока активность временных ворот.

Я отпрянул назад.

– Попробуй сбоку! – крикнул Копылов.

Сбоку?

Я присмотрелся сквозь запыленные очки.

Не оставалось ничего другого, как прыгать в широкий проем в стене.

– Майор! – позвал я. – Посмотри, там нет свежих пятен?

Копылов поспешил обойти угол и через пару секунд показался с другой стороны.

– Шевелятся вроде! – крикнул он. – Два. Прямо над твоей головой.

Он смотрел куда-то вверх, и тут я увидел, как у майора расширяются глаза.

Вверху раздался треск. Не успев сообразить, что происходит, я прижал аппарат к груди и с криком бросился в проем.

Майор выставил вперед руки, перехватил у меня аппарат и – не исчез!

– Получилось! – радостно заорал я, но майор остался бесстрастным.

Он рассмотрел аппарат со всех сторон и спросил:

– Это он и есть, что ли?

Я кивнул.

– Похож на осциллограф. Неужели и вправду прошлое видит?

– Давайте скорее к машине, – поторопил я. – Они повсюду.

Майор огляделся, будто и впрямь мог увидеть пришельцев, и вдруг, пригнувшись, побежал к пикапу. Я за ним.

Мы выехали на Валовую и там нашли машину с незапертой дверцей. Открыв капот, я достал аккумулятор, взгромоздил его на крышу «тойоты», сдирая с нее краску, затем установил хроновизор, подключил его и запустил программу поиска. Через несколько минут монитор зеленел кишащей массой тлей.

– Ё-моё!.. – простонал майор.

Несколько минут он таращился на пришельцев, не сводя глаз.

– Да тут нужна не военная армия, а армия дезинсекторов, – наконец сказал он.

– Вряд ли у них найдутся методы борьбы с такими насекомыми, – заметил я.

– Ты прав.

– Ну что, товарищ майор, к делу? – предложил я.

– Подожди минуту… – сказал Копылов. – Хочу понять, как они передвигаются.

– Да, их изучать надо, – кивнул я. – По большому счету, должен целый институт над этим работать. Там, на большой земле. Но сами понимаете, что такое бюрократическая система.

– Ладно, – сказал он. – Еще успеем насмотреться. На привале, например. Ты ведь сможешь показать хронокеров из любого слоя?

– Без труда, – ответил я.

Когда мы въезжали в часть, солдат у ворот почему-то не было.

Копылов выматерился и, достав рацию, крикнул:

– Соболев!

– Товарищ майор!.. – прозвучал в ответ чей-то голос. – Капитан Соболев убит… Это полковник… полковник Спицын его!

– Что здесь на хрен творится?! – заревел Копылов. – Почему нет поста?!

– Мы ловим полковника, товарищ майор!.. У него пистолет!

– Где остальные офицеры?

– Старший лейтенант Милов с нами, а Горбань исчез…

– Оставайтесь на связи! – проорал майор и, повернувшись ко мне, сказал: – Все. Баста. Вали отсюда на хрен.

– Как вали?! – крикнул я. – А хронокеры?

– Чепе у меня, – глухо сказал Копылов и добавил с горечью: – Должен был предвидеть.

– Улаживайте, а я подожду, – сказал я. – Где мне переждать?

Майор подумал секунду и сказал:

– Ладно. Туда гони. – И он показал мне пальцем на штабной корпус.

Подъехав к зданию, мы выскочили из машины и бросились наверх.

Майор на миг остановился, хотел меня жестом отправить обратно к машине, но передумал и, махнув рукой, побежал дальше.

Он первым заскочил в кабинет.

Там было пусто, однако имелись все признаки драки. Остатки сервиза валялись на полу, кресло в двух местах было прострелено.

– Сволочь! – прорычал майор и потянулся к кобуре.

В этот момент меня сзади кто-то изо всей силы толкнул. Я полетел на пол и ударился о ножку кресла.

В следующий миг я увидел ноги неподвижно лежащего человека: они выглядывали из-под майорского письменного стола.

Я обернулся. У двери стоял заросший щетиной здоровяк в футболке и камуфлированных штанах. Громила был на голову выше Копылова и держал в вытянутой руке пистолет, он был нацелен прямо в лицо майору.

– Виктор, – спокойно сказал Копылов. – Прекрати. Не время для истерик, понимаешь? Мы только что узнали, как нам из всего этого выкарабкаться. Есть выход, понимаешь?

– Выход? – У полковника был низкий, хорошо поставленный голос. – Выход всегда есть. Выход – это последний патрон.

– Виктор, – снова сказал майор. – Не надо этого. Если хочешь, я отдаю тебе всю часть. Забирай ее на хрен. А не хочешь – идем с нами. Я дам тебе еще сто таких частей.

– Не надо мне, – сказал полковник Спицын. – К черту все это.

– Мы сможем выбраться на большую землю. Есть шанс. Там все будет по-старому… Восстановят на службе… Ты свое обучение закончишь. Будешь генералом. А сейчас давай, опусти пистолет…

– К черту все, – сказал Спицын. – И карьеру тоже. Хрень это все… Войны, арабы, Америка…

– Не хрень, Виктор, – твердо сказал Копылов. – Поверь мне. Не хрень. Мы нужны. И здесь, и там. Мы все делали правильно. И еще не закончили свою работу.

Полковник, не отводя руки с пистолетом, глянул на меня. Глаза его сделались злыми. Вероятно, он решал, имеет ли право гражданский слушать откровения офицеров или должен умереть первым.

В эту минуту в коридоре прозвучал взволнованный крик:

– Они здесь.

Хлопнула дверь. Видно, один из солдат заскочил в свободный кабинет, чтоб занять позицию. Тут же послышались шаги, и раздался другой голос:

– Виктор Сергеич, бросьте пистолет!

Полковник побледнел, и рука его вздрогнула. Одновременно с выстрелом.

Спицын ловко отскочил к стене в то время, как майор Копылов, лишившись лица, осел на пол.

Рука полковника метнулась ко мне, но не успел я ощутить прилив парализующего холода в груди, как Спицын приставил пистолет к виску и выпалил.

В кабинет заскочил молодой офицер.

Майор и полковник сидели друг напротив друга, опершись о стены, и из рваных прорех в их головах, не переставая пульсировать, изливалась кровь. Она струилась по их шеям, впитывалась в одежду. Особенно пугающе она смотрелась на футболке полковника Спицына. Я заметил, как она начала капать с поясницы на пол.

– Мать твою! – сказал сквозь зубы офицер. – Оба.

Он перевел взгляд на меня. В глазах его были разочарование и тоска.

Я почувствовал, как меня охватывает запоздалая дрожь.

– Уходите, – сказал он и после некоторой паузы добавил: – И я тоже ухожу.

Офицер повернулся к выходу.

– Подождите, – позвал я. – Я знаю, как остановить все это.

Но офицер покачал головой и скрылся за дверью.

Я вскочил на ноги и бросился за ним, но он грубо меня оттолкнул и повторил:

– Уходите, я сказал. Военных больше нет.

Остров перестал казаться пристанищем.

Я шел к нему почти неделю, и теперь думал только о том, как бы скорее вырваться обратно, на неведомые дороги времени.

Пикап мчал меня в центру города. Я не разбирал дороги. То и дело в сторону шарахались прохожие, которых к вечеру было почему-то больше…

Перед глазами вставали окровавленные лица майора и полковника.

Если я вырвусь с Острова, мне опять придется вернуться в казарму? И спать в пятидесяти метрах от штабного корпуса?

Ни за что. Я съезжу туда позже. За оружием. А для жилья придется присмотреть себе новое убежище.

Майор был неплохим человеком. Грубым, импульсивным, но неплохим.

Каким был прежде, до сумасшествия, полковник Спицын, я не знал. Но он позволил себе сдаться. Вслед за разочарованием пришло отвращение к себе и своей профессии. И полковник взбесился.

Я не хотел его понимать, и старался не думать о нем. Но лица с мертвыми глазами и струи крови вновь возникали в воображении.

Забыться во временных переходах, – вот что могло быть моим спасением.

Всю минувшую неделю до этого я ограничивал нагрузку и мог бы выдержать некоторое увеличение дозы.

Свернув в переулок между Большой Ордынкой и Пятницкой, я остановился.

Между книжной лавкой и адвокатской конторой присосался к стене невидимый хронокер. Подхожу, становлюсь перед пятном на колени. Закрываю глаза. Впускаю в себя холод и пустоту.

Дальние звуки исчезают, я переношусь в другое время. Становится спокойно, легко. Я оглядываюсь. Машина неподалеку. Можно поехать на поиски нового дома.

Но нет. Сегодня я переночую где попало.

Завтра найду жилье. На этот раз добротный буржуйский дом на окраине. Позабочусь о том, чтобы заработали «удобства». Все это завтра. А сейчас…

Я переползаю на два шага вправо. Склоняюсь и снова закрываю глаза.

Блаженство наполняет грудь, я все забываю, мысли останавливаются. Меня охватывает пустота.

Очнувшись, поднимаюсь на ноги, обхожу книжную лавку, прислоняюсь к стене. Прямо надо мной шевелится пятно, и я отдаюсь его власти…

…Уже лучи заката могли касаться лишь верхних этажей, когда я увидел на асфальте блестящую змейку.

Я сразу понял, что это такое, несмотря на то, что мой разум к этому моменту напоминал мне трижды заваренный пакетик чая. Просто где-то в его в тумане возникло побуждение, заставившее меня броситься вперед, к этой ускользающей змейке.

Я не знал, что случится, если я не успею ее схватить. Могу ли броситься следом и поймать ее там или промахнусь во времени?

До змейки было метров пятнадцать.

Она ползла от стены к бровке. Ползла не сама, ее волочила натянутая веревка.

Я преодолел эти метры секунды за полторы. Это было слишком долго, но я был слаб и колени лишь по случайности не подвернулись во время этого броска.

Я упал и, падая, схватил змейку в самый последний момент.

Веревка тут же напряглась и потянула меня назад. Я удержал ее и с трудом поднялся. Затем я оглянулся, но увидел только край веревки, исчезающий в воздухе. Чутье заставило меня сопротивляться. Что, если временные ворота еще не успели подготовить меня для перехода. Но тут с другой стороны веревки дернули с такой силой, что я потерял равновесие и полетел на асфальт.

– Опа-на! – раздался над головой голос Руслана. – С возвращением, герой!

12

Мира, Шишига и Руслан сумели удержаться в том временном пласте, где я их оставил.

Это была идея Миры – не покидать уровень. Она считала, что так у меня останется больше шансов отыскать их.

По ее просьбе Руслан сварганил и установил возле руин «Поплавка» деревянный щит размером два на три метра с надписью: «Ростислав! Мы в Битцевском парке». Мира считала, что при помощи своего аппарата я смогу увидеть этот щит из любого временного пласта. Она полагала, что когда я узнаю, где находятся друзья, то попытаюсь к ним вернуться. Но, к моему стыду, я был совершенно одурманен трансом и азартом поиска и ни разу к «Поплавку» не съездил.

Руслан, которого весьма заинтересовали возможности хроновизора и мои научные мысли, также очень сожалел о моем исчезновении. Он умел ценить полезные идеи и еще в первый вечер стал придумывать, как нам организовать совместную работу. Собственно говоря, именно этим он и делился с Мирой в ту минуту, когда я в порыве ревности покинул «Поплавок» и отправился на ночную прогулку.

В тот вечер Руслан, не задумываясь, взял ответственность за жизнь Миры и Ромы на себя. Сразу после моего сообщения по рации о надвигающейся опасности он вывел всех на улицу, усадил в машину и вывез подальше на юг.

Шишига меньше других умел сдерживать чувства. Когда он понял, что я не вернусь, то предался глубокой депрессии. Из некоторых косвенных сведений мне стало ясно: наряду с фактом моего исчезновения Ромино уныние на время умерило тягу Миры к Руслану.

По дороге Руслан довольно сдержанно рассказывал об этих первых днях. Не иначе, Шишига почувствовал, что его права могут быть ущемлены свалившимся на голову тираном. Он стал вести себя пассивно-вызывающе, вплоть до отказа принимать пищу. Разумеется, Рома валил всю вину за происшедшее на Руслана. При первой же возможности парень напился в стельку, стал буянить и, в конце концов, его пришлось связать. Понадобилось немало усилий, чтобы успокоить его и обсудить вариант компромиссных отношений. В этих переговорах, насколько я смог понять, Руслан проявил немалую выдержку.

Прошло около недели, прежде чем окончательно улеглись страсти, и компаньоны, выбрав дом для жилья, занялись бытовыми хлопотами.

Мира, Рома и Руслан за месяц сумели капитально обосноваться. Теперь у них было все, что нужно для нормальной жизни: большая площадь, электрическое отопление, запас воды, канализация.

Обслуживанием здания занимался Шишига. Руслан обеспечивал его необходимым оборудованием. Из слов Руслана я понял, что хоть сдружиться им и не удалось, но, по крайней мере, у них выработались деловые отношения.

Разумеется, всем заправлял Руслан, как и положено человеку его нрава. Однако, как тонкий лидер, он сумел найти подход не только к Мире, но и к ее строптивому брату. Еще в первый вечер знакомства я заприметил, что в характерах Руслана и Ромы изначально скрыт антагонизм. Но, вместо того, чтобы разыграть устойчивый конфликт, противоположности сложились в неустойчивую монаду. Думаю, Руслан не пошел бы на компромисс, если бы не разглядел в Шишиге прочный стержень.

Руслан действовал вполне определенно.

Собственные усилия он направил на поиски реальной Москвы. Делал он это при помощи своих закидушек с ювелирными украшениями.

Сообразив, что вся внутренняя зона резервации пуста и вряд ли там теперь бродят даже спасатели, он стал проводить свои опыты в окраинных районах разрушенной территории – там, где стоят постовые. Однако, несмотря на старания, я оказался единственной рыбкой, которая клюнула на наживку из желтого металла.

По мере рассказа у меня складывалась неприятная картина.

В то время как Руслан занимался поиском выхода, Мира готовила еду и помогала Роме. Как ни странно, теперь она не находила эти обязанности ущемлением своих прав и дискриминацией. Выходит, деятельность и быт остались теми же, что были и до меня. Поменялась лишь идеологическая направленность.

Руслан так раскрутил идею о выживании, что о моих побуждениях спасать человечество, вероятно, забыли.

Когда все мало помалу успокоилось, компаньоны сообща разработали особые правила техники безопасности, маршруты для передвижения тщательно продумывались и изучались. Особую опасность представляли ночные маршруты, по которым ездил Шишига. Несмотря на возмущения со стороны Миры, Руслан настоял на том, чтобы в кампании господствовала демократия (похоже, это был его первый, привычный, шаг к захвату лидерства).

Шишига, которого не удовлетворяли обязанности дворецкого, принял активное участие в спасительной деятельности и даже проявил инициативу. Он отыскал ров, на дне которого лежала моя наполовину съеденная машина и, соблюдая все меры предосторожности, с помощью крана извлек ее на поверхность.

Один из двух аппаратов во время этой операции выпал и разбился, другой был цел и невредим. Вернувшись домой, Рома показал Мире и Руслану, как пользоваться хроновизором, и уже через два дня Мира стояла на Садовом и вела наблюдения за хронокерами. Теперь она всецело могла предаваться исследовательской работе и применить полученные за время учебы на биофаке знания. Ее самолюбие было отчасти удовлетворено. Я спросил, что интересного обнаружила Мира, но Руслан сказал, что лучше Мира сама поведает о своих наблюдениях и выводах, при этом я заметил, что он с трудом сдерживается, чтобы не сказать что-то важное.

На Руслане был все тот же коричневый пиджак. Щеки и лицо покрывала рыжеватая борода. Черты лица мне показались более заостренными, чем при первой встрече. Видимо, он, как и я, пребывал в постоянном движении.

Пока мы ехали, я все время думал, что стоит только мне увидеть Миру, как я тут же пойму, было ли у них с Русланом что-нибудь или нет, но все случилось немного иначе.

Дом стоял в районе Битцевского парка. Это было красивое трехэтажное здание. В сумерках, когда мы въезжали во двор, оно напоминало английский замок викторианской эпохи.

В трех окнах горел свет.

Сердце мое забилось. Несмотря на усталость и потрясения минувшего дня, я оживился так сильно, что выскочил из машины чуть ли не на ходу.

Я пробежал по аллее, вдоль которой росли невысокие ели и кусты можжевельника, взлетел по освещенным ступеням на крыльцо и распахнул дверь.

– Руслик! – тут же прозвучало откуда-то сверху. – Руслик! Что с рацией? Опять аккумулятор сел?

Руслик?

Я остановился.

Руслик, черт возьми?

– Все давно уже остыло! – обиженным голосом сказала Мира, и я услышал ее шаги.

Надо взять себя в руки…

Ну, вот мы и встретились. Добрый вечер, чемпионка.

Слова застряли в горле. Я попытался их вытолкнуть, но не смог.

Сзади начала открываться дверь, и я почувствовал, как в ее проеме возникла фигура Руслана. Коренастого, светловолосого сорокалетнего Руслика.

Я оглянулся и встретил дружелюбную улыбку.

– А вот и мы! – возгласил Руслан. Тут на лестнице показалась Мира. Она была в желтом махровом халате. Волосы укутаны таким же желтым полотенцем.

Мира ахнула и прижала руки к груди.

Затем ее лицо исказила безумная радость. Девушка ухватилась за перила и бросилась по ступенькам ко мне. Через секунду она душила меня в объятиях.

Едва ее восторг чуть отхлынул, сменившись радостным любопытством, я мягко ее отстранил, но она тут же снова прильнула ко мне, громко спрашивая над самым моим ухом:

– Где же ты был? Где же ты был?

Я снова отстранил ее, на этот раз решительней.

– Хорошо выглядишь. А Рома где?

Но Шишига уже гремел по деревянным ступеням.

– Ростислав! – счастливо проорал он и тоже бросился мне на шею. – Они тебя не сожрали!

От Ромы пахло дорогим коньяком. С трудом освободившись от объятий Шишиги, я пожал ему руку и сказал:

– Вы не представляете, как мне приятно снова оказаться среди вас.

Мира смотрела на меня с нескрываемым восхищением. Полотенце сползло на плечи и обнажило мокрые волосы, рассыпавшиеся блестящими волнистыми жгутиками. Она была не против еще раз прильнуть ко мне.

Неожиданно для себя я раскинул руки в стороны и обхватил обоих в охапку, смеясь, зарылся носом в мокрые ароматные жгутики.

Мира тут же ответила неподдельным счастливым смехом.

В конце концов, я предложение ей не делал, в любви не объяснялся, о чувствах не говорил.

Мы в самом начале наших отношений, и этот мужчина сзади – ни кто иной, как мой соперник.

Остывший ужин разогрели, дополнив его несколькими консервами и вином.

Мы сели за большой овальный стол в белом зале с колоннами, зеркалами, картинами, канделябрами и крашеной золотом лепкой, – все в стиле ампир.

Руслан зажег свечи, раскупорил бутылки.

Сперва мне дали возможность утолить голод, причем Мира сама решительно пресекла все Шишигины вопросы.

После того, как перешли к десерту – вину и консервированным манго – я заговорил сам.

Я рассказал компаньонам о том, как побывал в реальной Москве. Руслан присвистнул.

– И ты решил оттуда уйти?

Я поделился своими мыслями насчет дознавателей ФСБ и всего прочего.

Затем я поведал о всех своих злоключениях, не скрыл и того, как пристрастился к временным переходам и как мне потом пришлось собирать волю в кулак, чтобы взять это опасное пристрастие под контроль.

Когда я дошел до той части рассказа, где я попал в миг первопричины, Мира, Рома и Руслан переглянулись. Улыбнувшись, Мира сказала:

– Значит, ты все-таки спасся на тех «жигулях»!

– Что? – Я уставился на нее, затем на компаньонов. У всех были хитрые выражения на лицах.

– Мира вела наблюдение за хронокерами, – сказал Роман. – И тут в поле зрения неожиданно появился ты.

– Я не видела зрелища ужасней и круче, – призналась Мира. – Ты стал в них стрелять из короткого автомата. А они все разом взлетели в воздух и начали тебя атаковать. Я стояла и плакала. Думала, ты погибнешь. Это было просто невероятно. С какой скоростью ты двигался… Портом у тебя кончились патроны, ты отшвырнул оружие и побежал, а они полетели за тобой. Аппарат был установлен у меня в машине, и я поехала следом. Сначала у меня получалось держать тебя в поле зрения. Ты искал машину, но нашел не сразу. А потом заскочил в «жигули» и сорвался с места. Но в это же время на машину набросились трое хронокеров. Тебе удалось их скинуть, это я видела, но потом я потеряла управление и моя машина врезалась в столб. Аппарат разбился, и я так и не узнала, что сталось с тобой. Это было восемь дней назад.

– Мы не смогли починить хроновизор, – сказал Рома, но все осталось на жестком диске. Я перенес данные на комп, и мы можем хоть сейчас посмотреть эту погоню.

Я не верил своим ушам. Было странно и даже дико слышать, что в один из самых трудных эпизодов моей экспедиции в миг первопричины у меня были свидетели. И не кто-нибудь, а Мира! Она видела, как я отбиваюсь от насекомых, смотрела на мое бегство.

Мне стало неловко. Не так уж я был и быстр, как она говорит. И уж точно не слишком храбр. Сама-то она со своей ловкостью и силой, небось, сумела бы перестрелять сотню тлей, а то и больше.

– Спасибо, Рома, – сказал я. – Сегодня уж точно смотреть не буду. Устал. Да и, честно говоря, не успел еще соскучиться по ним. После того ведь мне еще дважды пришлось с ними встретиться.

И я рассказал о своем опыте близкого контакта с пришельцами.

– Ну, ты, брат, даешь, – покачал головой Руслан, когда я закончил. – А у тебя хватка – что надо. Уважаю.

– У них были зубы? – поинтересовалась Мира. – Я имею в виду, у лиц на головогруди хронокеров.

Я пожал плечами.

– Не припомню, чтобы были. А что?

– Мне кажется, эти лица – рудиментарные образования доминирующих симбионтов.

– Что? – не понял я.

– Тля, какой бы она ни была – космической или земной – не является стерильной культурой. – Она задумалась, потом продолжила: – Понимаешь, высказывание «На землю прибыли инопланетяне» не совсем точно.

– Почему?

– Правильнее говорить: на землю прибыли инопланетные симбионты. Каждое живое существо живет в содружестве с рядом других организмов. Это называется симбиоз. Взять хотя бы людей. Их кожа, ротовая полость, кишечник населены бактериями. Без них мы не можем благополучно существовать. Или вот, взгляни, к примеру, на наших, земных, тлей. Бактерия Бухнера, которая обитает в их пищеварительном тракте, участвуют не только в процессе переваривания пищи. Она помогают насекомым приспособиться к колебаниям температуры. Практически все животные на земле создают сообщества.

Я вспомнил лицо хронокера, сопоставил его с маленькой треугольной головой насекомого.

– А не может это лицо быть элементом своего рода защитной окраски? – спросил я. – Как череп на крыльях бабочки.

– Мертвая голова?

– Вроде того.

– Эта версия у меня была. Но очень сомнительно, чтобы природа поместила отпугивающий элемент раскраски на передней поверхности головогруди, которая у насекомых всегда спрятана. Кроме того, «устрашаемость» лица довольно спорна. Все зависит от психологии врага. Может, кому-то эти лица покажутся забавными.

– А что ты говорила о рудиментах?

– Представь себе, что когда-то давно некие инопланетные двуногие люди, развивавшиеся сначала по тому же пути, что и мы, стали использовать крупных насекомых, как земляне использовали коней.

– Такое вполне возможно, – согласился я.

– Хомо сапиенс существует, по разным версиям, от тридцати до ста тридцати тысяч лет. Для живой природы Земли это не слишком большой период. Лошадь используется в течение последних шести тысячелетий. Правда, сто лет назад лошадей повсюду стали заменять машины. Таким образом, симбионт оказался не стойким.

Мира сделала паузу. Мысли она излагала обстоятельно, как примерная студентка, хорошо подготовившая доклад.

– Теперь представим похожую ситуацию. Возьмем насекомое, которое, кроме того, что умеет бегать, еще и летает, обеспечивает бесплатной энергией и даже каким-то образом воздействует на время. Разумеется, эти свойства у него выработались не сразу. Что-то перешло от доминирующей, более высокоразвитой, особи, что-то сформировалось со временем. И еще представь, что период, в течение которого организмы взаимодействуют, исчисляется не тысячелетиями, а миллионами или десятками миллионов лет.

– Ты хочешь сказать, что давным-давно, когда на земле еще ходили динозавры, где-нибудь в созвездии Столовая Гора развивался этот мутант? – спросил я, и тут же сам себя поправил: – Да нет. Вероятно, это произошло значительно раньше. А во время наших динозавров хронокеры уже летели в открытом космосе.

– В состоянии анабиоза, – добавила Мира.

– Можно ли предположить, что биологические существа переносят мировой холод без дополнительных средств защиты?

– Можно предположить многое, – серьезно сказала Мира. – Я наблюдала за хронокерами почти две недели. И даже видела, как они рожают. Хронокеры – живородящие. И они действительно мутанты, эволюционировавшие из симбионтов.

– То есть?

– Рождаются с головой насекомого и лицом человека.

– Это не совсем человеческое лицо, – сказал я. – Они похожи на мумий. Вместо глаз – впадины. А внутри какой-то дымок. Нос высохший, губы – серые, потрескавшиеся. Но черты все же мягкие. Больше похожие на женские.

– Все это жутко интересно, – неожиданно вставил Шишига.

– Да уж, – кивнул Руслан, который все это время, прищурившись, слушал. – И ты стрелял прямо в эти лица?

– Один раз – в лицо. Из салона машины. Выхода не было.

– У тебя есть хроновизор? – спросила Мира.

– Да. Только он в пикапе. Меня Руслан привез. А пикап осталась в центре.

– Я съезжу, – тут же вызвался Шишига. – Нельзя оставлять до утра.

– Можно, – сказал я. – Ночью ведь опасно.

– Я с твоим аппаратом, – радостно отозвался Рома. – Привык к нему. Очень удобно.

Я посмотрел вопросительно на Миру.

– У нас утверждены правила безопасности, – сказала она. – Никто их не нарушает. Ты тоже не должен. Теперь нам нельзя расставаться.

Я снова подумал об отношениях Миры и Руслана. За вечер она ни разу не назвала его Русликом. Значит, при мне стесняется.

– Постараюсь не нарушать ваших правил, – буркнул я, выгоняя из живота нахлынувший холодок.

Мира вскинула на меня удивленный взгляд. В свете мерцающих свечей ее лицо было прекрасным.

Я улыбнулся и, чтобы не выдать замешательства, продолжил рассказ.

После того, как я более-менее красочно обрисовал ситуацию на Острове, все загрустили.

– В небольших сообществах экстремальные ситуации могут превращать людей в чудовищ, – сказал Руслан, и Мира посмотрела на него теплым, понимающим взглядом. – Только сами люди могут себе помочь. Если захотят.

– Верно, – сказала Мира. – Выживать или нет – это личное право каждого человека.

Это высказывание меня кольнуло. Чувствовалось влияние ницшеанской идеологии Руслана.

– Да, – сказал я. – Помогать другим или нет – тоже личное право каждого человека.

– И кому же ты успел помочь, герой? – спросил Руслан. – Майору или полковнику?

– Руслан! – тут же осадила его Мира. – Не надо так.

Руслан пожал плечами.

– Я могу поделиться желанием выжить, но спасать сумасшедших самоубийц – это не для меня.

– Ты ведь не считаешь, что весь мир – сумасшедшие самоубийцы? – спросил я.

– Не считаю, – сухо сказал Руслан.

Разговор на время прекратился.

Мне было не очень уютно здесь, среди самых близких во всем мире друзей. Даже Шишига с его умиленным взглядом не внушал мне ощущения спокойствия. Хотелось стукнуть по столу кулаком. Что я, в конце концов, и сделал.

В тарелках подпрыгнули вилки. Рома вздрогнул. Руслан не пошевелился. Мира посмотрела с интересом.

– Действуем по тому плану, который я вам предложу, – твердо сказал я. – В противном случае я уйду. Вы, если хотите, ищите путь на большую землю и сдавайтесь военным. Но я не советую. Лучше вам идти на юг. Если военные вас и отпустят, будет тяжело. В реальной России сейчас развал экономики и опасность, грозящая всему миру. Здесь все то же самое с одной лишь разницей: весь мир принадлежит вам одним. Есть возможность умереть, наслаждаясь. Можете, например, отправиться в Китай. Там, в горах растут чайные деревья, на которых собирают чай «Дахунпао». Он самый ценный в мире, и вы сможете его попробовать. Не хотите в Китай, отправляйтесь в Индию, поселитесь в Тадж-Махале. Что касается меня, то все эти варианты кажутся мне лишенными логики.

– Но почему, черт побери?! – крикнул Руслан. – Почему ты не хочешь вернуться домой? Если мы попадем в настоящий мир, мы расскажем всем – и военным, и спасателям, и чиновникам, и журналистам… Весь мир узнает о нас, о том, что ты, Ростик, для него, для мира, сделал. Правительство распорядится, чтобы проверили наши показания. Организуют военную операцию. Тебя обязательно привлекут к этому делу. Почему ты не веришь? Почему ты так плохо думаешь о собственном правительстве?

Мне нечего было ответить. На самом деле я верил. Мало того, я был слишком доверчив с самого детства, в отличие от этого самого Руслана.

– Никто, кроме меня, их не убивал, – сказал я.

– Ну, и?.. – Руслан смотрел на меня, как на психа. – Памятник тебе поставим за это. Но ведь сам-то ты их не перебьешь, верно? А может, ты надеешься, что мы вчетвером этим займемся?

– Уже нет, – честно признался я.

– Ребята, – вмешалась Мира. – Ростик устал. Пусть он отдохнет. А завтра мы на свежую голову все обсудим. Утро вечера мудренее.

– Утро мудренее, – повторил Руслан. – Только неизвестно, какие идеи посетят голову нашего героя ночью.

Я вскочил так резко, что опрокинулся стул и упали два бокала. На белой скатерти образовались лужи – красная и розовая.

Драться с этим человеком было бессмысленно.

– Спасибо за угощение, – сказал я и повернулся ко всем спиной.

– Куда ты? – спросила Мира дрогнувшим голосом.

Я не ответил и пошел к выходу.

– Ростислав, подожди, пожалуйста! – позвал Шишига. – Сейчас все уладим.

– Улаживайте, – бросил я, не оборачиваясь.

Когда я ступил на лестницу, Мира крикнула:

– Ребята! Да задержите же его!

Я побежал. Мне больше не хотелось слышать их голоса. Вернуться бы сейчас в сладковатую пустоту временных переходов.

Я выскочил на улицу, пробежал по аллее, открыл дверь машины Руслана, пошарил рукой. Что за идиот? – забрал ключ! Воров боится? Или предвидел, что я убегу?

– Ростислав! – раздался сердитый голос Руслана.

Я бросился в темноту, наткнулся на забор, побежал вдоль него, наконец, выскочил со двора через распахнутые ворота. Перебежал через тротуар и тут же попал в луч света. Заскрипели тормоза, я отпрянул назад, но машина меня таки задела. Удар был скользящий. Падая, я увидел, что мир наполнен сияньем. Фонари, машины, огни домов – все было настоящим и принадлежало большой земле.