Текст книги "Безумство храбрых. О молодежи 1917 – 1991 годов"

В 1923 г. на Московском автомобильном заводе развернулась работа по выпуску грузовых автомобилей. Переоборудовались цехи, монтировались станки и агрегаты. Одновременно разрабатывалась конструкция автомобиля, получившего название АМО-Ф-15. Над выполнением задания правительства трудился весь коллектив автозавода, в том числе: директор Г.Н. Королев, секретарь партийной организации В.М. Лавлер, председатель завкома Ф.П. Соколов, главный конструктор В.И. Ципулин, бригадир монтажников С.Ф. Гаврилин, инженеры А.И. Каширин, А.Г. Владимиров и др. Чем ближе подходил срок выпуска первых грузовиков, тем напряженнее становился ритм работы. Как только были изготовлены агрегаты, узлы и детали для десяти машин, немедленно приступили к сборке. Ее проводили квалифицированные слесари Н.Г. Королев, Н.Г. Ларин и др. Руководители завода, инженеры-конструкторы, рабочие-сборщики днями не уходили с завода, пока с июня по 1 ноября 1924 г. не был собран первый грузовой автомобиль. А в 7-ую годовщину Великого Октября все десять изготовленных на заводе автомобилей двигались по Красной площади во главе праздничной колонны демонстрантов. Трудящиеся столицы восторженно встретили первенцев советского автомобилестроения.

На призыв партии и правительства помочь Донбассу комсомол направил туда сотни молодых рабочих, комсомольских вожаков. В городах и селах при активном участии комсомольцев трудящиеся собирали продовольствие, одежду, обувь в фонд помощи рабочим Донбасса. Комсомольцы заводов и фабрик отчисляли Донбассу свой пятидневный, а нередко, и двухнедельный заработок.

Окрыленные поддержкой всей страны, молодые производственники вместе с ветеранами показывали образцы нового отношения к труду. Страна узнала о достижении комсомольца-коногона М. Мамонтова и ветерана труда К. Лазаренко, намного перевыполнивших дневное задание.

В Донбассе вокруг больших городов комсомольцы вели заготовку дров, строили подъездные пути к станциям для вывоза дров. Секретарь комсомольской ячейки мастерских Юго-Западной железной дороги Николай Островский, впоследствии легендарный писатель, автор замечательных книг «Как закалялась сталь», «Рожденные бурей», возглавил комсомольцев, строивших дорогу. «Ее невозможно было построить, – писал Н. Островский, – но мы ее построили. Да, было очень трудно. Представьте себе, неделю копаем, а потом бандит Орлик за несколько часов к чертям все разрушит и обстреливает нас ежечасно. И все-таки мы работали… Работали потому, что, каждый чувствовал себя не одиночкой, а членом большого коллектива, дружной комсомольской семьи. Звание комсомольца обязывало».

В Азербайджане комсомольцы немало потрудились на восстановлении нефтяных скважин и ремонте оборудования. И так было повсюду в стране.

Восстановление промышленности вызвало необходимость соответствующей подготовки рабочей молодежи и создания для этого надлежащих условий.

1 июля 1921 г. Союз молодежи настоял на обсуждении вопроса о сохранении рабочих мест за молодежью на заседании СТО (Совета Труда и Обороны). Благодаря этому сотни тысяч молодых людей смогли получить работу и приобрести специальность, а в мае следующего года ВЦИК принял Декрет о броне для подростков. ВЦСПС дал льготы для оплаты труда молодежи.

И еще один штрих – РКСМ выступил зачинателем школ ФЗУ, которые давали подросткам квалификацию. Осенью 1921 г. комсомол организовал на Невском, Балтийском и Адмиралтейском заводах первые 11 школ фабрично-заводского обучения, где учащиеся смогли приобрести квалификационные рабочие специальности. В 1924 г. состоялся первый выпуск школ ФЗУ. На предприятия пришли 2 тыс. молодых специалистов. В 1925 г. еще 10 тыс. молодых квалифицированных рабочих влились в поднимающееся производство.

В октябре 1924 г. ЦК РЛКСМ обратился к комсомольским организациям страны с письмом «О поднятии производительности труда». В Ленинграде в октябре – ноябре 1924 г. была развернута кампания, направленная на подъем трудовой активности молодежи. На многих ленинградских фабриках и заводах прошли собрания, в ходе которых было решено провести конкурс на лучшую ячейку и лучшего комсомольца-производственника, объявить решительную борьбу прогулам и опозданиям. Комсомольцы «Красного путиловца» заявили, что проводимая кампания должна помочь воспитать у всей рабочей молодежи чувство любви и уважения к труду и средствам производства.

В 1924–1925 гг. ленинградская молодежь включилась в большое общенародное дело – производство тракторов. В специально созданной для этой цели летом 1924 г. мастерской на «Красном путиловце» с большим энтузиазмом трудились молодые рабочие В. Дийков, Я. Этин, А. Дашкевич. Комсомольцы Печатного двора и «Ленинской искры» приняли активное участие в сборе денег на постройку тракторов. Многие юноши и девушки мечтали «ознакомиться со сборкой и ехать в деревню, где недостаток в тракторах». Трактора становились объектом ударной работы.

Сеть школ ФЗУ по Московской губернии возросла с 84 в 1923/24 г. с общим числом учащихся 8373 до 103 школ в 1926/27 г. с общим числом учащихся около 14 тыс. Кроме того, количество вечерних рабочих школ увеличилось с 63 до 83 с охватом около 9 тыс. человек. В них делался акцент на повышение культурно-технического уровня молодых рабочих.

В горно-заводской промышленности Сибири первые 8 школ ФЗУ появились в 1920 г., но к концу 1924 г. их было уже 41.

Еще 2 февраля 1919 г. в Институте народного хозяйства им. К. Маркса (ныне Академия им. Г.В. Плеханова) состоялось торжественное открытие первого в стране рабочего факультета. Учредители рабфака создали новую важную страницу в истории высшей школы. Лишь спустя годы сама жизнь в полной мере подтвердила цену рабфаков. В день их десятилетнего юбилея А.В. Луначарский образно сравнил рабфаки с пожарными лестницами, которые рабочая молодежь приставила к стенам вузов, чтобы подняться к высотам знаний.

Овладев той или иной технической специальностью, молодые рабочие направлялись на новостройки.

Пафос созидания стал господствующим после завершения Гражданской войны. Еще до ее окончания Советская власть по инициативе большевиков начала работу над Государственным планом электрификации России (ГОЭЛРО). В декабре 1920 г. VIII Всероссийский съезд Советов рабочих и крестьянских депутатов узаконил первый в мировой истории общенациональный хозяйственный план, который оказал живительное воздействие на возрождение отечественной экономики.

Планом ГОЭЛРО предусматривалось удвоение выпуска промышленной продукции по сравнению с 1913 г.; увеличение мощности электростанций в 10 раз. Для этого в течение 10–15 лет намечалось построить 30 крупных районных электростанций.

По плану ГОЭЛРО в 1922 г. были введены в строй районные электростанции – Каширская под Москвой, «Красный Октябрь» под Петроградом, строились еще семь районных электростанций. В 1925 г. вошла в строй Шатурская ГРЭС, а через год – Волховская гидроэлектростанция, которая по своему техническому уровню отвечала требованиям мировой техники.

В те же годы завершилось строительство Штеровской тепловой электростанции в Донбассе, Нижегородской, Земо-Авчальской электростанций, создавались тепловые электростанции в Челябинске и Кизеловске. В марте 1927 г. был заложен Днепрогэс. Эта стройка имела важнейшее значение для развития Украины и являлась одной из главных строек плана ГОЭЛРО.

В сооружении этих важных объектов промышленности активное участие принимал комсомол, по путевкам которого трудились многие десятки и сотни тысяч молодых строителей.

С развитием электрификации связано возникновение идеи теплофикации СССР, начало которой было положено в Ленинграде в 1924 г. работами В.В. Дмитриева, Л.Л. Гейгера и других, а также благодаря изобретению Р.Э. Классоном и В.Д. Киртяниковым гидравлического способа добычи торфа (гидроторф), благодаря строительству линий высоковольтных электропередач, развитию советского турбиностроения и других отраслей машиностроения.

Крупные исследовательские работы по использованию топлива были проведены Я.М. Гаккелем, создавшим первый мощный тепловоз, который в январе 1925 г. совершил рейс из Ленинграда в Москву. Другой тепловоз по проекту Ю.В.Ломоносова был построен по советскому заказу в Германии. Оба этих проекта положили начало мировому тепловозостроению.

Большую роль в развитии отечественной и мировой радиотехники сыграли работы Нижегородской радиолаборатории им. В.И. Ленина, руководимой М.А. Бонч-Бруевичем. По созданному коллективом радиометоду весной 1925 г. была впервые установлена связь Нижнего Новгорода с Северной и Южной Америкой, Индией, Африкой, Австралией. Нижегородская лаборатория работала над созданием широковещательных станций, что послужило началом массовой радиофикации страны.

Серьезную помощь производству оказывали комсомольцы Ленинграда. В конце 20-х гг. на предприятиях города (фабрики «Скороход», «Пролетарская победа» и др.) создавались опытно-показательные бригады молодежи до 50 человек, которые проводили полезную работу по борьбе с браком, прогулами.

Широкое распространение в те годы получила производственная перекличка – одна из форм соревнования. Обмениваясь опытом, положением дела на предприятиях, молодежь сумела добиться определенных трудовых успехов. Ряд рационализаторских предложений молодых рабочих были внедрены в производство.

На фабрике им. Халтурина в Ленинграде комсомолец Кузьмин изобрел комбинированный станок для выделывания ватерных крестиков, который, по подсчетам самого изобретателя, должен изготовлять в день до 8 тыс. штук, тогда как раньше один рабочий, выполняя работу вручную, изготовлял в течение недели только 500 штук.

На фабрике им. Желябова комсомолец А. Охлопков вместе со своим отцом, рабочим той же фабрики, изобрел ножницы для обрезки петель. Эта операция ранее производилась вручную, для чего на фабрике имелось 24 работницы, специально занятые этим делом. С введением ножниц на каждом станке устранилась необходимость в этой рабочей силе, вызывавшей накладные расходы в сумме 20 тыс. руб. в год.

В ходе борьбы за подъем производительности труда на ленинградских предприятиях были созданы комсомольские контрольные посты, следившие за трудовой дисциплиной. За короткий срок производительность труда молодых рабочих города возросла на 10–12 %. Значительно сократилось число прогулов, опозданий, случаев брака. Так, например, на «Красном знамени» только за 3 месяца 1925 г. число прогулов уменьшилось на 50 %, количество брака – на 65, опозданий – на 80 %.

В восстановительный период кузбасские комсомольцы организовали и провели сотни субботников, воскресников, трудовых двух– и трехнедельников. Своим трудовым энтузиазмом они увлекали и несоюзную молодежь. Вот, например, характерное решение, принятое рабочей молодежью Кольчугинского рудника 14 июля 1921 г. «Слушали: Роль молодежи на трудовом фронте. Постановили: 1-я беспартийная конференция молодежи, учитывая всю важность данного момента, будет работать наравне с коммунистической молодежью по устройству субботников и трудовых двухнедельников». В июле этого же года молодежь Кольчугинских копей на своей конференции, организованной комсомольцами, постановила: «После окончания экономического трехнедельника… провести двухнедельник по добыче каменного угля… Уголь предположено отправить в центр России на Иваново-Вознесенскую мануфактурную фабрику».

Не менее самоотверженно боролись за новую жизнь комсомольцы в деревне. Они участвовали в сборе продовольственного налога (позднее – единого сельхозналога), в строительстве школ, изб-читален, в работе Советов и кооперации, в пропаганде передовых приемов обработки земли, в борьбе с кулацким бандитизмом.

Активисты комсомола организовывали посиделки, на которых запрещалось сквернословить, прибегать к побоям девушек, – за все это могли последовать «налоговые обложения». На эти посиделки охотно собиралась молодежь, это тем более важно отметить, что девушек в деревне подчас считали чуть ли не лишними в семье. «Курицу не накормишь, девицу не нарядишь» – так по старинке говаривали крестьяне.

В осенне-зимнее время в некоторых селах создавались сельскохозяйственные кружки, в которых молодежь знакомилась с азами сельскохозяйственной науки.

Нэп, как отмечалось, охладил отношение к комсомолу известной части молодежи. Разлагающее влияние на нее оказывала разгульная обстановка, царившая во многих кабаре, барах и им подобных заведениях. Молодой рабочий, отчаявшийся разобраться в сути событий, мог махнуть рукой на занятия в политшколе и пойти в пивную или кабаре, где гремела «высокая» музыка и неслись с эстрады бойкие куплеты нэпманского пошиба. Что, кроме упадочничества, могли породить в душе молодого человека популярные в то время песни «Папироска моя, что не курится», «Беспризорная» или «Ну-ка, Трошка», в припеве которой были слова:

 
Ну-ка, Трошка, двинь гармошку,
Жарь, жарь, жарь.
А мы, девки, звонче в бубны,
Вдарь, вдарь, вдарь.
Есть ли счастье, нет ли счастья —
Все равно.
Были б только водка да вино.
 

Тем не менее комсомол продолжал оставаться действенной массовой организацией, насчитывавшей в своих рядах в 1925 г. 1,5 млн. человек. Однако политико-массовая работа комсомола в городе и деревне оставляла желать лучшего.

На меланжевом заводе в Иваново-Вознесенске молодая ткачиха Вера Гольцева поставила рекорд, работая на 72 станках, но в 11-тысячном коллективе молодых рабочих не имелось своего клуба. А если где они и были, то польза от них была ничтожно мала. Досугом молодых рабочих никто всерьез не занимался, иногда им преподносили никчемные и вздорные лекции. В том же городе была создана Всемирная организация ерундистов. Ее лозунг: «Все в жизни – ерунда», «Ерундизм – вот смысл жизни».

В такие пустозвонные клубы и калачом не заманишь молодежь. «Скучно в ваших клубах, – говорили молодые люди, – мало самодеятельности. Когда я хочу петь, мне говорят: «Молчи». Когда хочется молча посидеть, мне говорят: «Пой обязательно, все должны петь».

Но и там, где клубы работали, они нередко были охвачены «танцевальной горячкой». В обычную программу «танцулек» включались новые танцы под странными названиями («Дирижабль», «Бежанка», «Ривочка» и др.), представляющие собой нечто вроде тустепа с подчеркнуто эротическим моментом. В одной информации, поступившей из Красноярска в 1923 г., говорилось о поведении молодежи в клубах:

«Большинство ударились в танцульки, постановку никому не нужных пьес и забыли про клубную работу. Факт печальный, но факт».

«Лекции побеждены танцульками», – с горечью признавались руководители комсомольских ячеек.

Было немало и хороших примеров комсомольской деятельности. Например, комсомольцы Кузбасса проводили большую работу в клубах, библиотеках, избах-читальнях, красных уголках (лекции, беседы и т. п.). Они, как правило, были руководителями этих очагов культуры. Так, в Щеловском уезде в 1924 г. 47 изб-читален из 60 возглавляли комсомольцы, стремившиеся увлечь молодежь интересными и полезными инициативами.

Нередко хорошие начинания сельской молодежи терпели неудачи. Рабфаковец П. Кондаков, побывав на летних каникулах в 1925 г. в селе Корляки Юкшумской волости Яранского уезда Вятской губернии, написал в «Крестьянскую газету» своеобразный отчет о своем пребывании под названием «Что я увидел и услышал в деревне». «В целях борьбы с темнотой и ее друзьями – пьянством и хулиганством и другими недостатками… из молодежи при содействии ячеек организуют избы-читальни и при них культурно-просветительские кружки. Работе кружков всеми способами мешают кулаки и с заплесневелым умом старики. Они действуют на родителей, а последние – на детей. «Распустим детей в коммунисты: добрые-то люди идут в Храм Божий, а ваши сукины дети антихристу служат, на Христов день спектакли устраивают! Хорошему делу учатся! Хе-хе-хе!..» Таким образом, организовавшийся у нас культурно-просветительский кружок очень скоро развалился».

В работе первичных комсомольских ячеек встречалось немало «ошибок и перегибов», вызванных повышенной «революционной» и политической незрелостью молодежи. Комсомольские ячейки нередко обвиняли членов комсомола в «мещанстве» на том основании, что девушки носят косы, кольца, танцуют фокстрот, «целуются».

В Облимовской ячейке Шахтинского района Донбасса комсомолец и комсомолка понравились друг другу. Они вместе работали, часто встречались, спорили. И облимовские комсомольские «вожди» нашли в этом нарушение «комсомольской этики». В один прекрасный день комсомолка была вызвана на бюро, где за столом сидело 8 активистов.

– Давно ли ты с ним? Любишь ли ты его? Имела ли с кем-нибудь половые сношения до него? – градом вопросов засыпали девушку ретивые «судьи».

Кое-где встречались «крайности» противоположного характера. Как отмечал Н.И. Бухарин на XIV съезде РКП(б), наряду с распространением пьянства в некоторых регионах страны появлялись и полухулиганские кружки – «Долой невинность», «Долой стыд».

В 1925 г. издательство «Московский рабочий» выпустило брошюру под названием «О чем шепчет деревня». Ее автор в сатирической форме воссоздает яркие картины деревенского быта в условиях нэпа. В деревне Гагаркино, насчитывающей 150 дворов, проводится крестьянское собрание с участием молодежи. Один «деревенский оратор» держит горячую речь: «Товарищи, рабочие завоевали Советскую власть, рабочие протянули руку крестьянам и сказали:

– Братья-крестьяне, вот вам наша рабочая рука, и нэпская там Антанта пусть не артачится.

Мы протягиваем крестьянскую руку рабочим, но ее норовят отрубить. Что ж говорить о братстве да о коммуне?».

Успокаивая собравшихся, председатель собрания объявил: «Тише, тише, граждане. Собрание закрыто!» Негативные моменты, порожденные нэпом, создавали немалые трудности в деле политического и трудового воспитания молодежи.

Неправильную линию занимал комсомол в отношении религии и церкви. Исходя из известного марксистского тезиса «Религия – опиум народа», комсомольская печать объявляла церковь «врагом с крестом и молитвой» и призывала в условиях классовой борьбы за молодежь «обнажать лицо врага». В местной и даже центральной печати появились публикации, прославлявшие крайнюю нетерпимость к религии и церкви. Журнал «Безбожник» (Вятская губерния, 1925 г.), ратуя «за хорошую счастливую жизнь русских и вотяков», наставлял читателей: «Мы живем и впредь желаем жить так: в Бога не верить, кресты не носить, икон не признавать, праздники религиозные не исполнять и религию никакую не иметь…» Журнал категорически требует «жить по инструкции и по уставу».

Молодые люди сталкивались с проблемой отношения к религии и в связи с созданием семьи. В решении столь важного для юношества брачно-семейного вопроса дело нередко доходило до конфликтов. В редакцию журнала «Смена» поступали заметки юнрабкоров примерно такого содержания: «В коллективе при заводе «Полиграф» комсомолец Степан Григорьев отличился: зная, что комсомол ведет борьбу с религиозным дурманом, женился церковным браком. За такую любовь возьми, «Смена», этих набожных комсомольцев за жабры».

Сказывалась и новизна задачи, и отсутствие опыта, и неподготовленность кадров. Часто молодым воинствующим атеистам не хватало аргументов в спорах со своими оппонентами. Об одном из диспутов на тему «Есть ли бог и кому он нужен?» вспоминает комсомолец 20-х гг. И.В. Лебединец: «Меня, что называется, приперли к стенке, так как на ряд вопросов я не смог ответить. Кое-кто стал злорадствовать. И вдруг невдалеке прогремел гром, окна хаты осветились молнией. Все замолчали, многие стали креститься. Потом гром усилился, зазвенели стекла. Тогда я поднял голову и крикнул: «Граждане! Если бог есть, пусть он меня, безбожника, сразит молнией!.. Мои слова вызвали панику. Все бросились бежать кто куда. А я продолжал стоять невредимо».

Религиозному мировоззрению следует противопоставить силу знания, науку, культуру, что нередко недооценивали идеологи комсомола.

Журнал «Комсомольская молодежь» писал в мае 1933 г.: «Ленинский комсомол под руководством партии обязан разоблачать всю контрреволюционность, все то ханжество и юродство, которые несут к нам в жизнь барышники духа, сектантские «братцы» и церковные вожаки».

Грубые выпады против религии и церкви были тем более нетерпимы, что среди молодежи было немало верующих. На вопрос об отношении к религии они обычно отвечали: «Религию и божье слово считаю правильным и поддерживаю таковые». Известный идеолог партии Ем. Ярославский в своих пропагандистских статьях предостерегал относительно того, что «с религией можно сладить в течение короткого времени – стоит только несколько хороших лекций прочитать, хорошенько обругать бога, нарисовать его поотвратительней – и все будет хорошо. Нет, задача эта самая труднейшая».

По мнению Ярославского, антирелигиозная пропаганда должна быть грамотной, выдержанной, систематической и убедительной. Он рекомендует использовать естественнонаучный материал, а также организацию антирелигиозных диспутов, научную и художественную литературу и т. п. в целях формирования у молодежи научного мировоззрения.

Так называемое комчванство коснулось также таких видных литераторов, как Д. Бедный. Когда он заявил, что у нас имеются свои «пролетарские писатели, пусть не первого ранга, пусть три сопливеньких, но свои», газета «Правда» дала ему резкую, но справедливую отповедь. «В теперешних условиях, – говорилось в статье «От редакции», – «пролетарская гордость», выражающаяся в формуле «три сопливеньких, но свои», и все остальные подводятся под «белогвардейцев», удивительно напоминает «комчванство», против которого так беспощадно выступал тов. Ленин. Мы настолько выросли, что, право, пора бы уж научиться вытирать сопли».

Ошибочную позицию в оценке творчества С.Есенина занимал Н.И. Бухарин, оскорбительно называя его «идеологом кулачества». В «Злых заметках» он призывал: «По есенинщине нужно дать хороший залп». А другие сторонники борьбы с есенинщиной добавляли: «Если мы такого хорошего залпа не дадим, мы никогда не разделаемся с есенинщиной».

Все эти трудности и упущения работы с молодежью использовали ее противники. Они со всех крыш надрывно кричали о перерождении комсомола, утрате им авангардной роли среди советской молодежи.

В ряде случаев дискуссии молодежи приобретали антисоветский характер. В докладе ОГПУ за 1925 г. подчеркивалось, что против студенческих контрреволюционных организаций в Москве, Ленинграде, Ростове, Крыму, на Украине и в других местах прошла 31 массовая операция: «Оперативным путем были накрыты «Ассоциация студентов-анархистов подполья», «Студенческое бюро», «Аргонавты» – подпольный кружок симферопольских литераторов-студентов с мистическим уклоном». Особое внимание обращалось на ликвидацию в Киеве группировки студентов, поставивших своей целью совершение ряда террористических актов против ответственных работников – на комсомольских собраниях, в учреждениях и т. д. Группа имела программу эсеро-кадетского духа, сумбурную, но смелую и решительную… Называли они себя «Киевская организация единства». Отмечая «результативность» своей «профилактической» работы, авторы доклада явно преувеличивали угрозу со стороны контрреволюционных элементов среди советской молодежи тех лет.

Борьба с антипартийной оппозицией с новой силой развернулась в канун XIV съезда ВКП(б), взявшего курс на индустриализацию страны. В те памятные и тревожные годы на всю страну прозвучал призыв партии: «Мы отстали от передовых стран на 50 – 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Против решений XIV съезда в Ленинграде выступил Г. Зиновьев, которому удалось привлечь на свою сторону известную часть молодежи.

На фабриках и заводах города отчетливо выявилась пропасть между рабочей молодежью и верхушкой ленинградского комсомола, отказавшейся принять решения XIV съезда партии. В эти дни в Ленинград прибыла делегация ЦК ВКП(б) в составе М.И. Калинина, К.Е. Ворошилова, С.М. Кирова, Г.К. Орджоникидзе и др. С их помощью была развернута широкая разъяснительная кампания, и результаты не замедлили сказаться: юноши и девушки многих крупных предприятий города стали заявлять о своей полной поддержке политики ЦК ВКП(б).

4 марта 1926 г. XII губернская конференция Ленинградской организации РКСМ закрепила в своих решениях мнение большинства рабочей молодежи города, заверив ЦК ВКП(б), что подрастающее поколение города будет неуклонно идти под руководством Коммунистической партии к победе социализма.

Дискуссии о перспективах развития страны всколыхнули студенческую молодежь МГУ. Последнее дискуссионное собрание состоялось в конце октября 1927 г. в Коммунистической (б. Богословской) аудитории университета. В качестве официального докладчика ЦК был Е. Ярославский. Оппонентом его был член ЦК X. Раковский.

Собрание началось бурно, докладчика все время прерывали гневными и оскорбительными репликами: «Могильщик революции!», «Цербер!», «Предатель!» и т. д. Шум в зале нарастал, и уже через 15–20 минут слова докладчика захлестнул хаос. Все попытки президиума водворить порядок были бесплодны, и Ярославский вынужден был сесть.

Выступавший затем Раковский был встречен бешеными аплодисментами оппозиционеров и беспорядочными криками сталинистов. Громовым басом он заглушил выкрики и с большим подъемом говорил около получаса. Речь его произвела сильное впечатление. С криками «Ура!» все как один поднялись со своих мест оппозиционеры.

– Да здравствует ленинская гвардия! Да здравствуют несгибаемые революционеры! – затем оппозиционеры, распевая «Интернационал», понесли Раковского на руках на Моховую к автомашине.

Когда процессия, проходя коридором, спускалась по лестнице, ректор университета А.Я. Вышинский, неуважаемый профессорами и студентами, выскочил в коридор и, глубоко засунув пальцы в рот, стал пронзительно свистеть. Стоявшие рядом студенты избили его.

В день 10-й годовщины Октябрьской революции 7 ноября 1927 г. в 8 часов утра тысячи студентов заполнили двор старого здания Московского университета на Моховой улице.

Когда сторонники Сталина стали строиться в колонну, оппозиционеры развернули транспаранты с надписью «Выполним завещание Ленина!», «Против травли оппозиции!». Они прошли по улице Грановского, надеясь обойти Манеж и проникнуть на Красную площадь, но, достигнув Моховой, демонстранты увидели заграждение.

На третий день после демонстрации, 10 ноября 1927 г., на заседание партбюро были вызваны 25 наиболее активных студентов-оппозиционеров, участвовавших в контрдемонстрации. «За антипартийную фракционную деятельность и участие в антисоветской демонстрации… – говорилось в решении, – из рядов ВКП(б) исключить».

Комсомол духовно закалялся и мужал в борьбе с идеологическими противниками, хозяйственной разрухой, преодолевая собственные недостатки и упущения.

К концу восстановительного периода комсомольские ячейки выросли количественно, окрепли организационно. В двух Московских, Ленинградском, Уральском и Томском университетах комсомольские ячейки объединяли около трети студентов. В крупных вузовских центрах студенты вузов и техникумов составляли до 8 – 10 % численности городских организаций Союза молодежи. «Вузы приковали к себе всеобщее внимание, – отмечал журнал «Красное студенчество». – А партийная и комсомольская работа в них вызывает сейчас несравненно больший интерес».

Для обеспечения вузов преподавателями по общественным дисциплинам ЦК партии принял экстренные меры. Большой группе партийных и государственных работников, имеющих опыт научной и педагогической работы, поручалось ведение курсов в вузах. В нее вошли: В.В. Адоратский (курс философии), А.С. Бубнов и В.И. Невский (курс истории РКП(б), М.Н. Покровский (курс по истории России), В.П. Волгин (курс истории социалистических учений), И.И. Скворцов-Степанов (курс по теории капитализма), А.В. Луначарский (курс по истории культуры), Ф.Я. Кон (курс политэкономии) и др. Их благородная деятельность и сегодня вызывает искреннее восхищение.

В отличие от вузовской молодежи, отличавшейся высокой политической активностью, на местах встречалось немало скептиков, маловеров и просто политически малограмотных молодых людей. На Криворожском заводе на собрании партийно-комсомольской ячейки были вынесены такие постановления: «Слушали: О промышленности.

Постановили: Промышленность наша поднялась на достаточную высоту, и нам беспокоиться нечего(!).

Слушали: Можно ли строить социализм в одной стране, окруженной капиталистическими странами?

Постановили: Строительство социализма невозможно. Можно строить, а построить нельзя(!)».

Подобные суждения комсомольцев, по словам А.В. Косарева, – это «вопиющая политнеграмотность».

В целом же советская молодежь убедительно демонстрировала политическую зрелость.

В 1923–1925 гг. в Ленинграде прошли митинги протеста по поводу убийства в Лозанне видного советского дипломата В.В.Воровского и в связи с ультиматумом лорда Керзона Советскому Союзу. Узнав об этих событиях, молодежь «Красного выборжца» вышла на стихийный митинг с плакатами: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем» и скандировала: «Руки прочь от России!», «Лорду – в морду».

Высокий трудовой и политический настрой советской молодежи вызывал восхищение зарубежных собратьев. В 1925 г., в канун Октябрьских праздников, в Советский Союз прибыли многочисленные делегации молодежи стран Запада: Англии, Германии, Франции, Чехословакии, Финляндии и др. Они посетили Москву, Ленинград, города Урала, Азербайджан, Грузию и другие регионы страны. Они встречались с трудовыми коллективами молодежи на фабриках и заводах, в деревнях, учебных заведениях. Заглянули даже в одну из тюрем, дабы убедиться в советском «беззаконии». Их всюду подкупал трудовой пафос советской молодежи, удивляло бесплатное образование и медицинское обслуживание, много другое. «Я не видел лучшей революционной молодежи, чем советский комсомол», – заявил молодой человек из Гамбурга. И еще: «Никакое правительство не заботится так о молодом поколении, как Советская власть». Неудивительно, что молодые люди из числа германских социал-демократов, рассказавшие правду о СССР, были исключены из партии.

Хотя нэп вводился «всерьез и надолго», его «жизнь» тем не менее в конце 20-х гг. прекратилась. Последующие дискуссии и споры в партии, с одной стороны, за сохранение нэпа (Бухарин) и, с другой – за его окончательный демонтаж (Сталин) завершились похоронами нэпа в 1929 г. Вместе с тем требования расширения свобод для рабочего класса и крестьянства сопровождались негативным отношением к интеллигенции. «Здесь одно лекарство: мордобитие», – декларировал ветеран большевистской партии Г.И. Мясников.