Текст книги "Безумство храбрых. О молодежи 1917 – 1991 годов"

Однажды теплым летним утром в деревню ворвался непривычный для крестьян рокот мотора. То был первый трактор «Фордзон», буквально ошеломивший всех односельчан. Остановившись перед домом правления колхоза, трактор тотчас же «собрал» вокруг себя всю деревню – от мала до велика. Возник стихийный митинг. Какой-то начальник районного масштаба произнес речь, в которой он до небес превозносил чудо-трактор. «Примите этот подарок от Советского государства, которое заботится о вас, товарищи колхозники, – говорил оратор. – Он облегчит вам труд и сделает вашу жизнь счастливой». Но неописуемое удивление вызвала работа трактора. Направляясь в поле в окружении большой толпы, трактор с двухлемешным плугом начал прокладывать первую борозду. Восхищению людей не было предела: «А как быстро идет! А как глубоко берет! А как ровно и аккуратно переворачивает землю! Вот это да: один трактор заменяет двух лошадей!». Затем в колхоз стали поступать и другие машины (молотилки, сеялки, веялки, сортировки), значительно облегчившие труд крестьян.

Однако лошадь, плуг, деревянные бороны, серп по-прежнему являлись едва ли не главными орудиями труда.

В погоне за трудоднями мои родители и здоровенный колхозник Федор Сурков в течение двух лет работали на дегтярке, расположенной в лесу в трех километрах от деревни. До сих пор я не встречал более тяжелого и изнурительного физического труда, чем производство дегтя. Сначала надо было найти смолистые сосновые пни определенного «возраста»: «молодые» выкорчевывать преждевременно, «старые», сгнившие – бесполезно. Найденный пень откапывается лопатами, обнаженные корни обрубаются топорами, а затем, с помощью ваги, пень с большим трудом «выдирается» из земли. В течение знойного летнего дня следует раздобыть и уложить на телегу 12–15 пней, закрепляя их соответствующим образом веревкой.

Далее продолжается не менее мучительная работа по разделке пней на дрова. Расколоть пень на две половины, а затем на поленья – муки невероятные. Топоры, кувалды, клинья, пилы и другие средневековые орудия труда приводятся в действие обливающимися потом двумя крепкими мужчинами и одной женщиной. Затем смолистые дрова плотно укладываются в большой железный котел, который закрывается такой же крышкой и наглухо замазывается глиной. Все готово к пуску «завода», за исключением одной «мелочи». В каменную печь, под котел, подкладываются самые «жаркие» дрова – двухметровые березовые чурбаны. Из раскаленного котла по деревянному желобу смолистая жидкость стекает в бочку, из которой периодически сливается отстоявшаяся вода. И деготь готов к употреблению.

Через три-четыре дня тяжелейшая и мучительнейшая процедура производства дегтя снова повторяется, возводя в квадрат танталовы муки добровольных каторжан. Их могли выдержать только волевые, железные люди со стальными нервами.

В 1931 г. в нашей деревне произошли два важных события: открылась семилетка – школа колхозной молодежи (ШКМ), а рядом с ней расположился другой маяк культуры – клуб. Прибыли и новые учителя-предметники: историк, математик, химик, литератор и др. Большинство учителей – молодые люди, только что окончившие педучилище, но оказавшиеся хорошо подготовленными профессионалами. Уроки директора школы Ивана Андреевича Клюкина, преподавателя истории, мы слушали с затаенным дыханием. Его речь была спокойной, замедленной, но всегда очень интересной и увлекательной. Особенно запомнились темы уроков, раскрывавших мужество крестьянских «бунтарей»: «Хмельничина», «Разинщина», «Пугачевщина»…

Своеобразное впечатление осталось от уроков обществоведения в 5-м классе не слишком грамотного преподавателя Макаровой Александры Федоровны, видимо скованной по рукам и ногам учебной программой тех лет. Ее уроки запомнились острой, а подчас банальной критикой капиталистического строя. «Народ за рубежом, – твердила она, – влачит самое жалкое существование: прозябает в темноте и невежестве, живет в холоде и голоде, ходит в лохмотьях, подавлен бесправием и изнурительным трудом».

Я даже написал сочинение на «свободную тему»: «Жизнь людей за границей». По-своему пересказывая мысли учительницы, я писал, в частности: «Люди за границей работают по 20–30 часов в сутки». Получив тетрадь после ее проверки учителем русского языка Г.П. Рябовым, я увидел ряд внесенных красным карандашом исправлений. Поставив красный крест на моих злополучных часах, учитель крупно вывел: «16–18 часов». А в конце сочинения размашистым почерком выставил тем же красным карандашом заслуженную оценку – «слабовато».

Но самыми интересными и плодотворными были для нас уроки по естествознанию и труду. Учитель ботаники Грешнов И.Я. в весенне-летнее время уроки проводил на школьном участке размером в 50 соток. Одна из тем уроков для нас была новой и необычной: «Выращивание и уход за помидорами». Дальновидный учитель, видимо, исходил из того, что в нашей деревне выращиванием помидоров никто и никогда не занимался (как, впрочем, и садоводством). И каждый из нас отрабатывал на участке по одной неделе, занимаясь посадкой, пасынкованием, поливом помидоров и т. п. А в августе-сентябре школа продавала помидоры на районном рынке. Потом и наши родители, не без нашей «подсказки», с увлечением стали заниматься непривычным для них, но весьма полезным и плодотворным делом – выращиванием помидоров.

Уроки труда, проводившиеся грамотным и умелым плотником Степаном Ивановичем Егоровым, одинаково увлекали как девочек, так и мальчиков. Усвоив простейшие приемы токарно-строительного дела (токарные и строгальные станки были изъяты у кулаков), девочки изготовляли детские игрушки для детсада, а мальчики – предметы домашнего обихода. Некоторым из нас давалось непростое задание – изготавливать табуретки без единого гвоздя и клея!

И в большинстве случаев это удавалось!

Школа наша выделялась среди других еще одной особенностью. В шестом классе нашлась ученица-энтузиастка – Таня Карасева, желавшая «играть пьесы» для колхозников. Разыскав новую, современную пьесу, она, словно бывалый режиссер, создала «актерскую труппу» из шестиклассников и с увлечением проводила репетиции, а затем осуществила постановку пьесы перед зрителями в переполненном клубе. Яблоку негде было упасть – столько собралось народу!

В целом о школе-семилетке у меня сохранились самые светлые воспоминания. Недаром из числа ее учащихся вышло немало достойных людей: более 20 человек с высшим образованием (учителя, врачи, инженеры), пять полковников, адмирал (М.П. Бочкарев) и профессор (А.С. Степанов). Как отозвался по этому поводу известный пропагандист А.П. Сехов, «это слишком много для одной деревни».

В 1985 г. я с чувством глубокой горечи увидел, что родная школа заколочена гвоздями: в вымирающей деревне не оказалось детей… Рядом со школой был установлен памятник погибшим на фронте воинам. Он тоже, к сожалению, зарос бурьяном. А где же пушкинская «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам»?

Года через три после создания наш колхоз «Факел» вполне оправдал высокое звание. Он стал одним из передовых колхозов района. Все колхозники трудились с большой отдачей сил и способностей. Каждый из них считал за благо заработать за день полтора-два трудодня и обижался, если его труд оценивался менее одного трудодня. Колхоз становился зажиточным. Народ трудился и веселился. Вот несколько примеров. В августе 1934 г. с четырех колхозных пасек был получен обильный урожай меда. Бригадир с ездовым на телеге, наполненной кадушками с медом, подъезжал к каждому дому и в соответствии с количеством трудодней выдавал каждому колхознику этот целебный дар природы. Моим родителям было выдано две кадки меда, что-то вроде трех пудов.

Другой пример. С организацией колхоза в сельский быт вошли, наконец, советские праздники. Яркое впечатление оставила 18-я годовщина Великого Октября. Колхозники собирались бригадами, на улице выставлялись столы, заполненные сытной едой. Вместо спиртных напитков был приготовлен медовый квас, которым угощали и детей. Песни, пляски, борьба…

Апофеозом праздника явился марш колхозной кавалерии. По инициативе кавалериста царского времени Ивана Сандалова из лучших молодых лошадей был сформирован эскадрон. Кавалеристы гордо восседали в седлах, в сапогах со шпорами. Не хватало только обнаженных сабель. Сначала кавалеристы шли мелкой рысцой, напоминающей красивый танец, а потом, пришпорив коней, рванулись вдоль улицы галопом. Публика была в восторге.

Приведу еще один пример. Наш колхозный хор, состоящий из крестьян разных возрастов, на районных соревнованиях колхозных хоров занял первое место и был отправлен на гастроли в столицу Чувашии – Чебоксары. Слушателей особенно покоряли полузабытые старинные народные песни, отличавшиеся торжественно-траурной мелодией. Запомнились некоторые из них: «Эх, в Таганроге, эх, в Таганроге, в Таганроге утопили казака…». Или: «Вы не вейтеся, русые кудри, над моею буйной головой…», исполнялись также веселые, жизнерадостные песни, вроде «Чернечик, ты мой…», «Ах вы, сени, мои сени…» и другие.

Все эти примеры – неопровержимое свидетельство того, что новая, колхозная жизнь успешно преодолевала возникавшие на пути ее становления разного рода трудности и препятствия и получала полную поддержку со стороны крестьян. Советская власть прочно утвердилась в колхозной деревне.

Преуспевающий колхоз во многом, а может быть в решающей степени, был обязан талантливому председателю Федору Семеновичу Шумилову. Потомственный крестьянин среднего возраста, который никаких «академиев не кончал», но хорошо знал крестьянское хозяйство и каждого селянина, его заботы и нужды, был настоящим колхозным вожаком. Он бывал везде и всюду: в поле и на сенокосе, на ферме и в колхозной конюшне, на колхозном собрании и в школе, давая дельные советы по тому или иному вопросу. Он мог навестить заболевшего крестьянина, оказать материальную помощь нуждающемуся и т. д. К тому же наш председатель был необыкновенно добрым и жизнерадостным по натуре человеком.

С его доброго лица никогда не сходила приветливая улыбка. С кем бы он ни встречался, с мужчиной или женщиной, с пожилым или молодым колхозником, он называл их только по имени и отчеству. А, встретив шекаэмовца, он приговаривал: «Учись, дружок, хорошенько, подрастешь, за трактор или автомобиль посажу, а если хочешь – отправлю учиться в Чебоксары или Москву». Однажды он даже присутствовал на экзамене семиклассников, дав общую оценку учителям и ученикам: «Молодцы!». Все колхозники и школьники в разговорах между собой, на работе или дома, упоминая председателя колхоза, обычно говорили: «Федор Семенович сделает!», «Федор Семенович просил», «Сходи к Федору Семеновичу – поможет». Селяне настолько уважали и любили своего председателя, что, казалось, стали забывать его фамилию.

Это был настоящий колхозный вожак, абсолютно не похожий ни на сонных тетерь, ни на калифов на час. Он не бросал слов на ветер, не строил воздушных замков. Он просто создавал хороший, преуспевающий колхоз, новая жизнь в котором устраивала всех крестьян и молодежь.

Отправленный в начале Отечественной войны на фронт, незабываемый председатель колхоза Ф.С. Шумилов героически погиб в боях при защите СССР. А выпестованный им колхоз «Факел», возглавлявшийся в годы войны жуликами и пьяницами, был до такой степени подорван, обессилен, дискредитирован, что встать на ноги в последующие годы у него просто не хватило сил. Так навсегда погас засурский колхозный факел, освещавший дорогу к многообещающей крестьянской жизни.

В 1932–1933 гг. на Украине, Северном Кавказе, в некоторых центральных районах страны и в Сибири разразился голод. По своим масштабам и последствиям он был общекрестьянской трагедией, пик которой пришелся на зиму и весну 1933 г. Официальная версия столь трагического бедствия была такова: все объяснялось «саботажем кулачества», якобы противодействовавшего проведению хлебозаготовок. В «целях усиления хлебозаготовок» Политбюро командировало «на две декады» уполномоченные комиссии во главе с В.М. Молотовым – на Украину и Л.М. Кагановичем – в Северо-Кавказский край. В результате насильственного изъятия зерна крестьяне оставались без хлеба, а колхозы – без семян. «Виновники срыва» хлебозаготовок были репрессированы.

Потрясенный увиденным и услышанным, М. Шолохов вопреки «розовым сообщениям в газетах» откровенно и с возмущением писал И.В. Сталину: «А Вы бы поглядели, что творится у нас и в соседнем Нижне-Волжском крае. Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен, беднота голодает… Народ звереет, настроение подавленное…» Писатель с гневом требует наказать лицемеров, которые по-фарисейски вопят о союзе с середняком и одновременно душат этого середняка.

В ответ на письмо М.А. Шолохова, протестовавшего против массовых репрессий на Северном Кавказе в ходе хлебозаготовок, Сталин заявил 6 мая 1933 г.: «Хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию без хлеба… По сути дела вели «тихую» войну с Советской властью. Войну на измор».

Допущенные ошибки в колхозном строительстве постепенно преодолевались. Облик колхозной деревни стал меняться к лучшему, что ярко и убедительно показал М. Шолохов в романе «Поднятая целина».

Широкое применение техники, самоотверженный труд колхозников, рабочих совхозов и МТС, помощь города – все это позволило советской деревне встать на путь подъема сельского хозяйства. С 1934 г. началось увеличение поголовья скота, увеличились сборы зерна, производство технических культур (сахарной свеклы, хлопка-сырца и т. д.). В 1935 г. были отменены карточки, питание населения улучшилось.

Первый пятилетний план был в основном выполнен к концу 1932 г. досрочно, за четыре года и три месяца. Это был наиболее выдающийся факт в истории тех лет. Даже буржуазная пресса не могла замолчать успешное выполнение первой пятилетки. Американский журнал «Нэшнл» в ноябре 1932 г. писал: «Четыре года пятилетнего плана принесли с собой поистине замечательные достижения. Советский Союз работал с интенсивностью военного времени над созидательной программой построения основ новой жизни. Лицо страны меняется буквально на глазах до неузнаваемости». Успехи СССР вынужден был признать и английский журнал «Форвард»: «СССР строит новое общество на здоровых основах. Чтобы осуществить эту цель, надо подвергаться риску, надо работать с энтузиазмом, с такой энергией, какой мир до сих пор не знал, надо бороться с огромнейшими трудностями, неизбежными при стремлении построить социализм в обширной стране, изолированной от остального мира».

И действительно, Советский Союз без какой-либо посторонней помощи сумел осуществить огромную программу капитального строительства. За пятилетие было воздвигнуто 1500 промышленных предприятий, вокруг многих из них возникли города с многочисленным населением: Магнитогорск, Кузнецк, Хибиногорск, Комсомольск-на-Амуре и многие другие.

Была создана материально-техническая база социалистического общества – тяжелая индустрия; объем промышленной продукции увеличился в 2,7 раза по сравнению с 1913 г., а удельный вес ее в народном хозяйстве составлял 70 % против 46 % к началу пятилетки.

Машиностроение в СССР по сравнению с 1913 г. возросло в 10 раз! 90 % населения страны стало грамотным. СССР вышел на первое место в мире по выпуску научной литературы. И т. д. и т. п.

В Советском Союзе был построен фундамент социализма. Произошли коренные изменения в классовой структуре советского общества. Капиталистические элементы в стране были практически ликвидированы. Расширилась и укрепилась социальная база диктатуры пролетариата. Прочной опорой Советской власти стало колхозное крестьянство. Видоизменился и наполнился новым содержанием Союз рабочего класса с крестьянством. Этот союз складывался на новой основе – на общности их интересов в строительстве, укреплении и развитии социализма в городе и деревне.

Это были годы, пишет патриарх русской литературы Л. Леонов в романе «Пирамида» (1994 г.), когда «по всему горизонту стлалось незримое, обжигающее душу зарево».

Достижения СССР в хозяйственном и культурном строительстве были особенно впечатляющими на фоне мирового экономического кризиса 1929–1933 гг., окрещенного зарубежной печатью Великой депрессией. Падение производства продолжалось около трех лет, достигнув самой критической точки в 1932 г. К этому времени в США по сравнению с 1929 г. производство сократилось почти вдвое, количество безработных достигло 15–17 млн. человек.

В американской печати появились пессимистические утверждения в связи с приближением «рокового часа капитализма». «После капитализма что?» – ставился сакраментальный вопрос. Нагнетая политическую атмосферу, антисоветчики были озадачены и другим вопросом: «Как спасти Америку от Красной Армии!». А иные, запугивая американцев «коммунистической угрозой», мечтали о появлении в стране диктатора – «некоего эквивалента Муссолини», способного «спасти США от американского Ленина».

Два мира – мир социализма и мир капитализма – соревновались на главном поприще – хозяйственном строительстве. В ноябре 1934 г. ЦИК и СНК СССР приняли план второй пятилетки. В нем предусматривалось решение больших хозяйственных и политических задач. Предстояло построить свыше 4500 промышленных предприятий, освоить новые и переоборудованные в годы первой пятилетки предприятия, увеличить объем промышленного производства, завершить техническую реконструкцию народного хозяйства, повысить материальный и культурный уровень трудящихся. Советское руководство при этом считало целесообразным, чтобы среднегодовой прирост промышленности составлял 13–14 %. Перед Советским Союзом в годы второй пятилетки стояли грандиозные задачи построения социалистического общества.

И сразу же зарубежная пресса отреагировала на советское сообщение о новом пятилетнем плане, сменив гнев на милость. Указывая на принесенную газетами к рождественскому празднику грустную коллекцию новостей, среди которых упоминался второй пятилетний план в СССР, английская газета «Ньюс тейтсмен» писала: «Греки в старину говорили: «Не называй человека счастливым, пока он не умер». Но в наши дни мы можем считать хотя бы относительно счастливой страну, которой не угрожает банкротство и которая полна веры в будущее. Такой страной явился Советский Союз, откуда за эти дни пришли вести о второй пятилетке».

Так похоронный звон на Западе по поводу «гибели» первой советской пятилетки сменился объективными оценками намечавшегося в СССР хозяйственного и культурного строительства.

Трудовой вклад советской молодежи в созидании нового общества 30-е гг. без преувеличения можно считать огромным.

В марте 1932 г., когда в Москве стояли морозы, на площадь Свердлова пришли рабочие бригады и едва ли не в ста метрах от Большого театра разожгли большие костры. Костры отогревали промерзшую землю для того, чтобы комсомольцу Часовскому было легче засечься в грунт. Так началась жизнь первой комсомольской шахты Московского метростроя.

Любопытно, что еще перед революцией некий Белинский предложил Московской городской думе проект строительства метро. Газета «Русское слово» с нескрываемой насмешкой писала тогда: «От его речей несло соблазном. Как истинный демон, он обещал Москву опустить на дно морское и поднять за облака». Насмешкам подвергся не только автор, но и сама идея нового транспорта. Дума постановила: господину Белинскому в «его домогательствах отказать». Так и записали: «в домогательствах».

Но то, что признавалось абсурдным до революции, стало живой реальностью в советское время: в столице строился метрополитен.

Фабрично-заводские рабочие, которые не имели опыта в строительных работах, должны были, казалось, резко отставать от строителей-специалистов, пришедших с разных концов страны. Однако благодаря хорошей организации дела коммунистами и комсомольцами, своей высокой сознательности и воле, а также мужеству и героизму они быстро включились в учебу и работу и в течение короткого времени освоили основы строительной техники, возглавили рабочие бригады.

Комсомол провел три специальные мобилизации, в результате тысяча, две тысячи и десять тысяч молодых людей влились в коллектив метростроевцев. Лучших ударников столицы сделали забойщиками, для того чтобы ускорить проходку шахт и туннелей и пустить первые поезда Московского метрополитена в установленный срок.

Бригадир-проходчик шахты № 10–11 комсомолка М.И. Суханова рассказывает о трудовых буднях рабочих-комсомольцев. «В конце 1933 г. 10-я шахта оказалась в прорыве, и нашу бригаду послали туда помочь. Прорыв произошел из-за недостатка транспорта. Порода не вывозилась. Работать было трудно. На протяжении десяти метров приходилось перекидывать породу, чтобы сблизиться с 12-й шахтой. Навстречу нам шла знаменитая комсомольская бригада Краевского. И все-таки наша бригада взяла верх: вместо 1,3 метра по заданию мы нагоняли до 4,3 метра в сутки. Бывало, приходили сменять ребят, а они не хотят уходить – так увлекались работой».

Часто аварийные ситуации возникали на сооружении туннелей у вокзалов под Комсомольской площадью, в районе которой когда-то протекали речушки Ольховец и Чернуха. Однажды после сильных дождей затопило часть котлована. В довершение всех бед под Ярославским вокзалом лопнула магистральная водопроводная труба. Вода стала усиленно вымывать грунт из-под фундамента вокзала и выносить его в котлован станции метро. Возникла угроза разрушения котлована шириной 17 м и всей боковой части вокзала. «Вот в это-то время коммунисты, комсомольцы, а с ними и все строители показали чудеса героизма, – пишет в своих воспоминаниях метростроевец В. Копейкин. – С 3 часов почти до 6 часов вечера шла борьба за сохранение котлована и вокзала. Работа шла по шею в воде, да еще под проливным дождем. Когда одни выбивались из сил, их тут же сменяли другие. На помощь приходили строители с других станций и шахт. В результате непомерно тяжелых усилий угроза котловану и вокзалу была ликвидирована».

15 мая 1935 г. в жизни столицы и страны произошло знаменательное событие – открытие метрополитена. Подземные дворцы, сверкающие мрамором, залитые светом, всегда наполненные свежим воздухом, безупречная работа транспорта поразили всех как зримое, весомое воплощение того, о чем мечтали советские люди.

На строительство метро приходили трудиться рабочие Украины, Западной и Центрально-Черноземной областей, Белоруссии, Башкирии, Донбасса, бывшие строители Турксиба и Днепрогэса. По данным на 1 июля 1934 г., на 49 тыс. строителей приходилась половина молодых людей. Здесь работало более 15 тыс. комсомольцев.

В мае 1935 г. ЦИК СССР принял постановление: «За особые заслуги в деле мобилизации славных комсомольцев на успешное строительство Московского метрополитена наградить орденом Ленина Московскую организацию комсомола». Вручая орден Ленина московскому комсомолу, М.И. Калинин говорил: «Я считаю, что та награда, которую получил московский комсомол, – вполне заслуженная награда. Ибо мы великолепно знаем, что нет такого поля действия в нашем государстве, где бы ни участвовал своей юной энергией комсомол».

Самоотверженными усилиями молодежи далеко от Москвы, на славной Амур-батюшке-реке, в начале 30-х гг. стал возводиться молодежный город – Комсомольск. Здесь, на берегу голубой реки стояло лишь несколько бревенчатых домишек. Кругом расстилалась глухая, дремучая тайга. Но вот однажды с парохода высадились на берег 500 юношей и девушек. Они поставили у реки палатки. Селились землячествами; на палатках запестрели шутливые надписи: «Москва», «Харьков», «Полтава», «Днепропетровск». Это приехали добровольцы строить новый город в тайге. Молодежь принялась корчевать лес и строить деревянные дома.

Молодые строители столкнулись с невероятными трудностями. Река приносила им все больше неприятностей. Накануне 7 ноября 1932 г., в холодную осеннюю ночь сорвался кошель с лесом, и его погнало по Амуру. Четыреста комсомольцев ловили лес, спасая каждое бревно. И спасли! Победили сила и дружба коллектива.

Зимой Амур сковало льдом. Встал вопрос о временном прекращении работ на лесопильном заводе, но это грозило остановкой стройки на весь весенний и начало летнего периода. И тогда было принято довольно своеобразное решение, которое спасло стройку: через весь Амур, из села Пермского на Пивани, на протяжении 3,5 км прорубить канал (шириной до 2 м). Тысячи людей вышли на Амур – сбивали торосы, долбили канал во льду. Здесь отличились некоторые комсомольские бригады, за смену вырубавшие по три нормы. Немало было примеров и личного мужества. В характеристике на комсомольца из Ленинграда Павла Пазухина, задорного и веселого юношу, отмечается, что он, высококвалифицированный плотник, «работал по пояс в холодной ледяной воде, корчевал пни, подтаскивал на плечах тяжелые бревна». Мобилизованный комсомольской организацией на строительство литейного цеха Павел Пазухин выполнял со своей бригадой производственное задание на 180–200 %. Благодаря такому ударному труду литейный цех был возведен досрочно. А через восемь месяцев трудолюбивый комсомолец приобрел квалификацию токаря 5-го разряда.

Тяжелая работа, отсутствие нормальных бытовых условий, однообразное питание (многие страдали цингой) проверяли всех на прочность. Многие не выдерживали испытаний. Свыше 500 человек в разные периоды самовольно покинули стройку. Рассматривая «дело беглецов со строительства», комсомольский комитет заслушал объяснения дезертиров, задержанных молодежными патрулями. По поводу беглеца, уроженца Северного Кавказа, Бортового комитет вынес твердое и бескомпромиссное решение: «Отдать под общественный суд, исключить из комсомола, выгнать со стройки».

Прошло немного времени, и вот уже заложены эллинги будущего судостроительного завода. Все: и металл, и одежду, и продовольствие – надо было привозить сюда за сотни и тысячи километров. Зимой автомобильная трасса проходила по льду замерзшего Амура. Потом через лесные чащи и гиблые болота проложили железную дорогу. Так в лесной глуши возник новый город, который в честь его строителей назвали Комсомольск-на-Амуре.

19 июля 1933 г. в город прибыл командарм Особой Дальневосточной армии В.К. Блюхер. Выступая на многолюдном митинге перед молодыми строителями, командарм весело обвел глазами лица комсомольцев и спросил: «Ну, так как же, дадим в срок завод?» И тысячи людей подняли руки, замахали фуражками и закричали: «Дадим!»…

В этот миг было забыто все: и холодные печи в шалашах, и дрянные обеды из походных кухонь, и цинга, и голодная ночь на берегу в ожидании парохода, который привез вместо хлеба деревянные колеса, пишет очевидец этого незабываемого события. Сбывалось то, о чем думали, говорили, спорили, мечтали вот уже второй год, – кончался хаос, начиналась настоящая стройка.

Работать, не покладая рук, в летнюю жару и в лютую стужу. Один за другим на берегах Амур-батюшки вырастали мощные судостроительный и авиационный заводы, возводились новые благоустроенные дома и дворцы культуры, школы и вузы.

Молодые строители называли Комсомольск будущим форпостом обороны на Дальнем Востоке. Эта высокая цель вдохновляла молодежь. Уже в мае 1936 г. в воздух поднялся первый боевой самолет, построенный на авиационном заводе. А двумя годами раньше на еще недостроенном судостроительном заводе начали собирать подводные лодки! Такое могли совершить только охваченные великим энтузиазмом люди.

А за тысячи километров от Комсомольска, в знойной Средней Азии, в это время строился грандиозный Ферганский канал. Народ Советского Узбекистана объявил войну пустыне. Двести тысяч энтузиастов-хлопкоробов вышли на работу. Канал протянулся на 270 км. От него по множеству оросительных каналов в пустыню должна была пойти вода, а с ней – и жизнь. Оживить пустыню и заставить ее служить человеку – такова была задача строителей.

Участвовать в строительстве канала считалось большой честью; юноши и старики трудились рядом. Они не только рыли землю, но и сооружали прекрасные здания.

Молодое Советское государство в 20 – 30-е годы прошлого века действительно без всяких преувеличений было страной мечтателей, страной героев.

В 1933 г. произошло событие, приковавшее к себе внимание советской и мировой общественности. Советский пароход «Челюскин» в 1933 г. вышел в рейс с целью пройти из Мурманска во Владивосток по Северному морскому пути за одну навигацию. Начальником экспедиции был известный ученый О.Ю. Шмидт, капитаном В.И. Воронин. В Беринговом проливе «Челюскин» был затерт льдами, а затем вышел в Чукотское море и 13 февраля 1934 г. затонул, раздавленный льдами. Участники экспедиции успели высадиться на лед. Вся страна с затаенным дыханием неусыпно следила за челюскинской эпопеей. В суровых климатических условиях, проявляя высокое мужество и отвагу, советские летчики вывезли всех челюскинцев на материк. Это были первые прославленные Герои Советского Союза: А.В. Ляпидевский. С.А. Леваневский, В.С. Молоков, Н.П. Каманин, М.Т. Слепнев, М.В. Водопьянов и И.В. Доронин.

Высшей награды Родины были удостоены выдающиеся советские летчики: М. Громов, поставивший в сентябре 1934 г. мировой рекорд в полете по кривой без посадки в течение 75 часов; экипажи в составе В. Чкалова, А. Белякова, А. Байдукова, а затем М. Громова, А. Юмашева и С. Данилина, совершившие в 1937 г. на самолете АНТ-25 беспосадочный перелет из Москвы в США.

В 1938 г. звания Героя Советского Союза удостоились мужественные исследователи Арктики И. Папанин, Э. Кренкель, Е. Федоров, П. Ширшов, которые 21 мая 1939 г. с самолета «СССР – Н-170», ведомого Героем Советского Союза М. Водопьяновым, высадились на Северном полюсе и в течение 274 суток в суровых арктических условиях вели научные исследования.

«Советские ученые принесли всему миру огромный дар, совершив то, к чему каждый из нас страстно стремился в течение последних 20 лет», – писала о папанинцах западная пресса. «Эта победа советской авиации и науки подводит итог блестящему периоду по освоению Арктики и северных путей», – приветствовала героев Москва.

Прославленные летчицы М. Раскова и В. Гризодубова устанавливали один мировой рекорд за другим. Первый рекордный полет был совершен осенью 1937 г. из Москвы в Актюбинск. В июле 1938 г. М. Раскова, П. Осипенко и В. Ломако пролетели по маршруту Севастополь – Архангельск. Следующей выдающейся победой советских летчиц В. Гризодубовой, П. Осипенко и М. Расковой стало установление нового мирового рекорда дальности полета для женщин на самолете АНТ-37 «Родина», созданного бригадой под руководством П.О. Сухого.