Текст книги "Стравинский"
Автор книги: Александр Строганов
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
20. Гроза. Чехов
Без леденящей кровь истории шансов у любой, даже исключительной книги с гулькин нос. А у нас с вами складывается именно что исключительная книга. Не скрою, хотелось представить нравственные приключения, так сказать, в чистом виде: одухотворенные персонажи – люди, животные, инопланетянин Алешенька, отринув невзгоды и непогоды, в пространстве дум и наитий занимаются поиском истины. По законам гармонии строят свою метафизическую голубятню, ну, и так далее. Хотелось бы создать галерею положительных героев, если можно так выразиться, первых космонавтов безусловного счастья, в чем так остро нуждается человечество. Но, пока это, по всей видимости, невозможно. По крайней мере, у меня не получится. Хотя мироздание, можно сказать, уже перезрело в предвкушении нового ренессанса и парадиза. У отдельных его представителей, у многих, да что там, у большинства в ожидании грядущего рая даже рассудок помутился. Вот почему наряду со Стравинским агностиком, Стравинским композитором так желанен и важен светлый образ Стравинского психиатра.
Обстоятельством, оправдывающим явление криминальных эпизодов в литературе, является следующий постулат – зло обязано быть представлено с тем, чтобы убедительно показать неотвратимость победы добра. Какой же триумф без поверженного врага? Слабенький постулат, на мой вкус, но что делать? Так что придется нашим славным четвержанам иногда повоевать. При поддержке непобедимой, на том настаиваю, эскадры адмирала Рожественского, включая крейсер Аврору, лучшей в мире симфонической музыки, а также благодаря открытиям в области агностики и успехам отечественной психиатрии данная кампания несомненно будет выиграна ими в независимости от жертв и поражений.
Утешением и спасением для автора-гуманиста, вынужденного вплетать в повествование аспидную нить лиходейства служит следующее утверждение: зло – понятие относительное. Все зависит от угла зрения. С позиции злоумышленника или адвоката злоумышленника зло неотвратимо и, в конечном счете, является благом, даже для самого потерпевшего – приобретение опыта, формирование своеобразного иммунитета и тому подобное. Популяция же в целом очищается. Вспомните рифмующиеся фразы – «человек человеку волк», и «волк – санитар леса». Это означает, что человек-санитар волен-с – неволен-с должен нести в себе приметы зверя, который, по многовековым наблюдениям – злодей и душегуб. А, с другой стороны, когда идет охота на волков, разве не жертвами оказываются наши серые земляки, лесные соседи? Да, в известной крыловской истории с ягненком волк проявил жестокость и несдержанность, но разве не суровая необходимость привела его к преступному деянию? А разве не волчица вскормила беспомощных младенцев Ромула и Рэма, которые в последствие основали Рим, перламутровое яйцо человечества?
Тривиальные примеры. Но часто бывает, держишь в уме какое-нибудь знание, и, казалось бы, чего проще взять, да и применить его в тех или иных обстоятельствах. А, случись, оказия или беда – точно бес его в рукав запрятал. А там, где оно располагалось – мокрое пятно, а то и вовсе пустое место. Сообразить, догадаться в рукав заглянуть – время надобно, а где его, время это возьмешь, когда оказия или беда?
Я – к тому, что напоминание не бывает лишним.
Представителями лиха в предлагаемом эпизоде с криминальным уклоном выступят уже знакомые хулиганы Гуня и Тёпа. Низкорослые, коренастые хлопцы. На вид им около двадцати. Тепа выглядит младше. Молодые шелушащиеся картофелины, только что с грядки. Не выходят – выкатываются. Разумеется, из-за угла. В карманах опасные бритвы и обрез. У Тепы – бита, у Гуни бита и обрез. Ребята задорные, злые, бестолковые, как сама улица, что их воспитала, однако сообразительные не по годам. В других условиях могли бы стать первоклассными литейщиками или плотниками, а то и шахтерами, но блатной мир нередко оказывается притягательнее шахты. Внезапные деньги, любовь наизнанку, задушевные песни, васильковые купола на груди, холодное жало правды – чем не зов сирен для молодого гребца?
Выкатываются. Из-за угла. Гуня и Тепа. Диттер навстречу. Сталкиваются. Нос к носу. Тепа испрашивает сигарету. Машинально, по привычке. Не исключено, что курить не хочет. Только что курил, например. А, может быть, вообще не курит. Цель другая – грабеж. А, может статься, и этой цели нет. Кого грабить-то? Просто увидели встречного – дай закурить. Машинально. По привычке.
Я еще не решил, курит мой профессор или нет. Иногда, думаю, должен курить. Возможно, трубку. Но в таком случае понадобится кашне и настольная зажигалка. А какого цвета кашне, какая зажигалка? Бык? Может быть, обезьяна? И тот и другой образ обосновать нужно. В таких вопросах спешить нельзя. Неверно подобранный символ все повествование под откос пустить способен. А что будет делать сам Диттер, пока я буду мозговать над его зажигалкой? А ну, как своевольничать начнет? С подобного рода субъектами такое случается сплошь, да рядом. Вообще профессор и без того персонаж туманный, зачем дымом усиливать? Довольно с него зонта.
Ага! Зонт попался на глаза пострельцам. Как полагается – оторопь. Зонт зимой – зрелище и событие. Нет, обыкновенный гражданин прошел бы мимо, конечно. Гражданин с червоточинкой, не исключено, покрутил бы пальцем у виска, наградил бы едким примечанием, не больше. Гуня и Тепа – другой коленкор, граждане необыкновенные, лиходеи. Им пройти мимо зонта никак невозможно.
Приложив ледяную ладошку ко лбу погруженного в свои мысли профессора, Тепа возвращает его в реальность, – Папаша, закурить не найдется?
Диттер отвечает в привычном для стравинских дискуссий стиле, – Требует пояснений.
– Каких еще пояснений? – вступает Гуня, свинцовый баритон.
– То, что вы озвучили, в нейтральной интонации, случайно или преднамеренно, что это? Вопрос-приветствие, вопрос-знакомство, вопрос-угроза или вам действительно хочется курить?
Гуня чувствует, что профессор затевает некую игру, правил которой ни он, ни, тем более, Тепа не знают, – Не морочь голову. У тебя попросили закурить. А ты что задумал?
– Не спешите. Ситуация не так проста, как может показаться на первый взгляд.
– В чем дело, старик?!
– Прожив довольно долго, в чем, я думаю, вы не сомневаетесь, молодые люди, к своему стыду я все еще не решил, следует мне курить или нет. Говорят, что курить очень вредно. Наверное. Наверняка. Но запах табачного дыма привлекает меня. Такая деталь – если я по воле обстоятельств оказываюсь в компании курящих, я не спешу уходить. Признаюсь, с удовольствием поглощаю вредоносный дым. Легкое головокружение, истома, чувство безмятежности. Мне не раз дарили трубки. Если быть точным – три раза. И дважды мундштуки. Замечательные мундштуки. Один инкрустированный, а один – из вишневого дерева. И что же? Они так и лежат у меня в столе. Хотя сигареты я зачем-то покупаю. В особенности мне нравятся кубинские сигариллы. Дух Гаваны. Люблю с ароматом ванили или кофе. Покупаю и тоже складываю в стол. Есть у меня заветный ящичек, я его иногда открываю полюбоваться. Там целый табачный склад. Открою – полюбуюсь, вдохну аромат, и снова закрываю.
Тепа пытается остановить атаку, – Ты что, издеваешься, старик?
– Не спешите. Я так быстро не могу. Но, не расстраивайтесь, мы уже приближаемся к главной мысли. Заметьте, я стараюсь быть предельно последовательным, что не так просто в экстремальной ситуации. А ситуация критическая, я правильно понимаю?.. Да, действительно, иногда я беру сигареты с собой. Перед тем как выйти из дому, кладу в карман пальто или пиджака. Зачем? Не знаю. Может быть, я давно ждал нашей встречи. Скорее всего. Интуицию никто не отменял. А у меня интуиция особенная. Я легко угадываю землетрясения и эпидемии. Так что ароматы здесь ни при чем. Потому что если бы я хотел, чтобы мои карманы пахли ванилью или кофе, я бы пачки предварительно распечатывал, но я этого не делал. Кстати, если бы я действительно хотел, чтобы мои карманы пахли ванилью или кофе, лучше было бы положить в карман собственно щепоть ванили или кофе. Но, если прислушаться, у ароматизированного табака привкус иной. Немного приглушенный. Под сурдинку, если можно так выразиться. Или это только мои фантазии? Не знаю. Вообще ароматы, запахи – мой пунктик, – смеется. – Так трогательно говорят «пунктик». А за пунктиком прячется самый настоящий махровый бред. Но я – не бредовый больной, не бойтесь. А разговорился исключительно потому, что давно не имел возможности. Я же прежде преподавал. Да, да, и довольно долго. Теперь вот испытываю ностальгию.
Тепа дергает Гуню за рукав, – Пойдем, он, похоже, чокнутый.
Гуня неподвижен, и взгляд его неподвижен.
Тепа еще раз дергает товарища за рукав, пытаясь вывести из оцепенения, тщетно. Обращается к Диттеру, – Заканчивай, давай, свою проповедь.
– Да, конечно, вы, наверное, спешите, а я вас байками кормлю.
– Зачем у тебя зонт? Ты чокнутый?.. Что замолчал?.. Давай деньги, есть у тебя деньги? Деньги, телефон, что у тебя есть?
Профессор как будто даже обрадован, – Так вы разбойники?
– Отдавай зонт, и мы пойдем.
– Как вы сказали?
– Отдавай зонт, что ли! Я уже не знаю, что с тобой делать.
– Прекрасные слова! – восклицает Диттер. – Ах, молодой человек! Какой подарок вы сделали мне только что, сами того не подозревая! Поцелуй в сердце, честное слово! Цветы роняя, и так далее!.. Если серьезно – так себе ария. Оперетка, она и есть оперетка… Так вот, юный мистер Икс. Вы только что подарили мне, да разве мне только? всем нам доказательства давней моей теории. Жаль, нас сейчас не слышит Стравинский… Вы не знакомы со Стравинским? Сергеем Романовичем?.. Очень жаль. Мы собираемся у него по четвергам, приходите. Человек он пустой, дрянь – человек, но крайне привлекателен и по-своему талантлив. Если не сказать больше. Лучшие люди собираются у него по четвергам. Да разве только лучшие? Не слукавлю, если скажу – практически все собираются у него по четвергам. А вот вас я что-то у него не видел. Вы не бываете по четвергам у Стравинского?.. Как, вы ни разу не были у Стравинского?!.. Горячо рекомендую. Уверяю вас, на многие вопросы ответы получите. Но что-то я увлекся описанием четвергов. Вернемся к моей теории, пока еще только гипотезе. А суть моих выводов заключается в следующем. Мы часто совершаем необъяснимые поступки. Необъяснимые – по нашему разумению. Но есть, и с этим трудно спорить, некая высшая логика, нам неведомая. Просчитать ее практически невозможно. Пока не получается. Во многом потому, что большинство не верит в ее существование. Ах, если бы вы знали, мистер Икс, какое сопротивление, вплоть до драки, встречает одна только констатация факта ее существования!.. Так вот, людишки перечат мне, в том числе и, не к ночи будь упомянут, и ваш обожаемый вами Стравинский. Людишки перечат мне, а сами следуют той логике, как правило, не оказывая ни малейшего сопротивления… Вот вы говорите, мы принадлежим себе, и мыслями своими управляем, поступаем, как нам заблагорассудится, строим планы, следуем этим планам, и, если совершаем ошибки – это наша вина и наши ошибки… Впрочем, и достижения наши – это наши достижения, и за то нам честь и хвала… Теперь так. Кто же это говорит? Субъекты, лишенные памяти. Да, да, молодой человек, не удивляйтесь. Мы ничего не помним. Не согласны со мной? А тогда скажите, будьте любезны, что вы делали восемнадцатого февраля прошлого года?.. Черт с ним, с восемнадцатым числом, скажите, что вообще происходило в феврале прошлого года? А три года назад? И как получилось, что мы встретились?.. Вы знали, что встретите меня? Намеренно шли навстречу или случайно?.. А что такое случай? И, наконец, зачем вам мой зонт? Что вы будете с ним делать? Зонт старый, теперь таких не носят. Вы его бросите, скорее всего. Продать его некому, домой тащить рухлядь смысла не имеет. Однако же вы потребовали мой зонт… А теперь такой вопрос – кто потребовал мой зонт? Вы, или это произошло вне вашей воли? Кто шевелил вашими губами, кто слепил слова, откуда возникло это мгновенное нелепое требование? Требование, подчеркну, нелепое, а потому опасное. Ибо ничто не разрушает так нашу психику, как нелепые требования и поступки… А теперь проведем проекцию на всю вашу судьбу. Попытайтесь мысленно охватить свою жизнь до этой нашей встречи. Только будьте предельно откровенны. Зажмурьтесь и попытайтесь нащупать те оставшиеся мелкие, поросшие бурьяном, острова памяти, острова, которые еще не успел поглотить океан забвения. Разве те острова не возникли случайно? Из небытия?.. Вся наша жизнь – случайные встречи, случайные поступки, выбор наугад. Бредем наугад, петляем, прячемся или, напротив, спешим. Куда? Главное, почему? И когда, наконец, привал, остановка в пути? И каким образом будет поставлена точка?.. Пуля? Пьяная драка?.. А, может быть, молния на пустыре, поразившая одинокий дуб, в листве которого вы прятались от дождя?
Раздается выстрел, следом истошный крик Гуни. Юноша случайно нажал на курок, ранен, судорожно сжимает плечо, сквозь пальцы, пульсируя, струится кровь.
Тепа роняет биту, подхватывает оседающего товарища, кричит профессору, – Что делать?! Как ему помочь?!
Диттер сам немного растерян, – Да, беда. Этак он у вас кровью истечет. Констатирует, – Судя по всему, ваш товарищ ранил себя. Судя по всему, у него за пазухой было какое-то огнестрельное оружие.
– Да, да, что делать?! Он теряет сознание!
– А я вот о чем подумал сейчас. Насколько внятными и неотвратимыми бывают предупреждения, посылаемые нам свыше! Можно ли соотнести наши прегрешения, ошибки с этими грозовыми знаками судьбы? Просто смешно, не к месту, но, согласитесь, просто смешно – только что говорили о грозе, и вот – пожалуйста.
Гуня слабеющим голосом, – Я умираю.
Профессор задумчиво, – Чеховская фраза. Только в отличие от вас Антон Павлович произнес это по-немецки. Хотя, заметьте, немцем не был.
И уже обращаясь к Тепе, – А вот скажите, при других условиях, в другое время мог бы ваш товарищ родиться Чеховым?
Сам же себе и отвечает, – Нет, полагаю, исключено. Все же они очень разные – ваш товарищ и Антон Павлович.
21. Алеша. Введенский
на снимке все как было встарь
тугая улица и мед
идут Алеша часослов журавль
идет Введенский пешеход
всегда идут и навсегда
еще катится голова
капусты из-под или над
катится исподволь и вот
Алеша часослов журавль
и вот Введенский пешеход
идут не ослабляя шаг
слепые в общем навсегда
им грузчик грузовик топор
какая разница судьба
всегда приветит и убьет
не важно сердце голова
капусты или пешеход
Алеша часослов журавль
уже заказан переплет
оконный крест оконный кот
идет Введенский пешеход
за ним катится голова
за ним журавль и пешеход
тугая улица и мед
голодный в общем навсегда
всегда дрова всегда омёт
вмерзают високосный год
всегда без кожи навсегда
подслеповатые дома
слепые в общем навсегда
туда война сюда война
идут не ослабляя шаг
Алеша часослов журавль
еще Введенский пешеход
22. Сонная терраса. Салют
Семен Семенович и Арктур возвращаются от Стравинского в сопровождении бродяг-вольнодумцев Игоря и Петрова. Горчичный гул четвержан постепенно тает, уступая место серебристому хрусту снега. Тесный еловый дым остался позади, зимний воздух с каждым шагом становится всё прозрачнее.
Какое-то время шествуют молча. Детская тоска по отшумевшему празднику витает редкими восторженными снежинками, вспыхивающими на мгновение и тут же исчезающими в томном бархате вечера.
Первым голос подает Петров, самый цыган из всех окрестных бродяг, – Однако кровь играет.
– Всегда так, – отзывается тот, что моложе, белокурый Игорь.
– Вам бы петь друзья, – замечает Веснухин.
– Кому петь-то? Кому и кто? – обреченно вздыхает юный бродяга, морщась и потирая висок обугленными пальцами.
Петров немедленно возвращает интонацию на должную высоту, – Ну-ну, ну-ну-ну-ну-ну мне! Кому петь? Разве песня для того? Пели, поем и петь будем. Кто? Все. И поем. Кто-то в голос, кто-то про себя. Нас не будет, ничего не будет, а песня останется. Слов не станет, а песня останется. Еще и прибудет.
У полковника проступают слезы.
– А вам, полковник я прямо скажу, героическая вы личность. Огненная и высокая. Высокий огонь. Выше всех. К слову, как вы смотрите на гараж?
– В каком смысле? – спрашивает Веснухин.
– Без обиняков. Мы все больны обреченностью буден. Человек не для того рожден по образу и подобию. Но большинство опускает руки. Сами или при помощи своих учителей безропотно укладываются в прокрустово ложе. На том, в сущности, жизнь и заканчивается, – одаривает грозовым взглядом Игоря. – Оттуда и речи типа что петь, зачем петь, для кого петь… Зла не хватает. Полковник прикажет, и грянем. Верно, полковник?.. У кого и не было, голос прорежется. Верно, полковник?.. Так что вы скажете по поводу гаража?
– В каком смысле?
– Обстоятельства лишили нас сегодня содержательной беседы. Осталось щемящее чувство недосказанности. Гараж, точнее крыша гаража – тот укромный уголок, где в отзвуках нового философского костра в полной безопасности неспешно сможем мы предаться комментариям и грёзам. Видите впереди над сугробом сонную террасу? Там наш привал, очаг и беседа. Там прячем мы себя и свою свободу от строгих людей. Туда призываю я вас, дорогой полковник и верного вашего спутника, боевого товарища Арктура. Еще не поздно вечеровать. Что скажете?
Веснухин мечтательно улыбается. Арктур чует неладное, – Видите ли, дорогой Петров, это, конечно, прекрасное предложение, но, видите ли, дорогой Петров, хозяйка наша и супруга Семена Семеновича Полина Ивановна всякий раз, когда Семен Семенович отсутствует долго, чрезвычайно волнуется, а у нее болезнь желудка и бессонница. Кроме того, за нами следует настоящий волшебник Насонов, и лучшей компании вам будет не найти.
За долгие годы бродяжничества Петров научился угадывать самые изысканные уловки и хитрости, так что задумка Арктура изначально была обречена на поражение.
– Уважаемый Арктур, – парирует Петров. – Нам ли не знать, что такое Насонов, и сколь желанно ваше отсутствие вашей восхитительной хозяйке и супруге? Она пьет как нектар каждую минуту покоя. Исходя из этого, предполагаемый раут – не что иное, как эпизод счастья для четырех тружеников в прямом и переносном смысле, и, надеюсь, для одного благородного коня.
Полковник мямлит, – Ну, что ты, Арктур, в самом деле? Можно ли так-то? И причем здесь Полина Ивановна? Как же не пойти, когда уж пришли?
Конь извлекает последнего козыря, – Да разве не видите вы, дорогой Петров, что полковник не таков, как другие люди? Случись даже крайняя необходимость, ни он, ни, тем более, я чисто физически не сможем забраться на крышу.
Веснухин взрывается, – На что ты намекаешь? Это я не заберусь?
Арктур печально, – Вы-то, наверное, да что там, наверняка взберетесь. Мне же мерзнуть в сугробе. Ну, что же, такова судьба.
Не успевает конь закончить фразу, как с виду невзрачные, я бы даже сказал плюгавые бродяги, демонстрируя немыслимую силу, ловко подхватывают его и в мгновение ока водворяют на крышу.
– Ай, да орлы, ай, да молодцы, где же супостатам нас победить! – не успевает полковник закончить фразу, как следом оказывается наверху.
– Салют, – кричит Веснухин с террасы. – Салют вам, застенчивые орлы, россыпь золотая, потаенные богатыри земли русской!
Да, небольшая гипербола. В действительности картинка выглядела несколько иначе. Коня поднимали втроем. Можно сказать, на пределе возможностей. И дело не только в размерах животного. Арктур был напуган, ржал, пытался вырваться, сквернословил. Если быть честным до конца, ругались все. Громко и страстно. Случись на тот момент прохожий, он наверняка ускорил бы шаг, а лучше убрался бы восвояси. И уж точно покатился бы со смеху, когда бы ему сообщили, что перед ним самая, что ни на есть элита, лучшие на сегодняшний день представители практического агностицизма.
А всегда ли нужна сермяжная правда? А если к вышесказанному присовокуплю я еще и тот факт, что во время подъема Арктура прослабило, а прославленный кавалерист вместо салюта лишился чувств, точно какая-нибудь зыбкая барышня? Станем мы, обретя такое-то знание чище и выше? Окажемся ли в одном ряду с одухотворенным Петровым, Игорем, Веснухиным, Арктуром?
Вопрос риторический, ответ, стало быть, не предполагается.
Думаю так – истина и объективная реальность не всегда рифмуются. Может быть, я и не прав, не спорю. Не люблю спорить.
Да будет так.
– Салют, – кричит Веснухин с террасы. И тотчас по ветхозаветному небу с шипением и свистом проносится кипящая солнечная капля. – Салют вам, застенчивые орлы, россыпь золотая, потаенные богатыри земли русской!
Так лучше.
А истины нам, всё одно, не постичь, на то она и истина. Приблизиться можем, не спорю, но постичь во всем благоуханье и многоголосье – никогда.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?