Текст книги "Летописец"

– Члены экспедиции видели автора дневника, – продолжил он. – Но это был уже не человек в нашем с вами понимании. Это было животное. Предпринимались попытки изловить несчастного, чтобы вернуть в человеческое общество, но он не шёл на контакт. Человеческая речь полностью отсутствовала – он издавал только звуки, похожие на мычание. А позже след его вообще затерялся. Вот кто мы такие без этого маленького диска памяти, – улыбнулся отец Курт.

– Ну а как же его родственники? – поинтересовался Актеон.

– Да, документы его были найдены и личность установлена. Родственники, которые благополучно жили в Германии и считали человека без вести пропавшим, узнав о том, что через 30 лет его нашли в таком страшном состоянии среди диких джунглей, отказались от него. Они очень трепетно берегли память о нём, но когда дело коснулось попытки вернуть человека в цивилизованное общество, помочь ему, их снобизм оказался выше милосердия. Ну, и чем родственники, прожившие всю жизнь в социуме, оказались лучше дикого существа, над которым судьба сыграла злую шутку?

Отец Курт снова сделал глоток чая.

– Известны случаи, когда дикие звери не убивают человеческого детёныша, который по каким-то обстоятельствам оказывается в дикой природе. Они его принимают и воспитывают согласно своим законам. Если ребёнок попадал в волчью стаю, по своим повадкам он становился похожим на волка. Если обезьяны привечали малыша, то он перенимал всё обезьянье. Но если детёныш волка или обезьяны попадал к людям, то звери оставались соответственно волком или обезьяной. Даже несмотря на то, что на обезьяну, ради забавы, надевали человеческую одежду и учили пользоваться столовыми приборами. От этого примат всё равно не становился человеком. Да, дикая обезьяна стала цивилизованной, если можно так выразиться. Но вы же понимаете, что эта искусственная цивилизованность исчезнет, когда животное поместят обратно, в обычную среду обитания. Что касается человека, ни один так называемый «Маугли» не смог вернуться обратно в человеческий социум и стать человеком.

– Да, но… немец – он все равно был человеком – выслушав удивительный рассказ, Актеон растерялся.

– Человеком? – вздохнул отец Курт. – Вы посмотрите, за двадцать лет он даже не пытался выбраться к людям! Да и любой из нас, оказавшись на его месте, повторил бы его судьбу. Это говорит о том, что мы по сути своей примитивны. Человека образованного, как мы считаем, вполне устроила жизнь с дикими обезьянами. Я Вам больше скажу, мой друг учёный считает, что это не мы произошли от обезьян, а обезьяна – результат деградации человека. А для пигмеев тва, например, обезьяны – те же люди, которые в своё время решили ничего не менять в жизни и жить, как живётся, благо все условия для этого есть: и еда растёт, только руку протяни, чтоб сорвать, и дом – на каждой ветке, и одежда не нужна – и так тепло. Да и племена людей, тут я тоже согласен с моим другом, скорее всего остатки развитых некогда цивилизаций.

– На эту проблему можно взглянуть более широко, – продолжил он после паузы, – С позиции понятия «цивилизация». Что это такое? Прежде всего – технический прогресс, которым мы так гордимся. А есть ли у нас основания для гордости? Чем цивилизованное общество отличается от примитивного, по нашим понятиям, племени? Всего лишь возможностями и разнообразием опять-таки технических новшеств. Африканские племена ещё сто-двести лет назад ходили практически голыми, и единственным оружием у них были самодельные копья, которые помогали им добывать пищу и отбиваться от хищников и врагов. Сейчас представители многих племён освоили автомобили, получили образование и даже учёные степени и заняли высокие посты. Но по сути возможности самого человека практически не претерпели никаких изменений за десятки тысяч лет. То есть, если ребёнка из каменного века поместить в наше время, он без проблем впишется в современное общество. И наоборот: помести современного человека в первобытное племя – он через некоторое время с успехом забудет, что такое вилка и ложка, и начнёт бегать за антилопами. В племенах нет лжи, жадности, нет жестокости. У них нет такой зависимости от хлеба, зрелищ и секса. Они живут в полной гармонии с внутренним и внешним мирами. Но как только они попадают в наше, якобы цивилизованное общество, они приобретают и все наши пороки, легко вписываясь в нашу цивилизацию. Теперь на миг представим, что произошёл катаклизм и рухнула вся инфраструктура – электричество, транспортное сообщение, связь и так далее. И что тогда начнётся? «Цивилизованные» люди начнут убивать, насиловать и грабить друг друга. И это – та реальная цивилизация, которую создали мы с вами. Зато примитивные, как мы их называем, племена буду продолжать жить, как жили. Наше общество сделало из нас зверей хуже, чем мы были тысячи лет назад, с картой памяти, напичканной бесполезной информацией и ненужным образованием. Потому что истинное развитие цивилизации – это процесс познания себя и бесконечное совершенствование и развитие самого человека. Пока мы не поймём простые вещи, хотя бы кто есть человек, каково его предназначение – всё бессмысленно. Наука уже зашла в тупик. Всё, что можно было потрогать, понюхать и увидеть, мы описали. Но фактически, мы так ничего и не знаем. Имеем только версии и теории, которые нас устраивают, ведь суть мы не в состоянии понять и постичь. Мы даже не знаем, что такое мозг, подсознание и сон. Что такое фантазия, откуда берутся мысли. Есть версия, что информация приходит к нам из ноосферы. Значит, нами кто-то управляет. Но кто и зачем? Вряд ли с благой целью, ведь весь прогресс, все изобретения направлены на деградацию и уничтожение человечества.

Отец Курт замолчал, давая понять, что на сегодня беседа закончена.

* * *

Продолжение разговора состоялось следующим вечером:

– Мы не изменились, отец Курт отхлебнул горячий чай, – какими были тысячи лет назад, такими и остались. Только генетически стали хуже, люди прошлого превосходят нас по здоровью. Сами знаете, современный человек после сорока-пятидесяти лет живёт, как правило, на таблетках.

– Вы говорите, что у нас ухудшилось здоровье… С чем это связано? Экология? Загрязнение окружающей среды? – Актеон вопросительно посмотрел на собеседника.

– Не совсем так, – ответил старый священник, – В сельской местности, где с экологией и питанием всё в порядке, люди живут столько же. Вы правильное слово нашли «загрязнение», только это загрязнение не окружающей среды, а самого человека.

– Но согласитесь, медицина сделала большие успехи, – Актеон вопросительно посмотрел на собеседника.

– Не соглашусь, – отец Курт продолжил свою мысль, – Медицина – одна из самых безнравственных и лживых структур нашего социума, которая обещает в ближайшее время придумать волшебную таблетку от всех болезней, средство вечной молодости и пилюлю бессмертия. Сколько новых болезней появилось за последние 100 –150 лет? Тысячи, практически одновременно с развитием технического прогресса! Я уж не говорю об обмане, что раньше люди жили 40–50 лет. Ложь! Зато можно сказать, как же далеко наша цивилизация и медицина продвинулись вперед, якобы увеличив продолжительность жизни современного человека.

– Есть такой народ – хунзы, – начал отец Курт после небольшой паузы. – Они живут на границе Индии и Пакистана в высокогорных районах Кашмира. Имеют европейскую внешность. Их называют «народом без болезней», продолжительность жизни там 120–160 лет, женщины за 50 выглядят, как молодые девушки, а роды для женщины в 60 – обычное дело. И заметьте, у них нет ни врачей, ни больниц, ни аптек. Феномен не изучен до сих пор. Народ обладает удивительными физическими возможностями, они могут обходиться без пищи несколько месяцев и крайне непривередливы в еде, 100–200 километров пешком по горам для них как для нас променад вокруг дома. И самое главное, такая аскетичная жизнь не воспринимается ими, как жизнь трудная и полная лишений. Они счастливы и живут в радости.

– Экология, – согласился Актеон.

– Хорошо! Как вы объясните, что соседние народы, имея те же условия, живут намного меньше хунзов? – отец Курт вопросительно посмотрел на молодого человека, – Кстати, о спартанцах, помните знаменитый бой между 300 спартанцами и персидским войском, когда эти герои несколько дней не давали многотысячному войску противника продвинуться в глубь страны? В том бою сражались только ветераны, которым было за 50 и более лет. Представляете, какая физическая форма была у этих людей! Какие возможности! – воскликнул отец Курт, – человек вообще очень мало знает о способностях своего организма. Те же индейцы пираха, живущие в Амазонии… Они совсем не спят, только дремлют по 15 минут в сутки, там, где их настигла усталость. Можете себе это представить? И продолжительность жизни у них тоже «будь здоров». Всё это говорит о том, что человек никак не развивает себя, а ждёт, что кто-то даст ему некое волшебное зелье, заменит износившиеся органы. Произошла подмена понятий: вместо естественных безграничных возможностей – искусственное здоровье, искусственный интеллект. А наши дети! Ограждая их от жизненных трудностей, мы думаем, что несём благо! На самом деле лишаем их способности развития себя. Естественные возможности организма теряются от поколения к поколению. Сейчас здоровых детей практически не рождается.

Старый священник замолчал.

– А что Вы думаете о евгенике, отец Курт? – Актеон сделал паузу. – Ее оппоненты говорят, что она пропагандирует создание искусственного человека.

– Скорее, наоборот: что в этом мире не искусственно, хочу я вас спросить? Весь наш социум, наши законы, само государство, институт брака – это что, создано не искусственно? Где грань между настоящей реальностью и искусственно созданной? Кто мы есть на самом деле? Мы не знаем. Без этой картинки в голове мы просто звери, вот и все! Человек – это искусственная проекция той среды, в которой он находится, того, что мы видим, слышим или читаем. Все наши мысли, слова и поступки сгенерированы искусственно, мы видим не самого человека, а его искуственную проекцию. Суть человека – то, чего мы не видим. А все наши благие намерения, призывы к совершенствованию, рассуждения о предназначении человека, пустые слова. Вокруг нас меняется только картинка. Поменяй лозунги и цели – и вся добродетель и нравственность улетучатся в один миг, – отец Курт на секунду замолчал, а затем продолжил: – Для кого-то сразу, для кого-то позже, когда привыкнут к новым реалиям. В принципе, лозунги останутся теми же, красивыми – за свободу, справедливость, равенство и процветание народа… Только для этого надо убить, изнасиловать, ограбить несколько тысяч миллионов или миллиардов… И с праведным чувством собственной значимости, мы пойдём убивать, насиловать и грабить, причём неважно кого – стариков, женщин, детей. За пять тысячелетий наша цивилизация жила в мире лишь 300 лет! Вдумайтесь в эти цифры!

Старый священник встал, подошел к окну, глубоко вдохнул свежий ночной воздух, затем повернулся к Актеону:

– В 30-е годы, будучи совсем мальчишкой, я вступил в ряды гитлерюгенд, так что не понаслышке знаю, что творилось в Европе в те годы. Участвовал в насилии и убийствах. Тогда вся Европа рукоплескала Гитлеру, ровно до того момента, когда он не начал нести угрозу ей самой. Когда началась война, я видел весь ужас, подчас не передаваемый словами. Видел, как люди, особенно ретивые праведники, которые в мирной жизни осуждали воровство, нарушение прав человека, любую несправедливость и, не дай Бог, убийство, сами резали, грабили и насиловали с особым остервенением. А затем и победители-освободители с не менее красивыми лозунгами делали то же самое. Причём церковь не вмешивалась, Ватикан даже поддерживал фашизм.

Актеон был взволнован откровенным рассказом отца Курта:

– Я бы никогда не смог убить человека или ограбить…

– Ваши слова говорят только о том, молодой человек, что вы никогда не пытались понять, кто вы есть на самом деле. Вы думаете, что-то поменялось в людях с тех пор, кроме картинки вокруг? – продолжал он, – Усовершенствовались только орудия убийства и возросли технические возможности. Теперь разом и с особой жестокостью можно уничтожить гораздо большее количество народу.

– И все-таки, – воскликнул молодой человек, – как же душа?!

Отец Курт внимательно посмотрел на него:

– Надеюсь, Вы никогда не столкнётесь с ней в реальности. А евгеника… – возвратился он к более ранней теме, – Она существует в природе. Но только при синергии любви, красоты и совершенства получится настоящий человек, каким ему заповедано быть. Кстати, учёные проводили интересный опыт с зебрами. Пытались скрестить их с лошадьми. Ничего не получалось. Эксперимент был давно закончен, но у лошадей, которые участвовали в экспериментах, вдруг стали рождаться полосатые жеребята. То есть получается, что вся информация, поступившая в организм, никуда не исчезает, а накапливается там. Как это объяснить с точки зрения нашей науки? Никто не знает, поэтому и молчат о таких вещах. Слишком много вопросов… Вся история человечества – это война и рабство. Сколько было насилия, от которого рождались дети, что они получали в момент зачатия? Страх, ненависть, месть, желание убивать. Сколько всего родилось таких детей за всю историю, а, как вы помните, информация накапливается из поколения в поколение! – подытожил отец Курт.

Он подошел к двери и открыл ее, чтобы создать хоть какое-то движение воздуха.

– Очень важный вопрос! Что способствует зарождению человека? Какая была энергия при этом – свет любви или тьма лжи? Нравственны только любовь и красота. Все остальное – ложь и безнравственность!

– Мы всё ищем себе оправдания, – после паузы продолжил отец Курт, – почему мы так живём, но ничего не делаем, чтобы что-то изменить. Всё ждём, что кто-то придёт нас спасать. От кого? От чего спасать? Мы ждем Второго пришествия. А ведь Христос всё уже сказал, просто мы не хотим открыть глаза.

– А некоторые ждут спасения от инопланетян, – грустно заметил Актеон, – или того лучше: нас спасут дети-индиго.

– Печально все это, – заметил отец Курт.

– А как же искусство? оно призывает нас стать лучше, – не сдавался молодой человек.

– Искусство, которым мы себя окружили, искусственно, извините за тавтологию. От него человек вовсе не становится лучше. Идет просто информация, да играют в свои игры дофамин и окситоцин – гормоны радости, вот и всё… Немецкая нация – талантливая нация, вы это знаете, – отец Курт стал серьёзен, – Гитлер рисовал милые акварели и дважды поступал в венскую академию художеств. Бах, Бетховен, Шуман, Вагнер своей музыкой будоражат умы человечества уже не одно столетие. И именно под звуки немецких композиторов мы, люди просвещённые, отправляли несчастных в газовые камеры! Но мы не понимаем главного: это всего лишь та самая проекция… Мы соответствовали той картинке, той реальности. И так можно сказать о любом из нас. Мы все одинаковые. А театр, музыка, живопись – это просто зрелища. Как без музыки и живописи великих произведений наших классиков жили и были по-настоящему нравственны Иисус, Будда, да те же Платон и Гиппократ? Или будем считать их необразованными дикарями с высоты «высокоинтеллектуальных» представителей нашего времени?

Актеон сидел молча. Всё сказанное отцом Куртом – до единого слова! – было правдой, которая лежала на поверхности, но которую никто не замечал. Или не хотел замечать. Он и сам об этом никогда не задумывался, хотя считал себя образованным и думающим человеком.

Малярия

Актеон долго не мог уснуть, ворочался на узкой кровати и лишь под утро забылся коротким тревожным сном.

Раннее утро разбудило его заунывным пением, доносившимся издалека. Женщины, пока солнце не осушило росу, собирали нежные листки чая с верхушек кустов и пели. Целый день Актеон помогал то в школе, то в больнице, то в столовой. Физически он был в миссии, но мыслями – очень далеко. Последний разговор с отцом Куртом не выходил из головы Актеона.

Он понимал, что ему требуется время, чтобы осмыслить услышанное. На следующий день Актеон неожиданно почувствовал острую потребность уйти подальше от людей, чтобы побыть в тишине и подумать. Он старался не обращать внимания на лёгкое недомогание, которое не оставляло его уже несколько дней.

Актеон прошёл на кухню, позавтракал, запивая бутерброды с сыром ароматным кофе. Затем нарезал хлеба, копчёного мяса, взял фрукты и налил фляжку воды. Сложил всё это в рюкзак. Выйдя из хижины, Актеон улыбнулся поднимающемуся солнцу, лучи которого пробивались сквозь густые кроны деревьев, и зашагал по дороге.

Многие жители миссии уже занимались своими делами – кто-то доил корову, негромко напевая в такт движениям рук; кто-то, закинув за плечи плетёную корзинку, шагал в сторону плантации чая; женщины, окружённые ребятишками, медленными движениями мололи зерна в примитивных жерновах. Проходя мимо, Актеон ловил любопытные взгляды. Он улыбался и отвечал на приветствия, если с ним здоровались.

«Опять она!» – невольно вырвалось у Актеона. Он в который раз увидел стройную, высокую девушку, которая отличалась от представителей других племён высоким ростом, осанкой, одеждой и необычной естественной красотой.

Эти встречи волновали его, хотя образ Софии всё ещё не отпускал. Девушки были не похожи, одна представляла собой европейский тип красоты с чувственным южным средиземноморским оттенком, другая – утонченная, аристократичная, но в то же время сильная и свободолюбивая представительница африканского континента.

Молодая женщина никогда не заговаривала с ним, но он чувствовал, что тоже нравится ей. А её глаза! Актеону казалось, что взгляд девушки проникает в самую глубину его сердца. «Надо у отца Курта спросить, кто она», – подумал Актеон, и решительно зашагал дальше.

Пейзаж вокруг Актеона постепенно менялся – сначала его дорога лежала посреди густого леса. Яркие попугаи, потревоженные присутствием человека, иногда начинали верещать громкими голосами, вынуждая Актеона шагать быстрее, чтобы уйти подальше от их гомона. Дальше дорога запетляла по открытой местности, покрытой выжженной травой. Актеон видел вдалеке антилоп, чьи длинные острые рога то вырастали из травы, то снова скрывались в ней – эти изящные и пугливые животные паслись и одновременно были настороже, чтобы хищник не застал их врасплох. Что-то или кто-то вспугнул антилоп, и они, грациозно перепрыгивая через густую траву, умчались вдаль, оставив за собой лёгкое облачко пыли.

Актеон увидел раскидистое дерево и направился к нему, чтобы укрыться в его тени и подумать о последнем разговоре с отцом Куртом, но вовремя остановился. Две львицы отдыхали под сенью дерева, облюбовав его во время полуденного зноя. Похоже, хищницы были сыты, потому что антилопы, несколько минут назад пасшиеся недалеко от них, и человек, запах которого они наверняка почуяли, были им неинтересны.

Актеон резко повернулся и, стараясь не бежать, зашагал к лесу, из которого он недавно вышел. Он периодически оборачивался, чтобы убедиться в том, что львицы не преследуют его.

– Нельзя быть таким беспечным! – корил сам себя Актеон, продолжая шагать по едва видимой среди травы тропинке. Он ещё раз обернулся – саванна была пуста. Но сердце предательски колотилось. Дойдя до леса, молодой человек побежал и замедлил шаг, только когда среди листвы показались люди, работающие на картофельном поле.

Он дошёл до ручья, журчащего между пышными кустарниками, присел на корточки, зачерпнул горсть прозрачной воды и с жадностью выпил. Выбрал удобное место, чтобы сделать привал и отдохнуть…

Актеон настолько был поглощён новыми для него мыслями, что не видел, как мимо него прошелестела зелёная змейка, шипя и высовывая раздвоенный язычок. Пошевелись Актеон хоть немного, змея наверняка ужалила бы его. Но молодой человек будто замер, полностью погрузившись в свои раздумья.

Молодой священник почувствовал, как его тело стало липким от пота. Духота обволакивала его и проникала в лёгкие, мешая полноценно дышать. Он резко поднялся и зашагал вдоль ручья. Оступившись на вязком берегу, не удержался и упал в воду. Прохлада принесла некоторое облегчение – от мыслей кровь сильно пульсировала в висках. Дрожь немного отступила.

Актеон скинул мокрую одежду и сандалии и с облегчением снова погрузился в воду. Набрав полные лёгкие воздуха, нырнул на самое дно. Его охватила полнейшая тишина – вода поглотила жужжание насекомых, крики птиц, шелест листьев. Актеон только видел, как над ним колышется ряска и по небу пробегают редкие облака.

Он вынырнул и часто задышал, вышел на берег, обернул влажную тунику вокруг бёдер и лёг животом на мягкий раскалённый песок.

Растревоженные попугаи подняли невыносимый гомон. Их беспокойство, как цепная реакция, передалось дальше. Но Актеон не слышал этого – мысли заглушали все звуки. Он почувствовал, что его горячность постепенно проходит. Удивительно, но мысли, бурным потоком нёсшиеся в его голове, принесли ему долгожданное облегчение.

– Получается, что… – Актеон не закончил фразу. Веки его слипались, тело покрылось капельками пота. Актеона затрясло. «Вопросы… вопросы… и несть им числа…» – последняя мысль, которую запомнил он, перед тем как провалиться в кошмарное небытие.

Актеон был и не был в сознании. Его широко открытые глаза смотрели, но не видели. Его уши слушали, но не слышали. Его разум пытался уцепиться за обрывки того, что происходило с ним. Будто в замедленном кино Актеон видел, как весёлые лица ребятишек склонились над ним. Чумазые мальчишки и девчонки шевелили губами, но из их уст вырывался какой-то непонятный звук, похожий на гул.

Сначала ребята длинной травинкой пытались рассмешить Актеона. Но он никак не реагировал ни на щекотание, ни на их смех. Тогда одна девочка осмелилась коснуться руки Актеона. Потом дети исчезли из его поля зрения. Актеон почувствовал облегчение. Но тут до сознания молодого человека дошло, что с ним что-то не так. Он прилагал чудовищные усилия, чтобы пошевелить хотя бы пальцем. И не мог этого сделать. Актеон видел, как над ним склонились отец Курт и медсестра. Они о чём-то говорили между собой, но их слова сливались в сознании Актеона в бесконечно длинное журчание ручья, отчего молодому священнику казалось, что ещё немного, и его мозг просто взорвётся. И тут перед его глазами всё зашаталось… «Вправо… влево… вправо… влево…» – мысленно отсчитывал он. Огромная воронка засосала его окончательно, и Актеон потерял сознание.