Текст книги "Край безумной любви"

– Галина Алексеевна, эти заключенные расконвоированы и будут работать у Вас. Если возникнут какие-то трудности, звоните, все решим.

Галя молча кивнула в ответ и движением руки пригласила осужденных пройти в помещение.

– Меня зовут Галина Алексеевна, я директор созданной недавно организации, так что осматривайтесь, знакомьтесь с новой работой. Сейчас, вы трое, – она указала пальцем на заключенных, – приведите в порядок подсобные помещения рядом с конторой, а Вы молодой человек, – она кинула в сторону Борисова, – поможете мне здесь с уборкой.

Когда дверь закрылась, Галя остановилась в двух шагах от Алексея. Они стояли минуту-две, вглядываясь друг другу в глаза. Лешка глубоко вздохнул и стиснул зубы. Галя заговорила первой.

– Здравствуй Леша. Ты не рад, что увидел меня? – спросила она, наблюдая за его недовольным и мрачным лицом. Он сдержанно кивнул.

– Зачем ты это сделала?

– Что именно?

– Затянула в свою контору.

– А я думала, что ты спросишь, зачем я приехала сюда?

– И так все понятно, к чему лишние вопросы, – ответил он холодно.

– Леша, милый…

– Не нужно меня так называть, для Вас я осужденный Борисов, говорите, что нужно делать, Вы здесь хозяйка.

Галя замотала головой.

– Леша, не надо меня обижать, это больно, ведь ты же ничего не знаешь.

– Это я-то ничего не знаю, да здесь нужно быть круглым идиотом, чтобы не видеть, что ты жена хозяина зоны. Ты понимаешь, что ты натворила?!

– Понимаю. Лешенька, ты умный парень, неужели ты не понял, что все это я проделала только с одной целью – быть с тобой рядом.

– В качестве жены ненавистного мне мента.

– Нет, ты не прав, в качестве твоей жены…

– Что?!! – От обиды и горечи у Лешки на глаза навернулись слезы.

– Да-да, я здесь только с одной целью, вновь обрести своего мужа, данного мне Господом. Лешенька, родной мой, неужели тебе нужны мои оправдания?

– Хотя бы объясни.

– А зачем? Родной мой, я по-прежнему люблю тебя, и если ты продолжаешь мне верить, то поймешь, через что мне пришлось пройти ради этой встречи.

Алексей молчал, он уже получил ответ на все свои вопросы, которые терзали его душу вот уже долгое время.

– Леша, дорогой мой, можно я тебе объясню одну вещь: тело можно продать, отдать, оно от этого не так страдает, как душа, которой уготовано плакать, мучиться в одиночестве и ждать. Я пережила многое и была на грани между жизнью и смертью, но я выбрала жизнь. Жизнь с тобой, мой любимый и поверь, я от своего не отступлюсь!

Алексей сделал шаг навстречу Галине, вот он последний шаг, который разделял их долгое время. Он понимал, что она права и продолжать по-детски обижаться на нее, уже было не в его силах.

– Я люблю тебя больше жизни, – произнес он с сильным волнением. Они рванулись друг к другу и слились в крепких объятиях. Он целовал ее неистово: в губы, в закрытые, счастливые, заплаканные глаза, он упивался ее красотой, чувствуя всеми клеточками, что она принадлежит только ему. Она была еще краше и роднее, чем когда-либо, Лешка не мог насмотреться на свою любимую девочку, ее лицо светилось, словно очертания на иконе. И теперь он понял окончательно, что никогда не откажется от нее, он будет любить ее вечно. Теперь она целовала его лицо, губы, его небритые щеки, подбородок. Она едва прикасалась кончиками губ и делала это так нежно и ласково, что Лешка плыл от блаженства.

Он прижимался к ней, гладил по голове, водил руками по спине, с улыбкой заглядывал в ее глаза. Дрожь пробегала по их телам. Оба раскраснелись, раскрепостились, почти отрешились от всего мира. Лешка замотал головой и, держа Галинку за предплечья, слегка отодвинулся.

– Родная моя, сюда могут войти в любое время.

– Да-да, мой хороший, я сейчас включу сознание. О Боже! Я чуть не лишилась чувств. Лешенька я самая счастливая. Я давно не чувствовала себя так хорошо. Мне легко на душе, родной мой.

– Ты меня тоже окрылила, я не узнаю себя, у меня сплошной туман в голове, если нас сейчас увидят, то первым делом подумают…

– Да-да, ты прав. У нас впереди будет столько времени, я хочу посвятить тебя в одну тайну, но это потом.

Алексей заметно помрачнел.

– Что с тобой, Леша?

– Ты ведь вечером пойдешь к нему?

– Я с ним не сплю, не переживай.

– Г-м? – повел он бровью

– Я обманула его, сказав, что забеременела.

– Ты, правда не…

– Нет-нет, мой любимый, – перебила она его, – я хочу иметь детей только от тебя.

– Господи, как ты умеешь всколыхнуть душу. Что мне делать без тебя, солнце мое?

– Ждать следующего дня, когда мы снова будем вместе.

Стук в дверь прервал их тайный диалог, вошли помощники и расконвоированный Сальмин доложил:

– Галина Алексеевна, мы навели порядок, что еще нужно сделать?

– Сейчас по расписанию у нас обед, а после мы пойдем на складское, – улыбнулась Галя и стала одеваться.

Вечером, когда они вернулись в контору, Галина отправила троих парней в колонию, на ночь они должны вернуться в свой отряд, а Алексея оставила для помощи.

Он сел на стул и, достав из пачки «Прима» сигарету, похлопал себя по карманам, спичек не оказалось. Галя выдвинула ящик стола, достала сигарету с фильтром и, вставив в губы Леше, чиркнула спичкой. Он с блаженством затянулся, положил сигарету в пепельницу и, нежно взяв ее за руки, сказал:

– Они у тебя очень красивые.

Прикоснулся губами к ее ладоням, целуя каждую по переменке. Галя освободила одну руку и провела по коротко остриженным волосам.

– Ты весь поседел. Ты что-то пережил за это время?

– Всякое было, а за седину «спасибо» Шахову, это с его подачи я попал в карцер на тридцать суток.

– Боже мой, какая жестокость.

– Не говори ему ничего, не хочу, чтобы он о чем-то догадался.

– Родной мой, у нас с тобой скоро все будет хорошо, вот увидишь. Ты только держись и не натвори чего-нибудь, Ладно?!

Лешка кивнул, соглашаясь с ней, затем слегка наклонил голову на плечо и, прищурившись, спросил:

– Скоро? Ты что-то от меня скрываешь.

– Завтра, родной мой, завтра я тебе все расскажу. Знай только одно, мы недолго задержимся здесь, вот лед тронется на реке…

Лешка дернулся, хотел вскочить со стула, Галя с силой надавила ладонями на его плечи.

– Потерпи Лешенька до завтра, и ты все узнаешь.

Он печально улыбнулся.

– Я сжег все твои письма.

– Я тоже твои сожгла, но мы снова вместе и можем сказать друг другу, то, о чем всегда писали. Правда?

– Да, моя хорошая, мы так давно не виделись, я очень по тебе скучал.

– И вот мы снова вместе. До завтра мой любимый, – она поцеловала его в губы.

– До завтра, девочка моя.

Он поднялся и медленно направился к двери, их руки расцепились и только кончики пальцев, едва касались друг друга.

Лешка возвращался в зону совершенно другим человеком и если бы не часовые на вышках и вахтенные дежурные на КПП4040
  КПП – Контрольно – пропускной пункт


[Закрыть], он наверно бы не шел, а летел, как ветер, ощущая себя самым счастливым человеком на земле.

Ночью он не мог долго заснуть, лежал, глядел в потолок и, улыбаясь, думал. «Вот ведь, как судьба неожиданно повернула, только что жизнь была не мила и вдруг, такое счастье обрушилось на меня. Заха! Мудрый Заха, как ты был прав, когда говорил о женщине хорошие слова. А ведь я настроен был с ней расстаться… Даже не представляю, какую совершил бы ошибку. Слов не нахожу, она просто чудо».

Лешку разволновало воспоминание о куме, он еще не мог до конца свыкнуться с мыслью, что находясь в зоне, ему придется терпеть присутствие Шахова возле Галинки. Вспомнилась ее фраза, что недолго им осталось. «Неужели она с самого начала думала о моем побеге. Что она хотела сказать словами – лед тронется на реке, значит в июне? Если уйдем в побег, но куда? Кругом тайга, и редко где встретишь человека. Нужен маршрут, еда и на первое время где-то укрыться. Скорей бы завтра, сгораю от любопытства, что она там придумала. Наконец-то пошли действия, а то я начал закисать в этой зоне». И Лешка, полный умиротворения, заснул.

Утром, когда расконвойные вышли за зону, к Лешке подошел Сальмин. Покачав головой, он прищурил глаза и с иронией спросил:

– Что, Леха, кумовскую Лялю «потоптать» собрался?

Змей прекрасно знал, что какой-то процент расконвойщиков закреплен за оперчастью и по всей вероятности кто-то из них будет информировать Шахова обо всем, что увидит в конторе. Он бы мог сейчас съездить по физе этому борзому зэку, и возможно уже завтра Лешку снова закроют в зоне. Он вспомнил о вчерашней просьбе Гали, чтобы держать себя в руках. Впереди маячила свободная жизнь с Галинкой, и разменивать это дарованное благо на спровоцированную драку, ему не хотелось.

– Сейчас придем в контору, и ты напрямую скажешь директрисе, что тебе хочется, чтобы я с ней лег в люльку.

– Ты что, я такого не говорил…

– Придурок, ты только минуту назад сосватал меня с кумовской женой.

– Я пошутил Леха, вот гадом буду, пошутил, – перетрусил Сальмин.

– Еще раз сморозишь что-нибудь подобное…

– Не-не, Змей, беру свои слова обратно.

Алексей мудро поступил, не сцепившись с Сальминым, потому что он действительно был на крючке у оперчасти. Прежде, чем пройти комиссию на расконвойку, заключенный попадал в оперативную обработку и если не соглашался писать докладные о том, что подмечал, то администрация заворачивала такого зэка и не выпускала в поселок. В городах, где налажена инфраструктура и требовались специалисты среди заключенных, им давали зеленый свет на расконвойку, а в лесных командировках стояла очередь на подобную «вакансию», потому среди зеков шел тщательный отбор.

Глава 15. Побег

Галя с утра была в хорошем настроении и, дав задание трем помощникам, пошла с Алексеем на участок лесоповала. Отойдя на приличное расстояние от поселка, они крепко обнялись и, целуя друг друга, не могли нарадоваться встрече.

– Я полночи не спал, все думал над твоими словами.

– Какими? Я вчера много говорила, – кокетливо улыбалась Галинка.

– Ты обещала что-то рассказать мне.

Она огляделась по сторонам, как бы проверяя, что никто их не видит, и предложила присесть на корточки возле дерева. Они утоптали снег. Галинка достала какую-то бумагу из-под кофты и, развернув ее, спросила:

– Разбираешься в картах?

– Немного.

– Вот смотри Леш, это наш поселок. Это Котуй, – Галя повела пальцем по карте, – вниз по течению, в ста с лишним километрах от Радужного, стоит шахтерский поселок Каяк. Левее от него в сотне километров селение Хета.

– Галь, скажи конкретно, ты предлагаешь уйти в побег?

– Да, но нужно выбрать маршрут. Добраться пешком до больших населенных пунктов нет никакой возможности. Все города, расположенные южнее, находятся на одной линии: Томск, Ачинск, Красноярск, Канск и Братск. Ты сам знаешь, что до них можно только долететь, а плыть против течения бесполезно.

– Что ты предлагаешь?

– Не знаю, Леш, по-моему, нужно искать вертолет, а иначе нам отсюда не выбраться.

– А с Радужного он часто вылетает?

– Это не вариант, площадка для взлета находится на территории гарнизона, охраняющего зону.

– А если с ненецкими пастухами договориться и на оленях уйти на безопасное расстояние.

– Шахов говорил, что в округе все пастушьи и охотничьи стойбища подкуплены на случай побега заключенных. Не зря среди северных народов в цене такие разменные жидкости, как водка и спирт – это самый ходовой товар.

– Галюш, нам нужно уходить в другую область, здесь задерживаться нельзя.

– В Якутию?

– На севере мы замерзнем или с голоду помрем, выходит путь один – на Восток.

– Я запасаюсь едой, у меня в леднике уже много собрано.

– У нас нет ружья, а без него в тайге гиблое дело.

– Оружие есть, но только пистолет.

– У него?

– Да, именной, я могу прихватить к нему пару пачек патронов.

Лешка улыбнулся.

– И то ладно. А если нам подняться выше по реке и берегом Котуйкана выйти к Якутии, так намного ближе.

– Я не знаю, родной, давай решать вместе. В июне на реке тронется лед, и мы уйдем отсюда, я давно решила для себя, с тобой, хоть на край света.

– Ты моя хорошая, мы и так недалеко от края света, через Хатангский залив и океан недалеко.

– Леша, ты только держись, я тебя очень прошу, если тебя по какой-то причине закроют в зоне, я не знаю, что мне тогда делать.

– Галь, Сальмин что-то заподозрил, наверно по нашему виду догадался, что мы с тобой неравнодушны друг к другу.

– С чего ты взял?

– Он сам сказал.

– Может попросить Шахова, чтобы он его в другое место работать направил.

– Не стоит, Сальмин сразу догадается. Тем более я не уверен, что он не работает на оперчасть.

– Неужели такое возможно, мерзость какая.

– Галочка, Шахов не зря свой хлеб ест, у него по всей зоне столько осведомителей, так что нужно с Сальминым что-то придумать.

– Господи, милый, как я по тебе соскучилась, – Галя прижалась к Алексею, – нам бы где-нибудь уединиться.

– Нам бы с тобой головы не потерять, – улыбнулся Лешка, – а то будет нам и Котуй и Якутия.

– Да уж, это точно. Потерпим, немного осталось, я даже представляю, как мы вдвоем в тайге будем жить. Леш, а куда мы потом поедем, нас кругом будут искать?

– Я думаю на юг, у меня там есть знакомые, в первое время помогут, а там, что-нибудь придумаем. Плохо, что у нас с тобой денег мало.

– Зато есть металл.

– Что?

– У Шахова припрятано золото, россыпью, я в последний момент заберу один мешочек. Хоть это не хорошо, но он не сам его добыл.

– Откуда оно у него?

– У Шахова на Отчаянном прииске свои люди работают, по-моему, они воруют золото.

– Вот жучара, это его нужно отгородить от нас, а не наоборот.

– Ладно, Лешенька, будем готовиться, ты только с Сальминым не связывайся, я что-нибудь придумаю, у меня больше прав – я ведь директор, – Галинка поцеловала Алексея в губы, и они побрели дальше на лесозаготовительный участок.

Лешка иногда встречался с Волохой «Питерским», авторитетным человеком в зоне и договаривался с ним о греве. Змей чувствовал, что за ним следят тихушники из оперчасти и, внимая наставлениям Галинки, старался лишний раз не светиться. Оставаясь верным приверженцем правильных понятий, Змей не забывал братву, он знал, как нелегко парнягам приходится в БУРе и ШИЗО и через Питерского направлял в зону все, что ему удавалось достать: чай, продукты, в редком случае – водку. Помня, как в «каменном мешке» страдают зэки, он заказал через вольных людей спирали накаливания для духовок и совместными усилиями их переправили в карцер. Заключенные умудрялись цеплять спираль к проводу освещения лампочки и таким способом спасаться от страшного холода. Питерский авторитет догадывался, что Лешку кто-то перетащил в расконвойку, ибо с пятнадцатью годами за плечами и кучей постановлений в деле невозможно рассчитывать на поблажки администрации. В Змее он был уверен на все сто, старый Заха рекомендовал Лешку и, наблюдая за ним, Питерский убедился в надежности парня.

Услышав от Лехи, что Сальмин следит за ним, Питерский решил убрать «кумовского» расконвойщика с дороги, его просто подставили, зашив в одежду деньги и наркотик. Вечером работники режимной части произвели проверку вещей Сальмина и, обнаружив запрещенные предметы, закрыли его до утра в ШИЗО. Утром пришел хозяин зоны и распорядился освободить Сальмина, но на расконвойку дорогу ему закрыл. Таким образом, догадки Питерского и Змея подтвердились, а иначе Сальмина закрыли бы в изолятор.

Наступило долгожданное лето. Влюбленным очень редко удавалось оставаться наедине друг с другом: обменяться нежными взглядами, обняться или поцеловаться. Постоянно вокруг находились люди, то в конторе, то на участке лесоповала. Леша и Галя с нетерпением ждали, когда вскроется ото льда Котуй. И вот, однажды под утро, зону и поселок разбудил гул, донесшийся со стороны реки. Старожилы сразу догадались: на реке тронулся лед.

Для заключенных, работающих в бригаде по лесосплаву, скоро начнется настоящая работа, спускать лес вниз по реке, где его будут принимать в слиянии Котуя и его притока. С теплом и последующей короткой заполярной жарой, пришло еще несколько трудностей – это вездесущий гнус, комары и частые запахи гари, она расползалась на несколько километров к северу, порой затрудняя дыхание. Пожары охватывали тайгу, оставляя после себя обгоревшие стволы деревьев и черные, безжизненные территории. Пожары никто здесь не тушит и только дожди или участки, разграничиваемые реками, в состоянии остановить бушующие пожары.

Котуй – извилистая, своенравная река, иногда за очередным поворотом она меняет направление и кажется, что поворачивает вспять. За время своего существования Котуй пробил в горах разные коридоры, с крутыми порогами и стремительными перекатами, образовывая при этом проточные озера. В некоторых местах Котуй спокоен и только после наполнения притоками, вновь бурлит, и стремительно несет свои воды в Хатангский пролив к морю Лаптевых.

К побегу все было готово: рюкзаки с едой, вяленым мясом и рыбой, в основном сухой паек, добытый Галинкой со складов военнослужащих. Бревна для плота лежали в надежном месте недалеко от пологого берега, их осталось только быстро скрепить пеньковой веревкой. Осталось определить точное время побега: в зоне два раза в день проводилась проверка, либо это был утренний развод на работу расконвойщиков, или вечерний съем. В любом случае требовался определенный день, а лучше всего темное время суток, ведь остаться незамеченными на окраине поселка и на берегу Котуя, весьма трудно, значит, нужна веская причина, чтобы Алексею разрешили остаться на ночь за пределами зоны.

Влюбленных волновали все приготовления, они медленно подходили к черте, за которой их ждет новая жизнь. Смелость окрыляла, придавая им уверенности в своих силах. Надежда на скорейшее освобождение не оставляла влюбленные сердца.

Шахов, чувствуя какие-то перемены в жизни и настроении жены, не мог понять, что с ней происходит. Иногда он списывал ее «холодность» на занятость, ведь она с утра до ночи находилась на работе и, возвращаясь вечером в квартиру, не поужинав, засыпала.

В колонии со дня на день, ожидалась комиссия: Живцов, недовольный своим увольнением, подал жалобу в вышестоящие инстанции. Морозов, временно переведенный в производственный отдел, тоже мечтал вернуться к административной работе и подал рапорт на восстановление в прежней должности. Назревал внутренний «переворот», и комиссия из управления должна поставить окончательную точку в конфликтной ситуации.

Галя узнала от Юрия, что на днях в колонию прибудут проверяющие и, обговорив с Лешкой детали, наметила день побега. Вертолет, отправленный навстречу комиссии, какое-то время будет в пути и в образовавшуюся отдушину им с Лешкой необходимо проскочить и как можно дальше уйти от колонии. Выпала пятница. Галя решила схитрить и выдумала историю: будто ее предупредили из Красноярска, что в лесную колонию должен прилететь вместе с офицерами внутренней службы представитель фирмы. Намечается своеобразная аудиторская проверка и ей необходимо подготовить все бумаги и отчеты, а так как срок ограничен, то она нуждается в помощи осужденного Борисова, который хорошо разбирается в перипетиях подобного рода. Шахов, занятый своими проблемами, полностью доверял Гале, он дал согласие и подписал письменное разрешение, чтобы Борисова, в связи с производственной необходимостью, оставили в конторе в третью смену.

Вечером, перед побегом, Галя достала пистолет Шахова и вытащила из укромного места две пачки патронов. Так как «ТТ» был завернут в ткань, его место занял муляж, выполненный из отвердевшего теста и окрашенный в черный цвет. Не забыла прихватить припрятанное Шаховым рассыпное золото в мешочке, заменив его мелкими камушками. Рюкзаки с едой и одеждой перетащили заранее в контору, а потом частями перенесли к берегу реки, где лежали бревна для плота.

Ночью, когда в зоне и поселке все успокоились, Галя и Леша тихо вышли из конторы, оставив гореть свет. Единственное обстоятельство, волновавшее девушку, не давало покоя: вдруг Шахов приревнует ее к Борисову и нагрянет с проверкой среди ночи.

Но накануне у Шахова был тяжелый, суматошный день, ему было не до жены, он готовил колонию к приезду комиссии и, как это частенько случалось, остался заночевать в своем кабинете.

Галинка мысленно обратилась к Богу: «Господи, прости нас пожалуйста. Мы любим друг друга и не можем больше находиться в разлуке. Своей силой и всемогуществом огради нас от бед. Укажи нам путь в нашей нелегкой жизни. Озари нас верой и не лишай самого дорогого – любви».

Лешка выкатил бревна, сложил их в ряд и, бросив на них поперек две жердины, туго связал приготовленной пеньковой веревкой. Закрепил рюкзаки и непромокаемый мешок с одеждой. Спустили платформу на воду и, пожелав друг другу счастливого пути, оттолкнулись от берега, и плот, подхваченный течением, поплыл по Котую.

Ощущение опасности стало проходить, когда плот, подхваченный течением, преодолев изгиб реки, оказался на середине. Плыть на скорости вдоль берега опасно: летняя жара, растапливая мерзлоту, отогревает грунт, и он сползает в воду вместе с кустарниками и деревьями, образуя при этом целые валы. Лешка, руководствуясь рассказами сплавщиков, проворно работал шестом. Возбуждение сменилось некоей уверенностью, приобретенной с самых первых минут побега. До рассвета им необходимо, как можно дальше уйти и подыскать укромное место, чтобы с вертолета трудно было заметить плот и их самих. В сумеречном свете приходилось высматривать гладь реки, чтобы не наткнуться на валуны или какие-нибудь коряги, плывущие по течению. Не зря влюбленные выбрали июнь месяц, когда талые воды, заполняя реки и притоки, поднимают уровень Котуя. Галинка сидела возле вещей и тоже всматривалась в серебристую поверхность реки, казалось сама луна, пролив на Котуй свой свет, указывала им путь. Брюки из прочной ткани давно промокли, иногда плот нырял под воду, обдавая потоком воды рюкзаки и одежду на их телах. Время от времени она смотрела с восхищением на Лешку, как он ловко управлялся шестом. «Мы снова вдвоем. Как любила говорить мама: „Неисповедимы пути Господни“. Разве можно было год назад предвидеть, что мы с Лешей окажемся в Заполярье и отчаемся на такой опасный рывок. Я ни капли не жалею, а дальше, будь, что будет. Мы вместе».

Ближе к утру, когда на востоке едва загорелась заря, плот миновал очередной зигзаг реки и впереди по правому берегу потянулись крутые, каменные обрывы. Решили обосноваться на день именно в этом месте, бревна можно завалить камнями и ветками, так что с высоты заметить их будет невозможно. Предстояло по каменистому склону подняться наверх и подыскать в тайге место для привала, а вечером, когда мгла снова опустится на землю, продолжить путь.

Лешка направил плот к берегу, но из-за сильного течения с трудом пристал, ему пришлось спрыгнуть в ледяную воду. Охая и смеясь от охватившего его тело холода, он вытянул плот на отмель. Бревна намокли, и перетащить их стало невозможно, пришлось обложить и придавить плот валунами, накрыв ветками и сухими сучьями.

Они нашли проход и, поднявшись наверх, углубились в лес. Внизу над рекой лег плотный туман и с каждой минутой, окутывая берег белесым пологом, нависал над землей. Хоть ночью и было тепло, но чувствовалась небольшая прохлада от сырости. Лешка развязал мешок и распечатал непромокаемый пакет, в нем лежало нижнее белье, трико и теплое покрывало. Благодаря целлофану, все это было сухим. Они скинули с себя мокрую одежду и, обтерев друг друга, одели сухое белье.

– Галь, ты как будто в турпоход собиралась, все предусмотрела, – улыбнулся Леша и лег на покрывало, блаженно потягиваясь всем телом от усталости.

– Каждый день готовилась, проверяла, а вдруг, что-то забыла, или не предусмотрела, – Галя прилегла рядом и, обвив его шею левой рукой, коснулась губами щеки Лешки, – нам удалось это сделать, Леш.

– Да, родная, пока все идет по плану. Утром, когда рассветет, проверим плот. Подыщем более укромное место, в тайге развесим одежду, нужно за день ее высушить. Поспать бы немного, придется дежурить поочередно, наверняка в погоню пустят вертолет.

– А собаки? Обязательно сформируют поисковый отряд.

– Это не реально, Галя, вокруг зоны порыщут, а остальную территорию будут с вертолета обследовать.

– Представляешь, Шахов преподнесет подарок комиссии, его могут уволить с работы.

– Тебе его жалко? – спросил осторожно Леша, понимая, что для них эта тема неприятна.

– Не думай об этом, мы оба знали, на что идем. Я люблю тебя мой родной, мы вместе, и это самое главное для меня.

– И я люблю тебя моя хорошая… Сколько мы не любили друг друга по-настоящему?

Он облокотился на подстилку из мягкого ягеля и, склонив над ее лицом голову, поцеловал губы. Она вздохнула после длительного поцелуя и нежно ответила:

– Целую вечность…

Она многое пережила за последнее время: были тупиковые ситуации, иногда бросалась в образовавшиеся отдушины и ждала, надеялась и все это ради сегодняшней встречи. Родной, любимый человек теперь рядом с ней, не нужно от кого-то прятаться, врать, увиливать и самое главное сейчас было для нее – это ощущение выполненного долга: перед собой, перед Лешкой. Теперь она знала не понаслышке, что такое неволя, страдание и долгое ожидание. И вот результат после всего, что с ними приключилось…

Галя обняла Лешку, прижалась крепче к его груди и постепенно: от нежных прикосновений, ласк, страстных поцелуев, растворилась в объятиях любимого.