Текст книги "Край безумной любви"

Глава 22. Сходка

Пожилой швейцар, в шелковой ливрее, услужливо открывал двери дорогого ресторана. Сегодня администрация заведения вывесила объявление, что ресторан с десяти вечера по техническим причинам закрывается. Майским вечером, люди, подъезжающие в дорогих, черных машинах, беспрепятственно проходили внутрь.

В ресторане была назначена сходка и Алик со своей братвой, приветливо встречал гостей из Питера. Двоих: Рябину и Ствола он знал хорошо, но представленного Питерским по телефону – Шамана, видел впервые. Из рассказов и по слухам, этот парень знал свое дело, он неразговорчив и уважаем в своей среде. Говорят, он прошел крутой путь в девяностых и при отсидке в лагерях, заработал авторитет среди братвы. Напутственное слово питерского вора и других окружающих его людей, были для Алика весомы, и потому он приветливо встретил Шамана.

Выпили за знакомство, за встречу и сразу же приступили к делу. Алик, располагая кое-какими сведениями, выложил подноготною всей истории, правда, умолчал, что Лысый сам виноват в своей смерти. Алику было стремно обнародовать факты, что его погибший брат по беспределу наехал на беззащитную женщину и ее сына. Но сам Алик так не думал и выставлял перед всей братвой Лысого, как настоящего бродягу, погибшего от руки отморозка-пацана.

– А что тут неясного, – горячился Миша – Ствол, – пацана этого нужно прессануть в «Матроске», пусть «козленыш» отвечает за свои действия. Если по – справедляку, то пусть для начала обоснует свою делюгу.

Алику не выгодно, чтобы пацан выдал правду и потому он гнул свою линию.

– Что его спрашивать, он босяка грохнул, здесь расклад один – мочилово!

– А что среди мусоров толкуют? – спросил Шаман, – какую версию следак проводит?

– Шаман, а нам это надо, – подхватил дружок Алика, – учинен беспредел, а за это нужно наказать, чтобы этим чертям в будущем неповадно было мочить братву.

– Да-да, – поддержали его другие, – давно в Москве такого не было, чтобы босоту глушили, кому захочется.

– Через Лысого не «порожняк» канал из Питера в Москву, а реальные филки, – мы столько лет отлаживали этот канал, – продолжил Алик, – за брата я отомщу, как только появится возможность, зашлю «китобоя» в «Матроску», пусть этому шкету свернет шею, как куренку.

Шаман вставил свое слово:

– Подожди Алик, паренек себя сам наказал, ему червонец не отбей, светит впереди. Здесь в другом нужно разобраться, за что он Лысого грохнул, я лично, беру под сомнение действия мокрушника, не мог пацан просто так грохнуть Лысого. Я понимаю тебя Алик, но поднимать большой шум не стоит, наше дело от этого не пострадает, как филки шли, так и будут идти в столицу.

Лицо Алика побагровело от прилива крови, он резко поднялся и, залпом осушив бокал с вином, ответил:

– Шаман, о деле базара нет, но мокрушника я уделаю, и здесь ты мне не указ. – Он обвел глазами всех, сидящих за столом, – и никто мне не наложит запрет, за брата я положу пол – Москвы.

Немного пошумев, все успокоились, и большинство голосов склонились к следующему: пусть Алик сам решит, как ему поступить, главное, что бы личные дела, не коснулись общаковых.

Шаман оказался в числе немногих, кто хотел решить все по – справедливости. Но спорить не стал, сегодня он отзвонится Питерскому и они вместе подумают, что делать дальше.

В углу ресторана, одиноко за столиком, сидел мужчина, он часто подливал в стакан армянский коньяк и, не обращая внимания на шумную компанию парней, пил, не закусывая. Сегодня он встретился здесь со своим давним другом и тот выложил ему серьезную новость, от которой может пострадать служебная карьера.

Юрий Шахов, был этим мужчиной, а его другом – Сергей Митьков, работающий в прокуратуре. Сегодняшний разговор был не из приятных: Сергей позвонил среди ночи и предложил встретиться, по его голосу Шахов определил, что случилось, что-то из ряда вон выходящее.

– Юра, мы всегда относились друг к другу хорошо, как говорится, твоя беда – это моя беда. Ты не хочешь мне в чем-то признаться? – загадочно спросил Сергей.

– Сережа, у меня нет от тебя тайн.

– Ой -ли, – с сарказмом произнес друг, – а расскажи-ка мне, как твой, именной пистолет вдруг «заговорил» в одном убийстве.

Шахова, словно кипятком обдало. Он расстегнул ворот рубахи, от такой, шокирующей новости, у него сперло дыхание.

– Я потерял его давно, когда еще был начальников колонии на Котуе. Что случилось, Сергей, откуда у тебя эти сведения?

– Номер твоего пистолета сходится с тем, из которого был убит московский, криминальный авторитет Лысый. Убийцей оказался паренек, фамилия его Семенов. Кстати, он сейчас содержится у тебя, в «Матроской тишине». Он молчит по поводу приобретения, хранения и им пистолета, но не отрицает, что убил из него Лысого. Что ты на это скажешь, как твое оружие оказалось у Семенова?

– Ума не приложу. Сергей, правда– правда, я должен над этим подумать.

– Дело этого паренька передали в прокуратуру, мне случайно попался на глаза акт об экспертизе, где промелькнула твоя фамилия, ведь пистолет зарегистрирован на тебя. Я пока «притормозил» ход этого дела, но если мой начальник потребует скорейшего расследования, я вынужден буду дать этому преступлению зеленый свет. Думай Юра, думай, у тебя осталось мало времени.

Сергей ушел, а Юрий продолжал сидеть в зале и попивать коньяк. Администратор предупредил его, что в десять вечера ресторан закрывается, но получив дополнительную плату, предложил, чтобы он пересел в угол за другой стол.

Шахов сегодня выкурил целую пачку сигарет, хотя недавно, покончил с этой привычкой. Он скомкал пустую пачку и бросил в тарелку. Подошел официант и подлив ему коньяк, сменил пепельницу. Шахов поблагодарил и предупредил, чтобы ему не мешали, он хочет побыть один.

«Пистолет похитила у меня Галина, когда бежала с этим зэком по Котую. Как оружие могло оказаться в Москве, да еще спустя столько лет? По истине, неразрешенная загадка. Галя погибла. А может быть, кто-то его подобрал и таким образом пистолет всплыл в Москве. Нужно будет допросить этого Семенова, и как-то узнать, где он взял пистолет. Молчит поэтому поводу, не хочет говорить. Подсажу к нему своего «стукачонка», он его быстро разговорит.

Эх! Товарищ полковник! Ничего – то ты не забыл, ты ведь помнишь все, с того дня, как познакомился с ней в гостиннице, и до последнего, когда она исчезла из поселка».

Снова память всколыхнула прежние события, когда он, еще молодым лейтенантом, попал по распределению на север. Всю жизнь он тянул эту лямку, иногда в легкую, а порой и с натягом. Что он нашел в той жизни, кроме ощущения, что сам заперт вместе с зэками в суровых краях. Ни семьи, ни нормальных людей и только встретив ее, почувствовал, как жизнь кардинально изменилась. Судьба, словно острым ножом разрезала его жизнь пополам, до и после. Он так и не женился, хотя в Москве мог найти любую женщину. Мысленно, сотни раз обвинял ее в измене и столько же прощал, понимая, что виноват в ее гибели. У Юрия теплилась маленькая надежда, что она все – таки осталась жива, ему очень хотелось этого.

Да, служебная карьера у него сложилась лучше, чем личная жизнь. В Москве, он работал в «доходном» месте. Ни единая душа не знала, на какие деньги полковник посещает дорогие рестораны и пьет не дешевый коньяк. Золотой прииск остался в прошлом, теперь у Шахова другой источник левого дохода. Однажды, просматривая личного дело арестованного гражданина, Юрий заинтересовался его прошлым: он был не превзойденным карточным шулером. В тюрьме всегда жил припеваючи, имея буквально все, что хотел: личные свидания с женщинами раз в неделю, передачки в неограниченном количестве, для увеселения жизни – любой наркотик и спиртное. Но это одна сторона дела, а то, что он имел в темную, знал только сам картежник. Но Шахов грамотно связал концы с концами и решил по-своему сыграть с шулером. Зная из личных дел и уголовных, кстати, тоже, он взял на заметку некоторых арестантов, у которых на свободе осталось много добра. Полковник пошел на тесный контакт с каталой и предложил ему сделку: он подсаживает на время картежника в камеру к состоятельному по воле «клиенту» и они разыгрывают по договоренности свое имущество. Шахов даже не ожидал, что станет получать грандиозные дивиденды, как «сводник», но спустя время, понял, что такой вид получения дохода, становится «золотоносным», ведь в игре на кон ставились квартиры, машины и даже женщины. Да– да, проигравшийся иногда был вынужден поставить на кон, для того, чтобы отыграться, даже свою девушку…

Вот так и жил Шахов в последнее время, как говорится: «Сыр в масле катался», пока не прозвучал ночной звонок от прокурора Митькова. Полковник встал из-за стола и, слегка покачиваясь от выпитого коньяка, пошел через зал к выходу. Он на миг взглянул на шумную компанию парней и пересекся с одним из них взглядом. Лицо мужчины показалось ему знакомым. А почему бы и нет, ведь столько подопечных проходит через Шахова в Матроской тишине.

Поздно вечером, он приехал в СИЗО и приказал привести к нему из корпуса, где содержали малолетних преступников, подследственного Семенова Алексея Алексеевича.

Парнишку ввели, Шахов сразу же внимательно пригляделся к нему и указал на стул.

– Как у тебя в камере дела, никто не обижает?

Семенов замотал головой, давая понять, что жаловаться ему не на что.

– Куришь? – полковник пододвинул пачку папирос.

Парнишка опять замотал головой.

– Хочешь на личное свидание с матерью? – вдруг спросил полковник.

Паренек удивленно посмотрел в глаза начальнику и кивнул.

– Без протокола, скажи мне, откуда у тебя пистолет?

– Нашел.

– Ладно, хорошо, а зачем в бандита стрелял?

– Он мою мать обидел, угрожал.

– Похвально. А где нашел пистолет, можешь указать место? – полковник менял темы, пытаясь запутать парнишку.

– В парке, под листьями. Теперь уже не помню, – отвечал Алексей, наученный другими арестантами, как отвечать на вопросы следователей.

– Ты догадываешься, что с тобой будет, если бандиты доберутся до тебя в тюрьме?

– Мне следователь обещал, что такого не случится.

– Какой ты наивный вместе со следователем… Ладно, об этом потом, кто у тебя из родителей?

– Мама. Отец умер, когда я был маленьким.

– На Ордынке проживал?

– Да.

– Как тебя в камере зовут?

– Леша.

– А кличка?

Алеша замялся и промолчал.

– Не хочешь называть свою кличку, так я и без тебя узнаю.

– Вороненок.

– Х-м, интересная кличка. А какая у твоего отца была фамилия?

– Семенов…

– А у мамы? – запутывал его полковник.

– Семенова.

– А девичья?

– Не знаю.

– Надо же, не знаешь… Странно.

– У матери телефон в квартире есть?

– Да.

– Пиши номер, – полковник пододвинул листок с ручкой.

– Зачем?

– Ты же хотел личное свидание с матерью? Как, по-твоему, я ее должен пригласить.

Парнишка обрадовался и написал номер телефона квартиры.

– А Вы, правда, дадите повидаться с мамой?

– Правда, правда. Ты посиди, подумай, может, вспомнишь, где нашел пистолет. Ты не переживай, я же предупредил тебя, что наш разговор без протокола. И в камере никому ничего не говори, если спросят, зачем ночью вызывали, скажешь, что срочно адвокат приезжал. Возьми папиросы, угостишь в камере.

Шахов нажал на кнопку, в комнату вошел прапорщик и увел Семенова в камеру.

Шахов нервно достал новую пачку папирос и закурил.

«Боже мой! Глаза, нос, лицо – все ее… Как будто Галя передо мной очутилась, только в юности. Я не мог ошибиться, такого сходства не бывает. Неужели это она? Дождусь утра, домой уже не пойду. Позвоню, приглашу на свидание к сыну, она обязательно бросит все и приедет.

С нетерпением дождался девяти утра, набрал номер и пока ждал ответа, слушал, как громко бьется сердце в груди.

– Да, – ответил женский голос.

– Извините меня, Вы Семенова?

– Да, я Вас слушаю. А Вы кто?

Шахов узнал знакомый голос и слегка волнуясь, ответил:

– С Вами говорит заместитель начальника СИЗО-1, майор Сарычев. – Шахов не стал шокировать Галину, а назвал фамилию своего заместителя. – Галина Алексеевна, Вам надлежит явиться в изолятор, уточнить кое-какие формальности…

Он не успел договорить, Галина тревожным голосом перебила его:

– Что с моим сыном?

– С сыном? Да все хорошо, Вы не расстраивайтесь так, просто необходимо выяснить кое-какие детали из личного дела Семенова Алексея. Это же Ваш сын?

– Да-да, конечно. Когда я могу приехать.

– Хоть сейчас, возьмите с собой паспорт, на КПП Вам выпишут пропуск и проводят ко мне.

Спустя два часа после разговора, Шахову позвонили с контрольного пункта и доложили, что гражданка Семенова ждет его внизу. Он отдал распоряжение, чтобы под его ответственность, выписали ей пропуск и провели в комнату свиданий.

Он стоял в коридоре и ждал. Скоро откроется дверь и Галина войдет. Повернувшись, спиной к входу, полковник услышал, как открылась дверь, и каблучки застучали по бетонному полу.

Прапорщик ввел ее в комнату для свиданий и указал, где можно присесть. Вдруг, с другой стороны помещения, открылась дверь, и вошел Алеша.

– У вас четыре минуты, – сказал прапорщик и занял место у стены. Галя подскочила к сыну и сжала его в объятиях. Радостно заблестели у обоих глаза.

– Сынок, родной мой…

– Мама, здравствуй…

– Как ты здесь, мой хороший?

Алеша тяжело вздохнул и тихо сказал:

– Мам, я не могу здесь больше сидеть.

У Гали от жалости и безысходности навернулись слезы и она, прижав его к груди тихо сказала:

– Скажи им всю правду, не утаивай… Скажи, что пистолет взял у меня…

– Мам, если бы это помогло, меня все равно осудят и дадут срок.

Галя, соглашаясь с его словами, молча закивала головой.

– Алешенька, ты потерпи еще немного, я все равно что-нибудь придумаю. Ты только не отчаивайся, мой родной.

Сын, шмыгая носом, молча кивал в ответ.

Шахов их видел через стекло. Вчерашние волнения, бессонная ночь и похмелье в голове, все смешалось воедино и мешало сосредоточиться. Он сейчас видел только ее – живой и невредимой. За прошедшие годы она повзрослела, из молодой девушки превратилась в красивую женщину. Все те же глаза, черные волосы, правда, в них перемешались седые пряди, но это только украшало Галину. То, что она жива, не сняло напряжения с Шахова, это он раньше мечтал, что если увидит ее, то гора упадет с плеч, а как оказалось на деле, ему предстоял нелегкий разговор.

Скупые, мужские слезы, они редко выступают на его глазах, но сейчас он не мог сдержаться. Сильные чувства к этой женщине вновь проснулись в его душе. Когда то он любил ее до безумия и видимо до сих пор любит. Но сможет ли она простить его за те выстрелы, которые чуть не погубили ее.

Галина последний раз прижала к себе сына и шепнула на прощание:

– Крепись, я не оставлю тебя в беде.

Алексея вывели, а она направилась в коридор и, выйдя за дверь комнаты свидания, вдруг обомлела, увидев Шахова. Он кивнул ей молча и жестом дал понять, чтобы она следовала за ним. Вошли в просторный, светлый кабинет, полковник предложил сесть. Все происходило молча: он не злился, курил и посматривал на нее, а она была как будто в прострации, не зная с чего начать разговор. Так продолжалось несколько минут. Вдруг Галя вскрикнула, да так резко и громко, что лейтенант, находившийся в коридоре, с удивлением приоткрыл дверь. Полковник махнул ему рукой, предупреждая, что все нормально.

Он поднялся и опять молча, подошел к окну, затем резко обернулся и спросил:

– Кто его отец? – Но не получив ответа, продолжил, – Галя, прежде чем ответить, подумай. Ты, конечно, можешь сказать, что угодно, ведь парнишка сильно на тебя похож. Он сейчас в большой беде, ему дадут срок… Если это мой сын, я поставлю «на уши» всю прокуратуру, подключу лучших адвокатов, я добьюсь, чтобы его выпустили до суда под подписку. Но только ответь, – это мой сын?

Материнское сердце, оно сейчас в плену, как ей поступить в данной ситуации? Если обмануть Юрия, то он действительно поможет Алешке. Вот он – выход. Но сразу же подумала, что соврав, убьет в себе веру в любовь, которой только жила и надеялась. То светлое чувство, которым она дорожила, как своей жизнью, вдруг умрет в ее сердце. Нет, она должна найти другой выход, она не предаст свою любовь.

Галина поднялась со стула, и прямо взглянув Юрию в глаза, сказала:

– Прости, но этот мальчик не твой сын. Юра, ты меня прости за все. Я знаю, что сделала тебе больно. Прости, но я не могла поступить иначе.

Он сел, продолжая курить, заполняя комнату сигаретным дымом и глазами давая ей понять, чтобы продолжала. Галина, не спеша, не сбиваясь, начала свой рассказ, она говорила правду, не пытаясь хоть что-то приврать, и потому ее слова особенно выглядели искренними. А рассказ получился длинным. Заканчивая, она тихо сказала:

– Я тогда понимала, что ты любил меня. Поверь, мне было очень тяжело, ведь мои чувства не были атрофированы.

Шахов дослушал до конца и спросил:

– Где твой муж?

– Не знаю, с того рокового дня я живу только памятью о нем.

– А пистолет, как он попал к твоему сыну?

– Я вывезла его с собой из тайги и хранила в ящике стола. Прости, что причинила тебе хлопоты.

– Да, – Шахов тяжело вздохнул, – меня сегодня вызвали в прокуратуру по поводу оружия. Галя… Это ведь я в тебя стрелял, ты прости меня тоже. Не мог я с этим жить, понимаешь… Я рад, что ты осталась жива, мне сейчас, даже, как-то стало безразлично, что со мной будет, главное – все обошлось с тобой. За пистолет ты не переживай, мало ли, кто мог его найти в поселке, я ведь официально заявил, что потерял его.

Галя с благодарностью кивнула и попросила:

– Юра, ты не мог бы поговорить с моим сыном, а то он очень переживает о случившемся. Как он? Тебе ведь лучше знать, как с ним здесь обращаются.

– Я позабочусь об этом. Галя… Я все не могу понять, как ты решилась на такой отчаянный шаг? Ты не задумывалась, как на твой поступок люди могли бы посмотреть со стороны?

– Юра, вы – служащие системы, знаете, что о вас говорят люди, а не власть, которая вас поставила над ними? Чтобы себя обелить государство способно не только на ложь, но и любые действия и опыт у него огромен. Я вспоминаю рассказы Алексея о его отце: он прошел все круги ада ГУЛАГовских лагерей и побывал еще в советских при Брежневе. Я поняла одно: жизнь эволюционирует, но многие люди не меняются, мало, кто покаялся за преступления, совершенные прежними руководителями страны. А с такой ношей очень трудно жить. Задумайся над этим.

Шахов тяжело вздохнул и ответил:

– Может, ты в чем-то и права… – Он посмотрел на нее интригующе и подумал: «Сказать ей или ничего не говорить, я ведь узнал того парня в ресторане – это был Борисов, правда он изменился, сильно возмужал. Ладно, пусть эта информация пока побудет при мне, дальше будет видно».

– Ты что-то еще хотел? – спросила она.

– Нет, больше ничего… Дай твой пропуск, я сделаю отметку.

Он позвал лейтенанта и, проводив Галину до двери, засобирался в прокуратуру.

Глава 23. Звезда надежды

Прожив в тайге несколько лет, Алексей сроднился душой с северным народом. Это были добрые, приветливые люди, готовые помочь любому человеку. Якуты, буряты, монголы, китайцы – все они были для Шамана людьми сродственных наций. За последние годы в Москве появились разные заведения, где китайские предприниматели, где успешно, где слабенько, но развивали свой бизнес. Как-то раз он заглянул в подобное «гнездышко», под вывеской «У Чена» и, познакомившись с хозяином, пообещал, что придет в его заведение еще раз.

Алексей помнил, что старый Чен умел лечить людей, калек, не только физически, но и духовно, проникая в людское сознание с помощью магии. Шаман знал, что в его жизни происходили странные, явления, когда он видел вещие сны или мог предсказать человеку некоторые моменты в его жизни. Но чувствовал, что в его сознании поставлен какой-то блок: видя сны, он не мог их разгадать. Если пытался силой мысли войти в воспоминания, голову начинало разламывать от боли. Образ любимой женщины часто всплывал во сне, но Алексей не мог связать видение с реальной жизнью, ведь он знал, что она погибла, хотя всегда искорка надежды теплилась в его сердце – Галя могла остаться живой. Может она не погибла на его руках, а только потеряла сознание, ведь он жив, так почему она должна умереть…

Рассказав Чену немного о себе, Шаман согласился, чтобы лекарь провел над ним сеанс терапии.

– У тебя душа стонет, большой человек, – слушая Шамана, говорил китаец, – моя полечит твою душу. Ты только открой ее. Я давно тебя ждал. Не думай об этом – все спускается с небес.

Алексей снял с себя одежду и прилег на кушетку, обитую шелковой тканью. Чен покачал головой, осматривая и ощупывая зарубцевавшиеся шрамы на его теле. Вонзил безболезненно золотые иглы в грудь, как раз в наколку и еще по разным точкам. Зажег лучинки и затушил пламя, воздух обволокло приятным дымком.

– Чен сейчас тихо уйдет, а твоя увидит жизнь…

Сознание Алексея постепенно окутал туман, но через мгновение он увидел, как перед его взором открылась белая от снега, тайга. Причудливо засверкало северное сияние, и на поляне отчетливо проявилась фигурка женщины. Словно птица, пролетела на ней душа Алексея, и он увидел родную женщину. Она стояла в снегу, а рядом с ней – человеческий скелет. Женщина поглядела в небо и пошла к реке.

Алексей очнулся и, открыв глаза, увидел прищуренный взгляд Чена.

– Ты увидел, что хотел?

Шаман поднялся, чуть пошатнулся, голова болела. Чен протянул чашу с напитком.

– Твоя ищет правильно.

Шаман благодарно сложил на груди руки и, одевшись, по-дружески попрощался с добрым Ченом.

«Родная, значит не зря болело мое сердце, не зря ты в снах приходила ко мне». Алексей воспрял духом, теперь ему необходимо побыть в одиночестве и наметить план дальнейших действий.

Ночью, придя в отель «Балчуг», Шаман поднялся в свой номер. Рябины и Миши не было, видимо они прожигали ночь с новыми девушками, познакомившись в ресторане. Алексею тоже предлагали влиться в веселую компанию, но теперь ему было не до них. Как заветная звездочка на небе, появилась надежда и с каждым разом все сильнее овладевала его мыслями.

«С чего начать? По логике вещей, Галя не могла остаться на Котуе, потеряв меня, она попробует вернуться домой. Куда она может уехать? К матери? Но ее дом снесли. Так… Жить под старой фамилией, ей опасно, если Шахов заявил на нее, то Галю ждал суд за пособничество в побеге и завладении личным оружием майора. Она могла бы обратиться к моим друзьям? Могла, но их почти не осталось. Мне нужны связи, сначала нужно поискать ее в адресной базе, затем попробовать найти Наталью Сергеевну, а потом… В общем, я остаюсь в Москве, а Рябина со Стволом поедут в Питер. Волохе я все объясню, мне нужно время, чтобы решить свои дела. Ах, да, чуть не забыл, пацана, что убил Лысого, надо найти его родителей, может они прольют свет в этой неясной мокрухе».

В камере, где сидел Алешка, вечером после ужина, вдруг открылась кормушка. В коридоре присел на корточки зэк из хозобслуги и тихо спросил:

– Кто из вас Вороненок?

Калач, подскочивший к двери, махнул рукой, сидящему на шконке Лехе. Присев перед кормушкой, Лешка кивнул, что это он.

– Тут тебе передали, – сунул он пакет пареньку, – когда чифирь будете варить, откройте форточку, а то продольный4747
  Продольный – надзиратель, дежурный по коридору.


[Закрыть] засечет.

– А откуда грев? – спросил обрадовано Калач.

– От доброго дяди Кузи, – усмехнулся зэк, и захлопнул кормушку.

– Леха, ты врубился, кто тебе чай и курево передал? – спросил Калач, разворачивая пакет.

– Нет, – недоуменно ответил паренек.

Да, действительно, откуда ему было знать, что Шахов решил облегчить его положение в тюрьме, ведь помощь, прибывшая в камеру, поднимает авторитет заключенного в глазах остальных.

А в это время сам полковник, находясь у себя на холостяцкой квартире, думал, куда же его толкнет в очередной раз слепая судьба. Жизнью можно руководить, желая, и претворяя свои мечты, но если на роду написано сгореть в огне, то утонуть, уж точно не придется. Не спалось. Он изредка поглядывал в угол стены, где висела икона Николая Угодника, и вспоминал свою матушку, сохранившую когда-то эту реликвию. Наконец-то за всю свою жизнь Юрий первый раз на Рождество вошел в святой храм. Поставил горящую свечку, неумело покрестился дрожащей рукой и, прошептав благодарственные слова Господу, тихо ушел.

Что дала ему служба за прожитые годы? Только сухие инструкции, буквы закона, через которые система неоднократно, криминально переступала. Ладно бы, с человеческим подходом к каждой искалеченной душе, а то ведь с железными принципами и непониманием, приходилось относиться ко всем попавшим за решетку людям. «Благими намерениями, вымощена дорога в ад» – теперь он понимал смысл этой фразы и сидя до поздней ночи, пытался разобраться в своей запутанной жизни. Он вспомнил слова батюшки в церкви: «Никогда не поздно спасти свою душу, нужно только запустить Бога в нее».

Поспать удалось часа три. Утром, приведя себя в порядок, Шахов отправился на своей машине на работу. Он принял решение и потому спешил: сегодня он снова ее увидит и поделится своим планом. Где искать Галю? По логике вещей – возле тюрьмы, у комнаты, где принимают передачи.

Еще издали полковник заметил людей, толпившихся возле дверей в здание. С шести утра родственники арестантов, занимали друг за другом очередь и ждали, когда дородная «свиданщица» в форме прапорщицы, откроет дверь и начнет принимать передачки.

«Ну, конечно же, где ей сейчас еще быть», – подумал полковник о Галине. Он подошел к ней и, взяв из руки мешок с продуктами, отвел в сторону. Она с удивлением посмотрела на него, но согласилась на приглашение, отойти и поговорить.

– Здравствуй… Передачку я сам отдам, без формальностей. – Галя поздоровалась и с благодарностью наклонила голову. – Галя, тут такое дело… В общем, я решил помочь тебе и сыну. Сегодня у нас вторник, в пятницу, я на служебном «УАЗе» вывезу твоего сына за пределы тюрьмы.

Галя широко открыла глаза и хотела что-то сказать, но полковник жестом остановил ее.

– Конечно, нелегально вывезу, ты меня поняла?

Галя, соглашаясь, медленно наклонила голову.

– В полквартала отсюда, будет небольшой переулок, в конце его, ты должна нас ждать. Не забудь, в семь тридцать утра. У тебя найдется надежное место, где вам укрыться?

Галя пожала плечами, но немного подумав, кивнула и спросила:

– Юра, зачем ты это делаешь, тебя ведь могут посадить?

– А ты разве не поняла…? Хотя, принимай все, как небесный дар. Воля, неволя, я все равно всю жизнь там пробыл. Я так решил… Галя, еще раз, прости меня и если что… Хоть изредка, вспоминай меня.

Полковник пошел на КПП, а Галина, со слезами, провожала его взглядом, пока он не скрылся за дверью.

На последнем этаже отеля «Балчуг», в номере шло прощание. Миша – Ствол упаковывал вещи в сумку, а Рябина, маясь, ходил взад вперед по залу.

– Шаман, братишка, мы так не договаривались, Питерский ждет нас всех сегодня вечером у себя.

– Я позвонил ему и сказал, что ненадолго остаюсь.

– Леха, что за дела у тебя, мы же кореша, может, поделишься с нами, – просил Миша.

– Друганы, не в обиду, у меня одно дело давнее осталось незаконченным.

– Случаем не с Аликом? – подозрительно спросил Рябина.

– Да нет. А почему ты так решил?

– Плохой ты психолог Шаман, если не увидел, как он на тебя, будто через прицел «шпалера» смотрел. Ты без нас на стрелку с ним не ходи, этот Алик «пассажир» мутный. Лысого мы знали, хоть он и борзый был, но предсказуемый, а его братан сейчас перед авторитетными ворами рогом землю роет, чтобы встать на место своего брата.

– Я по пацаненку должен кое-что решить, жаль его. Что-то в убийстве Лысого не так. С братвой наверху у нас никаких «рамсов» не должно быть, я постараюсь в тихушечку нарыть информацию на Алика.

– Во-во, Ствол, я же говорил тебе, Шаман сам решил этот воз в гору потащить, смотри, не надорвись, под Аликом целая бригада отморозков ходит.

– Ладно братва, учту. Я всегда на связи, если что – поможете?

– Да не вопрос, Шаман, – и друзья хлопнули его по руке. Рябина налил водку в стопки, и они выпили на посошок.

Алексей стоял у окна и всматривался в Москву-реку, а кенты, чтобы не мешать ему, пребывать в думах, тихо, не хлопая дверью, удалились из номера.

В шестистах километрах от Москвы, расположена республика Мордовия, где в живописном месте над чистыми, ключевыми водами реки «Выша», разместился старый, красивый монастырь. Вот уже несколько лет там служит священник Лука. Сегодня утром, из Москвы, ему позвонила одна женщина, когда-то он лечил ее душу. Лука – добрый человек, он всегда помогает людям и сегодня, по ее сердечной просьбе, на старенькой «Ниве» он отправился в столицу, чтобы вечером встретиться с этой женщиной. Да, действительно, молодая женщина оказалась в сложной ситуации, исстрадалась ее душа по сыну, попавшего из-за нее в беду. Лука выслушал ее, и они вместе направились в церковь, чтобы помолиться Господу и попросить у Всевышнего помощи.

Через два дня Луке предстоит вывести из Москвы сына этой женщины и на время укрыть в монастыре. «Дай Бог, все закончится с миром» – думал Лука, молясь перед иконой Богородицы за их души.

Никого не осталось из родни у полковника Шахова. Мать он похоронил давно, детей, у него не было. Сегодня ему предстоит совершить поступок, который люди будут трактовать по – разному. Система, которой он служил, назовет полковника прямо – преступником, а женщина, которую он любит, назовет его благородным человеком. В какую сторону склонить свою голову, Шахов уже решил: он едет сейчас на работу, хотя стрелки на часах показывают шесть утра. Полтора часа на подготовку и в семь тридцать Алексей Семенов должен со своей матерью, уже выскользнуть из переулка.

Шахов поздоровался на КПП с сотрудниками и направился к себе в кабинет. Вызвал дежурного по этажу, где размещались камеры с малолетками. Отдал письменное распоряжение, чтобы подследственного Семенова, перед отправкой на следственный эксперимент, посадили в отдельный бокс. Позвонил в службу сопровождения и напомнил сержанту, что через час он и еще один сотрудник, помогут полковнику, отконвоировать малолетнего преступника в отдел милиции. Все, время пошло… Продуман каждый шаг. Он потребует от сержантов остановить машину и с целью, поговорить с Семеновым, выведет его из «УАЗа». Затем они свернут в переулок, и он прикажет пареньку бежать до конца, где его встретит мать. И все, на этом его миссия будет закончена, а там… Будь что будет. Юрий написал коротенькое письмо Галине и, свернув его вчетверо, положил в карман. Он передаст его сыну Галины.

В семь часов полковник встал из-за стола, оглядел кабинет, как будто прощался с ним навсегда. А в принципе, да, сюда он больше не вернется. Деньги, скопившиеся на книжках, он нотариально перевел на Галину, пусть для нее это будет неожиданностью, а остальное: кое-что отправил в церковь и часть на расчетный счет детского дома. Деньги в зоне ему не нужны.