Текст книги "Край безумной любви"

Открыв дверь бокса, обратился к подследственному:

– Гражданин Семенов, сейчас тебя направят на следственный эксперимент, по дороге вопросов не задавать, с конвоем не разговаривать.

Полковник повел Алешку к центральному КПП. Комендант, дежуривший капитан, вышел в превратную часть между решетками и обратился к Шахову с вопросом:

– Юрий Борисович, что-то Вы раненько сегодня?

– Да вот, вчера заявку из прокуратуры сделали, нужно лично доставить этого сорванца в отдел.

Капитан, прочитав сопровождение удивленно уставился на Шахова.

– Товарищ полковник, а где заявка из прокуратуры? Здесь только ваша резолюция и начальника СИЗО.

– Вчера они не успели, а сейчас еще рано, утро. Хочешь, позвони сам Митькову, это он делал заявку. – У Шахова затрепетало сердце: «А вдруг и правда позвонит».

Капитан над чем-то поразмышлял и, видимо вспомнив, что не раз видел прокурора Митькова с Шаховым вдвоем, кивнул утвердительно и подал дежурному знак, чтобы тот открыл решетчатую дверь. Загудел электрозамок и сержант, приковав к своей руке наручником запястье Семенова, вывел его на уличную площадку, где уже стоял «УАЗ». Паренька закрыли в заднем отсеке.

Машина дернулась и тронулась с места. Полковник сидел на переднем сидении и, молча и наблюдал за дорогой. Чуть – чуть, не доезжая до проулка, вдруг резко сказал сержанту-водителю:

– Тормозни здесь. – Машина остановилась, – черт, забыл, мне нужно кое-что сказать парнишке, но с глазу на глаз. Ты понял меня, сержант.

Воля начальства, приказ для подчиненного. Сержант вывел Семенова, и полковник принял его, держа за рукав куртки.

– Товарищ полковник, наручники набросьте ему на руку, – предложил сержант.

– Ладно, я на минутку, – успокоил его Шахов, и резко дернув паренька за рукав, повел в проулок.

– Значит так, – обратился Шахов к Алешке, – сейчас ты, со всего духу рванешь по переулку и там, в конце тебя будет ждать мать. Возьми письмо, передашь ей. Все, никаких вопросов, беги…

Алешка вытаращил глаза и в нерешительности остановился.

– Беги я тебе сказал, – закричал Шахов, только тогда паренек опрометью кинулся в проулок.

Сержант – водитель увидел, как «малолетка» со всех ног убегает, крикнул напарнику:

– Мать твою! Витек, он что, обалдел?! Шофер включил скорость, и резко надавил на газ. «УАЗ» рванулся по узкому переулку и тут навстречу ему выскочил полковник, он целился по передним колесам.

Бах! Бах! Бах! – прозвучали три выстрела подряд. Куда сворачивать? Вправо – полковник, влево кювет, а скорость приличная. Заскрипели тормоза… Поздно! Глухой удар бампером, тело полковника подбросило и еще метров пять тащило на капоте. Машина остановилась, и оба сержанта бросились к полковнику. Он медленно сполз с капота и упал на дорогу. Пошевелил окровавленными губами, глянул куда-то в небо и, улыбнувшись, тихо прохрипел:

– Ну, и, слава Богу… – Шахов замер, рука его крепко сжала алюминиевый крестик.

С полковником все было кончено. Сержанты, опешив от происшествия, даже забыли, что им нужно преследовать преступника, но когда один конвоир очухался, то увидел пустой переулок. Какой смысл догонять ветер.

В старом, московском дворе есть церковь – Иоанна Предтечи. Над одноэтажным зданием возвысилась башенка, в которой каждое утро и вечер звонарь приглашает звоном медных колоколов, верующих людей на молитву.

Седой мужчина среднего возраста, оставив недалеко от храма машину, подошел к крыльцу и, перекрестившись, прошел мимо калеки, просящего милостыню.

– Друг, помоги человеку, – услышал вслед мужчина и, как бы спохватившись, что прошел мимо, достал из кармана две сторублевки и подал калеке. Он часто закрестился и, наклоняя при этом низко голову, бормотал благодарственные слова. Как в старину почитали юродивых, так и сейчас верующие относились к нищему калеке, как к святому. Он уже несколько лет просит на этой паперти себе на жизнь, летом и зимой его можно увидеть ежедневно, с низко опущенной головой.

Мужчина приходил каждый день на утреннюю молитву и, представ перед иконой, ставил свечку и крестился. Веру и любовь он нашел в этом храме, а в них его духовная сила и надежда. Он прошептал молитву и тихо ушел. На крыльце мужчина с улыбкой кивнул калеке и пошел вдоль ограды к своей машине. Вслед ему нищий пробормотал:

– Господи, помоги этому человеку.

Шаман, запустив двигатель, тронулся с места и по привычке посмотрел в зеркало заднего вида. «Опять тот же джип. Вот прилипли черти. Кто же они такие? Главное, чтобы не мусора. Неужели Алик посадил мне на хвост своих?».

Да, Алексей правильно догадался – это были люди Алика. Вот уже который день они, как тень висят на хвосте у шамановской машины. Иногда ругаются, матерятся и все не могут понять, чего питерский «браток» забыл в Москве. Хотя Алик предупреждал всех, кто подключен к слежке, что Шаман в прошлом вышел из Люберецких. Но где те парни и банды, которые в лихих девяностых чувствовали себя уверенно и спокойно в некоторых районах Москвы? Сейчас на смену им пришли алчные, охочие до больших денег и уже не так жаждащие жестких приключений, держатели общаков. Но порядок нужно поддерживать и не давать «варягам» совать нос в их дела. Потому бригада Алика, разбившаяся на несколько групп, неусыпно следила за Шаманом.

Сидевший на переднем сидении парень взял рацию и по дуплексной связи передал:

– Алик, я «Живот», продолжаем наблюдение. Он только что снова побывал в церкви.

– Он что там, молится? – спросил Алик.

– В натуре.

– Может с кем в церкви встречается?

– Наши пацаны не заметили, есть правда зацепка, он бродяге нищему отсыпает каждый день крупняком.

– «Живот», ты что блин, совдеповских боевиков насмотрелся, еще скажи мне, что Шаман передает через нищего шифровку в центр.

Парни в салоне грохнули от смеха, а Живот продолжил:

– Алик, мы все на нервах, он словно призрак по городу носится. Это не Шаман, а шайтан какой-то. Может давануть на него, сам расколется.

– Вот приедешь ко мне, я тебе падла на живот надавлю, наблюдай, тебе что сказали?!

– Успокойся Алик, успокойся. Сдается мне, он все время кого-то ищет. Он уже к ресторану, где Лысого замочили, два раза подъезжал. Похоже, он роет с умом. Как бы не добрался до мамаши этого пацана.

– Смотри в оба, мне эти напряги ни к чему. Пошли вторую машину к дому Семеновой, пусть Шамана попасут там.

– Алик, мне измена катит, что Шаман что-то про Лысого знает.

– С чего ты взял?

– Похоже, Лысый не без него ушел.

– Так, Живот, в эфире по – серьезному не базлай, приедешь на базу, поговорим. Все понял?

– Да, Алик, конец связи.

Оставив трех человек следить за номером в отеле Балчуг, вечером все группы съехались на площадке перед офисом Алика и собрались в просторном кабинете. Алик начал опрос.

– Живот, какие у тебя соображения по Шаману?

– Строго между нами, Алик, похоже, питерские запускают свои щупальца в нашу «контору». Смерть Лысого, куда серьезней выглядит, чем мы представляем себе.

– У тебя случаем, мозги не протухли от сивухи, – Алик прищурился, – или ты что-то знаешь?

– Я слышал, как Лысый разговаривал поэтому поводу с одним человеком.

– А почему мне не сказал сразу?

– Алик, я тогда охранял Лысого во всех поездках и при встречах и был к нему привязан, не мог я рот раскрывать, языка бы лишился. Помнишь в прошлом году «Питерский» своего чека протаскивал в наш банк, ручался за него, дифирамбы пел, что человек ништяк, – напомнил Живот.

– Да, помню и ты думаешь, это как-то связано с мокрухой моего брата?

– Так вот, – продолжал Живот, – пацана могли подкупить, а все остальное грамотно обстряпать.

– Ты же сам слышал, что нам телка в машине говорила, что мой брат сам на нее наехал не по делу.

– Питерские не дураки, могли от начала до конца эту версию прокачать.

– А что, толково Живот раскладывает, может и правда Шаман засланный. А Алик? – подключился еще один из парней.

Звонок по мобильному телефону прервал разговор.

Алик ответил и какое-то время слушал. Все присутствующие в комнате наблюдали, как его физиономия меняется на глазах. Он свирепо засверкал глазами и выругался:

– Мать вашу, вы ничего не напутали? – Дослушав до конца, Алик обратился ко всем, – короче, сегодня рано утром, недалеко от «Матроски», шкет, убивший моего брата, слинял от ментов.

– Ни хрена себе! – раздался удивленный возглас.

– Это еще не все, – продолжил Алик, – его мать исчезла, ее нигде нет.

– Алик, а я что тебе говорил, здесь черным по белому писано, Шаман им всем помогает, – заегозил Живот.

– Да, уйти от ментов, просто так нельзя, значит, пацана кто-то действительно вытащил. Такую акцию без филок и подготовки просто так не провернуть… – прищурился Алик.

– Чуешь, откуда ветер дует, похоже, с самого Питера, – ликовал Живот.

– Чуют только собаки, а я нутром ощущаю, что кто-то скоро мне поплатится жизнью за смерть моего брата. Так, братва, собирайте всех, чтобы Шамана держали на крючке. Башкой ответите, если он соскользнет с этой сковороды…

Ему не дал договорить телефонный звонок, поступивший Животу.

– Так, так, и где он? – Живот заводил яростно глазами, – я вам сучата ноги выдерну, а вместо их вставлю палки. Обыщите весь отель, и чтобы через час висели у него на хвосте.

Алик хлопнул в ладоши и, уставившись на Живота, язвительно спросил:

– Что, Шамана упустили? Волки поганые…

– Да, Алик, в номере его нет. Пацаны коридорную заслали к нему, чтобы она посмотрела, а номер пустой.

– Что сидим?! Быстро по машинам, переройте мне всю Москву, но Шамана и мать с сынком найдите, иначе я вас всех отымею, – злобно крикнул Алик и все спешно покинули офис.

Глава 24. Путь к свободе

«Если я хороший человек, – размышляла Галина, – то вокруг меня должны быть такие же люди. Я старалась в жизни быть доброй и полезной кому-то. Я благодарна Богу, что он наделил меня сильной, притягательной натурой. Только я одного не пойму, что я в своей жизни делаю не так? Почему на меня периодически сваливаются несчастья? Кто поможет мне в этом разобраться? Вероятно – только Бог. Все мои мысли сейчас прикованы к нему, только Господь может изменить мою жизнь к лучшему, а для этого нужно, чтобы он услышал меня». И Галя часто посещала церковь.

«Слезами горю не поможешь – думала Галина, подготавливаясь к побегу сына, – все, хватит мокроту разводить, нужно действовать». Она набрала номер телефона подруги.

– Люда, привет, мне срочно нужна твоя помощь.

– Галь, что случилось.

– Приезжай, – это не телефонный разговор.

Через час подруги были вместе.

– У тебя же брат в авторалли участвует? – спросила Галина Людмилу.

– Ну, да.

– Ты можешь с ним поговорить.

– О чем?! – удивилась подруга.

– Нужно на какой-нибудь старой машине в пятницу, у одного переулка, подобрать моего сына Лешу.

– Подобрать?!

– Вот именно, и довезти его со мной вместе до Сторомынки, там мы пересядем в другую машину.

– Галь, он же в тюрьме сидит… – и тут, о чем-то догадавшись, открыла от удивления рот.

– Поможешь, подруга, если что-то пойдет не так, твой брат скажет, что я его попросила, и он ничего не знает.

– Галя, я, конечно, не знаю, как Алешка окажется за стенами тюрьмы, но тебя после всего этого будут искать. Тебя же посадят…

– Я не отдам им Алешку. Сама сяду, но его укрою в надежном месте.

– А оно есть, это место?

– Я уже обо всем договорилась.

– Ты знаешь, Галь, все, что случилось в ресторане… Мы ведь тоже в какой-то степени виноваты, ты за всех заступилась, а пострадали вы с Лешей. Я пойду к брату и поговорю с ним.

Галя с благодарностью обняла подругу и на прощание сказала:

– Люда, в ящике моего стола возьмешь заявление и передашь директору, я прошу у него административный отпуск. Возможно, мы больше не увидимся, Люда… – Галя ласково погладила ее по руке, – мы с сыном уедем из Москвы. Как устроюсь в жизни, дам знать.

Понимая, что это может быть их последняя встреча, подруги горячо обнялись и расстались.

Галя верно все продумала и учла: если Алеша побежит по переулку, то рано или поздно за ним все равно увяжутся милиционеры. «Ниву» Луки могут заметить и сообщить в ГАИ, а там обязательно объявят план – перехват и тогда уйти, даже из района, будет очень трудно. Больше всего она переживала за сына, вдруг начнут стрелять. «О, нет! Я уже испытала в своей жизни, что такое получить пулю в спину. Не дай Бог! Но Шахов же не глупый, наверняка он учел этот фактор. Неужели он пустит под пули парнишку. Буду надеяться, что все закончится благополучно».

Вот и настало пятничное утро. Старенькая «Копейка», вся покарябанная, обшарпанная, с заведенным двигателем стояла в пятнадцати метрах от переулка. Галя облюбовала место: весь переулок был, как на ладони. От начала до конца, метров сто, а так, как Алешка бегал в школе за 13 секунд стометровку, можно было рассчитывать на успех.

Сердце сильно билось в груди. По телу пробегала нервная дрожь. Вспомнив Котуй и, как они с Лешей убегали по бревнам, Галя судорожно, глубоко вздохнула несколько раз и слегка успокоилась. Все, часы, сверенные с Шаховым, показывали двадцать минут восьмого. Галя, не моргая, до рези в глазах смотрела в конец переулка и думала: «Хоть бы удалось Шахову его вывести. Одна надежда на него. Только бы все было благополучно…» И вдруг, она увидела, как с главной дороги в переулок заскочили: полковник в форме и ее сын. Алешка бросился бежать, а сзади обдавая дымом воздух, вылетел «УАЗик». Галя видела, как навстречу машине бросился Шахов и вдруг раздались выстрелы. Алешка, запыхавшись, попал в объятия матери и они, побежали к концу переулка. В такой ранний час, никто из прохожих им не встретился. «Леша, беги к той машине, а я сейчас» – обернувшись, Галя ужаснулась: в начале проулка остановился «УАЗ», перед ним лежал человек в форме, а рядом стояли два милиционера. Она рванулась к «Копейке» и, прыгнув в открывшуюся, заднюю дверь, радостно прижала к себе сына.

Водитель не задавал лишних вопросов, наверно Люда объяснила ему, что это жизненно необходимо, и он понимал, что не просто так мать с сыном рвутся из города. Он умело объезжал попутные машины, ловко сворачивал на перекрестках, притормаживал или набирал скорость, стараясь не попадать под красный свет светофора. Пока они ехали, Галя заставила снять сына казенную робу и вытащила из сумки джинсы и футболку, на голову натянула бейсболку.

Вскоре Галя попросила водителя остановиться и, поблагодарила его. Вместе с сыном вышла из машины. Пересекли улочку, прошли арку между домами и вскоре оказались на другой улице, где их возле обочины ожидала «Нива».

Увидев Галину с сыном, Лука приветливо улыбнулся и, усадив их в машину, тронулся с места. Тихо. Москва просыпалась, а они не спеша ехали по широкому проспекту в сторону Щелковского шоссе. Галя положила коротко, остриженную голову Алешки себе на колени и нежно поглаживала. В ее глазах стояли слезы, все чувства вперемешку: слезы горечи и радости. Она догадалась, что впереди машины лежал Юрий и потому было печально на сердце, мысль не оставляла ее, возможно он погиб. И молча плакала от радости, что родной сынок рядом с ней и все это, благодаря Шахову.

Ехали долго, пока остановились недалеко от храма, и Лука попросил немного подождать, ему необходимо договориться о временном приюте женщины.

Занавесив стекла, Лука закрыл машину и ушел. Леша вспомнил о письме и, протянув его матери, сказал:

– Полковник просил передать.

Развернув листок, Галина прочла про себя:

– Галинка, родная моя и любимая! Прости меня еще раз, за все прости. Не гадай, что будет дальше со мной, я и сам не знаю. Просто живите и хоть изредка вспоминайте меня. По адресу, написанному ниже, найдешь нотариуса и по истечении времени, он оформит на тебя дарственную. Не отказывайся от денег, вам с Алешкой они будут кстати. По моему делу будет следствие, потому фамилию твою не стал указывать, получать деньги будешь под другой фамилией. Я всегда любил тебя и помнил.

Позволь мне поцеловать тебя в последний раз. Прощай…

Разве можно сдержать слезы, после всего, что сделал ей этот мужчина. Она молча плакала, а сын удивленно смотрел на нее. Обняв ее за шею, Алешка положил ей голову на грудь.

– Мам, почему он помог тебе? Ты знала его?

– Да, и очень хорошо.

Сын поднял голову и спросил:

– Так он с самого начала, как меня посадили, знал обо мне?

– Нет, он узнал о тебе позже.– Галя вдруг внимательно посмотрела ему в глаза, – хочешь, я расскажу тебе всю правду о твоем отце, обо мне и о полковнике?

Алешка от удивления раскрыл рот и закивал головой.

Пока они ждали священника Луку, Галя начала свой рассказ: как они с Лешей познакомились, как крепко полюбили друг друга. Потом она без утайки рассказала сыну, как его отца посадили на долгие пятнадцать лет, и она решила поехать к нему на север. Все сказала сыну, ничего не утаила: и про Ивана и про то, как вернулась в Москву и, вскоре родила его – Алешку. Она наблюдала за лицом сына, он то хмурился, то восхищенно поднимал брови, то опять печалился и даже улыбался от приятных моментов ее рассказа.

– Вот теперь, Алеша, ты все знаешь. Прими все, как есть и не осуждай никого из нас.

– Мам, я даже не знаю, что сказать, у меня, правда, нет слов. Неужели папка погиб? Ты ведь не видела его мертвым?

– Нет, не видела, но прошло столько лет, если бы он был жив, обязательно бы нас нашел, – горестно вздохнула Галя.

– А пистолет, действительно был дяди Юры? – Галя улыбнулась, от того, что Алеша так назвал Шахова.

– Да, теперь ты понимаешь, сколько ударов принял на себя Юрий.

– Наверно его тоже посадят.

– Сынок, по-моему, ему уже ничего не грозит…

– В смысле?

– Я видела, как он лежал на земле, кажется, его сбила машина.

– О-о! Теперь и мне его жалко…

Вдруг дверца машины открылась, и показался Лука.

– Матушка, у меня к Вам есть предложение. Понимаете, вас кругом будут искать, домой возвращаться нельзя. Я договорился со знакомым священником, поживете у него четыре дня. А Алексея я заберу с собой и спрячу в монастыре. Будем молиться и ждать. Молиться и ждать. Пойдемте сейчас в храм, нам нужно помолиться и поставить свечечки. Дай Бог, с молитвами и проживем.

Алексей, стоя недалеко от храма, призадумался: «Вот так незаметно и полтинник жизни разменяю. Как быстро летят годы. Была у меня своя пайка счастья, да вот не уберег я ее, потерял. Судьба вертит людьми, не хочет, чтобы мы противились ей, слабых гнет, ломает, а над сильными куражится. Счастье у всех разное, помню для одного пожилого арестанта фото дочери было дороже всего на свете, а для другого – снимок жены. Для бедолаги, загремевшего в крытую тюрьму, кусочек голубого неба, как свет Божественный. Для бродяги – вольный глоток воздуха. А для меня, в тридцать неполных лет, счастьем была любовь сумасшедшая…»

К храму подходили люди и, крестясь, поднимались на крыльцо. Шаман, не спеша подошел к нищему и уже на правах его знакомого, улыбнувшись, подкинул две сторублевки. Калека окрестил его и, проводив взглядом, пробормотал:

– Господи, пусть он, наконец, найдет свое счастье, сердцем чувствую, что этот человек заслуживает его».

Алексей вошел в храм и, поставив свечку, подошел к иконе Святой Богородицы. Веря во все, что происходит в святом месте, он стал неистово молиться.

В большом зале скапливался народ, батюшка начал свою службу. Алексея кто-то тронул за плечо, он обернулся, старушка протянула зажженную свечу.

– Сынок, поставь, пожалуйста.

Алексей бережно взял из ее рук свечку и, вставив в подсвечник, снова стал креститься.

Вошли трое: священник в монашеской одежде, с ним красивая женщина, а рядом, робко, осматривая великолепное убранство храма, молодой парнишечка. Они остановились возле большой иконы Святой Богородицы, к ним спиной стоял и молился мужчина.

Он медленно повернулся и хотел бочком пройти мимо женщины и парнишки, как вдруг широко раскрыл глаза и уставился на нее.

Алешка, обняв мать за плечи, с любопытством смотрел на мужчину, ему было невдомек, почему он так внимательно смотрит на его маму. Вдруг Галина обмякла, и если бы Алешка не подхватил ее под руки, она бы точно присела на пол. Сын взглянул в глаза матери и увидел слезы, потом перевел взгляд на мужчину, по его небритым щекам скатывались капельки – он тоже плакал. Люди вокруг немного расступились, удивляясь, как двое, вроде бы незнакомых людей, молча смотрят друг другу в глаза и плачут.

– Мам, что с тобой? Почему ты плачешь. Кто этот дядя?

Она моргнула, крупные слезинки скатились на щеки. Галю и Алексея отделял всего один шаг – он был последним, за все прожитые годы, которые они провели в неведении, что живы, и теперь, еще не осознавая, что эта встреча могла быть предначертана Всевышним, они сделали его вместе.

Алешка сразу догадался, что этот дядя был для мамы очень близким человеком, и только вглядевшись в его черты лица, вдруг удивленно заморгал.

– Алеша, сынок – это твой отец, ты видишь… Он вернулся.

Алексей, судорожно вздохнув полной грудью, посмотрел на парнишку, потом на Галю и, обхватив их за плечи, сильно прижал к своей груди.

Лука, глядя на них, умилялся, он перекрестился трижды, подошел к большой иконе Богородицы и прильнул к ней губами. Отошел на шаг и тихо – тихо прошептал:

– Это действительно чудо, здесь, под святым ликом Богородицы встретилась через много лет вся семья.

Они вместе выходили их храма. Чуть, приостановившись, Алексей улыбнулся калеке и только хотел запустить руку в карман за деньгами, как обратил внимание на стоящие по обе стороны храма машины. Слева, возле тротуара стояли три джипа, а с правой стороны два седана. Перед крыльцом, полукольцом расположились восемь парней.

Бойцы следили за каждым движением Шамана. Из седана вылез Алик и, медленно поднимаясь по ступеням, подошел к Алексею. За ним двинулись остальные, пытаясь взять в кольцо отца, сына и его мать.

– Ну, что Шаман, вот и свиделись.

Алексей, загораживая руками Галю и сына, ответил:

– Здорово Алик. Попридержи пацанов, а то не ровен час, не поймем друг друга.

Бойцы, чувствуя свое численное превосходство, презрительно щерились.

– Что же ты так непорядочно поступаешь, а, Шаман. Убийцу моего брата прячешь и его мамашу. Помнишь, я сказал еще в кабаке, что за Лысого, положу всех.

– Не лучшее место ты выбрал Алик, мы поговорим с тобой, но только не здесь.

– Прихватим с собой эту… – Алик видимо хотел сказать что-то обидное, но увидев, как Шаман напрягся, ехидно сказал, – эту дамочку с ее сынком.

– Алик, ты уважающий себя человек и все тебя знают таким, не надо опускаться до низости: война с женщинами и детьми неприглядна для босяка. Я отвечу за них. Тебя устроит такой расклад?

– А зачем ты мне, я хочу с щегла получить.

– Это я виноват в смерти твоего брата, отпусти их. Ты можешь получить с меня, но только на сходке с авторитетными людьми. Я еще раз спрашиваю, тебе этот рамс устраивает?

Алик сплюнул под ноги и с усмешкой сказал:

– Ладно, Шаман, ты сам напросился. К тебе у меня есть еще одна жесткая предъява, как говорят: «Семь бед – один ответ». Братва, грузи его, а эти пусть идут. Нужны будут, мы их найдем.

Калека печально посмотрел вслед большому мужчине. Алексей возле машины обернулся и попросил Алика:

– На два слова. Дай я скажу ей.

Алик кивнул головой своим бойцам, и они отпустили руки Шамана.

– Галя, милая, отправь Алешку. Жди меня здесь.

– Куда тебя, Лешенька? Чего они хотят от тебя?

– Все будет хорошо, я постараюсь с ними договориться. Береги себя и Алешку.

– Родной мой, но как же это так, ведь так не бывает, – слезы душили ее, – За что…? За что все это нам? Чем мы прогневали…

– Мы живы, любовь моя, а это главное. Жди меня здесь, я обязательно к вам вернусь.

Алексей поцеловал ее в губы и приобняв сына, пошел к машине в сопровождении бойцов.

Две недели прошло с тех пор, как последний раз отзвонился Шаман. Питерский уже стал нервничать: «Может парняга решил проветриться, да намылился куда-нибудь на юг, ведь он говорил, что у него там знакомые. На звонки не отвечает, мобилу выключил. Совсем Шаман испортился…»

Миша с Рябиной тоже ходили чернее тучи, говорили они Лехе, не связываться в одиночку с Аликом, не послушал. Вот как теперь пахану об этом сказать, он ведь с них с живых не слезет. Шаман Питерскому, как сын, а они не углядели за Лехой.

– Ну, что Ствол, так и будем в молчанку играть? А если с Шаманом что случится, а мы на рот замки повесили. Волоха нас «распотрошит за него.

– Но Шаман просил, чтобы мы помалкивали.

– Нет, Миха, я считаю, надо к Питерскому идти, чует мое сердце Шаман в беду попал, третья неделя пошла, а от него – тишина.

Волоха действительно в сердцах шлепнул слегка по щеке Рябину и замахнулся на Мишу.

– Вы, балбесы, понимаете, что этот урод – Алик нашему парняге кислород перекроет.

– Волоха, может Шаман не у Алика, а мы тут понты колотим.

– Что у него за дело там осталось?

– Он не сказал.

– Что, со своими кентами и не поделился, – горячился Питерский.

– Он говорил, что хочет выяснить, за что пацан убил Лысого.

– Ну, и…

– По телефону последний раз Шаман сказал, что есть подвижки, но, как только все прояснит, попросит у нас помощи. Больше он не звонил.

– Ладно, Пинкертоны долбанные, я вам всем и в том числе Шаману, глаз на задницу натяну… Позвоню в Москву «Точиле», он в законе, попрошу, чтобы прояснил ситуацию, а вы готовьтесь, завтра со мной поедете и бойцов надежных подберите, с Аликом может разговора и не получиться.

Рябина и Ствол с облегчением вздохнули, гроза миновала. Теперь нужно найти Леху. Куда же он запропастился?