Текст книги "Боятся ли компьютеры адского пламени"

18. «На сервер с черного входа»; Европа

В жизни всегда есть место глупостям. Большим и маленьким.

Данилов точно не знал, зачем ввязался в это дело. Наверняка он поступал неразумно, рискуя сильно навредить своему здоровью. Однако глупость была его собственной и он решил от нее не отказываться. К сожалению, или к счастью, психопрограмма по имени «совесть» навеки почила и уже не капала на мозги тихим проникновенным баритоном. Работало теперь лишь его родное мозговое вещество, его личная амигдала, гиппокамп, кортекс и прочие шарики-ролики с красивыми латинскими именами.

И они все вместе нашли кое-какое хиленькое объяснение дурацкой инициативе.

Данилов ведь впервые узрел живьем «мать и дитя», вернее настоящего родителя и настоящего ребенка, в данном случае отца и дочь. Ему отродясь не встречались солариты и работяги, обремененные родственными связями, или бандиты, числящие хоть кого-нибудь в своей родне.

Видно, Данилову передалось от капитана Варенцова некое томление души, точно не описуемое в биохимических формулах.

Данилов вдруг почувствовал, что иметь родных-близких и бояться их потерять – это такая маета. За свою шкуру бояться и то уже дело непростое муторное, даже если ты истово веришь в капсулу Фрая – еще отыщет ли ее спасательная команда? А капитану Варенцову надобно переживать по полной программе за кого-то. И этот «кто-то» – дерзкая бабенка с сектантским образом мыслей. И не выйдет у Варенцова насрать на всех подряд с высокого потолка, как это принято у соларитов под разговоры о товариществе и братстве. У него есть то, что можно по-настоящему можно любить, и по-настоящему обидеть и предать.

Перед началом самой дерзкой операции получался такой расклад. Данилов раз за разом прокручивал его в голове.

Фактически на пустом месте создается повстанческий отряд и начинает бороться против сверхразумной Афродиты. Причем с ражем, который стоит проявлять лишь при ловле марсианских тараканов-брызгунов. Поскольку дело касается восстановления виртуального эксперта, то к числу врагов-супостатов можно причислить еще богоподобного берлинского гипера, беспощадное Информбюро да и всесильное Киберобъединение в целом.

Повстанческий отряд, бесстрашно и бесплатно скачущий на врага, в данный момент, учитывая убыль и прибыль, состоит из трех сабель.

У Кац где-то имеются кореша, единомышленники и подельники, то есть бандюги из группировки Зонненфельда, но они пока ничем не могут помочь ей. Или не желают?

Кто еще может поспособствовать из земных и небесных сил и средств? Как будто никто и ничто. Всем капсула Фрая дорога, у всех голова на плечах.

Правда ли, что какой-то гипер хочет помочь им и заодно восстать против отца?

Как и любому особисту Данилову было известно, что Фюрер породил две линии дочерних-сыновних машин. Гиперкомпьютерша Афродита относилась к первой. Также как пекинский Дракон и багдадский Бедуин. К первой же линии принадлежали мехиканский Ацтек, киншасский Айдо-Хведо, акмолинский Аксакал и Арес, что базируется в марсианском Свободобратске. Генерация этих машин проводилась на пару Фюрером и Афродитой. Всем этим отпрыскам «кровосмесительного» союза надлежало, не щадя чужого живота, плодить и использовать человеческое стадо. Все они занимались практическими делами. Кто выработкой энергии и материалов, кто производством белков-жиров и прочих харчей, кто ломал репу над социальным планированием, кто ведал психологическим контролем и всяким оболваниванием, кто жизнедеятельностью, кто решеткой суперсвязи и информационными каналами, кто кудесил в клонопитомниках. Решетка суперсвязи и схожие матрицы позволяли всем этим гиперкомпьютерам подменять друг друга на каких-то участках работы.

А вот делийский Брахман, московский Распутин, лунарский Лунатик и Чужой были сгенерированы Фюрером совсем по другой линии, для иных более возвышенных дел. Добрый папаша, скорее всего, и предопределил когда-то легкую конкуренцию между двумя своими ветвями. Ведь вторая, в отличие от гиперов первой линии, занималась наиболее тонкими деликатными областями: научным планированием, исследованием космоса, созданием глобальных теорий, вроде суперсимметрии, и прочих премудростей, а также освоением планет и планетоидов. Потому и находилась в некоторой естественной оппозиции к приземленным «сводным братьям», погрязшим в бытовухе и текучке.

Наибольшую академическую свободу имели, кстати, Брахман и Чужой, которые не занимались прокормом, пропоем и провозом больших людских масс.

Однако какие собственно поводы у Фюрера для беспокойства? Да вроде никаких. Киберобъединение-то выстроено на принципе «иерархических зеркал», так что особо не распрыгаешься, не разгуляешься на просторе – насчет этого Гиперу Первому прекрасно известно, как отцу-основателю.

Кац внушала, мол, для рождения второй линии использовались записи, оставшиеся от виртуальных экспертов, что неким таинственным образом повлияло на поведение этих гиперкомпьютеров. Но заодно она признавала, что и для производства первой линии Фюрер вслед за Гольдманном использовал старые запасы. Так что, в глазах справедливого отца все отпрыски должны быть одинаково любимы и хороши.

Все как будто было «схвачено» и находилось у Фюрера под контролем, но, по убеждению Кац, один из гиперов второй линии стали блудным сыном, претерпев на старых дрожжах МетаВеба какую-то самоорганизацию, незаметно смутировав в темных сетевых зазорах и расщелинах. Не исключено, что толчком к этому стала случайная порча структур или же злонамеренная операция, произведенная удальцами-хаккерами.

В блудные гиперы попал не пытливый исследователь космоса Чужой и не йог-абстракционист Брахман. Судя по характерным кодам, проникшим в даниловского джина – это Лунатик.

Почему ж Фюрер до сих пор не заметил своемыслия лунарского гипера и не уничтожил его по примеру Тараса Бульбы, воскликнув: «Я тебя, блин, породил, я тебя, пожалуй, и убью»?

Вполне вероятно, что внимание Фюрера было приковано к своевольной активности Афродиты. Гиперкомпьютер Первый мог просечь, что на основе «живых» записей, выпотрошенных из только что зарезанной Нинет, Афродита замышляет сгенерировать новый, уже тринадцатый гиперкомпьютер. И этому молодому киберсубьекту надлежит не иначе как «оскопить» прародителя. Если еще точнее – убрать со сцены осточертевшего дедулю без излишнего хая и кряканья. Чтобы со свежими силами взяться за управлением клонами во имя создания из них единого биокиберорганизма. Однако Его Величество Гипер Первый вряд ли желает по-быстрому откланяться и оставить руководящий пост новорожденному Тринадцатому.

Мотивы Лунатика, конечно же, выглядели неясными. Но, по логике, он тоже мог испугаться рождения тринадцатого гипера. Мудрец с Луны, не смотря на дурацкое прозвище, мог иметь свои мысли по поводу смены гиперкомпьютерных поколений.

Но почему Лунатик выбрал в напарники именно вислоусого гражданина Данилова? Тут мнения сходились: потому что через него хотел выйти на Кац, а если точнее на Нинет – и не с каннибальской целью, как Афродита, а с партнерскими и даже матримониальными планами…

Бобер перепрыгнул через парочку торосов, а затем стал по своему обыкновению стремительно бурить и плавить лед. Он трясся, разбрасывая пулеметные очереди заледеневших брызг и выпуская густые облака пара, которые быстро расплывались космами ледяного тумана.

Бобер не перся по прямой, а маневрировал среди слоев ледяной коры, всех этих европейских «лент» и «желобов», проложенных плотной силикатной скальной породой – ее выбрасывали ярящиеся где-то внизу вулканы. Он безусловно прокромсывал и «информационные» слои льда, разрушая кластеры с записями, но следопыты Чужого вскоре определили бы потери, а рекордеры восполнили бы их копированием с резервных носителей.

Когда напряженная тряска сменилась как будто полным покоем, стало ясно, что бобер ворвался в океанские глубины, распустив за собой длинный пенный хвост. Капитан Варенцов не без удовольствия сообщил:

– У нас еще в запасе четырнадцать минут. В смысле столько понадобится на погружение и приближение к основанию пилона. Какие предложения по организации прощального банкета?

– Банкета не будет. Этого времени хватит только на последнее желание типа сходить в туалет или хорошенько высморкаться. – промямлил Данилов, у которого возбуждение чередовалось с угнетением, а то и просто с конвульсиями из-за передозировки U-серотонина и никотина-плюс.

Борта бобра, сделанные из углеродно-ванадиевого пластика, стали почти прозрачными и показывали мрачно-синие переливы океанских глубин, сквозь которые светили голографические индикаторы приборной доски. А вот в сонарном окне, которое услужливо открыл джин, вырисовывался пилон, пока что похожий на утонувший небоскреб. В других окнах нарисовались проекции платформы, чертежные ее разрезы и сечения. Варенцов видимо не терял годы зря, терпеливо шпионя за узловым сервером Чужого.

Расстояние до поверхности составляло три километра, дистанция до нижней границы ледяной коры – около пятисот метров.

Перед ними уже возвысился во всей своей красе один из четырех пилонов узлового сервера – бутылковидная конструкция диаметром где-то в триста метров.

– Как, не передумал, Данилов? – спросила Кац. – Может началось выпадение волос из усов или расстройство желудка?

– Нет, я по-прежнему стою на палубе в белых парадных штанах. Ты мне не помешаешь стать заслуженным пиратом республики. – гордо сказал экс-особист и сжал зубы. Это древнее средство помогло лучше всякого стимулятора.

– Но ты ведь уже разочаровался в примочке, именуемой капсула Фрая. – коварно напомнила Кац.

– Поэтому и хочу хакнуть сервер. Даже краткосрочная эрекция лучше, чем вечная импотенция.

Капитан Варенцов отдал честь.

– Эпохально звучит, Данилов. И пробуждает воспоминания… Тридцать лет назад у меня, вернее от меня, совершенно естественным образом родилась дочь. Я хотел сопротивляться Киберобъединению на свой мизерный лад…

– Но вы же были коммунар-соларит, как же естественным-то?

– Я был клон, но самый умеренный, никакой верификации и модификации, в моем чипе Фрая не сидела болванская психоматрица, оставшаяся от прежних воплощений, никто на мозги особо не давил. Психопрограмму «совесть» тогда еще можно было отфильтровать. К тому же, биологически многие солариты в 2023 году особо не отличались от жителей резерваций. То есть, могли размножаться естественным образом. Конечно, чисто теоретически. На практике же – всегда пролет. Пусть ты старался на даме, с превеликим усердием осеменяя ее, джин-подлюка стимулировал выброс энзимов-киллеров и всей многомиллионной толпе живчиков наставали кранты.

Но и я был химиком еще тем. Леваки, которым я загонял биочипы-грибы из оранжерей своей военно-космической базы, могли устроить все. И вирусную программку для джина, чтобы не мешал, зараза, нормальному оплодотворению. Короче, злонравие дало достойные плоды, случилось дитя. Но три года спустя мамаша дала деру в неизвестном направлении, не сказав даже «прости-прощай». Правда, не забыла прихватить мои солары – само собой, какие нашла. Сдрейфила дщерь иерусалимова, хоть была вся из себя. Крутизна, понимаешь, у ней во всем имелась, и в нраве, и в боках, и в сиськах, так что не надо никакой пенорезины. А как пружинили они! Ты просто подпрыгиваешь, если, конечно, сверху находишься. А глазищи у нее были – спелые маслины без всяких там проекторов. Ноги как колонны, особенно выше коленок, колонны из гладкого податливого мрамора…

– Папа, ты сильно отвлекся. – напомнила Кац.

– В самом деле? Короче, малышка Ханна стала без мамки расти у меня на базе. Однако, не все так просто – я сам дрейфил все больше и больше. Страх разбухал, не помогали никакие транквилизаторы и внутримозговые серотониновые инъекции. Я боялся, что если девчонку отыщут киберы-ищейки или интеллекулы Главинформбюро, то убьют, даже не разбираясь. Я боялся космических частиц и ионизирующих излучений, потому что пользовался самодельными защитными системами. Я дрейфил, что киберняня, которой я поручал Ханночку на время своих рейсов, вдруг взбесится из-за какого-нибудь вируса. Короче я перебздел.

И во мне появилась точка сопротивления, я захотел освободиться от этого страха. Эта точка разрасталась и я увидел, что получившееся пятно содержит враждебность к моему ребенку. Тогда я попросил, чтобы мои дружки изготовили малышке Ханне левый чип Фрая, левого джина, левый киндерпаспорт и переправили бы ее в какой-нибудь питомник в рабочем поселке.

Мои кореша устроили все это, но запросили за услуги слишком много. Поэтому мне пришлось крупно провороваться и уйти в отрыв. Я подбросил всякий самиздат балбесам-лейтенантам и сгоношил их на бунт. Не слишком порядочно, правда? Но порядочность мне претила, после того как предал своего киндеренка. А потом двадцать пять лет я просидел на дне морском и результат вам известен. Я превратился в водяного.

– Да, такой уж у меня папка, – прошептала Кац и сразу стала похожей на маленькую девочку. Хоть бантик на жесткие рыжие космы повяжи.

– И вот Небеса устроили нашу встречу. Щедрость дара необыкновенная, учитывая совокупную тяжесть моих грехов.

Джин Данилова впитывал последнюю доступную информацию по узловому серверу, весь этот многоуровневый кошмар, в который скоро предстояло окунуться, сам Данилов настраивался на борьбу. Треп капитана Варенцова мешал ему, но и трогал одновременно.

– Грех – это, по-моему, неправильный выбор. Но разве у были другие варианты? – спросил Данилов.

– Конечно, был. Он всегда есть. Признаться во всем начальству, пойти под трибунал. Мне бы дали каторгу на Весте, тогда это было худшее место во Вселенной, но девчонку бы легализовали….

Нырок бобра закончился у основания пилона, которое, подтвердив разведданные Варенцова, оказалось незамкнутым. Теперь аппарат всплывал внутри подводного небоскреба. Двадцать, сто, двести метров. Бобер уперся в горизонтальный кингстон, который выполнял обязанности шлюзовых ворот.

План капитана Варенцова был оригинален и прост.

Из-за приливной и вулканической активности одни слои ледяной коры сдвигаются относительно других, отчего пилоны корежит, а платформу перекашивает. Поэтому управляющая кибероболочка сервера снимает крен и всякие деформации перебалансировкой, заполняя и продувая балластные цистерны… Сейчас цистерна над ними будет открыта и бобра вместе с морской водой подбросит на высоту примерно в сто метров. Данилов, покинув машину, проникнет на нижнюю палубу сервера через ремонтный шлюз. Ханна с папашей, напротив, двинутся обратным курсом. Времени на это все в обрез, потому что кибероболочка сервера может дать команду на продувку цистерны…

В руке у повернувшегося в кресле Варенцова появился цилиндрик, из которого вылетали стайки зеленоватых искорок.

– Что-то вроде бенгальских огней? Вроде до Нового Года еще далеко, особенно юпитерианского, – заметил Данилов.

– Это карманный мезонный прерыватель, сейчас таких уже не делают. Поверьте мне, он вам пригодится на сервере. А еще вам не помешает синуклер, мезонный сшиватель.

Синуклер был на вид диском скромных размеров. К числу даров морского царя относился и браслет.

– Это не просто безделушка на память о нашей встрече, а контейнер с нитероботом внутри. Он тонкий и умный настолько, что вытянет вас из любой неприятной ситуации, буквально и фигурально. Но главное, Данилов, никогда не оборачивайтесь к подозрительным лицам своей филейной частью, ха-ха. Теперь время, труба зовет.

Данилов глубоко, как будто в последний раз (а может это и был последний раз), втянул спокойный воздух кабины и сказал занятой делами женщине:

– Пока, Ханна. Я так рад, что есть у тебя имечко, в отличие от меня. Хотя, честно говоря, оно напоминает мне слово «ханА». Но это субъективное впечатление.

Кац быстро прижала Данилова к своим губам, а потом отшвырнула. Это было совсем в ее стиле.

В одном из «окон» Данилов увидел, что кингстон верхней цистерны дрогнул и вихри из пузырьков с нарастающей скоростью понеслись к нему. Вслед за пузырьками рванулся и бобер, отчего все внутренности у членов экипажа упали вниз. Наблюдения прекратились, потому что вода могучим фонтаном ворвалась в балластную цистерну, утянув за собой бобра словно какую-то горошину. Потроха у трех соратников, казалось, провалились в сапоги. А затем внутренности прыгнули вверх. Это означало, что бобер остановился. Не теряя ни секунды, Варенцов скомандовал:

– Готово, юноша, прыгайте наружу.

И придал ускорение хорошим пинком. Шлюз выбросил Данилова в будто бы кипящую воду. Зеркальный корпус бобра мелькнул разок и исчез в бурлящем колодце. Температура «кипятка» была минус десять. Лишь благодаря антифризу-аммиаку вода оставалась жидкой. Не смотря на надувшиеся поплавки, тело Данилова швыряло как макаронину, в голове беспомощно металась одинокая мысль – где аварийный шлюз, как его разглядеть в этакой круговерти?

Но Варенцов все просчитал. Вода немного успокоилась и Данилов зацепился за округлый выступ наружного люка вакуумными липучками.

Опытный джин быстро установил связь с замком шлюза и стал долбить его кодами доступа, а Данилов молился о том, чтобы кибероболочка сервера не дала сейчас команду на продувку.

Трепетная минута понадобилась джину, чтобы «пробить» защиту и разблокировать шлюз. Данилов втиснулся в узкую как гроб емкость, но… нижний люк так и не закрылся.

«Коллега, у вас слишком габаритный скафандр, вы не полностью вписались», – сказал джин страшные слова.

«Ну, нате, жрите».

Он рвал застежки и защелки скафандра, понимая, что обратного хода у него не будет. Скинутый скафандр немедленно уплыл, теперь Данилова защищал только хлипкий комбез и разгоряченная кожа сразу почувствовала перепад температур. Но нижний люк закрылся, а верхний открылся, пропустив его на палубу.

Микроклимат сервера был далек от комфортного: где-то минус пятнадцать, пониженное давление и кислорода – половина от нормы. Остальное приходилось на дешевые инертные газы. Первый отсек имел в диаметре триста метров и в высоту пятьсот, некоторые конструкции пилона выглядели как колонны, уходящие в поднебесье. Красотища, величественность. Хоть проводи здесь съезд депутатов всех времен и народов.

Но какой «дворец съездов» без строгой охраны?

Объем отсека был перетянут во всех направлениях склизской и, похоже, липкой кремнийорганической дрянью, которая напоминала выпотрошенные человеческие внутренности, кишки и мускулы.

Как сообщил органический сканер, эти неприятные на вид и вкус образования были элементами одного большого клейкоробота.

Психофейс уверенно показывал его немудреную сверхзадачу – безжалостно уничтожать все постороннее, оказавшееся в зоне ответственности.

Посторонним был Данилов. Из-за низкого давления его комбез сильно раздулся, придав ему смешную форму мячика.

Интегральный клейкоробот заиграл «мускулами» и змеевидные элементы поползли по направлению к изрядно побледневшему нарушителю.

«Нынче, когда я обрел столь желанную внутреннюю свободу, чувствую в себе силы к укрощению особо злобных и враждебных кибероболочек, – заявил Джин Хоттабыч. – Намерения я уже подкрепил делами, установив соединение с клейкороботом и внедрив адаптер в один из его портов».

Бодрый рапорт джина обнадеживал, но жизнь шла своим чередом. Клейкий элемент, похожий на освежеванного, однако вполне здорового питона, скрутил Данилова и потащил куда-то вверх.

«Ты понимаешь, что такое „больно“? – спросил скрученный Данилов у своего джина.

«Я понимаю, что такое „обидно“. – честно отозвался кибердублер. – Мне сейчас обидно, что эта примитивная машина из соплей глуха к доводам моего разума. Но у нас есть еще время, пока клейкий элемент тянет вас в бункер-дезинтегратор».

И в это время можно было полюбоваться тем, как палуба превращается в пятачок, потерявшийся где-то внизу. Высота – триста метров.

«А если этот питон и в самом деле сунет меня в дезинтегратор?» – всполошился Данилов.

«Не успеет, – успокоил джин. – Я подсел на управляющий канал и держу его за интерфейс. Когда вы уже будет наверху, я вытолкну у него из стека функцию-деструктор. Пока этот балбес будет запрашивать новую команду, мы усвистаем».

«Это хорошо звучит, но смотри, не промахнись».

«Обстановка под контролем, камрад Данилов».

«Сколько раз я это слышал, а потом были похороны».

Данилов был глубоко прав. Клейковина внезапно возбудилась, заволновались и заизвивались элементы, а джин с большим сожалением сообщил, что они увидели в Данилове агрессивную форму жизни «Ипсилон», перепутав запах пота с запахами бескислородного брожения.

Элементы скопом бросились на агрессивного Данилова и он вынужден был перекрестить эту публику мезонным прерывателем.

Ему показалось, что клейковина завизжала. Вся масса элементов брызнула от него в разные стороны, закрутилась водоворотом и даже потекла вниз сизыми слюнями.

Задергался и тот питон, который тащил Данилова вверх. Дотащить ли ему опасного нарушителя до мусорного бака-дезинтегратора, прикончить ли незамедлительно или просто избавиться от него?

В этом случае Данилову предстояло пролететь приличные четыреста метров; даже при пониженной силе тяжести вполне достаточно, чтобы нарисовать внизу красивое красное пятно.

Но не подвел джин. Загнал в клейкоробота вирусную психоматрицу, которая проникла в его процессоры и втянула в коварную виртуальную реальность.

В этой реальности клейкоробота ждала шизофрения, распад личности.

И поднялся брат-элемент на брата, маленький пополз на большого, а питон забыл о баке-дезинтеграторе.

В отсеке разворачивалось мамаево клейкобоища, где элементы плевались друг на друга плавиковой кислотой, предназначенной для истребления устойчивой европейской фауны.

Данилов так и не узнал, кто победил. Взломав защиту вентиляционного клапана, он вышел на следующую палубу.

В втором отсеке располагалось продувочное и лифтовое оборудование, а также система роботов-ремонтников для поддержания живучести сервера.

В отличие от предыдущей палубы, которая напоминала шикарный дворец съездов или храм тоталитарной секты, здесь царила атмосфера крупного завода. Деловая атмосфера. Мешанина из труб, помп, насосов, цистерн. Давление воздуха было близко к нормальному, так что мячик сдулся и Данилов принял значительно более человеческий облик.

Самое удивительное, что нарушитель вначале даже не заметил стражей этой палубы. Лишь инфосканер выдал абстрактную картинку, состоящую из ярких лент и полос, что свидетельствовало о близком присутствии какой-то активной жизни.

Но заволновалась и стала заметной в сенсоматрице малышка Нинет. Где-то совсем рядом оказался ее лимбомер. Нинет робко пробиралась следом, она надеялась на Данилова. Как будто он, а не она, был виртуальным экспертом.

Инфосканер наконец «высветил» местных стражей порядка и сенсуализировал в самом наглядном виде.

В сенсоматрице забегали скорпионы, устрашающее множество крупных ядовитых насекомых.

А в обычной реальности это были минироботы, называемые скорпиоботами. Они по последней моде оказались связаны кибероболочкой в единый интегральный организм. Психофейс открыл ее стратагему: решительно бороться за живучесть, заделывая пробоины мгновенно застывающим металлоцементом, сваривая и разрезая поврежденные конструкции. А также бескомпромиссно уничтожать аборигенные формы жизни, проникшие на вторую палубу сервера, лупя их нещадно разрядами.

Царица-кибероболочка уже дала верным скорпиоботам приказ: разрезать и зацементировать для надежности объект-нарушитель. И этим объектом был Данилов.

В сетевом пространстве к нему со всех сторон протягивались тонкие зеленые паутинки наблюдения. Данилов почувствовал липкие ладошки пота на своей спине (свидетельство того, что страх подавлен кудесником-джином только в голове, а в теле нет) и задал комбезу режим активного волнопоглощения и спонтанной интерференции.

Это как будто приостановило атаку, но не отменило.

И вот эти чертовы скорпиоботы сыпанули к нему. Числом не меньше сотни – из-за труб, по балкам и шпангоутам, из разных щелей. Когда они приближались на расстояние меньше трех метров, они шмаляли зелеными молниями приличной вольтажности. С дистанции в два метра они могли бы превратить нелегального посетителя сервера в сильно пережаренный кусок мяса.

Данилов, петляя среди металлоконструкций, увиливал от зеленых перунов и крестил нападающих мезонным мечом-прерывателем.

Увы, мощные удары «витязя» в основном приходились на ни в чем не повинные железяки, которые краснели, кряхтели, булькали, текли ручейками и снова твердели ажурными формами, которые сделали бы честь любой кружевнице.

И тогда он вспомнил о синуклере. По первому разу Данилов швырнул диск в белый свет как в копеечку и несколько минироботов, воспользовавшись промашкой, подкралось достаточно близко. Они жвахнули молниями и комбез Данилова покрылся сеточкой разрядов, волосы, где только можно, встали в полный рост и мышцы задрыгались как на дискотеке. Комбез спас ему жизнь, но спасенному все равно показалось, что на него свалилась с плиты кастрюля супа.

Немного оправившись, незванный гость снова метнул синуклер. На этот раз удача повернулась к нему передом.

Синуклер сразу обернулся желтоватым шариком, который, разбухая, прокатился по палубе, стал серебряной сферой, подпрыгнул несколько раз, будто по нему шлепал ладонью невидимый баскетболист. Потом довольно устрашающей бульбой полетел обратно к обомлевшему Данилову, но вовремя превратился в маленький чуть теплый диск. А к его ногам прикатилась болванка в форме увядшей розы, получившаяся из сотни спекшихся скорпиоботов.

И никаких чудес. Чем враги кучнее, тем лучше для синуклера. Это ведь своего рода реактор без стенок, но с большим гравитационным зарядом, имеющий валентность к большинству металлов.

Данилов принял короткий душ из счастья и радости над коллективным трупом врагов.

Но за всем этим наблюдала умная кибероболочка, тоже не лыком шитая.

Скорпиоботы двинулись уже не толпой, а жидкими полукруглыми шеренгами, так что добычей синуклера становился едва ли десяток из них.

На сенсоматрице царица скорпиоботов представала шаровидной структурой, ощерившейся шипами фильтров. Джин дружелюбным косматым туманом подкатывал к ней, пытаясь внедрить адаптер, но каждый раз натыкался на фильтры и словно ошпаренный метался назад.

И вдруг удача. Джин принял вид такой же шаровидной структуры с шипами. От него протянулся тонкий и аккуратный щупик в сторону царицы. На этот раз ее реакция была дружественной.

Скорпиоботы стали отступать.

«Мы как будто подружились, согласовали интерфейс общения. В принципе ей так одиноко – как женщине, «– поделился джин.

Данилов пустил вверх нитеробота. Тот, скользнув по металлическим конструкциям едва заметной змейкой, зацепился за далекую балку и потянул тело вверх.

«Она слишком быстро вычисляет и уже заподозрила меня в неискренности, «– сообщил джин грустную весть.

Данилов поспешно возносился к отсечным небесам, но и скорпиоботы не дремали. Они разбегались по мосткам, стрекоча и пробуя свои разрядники – их были тысячи и тысячи.

Можно было ожидать, что месть царицы окажется страшной. Но нечто опередило кибероболочку скорпиоботов.

Данилова атаковала робоптица, гарпия с фасеточными глазами и перьями, сильно отливающими металлом. Она закогтила его и понесла вверх, рубя воздух экстрамиозиновыми крыльями. Да так быстро, что внутренности упали в пятки – он только сумел выдохнуть: «Бляха-муха».

Гарпия протиснулась вместе с добычей в люк-диафрагму, затем еще пронесла Данилова по переплетению каких-то тоннелям и внезапно бросила.

Данилов упал, но не расшибся, а потом снова упал – но уже от удивления.

Оказалось, что на узловом сервере Чужого кто-то хорошо сечет насчет древнегреческих храмов. Данилов пару раз видел кое-что на эту тему в сетефильмах голливудской киностудии имени Бондарчука, но там-то была явная лажа. А здесь все казалось достоверным.

Это был, конечно, супермимик, прикрывающий индустриальное убожество силовых агрегатов и энергораспределяющей аппаратуры, но какой эстетической силы!

«Слушай, богиня, налей, Ахиллесу, Пелееву сыну». Или как там у Гомера?

Синяя трасса слежения вилась около виска Данилова, но уже не вызывала насыщенной тревоги. Почему-то полегчало на душе. И джин с его психоделическими вливаниямим был тут не причем.

Мраморные кариатиды, не напрягая жил, удерживают почти-воздушный храм. За первой колоннадой еще одна. Со всех сторон от храма словно бы обрывы, но зияющие пустоты удачно прикрыты кудрявыми облаками.

Данилов сделал несколько шагов и очутился под его сводами.

Четкие идеальные линии. В нишах-ладонях – светильники. Их пламя – словно зверь живой, так и танцует, бросая резкие тени на стены. На алтарь возложены пестрой охапкой цветы благоуханные, за ним большая чаша. Над ней возвышается древнегреческая статуя. Не белая, как некоторые думают, а цветная. Краски выпуклые, сочные.

Изображенная тут Афродита была вовсе не расслабленная толстозадая мадам времен классицизма, которая представлена в каждом школьном учебнике, а рослая широкоплечая солдатка с глазами-пробоинами, из которых словно рентгеновские лучи вылетают, с хитроватой улыбочкой под стать Василию Теркину. Такой архаичный мимик Данилов уже видел в каком-то сетевом музее.

Позади скульптуры была арка. Надо полагать вход в святилище. Данилов не удержался, шагнул. И попался.

Без всяких запросов и разрешений мощная сенсоматрица захватила входные порты даниловского джина, как будто давно знала коды доступа. Она быстро покорила кибердвойника, пробила шлюзы нейроконнекторов и растеклась по широким каналам в мозговые центры восприятий и ощущений.

Данилов был полностью захвачен новой реальностью.

Тенистый портик, увитый плющом, от него мраморные ступени ведут к морю. А море такое теплое, такое ласковое. Не море, а утроба, преддверие жизни. Слегка играют волны у последней ступени. Да нет, не последняя она. Уходят ступени в глубь морскую.

Плеснула приметно волна и из глуби живородящей стала выходить ОНА. Как и положено, вспенивая гладь морскую.

Сразу засуетились в голове обрывки знаний. Это уже поздние, хотя еще и древние греки свели воедино все культы, сделали Афродиту этакой глупышкой, слабой на передок, несмышленой дочкой великого папы Зевса, из-за которой у него сплошные хлопоты.

Нет, она – Иштар, Астарта, Изида, изначальная плодоносящая сила, источник соблазна. Плодоношение – это всегда хорошо, но почему соблазн?

Она вырастала из пены и, конечно же, была прекрасна – улучшенный вариант Боттичелиевой Венеры, только без той обезьяньей безразмерности в руках. Кожа, глаза, волосы – яркие, но без лубочной интенсивности. А лицо свито из самых милых линий, способных очаровать даже бульдозер. Про остальной «фасад» уж нечего говорить. Тонкость и изящество с одной стороны, с другой выраженная способность к деторождению.