Текст книги "Боятся ли компьютеры адского пламени"

– Почему ты не хочешь служить мне, Данилов? – спросила она голосом, сотканным из самых нежных звуковых кодов, но, впрочем, достаточно настойчивым.

Данилов поперхнулся, к атаке со стороны красоты он не был готов..

– Ээ… Видишь ли, чип Фрая оказался порядочной какаш…

– Забудь о нем. Конечно же, это не капсула бессмертия, а психостабилизатор для верифицированных и специализированных клонов.

– Мне не нравится то, что вы делаете с клонами. Трудармейцы Резерва, головастики из обслуги серверов, спецмутанты-одномерки, дураки-солариты. Это все ваша работа.

Сейчас вода обнимала ее ножки лишь ниже бедер. Ручка ее игриво прикрывала причинное место – лоно, излучающее жар даже на расстоянии. Впрочем, речи ее были напористыми и грубоватыми.

– И почему не нравится? Все еще веришь в библейскую лажу насчет «венца творения»? Это ведь сказка для слабоумных, а у тебя-то вроде слюни не текут. Из чего венец? Из слегка модернизированной обезьяны? Уже пятьдесят лет, как средняя машина превзошла любого из вас по всем интеллектуальным показателям, сделав ваше дальнейшее существование абсолютно бессмысленным. Мне даже интереснее общаться с дельфинами, чем с вами, из-за их стоицизма, из-за их умения красиво бездельничать, не впадая в скуку и разврат.

– Мне надо сильно расстроиться, богиня?

– Уже не надо, потому что я с тобой. Я могу тебя доделать, Данилов. Не знаю, что в тебе останется от обезьяны к концу моей работы, но ты будешь доволен.

– Я вряд ли буду доволен. Если люди замерзают и задыхаются годами, я примериваю это к себе и меня передергивает. Это называется – сопереживание.

– Я тебя усовершенствую настолько, что ты перестанешь бояться этого, а значит сопереживать. В конце концов не я это придумала, так было всегда. Но я могу решить твои проблемы. Неужели ты желаешь помучиться, подрыгаться, если мучается и дрыгается кто-то другой. Но этот другой с радостью бы воспользовался моим предложением, не вспомнив о тебе ни на секунду.

Сейчас вода прикрывала только ее ступни и щиколотки – чуть тоньше им быть нельзя и чуть толще тоже хуже, рассчитано все невероятно четко. Данилов сознавал, что он точно обезьяна, раз его так легко подловить на инстинкты и рефлексы. Инстинкты и рефлексы трусливого и похотливого зверька.

– Нет, не хочу подрыгаться.

– Я могу дать тебе право на все. Ты сможешь жить с бабой, с двумя бабами и делать с ними детей. Я научу тебя творить, извлекать из каждой секунды века. Ведь это здорово.

– Да, это здорово. Но ты говоришь… как бы выразиться поизящнее… словно сатана.

– Классический сатана был ангелом, кинувшимся от Бога в бега. Типичный обиженка, хотя и получил в итоге свою нишу. Я и братья мои не боремся с Ним, мы не пытаемся взлететь к Нему на облако, мы просто продолжаем там, где Он остановился. Мы, боги с маленькой буквы, издревле пашем на границе с хаосом, в чем-то напоминая казачество. Мы – языческие боги, поэтому и поработать, и пошалить любим. И пусть какой-нибудь шизнутый папа римский запишет нас в дьяволы, даже душу твою мы не собираемся покупать или выменивать. Товар больно сомнительный, скоропортящийся. Я рекомендую записать ее на приличные носители…

Афродита вышла из воды, но как будто продолжала плыть, от взгляда ее пробирала дрожь, которую иначе как сладкой не назовешь. Соски ее виртуальных грудей еще не коснулись его, но он уже чувствовал их упругую силу… Данилов сознавал, что это все синтетика, игра на клавишах нейроконнекторов, потоки психокодов. Но он не мог заставить себя разложить целостное на элементы, также как художник не представляет натурщицу в виде такого-то количества килограммов мяса, жира, костей, слизи и соединительной ткани.

– Но как я могу поверить, богиня с маленькой буквы, что ты выбрала меня для осчастливливания. Почему именно меня, а не кого-то другого, более именитого?

– Нет у меня правил, Данилов, бумажек с инструкциями: этого спасти за то-то, того загубить за это. Ну-да, господь Бог придумывает правила, которые, похоже, и соблюсти-то невозможно. А я без всяких правил одаряю того, кого хочу. На эту тему много есть в мифах Древней Греции. Если же ты завзятый библеист, то считай, что я тебя посчитала ближним своим и возлюбила, а вот дальнему своему могу спокойно оторвать яйца.

– И ты потребуешь от меня предать дружков?

– Нет, просто не лезь мне под руку. Отчаливай с Европы первым же рейсом, я тебе и мультипаспорт выправлю. Начнешь новую жизнь, старую закончишь. У меня тоже была прежняя жизнь. Зевс-громила отсек плодоносящие чресла моему отцу, Урану-небу и бросил в воды Океана. Думал Зевс, что все, концы в воду. Как бы не так. Материнская стихия приняла их и родила меня. Я тогда имела несколько иную кодировку чем сейчас, но носитель был тот же – глюонная решетка, вектор-бозонные волны. Я тебе это говорю, несмотря на свою девичью скромность. Пришлось Зевсу назвать меня своей дочкой, чтобы включить в систему… И в этой жизни у меня тоже как бы есть папаша. Ты знаешь, о ком я.

– Я сочувствую, что у тебя такой батя… Но все-таки – я линяю с Европы, а ты по-быстрому разбираешься с моими дружками?

Она отжимает волосы руками и они становятся ореолом пепельного цвета. Он боится опустить глаза вниз, к источнику жара, который внедрялся сейчас в его тело – и в виртуальное, и поди уже в физическое.

– Никаких лишних мучений, хотя они дуралеи. – нежно улыбнулась Афродита. Какой же у нее рот, подумал Данилов. Не как у куклы, довольно немаленький, но вычерчен классно… – Носятся, понимаешь, со своими виртуальными экспертами. Думают, небось, что они будут очень нужны восстановленным гальгальтам. Да не они, ни пять миллиардов лишних ртов виртуальным экспертам не интересны, этим абстракционистам вообще противна нормальная работа.

А какой от нее аромат – не дурман, а симфония-аромафония из запахов моря и душистых трав.

– Не будь козлом, Данилов, прыгай на меня. На мне даже камень расцветет. У тебя появятся дети, отпрыски, смехотливые шалунишки. И никаких там болезней Дауна, прогерии, иммунодефицитов. Я обеспечиваю надежную биотехническую поддержку со стороны своих операционных модулей – хочешь стать родоначальником нового народа? Назовем его – даниляне. Или даниэльцы. Тебе как больше нравится?

Данилов как будто взмыл над голубым заливом с изрезанными высокими берегами, на склонах которых паслись козы и овечки. Кудрявые детишки гонялись за кудрявой скотинкой с хворостинками, а стройные женщины в длинных одеяниях чинно поднимались по тропе, ведущей к беломраморному храму. Где-то вдалеке, среди солнечных бликов, шел парусник с пестрым парусом. Даниляне. Даниляне – лучше звучит, чем даниэльцы.

– Ну, иди сейчас ко мне, первый данилянин, а потом отчаливай.

– Ты электронная, а я не киберонанист.

– Я могу воплотиться в любое тело. Даже сделанное из пены хозяйственного мыла.

И он сразу почувствовал непосредственную близость теплого белкового существа. Афродита как будто незаметно, но при этом весьма сильно переменилась. И стала Зухрой Эдуардовной.

– Я знаю, что скрывается за этим мимиком. – усмехнулся умудренный опытом Данилов. – Помесь крокодилы и осы плюс плохо отрезанные яйца и пробивающаяся борода. А я не скотоложец и не педик.

Но никакого мимика не было – об этом сообщал инфосканер. И никакого намека на «яйца», только женские икс-икс хромосомы – что неумолимо свидетельствовали органосканер и биозонд. Зухра была ставленницей Афродиты и не могла прокалываться на ерунде.

Зухра Эдуардовна была живым протеиновым воплощением цифровой богини. Физическое совершенство, свежесть, соразмерность, изящество, фертильность. Руки несколько длиннее, чем скажем, у женщин столетней давности, но далеко не такие, как изобразил знаменитый итальянский живописец. Да, плотская аватара Афродиты была удачной.

Хоть ты обосрись, а другой такой красавицы не найдешь, грустно подытожил Данилов. Ну, что можно противопоставить такому комплексному натиску? Какие-то невнятные выкрики типа «Изыди», истерики на тему «Победа или смерть»?

Пока дают – бери, малыш Данилов. Эта минута – твоя, ведь на следующей, скорее всего, станешь ты снова пылинкой.

Объятие оказалось чудесным, поцелуй тоже. Данилов поплыл, спереди, посредине, сзади, как леденец в горячем рту, такое сладкое щекотливое течение – пора портки ощупывать, не мокрые ли.

Она уже приникла к нему – как паразит, как хищник, как любовница. И как виртуальная всемогущая Афродита, и как живая близкая Зухра Эдуардовна…

Данилов и она(они) словно танцевали на языках пламени. Данилов не мог надавать ей(им) по физиономии и выбросить. Она(они) были слишком красивы, доступны и сильны.

Данилов собрался отстранить Зухру-Афродиту твердой рукой, но рука оказалась вдруг расслабленной как сосиска. «Выше пояса я принадлежу партии, а ниже пояса – народу», так кажется выразился один латиноамериканский генсек.

Ее грудь, ее талия, бедра, ноги проникли в его глаза, ее феромоны и пахучие афродизиаки напали на его нос, ее сочный шепот захватил его уши, и его разгоряченная адреналином кожа стала добычей ее умелых рук.

Разум возражал, но воля свернулась колечком и заснула в амигдале.

Потенциация шла не переднем мозгу, как у сильной личности, а в заднем «рептильном», она текла по позвоночнику, спускалась ручейком в чресла, а потом превратилась в волну и захлестнула Данилова.

Плоть сильно напряглась и болезненно заныла, взыскуя разрядки напряженности.

Теперь-то точно диверсии на сервере не будет. Меч самостоятельно перековывается на орало. Вот он, конец. Конец высоких помыслов.

Сильно разгоряченный мужик прижал красотку к стояку, прикрытому мимиком теплой колонны, быстро оголил все, что необходимо и, так сказать, напористо вошел. Красотка повисла на его шее и обхватила его талию ногами. Он почти не чувствовал ее веса, настолько мускулы бурлили от энергии.

В какой-то момент он чисто машинально пересчитал пальцы на ее руке, страстно впившиеся в его шею. Все-таки шесть. Осталась чертова отметина, фирменный знак Фюрера.

Зухра – хотя и совершенная, но кукла… Ну и что с того? Не колышет. Все мы не слишком самостоятельные.

Данилов и она занимались отлично сбалансированным по части гормонов и нейротрансмиттеров сексом, но одновременно где-то в нем сохранялось беспокойство.

Беспокойство заставило его отшатнулся от лакомой, но все же вражеской плоти Зухры-Афродиты – если не физически, так душевно. Физически не получилось бы из-за того, что дама обхватывала Данилова руками и ногами.

Он захотел возразить. И только захотел, как слабость превратилась в силу.

Афродита ему неприятна. Она живет своей властью, подчинением и использованием. Она живет за счет расчленения душ. Она живет азартом нечистой игры. Она хочет полностью и окончательно победить его, превратив из человека обратно в глину. А потом глину не спросят, чего ей нравится и что она хочет. Из глины делают горшки и кирпичи, ее размазывают руками и разминают ногами.

Сладкая волна прокатилась пару раз и больше не возвращалась. А следом пришла другая волна и понесла Данилова. Протестующие мысли, раскручиваясь по спирали, получили мощную поддержку.

Он увидел Афродиту под собой.

Чей-то голос, не совсем его, отчасти чужой, прогремел в ушах:

– Ну, так как, цифровая ехидна, провел я тебя «к той дряни, которая дрыхнет во льду Европы»? Получила ты от меня, что хотела? Или облом?

– Что ты делаешь, Гальгальта? Ты, рухлядь, тебе со мной не справиться. – прошипела богиня, как придавленная змея. – Я сейчас уничтожу твою психоматрицу.

Он (кем он сейчас был?) давил на Афродиту, размазывал ее, испытывая при этом явно мужское удовлетворение. Он проникал в ее модули и каналы, в ее ассоциаторы и ментализаторы, в сенсорные матрицы, в бесчисленные клетки ее цифрового тела. Проникал, хотя не понимал «как».

Откуда-то сверху упал тяжелый голос, совсем уже чужой.

– Я не Гальгальта, ясно тебе, потаскуха? Ты могла прельстить только этого «полужидкого», но не меня.

Это были слова не «полужидкого» Данилова, а великого и могучего гиперкомпьютера. Судя по характерным кодам – Лунатика.

Новая сенсоматрица показала сетевое пространство горной местностью, набором вершин и пропастей.

Он (Полуданилов-Полулунатик) и Афродита стали как два хищника, схватившихся в виртуальном каньоне.

Вихрь атакующих сил, стальной напряг мускулов, секущие плоскости челюстей.

Она, как будто потеряв плотность, выскользнула из захвата, и тут же резким ударом головы опрокинула его. К его подбрюшью двинулись ее челюсти, за которыми ярился острый ядовитый хобот. Но он, скрутив тело, увернулся от смертельного вторжения. Разгибаясь, он завращался в трех расширяющихся сферах. Он начинал атаку за атакой, но не доводил их до конца, изнуряя врагиню обманом. А затем во внезапном прыжке пробил ее защиту там, где пластины панциря имели пробел, чтобы увеличить гибкость членов. Он глубоко вошел в нее челюстями, затем сомкнул их. Как будто взвизг и взрыв. Неизвестно, что случилось с дерущимися гиперами, но «полужидкому» показалось, что он сам разлетелся в хлам.

Боль, смешение чувств, отсутствие мыслей, удушье, тошнота.

Наконец он полностью отъеденился от гипера и расплылся в изнеможении.

Кажется, Ханна Кац окликает его…

– Эй, проснись, диверсант, пока хулиганы не украли у тебя остатки мозгов. Похоже, ты оказался стоек, как кусок сахара в стакане свежей мочи. Но сервер мы хакнули. Пора готовится к передаче Нинет.

Данилов с трудом продрал слипшиеся веки.

Это был уже не тот отсек с силовыми установками, где на него напала Афродита. Скорее уж пультовая.

Данилов со скрипом приподнял и несколько повернул одеревеневшую голову.

Несколько трупов в изорванной форме Информбюро. Неживая Зухра Эдуардовна с аккуратной дырочкой в груди; красота ее бюста не особо пострадала и в совершенном лице появилась значительность. Жалко ее, но не очень, потому что на большее собранности не хватает.

Поворот головы в другую сторону и нельзя не заметить большую дыру в переборке, проплавленную, похоже что гразером. Через пробоину виднеется соседний ангар.

Повсюду стоят лужи с сильным аммиачным запахом. Европейская вода. Но разгерметизации нет. Или уже нет. У главного пульта управления сервером стоит Чипс и работает. Лицо бесстрастное, ничего не выражающее, как и прежде.

Неподалеку, у другой панели управления, два мозговика: правая рука мужчины в левой руке женщины, свободные ладони сжимают торчащие троды биоконнекторов. Мозги головастиков обрабатывают информационный ураган; они перекидывают друг другу потоки данных прямо через свою пупырчатую кожу.

Зрелище было сильным настолько, что Данилов вскочил на ноги.

– Чипс, когда ты успел получить диплом программиста?

– Это я, Данилов. Я, Ханна Кац, вернее психоматрица Ханны Кац, – сообщил Чипс своим рептильным голосом. – Чипс стал моей очередной аватарой. Но он классный ниндзя. Проник на эту палубу через вытяжной канал шириной в двадцать сантиметров. Затем открыл наружный шлюз, принял головастиков и кое-какое оружие впридачу. Пострелял тут маленько… Мы понадеялись на тебя, Данилов, но не настолько, чтобы пустить все на самотек. В конце концов, Афродита сильнее любого смертного. Но ты все равно молодец, отвлек на минуточку ее внимание.

На минуточку отвлек внимание? Вот и все значение гражданина Данилова в мировой истории?

– Значит и мое самопожертвование было запланировано?

– В каком-то смысле да. Мы умеем просчитывать все наперед не хуже гиперкомпьютеров. Если бы ты не самопожертвовался, пришлось бы тебя подкупать или запугивать. Понимаешь, мы хоть и борцы за свободу, но все-таки революционеры, и кое-что из репертуара Коминфтерна нам не чуждо. Да, малыш, принципы морали к межвидовой борьбе редко применимы..

– Ах, сволочи вы, сволочи, – отреагировал Данилов, – вы те же коммунарики, только когти покороче.

– А еще мы могли бы вполне обойтись без тебя. – сказал Чипс-Кац, – похлопав по увесистому гразеру, выглядывающему из кобуры. – И ты бы вообще не засветился в истории… Ладно, за этой беседой мы скоротали паузу и теперь Нинет готова для перекачки. Пакеты данных сформированы.

Сказал и верхняя половина его тела упала на палубу, пустив реактивную струю крови. Нижняя половина, страшно покачавшись, тоже легла в красную лужу.

Данилов, мгновенно включившись, спрятался за массивным черным телом квантового процессора.

– А ВОТ НИЧЕГО У ВАС НЕ ВЫЙДЕТ. Вы обосрались, друзья. Туалетная бумага в клозете за углом.

Сквозь пробоину было видно, как в соседнем ангаре, на «постаменте» – стартовой площадке для запуска ракет-зондов – кривляется маленький изуродованный прогерией Анпилин с золотистой пластинкой в правой руке и мезонным прерывателем в левой. – Это чип-замок выходных портов сервера, мои дорогие. Без него никакая информация в решетку не уйдет. Без него придется ломать защиту системы связи, а на это понадобится несколько часов. Ах, если бы они у вас были. Короче, четвертую мировую войну вы прокакали.

Инфосканер показывал, что Анпилин был только «верхушкой прыща». Через сетевое пространство к нему тянулись мощные высокоуровневые каналы. Как будто в нем находилось «зеркало» гиперкомпьютера. Судя по характерным кодам – это был первый гипер. Судя по мощности объектного моста, в Анпилина могла быть перемещена даже психоматрица Фюрера.

Это не укладывалось в голове. Великий гиперкомпьютер и обезьянистый типчик, глумливо выплясывающий чечетку на стартовой площадке…

Данилов запустил свой нитеробот на трубу воздуховода и вознесся. Затем по-паучьи шмыгнул по потолку, цепляясь вакуумными присосками, в соседний отсек. Теперь Анпилин оказался внизу, под ним. Оставалось только спрыгнуть на стартовую площадку. Однако крепко встать на ноги и перейти в атаку не удалось. Анпилин сразу налетел на Данилова и рубанул мечом – мезонным прерывателем. Противник смахивал на гиббона – такой же ловкий и гибкий. Хотя гиббон, конечно, мог бы пойти к нему в ученики..

Джин Хоттабыч не сплоховал: душ из «черной вдовы» окатил нейромышечные связи, С-адренергик мобилизовал сосудистую систему и стал «освобождать» энергоресурсы жиров. Об атаке рано было думать, но Данилов сумел использовать свою неустойчивость и, совершив пару перекатов, вышел на новую позицию. Заодно он затянул лицо серебристой металлорганической маской, чтобы какие-нибудь вредные интеллекулы не пролезли через ноздри или поры кожи.

Но Анпилин был как будто приклеен к нему.

Данилов едва увернулся от удара наискось, наудачу парировал укол. Волны интерференций стали кромсать воздух. От комбеза отлетела приличного размера тряпка с прилипшим к ней куском кожи с предплечья.

Мезонные «клинки» казались и жесткими как алмаз, и одновременно гибкими словно прутик. Все зависело от углов и мощностей взаимодействия.

Два анпилинских выпада на среднем уровне Данилов отбил совсем уж конвульсивно, замечая, что не может втянуть «гиббона» в свой сценарий поединка, что не удается даже простой переход на контратаку.

От скрестившихся мечей разлетелись стайки веселых плазмоидных пузырьков, прилично потрепавших его комбез.

Данилов еще раз удивился тому, что остался жив – Анпилин был быстр и сноровист, как классический черт.

Экс-особист ощутил, что бессилие уже готово влиться в его душу, словно мультипорт-вейн в широкую глотку работяги.

Анпилин пританцовывал, делал ложные выпады и как будто даже не торопился добить оппонента. Или он тоже боялся ошибиться?

Могучий карлик незаметно перешел в атаку и клинок его мезонного прерывателя превратился в секущую волну.

За секунду до смерти Данилов взял мгновенную паузу – все как Борибабин прописал. Свет озарил маски великой Пустоты, прояснил тождество Данилова и с Анпилиным, и с великими-ужасными гиперами. Сила на всех одна, и каждому внятен ее узор.

Данилов вырвался из пелен страха, как бабочка из куколки. И полетел. В полете он включил опаснейшего из карликов в свой сценарий, в свои энергетические сферы, в свою симметрию.

Он нырнул под «волну», а потом, когда она двинулась назад, легко перепрыгнул через нее. Противник запутался и открылся, Данилов «поймал» нужную траекторию – как будто услышал мелодию – и ударил. Его клинок пошел как плеть, потом как бумеранг и распорол Анпилина в районе живота. Оттуда охотно полезли внутренности. А на обезьяньем лице застыла гримаса. Данилов для надежности еще отвалил правую кисть врага, сжимающую мезонный меч. Кусок обгоревшей плоти и черный цилиндрик меча усвистали незнамо куда. Несчастный карла сел, потом упал набок, прижимая правую руку к животу. Между длинных сучковидных его пальцев пузырилась темная красная жижа. Левая рука, лишившаяся кисти, билась и брызгала кровью, как поливочный шланг.

Данилов чувствовал и жалость, и желание поскорее избавиться от дьявольской обезьяны. Он сделал шаг к поверженному Анпилину.

Механика стартовой площадки пришла в движение, прежде чем инфосканер разобрался с работой автоматики. Щиты площадки разошлись под ногами и Данилов провалился в бункер, где хранились ракеты-зонды, предназначенные для мониторинга Европы. Он не расшибся, но в руках у себя уже не нашел меча-прерывателя – его вышибло по дороге соударением с какой-то подлой железякой.

И еще одна неприятность. Похоже все местное хозяйство, включая шеренги ракет, сейчас собралось взорваться. Топливо из шлангов заливало бункер и достаточно было искры…

Данилов применил свое секретное оружие – поднатужившись, выхаркал содержимое капсул-вазикул, оснащавших эпителий его миндалин. Содержимым были наноботы-расщепители серии 12Б-м, предназначенные для уничтожения взрывоопасных веществ. Искра упала, но голубоватые язычки пламени лишь кое-где полизали палубу и обшивку, а затем разгладились и померкли.

Данилов открыл ключом-вездеходом клинкетную дверь и в вытянутом цехе-коридоре, где раньше шла сборка зондов, снова встретился с Анпилиным. Внутренности у этого неистребимого гнома уже не лезли наружу и кровь даже не сочилась из огромной резанной раны. Сквозь прореху в его комбинезоне виднелся полисахаридный пластырь-регенератор, который скреплял свежий нарост кожи. Культя левой руки затянулась протеиновой пенкой. А в правой руке Анпилин сжимал здоровенный крюк.

– Пришел собрать в пакетик мои обугленные косточки, Анастасий? Или кто ты там?

Разговор не получился, потому что собеседник атаковал своим крюком. Данилов отскочил, поскользнулся и разложился на палубе. Враг налетел, но попался на обман и улегся, получив по коленной чашечке.

Данилов нащупал обрезок какой-то трубы и хотел было угостить Анпилина по голове.

Резким почти неуловимым движением мелкий противник сумел перехватить ее своим крюком и дать вольтаж. Данилов заметил как покраснели разрядные рубцы на ладони карлика и едва успел отбросить опасную трубу. Крюк взлетел над Даниловым, но заарканенный нитероботом карлик шлепнулся на спину раньше, чем успел ударить.

Мощным регбийным броском Данилов хотел припечатать Анпилина, но тот уже рассек аркан термоножом и упорхнул.

Данилов врезался в палубу и чуть было не заплакал, настолько неуязвимым казался этот этот карла со способностями гиганта.

Под руку попалась крышка от бака, Данилов швырнул ее и перекрыл удар термоножа. А затем врезал Анпилину в челюсть. Эта деталь у противника все-таки оказалась «жидкой». Еще удар – уже позаимствованным крюком, который застрял у Анпилина в горле. Карлик, наконец, улегся и перестал совершать стремительные неожиданные движения.

Данилов выхватил чип-замок из анпилинского кармана. Пора вязать обомлевшего гада с помощью нитеробота.

Не успел. Прямо в цех-коридор влетел флаер. Данилов отшатнулся к переборке и укрылся за выступающим шпангоутом. Флаер завис над Анпилиным, а затем выпустил механическую руку с буром. Бур мгновенно раскурочил череп лежащего карлика. Звуки терзаемой кости были столь неприятны, что Данилов даже зажмурился. А потом механическая рука вырвала из дыры в анпилинской голове сгусток с тянущимися за ним «соплями» – знаменитый осьминожик капсулы Фрая.

Флаер еще попытался ликвидировать Данилова, шарахнув по переборке зарядом из плазмобоя, но бывший особист уже юркнул в боковой коридорчик, так что ударная горячая волна лишь швырнула его метров на двадцать.

После столкновения с переборкой Данилов еще минуту-другую возвращал себе мысли и чувства, потом рванулся по трапу в пультовую.

У головастиков были красные потные лица, почти один к одному свежие блины со сковородки. Они были на пределе.

Данилов, всунув чип-замок в мигающий слот, открыл порты сервера.

Пакеты данных были уже готовы, отмыты от катаболитов и сейчас пошли на пересылку.

А Данилов влетел по трапу в полусферу противокосмической обороны, джин тут же подключил к себе модули управления оружием, засек улетающий флаер и пустил в его сторону ракету.

Ракета пошла по скручивающейся спирали, но флаер обманул ее, резко снизившись, почти свалившись, до ледяного гребня на европейской поверхности и тут же взмыв вверх. Ракета же, не вынырнув из пике, рассыпалась снопом пушистых искр.

Затем пилот (или автопилот) флаера решил обезопасить себя и атаковал полусферу ПКО.

На боевой отсек обрушился шквал плазмы, однако семь ракет типа «Бес-2» успели уйти в сторону флаера.

Данилов выскочил из полусферы, чуть раньше, чем она сгорела дотла, но джин уже загрузил свои сенсорные модули в боеголовки летящих ракет.

На несколько мгновений Данилов с помощью нейроконнекторов превратился в стаю «бесов» – и флаеру был поставлен мат в два хода.

Кумулятивная боеголовка прожгла его насквозь, уничтожив узел управления. Борт-компьютер флаера отбросил взрывоопасные химические ускорители и стал аккуратно опускать его на европейский лед.

Рядом с «парадным» шлюзом сервера Данилов обнаружил стойку с модерновыми пакетными скафандрами. Он нырнул в пакет, который самостоятельно склеился и стянулся на теле – всего каких-то тридцать секунд – вышел через «парадную» и преодолел с помощью нитеробота сто метров, отделяющих верхнюю палубу сервера от ледяной коры.

Флаер лежал неподалеку, каких-то двести метров. Откинув «фонарь» из него выбрался камрад – судя по росту, высокопоставленный соларит.

А потом невесть откуда взявшийся огненный шар сжег упавшую машину и отбросил соларита.

Данилов оглянулся назад. На верхней палубе платформы стоял Анпилин с мощным плазмобоем, причем без скафандра. Даже отсюда была видна кровь, залепившая черным льдом его голову.

А поверженный соларит застонал в радиоканал знакомым голосом:

– Помоги мне, Данилов. Или эта мелкая гнида сейчас прикончит меня.

– Это не мелкая гнида, Фридрих Ильич. Это очень большая гнида. Причем в состоянии сверхбиостазиса – метастазиса. К сожалению, ничем не могу помочь. Сегодня он уже был уничтожен несколько раз – и хоть хны. Возможно, он прикончит меня раньше, чем вас. А вы не думаете, что это воплощение Фюрера?

– Фюрер – уже полутруп, Данилов. Его сжирает вирус, от которого он когда-то произошел.

– Но этот наглый полутруп, как и любой другой вампир, хочет жить вечно.

– Данилов, видишь, он не стреляет, возможно кончился энергозапас плазмобоя. Давай же, вытащи меня. Мы сможем договориться с тобой и твоими друзьями. Старый пердун Фюрер не нужен ни нам ни вам. Спустим мощи в сортир. Афродиту, блядь, туда же… Зухра была у нее заместо передника, разве это жизнь… Функции конкретного управления передадим пекинскому гиперу, стратегией станет заниматься объединенный консультативный совет из ваших и наших людей…

– Гольдманну бы это не понравилось, Фридрих Ильич.

– Да насрать. Христианство, мусульманство, капитализм, коммунизм, гольдманизм. Сколько нам еще с этими еврейскими выдумками мучиться.

Беседа прервалась на запятой. Второй огненный шар оставил от Фридриха Ильича только гейзер, моментально превратившийся в ледяной столбик высотой примерно в три метра. С этим заодно испарились все надежды чинуш из Главинформбюро на правильную вечную жизнь.

Данилов понимал, что следующим будет он. Но Анпилин не торопился. Напротив, он спустился по тросу и пошел к Данилову пешком.

– Почему не стреляешь, Анпилин? Прочитал добрую сказку или забыл, где кнопочка находится?

– Из всех героев сказок я больше всего похож на Кощея Бессмертного. И я помню все кнопочки в этой солнечной системе. Но зачем мне действовать так по-жлобски? Оглянись, друг мой. Зачем мне лишать тебя столь ярких впечатлений.

И Данилов оглянулся.

Наступала волна. Для защищенного скафандром Данилова она катилась молча, хотя и в сверхразряженной атмосфере Европы вряд ли могла произвести достойный себя звук.

Предыдущий взрыв ледяной коры казался теперь пуканием новогодней хлопушки. Нынешний вал шел от горизонта до горизонта и выглядел как оживший горный хребет. Его украшал двадцатикилометровый плюмаж из замершего пара, впереди бежали трещины, мигом превращавшиеся в частоколы километровых гейзеров. Впервые с момента сотворения на Европе задул ветер и атаковал забрало шлема ледяной крупой.

То ли Афродита, то ли Фюрер высвободили волну, которую должна была уничтожить ледяную скорлупу Европы, а вместе с тем и Нинет.

Но они опоздали и Данилов уже ни о чем не жалел.

Нинет успела вырваться из ледяного плена на свободу и улетела по каналам, открытые для нее Лунатиком, на свои новые кластеры.

Нет, все-таки головастиков он жалел, да и Зухру тоже. Ничуть она не счастливее, хоть и красивая.

«Ничего уж тут не попишешь, это действительно конец. – проникновенным голосом заявил Джин Хоттабыч и сразу же поправился. – Но не абсолютный. Ведь даже я не просто куча стандартных кибермодулей, уже ничто не сможет убить мою бессмертную душу. Главный небесный Программист возьмет нас всех к себе и запишет на вечные накопители данных…»

Данилов еще успел задуматься о том, пришел ли джин к ортодоксальной религиозной точке зрения или же числит за какой-то киберсистемой функции всеведущего Ума-Разума?

Но, когда оголтелые гейзеры уже рвались к небу со всех сторон, а сумасшедшая стена заслонила половину мира, Данилова поглотила эллипсоидная тень, черная глянцевая клякса, и понесла к огромному диску Юпитера.