Текст книги "Штаб фронта. Книга первая. Коварный Днепр"
Автор книги: Александр Владимиров
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Поначалу Валентин не придал особого значения отсутствию серьёзного сопротивления противника частям Степного фронта на левобережной Украине, но спустя несколько месяцев пришлось задуматься, а найти этому объяснение оказалось возможным только после войны.
Проблем, связанных со снабжением в войсках Вермахта, не наблюдалось. В тылу у него располагалась оккупированная правобережная Украина, на территории которой уже два года не происходило боевых действий, а в тылу советских войск находилась земля, подвергшаяся опустошению отходящими силами неприятеля и пострадавшая от войны.
Вспоминает участник тех событий, сержант миномётной роты, позже комсорг батальона, служивший в стрелковой дивизии 5-й гвардейской армии:
«Левобережная Украина… Как мы ни старались помешать фашистским захватчикам, всё же они успели сжечь много деревень, хуторов, сёл, городов… Всюду пепел, угли, дым. Стоят одни глинобитные печи на месте домов… Обгорелые деревья… Полная разруха. Много надо будет теперь украинскому народу потрудиться, чтоб возродить и вернуть к жизни этот край.
Вот что сделала война – кругом один пепел.
Где-то, помню я, между Полтавой и Харьковом я увидел на печи, что осталась на месте сгоревшего дома, кота… Деревня сгорела полностью. Я стал разглядывать полуразваленные печи – на некоторых можно было различить забавные рисунки. Все печи в хатах были когда-то разрисованы хозяевами – цветами сказочными, петухами и голубями, котами и поросятами… И вдруг на одной из печей вижу настоящего живого кота! Он был единственной живой душой в этой деревне.
В Кременчуге фашисты заминировали всё, что могло привлечь к себе наше внимание.
Парторг соседнего батальона поднял с земли русскую балалайку… Погиб сам, погибло ещё семнадцать человек вокруг него.
Я увидел новый велосипед, прислонённый к плетню в переулке, и моя так и не утолённая мальчишеская страсть вдоволь покататься на велосипеде прямиком понесла меня к этому плетню. Ускоряя шаг, держу путь к велосипеду, сверкающему никелем… Но к нему же, стараясь меня опередить, устремился старший лейтенант. Огорчённый, я тем не менее принимаю независимый вид: мол, не очень-то и хотелось. Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и шагаю в сторону улицы… Вдруг сзади взрыв! Оборачиваюсь: ни старшего лейтенанта, ни велосипеда – одна большая дымящаяся воронка на месте плетня, к которому был прислонен велосипед…
Жители Кременчуга, покинув убежища, спешили обратно в свой город, в свои дома, и по всему городу гремели то там, то тут взрывы. Подрывались и дети, и женщины, и солдаты…» (Абдулин М. Г. Страницы солдатского дневника – 2-е издание – М.: Мол. гвардия, 1990. С. 120—122).
Судя по увиденному, противнику вполне хватило времени на вывоз многочисленных ценностей, уничтожение прочего имущества и на закладку большого количества взрывчатки. При спешном отступлении военнослужащим еле хватает времени на сбор личных вещей и оружия, но никак не на минирование всего подряд. Войска Германии, Румынии, Венгрии и других европейских стран производили отвод частей по заранее продуманному плану. Валентину ещё предстояло столкнуться с замыслами командования противоборствующей стороны, в том числе и Манштейна.
Красная армия имела худшее положение, чем Вермахт к моменту начала форсирования Днепра:
• Противник, отступая, забирал с собой либо уничтожал всё, что могло пригодиться нашим войскам.
• Существовало господство неприятельской авиации в воздухе из-за отсутствия советской авиации.
• Из-за быстрых темпов наступления Красная армия плохо снабжалась продовольствием, боеприпасами, топливом и другим необходимым.
• Происходило отставание ремонтных мастерских, техники, медицинских и понтонно-мостовых частей.
• Существовала необходимость восстанавливать разрушенные объекты инфраструктуры на освобождённой территории, в том числе переправы через Днепр.
• Потери Красной армии превосходили потери Вермахта во время Курской битвы и во время наступления до Днепра.
• Наши войска оказались на низком левом берегу реки, тогда как противник занял оборону на высоком правом берегу.
Советские войска стремились опередить неприятеля при подходе к водной преграде и не дать возможности ему переправить подразделения на другой берег. Но все старания оказались напрасными. Красная армия проиграла «забег» к Днепру и столкнулась с необходимостью форсирования реки при ожесточённом сопротивлении, неся при этом потери большие, чем противник.
В таких условиях Центральному, Воронежскому, Степному и Юго-Западному фронтам предстояло преодолеть водную преграду шириной 700—900 метров. Согласно директивам Ставки Верховного главнокомандования, форсировать Днепр предстояло сходу, не давая возможности противнику построить мощную оборону. Сначала надлежало переправляться стрелковым частям на подручных плавсредствах (лодки, плоты) с целью захвата и удержания плацдармов на противоположном берегу.
В конце сентября температура воды в реке в ночное время составляла около десяти градусов. Все попытки переправиться на тот берег предпринимались только ночью. Во время форсирования Днепра артиллерия и авиация противника наносили большой урон нашим частям. Многие красноармейцы падали в воду с плотов и лодок. Но долго находиться в такой реке нельзя. Время до потери сознания при температуре воды десять градусов составляет пятнадцать-тридцать минут, при температуре ноль градусов составляет менее пяти минут.
Сколько можно проплыть метров при температуре воды десять градусов с боевой амуницией, в одежде, сапогах и не потерять сознание? Метров 200. Те, кто оказывался в воде на середине реки, были обречены утонуть. Существовали единичные случаи, когда доплывали до другого берега, но для этого требовалось уметь хорошо плавать. Мало кто умел хорошо плавать, зато набиралось много тех, кто плавал плохо.
Переправа у находившихся на плотах солдат занимала около часа. Сложность состояла в том, что течение реки сносило вдоль берега плавательные средства, и пройденный путь увеличивался до километра. Так что вместо 700 метров по прямой реальное расстояние составляло 1000 метров.
Если боец терял сознание в воде, то это неминуемо приводило к его гибели. Спасать было некому, потому что в воде солдаты оказывались при повреждении или уничтожении плавсредства. Все, кто располагались на плоту или в лодке, оказывались в воде в критической ситуации из-за обстрела противником, резкого охлаждения, наступления холодового шока и тёмного времени суток. К тому же нужно было ещё сориентироваться, в какую сторону плыть. Ситуацию усугубляло наличие у солдат стрелкового оружия, боеприпасов, запасов продовольствия.
Из одежды на бойцах была только гимнастёрка. Шинель они оставляли на своём берегу, так как в воде она превращалась в очень тяжёлый груз, который неминуемо тянул человека на дно.
Валентин сам не переплывал реку на плоту. То, что он рассказывал о форсировании Днепра, узнавал от сослуживцев. Зато Валентин помнил, как на Ладожском озере в начале октября 1942 года на его глазах тонула баржа, и те, кто не догадались снять шинели, не могли проплыть и десяти метров.
В случае удачного преодоления водного препятствия бойцы сталкивались с огнём противника и сильным холодом от погружения в воду. Редко кому удавалось переправиться сухим. Вымокали даже от брызг после разрывов артиллерийских снарядов поблизости в реке. Переодеться и переобуться не всегда представлялось возможным из-за боевых действий. При первой же передышке солдаты старались выжать, высушить одежду и выкопать себе нору в земле, чтобы хоть как-то согреться без шинели и разведения огня, и надеялись, что шинели, боеприпасы, продовольствие доставят им в скором времени.
Форсирование Днепра осенью оказалось возможным, хотя и с большими потерями.
Летом преодолеть эту водную преграду гораздо проще и с меньшими жертвами. Плыть легче, переохлаждение не наступит, а на противоположном берегу не надо страдать от холода без шинели, промёрзнув до этого в воде.
К сожалению, лето закончилось, наступила осень. Может, стоило подождать до зимы? Зимой Днепр покрывается льдом, по которому можно ходить. Не тратить силы на постройку плотов, а дождаться подхода тыловых частей, надёжной поддержки авиации и просто перебежать по льду или, надев маскировочные халаты, переползти и захватить плацдармы на правом берегу.
Очень трудная задача. К тому времени противник мог основательно укрепить оборону, построить долговременные огневые точки, линии колючей проволоки, противотанковые рвы, основательно заминировать свой берег. Мог систематически обстреливать лёд артиллерией, превращая его в решето. В таких условиях даже плацдармы трудно захватывать. Бежать по оставшемуся льду между полыньями очень опасно. Такой лёд уже не надёжен для бега. Площадь его мала, и он может проломиться под тяжестью бегущего или идущего человека. Можно не заметить очередной открытой воды и поскользнуться, а упав в ледяную воду, выжить в таких условиях очень трудно. Если это произойдёт у своего берега, то шансы на спасение ещё найдутся. Если немного дальше, то надежды на выживание уже не останется. Одежда, включая шинель, свяжет движения, и вылезти из воды на лёд окажется очень тяжело. Вода с температурой плюс один градус, морозный воздух, стрельба противника с противоположного берега быстро приведут человека к смерти.
Не менее опасно, когда полыньи покроются тонким льдом и сверху выпадет свежий снег. Тогда точно не видно, куда бежать. Если передвигаться по льду ползком, обходя ненадёжные участки, то такое наступление очень медленное. Противник с противоположного высокого берега неминуемо заметит бойцов Красной армии. Ночью зимой даже без осветительных ракет можно увидеть ползущего человека, тем более с высоты.
В общем, верная гибель – форсировать Днепр зимой. Если ждать до следующего лета, то противник усилит оборону, и неизвестно, насколько легче и быстрее окажется захватить правый берег. Скорее всего, будет труднее, чем осенью.
История показывает, что неудачей закончились несколько наступательных операций Западного / 3-го Белорусского фронта, проведённых с осени 1943-го по конец весны 1944 года, целью которых было прорвать оборону противника, овладеть городами Витебск и Орша. Бои проходили в районе укреплённой части Восточного вала в Белоруссии44
Восточный вал, или линия Пантера-Вотан, – стратегический оборонительный рубеж германских войск и их союзников, который начали возводить в августе 1943 года. Он проходил по линии: река Нарва – Псков – Витебск – Орша – река Сож – среднее течение реки Днепр – река Молочная.
[Закрыть].
Если остановиться на достигнутых рубежах в районе Восточного вала, то у Германии и её союзников тоже окажется преимущество. Затягивание военного конфликта даже без серьёзных боевых действий отнимет больше сил и средств у СССР из-за потери огромной части страны, ведения войны на своей территории, эвакуированных поспешно предприятий. Большинство рабочих перевезённых фабрик и заводов проживали в очень стеснённых условиях во временных бараках. Население тыловых городов во время войны увеличилось раза в два. Мало кому удавалось найти комфортное жильё. В тылу советские люди работали по двенадцать часов в сутки без выходных и без отпусков. Долго в таком напряжённом режиме человек не может жить и работать. Рано или поздно производительность труда станет хуже. И, наоборот, в относительно благополучной Европе жизнь во время войны хоть и отличалась от мирной, но была гораздо лучше, чем в СССР. Причём эта разница существенно увеличилась по сравнению с довоенным периодом.
Германия во время Второй мировой войны разрабатывала, производила испытания и применяла ракетное оружие. Основные усилия сосредотачивались на крылатых ракетах Фау-1 и баллистических ракетах Фау-2. Указанные модели отличались конструктивно по характеру траектории полёта и аэродинамической компоновке. Фау-2 превосходила Фау-1 по размерам, цене и, главное, – в десять раз по скорости полёта (5700 км/час против 500—600 км/час). Фау-2 имела в длину 14 метров, общую массу 13 тонн и дальность полёта 300 километров.
Немцы не успели довести до совершенства это оружие. У ракет возникали проблемы с точностью наведения, некоторые взрывались при старте или в воздухе. Несмотря на неготовность нового вида вооружений, с июня 1944 года по март 1945-го Германия производила обстрелы Лондона, в результате которых пострадало большое количество зданий и погибло более 33 тысяч человек. Бомбардировки Лондона не решили задач по выводу Великобритании из войны. Но при затягивании военного конфликта конструкторам могло хватить времени на исправление недоработок, и на вооружение Германии могло поступить оружие страшной силы. В этом случае бомбардировке должны были подвергнуться и объекты на территории СССР.
Даже в начале 1945 года не прекращалась деятельность по улучшению характеристик и созданию новых ракет, главным образом в научно-исследовательском центре в Пенемюнде.
«Одновременно продолжались работы по совершенствованию самой ракеты Фау-2. Конструкторам удалось увеличить дальность её действия до 350 км, несколько повысить точность и разрушительную силу заряда путём установления чувствительного взрывателя со специальным устройством, предохранявшим ракету от преждевременного взрыва.
В этот же период в Пенемюнде возобновились работы над созданием сверхдальней ракеты А-9, проект которой был разработан ещё в 1943 г., но отложен в связи тем, что все силы тогда были брошены на доводку и производство Фау-2. Новая двухступенчатая ракета была рассчитана на дальность действия до 4 тыс. км. В январе 1945 г. гитлеровцы успели произвести два испытания этого, по тому времени огромного, 18-метрового снаряда. В начале февраля работы по дальнейшему совершенствованию ракет были прерваны подходом советских войск.
В последние месяцы войны в Пенемюнде разрабатывались и проекты других новых видов оружия: зенитные ракеты «Вассерфаль» и «Тайфун», пороховая дальнобойная ракета «Рейнботе» и др.
Над этими проектами продолжали работать сотни учёных, конструкторов и инженеров. Достаточно сказать, что на 1 января 1945 г. только в Пенемюнде 1940 специалистов работали над проектом ракеты А-9, 220 – занимались снарядом «Вассерфаль» и 135 – проектом «Тайфун».
Командование вермахта со своей стороны прилагало усилия к тому, чтобы максимально повысить боевую эффективность ракетных частей, использовать оба вида ракетного оружия во взаимодействии» (Секретное оружие Третьего рейха, Орлов А. С. Издательство «Наука», Москва. 1975. С. 148—149).
Только благодаря скорой победе удалось предотвратить доведение до совершенства Германией ракетного оружия. Страны избежали увеличения жертв, разрушений и втягивания в ещё больший военный конфликт.
Затягивание войны не находилось в интересах СССР. В планах руководства отсутствовали намерения останавливаться на достигнутых рубежах.
Выходит, что форсирование Днепра с ходу в конце сентября 1943 года явилось единственно верным решением. Но, как Валентин выяснил впоследствии, этого и добивалось командование Вермахта. А сколько раз на протяжении текущей войны наступающая Красная армия оказывалась проигравшей! Получается, единственно верное решение советского командования могло привести к поражению Красной армии на Днепре, а может, и во всей войне.
И тут волею судьбы что-то произошло в умах наших стратегов и разработчиков оперативных планов (фронтовых операций). Именно с Днепра штабы начали использовать неожиданные для противника варианты действий, настолько результативные, что это послужило началом разгрома Германии и её союзников. Успехи Степного фронта, о которых будет рассказано дальше, стали примером, образцом для смелых решений штабов на других фронтах. Достижения Степного / 2-го Украинского фронта послужили раздражающим и оправдательным фактором для штабистов разных уровней, заставляющим вместо существовавшего ранее шаблонного мышления действовать творчески и изобретательно. Офицеры, да и генералы, до Днепра благодаря политике властей боялись проявить инициативу. Зато когда появился живой пример умело спланированных и проведённых операций, высказывать необычные предложения стало проще, более того – порой это было необходимо.
Продолжать сражаться прежними методами было губительно для СССР. Соотношение боевых потерь на протяжении более двух лет оказывалось не в пользу Красной армии и составляло 1:3. На стороне Германии воевала вся Европа. Италия, Румыния, Венгрия, Словакия, Хорватия, Болгария, Финляндия – являлись её официальными союзниками. Остальные страны тоже принимали участие в войне личным составом и промышленным производством. В Вермахте служило много людей разных национальностей. Они носили одинаковую форму, приказы отдавались на немецком языке, что и вводило в заблуждение стороннего наблюдателя. Создавалось ошибочное впечатление, что все, кто носил форму вооружённых сил Германии, являлись немцами.
Дело шло к тому, что СССР столкнулся бы с нехваткой людских ресурсов. Перед руководством страны мог возникнуть вопрос, отправлять кого-то на фронт или оставлять в тылу работать. Если не отправлять, то воевать станет некому, если отправлять, то некому будет производить оружие, водить паровозы или сеять хлеб. В 1943 году страна только начала ощущать дефицит людских ресурсов, и катастрофа пока не наступала.
Форсирование Днепра продолжало статистику превосходящих потерь Красной армии по отношению к противнику. Большого числа жертв удалось избежать только войскам Степного фронта. И это повысило его боеспособность во время наступательных операций по прорыву обороны противника с плацдармов на правом берегу Днепра, а также во время Корсунь-Шевченковской наступательно-оборонительной операции.
О том, что определило успехи Степного фронта, – в следующих главах.
Глава 5.
Карта
События, связанные с деятельностью Валентина в штабе фронта, начались 20 сентября 1943 года. Для него эта дата стала своеобразным рубежом, границей между обычной, привычной для большинства службой в армии, пусть даже и во время войны, и другой жизнью, личной катастрофой. Как будто лётчик, за провинность лишившийся офицерского звания и попавший в штрафбат в стрелковую часть, занимающийся рытьём окопов. Как красноармеец, внезапно оказавшийся в плену. Как тяжелораненый боец за минуту до того, как в него вонзился осколок, ещё наслаждавшийся жизнью. Даже призыв в армию и бои под Ржевом для Валентина не были неожиданностью. Шла война и вместе с ней мобилизация по всей стране.
20 сентября войска фронта вели бои по освобождению Полтавы в ста километрах от Днепра. В первой половине этого дня начальник штаба полка, непосредственный начальник Валентина, подполковник (фамилия, к сожалению, осталась забытой), вызвал для отчёта своего помощника, старшего лейтенанта Владимирова. Какие дела и документы обсуждали, сейчас это не имеет значения, кроме одной бумаги. Когда Валентин явился, подполковник разрабатывал схему передислокации и расположения полка на новом участке в районе реки Днепр, а также подготовку к переброске подразделений на тот берег. Ранее был получен приказ вышестоящего командования по достижении водной преграды переходить без задержек к её форсированию. Для полка это означало, что ситуация меняется и предстоит участие в боях.
Пока шёл доклад, Валентин стоял перед столом своего начальника и старался не обращать внимания на бумаги, которые там находились, тем более не его дело разглядывать чужие вещи. Чем дольше Валентин находился у стола подполковника, тем больше его внимание привлекала карта с обозначенной на ней рекой. Что-то знакомое было изображено на ней. И Валентин вспомнил изученную по книгам ещё с детских лет местность этого участка Днепра, очертания берегов и притоков.
Тут надо сказать, что карта представляла собой только изображение местности без каких-либо надписей. Ни названия населённых пунктов и рек, ни сторон горизонта и координат на ней не было. Это делалось для того, чтобы в случае попадания бумаги в руки противника оказалось затруднительным определить намерения того, кто ей пользовался, и распознать быстро местность или квадрат. Пока рядовые противника, в чьи руки попала карта, попробуют сами разобраться либо доложат офицеру и тот определит, что за территория на ней изображена, пройдёт время, за которое можно успеть принять меры для изменения планов. Пользователи карт наносили различные пометки и надписи на свой страх и риск. Чем меньше пометок, тем лучше. Военнослужащим предлагалось обходиться вообще без них, пользоваться информацией по памяти, но не все так могли. Чем ближе штаб или подразделение находились к первой линии обороны, тем жёстче оказывались ограничения по надписям. Штаб полка находился не на передовой, поэтому подполковник смело отмечал предстоящий маршрут подразделения на карте в районе выхода к Днепру, и он даже не ставил под сомнение свои решения.
К концу доклада от сомнений, возникших у Валентина по поводу действий начальника штаба полка, не осталось следа. Подполковник держал карту и пользовался ею неправильно, северной стороной к себе, южной по направлению к Валентину. Сложилось впечатление, что начальник штаба расположил карту специально для ознакомления того, кто окажется перед столом. Всё бы ничего, но пометки о расположении полка перед выходом к реке подполковник делал на территории, занятой противником, на юго-западном берегу (он же правый берег, если смотреть на карту как положено).
Оставь Валентин ситуацию как есть, и это привело бы к лишней трате времени в лучшем случае. Возможно, могло получиться, как у командиров маршевых рот, которые ошибались на местности, и это оборачивалось лишними многокилометровыми пешими переходами. Или что-нибудь ещё хуже. Полк мог не выполнить боевую задачу, подвести другие подразделения. За этим последовало бы наказание прежде всего командира полка, а затем и остальных, включая начальника штаба. Во время войны наказывали строго: понижали в звании или в должности, отправляли в штрафной батальон и даже расстреливали.
Кто-то же должен указать начальнику штаба на его ошибку. Если нет, то на совещании у командира полка схему на этой карте перерисуют командиры батальонов, потом уже командиры рот и взводов. При подходе к Днепру, пользуясь такой картой, никто не сможет найти нужного места для расположения. Пока разберутся, в чём дело, что-нибудь да случится нехорошее.
Доклад подошёл к концу, но насчёт карты начальник штаба ничего Валентину не сказал. Это значит, что предположения о том, что подполковник действует неверно, подтвердились. На карте был изображён участок реки Днепр в районе впадения в него реки Ворскла. Днепр в том месте течёт без больших изменений направления. Если перевернуть карту на сто восемьдесят градусов, как это сделал начальник штаба, то можно и не заметить ошибки. Река Ворскла гораздо меньше по размерам и теряется на фоне Днепра. Перепутать север-юг на карте можно легко для человека, не имеющего опыта обращения с такими бумагами, но для штабного работника это недопустимо. На практике, к сожалению, дела обстояли гораздо хуже. Тут сказывалось то, что указанные события происходили во время войны. Люди находились в систематическом стрессе, что не позволяло хорошо сконцентрироваться над поставленной задачей. Карты выглядели гораздо сложнее современных, поэтому допускали ошибки многие.
Также на деятельность штабов влияло плохое образование. Офицеров и генералов с высшим военным образованием насчитывалось в Красной армии на тот момент мало, и качество его оставляло желать лучшего. В связи с Октябрьской революцией 1917 года и Гражданской войной очень много кадровых офицеров Российской императорской армии либо эмигрировали за границу, либо погибли. К 1941 году оставшиеся прибавили к возрасту двадцать четыре года. Из-за сокращений по возрасту и состоянию здоровья кадровых офицеров, получивших образование до 1917 года, к началу Великой Отечественной войны в рядах Красной армии осталось немного. Также большинство преподавательского состава военных академий уехало за границу. Произошло сокращение образовательных учреждений, а в тех, что остались, качество резко ухудшилось.
Как правило, получение опыта и обучение основывались на событиях Гражданской войны, а не Первой мировой, которые очень отличались между собой. В Первую мировую применялась артиллерия, пулемёты, авиация, использовалось много взрывчатки и боеприпасов. Большинство этого Советская Россия лишилась по условиям Брестского мира в 1918 году. В Гражданскую воевали тем, что осталось, а осталась в основном кавалерия. Винтовок применялось ограниченное количество, патронов к ним – ещё более ограниченное. Пулемётов осталось мало. Артиллерия и авиация присутствовали в единичных экземплярах. Зато в достатке было холодное оружие для кавалеристов. Ограниченность в вооружении не мешала сторонам конфликта участвовать в боевых действиях. Все находились в равных условиях. Западные страны занимались своими проблемами и большого влияния на Гражданскую войну в России не оказывали. Так и воевали «стенка на стенку». У кого сабель больше и моральный дух выше, те и побеждали. Пулемёт против кавалерии являлся редким сюрпризом. Для всех, кто получил опыт Гражданской войны и военное образование 30-х годов, оказалось трудно или даже невозможно перестроиться к ведению боевых действий в условиях огромного количества и разнообразия новых видов вооружений Второй мировой войны.
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – спросил Валентин после того, как доклад был закончен.
– Обращайтесь, – хмуро сказал начальник штаба. Судя по внешнему виду, настроение у него было не очень хорошее.
Полк, в котором происходили события, являлся гвардейским, так как входил в состав 7-й гвардейской армии. Каждый раз при обращении друг к другу военнослужащим требовалось прибавлять к званию слово «гвардии», но на деле его никто не произносил. Ни рядовые, ни генералы не хотели усложнять себе жизнь лишними словами. В данном случае военнослужащие всех званий были единодушны.
– Товарищ подполковник, вы держите карту наоборот.
Подполковник сначала не понял, о чём идёт речь, но взгляд его стал более суровым.
– Что? – переспросил начальник штаба, и Валентин уже пожалел, что ввязался в это дело. Может быть, стоило сначала сказать заместителю начальника штаба? Но что сделано, то сделано. Пришлось говорить дальше.
– Вы держите карту вверх ногами, – не нашёл ничего другого сказать Валентин. После этого лицо подполковника исказилось, и он начал кричать:
– Что?! Да как ты смеешь? Грибов тухлых объелся? Ты у меня под трибунал пойдешь!
Начальник штаба даже не мог предположить, что это замечание справедливое. Ему показалось, что старший лейтенант или пошутил так, или поиздевался, а может, не понравился тон, с которым подчинённый высказал замечание. Валентину оставалось только стоять, слушать крики подполковника и ждать, что произойдёт дальше.
– Караульный! – позвал подполковник, немного успокоившись. ― Взять под арест старшего лейтенанта.
И уже обращаясь к Валентину:
– Старший лейтенант Владимиров, сдать оружие.
После чего Валентин отдал свой табельный пистолет и в сопровождении караульного прошёл в небольшое помещение в соседнем здании для арестованных.
Дверь закрыли, и Валентин оказался внутри плохо освещённой комнаты без окон и без мебели. Ни сесть, ни тем более лечь никуда не представлялось возможным. Свет проникал через щель под потолком. В помещении для арестованных находилось ещё два человека, но стрессовое состояние не позволяло общаться с другими людьми. Он немного постоял, потом сделал несколько шагов, присел на корточки, прислонился к стене спиной и закрыл голову руками.
Как всё внезапно изменилось! Только что старший лейтенант являлся штабным офицером, а минуту спустя оказался арестованным.
Предположить такой исход разговора с начальником штаба Валентин не мог. Он рассчитывал, что подполковник отнесётся к замечанию по-деловому. В крайнем случае пришлось бы объяснить, почему нужно перевернуть карту на сто восемьдесят градусов.
Потом ещё неизвестно, станут ли его вообще слушать. Возможно, дело продолжится трибуналом. Время будет упущено, кто-нибудь что-то натворит из-за неправильно составленной схемы, и тогда уже от него постараются поскорее избавиться. Кто знает, насколько далеко подполковник может зайти в стремлении наказать старшего лейтенанта, пока ещё старшего лейтенанта. Как бы всё не закончилось отправкой в штрафбат. Интересно, дадут ли с женой попрощаться? Скорее всего, нет. Снимут погоны и отправят на передовую, где очень легко погибнуть. Зачем, спрашивается, он получал образование в техникуме, курсы подготовки офицеров проходил? Чтобы так бесполезно закончить свою жизнь? Гораздо больше пользы можно принести служа в штабе или хотя бы командуя стрелковым взводом, как это Валентин делал, неоднократно рискуя жизнью, на Калининском фронте. А ведь только недавно ему исполнилось двадцать четыре года, пожить толком не успел.
И всё из-за чего? Из-за того, что он указал на ошибку, правда, какими-то простыми словами, и встретил полное непонимание старшего по званию. Стоило учесть плохое настроение начальника к моменту начала доклада, но сделанного не вернуть.
Вот такие грустные мысли одолели Валентина. Он вспомнил свою жену, родителей, родных и друзей, оставшихся дома. Вспомнил детство и книжки, которые брал читать у пожилого соседа. В 20—30-е годы книг было мало, да и грамотными являлись далеко не все граждане. У жившей неподалёку семьи в доме обнаружилась целая библиотека, доставшаяся от прежних обеспеченных хозяев. Но те, кто владел раньше домом и книгами, уехали в неизвестном направлении. Дом поделили между несколькими семьями. Таких случаев после революции насчитывалось предостаточно. Новые обладатели библиотеки не владели грамотой в полном объёме, но относились к книгам бережно, хотя те и занимали много места. Пожилые мужчина и женщина понимали, насколько ценным является наследие прошлых хозяев.
Будучи двенадцатилетним подростком, Валентин как-то раз оказался у них дома. Он зашёл что-то отдать по просьбе матери, а увидев библиотеку, долго стоял и смотрел на неё, не произнося ни слова. Такого количества книг, собранных вместе, ему не доводилось видеть ни в школе, ни где-нибудь ещё. Огромные стеллажи почти до потолка. Там были многие жанры: техническая литература, художественная, историческая.
Новый владелец библиотеки понял, что Валентин заинтересовался, и попросил его прочитать сначала заголовок, а затем немного текста книги, которая понравилась по обложке. Сам он читал очень плохо и по слогам, а учиться не позволяла занятость по хозяйству, и возраст затруднял быстро воспринимать учёбу. Зато имелся интерес узнать, что написано в книгах. И вот пожилой мужчина нашёл выход из ситуации. Он предложил Валентину брать книги у него читать, а потом пересказывать их содержание. Валентин обрадовался такому предложению и долгое время ходил к ним в гости и брал книги. Только хозяин библиотеки оказался человеком строгим, не понимал, что книгу быстро не прочитать, и обязывал мальчика вернуть её через два-три дня. Потом слушал пересказ, иногда задавал вопросы и даже заставлял Валентина прочитать ту же книгу ещё раз, чтобы услышать ответ. Приходилось соглашаться и чтению уделять много времени. Но такие беседы нравились им обоим. Мальчик называл хозяина библиотеки дедушкой. За три года они настолько подружились, что стали почти родными людьми. В то время Валентин с родителями общался меньше, чем с соседями. Вот что значит найти единомышленника!
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?