Текст книги "Новая ментальность"

Сексуальная контрреволюция

21.3.06

Произошла уже, оказывается, на Западе и, особенно, в Швеции, до полной реставрации Бурбонов и восстановления нравов викторианской эпохи. Об этом жизнерадостно сообщил вчера некий комментатор то ли по «Свободе», то ли по «Голосу Америки». Да и было ли чего серьезного? Так, какие-то пустячки, не стоит вспоминать. А теперь такое пуританство, что главный порнокинотеатр Стокгольма вынужден был перейти на кинофильмы Сокурова и Тарковского, а редакция главного порножурнала, дабы не закрыться, рекламирует свой товар по телевизору. Воистину, аж слеза прошибает от жалости к бедным порнографам.

Правда, вспоминается, что в Киеве в 90-е годы все кинотеатры тоже вынуждены были перепрофилироваться. Ну, не на Тарковского с Сокуровым – у народа точно также не было денег на Тарковского, как и на порнуху, на еду не хватало – но продавали в них обувь, игровые автоматы устанавливали, в общем, кто во что горазд. Заодно в книжных магазинах продавали картошку. Но Стокгольм, знамо, – не Киев, там народ обувь не будет в кинотеатрах покупать (уже и в Киеве картошку в книжных магазинах не продают, теперь он – «европейская столица»). Но, спрашивается, зачем стокгольмцам ходить смотреть порнуху в кинотеатры, когда дома у каждого компьютер, а в Интернете этой порнухи – еж, не хочу? Но это комментатору в голову не пришло. Зато пришло другое.

Вот, если чего осталось неприятного от сексуальной революции, говорит, так это все в России и Украине, откуда оно прет в пуританскую Западную Европу в виде контрабандного «живого товара». А бедная Европа с этим так борется, так борется, но не может защитить себя. Сил не хватает.

Возникает только вопрос, каких сил? Похоже – моральных, больно хороший товар. Вот в Германии возле стадиона, на котором вскоре ожидается что-то большое международное (кажется, футбол), построили бордель на сорок тысяч мест (цифра прописью, дабы не подумали, что ошибся в нулях). В виде пеналов – клеток, в каждом по девушке, в основном из России и Украины. Для удобства футболистов, туристов, ну и самих немцев. Гостеприимный народ. Ну, и борются с явлением. Как в том анекдоте: «Ну, ты ее проигнорировал? – Два раза».

Для читателей, не читавших других моих вещей, поясню. Я за Запад, точнее, за демократию и против тоталитаризма, национализма и, вообще, фанатизма. Но именно поэтому я хочу, чтобы западная демократия очистила себя от грязи по настоящему, а не прикрывала ее лицемерно фиговым листком. Убежден, что от этого зависит не только благополучие самого Запада, но и выживание человечества.

Сижу я с удочкой

25.6.6

Есть такой анекдот: Сидит на берегу рыбак с удочкой. К нему подходит новый русский и спрашивает:

– Ты что делаешь?

– Ловлю рыбу.

– А что ты делаешь с рыбой?

– Жена жарит и кушаем.

– Ну а если ты наловил больше, чем вы можете съесть?

– Зовем друзей.

– Дурак – говорит новый – ты мог бы продавать излишки, накопил бы денег, купил сеть и ловил бы много рыбы.

– Ну а потом?

– А потом сидел бы спокойно на берегу и ловил рыбу.

– Так я и так сижу на берегу и ловлю рыбу.

Состояние и развитие современного человечества напоминает мне этот анекдот. Мы колоссально развили и продолжаем развивать производительные силы для того, чтобы улучшить материальную сторону нашей жизни. Но число голодных и несчастных на планете не убывает, а возрастает. А вот та конечная цель, которой мы, якобы, займемся после того, как построим виллу, т.е. когда всех накормим и обуем и все забуреем, она уплывает все дальше и дальше. Скоро не останется рыбы и не загаженных мест на берегу, где приятно посидеть с удочкой, а уж, тем более, наедине с природой.

А ведь в процессе ловли рыбы главное не рыба, главное душа. А вот с душой у нас вообще черт знает что. Мало того, что нет возможности очистить ее, побыв наедине с природой. Душа наша заплевана современным искусством, современными психологиями, философиями и социологиями и даже современной религией. Искусство эпох Возрождения и Просвещения воспитывало восхищение Человеком, искусство модерна и постмодерна – отвращение к нему. Музыка Вивальди и тяжелый рок да еще включенный на полную мощность, да еще среди той самой природы, куда ты забрался, чтобы очистить душу наедине с ней. Мадонна Рафаэля и бред современной живописи, вроде черного квадрата на белом фоне.

Почему никому из любителей классической музыки не приходит в голову крутить ее на полную мощность там, где это может помешать другим людям? Потому что они воспитаны на восхищении человеком, а, следовательно, уважении к нему. А модерн – это ирония, ирония к человеку, забыли добавить, и его душе. Модерное искусство не скрывает своего стремления эпатировать человека. Но того, кого уважают, не эпатируют. Эпатировать можно быдло и это искусство и превращает всех нас в быдло.

Современная психология с подачи папы Фрейда и его трудами, прежде всего, «доказала» нам, что человек не властен над своими инстинктами, т.е. по-сути не отличается в этом смысле от животного, в частности от свиньи. И свинство разлилось, получив эту научную «поддержку». Но научность этих работ – как в том анекдоте: «90 процентов умерших ели огурцы, следовательно, огурцы смертельно ядовиты». В этом легко убедиться, сравнивая работы любого психоаналитика, начиная с Фрейда, с работами классических психологов, таких, скажем, как Павлов и Пиаже. Тем, кто не может сам этого сделать, предлагаю обратить внимание на то, сколько новых разновидностей психоанализа и психотерапии (на нем основанной) появляется в последнее время: гешталт терапия, психо драма, символ драма и т. д. И все они противоречат друг другу и при этом и не пытаются выяснить, кто из них прав, как это принято в нормальной науке. Это наблюдается, начиная с отцов основателей психоанализа: у Фрейда человек – раб либидо, у Адлера – воли к власти, а у Юнга – вообще каких то архитипов. Так разберитесь, господа, сначала между собой, чьи мы рабы, а уж потом учите нас. Не то мы в рабском самоуничижении не ту задницу лизать будем.

Тем, кому мало и этого аргумента, приведу такой пример. В свое время в Израиле был съезд психоаналитиков и на этом съезде выяснилось, как писала израильская пресса, что «Фрейд уже не в моде». Даже человеку совершенно далекому от науки понятно, что наука и мода несовместимы. А вот психоанализ и папа Фрейд совместимы с модой.

Нисколько не смущаясь взаимной противоречивостью своих теорий и само провозглашениями вроде «Фрейд уже не в моде», нам чуть не каждый день вещают по радио, телевидению и т.д., что «Фрейд доказал», «Современная психология доказала, что человек – существо коллективное» (слыхал по радио на днях). А то мы без нее этого не знали. Фонвизина с его «Недорослем» на них нет. И как вообще может доказать что-нибудь психология в целом, если разные ее теории противоречат друг другу.

Но дело не только в степени научности всей этой «науки». Даже если бы все творцы ее были семи пядей во лбу каждый, а их «теории» так же истинны и святы, как Тора с Синая, то и тогда нужно было бы признать, что место, которое они заняли в сознании современного общества, непропорционально раздуто. А заняли они место учителей жизни, учат нас как жить. Это место не может занимать никакая частная наука, не только психология. Его может занимать либо религия, либо философия, достаточно всеобъемлющая, обобщающая все науки, либо искусство, литература, прежде всего, базирующаяся опять же либо на религии, либо на философии. И так и было в прошлом до того, как современная психология нагло вперлась не на свое место в немалой степени поспособствовав тому, что люди перестали читать настоящую литературу и оная практически и не пишется (То, что выдается за литературу сегодня это развлекательное чтиво – детективы, фантастика, чернуха, порнуха, в крайнем случае шизы на базе этой самой психологии). Действительно, как можно воспринимать, скажем, поэзию, если тебе вдолбили, что она не более, чем сублимация подавленных сексуальных желаний. И вместо того чтобы наслаждаться сонетом, ты думаешь, какая это б… не дала Шекспиру, что его занесло написать этот сонет. Во всяком случае, все современное искусствоведение только этим и занимается, равно как и вопросом, кто, кого и каким способом имел. Впрочем, выяснением этого вопроса сегодня занимается и большинство людей, к искусству никакого отношения не имеющих, и интерес свой они распространяют также далеко за пределы людей искусства. Это «обогащает» уже не только искусство, но и всю нашу жизнь. Кстати возникает вопрос, а почему сексневротики – пациенты Фрейда, на которых он построил свою теорию, не писали сонетов на уровне Шекспира, если они вообще их писали. У них-то ведь точно были подавленные сексуальные желания. Об этом наука, надмевающаяся учить нас как жить, умалчивает.

Почему психология, не может играть роль учительницы жизни? Потому, что никакая частная наука не рассматривает всех связей сложнейшей системы: человек – общество – мир. Допустим, Фрейд прав и любая попытка человека контролировать хоть как-то свои инстинкты ведет к неврозам. (Хотя на самом деле это случается лишь в крайних случаях). Но и тогда отсюда нельзя делать вывод, сделанный Фрейдом, что инстинкты вообще не следует контролировать. Потому что, как сказал Есенин: «И плюнул бы ему я в рожу, когда б и от него не ожидал того же». Мало ли какие есть инстинкты. Человеческое общество просто перестанет быть таковым, и превратится в стаю животных, если оно никак не будет контролировать свой инстинкты.

Разница между добротной, действительно научной психологией и постмодернистской еще в том, что представители первой, сделавши много в своей области, вовсе не пытались учить нас как вообще жить, а последние только этим и занимаются. И в результате на Западе давно (а теперь и у нас помаленьку), половина населения ходит исповедоваться не к священнику, а к психоаналитику. В каждом рабочем коллективе есть психолог (вместо советского секретаря парторганизации) руководящий человеческими отношениями, которые от этого перестают быть человеческими, и становятся социальными, т.е. синтетическими. А сверх того есть бесчисленные курсы типа бихевиористских, на которых учат людей, как лучше приспособиться к бесчеловечным условиям современной жизни. То обстоятельство, что от такого комформистского приспособления жизнь становиться еще бесчеловечнее, учителя то ли не понимают, то ли им на это наплевать.

И наконец. эта психология и ее сестра сексология вторглись в интимную жизнь людей и учат нас, как правильно сношаться. Можно подумать, что животные, не знакомые с психологией и сексологией, за миллионы лет совершенно разучились это делать и упомянутые «благородные» науки пытаются спасти хотя бы человечество. Кстати, как быть с учением отцов основателей, что инстинкты сильней разума? Ведь Вы ж, ребята сексологи, как раз и пытаетесь воздействовать на инстинкты разумом. Правда, не с позиции «пошлой» религиозной и не религиозной морали, а неизвестно с каких. Похоже, что с позиции наперсточников на базаре: надуть дураков и набить карманы.

Ну, и конечно, разливанное море порнухи, извращений, вплоть до педофилии, имеет прямое отношение к этой психологии, «доказавшей» неизбежность и даже полезность всего этого. «Социальная роль проституции» (из речи професорши-сексологши).

Бог Отец через Моисея и Пророков, а затем Иисус Христос неоднократно предупреждали об опасности лжепророчества. В хоре голосов лжепророков тонули голоса истинных Пророков и это было, пожалуй, главной причиной падения первого еврейского царства. Лжеучителя – софисты, добившиеся осуждения на смерть Сократа, сыграли немалую роль в закате эллинской цивилизации. Сегодня роль этих лжепророков и лжеучителей играют, прежде всего, столпы современной психологии (психоанализа, психотерапии).

Возникает вопрос: почему ученые – представители старых добрых наук, таких как физика, терпят это поругание храма науки? Надо сказать, что вообще то и не терпят. Время от времени маститые ученые выступают на эту тему в том же духе, что и я здесь, только более политкоректно, но как то вяло, беззубо и безрезультатно. Причина этого в том, что современная физика переживает кризис своего метода, который является методом и всей рациональной науки. Правда, ей это не очень мешает развиваться дальше, но они (физики) не могут дать рационального объяснения многих видимых противоречий накопившихся в ней. Это и дает основание современным психологам причислять и себя к науке. Мол вы то, критикующие нас, ничем не лучше. Мало того, на этом кризисе рациональной науки расцвел целый букет философий релятивизирующих научное познание, начиная с философского релятивизма и кончая пост позитивистами. Смысл этой релятивизации науки лучше всего выразил Фейерабенд, сказавший примерно так: наука ничуть не более обосновывает свои выводы, чем гадалка на кофейной гуще. Другие не доходили до такой крайности, но суть оставалась та же. А часть из этих философов, отправляясь от релятивизма научного, пришла к релятивизму, относительности морали. По логике, что если любая истина относительна, то и моральная тоже. Более всего в этом «преуспели» экзистенциалисты (хотя в релятивизации самой науки они были далеко не столь сильны, как пост позитивисты). Вот эти-то философии в сочетании с фрейдизмом и пост фрейдизмом и привели (через посредство массового искусства и массмедиа) к модернизму, постмодернизму и всему вышеописанному свинюшнику.

Конечно, каждый нормальный ученый-естественник стихийно убежден, что весь этот накат на рациональную науку – сущая белиберда. Но опровергнуть аргументы пост позитивистов (в особенности) никому до сих пор не удалось. Это удалось сделать мне. На основании моей теории познания я сформулировал единый метод обоснования, тот метод, которым настоящая рациональная наука обосновывает свои теории, но который, тем не менее, до сих пор никем не был сформулирован ни внутри нее, ни вне. Он употреблялся, как употреблялась грамматика любого языка (русского, английского) до того как она была написана. (Существовала-то грамматика еще до того как ее написали, раз люди на этом языке разговаривали и до этого и разговаривали, соблюдая, в общем, эти неписаные правила, которые лишь потом кто-то записал). Опираясь на этот метод и на мою теорию познания, я дал рациональное объяснение тем феноменам современной науки, на которых построили свои аргументы пост позитивисты, релятивизирующие ее, и тем опроверг их построения. Свои результаты я опубликовал: теория познания изложена в первой части моей книги «Неорационализм», единый метод обоснования – в цикле статей в журнале «Философские исследования». Я докладывался об этом на разных философских семинарах и конференциях и имею положительные отзывы маститых философов, ведущих специалистов в этой области. Казалось бы, если релятивизация науки, а затем морали опиралась на некоторую аргументацию, а эта аргументация теперь разбита, то все должно пойти вспять. Либо те, которые занимают позицию противоположную моей, должны опровергнуть мои аргументы. Не происходит ни того ни другого. Причина этого странного феномена вот в чем.

Сегодня мы живем в эпоху уже не модернизма, а постмодернизма. Постмодернизм – это «ирония к иронии». Это – плюрализм, понимаемый не как право каждого отстаивать в споре свою точку зрения на истину, а как «у каждого своя истина». Ну, раз она у каждого своя, тогда ничто никому вообще не нужно доказывать, а главное можно игнорировать любые доказательства, если они тебя не устраивают. Теперь «философия ничего не доказывает, а «только обсуждает». Теперь все эти наперсточные психологии вовсе не обязаны утрясать противоречия между собой. Они просто поделили клиентуру и каждая пасет своих клиентов. Теперь авторитеты в сфере психологии и философии создаются не обоснованием своих теорий в противопоставлении теориям, утверждающим противное, а в пиар акциях, в шоу раскручивании, в модернизированном советском» рука руку моет». Каждая, с позволения сказать, школа нахваливает своих и полностью игнорирует «не наших».

Эта ситуация исключительно удобна как для посредственностей, пролезших в ученные и возглавивших институты, так и для откровенного жулья и шарлатанов понасоздававших всяких школ, академий и сект и тоже мажущихся под науку.

Постмодернизм и в искусстве снизил планку даже в сравнении с модернизмом. Модернисты были хоть неистовыми ниспровергателями. Правда, то, что они ниспровергали, было несравненно ценней того, что они несли взамен, но само их неистовство обеспечивало им известный эстетический уровень. (Я говорю, конечно, усреднено). Постмодернизм – это просто какой-то маразм, в котором ни ярких мыслей, ни ярких чувств. Сплошная ирония к иронии, кривляние и позы. Директор киевского института философии М. Попович заявляет: я – рационалист и хейдегерист одновременно. (Хейдегер – один из разрушителей рационализма). В старое доброе время у Поповича потребовали бы объяснения, как это может быть. Сейчас, как говориться, для деревни и так сойдет. Глубокомысленная поза. А кроме поз ничего ведь и нет сегодня.

А вот пример постмодерна из сферы искусства. В Украине есть передача по радио о музыкальной классике, которую спонсирует клиника урогенекологии. В ней эта самая классика, вроде «Времен года» Вивальди, перемежается с роком и т. п. и текстами вроде конкурса на самый сексуальный голос, где любителям классики внушают, что неважно, что вы говорите, главное, чтобы сексуальным голосом. Перемежается в пропорции один рябчик – один конь. Т.е. музыка Вивальди длится не более 15 секунд, всего несколько тактов, эдакий символический след классики, затем полчаса или час – сексуальным голосом. В общем, эдакая урогенекологическая классика, с помощью которой убивается вкус к классике и у тех, у кого он еще остался. В модернистской музыкальной передаче классика если и упоминалась бы, то только сообщением вроде: Бетховен – дурак. Это было, по крайней мере, честно и каждый, кому это не нравилось, просто переключал станцию. А теперь все поле искусства заминировано, как колхозный двор коровьими лепешками: начинаешь смотреть вроде добротный серьезный фильм, а через несколько кадров идет порнуха.

Модернизм, а особенно постмодернизм, пронизывает все стороны жизни современного общества, включая политику и религию. Все эти постсоветские политические партии, которые отличаются друг от друга только ярлыками, навешиваемыми на себя вне связи с тем, что они на самом деле из себя представляют, это типично постмодернистское явление, когда все – лишь поза и не надо заботиться о связи с истиной, ибо народ приучен, что до истины все равно не докопаешься. Ведь она у каждого своя. А от модернизма здесь – отношение к народу как к быдлу, которому можно повесить любую лапшу на мозги. Нужно лишь дать ему немного хлеба, чтоб он вообще не подох, и побольше зрелищ. И зрелищ, это значит, порнухи и боевиков, т.е. поиграть немного на примитивных инстинктах и народ забудет и о правах, и о свободах, и о достоинстве.

А правила политической борьбы? Они никогда не отличались особой деликатностью. Но в ситуации, когда все относительно, зачем выяснять, кто прав и чья программа лучше (тем более, что и программ реальных нет)? Проще поливать противников грязью, не заботясь ни об истине, ни о морали, отмененных и релятивизированных модернизмом и постмодернизмом. Добро бы это касалось только политики и политиков, у которых по определению кожа дубленная. Теперь этот стиль перенесен и в науку (включая и особенно философию) и в искусство, и в производственные отношения, и даже в отношения соседей по лестничной клетке. И все это в эпоху, когда предшествующий необузданный научно технический прогресс, породивший глобальные проблемы, угрожающие самому существованию человечества, поставил это человечество в ситуацию, требующую от него во имя выживания гораздо более высокого духовного и нравственного развития, чем когда-либо прежде.

А современная религия! Католические священники – педофилы в Америке, прикрываемые самим папой. Протестантский епископ – открытый гомосексуалист. Засилье гомосексуалистов в московском патриархате (согласно российской оппозиционной печати). Эдакое пидорасивное Христианство. Это ж каким медным лбом надо обладать, чтобы вязать все это с Учением Иисуса Христа!