Текст книги "История России в рассказах для детей"

Глава XXXVII
Екатерина I и Пётр II

Сыновей после Петра Великого не осталось, а только две дочери Анна и Елизавета и десятилетний внук Пётр Алексеевич, сын царевича Алексея Петровича. Большая часть вельмож хотели, чтобы императором сделался он, и некоторые думали уничтожить новые обычаи, введённые Петром. Но войско, особенно гвардейские полки, иноземцы, и все, кто возвысился при Петре, этого не хотели. Главным из них был Меншиков. Они хотели, чтобы императрицей была супруга Петра Великого Екатерина Алексеевна, а потом уже Пётр: тогда императрица могла сберечь и все заведённое Петром. Старшая дочь Петра Великого Анна Петровна была уже помолвлена с принцем Голштинским. Хитрый министр его, Бассевич, помогал Меншикову. На их стороне были духовные, в том числе псковский архиерей Феофан Прокопович.

На другой день по кончине Петра вельможи собрались во дворец. Гвардия выстроилась перед ними. Екатерина сказала вельможам, что если нужно будет, чтобы ввиду несовершеннолетия Петра она царствовала, то она согласна на это. После этого она ушла из их собрания, а Меншиков спросил, есть ли распоряжения Петра о том, кому царствовать?

Оказалось, что письменного распоряжения нет. За год перед этим Пётр Великий венчал Екатерину царским венцом. Феофан Прокопович сказал, что после этого венчания Пётр говорил, что для того венчал её, чтобы она была после него императрицей. Феофан сослался на Головкина и других знатных вельмож, что это было говорено Петром при них. Они подтвердили. Тогда Меншиков сказал: «Господа, теперь мне не нужно иного завещания» и вскричал: «Да здравствует императрица Екатерина!» Гвардейцы, а потом вельможи тоже это воскликнули, и Екатерина стала царствовать.

Впоследствии Екатерина назначила своим наследником Петра Алексеевича, а если он умрёт бездетным, то обеих дочерей, Анну и Елизавету, и их потомков по старшинству. Анна Петровна вышла за герцога Голштинского.

Екатерина I старалась по возможности продолжать дело Петра Великого, открыла Академию наук, учредила орден св. Александра Невского, а два самых старших ордена в России – св. Апостола Андрея Первозванного для мужчин и св. великомученицы Екатерины для женщин – учредил ещё сам Пётр. При Екатерине старшим правительственным местом сделался Верховный Совет, Сенат же стал называться просто Высоким и потерял несколько власти, потому что Верховный Совет был выше его. Первым членом этого совета был Меншиков, и он распоряжался всем единовластно. Из членов совета был очень умён Остерман, но он явно не шёл против Меншикова.

Между Польшей и русскими землями тогда было небольшое государство Курляндия в зависимости от Польши. Герцог курляндский был женат на Анне Иоанновне, дочери Иоанна, брата Петра Великого. Этот герцог умер, и Меншикову хотелось сделаться герцогом курляндским. Он хотел, чтобы Остерман поехал туда и уладил дело, но Остерман знал, что это не удастся, и сказал, что не может ехать, потому что болен желтухой. Он даже лёг в постель, вымазал себе лицо винными ягодами, чтобы оно стало жёлтым. Меншикову не удалось сделаться курляндским герцогом, но зато была ему другая удача, ещё важнее этой. Императрица Екатерина в благодарность за его услуги в завещании, где распоряжалась наследством престола, назначила в невесты малолетнему Петру Алексеевичу дочь Меншикова княжну Марию Александровну.

Вскоре после этого Екатерина I скончалась, и императором сделался Пётр II, хотя ему было только 12 лет. Он был умён, его хорошо обучали, а главным его воспитателем был Остерман. До совершеннолетия Петра должен был управлять Верховный Совет; но Меншиков, как будущий тесть императора, всем распоряжался, даже до того притеснял Анну Петровну и супруга её, герцога Голштинского, что тот уехал из России. Нашлись люди, которые говорили, что Меншиков сам хочет быть государем. Он при Петре сделал много полезного для государства. Пётр очень любил его и называл запросто Данилычем. Но, на беду, он был очень горд и корыстолюбив. Пётр пожаловал его светлейшим князем и генерал-фельдмаршалом, и Меншиков стал себя почитать выше всех. Из корысти он делал столько противозаконного, что Пётр часто наказывал его дубинкой, не раз думал наказать иначе, но миловал, помня его великие заслуги. Но при Петре Великом Меншиков не смел слишком забываться; совсем иное было при малолетнем государе. Пётр II уже обручился с его дочерью; пожаловал Меншикова генералиссимусом. Говорят, что Меншиков хотел ещё сына своего женить на любимой сестре малолетнего императора Наталии Алексеевне.

Но Пётр не любил свою невесту Марию Александровну, а у Меншикова было много врагов, из которых главными были Долгорукие. Одного из них, Ивана Алексеевича, император очень любил. А Меншиков раздражал его своими поступками, особенно двумя. Петербургские купцы поднесли императору 9 тысяч червонцев; он их послал в подарок своей сестре Наталии, но Меншиков встретил посланного и, узнав в чём дело, сказал: «Император слишком молод: не знает, как употреблять деньги. Отнеси их ко мне, а я с ним переговорю». Государь, узнав об этом, очень рассердился; однако Меншиков успел оправдаться. После этого он сделался болен, и в это время его неприятели наговорили на него государю. Выздоровев, Меншиков поехал в Ораниенбаум, в свой загородный дом, на освящение церкви. Государь туда не поехал, а во время освящения Меншиков стал на место, которое было приготовлено для государя. По возвращении Меншикова взяли со всей семьёй под стражу, судили и сослали в Раниенбург в Рязанской губернии. Чинов и орденов его лишили, но имение ему оставили. Он в великой пышности поехал из Петербурга; враги его ещё больше озлобились и выхлопотали, чтобы сослать его в Сибирь, в город Берёзов. Имение его было отобрано, а также 13 миллионов денег, на миллион дорогих камней, два с половиной пуда золота в слитках и драгоценная утварь. Кроме того, у него были огромные поместья. Всего этого он лишился, и на содержание его с семейством было назначено по 10 рублей в день. Жена его от слёз потеряла зрение и по дороге в Сибирь скончалась. Она схоронена в семи верстах от Казани в селе Услон на правом берегу Волги. Сам он перенёс несчастье стойко, жалел только о детях, утешал их и предавался воле Божией. Из денег, которые отпускались на его содержание, он сберег столько, что построил церковь и при этом сам работал топором. В Березове скончалась любимая его дочь, невеста императора. Через несколько месяцев после этого он тяжело заболел. Давая последние наставления своим детям, он сказал, что не боялся бы смерти, если бы должен был отвечать перед Богом только за время своей ссылки. Говорят, что в Берёзове не нашлось человека, который сумел бы пустить ему кровь, и от этого он умер.

После Меншикова делами стал управлять Верховный Совет. Он состоял из 8 человек: четверых Долгоруких, двух Голицыных, Головкина и Остермана. Но император лишь сначала слушался Остермана, занимался делами и учился; потом пристрастился к охоте и проводил на ней всё время с Долгорукими. Сестра Ивана Алексеевича ему очень понравилась, и он хотел на ней жениться, уже обручился с нею, но частые поездки на охоту повредили его здоровью, и он умер, не достигнув 15 лет.

Члены Верховного Совета стали совещаться, кому царствовать в России. Хотя, по завещанию Екатерины, следовало быть императрицей Елизавете Петровне, но члены Верховного Совета не хотели этого из своих выгод. Трое Долгоруких хотели было выбрать императрицей дочь одного из них, Екатерину Алексеевну, невесту императора, но четвёртый член Совета, князь Василий Владимирович Долгорукий, на это не согласился. И тогда Долгорукие вместе с Голицыными придумали выбрать не самодержавного государя, как бывало прежде, а такого, который поступал бы во всех главных делах по желанию Верховного Совета. И потому предложили избрать императрицей герцогиню курляндскую. Ей менее всего можно было думать о русском престоле, потому что даже из дочерей Иоанна Алексеевича она была не старшая. Один из Долгоруких поехал к ней в Митаву с предложением царствовать, но не самодержавно, а по условиям, составленным Верховным Советом, и которых будто бы хотел весь народ. Но не все члены Верховного Совета участвовали в этом. Остерман сказался больным, и когда ему на дом принесли подписать бумаги, то сказал, что жестокий припадок болезни рук мешает ему и это сделать. Другой член Совета, Головкин, хотя и подписал бумаги, но в то же время зять его Ягушинский известил Анну Иоанновну, чтобы она согласилась в Митаве на условия Долгоруких, а когда приедет в Москву, тогда всё переменится. Так она и сделала. Дворянство и народ были очень недовольны новостью, которую выдумали Долгорукие и Голицыны, и просили Анну Иоанновну царствовать, как прежние русские государи. Она согласилась на их просьбу. Верховный Совет был уничтожен, а Долгорукие сосланы.

Глава XXXVIII
Анна Иоанновна

В Курляндии при дворе Анны Иоанновны служил Эрнест Бирон. Дед его был конюхом, отец офицером, а сам он сперва хотел служить при русском дворе, да его не приняли, и он поступил к курляндскому двору. Он хотел причислиться к курляндскому дворянству, но тамошние дворяне не позволили ему, говоря, что он недостоин того по своему низкому происхождению. Анна Иоанновна его очень полюбила, сделала своим приближённым человеком и во всех делах поступала по его советам. В условиях, которые ей предложил Верховный Совет, выбрав её императрицей, было сказано между прочим, чтобы Бирон не приезжал в Россию. Он сперва и остался в Курляндии. Но как только Анна Иоанновна стала царствовать самодержавно, то прежде всего послала за Бироном.

К счастью, первые три года царствования Анны Иоанновны Бирон больше занимался картами и лошадьми, до которых был большой охотник, чем правлением. В эти годы Анна Иоанновна хорошо царствовала, по советам Остермана и Миниха, того самого, что устроил Ладожский канал. Сенату была возвращена прежняя власть, и он опять назван Правительственным. Заведено было в Петербурге для детей дворян училище, в котором они готовились к военной службе, и названо оно было кадетским корпусом.

В это время скончался Август II, король польский. Русская и австрийская императрица хотели, чтобы вместо него был выбран поляками его сын, а французам хотелось, чтобы польским королём опять сделался Станислав Лещинский, на дочери которого был женат французский король; некоторые поляки выбрали Августа III королём, другие Станислава, который и сам приехал в Польшу; но русское войско вступило туда и осадило крепость Данциг, куда Станислав скрылся со своими придворными. Эту крепость Миних заставил сдаться, а Станислав бежал во Францию.

Потом Анна Иоанновна вместе с австрийской императрицей Марией Терезией воевала против турок. В этой войне отличились наши генералы Миних и Ласси. Миних взял укрепление на Перекопе и Кинбурн, Ласси взял Азов и дважды вторгался в Крым. Он прошёл туда по такой дороге, по которой прежде не ходили и даже считали невозможным пройти. Многие из подчинённых ему генералов советовали ему вернуться, говоря, что всё войско погибнет. Ласси сказал, что если они боятся, то он даст им паспорта для возвращения в Россию и конвой, чтобы их проводить. Конечно, они не поехали назад, а Ласси с войском благополучно прошёл по этой дороге. Ещё больше отличился Миних. Солдаты прозвали его соколом. Он взял турецкую крепость Очаков, где погибло больше двадцати тысяч турок. Потом он завоевал Молдавию, пошёл к реке Прут и недалеко от того места, где Пётр Великий был окружён турками, и Миниха окружило их войско, вдвое или втрое сильнее, чем русское. Но Миних напал на турок, разбил их при местечке Ставучаных, взял все их пушки, знамена и обоз. Эта победа очень его прославила, потому что турки тогда считались грозными воинами и везде побеждали австрийских генералов. Миних взял крепость Хотин и думал уже идти к Царьграду, но австрийцы заключили с турками самый постыдный для себя мир, а России одной нельзя было воевать с ними, тем более что шведы тоже стали выказывать неприязнь к ней и хотели завладеть землями, которые отобрал у них Пётр Великий. Пришлось заключить мир, по которому Россия получила только Азов и земли в степях.

Последние годы царствования Анны Иоанновны были самые тяжёлые для Русской земли. Бирон делал всё, что хотел. Много крови, слёз и горя стоил он Русской земле. По совету его императрица учредила доимочный приказ и тайную казну. Доимочный приказ собирал податные недоимки прежних лет, но как собирал? Тех воевод, кто мало собирал недоимок, самих сажали в кандалы; поэтому они, сберегая себя, не жалели народа. По деревням разъезжали для взыскания недоимок воинские команды, отбирали у крестьян скот, одежду, всё, что можно продать; тех, кто побогаче, заставляли платить не только за себя, но и за бедных, а если всё-таки не собирали всех денег, то немилосердно били крестьян палками по подошвам. Многие от этого умирали, пограничные крестьяне тысячами убегали в иные земли, только чтобы избавиться от этого тиранства. А знаете ли, куда шли эти деньги? Их отсылали в тайную казну, которой распоряжался Бирон, как хотел, говоря, что расходует на императрицу, а брал себе. Жена его делала себе платья в 200 тысяч рублей, надевала бриллиантов на два миллиона, а тысячи народа гибли с голода, отдав последнюю копейку на её наряды.

Императрица готова была всё на свете сделать, только бы Бирон её не покинул. Курляндские дворяне, по её желанию, выбрали его курляндским герцогом. Прежде и равным признать его не хотели, а тут он стал их государем. Анна Иоанновна почти всё время проводила с Бироном и его семьёй. Чтобы им не было скучно, она придумывала разные забавы. При дворе было множество шутов, карликов и карлиц. Из шутов Анны Иоанновны самым замечательным был Балакирев, шут Петра Великого. О нём ходит множество рассказов. С виду он был такой смешной, что при взгляде на него никто не мог удержаться от смеха. Главный из шутов был Педрилло. Он сказал императрице, что женился на козе, а потом позвал императрицу и придворных к себе на крестины, и все они клали козе деньги на зубок.

При Анне Иоанновне много придумывалось для её потехи. Зима в 1740 году стояла очень холодная. Вот и построили дом изо льда в 8 сажень длиной, в 2 с половиной шириной и в 3 вышиной. Перед домом стояли два дельфина, тоже изо льда, и выбрасывали зажжённую нефть. На ледяном склоне сидел ледяной персиянин, а в слоне был спрятан живой человек, который кричал, подражая слону. Перед домом стояли ледяные пушки, из которых не раз палили. В доме полы, потолки, стекла, печки, свечи, зеркала, всякая мебель, блюда с кушаньями – всё было сделано изо льда.

Печки эти топили, а свечи зажигали. Подле дома была баня, которую тоже топили, и в ней парились. В этом доме праздновали свадьбу шута. Этот шут не походил на других; он был из знатных, да перешёл из нашей в католическую веру, и за это его заставили быть шутом. На эту свадьбу было собрано по мужчине и по женщине из всех народов, которые живут в России. Были тут мордва, лопари, черемисы, чукчи, киргизы, калмыки, якуты, тунгузы, буряты и много иных народов, каждый в той одежде, в какой ходит его народ. В некоторых из этих земель ездят не на лошадях, а на собаках или на оленях. Так и ехали эти инородцы на свадьбу шута. А другие из них ехали на верблюдах, на быках, на свиньях, на козлах. Молодых везли в клетке на слоне. Каждая пара инородцев по-своему плясала и угощалась такими кушаньями, которые у них в обычае. Молодых на ночь оставили в ледяном доме и приставили караул, чтобы не выпускать их до утра. Они от этого сделались больны, но после выздоровели.

А между тем страшные дела творились на Русской земле. Бирон знал, что его ненавидят, и завёл повсюду доносчиков, которые передавали всё, что о нём говорилось. Тех, кого они оговорили, схватывали и предавали страшным мучениям. Довольно было, чтобы в каком-нибудь месте кто-нибудь закричал: «Слово и дело!», и сейчас же схватывали всех, при этом бывших. Пытки были такие страшные, что для избавления от них невинные люди сознавались в таких преступлениях, о которых никогда не помышляли. «Слово и дело» значило, что тот, кто закричал эти слова, знает какой-нибудь умысел против государя. Но народ не совсем понимал, что эти слова значат, знал только, что если их вымолвить, то всех заберут, будут допрашивать и пытать. Поэтому многие по злобе, чтобы только наделать зла другим, кричали эти слова. И до Бирона была тайная канцелярия, где разыскивали «слово и дело», но не было в ней такой жестокости.

Не один простой народ терпел от Бирона. Тверской архиерей Феофилакт Лопатинский, написавший книгу в опровержение лютеранской веры, был лишён сана и сослан, потому что Бирон был сам этой веры. Один из министров Анны Иоанновны, Артемий Петрович Волынский, поссорился с Бироном и был обвинён в разных преступлениях; его страшно пытали и приговорили к смерти. Анна Иоанновна, говорят, сама плакала, подписывая его смертный приговор, но не решилась сделать неугодное Бирону. Волынский и все его друзья были одни казнены мучительной смертью, другие сосланы в Сибирь.

Глава XXXIX
Бирон-регент и Анна Леопольдовна

Старшая сестра Анны Иоанновны Екатерина была замужем за герцогом Мекленбургским, а дочь её Анну Леопольдовну императрица Анна Иоанновна выдала замуж за герцога Брауншвейгского Антона Ульриха. Сына их Иоанна императрица назначила своим наследником, хотя ему не было ещё и двух месяцев, когда она скончалась; регентом, то есть правителем государства, она назначила Бирона. Он должен был править до совершеннолетия Иоанна. Посудите же, каково было Русскому государству во всё это время! Сделавшись полновластным правителем, Бирон ещё больше делал зла, чем прежде. При императрице он ещё не мог своей властью казнить всякого, а теперь была у него и такая власть. Страшное продолжительное горе готовилось Русской земле. Бирон повышал голос даже на отца императора, а русских и за людей не считал. Никто не мог переносить его тиранства.

Месяца через три после того, как он стал правителем, Миних наедине пересказал Анне Леопольдовне о всех злодействах Бирона и советовал ей отправиться ночью к Преображенскому полку и приказать взять регента под стражу. Но Анна Леопольдовна не посмела этого сделать; тогда Миних попросил позволения распорядиться от имени её. Она согласилась. Миних с адъютантом своим Манштейном, который описал происшествия этого времени, с сотней преображенцев пошёл ночью ко дворцу, в котором жил Бирон, призвал к себе гвардейских офицеров, которые командовали тамошним караулом, и объявил им, чего желает мать императора. Никто из них и не подумал защищать Бирона. Манштейн с отрядом солдат вошёл во дворец, с трудом отыскал спальню Бирона и вошёл туда с солдатами. Бирон проснулся, вскочил, хотел спрятаться под кровать, но Манштейн схватил его; Бирон оборонялся, но солдаты ударили его несколько раз прикладами, схватили и повели во дворец, где жила Анна Леопольдовна. Жена Бирона в одной рубашке выбежала за ними на площадь. Манштейн не видал её, а один из солдат толкнул её в снег. Потом уже отвели её во дворец и приставили к ней караул. Бирона отдали под суд и сослали в сибирский город Пелым. Миних сам нарисовал чертёж дома, где должен был жить Бирон.

Править государством стала Анна Леопольдовна. Она была очень добра, но совсем не умела управлять и не слушалась умных советников. Большую силу при ней имел саксонский посланник граф Линар, её любимец. По наветам Остермана Миних должен был выйти в отставку. Потом и сам Остерман был в немилости. А в это время жива была настоящая наследница престола, Елизавета Петровна, дочь Петра Великого. Она была большая красавица, и за неё сватались многие принцы, но она не пошла замуж. Ей следовало бы стать императрицей после смерти Петра II. Доктор её, Лесток, советовал ей тогда отправиться к гвардии и сказать, что Верховный Совет несправедливо выбрал на престол Анну Иоанновну. Но Елизавета Петровна была тогда больна и не могла этого сделать. И потом она, по-видимому, больше развлекалась, но видела, сколько терпела Россия при Бироне, видела также и худое правление Анны Леопольдовны.

Тогдашний французский посланник в России де ля Шетарди был склонен возвести Елизавету Петровну на русский престол с помощью шведов; он надеялся, что за это она отдаст им хоть часть земель, завоеванных у них Петром Великим. Де ля Шетарди давал ей денег и помогал советами. Елизавета Петровна часто ездила кататься мимо гвардейских казарм, ласково разговаривала с солдатами, крестила у них детей, дарила им деньги, и они её очень любили и называли своей матушкой. Множество людей из всех званий вошли с Лестоком в заговор, чтобы возвести её на престол. Но они были очень неосторожны; даже Лесток открыто говорил, что скоро в Петербурге будут большие перемены. Слухи эти со всех сторон доходили до Анны Леопольдовны. Один из её главных приверженцев, узнав все подробности заговора, ночью пришёл во дворец правительницы с письмом, в котором всё описал. Но Анна Леопольдовна, прочитав письмо, только спросила, не с ума ли он сошёл. Наконец она получила письмо из чужих краёв, где обо всём её подробно уведомляли. Елизавета Петровна была в то время во дворце правительницы. Анна Леопольдовна призвала её к себе и показала письмо. Елизавета Петровна, прочитав письмо, даже не переменилась в лице, стала уверять Анну Леопольдовну в дружбе и заплакала. Правительница также заплакала и с этого времени не хотела верить никаким доносам на Елизавету Петровну.

Елизавета Петровна видела, что надо спешить, иначе всё откроется и она погибнет со всеми своими приверженцами. Но тяжело ей было решиться, боялась она пролития крови, жаль ей было и правительницу с сыном. Долго и усердно она ночью молилась перед образом Богоматери, потом в санях с Лестоком и Воронцовым поехала в Преображенские казармы. Собралось до трёхсот солдат. Елизавета говорила им, что ей следует царствовать; что, боясь кровопролития, она допустила вступить на престол тех, кто имел менее прав; что много от их управления русские потерпели и что теперь она хочет получить то, что ей давно следовало. Она кончила словами: «Вы знаете, чья дочь я, идите за мной!»

«Готовы, матушка!» – отвечали солдаты, и в ту же ночь, без всякого кровопролития, всё было кончено. Император, правительница и всё их семейство взяты под стражу, а на другой день Елизавета вступила на престол, и все ей присягнули.

Участь правительницы и её семьи была самая горькая. Она скончалась в ссылке в Архангельской губернии. Иоанн до 25 лет просидел в крепости. Один офицер, Мирович, вздумал освободить его и возвести на престол. Люди, которые были приставлены к Иоанну, побоялись, что его у них отнимут, отчего могут выйти смуты, и убили его. Братья и сестры Иоанна впоследствии были отправлены в Данию и там получили пенсию от русской государыни.

При Елизавете отдохнула Русская земля от Биронова злодейства. Главными советниками и приближёнными людьми Елизаветы Петровны были Бестужев-Рюмин, Воронцов, Разумовский и Шуваловы. Прежде в России было множество застав, и на каждой из них собирали пошлину за проезд; это было очень тяжело для народа, и по ходатайству Петра Ивановича Шувалова эти заставы были отменены. Он же учредил банки, то есть такие места, откуда можно брать деньги в залог за небольшие проценты или свои деньги отдавать туда и за это получать проценты. Эти банки принесли большую пользу торговле. Он также сделал много для устройства русского войска и даже сам выдумал пушки особого рода. По совету Ивана Ивановича Шувалова учреждены два высших учебных заведения: университет в Москве и Академия художеств в Петербурге. Бестужев-Рюмин и Воронцов руководили сношениями России с иными державами. При Елизавете было так хорошо жить, что не только воротились бежавшие при Бироне, но ещё переселились в Россию из Австрии несколько тысяч сербов.

Не менее хорошо шли дела с иными государствами. Хотя шведы вовсе не помогали Елизавете Петровне вступить на престол, но хотели получить от неё в награду земли. Она, конечно, не согласилась, и началась война. Миниха уже не было, потому что он и Остерман были сосланы при вступлении Елизаветы Петровны на престол. Миних попал в Пелым, и ему пришлось жить в доме, чертёж которого он делал для Бирона, а Бирон был переведён в Ярославль. Но Ласси везде побеждал шведов и заставил их помириться с русскими. Елизавета была в союзе с австрийской императрицей Марией Терезией и в первый раз тем оказала ей помощь, что послала войско к французской границе. Это заставило французов заключить мир с австрийцами.

Но ещё важнее помощь Елизавета оказала Марии Терезии в другой войне, которая называется Семилетней, по числу лет, которые она продолжалась. Тогда прусским королем был Фридрих Великий, очень искусный полководец. Он своими победами сделал Пруссию одним из самых сильных государств в Европе. У Марии Терезии он отнял Силезию, и за это Мария Терезия соединилась со многими государствами и начала против него войну. В первый раз русские войска вступили в Пруссию под начальством фельдмаршала графа Апраксина. Фридрих в то время ещё не знал русских войск и поручил одному из лучших генералов, Левальду, идти против Апраксина с войском, втрое малочисленнее русского. При этом другой его генерал, служивший прежде у русских, хвалил Фридриху храбрость русских. Прусский король отвечал: «Они всё равно что Орда; где им сражаться с хорошим войском!» Генерал сказал ему: «Ваше величество, вероятно, будете иметь случай узнать их покороче». Левальд был разбит. Но Апраксин не воспользовался этой победой и отступил из Пруссии; думают, потому, что императрица в это время сделалась больна, а наследнику её, великому князю Петру Фёдоровичу, сыну её сестры Анны Петровны, не нравилась война с Фридрихом, которого он очень почитал. Елизавета Петровна выздоровела, наказала Апраксина за отступление и велела генералу Фермору напасть на пруссаков. Сам Фридрих пошёл против него. Сражение было упорным. Русские уже стали одолевать, но славный прусский генерал Зейдлиц напал на них с конницей, и они должны были отступить; но отступали они в порядке, и Фридрих Великий сказал: «Этих людей легче истребить, чем победить».

На следующий год русское войско было под начальством Салтыкова. Он соединился с австрийским генералом Лаудоном и сразился с Фридрихом Великими при Куннерсдорфе. Сперва пруссаки одолевали, и Фридрих уже послал в свою столицу, чтобы известить о победе, и хотел окончательно добить наше войско. Но когда сражение возобновилось, пруссаки были побеждены, как ещё никогда не случалось Фридриху. Большая часть его войска погибла. Он был в отчаянии, искал смерти и говорил: «Неужели не найдётся для меня ни одной пули!» Но начались ссоры между русскими и австрийскими генералами; они несогласно действовали, и хотя русские завладели почти всей Пруссией и даже захватили столицу её, Фридрих всё ещё мог обороняться.

Вскоре скончалась Елизавета Петровна. Наследник её, Пётр III Фёдорович, не только помирился с Фридрихом Великим и возвратил ему все завоёванные русскими земли, но ещё дал войско в помощь против австрийцев. Пётр Фёдорович хотел воевать с Данией за герцогство Голштинское, которым датчане завладели, а оно следовало ему по наследству. Пётр III издал несколько хороших законов, но через полгода царствования отказался от престола. В 1762 году императрицей сделалась его супруга Екатерина II Алексеевна, а он через несколько дней скончался.