Текст книги "Изоморф. Вор"

Глава 10

Когда трактир опустел, за окном уже занимался рассвет, а я порядком намаялся, хотя еще и не валился с ног от усталости. Убрать за гостями посуду, помочь ее вымыть, высушить и расставить, затем прибраться в обеденном зале, подмести пол – вот минимум того, что мне следовало сделать, прежде чем отправиться спать.

Скидок на возраст или недавно полученные травмы никто не делал. Про эксплуатацию несовершеннолетних здесь тоже можно было не заикаться. Так что, придя уже к утру в свой чулан – нет, не под лестницей, а на чердаке, – я рухнул на старенький топчан и, вытянув гудящие ноги, с облегчением выдохнул.

Ну и денек…

Стоило мне прикрыть глаза, как в дальнем углу явственно потемнело, а мгновением позже вдоль стены заметались довольно крупные тени.

Все ясно: мои оставшиеся на изнанке нуррята соскучились и таким нехитрым образом интересовались, можно ли им появиться в реальном мире в своем более грозном облике. Каким образом они забрались на такую верхотуру, если второй этаж в трактире и все полы в нем были деревянными (то есть на изнанке нематериальными), я не знал. Но разрешил Ули их позвать, и всего через пару секунд на меня с приглушенным шипением запрыгнуло сразу восемь увесистых кошкозмеев. Ну или змеекотов, кому как нравится.

В последнее время они носили эту форму постоянно, даже во сне предпочитая пребывать именно в ней. Стали еще более самостоятельными. Выносливыми. Проворными и временами даже наглыми. В холке доросли мне уже до колена. Да и в реальном мире давно перестали походить на невесомые «бурунчики». В том смысле, что массу набрали приличную, отрастили полноценную чешую, обзавелись крепкими когтями. И я порой даже забывал, что они на самом деле не из этого мира.

Правда, на то время, пока я притворяюсь Рани, я запретил им высовывать носы с изнанки без разрешения. За исключением случаев, когда дело касалось моей безопасности или же когда мы оставались одни. Шуметь им я тоже не рекомендовал, так что возились мои звери преимущественно молча. Пока меня не было, они по изнанке небось весь дом уже облазили. И разумеется, украли из хозяйского тайника несколько серебряных монет, которыми я немедленно и подкрепился.

Второй момент, который нам следовало учесть при раздельном существовании, это то, что в трактир мог в любой момент заявиться каратель. В этом случае я дал нуррятам разрешение укрыться на чердаке. На верхнем слое реальности, разумеется. С тем условием, что они будут сохранять абсолютную неподвижность во время действия поискового заклинания и вернутся на изнанку сразу, как только каратель уйдет.

Когда же малышня угомонилась и примостилась вокруг топчана, я неохотно слез и на всякий случай все-таки подпер хлипкую дверь таким же хлипким стулом. Только после этого снова забрался под старенькое одеяло, запихнул под язык пару молгов и мгновенно уснул. Наконец-то как нормальный человек.

Проснулся ближе к полудню. И то не сам, а потому что какая-то сволочь некстати забарабанила в дверь.

– Рани! Рани-и-и, хотт тебя укуси!

– Чего? – сонно проворчал я, даже не думая отрывать голову от подушки.

– Батька зовет! – гаркнул тот же неугомонный голос. И, слегка придя в себя, я все же опознал в нем голос кузена Тарра. – Живо спускайся! Для тебя есть работа!

О боже. Опять работа…

Ворча и ругаясь на ненормированное рабочее время, я все же заставил себя подняться, кое-как пригладил соломенные вихры и, проверив, где там моя малышня (молодцы, уже сбежали на изнанку и паслись на улице), отправился вниз. Сперва умываться и приводить себя в порядок. А уж потом – на ковер к дорогому родственничку.

– На, – буркнул дядька Гош и выложил на стойку три серебряных молга, когда я, перехватив на кухне пару ложек вчерашней каши с зачерствевшим хлебом, все-таки его нашел. – Добеги до лавки мясника и скажи, что нам до конца недели каждый вечер нужна будет свежая вырезка. Молг – это задаток за сегодня. Потом добежишь до Рыбацкого переулка, найдешь нера[12]12
   Нер, нери – обращение к мужчинам, женщинам неблагородного происхождения.


[Закрыть] Перса и сообщишь то же самое по поводу рыбы. После этого найдешь на рынке нери Лайрану и сообщишь, что на эту неделю мы увеличиваем закупки и мне понадобится от нее свежая выпечка в утроенном количестве.

– Зачем? – рискнул спросить я, плохо соображая спросонья.

– Да потому, дурья твоя башка, – фыркнул проходящий мимо Тарр, – что теперь целую неделю чуть ли не вся гильдия будет у нас столоваться в ожидании результатов шааза! И всех их надо будет чем-то кормить! Быть может, с утра и до самого вечера. А в последний день тут вообще будет огромное застолье, особенно в том случае, если шааз кто-то возьмет и ниис соизволит обмыть это грандиозное событие.

Я с умным видом покивал, мысленно отвесив себе подзатыльник, после чего забрал деньги, засунул их в брошенный дядькой кожаный мешочек и, повесив на шею, припрятал под рубахой, поверх которой Тарр велел надеть еще и кожаную жилетку.

– Отец, ну какого хотта этот недоумок тут делает? – уже выскочив на улицу, услышал я недовольный голос кузена. – От него же одни убытки!

– Илга была мне родной сестрой, а тебе теткой, – проворчал в ответ дядька Гош. – И этот сопляк по-прежнему наш родственник. Если его однажды прибьют за дурость, никто из нас, конечно, не заплачет. Но пока он жив, пусть приносит пользу. Хотя, если он и на этот раз останется без денег, обратно пусть больше не возвращается.

«Повезло тебе, пацан, с родственничками, – с невеселым смешком подумал я, выходя за ворота. – Внимательные, заботливые… хотя и ты был, конечно, не подарок».

Как ни странно, жаркое южное солнце в этой личине особого беспокойства не доставляло, поэтому по улице я шел, почти не щурясь. И в кои-то веки мог беззастенчиво изучать окружающий мир во всей его, так сказать, красе.

Мир, кстати, при солнечном свете выглядел вполне себе ничего. Не таким мрачным, как ночью. И не таким однообразно-унылым, каким казался с изнанки. Как выяснилось, имелось в нем место и для ярких красок, и для цветных одежд, и для искреннего смеха пробегающей мимо, самой обычной, не озлобленной и не похожей на звериную стаю детворы. Я шел мимо старых, обшарпанных, но еще довольно крепких домов, между которыми вилась не асфальтовая, конечно, но все же хорошо укатанная дорога. Наслаждался хорошей погодой. Вертел головой во все стороны. И с любопытством рассматривал лица прохожих.

От Лурра я знал, что народу в столице проживала тьма-тьмущая. Причем и местных, типичных южан – смуглых, порой загорелых до состояния головешек, с черными вьющимися волосами, широкими носами и мясистыми губами; и узкоглазых скуластых «азиатов» вроде мастера Реза; и тех, кого я поначалу окрестил классическими «европейцами» за их светлую кожу, такие же светлые волосы и заметно более тонкие черты лица, чем у южан.

Рани, кстати, относился к последнему типу. А может, расе? Да и Лурр, если я правильно запомнил, явился в столицу откуда-то с севера. Дядька Гош тоже явно родился не на юге и чем-то напоминал престарелого бюргера на пенсии. А вот сыновей точно заимел от кого-то из местных – Тарр в отличие от меня был темноволос, темнокож и походил на папку разве что цветом глаз. А младшенький так и вовсе был черен, как настоящий негритенок.

Тем не менее сказать, что южане в городе преобладали, я не мог – с тех пор, как Гоар стал столицей королевства, сюда, как водится, понаехало столько народу, что теперь тут можно было встретить кого угодно. Я шел по улицам и только диву давался национальному разнообразию. Заодно пытался соотнести свои нынешние впечатления с теми, что помнил по ночным вылазкам. Однако использовать все возможности организма не получилось – при дневном свете попытка рассмотреть детали с помощью сумеречного зрения закончилась для меня острой резью в глазах и обильным слезотечением. По-видимому, моя изначальная форма была не приспособлена для прогулок при дневном свете, поэтому с сумеречным зрением я решил повременить до темноты.

Куда идти и где искать пресловутых поставщиков, я, порывшись в памяти Рани, уже выяснил, потому что пацан не раз бегал по городу с разными поручениями. Чаще всего, правда, от него требовалось отнести обычные записки по нескольким адресам. А в записках содержались короткие послания в виде неизвестных пацану символов. То ли местный вариант шифровки, то ли еще чего. И очень нечасто пацану доверяли реальные деньги, да еще в таком количестве.

Нера Охха я, как следовало догадаться, нашел на Мясницкой улице. Нери Лайрану весьма удачно встретил по дороге на рынок. За нером Персом, правда, пришлось побегать, потому что днем он преимущественно торчал в доках. Но рина за два я управился со всеми делами и решил, что вполне могу заскочить на минутку в свое логово, чтобы проверить, что там и как.

Поскольку дорога к докам шла как раз мимо нужной площади, напрягаться мне не пришлось, да и времени на это я собирался потратить совсем немного. Правда, чтобы незаметно добраться до лаза, для начала следовало перейти на изнанку, но по пути мне попалось немало подворотен и темных углов, так что с этим делом трудностей не возникло.

Немного попетляв по запутанным коридорам вокруг башни, я привычно скользнул в узкий лаз. Кубарем скатился в свое старое убежище и со звоном рухнул на гору серебра, чувствуя себя как знаменитый гусак, обожавший в качестве зарядки купаться в своих сокровищах.

Купаться мне, к сожалению, было некогда, поэтому я всего лишь по-быстрому перекусил. Заодно выпустил на свободу истомившийся хвост, который тоже с ходу накинулся на угощение. Бедный Изя… устав сидеть где-то в недрах моей личины, он с такой скоростью рванул наружу, что в очередной раз порвал штаны. Хорошо еще, что у местных мужчин было в порядке вещей носить длинные рубахи. А сверху прикрывать их такими же длинными кафтанами. Так что моего позора никто не увидит. А на будущее надо подумать и, наверное, распустить шов. Мало удовольствия всякий раз потом его зашивать.

Хвост на мои мысли отозвался довольным чавканьем. Вот же проглот. Я, правда, до сих пор не сумел выяснить, как его пищеварительная система встраивается в мою, но чувство голода мы испытывали каждый по отдельности. Поэтому я терпеливо дождался, когда приятель насытится, и уговорил его до утра убраться восвояси. Потрепал по холкам незамедлительно явившихся на зов нуррят и, зная, что суровый дядька ожидает отчета, снова отправился в трактир.

Уже перед тем, как в той же подворотне вынырнуть в верхний мир, я покосился на сиротливо торчащий над домами остов старой башни и некстати припомнил, что имелось по ее поводу в памяти Лурра.

Немного, прямо скажем, сведений. Оказывается, башню снесли довольно давно. А ее хозяином, по слухам, был один из тех магов-отступников, которого каратели образцово-показательно уничтожили. Случилось это, если молва не врет, лет этак триста с приличным гаком назад. Однако до сих пор следы боевых заклинаний жестоко уродовали изнанку и вызывали у появляющихся рядом людей безотчетное чувство тревоги. Поэтому даже сейчас большинство домов вокруг площади стояли пустыми, в них никто не жил. Собаки и крысы старались обходить их стороной. А люди, если и забредали в окрестности площади, торопились как можно скорее проскочить мимо. По этой же причине власти даже не думали избавляться от руин, чтобы выстроить на их месте что-то полезное. Раскуроченная башня просто тихо доживала свои дни, пугая народ одним своим видом. Ну а я… для меня все это пришлось как нельзя кстати, ведь благодаря нурру повышенного магического фона я не ощущал и прекрасно чувствовал себя там, где у других от страха заходилось сердце.

Вернувшись в трактир и благополучно отчитавшись перед дядькой, я поднялся к себе и завалился спать, умудрившись продрыхнуть аж до самого вечера. Потом меня снова разбудил чем-то изрядно раздраженный Тарр. И, буквально вытащив из-под тощего одеяла, заставил спуститься в зал, где другие мальчишки уже расставляли табуретки и намывали столы в ожидании гостей.

Еще рина через полтора в трактир и впрямь начали подтягиваться люди, причем в гораздо большем количестве, чем обычно. А ближе к полуночи, в самое суетное и сложное для подавальщиков время, в трактире появился мастер-хасаи. Уже в годах, седовласый, но все еще внушительный. Вместе с ним за стол уселся совсем еще молодой ученик. Который, стоило мне подскочить и спросить заказ, изумленно вскинул обритую в знак недавно совершенного убийства голову. Уставился на меня внезапно потемневшими, расширенными от изумления глазами. И неверяще выдохнул:

– Ты-ы?!

Я вздрогнул от неожиданности, встретив горящий ненавистью взгляд молодого убийцы.

Черт, Ошши…

Только тебя тут не хватало.

Да что ж ты на меня так жутковато смотришь? Неужто не ожидал увидеть Рани живым? О-о, тогда становится понятным твое удивление. Хотя, конечно, следовало раньше догадаться, что с твоим характером тот камень ты поднял с земли совсем не случайно. И так же не случайно ударил бывшего друга так, что у того мозги брызнули на стену.

Блин. Это может привести к осложнениям. Если Ошши успел удостовериться, что пацан мертв, он мог захотеть поделиться сомнениями с кем-нибудь еще. Впрочем, нет. Рани видел, как он уходил. Пацан тогда доживал свои последние минуты. Потом на зов его отлетающей души пришел Шэд. Привел меня. Так что по идее Ошши не мог быть стопроцентно уверен, что убил своего врага.

Скрывая досаду, я коротко поклонился:

– Чего изволите?

Затем с невозмутимым видом выслушал заказ, вернулся на кухню и только тогда заметил, что у меня вся спина взмокла от напряжения.

* * *

Как ни удивительно, но в эту ночь Ошши вел себя прилично и, видимо, от растерянности даже ни разу не попытался меня толкнуть. Отсидев с наставником около рина, он так же тихо ушел, но в запарке я заметил его отсутствие, только когда за столом появились новые гости, обслуживать которых Тарр отправил меня чуть ли не пинком.

Вообще, работы было столько, что я едва успевал крутиться между кухней и залом. Одно отнеси, другое принеси… даже толком принюхаться не успевал к тому, что повара раскладывали по мискам. Одно понял – мясные кушанья тут заказывали не все и не всегда. Видимо, мясо для местных было достаточно дорогим удовольствием. Больше налегали на рыбу, овощи и, само собой, на крупы с хлебобулочными изделиями. Причем рыба была исключительно морской. Не речной и уж тем более не с той самой речки, куда обильно мочились все, кому не лень, и откуда иногда поутру вылавливали вздувшиеся трупы. Своих гостей дядька Гош уважал и немного побаивался, поэтому продукты закупал свежайшие, а к качеству придирался так, как не всякий ресторатор сумеет.

Что касается спиртного, то наибольшей популярностью у гостей пользовалось пиво. Темное, густое, пенное… его дядька тоже заказывал у одного знакомого пивовара. Вина тоже просили, но скорее для понту. Лично мне оно на запах не приглянулось, да и на вкус, когда я украдкой слизнул пару капелек, оказалось не особенно привлекательным.

А вот медовуху и чистейший, как слеза, самогон дядюшка гнал сам и небезосновательно гордился качеством выпускаемой продукции. Гости ее, кстати, тоже ценили, ну а мне, даже если в прошлой жизни периодически позволял себе расслабиться, в жизни нынешней приходилось помнить не только об удовольствии, но и о… хвосте. А также о том, что надетая на меня личина в некотором роде была способна проявлять самостоятельность и, как только я утрачивал над ней контроль, могла работать по заложенной еще прошлым хозяином программе.

Так, к примеру, если я слишком глубоко задумывался, то мог начать спотыкаться, как это обычно делал Рани. На каждый окрик я точно так же, как и он, порывался втянуть голову в плечи. Нет, для повседневной жизни и на виду у чужих это было даже полезно. Достаточно было слегка отстраниться от происходящего, чтобы тело вело себя так, как от него ожидали окружающие. Тем не менее на самотек дело пускать не следовало, поэтому я краешком глаза все же отслеживал собственные реакции и нет-нет да подправлял привычные для Рани ошибки, чтобы не получить от дядьки тяжелый подзатыльник или не облить гостей каким-нибудь соусом.

В целом за прошедшие сутки я более или менее адаптировался к новому облику и чувствовал себя комфортно. Руки-ноги с непривычки не заплетались, миски и кружки я на бегу не ронял, от тычков и затрещин ловко уворачивался. И даже успевал урывками подслушивать чужие разговоры. А еще в какой-то момент обнаружил, что, помимо обычных гостей, в трактир время от времени наведываются подозрительные личности. Еду они не заказывали. Буквально с порога отыскивали взглядом крутящегося между кухней и верхними комнатами дядьку. О чем-то с ним шептались. Иногда уходили в подсобку, что находилась между кухней и общим залом. А потом снова испарялись, так ничего и не заказав.

Я пару таких товарищей видел вчера, и один явился уже сегодня. Причем, судя по тому, как поначалу топорщилась пола его плаща, а после разговора с дядькой подозрительная выпуклость исчезла, дражайший родственничек, похоже, занимался не только тем, что кормил-поил уважаемых людей. Судя по всему, еще и краденым приторговывал. А то… хм… и заказы для тех самых «уважаемых» принимал.

Ближе к полуночи народу в трактире снова стало многовато для обычного рабочего дня. Но причина нашей резко возросшей популярности прояснилась, как только в зал вошел мастер Рез и, едва заметно кивнув присутствующим, с невозмутимым видом поднялся на второй этаж.

Ага. Цепочка на шее старого вора по-прежнему висела. А при каждом движении края кожаной жилетки чуточку расходились, позволяя желающим увидеть краешек заветного кулона, за которым этим утром началась настоящая охота. Конечно, ожидать, что за неполные сутки кто-то вот так легко стырит драгоценность, было глупо, но вскоре после того, как мастер-вор скрылся наверху, народ из трактира начал потихоньку рассасываться.

Представления не случилось. Значит, делать тут больше нечего.

Что ж, логично.

Остаток ночи прошел относительно спокойно. Я даже успел пару раз передохнуть в уголке, вытянув уставшие ноги. А когда закончилась смена, не без гордости выложил на стойку перед дядькой целую горсть медяков и три серебряных молга, которые смог заработать.

Как и вчера, Гош тщательно все пересчитал и сгреб выручку себе в карман. А вот внимательно следивший за мной весь вечер кузен внезапно пихнулся локтем и заявил:

– С тебя недодача еще полмолга. Выворачивай карманы. Я видел, как нер Нарай с тобой расплачивался.

Чего?!

Ах ты, паскудный щенок!

– Было? – недобро прищурившись, уставился на меня дядька.

Я торопливо помотал головой.

– Брехня, – с наглым видом заявил Тарр, крепко держа меня за локоть. – Бать, он все врет. И где-то припрятал полмолга, как в тот раз, когда я его засек.

Я чуть не выругался вслух. Вот ведь урод. Как-то раз Рани и впрямь попытался утаить несколько медяшек, поскольку его долг перед дядей год от года только рос. Разбитые миски, расколотые кружки, пролившееся мимо пиво… Гош скрупулезно подсчитывал весь ущерб, который ему приносил неуклюжий племянник. Однажды Шэд правильно сказал – официального рабства в Архаде действительно не было. Однако мелкие, но регулярные потери вгоняли и без того нищего дурачка в финансовую кабалу. И перед кем? Перед собственным дядькой, который годами пользовался бесплатной рабочей силой, имел в хозяйстве пару не слишком ловких, но все же довольно сильных рук. Ни гроша племяннику не платил, месяц за месяцем вычитая из его жалованья старые долги. Так что Рани, считай, работал на него за еду.

И вот теперь его паскудник сын пытался навесить на меня еще один долг?!

– Отработаешь позже, – даже не став разбираться, бросил хозяин трактира и хлопнул ладонью по стойке, тем самым показав, что разговор окончен.

Тарр самодовольно ухмыльнулся. Я скрипнул зубами. Но ввязываться в спор и демонстративно выворачивать карманы было бессмысленно – все равно мне никто не поверит. Как никто не верил самому Рани, который априори был всегда и во всем виноват.

Ну да ладно, переживем. Я пришел сюда не для того, чтобы попранную справедливость восстанавливать. Хотя, конечно, братцу за подставу отомщу.

Я укрепился в этом мнении еще и после того, как вернулся в свою комнату и с неприятным удивлением обнаружил, что, пока я работал внизу, в ней кто-то успел порыться. Что уж здесь пытались найти, не знаю, но стало ясно, что тайников тут лучше не устраивать. Похоже, беднягу Рани не только пинали все, кому не лень, не только обсчитывал собственный дядя, но и утаенные от него медяки регулярно воровали, так что шансов вырваться из такой жизни у пацана попросту не было.

Третьим неприятным открытием за эту ночь стало то, что посланные за едой улишши задержались дольше обычного и вернулись вовсе не с той добычей, на которую я рассчитывал. Миски подгорелой каши, которую мне выделили в качестве ужина, для этих целей явно не хватало, так что я очень надеялся на своих нуррят. А получилось, что и они меня подвели?

– Ребят, вы что, серьезно? – спросил я, неверяще глянув на положенные к моим ногам десять серебряных и пару золотых монет. – Неужели все богатеи столицы резко обанкротились? Или стали приобретать несгораемые сейфы, в которые вы не можете забраться?

Улишши виновато понурились, повздыхали. Затем исчезли снова, но и на этот раз добыча была далеко не такой роскошной, как мне хотелось. Нет, малышню я, конечно, поблагодарил и все их дары тут же съел, сумев и насытиться, и успокоиться. Но если дело и дальше так пойдет…

Один из улишшей, почувствовав мое настроение, виновато ткнулся носом мне в ладони. После чего покружил по комнате. Настойчиво заозирался. А затем подошел к стулу, которым я обычно подпирал дверь. Лег на пол и, вытянув лапу, попытался просунуть ее между ножками, одновременно сжимая и разжимая когти, как если бы хотел достать оттуда невидимую добычу. Поскольку за последние пару недель мои нуррята существенно выросли, то полностью змеекот под стул уже не влез. Но в чем, собственно, дело, я сообразил только после того, как Ули, ощущающий собрата гораздо лучше меня, прислал тоскливо-обреченную волну, смешанную с виной и разочарованием.

И вот именно после этого я взглянул на своих подросших питомцев совсем другими глазами.

Да, я уже давненько заметил, что они перестали менять форму. И в то же время начали выглядеть поразительно похожими на настоящих нурров. Я мог с ними возиться, играть. Под ними проминалась постель, когда эти монстры пытались на нее взгромоздиться. Они оставляли царапины на полу, если неосторожно проводили когтями по доскам. Но до сегодняшнего дня меня это не напрягало. Ну подросли и подросли. Ну перестали меняться, как раньше. Когда я, кстати, в последний раз видел их в виде неказистых пятен? Неделю назад? Две? Больше?

– Ну-ка, за мной, – скомандовал я, открывая окно и выбираясь на крышу. Хорошим покрытием для нее жадный дядька все-таки озаботился, поэтому, оказавшись там, я уже без опаски переместился на изнанку.

Явившиеся туда же улишши обступили меня со всех сторон и издали тихий-тихий звук, похожий и на шипение, и на скулеж одновременно. А я присел возле одного из нуррят на корточки и провел пальцами по чешуе.

М-да… судя по всему, она сформировалась полностью, поэтому стала неотличимой от настоящей. Такая же гладкая, ровная, прочная. Да и сам звереныш выглядел абсолютно живым. Глаза, которые в верхнем мире порой еще напоминали два клубка дыма, в сумеречном выглядели совершенно обычно. Раскосые, ярко-желтые, умные. Плоские змеиные ноздри настороженно шевелились, вбирая в себя мой запах. Длинный хвост доверчиво обвил мою руку. Теперь это был не просто улишш, а самый настоящий нурр. Причем довольно рослый, сильный, выносливый.

И это принесло неожиданные проблемы.

Похоже, улишши, как все разумные создания, со временем развивались и эволюционировали. Пока я их холил, лелеял, позволял к себе прикасаться и без ограничений впитывать ту энергию, силу или в чем там улишши нуждались, они добросовестно набирали вес, обзаводились зубами и когтями, матерели и в буквальном смысле слова врастали в новую форму.

– Ули, скажи-ка, я прав: твои братишки больше не смогут ее поменять по первому же чиху? – с беспокойством предположил я.

В ответ пришла еще одна волна сожаления.

– И это что, необратимо? Они останутся нуррами насовсем?

Ули, разволновавшись, скинул мне целую кипу своих эмоций и смутных образов, из которых я понял только одно – увы. Оказывается, улишши, пока оставались маленькими, действительно могли вырасти в кого угодно. Лишь бы поблизости нашелся достойный образец. Но со временем эта способность утрачивалась, и по мере взросления они приобретали лишь самую удачную, наиболее подходящую для выживания форму. Поскольку их хозяином был я – нурр, то именно мой облик они за собой закрепили. И вот теперь, когда они подросли, а их способность менять форму сошла на нет, моя во всех смыслах подросшая малышня больше не могла залезать в те места, куда раньше проникала без труда.

Они ведь именно по изнанке чаще всего добирались до тайников, схронов, чужих заначек. И большая часть этих заначек была так или иначе защищена. В том числе заклинаниями вроде тех алых нитей, которые до сих пор берегли мое убежище от клякс. Будучи мелкими и никчемными, раньше улишши через них проскакивали, просачивались, крохотными пятнышками проползали между прутьями. А теперь, заматерев, они попросту перестали там помещаться. И, подчистив за несколько месяцев все более-менее доступные склады, схроны и прочие золото-бриллиантовые тайники, не имевшие должной защиты, оказались в довольно щекотливом положении.

– Вот это номер, – обалдело выдал я, когда до меня дошла эта нехитрая истина. – То есть мелкими вы уже не станете, через решетки пролезать скоро не сможете и будете лишь продолжать расти?

– Урр, – огорченно подтвердили нуррята.

– Значит, шиш мне, а не природные пищевые добавки из драгоценных металлов?

– У-у-уррр, – еще печальнее отозвались они.

– Офигеть. Видимо, мне снова придется выходить на охоту…

Улишши синхронно вздохнули и снова понурились.

Ули, правда, успел добавить, что все их способности и новая форма будут существовать лишь до тех пор, пока жив хозяин. Но это было уже несущественно, поскольку помирать я в ближайшее время не собирался.

– Ладно, прорвемся, – пробормотал я, успокаивающе похлопав по холкам расстроенную малышню. После чего вернулся в реальный мир, спустился в комнату, забрался на топчан и, прикрыв глаза, надолго задумался.