Текст книги "Вильгельм. Проклятие Саана"

– Вильгельм? Зачем ты меня сюда призвал?!

Глава 13

Появление тени застало меня врасплох, однако ответить я не успел, потому что на улице вновь послышались торопливые шаги, а мгновением позже дверь храма со скрипом отворилась.

– Сюда, эрт Отри, – торопливо проговорил настоятель. – Благодарю, что не отказали.

– Ну что вы, отец Налирим. Как можно? – пробасил второй гость, после чего я счел нужным слезть с алтаря, а Мор благоразумно испарился. – Где пострадавшая?

– Вон там. Исцеляющих амулетов дали сразу два, но нэла все равно не пришла в себя. Не так ли, мальчик? – обратился ко мне жрец. – Она ведь до сих пор не очнулась?

Я помотал головой, а потом во все глаза уставился на здоровенного пузана с на редкость широкой аурой, который с трудом протиснулся в дверь.

Ничего себе пузо наел колдун! Там, наверное, два меня поместится, если хорошенько постараться! Сам мужик выглядел всклокоченным, сонным и не слишком опрятным, однако при виде несчастной женщины всплеснул руками и, едва не опрокинув стоящие рядом лавки, ринулся на помощь.

Я на всякий случай отошел в сторонку, с интересом следя за его действиями. Ага, подошел, взял ее за руку, послушал пульс, приоткрыл веки и проверил зрачки. Потом что-то пробормотал, поводил ладонями над грудью и животом. Наконец с его пальцев сорвалось какое-то заклинание и, ненадолго накрыв женщину легчайшим покрывалом, снова втянулось в ладонь колдуна.

– Жить будет, – заключил он, к чему-то ненадолго прислушавшись. – Но мне нужно время, чтобы залечить ее раны, а потом леди понадобится покой и хороший уход.

– Пойдем, – дернул меня за рукав отец-настоятель. – Не нужно тебе на это смотреть. – А когда привел в небольшую каморку, где из мебели имелся лишь колченогий стол и два стула, коротко бросил: – Жди здесь.

Само собой, сидеть на месте я не стал и, как только жрец ушел, тихонько прокрался обратно в главный зал, где целитель уже вовсю колдовал над нечастной женщиной. Большинство заклинаний я благодаря Кариуру уже знал, однако некоторые оказались мне незнакомы, из чего следовало заключить, что леди пострадала гораздо больше, чем мне показалось поначалу.

Отец-настоятель, по-видимому, тоже так решил, потому что, зайдя внутрь, сразу подошел к алтарю, после чего молитвенно сложил руки на груди и, прикрыв глаза, принялся что-то тихо шептать, то и дело поминая имена светлых богинь.

Признаться, от него я чудес никаких не ждал, поэтому для меня стало неожиданностью, что во время молитвы его аура сначала посветлела, а затем из ярко-салатовой превратилась в ослепительно-белую. Причем довольно быстро эта загадочная белизна сползла с него, как покрывало, и плавно перетекла сначала в алтарь, который тоже засветился мягким светом, а уже из алтаря – в руки старательно работающего целителя, аура которого тоже вспыхнула и сменила цвет с зеленого на белый.

Заметил это сам колдун или нет, однако почувствовать точно почувствовал, потому что благодарно кивнул и сделал круговое движение ладонями. Магия, которая и без того волной стекала с его рук, резко усилилась, разрослась. Лежащая перед ним женщина освобожденно вздохнула. А когда энергия из алтаря перешла в ее тело полностью, толстяк убрал руки и утер выступившую на лбу испарину.

– Благодарю, святой отец. Ваша помощь воистину неоценима.

Жрец только кивнул, когда толстяк выудил из кармана переговорный амулет и быстро-быстро что-то туда наговорил. Однако, судя по всему, работа с больными и впрямь у него была налажена, потому что спустя несколько минут снаружи загрохотали колеса, а следом в храм, заблаговременно сняв шапки, вошли два крепких парня, которые коротко поклонились настоятелю и подхватили исцеленную женщину на руки.

Колдун ушел вместе с ними, прямо на ходу отдавая указания. Тогда как отец Налирим забрал оставшиеся на лавке амулеты и, обнаружив, что я не сижу в келье, а скромно стою в сторонке, торжественно мне их вручил.

– Твои родители могли бы тобой гордиться, мальчик. Сегодня ты спас сразу две жизни.

Я пожал плечами.

Две спас, две отнял… Гораздо больше меня занимало выросшее за спиной настоятеля темное облачко, которое довольно смело зависло над испускающим слабенькое сияние алтарем и, приняв человекообразный вид, задумчиво уставилось на выточенных в камне богинь.

При этом выглядел Мор до крайности странно. Я бы даже сказал, растерянно. Но что самое любопытное, исходящий от алтаря свет нисколько ему не вредил, хотя для темной сущности это было по меньшей мере необычно.

Когда же он качнулся вперед и протянул руки с явным намерением коснуться каменных лиц, алтарь внезапно вспыхнул. Храм озарился изнутри на удивление ярким светом, который подсветил моего темного приятеля с очень необычного ракурса. Мне даже показалось, что я сумел разглядеть его настоящее лицо, но свет так же быстро погас, а Мор растаял в воздухе всего за миг до того, как настоятель ошарашенно обернулся.

– Что это было?!

Я снова пожал плечами и ощутил, как потяжелел амулет на груди.

Жрец несколько мгновений озадаченно разглядывал потемневший угол, но потом все же встряхнулся, взял меня за руку и решительно произнес:

– Пойдем, я отведу тебя домой.

Спорить и возражать я посчитал нецелесообразным. Да и кто будет слушать ребенка? Но по пути все же постарался разговорить настоятеля и, плавно подведя разговор к интересующей меня теме, задал тот самый вопрос, ради которого все и затевалось:

– Скажите, святой отец, а вы когда-нибудь имели дело с проклятиями?

– Почему ты об этом спросил? – мигом насторожился жрец.

– Мой учитель, когда был жив, считал, что его прокляли, – не стал лукавить я. – У него сестра была сильным проклятийником и как-то во время ссоры пожелала ему всякого… нехорошего. Проклятие вроде как исполнилось, и учитель не нашел способа его снять. Но не так давно мне подумалось: а вы… в смысле жрецы… могли бы ему помочь? Говорят, в храмах иногда случаются чудеса. А что, как не чудо, способно помочь в подобной ситуации?

Отец Налирим ненадолго задумался.

– Признаться, в моей практике такого еще не было. Но, насколько мне известно, в большие храмы с похожими просьбами иногда обращаются.

– Правда? – встрепенулся я. – И каковы результаты?

– Неопределенные, – уклончиво ответил жрец.

– Как это понимать? Проклятие удалось снять или же, напротив, ничего не вышло?

– Насчет того, чтобы проклятие сняли с кого-то полностью, я пока не слышал. Но тут все зависит от того, кто проклял, кого прокляли и за что.

Я повернулся к настоятелю.

– А разве есть разница?

– Разумеется. До просьб тех, кто грешен без всякой меры, богини обычно не снисходят. А вот если проклятие было наслано на невиновного… Пожалуй, в этом случае шанс получить божественную помощь все-таки есть.

– А если, скажем, прокляли не человека, а оборотня?

– Богини милостивы ко всем своим творениям. И готовы помочь любому, если, конечно, в их помощи действительно есть нужда.

– Они что, могут отказаться помогать?

– Скорее, могут посчитать это ненужным.

Я в недоумении замедлил шаг, тем самым заставив замедлиться и настоятеля. А когда до него дошло, что я все равно ничего не понял, жрец вздохнул и попытался пояснить.

– Ну, вот представь, что заядлого сквернослова и матерщинника кто-то взял да и проклял немотой. Это хорошо или плохо?

Я в затруднении развел руками.

– Смотря для кого.

– Вот именно. Матерщиннику, конечно, невесело, зато всем остальным однозначно станет легче. Вопрос в другом: а вынесет ли матерщинник из этого урок? Станет ли он лучше, сдержаннее в словах или же, напротив, начнет гадить всем подряд в попытке отомстить за немоту? Как считаешь, во втором случае есть ли смысл ему помогать?

Я задумчиво кивнул.

– Наверное, нет.

– Вот об этом я и толкую – не всем страждущим нужна божественная помощь. Многие способны справиться с проблемами самостоятельно. А некоторым это и вовсе только навредит.

– А что, если прокляли не одного человека, а, скажем, целую группу? Или даже народ? Как тогда рассудят богини – можно ли им даровать прощение?

– Прокляли, надеюсь, за дело? – строго посмотрел на меня жрец, прежде чем возобновить движение.

– За убийство невиновного.

– Ну, тогда… не знаю, – сознался он. – Убийство – тяжкий грех. Полагаю, богини для начала захотят взглянуть на душу каждого проклятого, а потом взвесят общие грехи и заслуги, измерят степень вины и уже тогда вынесут окончательное решение.

– Но шансы все-таки есть? – продолжал настаивать я.

– Если вред от проклятия перевесит пользу, если проклятые люди осознали свою вину и раскаялись и если их когда-нибудь простят родственники убитого… да, Вилли. Шансы есть. Но однозначно это можно будет сказать только в храме.

Что ж, это радует. Несмотря на то что мое убийство убийством назвать не получится – я ведь все еще жив и прекрасно себя чувствую. Тогда как Нардис… с Нардисом все гораздо сложнее. Но одновременно и проще, потому что он по-прежнему смертный, по-прежнему верующий и к тому же не умеет долго держать на кого-то зла.

– Благодарю, святой отец, вы дали мне новую пищу для размышлений, – сказал я, когда впереди показался знакомый дом. – Если мне снова понадобится ваш совет, смогу ли я к вам обратиться?

Настоятель тепло улыбнулся.

– Конечно, мой мальчик. В любое время.

– Тогда, если позволите, на днях я к вам загляну, – коротко поклонился я и знаком показал, что дальше меня провожать не нужно. – Еще раз благодарю за содержательную беседу. Надеюсь, она будет не последней.

* * *

– Держи, – скупо бросил я, протягивая мрону стопку чистой одежды. – Завтра тебя ждут в Дамане. Готов представлять интересы своего народа?

– Встреча с кем? – настороженно воззрился на меня оборотень, не спеша принимать обновку. – С твоими приятелями, которые возят по всей империи контрабанду?

Я только отмахнулся.

– У меня много знакомых. И далеко не все из них связаны с криминалом. Но если не хочешь, не бери. Можешь вообще не ходить или же прийти голышом, если считаешь, что это поможет наладить отношения с империей. Кстати, там будет красивая леди, так что шансы ей понравиться у тебя есть.

Я демонстративно оглядел обнаженного мрона с ног до головы. Грязный, худой, заросший чуть ли не до бровей… Красавец, ничего не скажешь. Самое то для важной встречи. И, видимо, что-то этакое отразилось у меня на лице, потому что у Миррта недобро блеснули глаза, однако одежду он все-таки взял.

– Сначала мне нужно вымыться.

– Не проблема, – пожал я плечами и мысленным усилием убрал решетку, открывая ему путь на свободу. – Вода во второй комнате слева. Там же лежат мыло, расческа и полотенце. Когда закончишь, поднимайся наверх, в лабораторию. Там и поговорим.

С этими словами я развернулся и вышел, оставив молодого оборотня наедине с его сомнениями, а спустя полчаса он, уже одетый, гладко выбритый и аккуратно причесанный, явился пред мои очи и сердито зыркнул из-под мохнатых бровей.

– Что? Уже попытался прогуляться на улицу? – с усмешкой поинтересовался я, знаком предлагая ему присесть.

Мрон оглядел полупустое помещение, где не было ни одного колюще-режущего предмета, но почти сразу заметил лежащий на краешке стола камень правды и выразительно поморщился.

– А ты предусмотрительный. И звери у тебя снаружи стоят внушительные. Балуешься темной магией?

– Это магия крови, – качнул я головой. – Доступна любому человеку. Даже мне. Нет, в принципе, зверье можно было бы собрать и из камней, но с костями проще работать, да и интереснее так, согласись.

Оборотень тут же насупился – мои костяные гончие явно пришлись ему не по душе, не говоря уже о том, что на выходе пауки построили новую решетку, за пределы которой гостю не было хода. Нет, никакой магии – только кости. Но судя по тому, что Миррт до сих пор жив и здоров, то с боем прорываться на улицу, к терпеливо ждущим его собачкам, он не рискнул.

– Садись, – снова предложил я, видя, что он по-прежнему колеблется. А когда в лабораторию, цокая когтями, неспешно вошла Кость, мрон еще и отодвинулся к дальней стене. Видимо, на случай, если придется обороняться.

Гончая, поведя в его сторону носом, вопросительно на меня посмотрела.

– Свой, – усмехнулся я, забираясь прямо на стол и устраиваясь рядом с камнем правды, который все это время сохранял спокойный черный цвет. – Кусать его не надо. Да и погоню с членовредительством он пока не заслужил.

Псина понятливо тряхнула башкой и улеглась у меня в ногах, не сводя горящих зеленью глазниц с откровенно напрягшегося оборотня. Тот, правда, удержался от смены облика. Даже клыки не стал демонстрировать. А когда гончая явственно ему подмигнула и добродушно вильнула хвостом, так растерялся, что забылся и все-таки сел на стоящий рядом стул, не сводя с нее ошарашенного взора.

– Это… это что?!

– Имитирующее заклинание, – охотно пояснил я, демонстративно поставив ногу на череп спокойно лежащей гончей. – Делает ее почти живой и заодно позволяет обучаться со всеми вытекающими последствиями.

– Для чего? – снова нахмурился оборотень.

– Для чего мне псина, которая выглядит как мертвая, а ведет себя как живая? Очень просто, – пожал плечами я. – Так мне комфортнее живется и создается иллюзия общества.

– Зачем тебе общество?

– А тебе зачем твоя стая?

Мрон нахмурился еще больше.

– Большинству из нас привычнее находиться среди себе подобных. Люди, звери, оборотни… Так уж мы устроены. К тому же вместе мы сильнее. Стая – это защита. Помощь. Забота. Но тебе это определенно не нужно.

– С чего ты решил? – внимательно посмотрел на него я.

– Ты – нежить.

– Даже нежить предпочитает держаться вместе. Ты разве не замечал?

Оборотень непримиримо сверкнул глазами.

– Тварей связывает друг с другом скверна, которая их породила. Она ими управляет. Заставляет сбиваться в стаи. Но ты… ты нечто иное.

– В этом я, пожалуй, с тобой соглашусь.

– Все мое существо восстает при виде тебя, – по-звериному оскалился мрон. – Все во мне просто требует… кричит, чтобы я немедленно тебя уничтожил. Ты – угроза для меня, нас… для всего живого. Так я тебя ощущаю. И так тебя ощущает мой народ.

– Хочешь сказать, ненависть к таким, как я, у вас все-таки врожденная? – удивился я. – Или нет… погоди… скорее, она навязана вам ведьмами. Их магией. А то и магией барьера. Но даже если и так, то ее в любом случае можно держать под контролем. Ты ведь ее контролируешь, верно? Не поддаешься инстинктам? А вместо этого сидишь тут, думаешь, даже разговариваешь…

Мрон отвел взгляд.

– Это нелегко. А не нападаю я только потому, что знаю – этот бой мне не выиграть.

– Правильно, – кивнул я. – Поэтому ты выжидаешь. Ищешь подходящий момент. Однако раз ты можешь себя контролировать, значит, и другие сумеют. Вопрос в другом: почему вы не удосужились сделать это раньше?

– Мы… не знали.

– Чего именно? Того, что меня нельзя убить? Того, что я могу вернуться? Или того, что в моих силах проклясть вас на веки вечные, тем самым уничтожив все, что вас составляло?

У оборотня предательски дернулась щека.

– Все вместе.

– То есть если бы вы с самого начала заподозрили, что я опаснее, чем любая тварь из ваших подземелий, вы бы отступили? – насмешливо посмотрел на него я. – Оставили бы меня в покое и дали разрушить барьер?

– Нет. Ни за что! Мы…

Миррт неожиданно смешался и замолчал.

– Тогда что же останавливает тебя сейчас? – добил его я. – Только ли страх неудачи? Ожидание проигрыша? Или твое спокойствие вызвано чем-то еще? Ты ведь не трус. И совсем меня не боишься. Так почему же ты медлишь, Миррт? Почему до сих пор не напал?

– Я… – Мрон снова осекся, а потом опустил плечи и тихо добавил: – Я не знаю.

Знаешь. Только не хочешь озвучивать это.

Я помолчал, давая парню время собраться с мыслями. Посидел, подождал. В какой-то момент даже решил, что начал разговор не с того, однако Миррт сумел меня удивить.

– Ты прав, – так же тихо уронил он, стараясь не смотреть мне в глаза. – Я знаю, как все было тогда, у барьера. Мне рассказали о тебе и о тех, кого ты привел с собой. А еще я точно знаю, что мы бы ни за что не остановились… тогда. Однако сейчас мне кажется, что это не совсем правильно.

– Почему?

– Мы слишком уверовали в собственные силы, – с трудом признал ошибку оборотень. – Посчитали себя непобедимыми, не учли того, что можем столкнуться с чем-то, что нам не по силам, за что и были наказаны.

Я покачал головой:

– Нет, мальчик. Я наказал вас совсем не за это.

– Тогда за что?

– Вы забрали у меня нечто очень важное, поэтому я посчитал себя праве лишить вас того, что было дорого вам.

– Что именно мы у тебя отобрали? – озадачился оборотень. – Золото? Драгоценности? Артефакты?

– Человека.

– Что-о?! Ты проклял нас из-за смертного?! – неверяще вскинулся мрон.

– Я проклял вас из-за друга, – спокойно ответил я, и вот тогда он растерянно замер. – Которого твои родичи убили лишь потому, что тот имел несчастье за меня заступиться.

– Но ведь у мертвых не бывает привязанностей!

– Скажи это тому, кто пожертвовал ради меня жизнью.

– Зачем это ему? – неожиданно насторожился оборотень. – Ты что, насильно привязываешь к себе людей? Для чего? Что тебе это дает?

– Может, и ничего, – пожал я плечами. – Но когда-то один мудрый старик сказал, что рядом с людьми я и сам становлюсь человечнее. Его давно нет в живых, но он оказался прав – чем больше живых меня окружает, тем больше я понимаю и чувствую. Чем больше тех, кому я небезразличен, тем проще мне оставаться самим собой. И поскольку во всем этом важна только искренность, то золото тут не поможет. Поэтому же рядом со мной нет ни одного человека, которого я привязал с помощью денег, угроз или магии. И поэтому же тот парень умер за меня добровольно.

Мрон ошарашенно замер, а потом потряс головой.

– Нет… не может этого быть! Ты ведь нежить!

– Ты меня пытаешь в этом убедить или все-таки себя? – иронично хмыкнул я.

– Ты убиваешь людей!

– Ну и что? Вы тоже периодически этим грешите.

– Мы убиваем врагов, а ты питаешься чужой плотью!

– Я вообще никем не питаюсь, – доверительно сообщил ему я, состроив загадочное лицо. – Ни людьми, ни зверьем… Несколько глотков свежей крови в месяц – вот, собственно, и весь мой рацион. Но убивать ради этого не требуется. Всего один укол, небольшое кровотечение, потом капелька яда, помогающего жертвам забыть о моем существовании, исцеляющий амулет в руки – и готово. Никто не ранен, не болен и почти не пострадал. Тогда как я просто живу дальше и стараюсь никого не трогать, если, конечно, кто-то не надумает тронуть меня. Что, не веришь?

Я снова усмехнулся и демонстративно покосился на лежащий рядом камень правды, но оборотень и без того не сводил с него глаз. На мой вопрос он так и не ответил, а вместо этого поднялся со стула, сделал несколько шагов навстречу и зачем-то потянул носом воздух. Затем нахмурился. Снова попытался уловить в воздухе нечто доступное только ему. Но, судя по всему, не нашел. Озадачился еще больше. И, сделав еще один шаг, нерешительно на меня взглянул:

– Можно?

Я кивнул, давая разрешение подойти вплотную. И не пошевелился, когда мрон наклонился ближе, опершись ладонями на стол, и еще раз шумно втянул ноздрями воздух. Причем стоял он так довольно долго, к чему-то старательно прислушиваясь. А когда снова выпрямился, то выглядел еще более растерянным, чем раньше.

– Твое сердце… оно и правда не бьется. Но и смертью от тебя почти не пахнет. Ты совсем не дышишь. От твоей кожи не исходит тепла. При этом ты мыслишь, строишь предположения, догадки, даже насмехаешься надо мной… Ты словно бы мертв, но мертв лишь телом, тогда как твой разум вполне здоров. Как такое может быть?!

– Я уже много лет задаю себе тот же вопрос, – развел я руками, когда оборотень с непонимающим видом отступил. – Тот старик почти полвека меня изучал и пришел к выводу, что я все же не зомби и совершенно не завишу от скверн. Я сам по себе. Не живой и не мертвый. Совсем не меняющийся внешне, но способный меняться внутренне. Владеющий магией крови, как самый обычный человек, но не стареющий и не умирающий, несмотря ни на что. Старик даже теорию вывел насчет состояния, в котором я оказался, но, к сожалению, не успел ее доказать. А ведь я помню время, когда еще был нормальным. Помню родителей. Свой дом. Но при этом до сих пор не знаю, кто или что сделало меня таким. Почему не убило вместе с остальными, а вместо этого изменило, поместив на грань между живым и неживым. К несчастью, никто не может ответить на этот вопрос. Даже жрецы. Поэтому все, что мне остается, – это просто жить, искать, пытаться самому во всем разобраться. И кто знает… если бы не твой отец, может, я бы уже умер по-настоящему или, наоборот, по-настоящему бы ожил?

Оборотень присел на корточки и всмотрелся в глаза Кости.

– Она тоже странно пахнет, – уронил он через несколько секунд. – Совсем не так, как твари из подземелий.

– Может, потому что она была создана искусственно? Кроме магии крови и костей, скрепленных этой самой магией, в ней ничего нет. Ну, не считая имитационного заклинания, конечно.

– Не живая, но и не мертвая, – пробормотал Миррт. – Как и ты сам. Твоя кровь… да, ее я тоже чувствую. В ней словно два начала: жизнь и смерть. Обычная кровь и та самая, проклятая, что едва меня не убила. Сам знаю, что такого не бывает, но чутье еще ни разу меня не подводило. К тому же ты был со мной честен…

Он вдруг резким движением выпрямился и поднял на меня удивительно спокойный взгляд.

– Хорошо, я готов тебе поверить. И готов выслушать твои предложения. Но при одном условии.

– Каком?

– Ты меня отпустишь. Сегодня. Сейчас. А ровно через сутки я вернусь, чтобы заключить официальную сделку. На крови, а не на словах.

Я качнул ногой. Сделка с оборотнями? Да еще магически закрепленная? Всего лишь в обмен на свободу этого паренька? Впрочем, как пленник он мне уже не нужен, а вот как возможный партнер…

– Если ты не вернешься через сутки, я тебя убью, – будничным тоном сообщил я, все взвесив и приняв окончательное решение. – Если кто-то из твоих крылатых или двуногих родственников вдруг захочет сунуться сюда без предупреждения, они тоже умрут. Я не люблю незваных гостей.

– Заметано, – кивнул мрон, отрастив когти и полоснув себя по запястью. – Клянусь, что никто и никогда не узнает от меня, где находится твое логово. Никто и никогда с моей подачи на нападет на тебя в твоем доме. Если же я не приду через сутки, значит, я мертв. Слово.

– Иди, – кивнул я, жестом снимая решетку и отзывая собак. – Ты свободен.

А когда мрон вышел из лаборатории, быстро взглянул на появившуюся в углу плотную тень.

– Как считаешь, имеет смысл ему верить?

Мор в ответ только усмехнулся.

– Вот и я так думаю, – согласился я. – Поэтому ночью мы немного прогуляемся и выясним, так ли оборотни верны своему слову, как о них говорят.