Текст книги "Вильгельм. Проклятие Саана"

Глава 17

Мельком взглянув в окно и оценив оставшееся до рассвета время, я снова перечитал список и призадумался.

Адресов предателей там, разумеется, не было. Только имена. И не имелось никаких указаний на то, кто именно собрал для начальника столичного управления ИСБ эту информацию. Но если большую часть перечисленных в списке людей Нум со временем смог бы отыскать, то вот с последним я хотел бы побеседовать лично. Причем как можно раньше, пока он не надумал покинуть столицу или вообще империю.

– Эх, мне бы хоть какой-нибудь ориентир, – с сожалением вздохнул Мор. – Хотя бы район или улицу, а уж там я бы быстро его нашел.

– Быть может, есть способ проще, – прищурился я, после чего поднял руку, призвал свое проклятие и оценивающе на него взглянул.

Мои порталы, бесспорно, это заслуга проклятия. Но если для их создания было достаточно всего лишь представить нужное место, то почему бы не использовать это свойство для поисков человека?

Правда, я видел его лишь мельком, буквально два или три раза, прежде чем он окончательно исчез из моего поля зрения. С тех пор прошел не один год, так что сейчас этот человек мог выглядеть как угодно, однако аура в отличие от внешности – вещь уникальная. Ее можно скрыть, но никак не подделать. Поэтому если использовать ее в качестве самой обычной метки, то кто знает? Может, мое проклятие сумеет ее отыскать?

У меня перед глазами, как по заказу, встал образ нужного человека.

Тогда это был обычный парень. Достаточно привлекательный, чтобы иметь успех у женщин, и достаточно сообразительный, чтобы стать надежным помощником для стареющего отца. Тогда он носил длинные светлые волосы, имел дерзкий, если не сказать, вызывающий вид, обладал непростым характером, был довольно высокого о себе мнения, себялюбив, нетерпелив и импульсивен, но при этом на редкость хваткий, предприимчивый и подающий большие надежды молодой человек, который мог бы сделать неплохую карьеру.

Звали этого человека Филипп Леман. И не далее, как восемь с половиной лет назад все мы его благополучно похоронили.

Как там говорил Анри? Его младший сын погиб в страшном пожаре, а для похорон отцу достался только пепел и горстка неопознаваемых костей?

В его гибели подозревали конкурентов, недовольных клиентов, иэсбэшников, бандитов более мелкого пошиба, однако, насколько я помнил, исполнителей так и не нашли.

И вот теперь его имя внезапно всплыло на страницах отчета в главном управлении службы имперской безопасности, причем не абы где, а в списке информаторов, по вине которых в одночасье были уничтожены результаты многолетнего труда, которому Леман посвятил большую часть своей жизни.

Само собой, я захотел поговорить с Филиппом сам. Причем до того, как о его чудесном воскрешении станет известно обозленному до предела Нуму или мечущемуся в бреду отцу.

Заплясавшее у меня на ладони темное облачко, словно получив неслышную команду, внезапно разрослось. Стало заметно гуще, вскоре приобретя настолько насыщенный цвет, что за ним перестала угадываться противоположная стена. Еще через несколько мгновений оно окутало висящего рядом призрака. Тот удивленно выдохнул, практически растворившись в этой черноте, а потом неожиданно хмыкнул:

– О… кажется, я вспомнил!

– Что именно? – поинтересовался я, с любопытством глядя, как Мор то полностью сливается с моим облаком, то снова становится самим собой. Они, как недавно мрон, буквально замерцали в унисон, и это еще раз доказывало, что моя тень и мое проклятие как минимум имеют сходные свойства, а как максимум родились из одного источника. Причем я, кажется, уже догадывался из какого.

– Вот это!

Призрак внезапно взмахнул рукой, после чего облако вокруг него стремительно ужалось и, вытянувшись стрелой, буквально пробило собой пространство, оставив в нем широкую пространственную щель.

– Без крови? – сдержанно удивился я такому способу открытия порталов.

Мор в ответ только усмехнулся, и остатки проклятия, словно по команде, шустро втянулись в его тело. От этого призрак ощутимо потяжелел, стал еще темнее и шире, чем прежде. В то же время его форма изменилась, приобретя совершенно отчетливые человеческие пропорции. Широкие плечи, длинный черный шлейф, подозрительно похожий на плащ, болезненно худое лицо с двумя черными провалами глаз… но довольно быстро все вернулось к прежнему виду, излишки черноты прыснули в разные стороны, тогда как сам призрак, ужавшись до своих обычных размеров, с сожалением вздохнул.

– Еще не время… Так ты идешь или нет?

Я оценивающе на него взглянул.

Интересные метаморфозы творит с ним проклятие. Мне показалось или они действительно пытались слиться? Но если проклятие – это часть него, то почему же тогда Мор от него избавился?

Не смог удержать в повиновении? А может, просто не захотел?

Впрочем, для расспросов действительно было не время и не место, поэтому я просто отвернулся и молча шагнул в портал, пожалуй, впервые в жизни не зная, куда он меня приведет.

Как оказалось, портал Мора открылся в гостиной на первом этаже какого-то дома. Судя по обстановке, довольно большого и богатого, но раньше мне здесь бывать не доводилось. Дорогая мебель, такие же дорогие ткани, дерево, обивка… Не скажу, что все было подобрано со вкусом. Кое-где роскошь была прямо-таки кричащей, как если бы владелец всего этого великолепия тащил домой все, что плохо лежало, и мало разбирался в том, что смотрится уместно, а что нет.

Впрочем, оставим его пристрастия в покое.

Я покрутил головой, подключив заодно второе зрение, однако в доме находился лишь один разумный, который в настоящее время мирно почивал в спальне на втором этаже.

Неслышно туда поднявшись, я остановился на пороге и, прищурившись, оглядел развалившегося на постели мужчину.

Сейчас ему было слегка за тридцать. Его некогда светлые волосы оказались коротко пострижены и окрашены в темный, почти черный цвет. Лицо, несмотря на сравнительно молодой возраст, уже оплыло и заметно обрюзгло, а дряблые мышцы и появившееся брюшко свидетельствовали, что хозяин этого тела давно перестал уделять внимание своему внешнему виду. Вероятно, в том числе и потому, что на его левой щеке теперь красовался безобразный шрам от ожога, который продолжался на шею, грудь и наверняка принес немало сложностей себялюбивому парню, который некогда гордился своей яркой внешностью.

Однако узнать его все-таки было можно, так что последние сомнения развеялись – передо мной и впрямь находился якобы погибший сын Анри Лемана.

Не знаю, где он прятался все эти годы и чем занимался, однако чутье его не подвело – словно почувствовав пристальный взгляд из темноты, он вдруг заворочался на постели, а потом резко сел, одновременно выхватив спрятанный под подушкой нож.

– Кто здесь?!

– Здравствуй, Филипп, – спокойно произнес я, глядя на человека, который принес мне столько беспокойства, сколько не сумели принести все имперские ищейки, вместе взятые.

При виде меня у него вытянулось лицо, а зажатый в кулаке нож явственно дрогнул.

– Т-ты?!

– Ну, как дела? Как здоровье? Вижу, иэсбэшники достойно оплатили твои услуги, раз ты способен себе позволить содержать такой дом. Похоже, предательство нынче в цене?

– Предательство всегда в цене, – процедил на удивление быстро оправившийся от шока Филипп. – Как ты меня нашел?

Я с ленцой прислонился к косяку.

– Какая разница? Главное, что я здесь. И у меня, как ты понимаешь, возникли вопросы… Ай-ай-ай, как нехорошо, – пожурил его я, когда мужчина без замаха метнул в меня нож. Причем быстро так метнул, ловко, точно в сердце. – Глаз у тебя по-прежнему острый, да и рука тверда, а вот с памятью, похоже, проблемы.

Прямо на глазах у замершего предателя я так же спокойно вытащил из груди нож, демонстративно оглядел идеально чистое лезвие, а потом так же демонстративно уронил его на пол.

– Разве отец тебе не говорил, что тоннельщиков нельзя убить простой железкой?

– Кто ты?! – прошептал пораженный до глубины души Филипп. – Что ты такое?!

Я вместо ответа сорвался с места, воткнул ему в шею отравленную иглу и вернулся на место еще до того, как он осознал, что произошло.

– Ну, вот теперь можно и поговорить.

У Филлипа остекленели глаза.

– Клиент дозрел, – с удовлетворением констатировал зависший над ним Мор. – Можно я попробую?

– Да Саана ради, – не стал возражать я и, поискав глазами, куда бы присесть, решил обосноваться в стоящем возле окна кресле. – Только имей в виду – до рассвета осталось не больше часа.

– Ничего, я успею, – откликнулся Мор и, придвинувшись к безвольно обмякшему мужчине, зловеще потер полупрозрачные руки.

* * *

Спустя три четверти часа мы стояли на улице и наблюдали за тем, как рвущееся из окон второго этажа пламя жадно лижет стены большого дома и торопливо подбирается к крыше.

– И все-таки я считаю, ты зря не отдал его Леману, – проворчал Мор, незримой тенью зависнув у меня над плечом. – Или хотя бы Нуму. Пусть бы узнали, кому обязаны.

– Старику сейчас не до него, – качнул головой я. – Да и Нуму эта встреча не доставила бы радости. Он, конечно, был бы не прочь узнать, кто его подставил, но пусть обойдется другими претендентами на внимание палача. Ни к чему ему на старости лет еще одно потрясение.

– Все равно подонок легко отделался. На твоем месте я оставил бы его живым. Приказал бы молчать и не двигаться и только потом поджег бы дом. А ты… ты поступил с ним слишком…

– По-доброму?

– По-человечески, – буркнул призрак. – Хотя видит небо, Филипп этого не заслужил.

Я отвернулся от горящего дома и, пока среди соседей не поднялась паника, открыл портал.

Излишняя жестокость не была мне свойственна ни в прошлой жизни, ни тем более теперь. Наказание Филипп, безусловно, заслужил, и я без малейших колебаний забрал у него жизнь в оплату всего того, что он натворил. Однако я не считал, что об этом следовало знать Леману – для него Филипп погиб еще восемь лет назад, во время пожара. И он действительно в нем сгорит… пусть и несколько позже.

Однако недавний разговор оставил после себя неприятный осадок.

В свое время Филиппа я видел всего дважды: когда ему было лет пятнадцать и старик только-только вводил его в курс дела и второй раз незадолго до его исчезновения. Однако в их семейные отношения я никогда не вникал, поэтому до сегодняшнего дня даже не догадывался, что парень ненавидел отца неистовой, какой-то исступленной ненавистью. Причем с тех самых пор, когда осознал, что для Лемана он всегда будет лишь младшим, да еще и не самым благонадежным сыном.

– Он всегда замечал только Рене, – буквально выплюнул Филипп имя брата, когда Мор спросил его: «Почему?» – Рене то, Рене се… Он всегда говорил только о нем. И ему собирался передать все дела, хотя этот болван не понимал и половины того, о чем говорил отец. Это я ему помогал, когда он не мог самостоятельно высчитать прибыль. Я вместо него организовывал все поставки. Разговаривал с клиентами. Искал для нас посредников и собирал оплату с должников. И это я должен был наследовать отцу. Только я. Но отец оказался слеп. И не захотел прозревать даже после того, как место наследника освободилось.

– Хочешь сказать, Рене погиб не в бандитских разборках?

У Филиппа дернулась щека.

– Время было непростым, на нас давили со всех сторон. На всех, кто хоть как-то был близок к отцу, шла настоящая охота, так что лучшего момента могло еще долго не представиться. Смерть Рене должны были списать на наших ближайших конкурентов. Я сам все подготовил, нашел исполнителей и сам же потом их убрал. Но отец все равно засомневался. Рене был ему слишком дорог, хотя я из кожи вон лез, чтобы доказать, что я ничем не хуже. Но он не захотел мне доверить портальщиков, держал как мальчика на побегушках, обращался как с малолеткой. Да еще и Нум… его верный пес… зачем-то начал под меня копать. Причем копал усердно, с размахом, слишком глубоко, так что вскоре стало очевидно, что он что-то заподозрил.

– Тогда ты и понял, что пора уходить со сцены?

– Да, – ровно отозвался предатель. – Смерть Рене отец бы мне не простил, поэтому я предпочел уйти сам, по-тихому. К тому времени у меня уже были свои люди. Маги и колдуны, простые шестерки… Все на магическом договоре, конечно. Они-то и помогли спрятать концы в воду.

– Куда ты направился потом?

– В Орский край. Потом в Черуол… мотался по окраинам, пока в империи все не утихло. Связи у меня были – сам их когда-то налаживал. Вот и пригодилось, когда я стал неугоден отцу.

– Когда ты вернулся в Даман?

– Четыре года назад.

– Зачем?

У Филиппа на лице появилась отчетливая гримаса отвращения.

– Мне передали, что отец стал совсем плох. Ему нужен был преемник, а кто, кроме меня, лучше всего подходил на эту роль?

– Неужели ты думал, что он примет тебя после стольких лет? – с недоверием посмотрел на предателя Мор.

– Я нашел бы, как ему все объяснить. Он стал уже староват для споров, утратил хватку и вряд ли бы заупрямился. Тем более у меня был план… хороший план, продуманный, я даже свидетелями обзавелся… Но все испортила эта смазливая шлюха, которой отец надумал передать все наши дела!

– Это ты о Лу?

– Наша с Рене мать умерла вскоре после моего рождения. У отца потом были женщины, но о детях он никогда не говорил. Да и не сказал бы, потому что во второй раз узами брака в храме не сочетался. Так что эта женщина… его дочь… для меня она не сестра, а обычная шваль, которая недостойна не только того, чтобы носить его фамилию, но и вообще жить!

Я только головой покачал.

И ведь Филипп верил в то, о чем говорил. В его голосе сквозила лютая ненависть, хотя обычно мой яд делал людей не только покладистыми, но и гораздо более спокойными. Это сколько же злости успело скопиться в нем за эти годы, если даже под воздействием отравы она сквозила в каждом его слове?

Эх, Леман, Леман… Ну, как ты мог это допустить? И как мог не заметить, что у тебя под боком созревает настоящий гнойник? Ты рано начал привлекать к делам сыновей, это правда. Рене был постарше и поспокойнее, поэтому ты доверял ему чуточку больше. Филипп же, напротив, своей резкостью многое усложнял, он рос трудным подростком, но при этом тоже мог быть тебе полезен. Если бы ты только вовремя обратил на него внимание и направил его энергию в нужное русло…

А вместо этого он ушел и заодно унес на сторону сведения обо всех твоих планах, людях, лабораториях и убежищах. В его голове остались все пароли, имена клиентов, посредников, поставщиков и всех тех, кто делал для тебя самую сложную и опасную работу. Многих он знал лично. О ком-то ему потом донесли подвязанные на магическом контракте люди. Причем верные ему люди, которые, вероятно, работают у тебя до сих пор. И уж конечно, ему были прекрасно известны координаты всех наших баз в империи и за ее пределами.

– Как эти сведения попали к оборотням? – сложив воедино все факты, поинтересовался я.

Филипп неожиданно успокоился, и на его лицо легла бесстрастная маска.

– Мроны оказались слишком приметны. Чужаки, говорят с акцентом, приходят из ниоткуда и уходят в никуда… такие привлекают внимание. А у меня свои люди на окраинах. И среди отцовских команд, и сами по себе… занимаются тем, чем отец с некоторых пор брезгует.

– Хм. То есть то были не просто разбойнички? Значит, ты еще и скупкой краденого промышляешь?

– Ниша была свободна, – спокойно подтвердил мое предположение мужчина. – Поэтому я ее и занял, когда вернулся в империю. Оборотни не интересовались происхождением товара, поэтому с ними было удобно работать. До определенного времени, конечно.

– Зачем ты передал им координаты баз?

– Чтобы отвлечь внимание, – так же спокойно признался Филипп. – Когда они уничтожили несколько моих отрядов, нужно было переключить их на что-то другое. Направить туда, где добыча пожирнее. Вот я и подкинул им через верного человечка информацию.

– А когда они с легкостью разорили одну из баз, ты подумал, что им можно найти и другое применение?

– Своими силами я не смог бы в полной мере отомстить отцу, а светиться в ИСБ раньше времени не хотел. Но когда появились оборотни… – У Филиппа снова дернулась щека. – Мои планы стали гораздо более реальными и наконец-то начали осуществляться.

– За что ты так ненавидишь Лемана? – испытующе посмотрел я на него.

– За то, что всегда был для него лишь вторым. Побочным продуктом. Дополнением к брату. Когда умер Рене, отец всю столицу ради него перевернул. Все связи поднял. Велел из-под земли достать ему исполнителей. А когда не стало меня, никто даже не копался в причинах. Отец слишком быстро смирился с потерей, так что все эти годы меня никто даже не искал. И раз уж я с самого начала был ему не нужен, раз он предпочел мне ублюдочную сестру… Что ж, я не собирался смотреть, как какая-то баба свободно пользуется тем, что по праву принадлежит мне.

– Почему сейчас? У тебя было восемь лет на то, чтобы отомстить, однако ты начал действовать лишь недавно. Что тебе помешало?

– Я не хотел, чтобы отец просто взял и умер, – ровно отозвался Филипп. – Он должен был потерять все и сразу. Так же, как когда-то потерял и я. Он должен был страдать. Я хотел его уничтожить. Но для этого требовались деньги. Время. Связи. И помощники. Поэтому я долго готовился, просчитывал варианты, внедрял своих людей, и лишь когда последние приготовления завершились, запустил маховик.

– Как тебе удалось договориться с ИСБ?

– У меня там тоже есть верные люди.

– Имена, адреса?

Филипп коротко продиктовал нужную информацию.

– Почему ты решил, что после того, как все закончится, тебя оставят в покое?

– Я дал им полный расклад по отцовской организации, включая имена руководителей, их адреса и координаты баз исключительно под гарантии неприкосновенности. Обычному предателю их, разумеется, не дали бы, но наличие помощников обеспечило мне своевременное появление нужного приказа. Так что с недавнего времени я официально чист перед законом. И все мои былые прегрешения благополучно списаны.

Я недоверчиво прищурился.

– Если ты передал им все координаты, то тогда почему на окраинных базах ищейки не появлялись? В отчете те базы не указаны в качестве целей.

– Этого и не требовалось, потому что на окраинах для меня поработали мроны, – самодовольно улыбнулся Филипп.

Мор встрепенулся.

– С чего бы они вдруг согласились работать на тебя?

– Они и не соглашались. Но пару месяцев назад я узнал, что они имеют зуб на него, – Филипп перевел на меня равнодушный взгляд. – И вот когда у меня нашлась для них подходящая наживка, они были готовы согласиться на любое предложение, лишь бы хоть чем-то тебе досадить.

– Что ты им пообещал? – нахмурился я.

– Ничего особенного. Всего лишь сообщил, где ты живешь, где и с кем чаще всего бываешь, с кем из отцовской команды у тебя наиболее тесные связи и какой товар для тоннельщиков наиболее интересен.

Я нахмурился еще больше.

– Ты сдал им Лемана?

– Я сдал им всех, – отозвался Филипп, и мне вдруг показалось, что в его глазах промелькнуло едва уловимое торжество.

– Кого именно? Лемана? Нума? Лу?..

– Всех, – невозмутимо повторил этот поганец. – И сделал это с превеликим удовольствием.

Вот ведь гнилой мужик… Хорошо, что Нардис успел вывезти Лу за пределы города. Даман для нее сейчас небезопасен, но портал ни оборотням, ни иэсбэшникам не отследить, как и сам дом. Насчет остального я не волновался. Нум уже залег на дно, Лемана я тоже надежно спрятал. Ну, а все остальное было решаемо. Главное, не потерять драгоценное время.

– Они все умрут, – равнодушно добавил Филипп, когда я ненадолго замолчал. – Это будет справедливо.

– Все, уходим, – бросил я, поднимаясь из кресла. – Больше нам тут нечего делать.

– А с этим что? – спросил Мор, указав на безучастно сидящего Филиппа.

Я вместо ответа подошел и свернул тому шею. И на этом, можно сказать, проблема была исчерпана… Вернее, я был твердо уверен в этом. Ровно до тех пор, пока не вернулся в подземелья и не увидел мечущегося по пещере Нардиса, в руке которого красовался сломанный переговорник. Леман лежал рядом и, судя по всему, крепко спал. Так что явно не его состояние стало причиной неуравновешенного поведения напарника.

– Что случилось?

– Л-лу… – прошептал смертельно бледный Нардис, и при виде него я вдруг в полной мере осознал, что означает выражение «кошки на душе заскреблись». – Она не отзывается. Уже четверть часа не могу с ней связаться, хотя перед уходом мы договорились…

– У тебя есть маячок в доме?

– Да. Но я не смог открыть портал. Похоже, его что-то блокирует!

Я мельком взглянул на Мора, но тот с виноватым видом уже исчезал – его время в нашем мире снова вышло.

– Дай мне пару маячков, – отрывисто бросил я. – И будь готов к тому, что, когда я тебя позову, придется с ходу врываться в схватку и убивать все, что шевелится.