Текст книги "Пандора Норна. Остров К"

Склон стал еще круче, и мы кубарем покатились на северо-запад в самый центр кладбища. Справа и слева замелькали перекошенные склепы. Острые камни били по ребрам, рукам и ногам. Один из них полосонул по щеке. А спустя мгновение мы врезались в огромную могильную плиту. От толчка перехватило дыхание. Саймон рядом застонал и схватился за голову.

– В порядке? – шепотом спросил я, вытирая с лица кровь.

Он кивнул, и я прижал палец к губам. Но его всего трясло, и молчать он не собирался.

– Это был могильник? Такой огромный? Я думал они меньше. Почему ты не предупредил?

– Заткнись, – рыкнул я и прижал грязную ладонь к его рту.

Саймон отвернулся и брезгливо поморщился. Вытер лицо рукавом, но стало только хуже.

Я напряженно вглядывался вдаль, ожидая, что могильник бросится за нами. За стеной дождя трудно было что-то разглядеть, и я надеялся, что зверь тоже потерял нас из виду.

– Нас снесло от забора, – обеспокоенно прошептал Саймон.

– Зато стратег теперь ближе.

Не заметив перед собой угрозы, я выглянул из-за могильной плиты.

То, что я увидел, заставило сердце замереть. Всего в паре метров от нас, поднявшись на задние лапы, стоял еще один могильник. Он царапал тупыми когтями лысое пузо и втягивал воздух вдавленным в череп носом. Четыре нижних клыка наехали на верхнюю губу и блеснули, отразив свет молнии. Раздался гром.

Саймон вскрикнул. Я снова обернулся к нему и зажал рот рукой. Но было поздно. Тупые когти царапнули по могильной плите.

– Бежим!

Схватив брата за куртку, я толкнул его вперед. Саймон бросился наутек. И я вслед за ним. Впереди показался забор – метрах в пятидесяти, может чуть больше. Еще чуть-чуть, и мы спасены.

Вдруг сильный толчок сбил меня с ног. Я шлепнулся в грязь и едва не захлебнулся в ней. Нечеловеческий вес вжал меня в землю.

На секунду мне показалось, что сердце в груди разорвалось на части. Я хотел было позвать на помощь, но вовремя одумался. От ужаса перед глазами все поплыло, но я заставил себя промолчать. Что бы сейчас ни случилось, Саймон не сможет мне помочь. Но и без моих отчаянных восклицаний брат почувствовал, что меня рядом нет.

Он обернулся.

– Виктор?

– Беги! Беги! – Заорал я.

Зловонное дыхание обожгло шею, и в тот же миг острая боль пронзила плечо. Могильник впился в меня изогнутыми клыками и потянул вверх. Я услышал, как в спине что-то хрустнуло, и отчаянно закричал.

Капли дождя били по лицу, но я не почувствовал их вечерней прохлады. Боль и ужас заглушили все остальные чувства. В глазах потемнело, уши заложило, и я куда-то провалился.

Сознание ускользнуло всего на секунду. Новая вспышка боли быстро привела меня в чувство. Я открыл глаза и увидел мир так четко, как никогда раньше. Давление на спину я больше не чувствовал и понял, что зверь меня отпустил. Но почему? Что произошло секундами ранее, я не помнил.

– Саймон? – позвал я брата и тут же увидел его всего в паре метров от меня.

Он стоял занеся над головой кусок трухлявого дерева – осколок чьего-то гроба – и судорожно ловил ртом воздух. А между нами, низко пригнувшись к земле, застыл могильник. Он подвывал и порыкивал, плотно прижав к голове овальные уши.

– Хороший зверь, – пробормотал Саймон, медленно отступая назад. – Очень хороший. Уйди, а?

Я попытался подняться. Плечо пронзила новая вспышка боли, голова закружилась, а в ушах послышался противный звон.

– Виктор, не двигайся, – взмолился брат. – Не шевелись, он ведь тебя…

Зверь прыгнул и сбил брата с ног. Саймон закричал то ли от ужаса, то ли поддавшись дикой ярости, и стал отчаянно лупить могильника доской.

Едва удерживая равновесие, я сделал шаг в их сторону, но ноги подкосились, и я снова рухнул в грязь. Силы в теле совсем не ощущалось. Конечности, словно ватные, отказывались слушаться. Я нащупал в грязи камень, но даже не смог его поднять.

Брат не сдавался. Он снова и снова обрушивал на голову монстра слабые удары, но тот не отставал. Недовольно рычал и похрюкивал, словно возмущаясь непривычной активности жертвы. Но вот его терпение лопнуло. Он встал на дыбы, резко опустился на передние лапы и вцепился зубами в деревянный обломок. Грязь брызнула в стороны. Саймон испуганно вскрикнул и закрыл лицо руками.

Собрав все силы, я рванул вперед. Нога попала на камень, тот выскользнул и покатился вниз по склону, а я рухнул лицом в грязь прямо к ногам проклятого монстра. Протянул руку и схватил его за щиколотку. Но зверь не повел и ухом. Выплюнул деревяшку и обнажил острые изогнутые клыки.

Ужас сковал грудную клетку. В голове скользнула мысль: я вижу Саймона в последний раз.

– Нет-нет-нет! – заорал я, вцепился в могильника второй рукой и изо всех сил дернул на себя.

От боли мир вокруг почернел, сознание скользнуло куда-то в сторону. И вдруг сверху на могильника обрушился сокрушительны удар. Трухлявая доска сломалась. Могильник шарахнулся в сторону и грозно зарычал на нападавшего.

– Саймон! – попытался крикнуть я, но из горла вырвался только слабый стон.

Брат на мгновение замер, затем перевернулся на живот и отполз в сторону.

– Иди сюда, – я протянул к нему руку. – Давай сюда!

Он вскочил на ноги и подбежал ко мне.

– Замрите, – приказал учитель ККБ.

Саймон вцепился в мою куртку и покорно замер, тяжело дыша. Могильник пригнулся к самой земле, готовясь к прыжку.

– Как только скажу, – медленно проговорил учитель, – бегите.

Он сделал осторожный шаг назад. Могильник зарычал и стал медленно подходить к нему. Я нащупал руку брата и вцепился в нее. Сердце едва не выпрыгивало из груди. За спиной учителя мелькнула тень. Вспышка молнии озарила второго могильника, вставшего на дыбы.

– Сзади!

Учитель обернулся, и в тот же миг зверь прыгнул, вцепился зубами в его голову и повалил на землю. Брызнула кровь.

Саймон закричал, сгреб меня в охапку и прижал к себе. В глазах сверкнула темная вспышка, уши заложило.

Второй могильник оттолкнул соперника, бросился на учителя и поволок его за склеп. Оба зверя скрылись.

– Надо ему помочь, – проговорил я, выворачиваясь из братских объятий. – Он ранен. Мы должны ему помочь.

– Нет! – Саймон завертел головой, обхватил ладонями мое лицо и заставил посмотреть на себя. – Виктор, надо бежать.

– Они же его убьют, ты что! Он нас спас, мы должны что-то сделать.

– Они его уже убили, – прошептал брат, обхватил меня подмышки и поднял на ноги. – Давай, надо идти пока они не вернулись.

Его слова не укладывались в голове. Черные круги пульсировали перед глазами, все вокруг взвилось каруселью. Я оступился и снова свалился в грязь.

– Не можем мы его бросить, ты что?

Саймон наклонился ко мне и замер, устремив на склеп полный ужаса взгляд. Я обернулся. Из-за угла вышел перепачканный кровью могильник. Он повернулся к нам, пригнулся и прыгнул.

– Нет! – закричал я, выставив вперед руку. – Стой!

И он остановился. Замер в прыжке. И не только он. Ветер в мгновение стих. Капли дождя зависли в воздухе. И вокруг повисла мертвая тишина.

Саймон рухнул на колени, ошарашено глядя на застывшего в воздухе зверя.

– Остановился, – выдохнул я, вскочил на ноги, поскользнулся и снова рухнул в грязь. Опять поднялся и, превозмогая нечеловеческую боль, рванул вперед. Забежал за склеп, надеясь найти там раненного учителя, но едва увидев, что с ним стало, отвернулся. Желудок свело и меня вырвало горькой желчью.

– Виктор! – Саймон бросился за мной.

В полной тишине его крик отозвался эхом. Он нагнал меня у склепов, бросил беглый взгляд на учителя и закрыл глаза руками.

– Боже… Как же это…

Слезы полились из глаз, я сдавленно икнул и с трудом выдохнул.

– Надо уходить, – зашептал брат, – надо бежать.

Он подхватил меня под руку и потащил к забору. Мы пригнувшись, прошли мимо могильника. Я глянул на него через плечо. Огромный зверь так и висел в воздухе, оскалив желтые клыки.

Саймон помог мне забраться на забор. От боли все вокруг вертелось, я почти не понимал, что делаю. Кровь лилась из прокушенного плеча и пачкала камень. Оказавшись наверху, я сова посмотрел на зверя. В тот же миг стена дождя пролилась на землю, смывая кровавые следы. Ветер ударил в лицо, могильник приземлился на все четыре лапы. Растерянно мотнул головой и яростно зарычал.

– Быстрее, Саймон, давай!

Брат подтянулся на руках, я схватил его правой рукой за куртку, и мы вместе перевалились через ограду за секунду до того, как тупые когти лязгнули по камню. В тот же миг соленая вода обожгла раненное плечо и с силой впечатала меня в забор. Неужели уже слишком поздно? Волна сразу отхлынула и потащила меня за собой в море. Попала в нос и рот.

Я изо всех сил забил по ней руками, стараясь выбраться. Но мои жалкие потуги не помогли даже голову из воды вытащить. Я потерял ориентацию в пространстве и не мог предположить, как далеко нахожусь от берега.

Вдруг кто-то схватил меня за шиворот и приподнял над водой. Я сделал судорожный вдох и сразу закашлялся. Руки нащупали песок. Вода совсем ушла.

– Саймон? – позвал я брата и с облегчением почувствовал, как его рука сжала мое здоровое плечо. – Живой?

– Да, – кивнул он и указал пальцем на забор кладбища.

Я поднял взгляд. Сердце екнуло в груди, на глаза навернулись слезы. Прямо перед нами сидел стратег, прижав руку к окровавленной ране на животе.

– Извините, – тихо проговорил он. – Я хотел только монстра прогнать.

– Боги Пандоры, – выдохнул я. – Ты живой!

Человек у забора слабо улыбнулся. Он до нитки промок и был бледен, словно мертвец. Его рана сочилась алой кровью и выглядела куда серьезнее моей.

Мне пришлось сделать нечеловеческое усилие, чтобы подняться на ноги. Шатаясь и спотыкаясь, я подковылял к нему и рухнул рядом на колени. Саймон не спешил подходить.

– Ты в порядке? – задал я один из самых идиотских вопросов, что когда-либо приходил мне в голову. Но я не представлял, что еще ему сказать.

Стратег кивнул. Видно, говорить у него сил не осталось. Я вгляделся в тонкие черты его лица и ужаснулся тому, насколько тускло и болезненно он выглядел. На фоне черных, как смоль, волос лицо казалось серым, а светлые голубые глаза – прозрачными. Нижняя губа подрагивала, на уголках запеклись капельки крови.

– Мне очень повезло, что остров оказался так близко, – прошептал он. – Мне даже пришли на помощь.

– Да, мы пришли.

– Спасибо, – он учтиво кивнул.

Я удивился тому, с каким достоинством и спокойствием он выдерживал боль и как легко мирился с холодным дыханием смерти. Ни слез, ни душераздирающего крика, какой обычно слетает с губ угодивших у беду людей. Он был совсем другим. Настоящим воином?

«Неужели он с Восьмого? – подумал я. – Если они потерпели крушение, кто же придет эвакуировать остальных жителей острова?»

Я заставил себя запрятать эти мысли подальше. Не время об этом думать. Сначала надо что-то сделать с раненым.

– Я могу помочь?

– А ты хочешь помочь?

– Конечно! Я ведь пришел.

– Тогда помоги.

Голос стратега совсем ослаб. Я едва услышал его за шумом дождя.

– И что же мне сделать? – спросил я.

Он тихонько рассмеялся, откинул голову назад и сказал:

– Я не знаю. Ты – спасатель. Скажи, что мне сделать, чтобы помочь тебе меня спасти.

Я растерялся. Стал озираться по сторонам в поиске чего-нибудь, чем можно было перевязать рану. Но единственной тканью была наша одежда. И у меня, и у Саймона, и у раненного стратега она была грязной и промокшей насквозь. А аптечку мы оставили в сумке у вышки. Вот идиоты!

Надо как можно быстрее доставить его в медцентр завода, но кладбищенский обрыв (а теперь уже пляж) и раньше был отрезан от раздела широким заливом. Единственный путь лежит через кладбище. Да и на заводе не осталось ни одного доктора. Еще одна привилегия, доступная только первому разделу.

Саймон подошел к стратегу и опустился рядом на колени.

– Давай, – проговорил он, протянув ему руку.

Я недоуменно уставился на него, а стратег слабо кивнул и протянул руку в ответ. Крепко, как мог, сжал ее.

– Боишься? – спросил Саймон.

– Ты чего делаешь? – воскликнул я, схватившись за голову.

От мысли, что этот человек вот-вот умрет, и все, что мы сделали, будет напрасным, перехватило дыхание. Я вспомнил учителя ККБ, грудную клетку сдавило, на глаза навернулись слезы.

– Рано сдаваться, нет! Где твоя шлюпка?

Я обернулся в поиске посудины, но вокруг было пусто.

Стратег не ответил. Он неотрывно смотрел в глаза Саймона.

– Надо же, – прошептал он, – как вы похожи. Или это в глазах двоится?

Я беспомощно посмотрел на брата. Он положил вторую руку поверх руки стратега и сказал:

– Нет, нас двое. Мы близнецы, так бывает.

Стратег кивнул.

– У меня есть сестра. Она так далеко…

Внутри все перевернулось. В носу защипало, а в горле образовался тугой комок. Я не выдержал и отвернулся. Уставился на морской горизонт. Он совсем слился с небом и едва различался за плотной стеной дождя.

Слезы обожгли щеки. Шлюпки нигде не было видно. Ее проглотило море. Вдалеке сверкнула электрическая вспышка. Спустя секунду раздался грохот. Остров содрогнулся. Или это я вздрогнул?

Волны с яростью били о берег. Море бунтовало и было таким недоступным, как всегда. Как никогда.

Саймон положил руку на мое плечо. Я чуть обернулся, так, чтобы стратег не попал в поле зрения.

– Умер?

– Да.

Порывы ветра стали затихать, и через несколько минут дождь закончился.

Глава 4. Мертвый Бог

Не знаю, сколько времени мы просидели на берегу в молчании. Сумерки сгущались. Резкие порывы ветра пробирали до костей. Голова гудела, а все внутренности съежились от охватившего меня страшного отчаяния.

Когда я столкнулся со смертью впервые, мертвец был только один. Сегодня умерло сразу двое. Сколько их будет в следующий раз? Трое? Четверо? А, может, сразу тысяча?

«О, Боги Пандоры, не дайте мне этого увидеть!» – мысленно взмолился я.

По телу пробежала дрожь. Тупая боль в плече усилилась. Я дотронулся до раны и вздрогнул. Кожа вокруг опухла, и кровь еще сочилась. На меня навалилась смертельная усталость, и я почувствовал желание немедленно положить голову на песок, но резвая волна намочила ботинки и вмиг отрезвила рассудок. Береговая линия продолжала сдвигаться в сторону кладбища. Время прилива неумолимо приближалось. Пора бы валить отсюда.

Я обернулся. Взгляд упал на остекленевшие, поддернутые белесой пленкой глаза мертвеца. Внутри все похолодело. Сердце больно ударилось о ребра. Я сдавленно икнул и поспешно отвернулся.

– Ради Богов Пандоры закрой их!

Саймон не ответил, но я почувствовал спиной его взгляд, а после услышал:

– Надо его похоронить.

Я резко развернулся, вмиг пожалев об этом. От новой вспышки боли потемнело в глазах.

– Спятил?

– Кладбище совсем рядом. Мы могли бы отнести его туда.

Я усмехнулся, а после не выдержал и рассмеялся. В глазах прояснилось, и я увидел, что Саймон выполнил мою просьбу – глаза стратега были закрыты.

– Ты либо неудачно пошутил, либо точно поехал крышей. Нам бы просто выбраться отсюда. У меня уже голова кружится от потери крови. И мне ужасно больно. Я не смогу его поднять.

– Знаю, – сказал он и наклонился ближе, чтобы внимательнее осмотреть мою рану. Затем стянул с себя куртку и рубаху, зубами разорвал нить на шве, удерживающем рукав последней, и полностью его оторвал. – Будет больно. Потерпи.

– Она мокрая и грязная! – возразил я, прикрыв рану рукой.

– Да, но надо остановить кровь. Это ненадолго. Доберемся до вышки и сменим повязку. А дома промоем рану и обработаем, и завтра я раздобуду антибиотики.

– Где?

– Да хоть в первом разделе. Он стоит пустой, кто станет его охранять?

Я недоверчиво прищурился и оглядел его с ног до головы.

– А ты точно мой брат?

Саймон закатил глаза и занялся моим плечом. Сняв с меня куртку и рубаху, он увидел рану и выругался.

– Так плохо?

– Ты ведь поймешь, если совру?

Я кивнул. Страх медленно поднялся от живота к горлу.

– Ну же?

– Не то чтобы кошмар, – уклончиво ответил он. – Я ведь не врач.

Я судорожно вздохнул, борясь с подступающей паникой.

– Думаю, не помрешь, – заключил он, – но болеть будет долго. Будь все, действительно, серьезно, крови было бы больше.

– Куда уж больше? Да во мне столько и нет.

– Есть, – успокоил Саймон. – Терпи.

Он резко затянул узел. Очередная вспышка боли заставила меня вскрикнуть. Мир вокруг взвился каруселью, и я уронил голову на плечо брата. Он рассеяно погладил меня по волосам и перевел задумчивый взгляд на мертвеца.

– И все-таки надо его похоронить.

Я с яростью пихнул его в грудь здоровой рукой.

– Выкинь из головы этот бред. Может, ты и учителя ККБ похоронить хочешь?

– Я думал об этом, – признался он, – но боюсь, мы его не найдем.

– Ты хотел сказать: вряд ли мы от него хоть что-нибудь найдем.

Перед глазами снова встала открывшаяся мне за склепом картина. Я отчаянно застонал, прогоняя ужасающее видение. Глаза защипало, и я не сдержал жалобного всхлипа.

– Какой же я идиот. Чего меня вообще сюда понесло?

– Ты хотел, как лучше, – ободряюще проговорил Саймон, потрепав меня по здоровому плечу.

– Какая разница, чего я хотел? Вышло все равно не так. Мы никого не спасли, а наоборот убили!

– Это не мы, а могильники. Ты не виноват.

– Да какого черта ты вообще такой спокойный? – разозлился я. – Почему ты не бьешься в истерике и не задыхаешься?

В ответ он пожал плечами и все, а потом потянулся к руке стратега.

– Боги Пандоры, что ты делаешь? – я схватился рукой за волосы и едва удержался, чтобы не вырвать приличный клок.

– Номер посмотреть хочу. Он сказал, у него есть сестра.

– И? Отправишься на ее поиски, чтобы доставить похоронку?

Саймон промолчал, и я беспомощно фыркнул. Если ему так важен порядковый номер этого несчастного, пусть смотрит. Может и не плохо, что хоть кто-то узнает его имя. Но устраивать тут похороны – это чересчур.

Я окинул взглядом береговую линию, но почти ничего не смог разглядеть. Тьма быстро сгущалась, и я надеялся, что тучи скоро совсем разойдутся. Тогда наш обратный путь осветят луна и звезды. На газовку я не рассчитывал. Наверняка она была такой же грязной и мокрой, как я.

– Виктор, – позвал меня брат.

Я обернулся и вопросительно вскинул брови. Лицо Саймона выражало крайнюю степень удивления и даже испуг. Он побледнел, словно мертвец, и выпучил глаза. Нижняя губа дрожала. Я на всякий случай обернулся проверить, нет ли за спиной какой опасности, но брат смотрел на меня.

– Что?

– Посмотри сам. Меня, должно быть, зрение подводит. Не может же такого быть, да? Откуда ему здесь взяться? И кто мог его убить? Это же невозможно!

Он сильно разнервничался и, казалось, впервые с тех пор, как мы оказались на кладбище, был готов поддаться панике.

– Да успокойся ты! – рявкнул я и, с трудом поборов вызванное покойником смущение, подобрался ближе.

В ночной темноте почти ничего не было видно. Мне пришлось наклониться совсем близко, чтобы прочитать метку на руке. Я с трудом разбирал буквы. Чтение усложнялось витиеватостью и своеобразием выбранного шрифта, не характерного для островных меток.

– Ничего не понимаю.

– Это Пандора, Виктор! – выкрикнул Саймон. – Это Пандора!

– Не заливай! Наверное, Плавильный остров. Он недалеко отсюда. Может, он просто беглец.

Какого цвета форма у Плавильщиков, я не знал. Но одежда погибшего совсем не походила на робу. Я только сейчас заметил, что на ней не было ни одной вышивки с гербом ОКПиН. А ведь ее пихали всюду. У меня она была на сумке, на рубахе, на комбинезоне и на куртке. А еще на ремне и ботинках.

Я еще раз вгляделся в выбитые на руке мертвеца буквы, но тщетно. Ничего нельзя было разобрать. Достав из кармана газовку, я нажал на кнопку, но не смог высечь ни искры. Саймон сунул мне в руки свою.

– Помнишь, как на кладбище все застыло? – спросил он. – Это божественная сила. Нам рассказывали на боговедении.

– Я прогулял, – отмахнулся я, хоть и почувствовал слабое шевеление внутри. В его словах был смысл, а другого объяснения не было. Но поверить в то, что этот человек – Бог! Как-то слишком.

Я щелкнул гозовкой Саймона. Слабый огонек вспыхнул и сразу потух. Прикрыв его от ветра рукой, я щелкнул снова. Серебисто-серый свет замерцал над рукой мертвеца.

– Пандора Двенадцать, – прочитал я выбитые на руке слово и номер.

В горле пересохло. Я шлепнулся на задницу и ошарашено уставился на брата.

– Божественная сила, говоришь?

Саймон кивнул, затаив дыхание, а я мотнул головой, силясь навести в ней хоть какой-то порядок.

– Значит, Боги реальны.

– И судя по всему, смертны, – прошептал Саймон.

С минуту мы, молча, смотрели друг на друга. На мгновение он показался мне моим же отражением в зеркале. Мокрый, грязный, до смерти напуганный, такой же жалкий и потрепанный, как я. И между нами – мелкими и бесполезными людишками – лежало тело настоящего Бога.

Безумие.

Головокружение усилилось, я сглотнул образовавшийся в горле ком и не без труда проговорил:

– Галлюцинации. Наверняка просто показалось.

Саймон отрицательно покачал головой.

– Похороним на кладбище. Это кладбище Пандоры – то самое место, где он и должен успокоиться, да?

Я растерянно смотрел на брата, не находя в себе сил даже просто кивнуть.

– Ну и денек, – нервно усмехнулся он.

– Да уж…

Мы выждали еще несколько минут, прежде чем отважились сунуть нос на кладбище. За это время мне стало значительно хуже. Плечо горело адским пламенем, в голове мутилось, страшно хотелось пить. Бог тот парень или еще кто, я был готов бросить его на берегу. Он уже умер, для него все кончено. Но мы все еще живы, и я хотел оставаться таким и дальше. Но Саймон был непреклонен.

Он с удивительной и несвойственной ему отважностью все взял на себя, да только справиться не сумел. Обхватил мертвеца за талию, взвалил на плечо, и едва не упал под его весом. Кинул на меня молящий взгляд, но помощи не попросил.

Я вздохнул. С трудом поборов отвращение и пульсирующую боль в плече, я поднялся и взял мертвеца за ноги. Мы с Саймоном вместе затащили его на забор и столкнули вниз. Он мешком свалился на кладбищенские земли, оказавшись в святыне своего рода.

Меня повело в сторону. Я схватился за брата. Он помог мне устоять на ногах. С минуту я переводил дух, а после не без помощи Саймона забрался на каменный забор. Я свалился рядом с мертвым Богом и поспешно отполз в сторону.

– Дальше сам, – сказал я, когда брат оказался рядом.

Недалеко от забора виднелась разрытая могила. Погребальный камень покосился, надпись стерлась, и нельзя было разобрать, кого тут хоронили. В любом случае, этот кто-то был уже съеден могильниками, или успел полностью истлеть и превратиться в пыль. Саймон скинул мертвеца в яму и стал руками зарывать ее, бросая вниз мокрые комья земли.

– Ты так и до рассвета не управишься, – сказал я, поднявшись на ноги. Мир вокруг завертелся, и я едва не упал в могилу вслед за мертвым Богом.

– Сядь, – строго сказал Саймон и стал скидывать вниз все подряд: камни, мусор, землю. Он весь перепачкался, раскраснелся и тяжело и прерывисто дышал, но об отдыхе даже не заикнулся.

Я наблюдал за ним целую вечность. Глаза стали слипаться, и я завалился на бок. Тяжелое тело вмиг расслабилось. Даже боль перестала казаться невыносимой. Перед глазами возникла теплая кровать, и я окончательно забыл, где находился.

– Виктор! – брат схватил меня за курку и встряхнул.

Плечо словно взорвалось. Я застонал и почувствовал слабый шлепок по щеке.

– Очнись! – глаза Саймона блестели в темноте, а голос дрожал. – Давай, братишка, пора домой.

– Саймон, я устал.

– Знаю, но отдыхать еще рано. Поднимайся. – Он подхватил меня подмышки и потянул вверх. – Вставай!

Порыв холодного ветра пробрал до костей. Вдалеке завыл разбуженный могильник. Сердце в груди подскочило, а вместе с ним вскочил и я. Меня сразу мотнуло в сторону, но брат сгреб меня в охапку и крепко прижал к себе.

– Прости, – шепнул он, – я должен был сразу отвести тебя домой.

– Шшшш, – я прижал палец к губам, напряженно вглядываясь вдаль.

Мы простояли, замерев, минуты три, но могильник за нами так и не пришел.

Обратная дорога показалась мне вечностью. Взобравшись на кладбищенский склон, я окончательно выбился из сил. И если бы не Саймон, наверняка съехал бы на заднице обратно. Но вот в заборе показалась черная дыра, и я облегченно вздохнул.

– Еще немного, – успокоил меня брат.

Я кивнул, но ноги подкосились, и я рухнул в грязь.

– Больше не могу. Ни шагу не сделать.

– Ничего, – Саймон присел рядом на корточки и легонько хлопнул меня по здоровому плечу. – Ты молодец. Вон сколько продержался. Я на твоем месте сразу бы умер, как только могильник в меня бы вцепился. От страха.

Я горько усмехнулся.

– Неправда.

– Правда, – улыбнулся он. – Когда он на меня напал. Я чуть в штаны не наложил. И теперь готов на все, чтобы поскорее отсюда смыться.

Я поднял на него беспомощный взгляд. На мгновение мне показалось, что он собирался меня тут бросить.

– Так что, чтобы управиться быстрее, – продолжил он, – дальше я тебя понесу.

Саймон нес меня всю дорогу до дома, а я изо всех сил старался сохранить сознание. Дедуля Тедди рассказывал, что расслабленное тело кажется в разы тяжелее, а усложнять брату и без того непосильную задачу я не хотел. Поначалу мне было трудно бороться со сном, но неподвижность и ветер сделали свое дело – я здорово напрягся, борясь с нарастающим холодом.

На вышку мы возвращаться не стали. Узел с консервами нам все равно не дотащить до дома, а делать огромный крюк ради бинтов не имеет смысла. Одной простыни мы уже лишились, проживем и без второй.

До дома оставалось всего несколько десятков метров, когда Саймон начал покачиваться и спотыкаться на ровном месте.

– Может, я дальше сам? – предложил я. – Или хотя бы привал давай сделаем.

Брат кивнул, отпустил мои ноги и чуть присел. Я соскользнул с его спины и целую минуту твердо стоял на своих двоих. Затем все вокруг завертелось.

Мы уселись на мощеную булыжником главную дорогу раздела. Саймон уставился на дом позади меня. Я обернулся. На потертой когда-то зеленой двери висела цифра «184».

– Хочешь зайти? – спросил я.

– Поздно уже, – мотнув головой, сказал он. – Может, завтра успею.

Мы замолчали. Ни один из нас не мог даже предположить, что ждет нас завтра. Но что случится сегодня, я знал, и от этого по коже побежали мурашки.

– Может нам не стоит возвращаться домой? Мы можем пойти к Жану.

– А отцу его что скажем?

– Не знаю.

А что тут скажешь? Здравствуйте, дядя Жюль. Так уж вышло, что мы убили учителя ККБ, закопали найденного на кладбищенском пляже Бога и сами едва не пали в смертельной схватке с могильником?

Про могильника он, может, и поверит, но что помешает ему отправить нас домой? Моя рана? К себе он нас, конечно, пригласит. Может, даже обработает и перевяжет укус, но потом обязательно отправится к нам и все расскажет родителям. И тогда то, от чего так не хочется возвращаться, обязательно нас настигнет.

К тому же до Жана идти дальше. Дома в нашем разделе расположены не по номерам, а как попало. Еще на два квадрата вверх по улице плюсом к двум предстоящим я точно бы не дошел. А нести меня у Саймона уже не осталось сил. Я вздохнул.

– Помоги встать. Пойдем и встретим свою смерть лицом к лицу.

Саймон неуверенно покусал губы, но все же кивнул. И мы отправились дальше.

Возле двери, ведущей в дом нашей семьи, я становился. Саймон тоже замер, и мы вместе уставились на нее тупыми и безучастными взглядами. Узел с драгоценными мамиными запасами остался лежать у вышки вместе с нашими сумками. А в них было все: бинты, запасная одежда, старая кладбищенская книжка, дедушкин пимак, ключи от дома.

– Мои ключи остались там. Скажи, что носишь свои в кармане.

– Я вообще их не взял. Мы бежали в окно и не собирались возвращаться, – пожал плечами Саймон.

Обреченно вздохнув, я уселся на низкую ступень крыльца. Лучше уж отгрызть себе руку, чем постучать. Тогда мама точно проснется. Меня передернуло от этих мыслей. Она всегда любила поскандалить, и я давно должен был к этому привыкнуть. Но не привык. А в таком состоянии шансов снести поток обвинений (на этот раз небеспочвенный), молча, ровнялся нулю. Оставалось одно – ждать утра и молиться, чтобы дедушка вернулся со смены до того, как на смену отправится мама. Что тоже маловероятно. Этот старый любитель пошляться мог вернуться и в обед.

Саймон неуверенно потоптался на месте, затем бросил короткое «я сейчас», скрылся за углом и пропал на целую вечность.

Я сидел на крыльце и разглядывал ботинки. На правом с одного бока отошла подошва, и в образовавшуюся щель набилась грязь. Сразу видно: сделано на совесть! Я получил их аж под Новый Год, то есть два с половиной месяца назад. Кто бы мог подумать, что они прослужат так долго? Самое то для лазанья по горам и кладбищам в непогоду.

Горько усмехнувшись, я потер пальцами висок. Боль усилилась, а звон в ушах становился все громче. Побрал бы морской черт эти злоключения. Вселенная совсем обнаглела. Надо же и передышку иногда давать. И так столько всего за день произошло, да еще и ботинки порвались!

Я с трудом подавил желание снять их и зашвырнуть подальше. Не стоило так горячиться. В следующий раз обувь выдадут только летом, и не на этом острове. И не мне, а тому, кто выживет.

Дверь за спиной распахнулась. Я в ужасе подпрыгнул и обернулся. На пороге стоял Саймон. Он подошел вплотную, наклонился и поднял меня на ноги. Плечо снова вспыхнуло, я застонал, но скорее от усталости, а не от боли. Ноги гудели, голову слово сдавило стальным обручем. Вдобавок к этому саднило в горле.

– Скажи, кого убить за стакан воды? Я сделаю это не задумываясь, – прошептал я, перешагивая порог.

Саймон шикнул и потащил меня в ванную. К счастью, она была на первом этаже. К несчастью, рядом с комнатой родителей. Проходя мимо их двери, мы, не сговариваясь, задержали дыхание, прошмыгнули за дверь и с облегчением выдохнули.

Брат помог мне раздеться и запихал в большую железную ванную круглой формы. Настроил воду и заткнул слив пробкой. Душевой лейки не было, потому пришлось пользоваться ковшом.

– Ты только не кричи, – шепнул он.

Я кивнул, но сдержаться не смог и застонал, когда слишком горячая вода полилась на свежую рану.

– Серьезно он тебя, – прошептал Саймон, вылив на меня новую порцию воды.

От боли разум совсем мутился, а его комментарии еще и здорово напугали. Я всхлипнул и потер правой рукой глаза.

– Опиши, как выглядит.

Он намылил кисть моей правой руки и тщательно промыл водой, не забыв вычистить грязь из-под ногтей. Затем положил мои пальцы прямо под ключицей левого плеча. Поборов очередную вспышку боли, я старательно ощупал единственный прокол от острого, но толстого и короткого клыка. Верхняя челюсть – догадался я. Затем я исследовал ключицу – она показалась мне целой.

– И это все? – удивился я. – Почему же мне так плохо?

Вместо ответа, Саймон потянул меня за руку и положи пальцы на обратную сторону плеча. Там я нащупал сразу четыре рваные раны. По одной на каждый нижний клык могильника. Эта тварь пропахала во мне целые борозды.