Текст книги "Пандора Норна. Остров К"

Я вернул рисунки под матрац. В горле образовался тугой комок, и я с трудом его сглотнул. Глаза защипало. Жалобно шмыгнув носом, я принялся глубоко и резко дышать, загоняя обратно проклятые слезы. Никогда раньше не замечал за собой такой сентиментальности. Да и не ребенок я уже, чтобы реветь. Через месяц мне стукнет четырнадцать. В моем возрасте отец уже готовился к оформлению брака, а я чуть не разрыдался, как ребенок. Стыдно!

Под своим матрацем я обнаружил старую потрепанную книжку, вырытую на кладбище, и дедушкин пимак. Совсем забыл про него. Недели две в руки не брал. Так и разучиться не долго.

Присев на кровать, я выдал несколько протяжных трелей. Меня природа таланом не наградила, и музыка получилась красивой только потому, что пимак всегда звучит красиво, и неважно, кто на нем играет.

Взял книгу. Она была такой старой, что страницы почти рассыпались. Редкая вещь. До встречи с ней я и не знал, что книги существуют. На острове Консервации все знания передавались устно или нацарапывались лекциями на рисовальных листах из жести. Но эта книжка была бумажной. Я раскрыл ее на первой странице и прочитал начало:

«Чтобы завоевать сердце женщины, мужчина должен совершить подвиг».

Усмехнулся. Вот откуда этот бред. И вот, о какой книжке говорил Саймон. Там все закончилось спасением прекрасной принцессы. Дедуля Тедди говорил, что эта книга не из нашей эпохи. Времена, когда такие вещи были в ходу остались далеко позади. Он назвал это сказкой.

Руки снова потянулись к часам. Я взглянул на безжизненную стрелку и подавил очередной вздох.

– Без двадцати, – послышался голос брата за спиной. Он прошел в комнату и сел на кровать напротив. – Пора идти.

– Я не нашел мешок.

Саймон кивнул, и между нами повисло тяжелое молчание. С минуту мы смотрели друг на друга, не шевелясь. Силы разом ушли из тела, и я просто не смог подняться. Брат тоже медлил.

– У тебя неплохо получается играть, – он указал на пимак.

– Вовсе нет, это кошмар, – замотал я головой. – Это у тебя талант. Портреты просто потрясные.

– Я знаю, – без тени смущения сказал Саймон. – Но и у тебя отлично выходит играть. Ты зря прибедняешься. Немного практики, и дедулю Тедди догонишь. Тебе просто надо чаще заниматься. Возьми его с собой.

– Это дедушкин.

– Тем более возьми. Он не рассердится. Он не такой, как наши родители, ты знаешь.

Сердце екнуло в груди. Я кивнул, наконец-то, нашел силы встать и стянул с кровати простынь.

– Мешка нет, так что…

Я складывал простынь, спиной ощущая взгляд брата. Тяжелое чувство вины все еще жгло, и я не знал, как его побороть. Выронил пимак, тот покатился по полу. Саймон поднял его.

– Давай зайдем к Рузанне, – предложил я, но Саймон сразу замотал головой.

– Почему нет? Попрощаешься хоть!

Но на его лице отразилось такое выражение, что я немедленно заткнулся.

Мы спустились на кухню и упаковали консервы. Я завязал их двумя узлами. Серая простынь оборвалась с одного края, и нитки торчали корявой бахромой. Помню, одно время у нас на острове пошла мода мохрить так штаны на концах, но управленцы быстро придумали за это новую систему штрафов, и желание выпендриваться отпало.

Ноша вышла неподъемной. Но время поджимало и делить ее на двое было некогда.

– По очереди понесем.

Саймон не отреагировал, прищурился и выглянул в окно.

– Что там? – спросил я.

Саймон повернулся ко мне, в ужасе округлив глаза.

– Учитель ККБ.

– Шутишь?

Он побледнел и отрицательно покачал головой. Я тоже подскочил к окну. Учитель уже завернул во двор, и я поспешно задернул занавески.

– Чего ему надо?

– Может, пришел спросить, как мы себя чувствуем? – предположил Саймон.

– Скорее выставить счет за вскрытый замок. Да пофиг, давай свалим отсюда поскорее.

– Как? Он уже у двери!

– Через окно, – я подхватил тяжелый узел и побрел в родительскую спальню. Ее окна выходили на другую сторону дома.

В дверь постучали. Саймон обогнал меня, раскрыл окно и помог перекинуть узел через раму. Мы выбрались на улицу и побежали так быстро, как только позволяла тяжесть консервов.

Отбежав достаточно далеко, я остановился перевести дух и кинул последний взгляд на окно нашей с Саймоном комнаты. Не верилось, но мы покинули свой дом. Вот, прямо сейчас. Навсегда.

Ветер едва не сбивал с ног, а небо затянуло тяжелыми тучами. Влажный наэлектризованный воздух обещал грозу, температура резко упала. Руки быстро обледенели. Оно и не мудрено, мы добирались почти полчаса и безнадежно опоздали.

– Ну все, твоя очередь, – выдохнул Саймон и сбросил с плеча узел с консервами.

Он пошатнулся и едва не упал – я успел подхватить его.

– Когда ел в последний раз?

Утром перед академией мы не завтракали. Саймон отказался, видно, из-за того, что отдал почти всю еду Рузанне. А мне одному есть было скучно.

– Вместе с тобой, – ответил он.

Это было вчера.

– Доберемся до набережной и перекусим. Нам понадобятся силы. Кто знает, что за планы у Жана в голове. Если он ничего не придумает, так ведь и придется в горы идти.

Саймон согласно кивнул. Я взвалил на плечо узел, и мы неспешно двинулись дальше. До забора, огородившего набережную от раздела, оставалось от силы метров двадцать. Я ускорил шаг, и Саймон безнадежно отстал.

С утра мне довелось пережить куда больше приключений, чем ему, и усталость сильно давила на спину. Но я его не подгонял. Ему нагрузки давались куда сложнее, чем мне. Всему виной искривленный позвоночник и нехватка одной почки. Переносить голод ему тоже было тяжело. Потому, добравшись до калитки, я скинул с плеча узел и стал ждать. Саймон подошел вплотную, уткнулся лбом в мое плечо и попросил минуту. Я не торопил.

– Так плохо?

– Не так уж и плохо. Бывало и хуже. – Он нервно усмехнулся. – Хотя, о чем это я? Хуже еще не было.

Я обернулся на калитку и потянулся, чтобы открыть ее, но замер. Под стальной дугообразной ручкой красовался маленький подвесной замок.

– Заперта.

Саймон оторвался от моего плеча и тоже оглядел калитку.

– С чего это?

Стоило ему произнести эти слова, как жестяной рифленый забор содрогнулся под нечеловеческой силы ударом. Брызги соленой воды дождем просыпались на землю.

Мы замерли и ошарашено уставились на него.

– Это же не волны? – севшим голосом спросил Саймон.

– Я не… – промямлил я и, черт знает, зачем дернул ручку калитки – она не поддалась.

Новый удар сотряс ограждение, и нас снова окатило перехлестнувшей через край водой. Саймон схватил меня за куртку и оттащил назад.

– Чертовщина какая-то, – выдохнул он.

– Надо посмотреть, – рванул я вперед. – Я перелезу.

Саймон снова вцепился в мою куртку и дернул назад.

– Спятил? Это опасно.

– Я только загляну.

– А если забор снесет волной? Он и так еле держится.

В его словах был резон, и я нехотя кивнул. Но все равно надо было выяснить, что происходит. Набережная располагалась далеко не в трех метрах от забора, да еще и была окружена двумя Рогами Изя – длинными изогнутыми мысами, берегущими нашу бухту от ветров.

Чтобы достать до забора, волны должны были быть метров пятьдесят, не меньше. Но тут это было невозможно. Рога Изя не дали бы им так разогнаться. Они разрезали бы волну на части, развели в стороны и свели бы ее на нет.

Я огляделся вокруг в поиске других возможностей. Одно было ясно: надо забраться повыше. И тут взгляд упал на старую ржавую вышку. Она возвышалась над разделом словно огромная стрела, устремленная в небо. Правда, со срезанной макушкой.

– Даже не думай, – сказал Саймон, проследив за моим взглядом.

– Брось, я уже бывал на ней раньше. Это только выглядит опасным, а на самом деле…

– Гроза, – он ткнул пальцем в небо. – Представь, сколько молний она уже поймала, и что будет с тобой, если поймает еще одну.

Я не сдержал вздоха и закатил глаза.

– Саймон, не паникуй. Я всего на минутку. Осмотрюсь вокруг и вернусь. Да и гроза еще не началась.

– Нет, – отрезал брат. – Мы и так в смертельной опасности, если ты не заметил. Может, перестанешь каждую секунду творить глупости и рисковать нашими жизнями? Тебе что, адреналина не хватает?

– Адреналин здесь ни при чем, – возразил я. – Я просто хочу разобраться с тем, что тут происходит.

– Да ничего не происходит, – почти истерично вскрикнул Саймон, и я невольно поджал губы. – Просто чертов прилив.

– Прилив начнется только к полуночи, – я выставил вперед руку с оттопыренным указательным пальцем. – И это первое, что чертовски странно. Второе, – я оттопырил второй палец, – весь первый раздел вывезли с острова. Третье, – еще один палец взметнулся вверх, – на столе секретаря я видел правила поведения в экстренных ситуациях и карту острова. Ты тоже видел. А еще, за нами до сих пор никто не пришел.

– Может, приходили, пока нас не было, – почти шепотом проговорил брат. – И учитель ККБ, он же пришел зачем-то.

– Учитель ККБ – не учетник, не комендант и тем более не стратег. Тут что-то не так. За нами никто не придет, Саймон. – Я наклонился к нему ближе и, как можно более убедительно проговорил:

– А причина тому может быть только одна.

Я снова выставил указательный палец вверх. Саймон схватил меня за руку и с силой надавил на нее, заставив опустить.

– Ты же не хочешь сказать, что…

– Сначала я хочу слазить на вышку и убедиться. Таких приливов не бывает. Не на нашем острове.

Новая волна шибанула по изгороди. Саймон едва не подпрыгнул с испугу. Я тоже вздрогнул.

– Вышка крепкая, – постарался я его успокоить. – Я быстро. Туда и обратно. А ты подожди меня здесь.

Брат замотал головой.

– Я тоже пойду. Наверх не полезу, но лучше не расходиться. Мало ли. К тому же, если ты оттуда свалишься, кто-то должен будет дотащить тебя до дома.

Я согласно кивнул и взвалил на спину узел с консервами. Говорить ему, что если я свалюсь с вышки, тащить меня куда-то будет уже бессмысленно, я не стал.

Вышка расположилась на самом краю раздела, возле кладбища Пандоры, до забора которого оставалось всего метров тридцать. Она жутко стонала и раскачивалась на ветру.

– Кошмар, – выдохнул Саймон, – в ней метров двадцать, не меньше. И ее шатает как…

– Удержится, – заверил я его. – Меня больше другое беспокоит.

Я ткнул пальцем в щит, загородивший лестницу вышки. Надпись на щите гласила:

«Опасно! Закрыто на ремонт»

– Столько лет никому не было до нее дела и нате! Кому вдруг понадобилось ее ремонтировать?

– А для чего вообще нужны смотровые вышки? – спросил Саймон.

– Чтобы смотреть? – пожал я плечами.

Мы переглянулись и снова уставились наверх.

– Может, кто-то не хотел, чтобы мы что-то увидели? – предположил Саймон, тяжело вздохнув. – Вышка точно крепкая?

Я кивнул.

– Ладно, – он скинул с плеча сумку и пристроил ее у подножия вышки. – Ты первый.

– Серьезно?

Он нервно сглотнул, еще раз посмотрел наверх и кивнул.

– Только не вздумай лезть, пока я не окажусь наверху. – Сказал я. – И не облокачивайся на страховочные кольца. Я не уверен в их прочности.

Саймон кинул на меня полный ужаса взгляд, крепко сжал кулаки и снова кивнул. Я тоже скинул сумку, схватился за верхний край щита и подтянулся на руках.

Ветер завывал все громче, а смущенная моим весом вышка все пронзительнее стонала. Чем выше я забирался, тем сильнее ощущалась качка. На середине пути руки заныли от напряжения, и я понял, что вся эта затея очень даже опасная. В голову ударил адреналин, а вслед за ним пришло чувство стыда. Брат был прав на мой счет. Тело свело приятной дрожью, сердце забилось быстрее и вот, мир вокруг приобрел совсем другие оттенки. Не это ли чувство заставляло меня каждый раз вытворять что-нибудь эдакое? Не из-за него ли сегодняшним утром я поднялся на борт стратегического корабля? Может ли быть такое, что отсутствие выбора – лишь надуманная отмазка? Я специально это сделал? А сейчас? Так ли уж надо подниматься наверх, чтобы прояснить ситуацию? Или я и без этого уже все понял? И как Саймон заберется туда со всеми его болячками? Как бы не свалился. Сердце подскочило в груди, и я бросил вниз всего один взгляд, нарушив самое главное правило. Голова закружилась.

Я взобрался на смотровую площадку и уже собирался крикнуть брату, чтобы он оставался внизу, но взгляд сам зацепился за место, где должна была быть набережная. Выругавшись самым неприличным словом, какое только пришло мне в голову, я шлепнулся на задницу. В глазах на секунду потемнело, не знаю, от неожиданности или от того, что мои худшие ожидания оправдались.

Я смотрел на совершенно незнакомые мне очертания берега и не верил своим глазам. В голове поплыл туман. Мне потребовалось время, чтобы оклематься, и когда я вспомнил про брата, он уже почти добрался до верха.

– И это по-твоему безопасно? – проворчал Саймон, забравшись на смотровую площадку. Он весь раскраснелся от напряжения, а его руки тряслись, как в припадке. – Здесь такая качка, меня едва ветром…

Раздался гром и проглотил последние слова.

– Где сверкнуло? Далеко? – запаниковал он. – Ты видел?

Я не мог произнести ни слова, только дернул его за штанину и ткнул пальцем в береговую линию острова. Ее очертания сильно изменились. Рога Изя полностью ушли под воду, от бухты не осталось и следа. В третьем разделе вода уже снесла забор и достигла крайних домов. А это значило, что мыс Возрождения, часто тонувший во время приливов, теперь метрах в двадцати под водой.

Я обернулся. На западе дела обстояли не лучше. Кладбищенский обрыв превратился в пляж, и ширина его составляла не больше тридцати метров пологого склона. Если вода пошла вверх с первым толчком, она доберется до забора кладбища через час или два. Примерно в это же время затопит крайние дома нашего раздела.

Грудную клетку сдавило, я едва сумел вздохнуть.

– Не бывает такого прилива… – севшим голосом проговорил Саймон. – Это невозможно. Уровень моря никогда так раньше не поднимался. Аномалия? Да? – он обратил на меня полные ожидания и надежды глаза. – У тебя пятерка по мироведению.

– У нас, – поправил я его.

– Но теория-то есть?

Я кивнул.

– Остров тонет, – сказали мы одновременно.

Голова закружилась, и я вцепился руками в поручни. Как раз вовремя – резкий порыв ветра качнул вышку. Саймон вздрогнул и вцепился в меня. И в то же мгновение на землю обрушилась стена дождя.

Саймон натянул на голову куртку, но она вмиг промокла. Выругавшись, он скинул ее обратно на плечи.

– Значит, – перекрикивая дробный бой дождевых капель, сказал он, – первый раздел эвакуировали?

Я удивленно уставился на него. Эта мысль не пришла мне в голову. Внутри все перевернулось. Всего пару часов назад я стоял перед секретарем мэра в Управлении и молил ее о спасении. Но вместо сочувствия, помощи или хотя бы понимания, получил предложение о переводе на Научный остров в качестве биоматериала. А она уже знала, что происходит, и влепила мне штраф.

– Саймон, – выдохнул я, борясь с подступающим шоковым оцепенением, – у тебя нет документов.

– А ты украл капитанский кортик с боевого корабля стратегов, – едва не плача проговорил он. – Нам нельзя попадаться им на глаза. Нельзя эвакуироваться с острова. Если эвакуация вообще будет!

Он схватился за сердце и глубоко вдохнул, но выдохнуть у него не получилось. Я тоже до смерти перепугался, но знал, что сейчас лучше бросить все силы на успокоение брата. Если он начнет задыхаться под проливным дождем на высоте двадцати метров, мне его не спасти.

– Не-не-не, – запричитал я, подползая ближе, – эвакуация будет, слышишь? Я видел план острова. Там были зачеркнуты только шестой, пятый и четвертый разделы. Наш точно эвакуируют. Ты только дыши, ладно?

Саймон посмотрел на меня так, словно я сказал нечто ужасное. Но все же выдохнул и сразу всхлипнул. Я подумал: как хорошо, что за дождем не видно слез.

– Они собираются оставить тут три раздела? – в ужасе проговорил Саймон. – Ты не говорил.

– Я не уверен!

– Значит, в том, что за нами вообще придут, ты тоже не уверен?

Мне оставалось только опустить глаза. Откуда мне вообще было знать, что будет, а чего не будет? Но если вспомнить историю Старого Ткацкого острова, утонувшего двенадцать лет назад, спасутся далеко не все.

– Саймон, – виновато проговорил я. – Я не знаю, что делать.

Он закивал головой и уткнулся носом в колени, а я отвернулся к морю, свесил ноги вниз и уперся лбом в перекладину ограждения. Перспектива провести тридцать лет на Западной горе уже не казалась такой ужасной.

Не верилось, что все это происходило с нами. Я раньше много раз слышал о том, что люди имеют склонность умирать. Однажды мне даже «посчастливилось» стать свидетелем чужой смерти. Ничего особенного. Просто один мальчик в академической столовой упал. Внезапно. Просто упал и все. На следующий день нам сказали, что он умер. Я так и не узнал, от чего это случилось. Нам ничего не объяснили. Он просто умер и все. А спустя пару месяцев я забыл его имя и порядковый номер.

Я знал, что острова иногда тонут, и стратеги не эвакуируют всех. Никогда. Для этого в нашем мире слишком мало места, и если выживших будет слишком много, их некуда будет девать. Я был отличником по мироведению и все об этом знал. Но я и представить себе не мог, что что-то подобное может произойти здесь. С нами.

Слишком небанальная у нас ситуация. Все недоразумения, несчастья и неудачи, какие только могли произойти в наших жизнях, уже произошли. Почти одинаковая внешность, три почки и одни документы на двоих. Саймону во всем не повезло. Даже брат у него так себе. Только и делает, что встревает в неприятности и подставляет его. Тонущий остров – это перебор. Не могло такого произойти. Наверняка, мне все это приснилось.

Я ущипнул себя за руку, но пальцы соскользнули с мокрой кожи, и ничего не изменилось. Скоро наступит утро. Дедуля Тедди вернется со второй смены, разбудит меня и скажет, что я опять проспал в академию. Не был я еще в первом разделе, не дарил я Сесси персики, и кинжал Пандоры-Норны никогда не лежал в моей сумке.

Я крепко зажмурился, плотнее закутался в промокшую насквозь куртку и снова открыл глаза. Увидел обливающееся дождем зеленое море, а на его волнах маленькую черную точку.

– Саймон.

Он нехотя оторвался от коленей и посмотрел на меня самым несчастным взглядом.

– Это что? – я ткнул пальцем в точку.

Он подполз ближе и прищурился, вглядываясь в горизонт.

– Корабль! – радостно вскрикнул он, но тут же притих. – Почему заходит с севера? Тут нет причала.

– Это не корабль, поправил я его, борясь с дрожью в голосе, – это из-за дождя так кажется, на самом деле она ближе и очень…

– Маленькая, – закончил он и повернулся ко мне.

– Шлюпка, – сказали мы одновременно.

Яркая вспышка молнии разрезала серое небо. Через мгновение раздался гром. Так близко.

Я протер глаза и внимательнее вгляделся в горизонт. Никакой ошибки. Это была четырехместная лодка, какую крепят к мелким парусным судам для бегства в случае крушения. Именно на таком паруснике каждый понедельник увозили провизию с нашего острова. До сегодняшнего дня.

Я вскочил на ноги и подлетел к краю площадки. Перегнулся через поручни, стараясь стать ближе к маленькому суденышку, и изо всех сил напряг глаза, силясь разглядеть, был ли кто внутри.

– Эй! – крикнул я вдаль.

Ветер и дождь проглотили звук моего голоса. Саймон оттащил меня от поручней.

– Спятил? Свалиться отсюда хочешь?

Я махнул на него рукой и снова рванул вперед. Шлюпка стремительно приближалась к берегу. В ее центре вырисовывался силуэт. Дыхание перехватило – волны несли ее прямо к кладбищу.

– Эй! – я отчаянно замахал руками. – Поворачивай сюда! Там кладбище! Там могильники!

Море подбросило судно вверх. Силуэт в центре покачнулся и поменял положение. Я больше не сомневался: в шлюпке кто-то был, и волны сносили его к кладбищенскому пляжу.

Я схватился за волосы и огляделся вокруг, словно где-то рядом валялся универсальный выход из любых ситуаций. Но не нашел даже простой идеи.

– Он погибнет там… – я рванул к другому концу вышки, не в силах устоять на месте. Вернулся назад. – Черт… плыви же сюда! Плыви…

– Это бесполезно, – попытался осадить меня Саймон. – Он слишком далеко, и дождь… ветер… он тебя не услышит!

Шлюпка вскочила на последнюю волну, перекувыркнулась через нее и выкатилась на берег. Я присмотрелся внимательнее, но на берегу ничего не происходило. И я снова заметался по смотровой площадке, то и дело приговаривая:

– Что же делать? Что же делать?

Я чувствовал, что вот-вот что-нибудь придумаю.

– Ты ведешь себя, как псих, – крикнул Саймон. – Перестань!

Я вернулся к поручням и снова вгляделся вдаль. Моряк вывалился из шлюпки и распластался на сером песке.

Я застыл, словно зверь на охоте. Ждал, что он пошевелится. Сердце громыхало в ушах, отстукивая секунды. Глаза болели от напряжения. Время словно остановилось, и ветер на мгновение стих.

– Давай же, – в нетерпении прошептал я.

И вдруг крошечный силуэт на берегу приподнялся. Фигурка покачнулась и снова рухнула в песок.

– Живой… – в полуметре от меня выдохнул Саймон.

– Держись, я иду! – крикнул я и подлетел к люку смотровой площадки.

– Совсем с ума сошел? – Саймон схватил меня за куртку и дернул назад. – Куда собрался?

– На кладбище. Он наверняка ранен, ему помощь нужна.

– Да, но… солнце еще не село. Нельзя туда идти. Это опасно.

– Знаю. Но… где моя сумка?

Я огляделся по сторонам.

– Внизу, – напомнил он. – Зачем она тебе?

– У меня есть оружие.

– Что? Ты про кинжал? Сумасшедший! Ну и за что ты мне такой достался?

– Саймон, тот парень на берегу – стратег. – Сказал я, сделав акцент на последнем слове. – Ты знаешь, что это значит?

Он испуганно замотал головой.

– С чего ты это взял?

– А с того, что в море больше никто кроме них не плавает. А раз он попавший в беду стратег, значит, что мы должны сделать?

Он нервно покусал губы, трясясь то ли от холода, то ли от леденящего душу ужаса.

– Каждый житель острова Консервации должен оказывать посильное содействие в работе стратегического отряда, не оставлять в беде и беспрекословно выполнять просьбы, приказы и следовать наставлениям… – проговорил он заученный на уроках правоведения текст и едва не задохнулся на последнем слове. – Это значит, что мы должны о нем сообщить.

– Кому? – спросил я.

Саймон сглотнул.

– Учителям?

– Хочешь вернуться к учителю ККБ после того, как мы от него сбежали?

– А учитель мироведения? Мы знаем, где он живет.

Я отрицательно покачал головой.

– На вышку лазить запрещено. У тебя нет документов, а я украл…

Саймон вскинул руки, моля меня замолчать.

– Тогда к черту его! Что мы можем сделать? Что? Да нас на половину даже нет…

– Успокойся! Мы можем спасти его и попробовать договориться.

Саймон на секунду замешкался, а после спросил:

– Как договориться?

– Скажи мне, что будет с капитаном, если командор узнает о потере именной награды?

– Не знаю, – развел он руками. – Откуда мне знать?

– Наверняка ничего хорошего.

– То есть, ты тоже не знаешь?

– Я уверен, – сквозь зубы проговорил я. – Я предложу ему кинжал в обмен на два эвакуационных билета. Если это кинжал его капитана, он ни за что не откажет.

– С чего ты взял?

– Это же капитан. Это не кто-то там, понимаешь?

– Не совсем, – с сомнением протянул Саймон. – Звучит довольно бредово.

– Вовсе нет!

– Да. Нас просто казнят за это. Ты полный идиот, если думаешь, что у нас в рукаве есть хоть одна карта.

– Не может быть, чтобы не было!

– Ее нет, – отрезал Саймон. – Давай просто сделаем вид, что ничего не видели, дождемся Жана и…

– И что?

– Я не знаю.

– А я знаю. Мы пойдем на кладбище сейчас же и спасем того парня. А потом очень постараемся ему понравиться, тогда он замолвит за нас словечко.

Саймон закатил глаза.

– Мне уже можно начинать исполнение гимна наивности? Мы – второраздельцы. Мы не нравимся стратегам. Мы нравимся только четырем нижестоящим разделам. И то в добровольно-принудительном порядке.

– Ты – зануда! Забываешь про человеческий фактор.

– Какой фактор? О, я тебя прошу…

– Не надо меня просить, – отрезал я. – Просто скажи, тебе сейчас есть, что терять?

Саймон поджал губы и опустил глаза. Нервно потер рукой лоб, а после дернул плечами.

– Совесть, – подсказал я ему. – Тот парень на берегу наверняка ранен и смертельно устал. Он там совсем один на незнакомом острове. Он не знает о могильниках, а к полуночи начнется прилив. Где он будет прятаться?

– На кладбище, – тихо проговорил Саймон.

– И что с ним случится?

– Его на части разорвут.

– И ты допустишь это?

Саймон засомневался, вытер с лица дождевую воду и шмыгнул носом.

– Если пойдем туда, могильники нас разорвут.

– Нет, – заверил я его. – Если все сделаем правильно, они нас даже не заметят. Я уже бывал на кладбище. Ходил за мухами с Жаном. И не раз, а сотню тысяч раз. Поверь, это не так уж и страшно. Я знаю, что надо делать. Ты со мной?

Саймон обхватил себя руками и неуверенно кивнул.

– Ты со мной или нет? – повторил я вопрос.

– Да, – выдохнул он. – С тобой.

До кладбищенского забора мы добрались за считанные минуты. Ветер подгонял в спину, а тяжелые сумки мы оставили у вышки. С собой я прихватил только кинжал стратега. Если уж совершать глупости, то лучше делать это налегке.

Высокая каменная ограда больше походила на крепость. Ее толщина составляла сантиметров восемьдесят, и сложена она была из массивных темно-серых булыжников. А из верхушки торчала россыпь острых железных пиков, давным-давно заржавевших от дождя и влажного просоленного воздуха. Защищала стена, ясное дело, не кладбище. На Западной горе вот уже несколько сотен, а то и тысяч лет стоял замок. Ну как замок? Каменный фундамент да половина разрушенной башни. Если верить урокам боговедения, мы жили на святой земле. До природного катаклизма, расколовшего мир на части, здесь жили племена Пандоры и их Бог. Но времени прошло немало. И его нагрузку выдержало только кладбище да забор, который теперь лежал бы перед нами непреступной крепостью, если бы не моя неуемная жажда приключений.

– Ты же не через верх его перелезал? – спросил Саймон, с опаской оглядев изгородь.

Я отрицательно помотал головой и ткнул пальцем на юг.

– Там есть лазейка.

Местные жители десятилетиями разоряли кладбище наряду с могильниками. Но если последних интересовали исключительно трупы, то первые промышляли личными вещами усопших. А особо ушлые, как отец Жана Жюль, находили и другие способы поживиться здесь. Например, у Жюля Консервации176 был свой бизнес. Он собирал на кладбище мух, вымачивал их в секретном растворе, высушивал и скручивал в ветошь. А потом продавал за консервы. Выкуришь одну такую скрутку, и в голове поплывет туман.

Так я и попал на кладбище впервые. Жан устроил меня к отцу на подработку. За сто грамм мух я получал одну банку капусты. За триста – горох, фасоль или кукурузу. За пять сотен можно было выторговать кашу из крупы с соусом. А за килограмм – сливы.

В животе заурчало. Желудок брата протяжно рыкнул в ответ. Я грустно вздохнул. Мы были настолько шокированы увиденным, что так и не отвели минуту на обед. Но возвращаться поздно.

В южной части забора первые кладбищенские кладоискатели продолбили дыру и прикрыли ее стальным листом, раньше, скорее всего, служившим задней стенкой буфета. Через нее мы и пробирались на кладбище.

Добравшись до лазейки, Саймон судорожно вздохнул, но ничего не сказал. Руки его дрожали, а в глазах отражался настоящий ужас. Сколько бы я ни предлагал, он ни разу не ходил со мной на дело. Говорил, что это неоправданный риск, что нам вполне хватает на жизнь тех консервов, что мы получаем в качестве стипендии. Но я уверен, он просто трусил.

– Ты готов?

Саймон отрицательно покачал головой. Пожав плечами, я пролез в дыру.

Мелкий дождь тихо барабанил по металлу, мешая звуки. Мрачное серое кладбище стояло в покое. Никакого движения я не заметил. Вечер еще не добрался до заката, но в это время могильники не так активны, как днем. Да и небо затянуло тучами. На кладбище легла плотная тень, совсем как в сумеречное время. Так что, у нас были неплохие шансы с успехом закончить миссию, но нервы все равно натянулись до предела, и сердце грохотало в груди, как безумное.

Саймон выглянул в дыру и, с опаской озираясь по сторонам, выбрался на кладбище.

– До чего жуткое место.

Я прижал палец к губам. Он побледнел и завертел головой по сторонам. Схватив его за рукав, я указал двумя пальцами на глаза, а потом ткнул указательным пальцем в землю. Дал знак идти за мной. Стараясь держаться поближе к забору, мы двинулись к северу. Туда, где за склепами и каменной оградой, лежал потерпевший крушение стратег.

Высокие могильные плиты в этой части кладбища почти все были разрушены. Огромные каменные буквы «П» возвышались над разрытыми могилами, словно арки. Некоторые из них треснули и покосились, другие и вовсе повалились на землю. В одной из этих могил мы с Жаном совсем недавно вырыли целых три мушиных гнезда. А теперь он стоял возле забора на набережную и недоумевал, где нас носят морские черти.

Я не сомневался: он был там. Он, конечно, мог опоздать, но чтобы совсем не прийти… Мы с Жаном дружили, сколько я себя помню, и он ни разу нас не подвел. Надо было оставить ему записку.

Дождь усилился. Капли становились все крупнее и тяжелее, и совсем скоро под ногами побежали ручейки. Земля размякла, и наши истоптанные ботинки то и дело проваливались в нее и чавкали. Как бы подошвы не отвалились. Мало приятного в том, чтобы щеголять по кладбищу босиком. Особенно когда то там, то тут валялись обломки гробовых крышек.

Порыв ветра пробрал до костей. Я поежился. Промокшая одежда прилипла к телу. Саймон все вертел по сторонам головой, смаргивая с ресниц дождевую воду. Я тоже огляделся. Позади тишина, а впереди склепы – большие каменные коробки с высеченными на стенах гербами и узорами. Они могли скрывать в себе с десяток могильников.

Я опустился на корточки, переводя дух и собираясь с силами. Саймон испугано дернулся и присел рядом.

– Что? – спросил он, в ужасе округлив глаза.

Я мотнул головой и достал из кармана комбинезона кинжал.

– Ты что-то увидел?

– На всякий случай, – прошептал я в ответ.

Саймон кивнул и, сглотнув, посмотрел вперед. Склепы были совсем близко.

Дальше кладбище шло на склон. Ноги заскользили в грязи, и я схватился за забор, чтобы не упасть, но это не очень-то помогло. Земля буквально уходила из-под ног.

Слева что-то мелькнуло. Невольно вздрогнув, я поскользнулся и, шлепнувшись на задницу. Поехал по склону вниз.

– Виктор! – испуганно вскрикнул брат и рванул за мной.

Я попытался зацепиться за что-нибудь руками, воткнул кинжал в землю. Он пропахал в ней борозду, наткнулся на что-то твердое, и я наконец-то остановился. Взгляд упал на огромную тень за спиной брата.

– Сзади!

Саймон обернулся набегу, тоже поскользнулся и свалился в грязь. Его понесло прямо на меня. Тень вдали пригнулась. Послышался протяжный утробный рык. Я отпустил кинжал, схватился за брата и позволил инерции унести нас вниз.