Текст книги "Пандора Норна. Остров К"

– Отлично, – воодушевился учитель. – К какому виду относится наш остров, Сто Восемьдесят Четвертая?

Он указал на Рузанну рукой.

– Промышленное пищевое производство, – пискнула она, еще больше покраснев.

– А население острова?

– Больше двух тысяч человек?

– Точнее.

Она пожала плечами, плюхнулась на место и закрыла раскрасневшееся лицо рукой.

– Две тысячи сто тридцать шесть человек по результатам последней переписи, – ответил за нее Саймон.

– Очень хорошо. Сто Семдесят Шестой, какие острова наиболее подвержены природным катаклизмам?

– Южная группа островов, – ответил Жан, – в особенности Фруктовый, Ягодный и Алмазный острова.

– А наименее? Сто Первая?

Сесси пожала плечами.

– Север: наш остров, Механический, цепь Металлургических и Плавильный остров.

– Точно, – учитель, щелкнув, указал на Сесси пальцем и утвердительно покачал головой, а после устремил задумчивый взгляд туда, куда несколько минут назад смотрела его ученица. На смотровую вышку – самое высокое строение на острове после завода и маяка. Она располагалась на краю второго раздела возле кладбища и была такой огромной, что из западных окон академии ее могла увидеть даже наша полуслепая учительница термообработки.

– Именно так, – прошептал он, присев на край своего стола.

Только дурак бы не понял, что он заговорил об этом не случайно. Время пришло, я решительно поддался вперед.

– Тогда почему началось землетрясение?

Он не отреагировал, перевел взгляд на огромную карту, закрывшую собой половину стены, и задумчиво потер подбородок. Еще на первом курсе он рассказал нам, что карта неполная. На ней было изображено всего одно море, но мир не мог быть таким маленьким. Где-то дальше были еще острова, а может, даже Большая Земля. Эта информация не входила в программу курса. Я спросил, откуда ему это известно, он ведь тоже второразделец. И он ответил, что догадался, а потом спросил, почему не догадался я.

– Сэр? – позвал его Саймон.

– Вы свободны. Сто Первая, Сто Сорок Второй и Сто Семьдесят Шестой. Можете не посещать мои занятия до экзамена. Дальше у нас будет только повторение.

– Серьезно? – Сесси удивленно вскинула брови.

– Да, – кивнул учитель. – Абсолютно. Экзамен вы сдадите, он не будет сложным. Мироведение необязательный предмет. Но если решите все же освежить память, я жду вас завтра на занятиях.

– Сэр, – снова позвал я его. – Вы знаете, почему на нашем северном острове началось землетрясение?

Учитель перевел на меня погрустневший взгляд и коротко пожал плечами, а затем отрицательно покачал головой.

В тот же миг остров снова содрогнулся. Рисовальные листы задребезжали на партах, газовые лампы опасно закачались над нашими головами. Зазвучала сирена, и голос секретаря опять приказал всем оставаться на своих местах. Академия ходила ходуном. Хлипкий крючок не выдержал, и карта мира с грохотом свалилась со стены. Учитель вздрогнул и отскочил в сторону.

А потом из динамиков говорителей зазвучала музыка. Ее громовые раскаты прокатились по дрожащим коридорам академии. Все мои одноклассники до смерти перепугались и вцепились в парты. Многие слышали музыку впервые, а вкупе с землетрясением она произвела особое впечатление.

Мы с Саймоном уже были знакомы с этим причудливым искусством. Однажды дедуля Тедди невесть откуда притащил пимак и сыграл так, что у меня мурашки по коже побежали. Сейчас я и сам время от времени поигрывал. Но его звучание даже отдаленно не напоминало то, что мы слышали сейчас.

Вскоре тряска прекратилась, но музыка продолжала греметь, звенеть и извиваться причудливыми трелями. Парты подрагивали от звуковых вибраций. Некоторые ребята закрыли уши руками. Пластинка играла минут пять, не меньше. Учитель прислонился к столу, закрыл глаза и водил пальцем в воздухе в такт музыке. Ученики гипнотизировали взглядами подвешенный к потолку говоритель, изрыгающий эти безумные бьющие по мозгам звуки. А потом все затихло. Тишина навалилась настолько полная и тяжелая, что я услышал слабый шепот ветра за окном.

– Потрясающая композиция, – выдохнул учитель, достал из кармана часы и несколько секунд задумчиво смотрел на циферблат, потом поднял взгляд и, не выказав ни малейшей эмоции, сказал:

– Продолжим урок. Сто Первая, Сто Сорок Второй и Сто Семьдесят Шестой могут идти, остальным слушать. Как вам уже должно быть известно, в первом году после объединения к власти пришел совет, состоявший из двадцати мужчин королевских семей Норны и Пандоры. Возглавили этот совет Говард Норна Один и Кристоф Пандора Один. Позднее их стали называть Богами этого мира. Ходят слухи, что они правят нами до сих пор…

Пропустив Жана и Саймона вперед, я задержался в дверях, чтобы дождаться Сесиль. Она не торопилась, склонилась над сумкой и старательно запихивала в нее рисовальные принадлежности, попутно перешептываясь с Кэт. Ее светлые локоны подпрыгнули, когда она закидывала сумку на плечо, и вместе с ними подпрыгнуло мое сердце. На фоне выжженных добела волос, ее глаза казались такими черными, что зрачка не разглядеть. И каждый раз глядя в них, я боялся провалиться.

Тяжелые консервы еще оттягивали сумку, и я жаждал подарить их ей как можно скорее. Скоро за нами придут стратеги, и если я не сделаю этого сейчас, никогда не сделаю.

Легкой походкой Сесси пронеслась мимо, и я едва успел остановить ее, тронув за плечо.

– Можно тебя на пару слов?

Сердце вспыхнуло от волнения и в животе что-то неприятно заворочалось. Сесси обернулась и с любопытством приподняла брови.

– Чего тебе, Сто Сорок Второй? – ее голос прозвучал так холодно и резко, что я сразу растерял все заготовленные слова.

– Ну, это…

В горле пересохло.

– Виктор, идем, – позвал брат.

Я поднял палец вверх, прося подождать еще секунду.

– Просто…

– Ну? – подогнала меня Сесси.

– Виктор, – рыкнул Саймон и нетерпеливо притопнул ногой. – Потом болтологию разводить будешь. Иди сюда.

– Разговор есть, – поддержал его Жан.

Я перевел взгляд с Сесиль на него и обратно. Что же я собирался сказать? Уши заложило, я облизал пересохшие губы, и неловким движением поправил сумку, но открыть ее не решился. Сесси помрачнела, словно туча, и я с ужасом осознал, что надоел ей. Порхающие в животе мошки превратились в голодных жировиков, желудок свело, и я снова ничего не смог сказать.

– Ты будешь говорить или нет?

– Нет, – резко бросил я и быстро зашагал по коридору в сторону лестницы.

Саймон округлил глаза и развел руки в стороны.

– Ну и куда ты?

– Просто идем!

Завернув за угол, я остановился и резко развернулся. Саймон едва на меня не налетел.

– Ты чего? – ошарашено спросил Жан, в свою очередь едва не сбив с ног Саймона.

Я не ответил, уставился в глаза брата, надеясь, что он сам обо всем догадается. Он напрягся, считывая с моих зрачков все события сегодняшнего утра.

– Все так плохо? – на его лице появилось выражение глубокого сочувствия, потом он прижал руку ко рту, кинулся назад и выглянул из-за угла. – Она уже ушла. Прости.

– Что? Ты только это понял?

– А ты не из-за нее так расстроился? – удивился Саймон и снова помрачнел лицом. – Что ты натворил?

Я опустил голову и стал ногой оттирать черточку, оставленную чьими-то ботинками на железном полу. Я понимал, что надо просто взять и все рассказать. Чем дольше я тяну время, тем меньше его останется на поиски выхода. Но рот не желал открываться. Губы словно слиплись, а в горле застрял липкий противный ком.

Жан с любопытством вздернул брови, наблюдая за резкой сменой моих интересов.

– Виктор, что ты…

И тут прозвенел звонок. Двери кабинетов распахнулись, коридор наполнился учениками, и я облегченно вздохнул.

– Следующий урок ККБ. Учитель строгий, нельзя опаздывать, – говорил я и сам не верил. Я должен отвести брата в Управление и забрать ответ, а не тянуть время, упуская последний шанс на его спасение. Но мысль о том, что он меня возненавидит, вот прям сейчас, как только обо всем узнает, потащила меня вниз ко второму этажу, где скрывался кабинет конструирования консервных банок.

– Эй, – крикнул Саймон. – С какого… когда это тебя начали волновать опоздания?

Он догнал меня и схватил за плечо.

– Не сбежишь! Что случилось?

– Ничего. Просто остров ни с того ни с сего начало трястись каждые два часа. Климат, наверное, меняется. Идем.

Я спустился еще на несколько ступенек и отправился ниже, так и не завернув на второй этаж. Саймон не отставал. Жан тоже догнал нас.

– Каждые три часа, – поправил он. – Ты что-то знаешь об этом?

– Нет, а ты?

Жан помотал головой.

– Три часа? Ты что, засек? – удивился Саймон.

– На часы посмотрел. Первый раз трясти начало в девять, теперь в полдень. Если в следующий раз тряханет в три, я в жизни не поверю, что это совпадение.

Мы с братом переглянулись, остановившись в конце очереди в туалет.

– А ты где был в это время? – спросил он.

Я неопределенно пожал плечами.

– Да так…

– Что «да так»?

– Чего бесишься? Ты же не думаешь, что это из-за меня?

– Остров растрясло? – усмехнулся Жан. – Ты не настолько крут. Не льсти себе.

– Но я бы не удивился, – фыркнул брат.

Жан согласно закивал, и я обиженно скрестил руки на груди. Очередь в туалет почти не двигалась. Кто-то забарабанил рукой по двери.

– Вы там уснули что ли?

Дверь раскрылась, и оттуда выскочила пара хихикающих девчонок из четвертого раздела.

– И все-таки, где ты был утром? – спросил Саймон.

Внутри все перевернулось. Я окинул взглядом толпу.

– Давайте не сейчас. Не хочу, чтобы кто-то услышал.

Ученики академии, разряженные в три цвета второго, третьего и четвертого разделов, сновали по лестнице туда-сюда, многие сбились в кучки возле стен и перешептывались, наверняка обсуждая землетрясение. Так что мы втроем вовсе не выглядели бы подозрительно, если бы тоже развели тут дискуссию. Однако то, что собирался рассказать я, в корне отличалось от любых возможных предположений и могло вызвать самые неожиданные последствия.

Жан задумчиво огляделся.

– Что-то серьезное, да?

– С чего ты взял?

– А ты приглядись, – он описал пальцем круг.

Я повертел головой по сторонам.

– Что не так?

– И, правда, – удивился Саймон. – Нет ни одного первораздельца. Куда они подевались?

– Они на причале ждут корабля, – тихо прошептал я, и Жан и Саймон одновременно вздернули брови, словно близнецы.

Мне вспомнился один момент из далекого прошлого. Когда мы были маленькими, я решил подшутить над братом и сказал ему, что Жан дружит со мной больше, чем с ним. А потом неделями приглядывался к ним обоим, чтобы убедится, что Жан не дружит с Саймоном больше, чем со мной. Дурацкая была идея, и я был дураком. Но все равно, глядя на них, невольно обиделся. Чего это они как близнецы? Саймон мой брат, а не его!

Прозвенел звонок. Ученики разбрелись по кабинетам, а мы заперлись в туалете, зажгли газовые лампы и уселись на грязный пол в кружок, словно собрались проводить некий языческий ритуал. Руки дрожали от страха. Уж лучше бы и впрямь какого-нибудь демона вызвали! Признать свои ошибки – это как вырезать внутренний орган и подарить человеку, перед которым провинился. Я, конечно, был не прав, вовремя не подумал и оступился, но такого не заслужил. Саймон насквозь пронизывал меня взглядом, выискивая брешь, через которую можно вытянуть все мои секреты. Меня бил озноб, и я никак не мог понять от простуды или от нервов.

– Ну, быстрее уже, – не выдержал я.

– Чего? – он удивленно вскинул брови.

– Давай, ты хочешь отчитать меня, я знаю. Дерзай.

– Для начала, – сказал Жан, – хотелось бы знать за что.

Я коротко кивнул, дотянулся до бочка и вытащил капитанский кортик. Осторожно, словно он хрустальный, положил на пол. Саймон сдавленно икнул, побледнел, как комбинезон первораздельца, и схватился за сердце.

– Это не то, что я думаю… не то… это подделка? Ты поменял ее на наши консервы?

Жан уронил челюсть на пол.

– Это то, – кивнул я, голос дрогнул. – Извини.

Саймон нервно потер шею и еще раз взглянул на кинжал.

– Извини? Ты сказал, извини? Извини?

Он повысил голос, резко вдохнул, поперхнулся и тяжело закашлялся.

– Где ты его взял? – спросил Жан.

– Там, куда мне ни в коем случае нельзя было залезать.

Он похлопал Саймона по спине, не сводя ошарашенного взгляда с кинжала.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Да.

– Кто?

– Весь первый раздел и вахтер. Он записал номер.

– Твою мать… – выдохнул Саймон и, схватившись за голову, отвернулся к стене.

– Ты понимаешь, что это за вещь? – спросил Жан. – Знаешь, что тебе за это будет?

– Да.

– Зачем ты ее взял? Как ты вообще добрался до нее?

– Это вышло случайно, я только хотел…

– Нельзя украсть высшую королевскую награду случайно! – вспылил Жан, но тут же взял себя в руки и понизил голос. – Виктор, такие вещи не валяются на тротуаре. Чтобы ее украсть, ты должен был, как минимум, залезть на корабль к стратегу, которому он принадлежит.

– Да, – кивнул я.

– И зачем?

Я пожал плечами. Хороший вопрос «зачем?». Чтобы не утонуть, чтобы посмотреть на пушку, чтобы было, что внукам потом рассказать. Зачем еще люди глупости делают?

– Не знаю, что на меня нашло. Клянусь, я не собирался его красть. Просто меня застали врасплох, и я сунул его в сумку.

Жан тяжело вздохнул и досадно покачал головой.

– Надо бы вам свалить отсюда поскорее. В три часа у коменданта будет перерыв, и он наверняка отправит кого-нибудь на обход. Журнал вахтера проверят, и тогда за вами придут дежурные.

– На заводе нет коменданта. Ни одного.

– То есть?

– Как и в академии, ни одного первораздельца. Все три сотни человек островного Управления от стариков до детей были утром у причала первого раздела.

– Уверен?

– Да. Стратег на пристани сказал, что в два часа за ними прибудет другой корабль. То есть у нас чуть больше полутора часов. Потом к острову снова причалят стратеги, и наверняка они уже будут знать о пропаже.

Жан поднял кинжал с пола и с восхищением выдохнул:

– Поразительно, я его раньше только на картинках видел. Ручная работа, серебро высшей пробы и гравировка. Таких в нашем мире всего три и один из них до сих пор ждет своего хозяина. – Он поднял на меня взгляд. – Второй или Восьмой?

– Восьмой.

– Что боевой корабль с элитой на борту делал на нашем острове?

– Я не знаю, они приехали за… – я пожал плечами, – чертовыми консервными банками. Вывезли все подчистую. Ни одной на складе не оставили.

– Но в среду зарплата и стипендия, завод не успеет за два дня произвести такое количество консервов. Чертовщина какая-то!

Саймон все еще сидел к нам спиной, опершись лбом о стену, и делал вид, что не слушает.

– Сайм, – я хлопнул его по плечу, – не паникуй, мы же еще не знаем, что будет дальше, да?

Он фыркнул.

– Не смей даже говорить такое. Вообще не смей со мной говорить!

– Да хватит тебе, – сказал Жан. – Он прав, не паникуй раньше времени. Придумаем что-нибудь. Сначала надо разобраться, что тут вообще происходит. Ты меня хоть убей, но природные катаклизмы не проходят по расписанию, так?

Я согласно закивал.

– Восьмой корабль ушел, а за первораздельцами придет другой. Даже если они передадут сообщение о пропаже через радиосвязь, им потребуется время, чтобы посадить на борт пассажиров и вычислить вас, так?

– Они могут отправить за нами кого-нибудь из экипажа, пока идет посадка. – Саймон взглянул на кинжал, махнул рукой и сразу отвернулся, словно блеск металла обжег ему глаза. – Это огромная ценность, черт! Преступление века. Никто даже разбираться не станет, взденут и все.

Я обречено уронил голову на руки.

– Значит, – сказал Жан, – на занятия вам идти нельзя.

– И домой тоже, – согласился я.

– Тогда куда нам идти? – потухшим замогильным голосом спросил Саймон. – Остров совсем крошечный, а у стратегов есть служивые. Они нас по запаху в два счета найдут, где бы мы ни спрятались.

Жан откинул голову назад, стукнув затылком о стену.

– Он прав. Вы здорово вляпались. Но есть еще один вопрос: куда собрались первораздельцы?

– Это меня сейчас меньше всего волнует!

– И зря. Межостровное перераспределение только через четыре месяца, да и никто не станет менять местами целый раздел. Что-то тут не так.

– Да, и когда ты выяснишь, что именно, нас уже не будет в живых, так что какая мне разница? – Саймон вдарил кулаком по стене и громко выругался.

Чувство вины кольнуло в самое сердце, и я виновато опустил взгляд.

– Но какой-то же выход есть. Не может не быть.

– Нет его! – резко развернувшись, крикнул он и ткнул пальцем мне в грудь. – Ты.. ты… у меня даже слов нет! Зачем ты вообще туда полез? Чего тебе не хватало?

– Прости, я не подумал…

– Засунь свое «прости», заешь куда?

– Догадываюсь. Только этим ничего не изменишь. Но есть один вариант, и если все получится…

– Заткнись, я знаю, чем заканчиваются все твои планы. Еще ни разу, слышишь? Ни разу ты не сделал что-нибудь нормально. Все твои идеи обязательно заканчивается неприятностями!

– На этот раз все будет по-другому. Это хороший план!

– Нет!

– Послушай, если мы сейчас…

– Я сказал, нет!

– Ладно, – всплеснул я руками. – Тогда сам думай, что делать.

– Я знаю, что делать, – закивал головой Саймон. – Сейчас мы все вместе идем на урок, как и положено примерным ученикам. А когда за нами придут, мы вернем украденный кинжал и очень вежливо извинимся.

– Нас казнят, Саймон, не дури! Обоих разом.

– Потому что думать надо было заранее, – он наклонился и больно ткнул мне пальцем в висок. – Но это не в твоем стиле, да?

Я решил не отвечать. Что ни скажу, только хуже сделаю.

– Мы подадим прошение на рассмотрение нашего дела в суде, как и положено законопослушным подданным ОКПиН, нас отвезут на Исправительный остров…

– Ох, не факт, – протянул Жан.

– Заткнись, – раздраженно прошипел Саймон. – Нас предадут суду, где ты, – он снова ткнул в меня пальцем, – будешь плакать и клясться, что исправишься и никогда даже не подумаешь нарушить правила. Понял? А потом ты будешь паинькой. Ты станешь самым послушным и старательным работником на земле. Тогда нас отправят на какой-нибудь другой остров, а может, вернут…

– Ага, – скептически фыркнул Жан, – в шестой раздел Металлургического острова взрывателем. Туда, где продолжительность жизни едва дотягивает до двадцати пяти, потому что от вредности производства рабочие уже в тринадцать лет начинают по кусочку отхаркивать свои внутренности. Это если повезет не подорваться на собственном динамите.

– Ради богов Пандоры, Жан, заткнись.

Жан, сдаваясь, поднял руки. На мгновение в туалете повисло тяжелое молчание, затем Саймон встал, отряхнул комбинезон и вышел.

– Сайм, – позвал я его, но он захлопнул дверь, даже не обернувшись.

– Оставь его, – посоветовал Жан. – Он нас сейчас не послушает. У него, похоже, шок. Но думаю, тебе не стоит так переживать за него. О себе лучше подумай.

– Почему это?

Жан задрал рукав форменной рубашки на правой руке и показал мне свою метку.

– Что тут написано?

– Консервация Сто Семьдесят Шесть. К чему это?

– К тому, что документы у вас одни. Типовые, как и у меня. Их выдали вам при рождении. Там написана дата рождения, имя, остров, – он указал на слово «Консервация» выбитое на руке. – И номер семьи, в которой вы родились. – Он указал на цифру «176». – Так?

Я кивнул.

– У тебя эта метка есть? – спросил он.

Я снова кивнул и тоже задрал рукав.

– А у Саймона?

Голова соображала чертовски туго, но я, как следует, напрягся и вспомнил день, когда мы пришли в Академию на поступление. Метки ставили по документам перед зачислением на первый курс специально заготовленными шаблонами.

Мы выстояли очередь и протянули учетнику документы. Он разглядывал их несколько секунд, потом схватил меня за правую руку и впечатал в нее шаблон. Тысяча игл, напичканных бескислотными червячными красками впились в кожу. Это было ужасно больно, я едва не разревелся. А когда Саймон протянул свою руку, учетник сказал:

– Одни документы, одна метка.

Не знаю, почему он выбрал именно меня. Скорее всего, это вышло случайно.

Я отрицательно покачал головой.

– По документам у четы Сто Сорок Два только один сын, так? – уточнил Жан. – И у него есть метка. Саймону ничего не грозит. Официально его не существует, а значит, и правила он нарушить не может.

– Да, но… Если у него нет ни документов, ни метки, он не является подданным ОКПиН и не имеет права находиться на их острове. Он чужеземец и подлежит ликвидации. Стратеги не в курсе нашей ситуации да и вряд ли захотят разбираться. О, Боги Пандоры, что же я наделал?

Осознание шарахнуло по голове трехтонной железной плитой. В ушах зазвенело. План Саймона не сработает. Он не имеет права ни на суд, ни на Исправительный остров. Его просто уничтожат.

– Я не подумал об этом, – Жан побледнел и тут же вскочил на ноги. – Надо срочно забрать его оттуда.

Я тоже поднялся. Меня всего трясло. Стратеги причалят через полтора часа, а извозникам хватит и десяти минут, чтобы довезти их до завода.

Мы со всех ног кинулись на второй этаж. Туда, где проходил урок конструирования консервных банок. Еще один общеобразовательный предмет, который никак не касался нашей будущей профессии. Весь наш выпуск по окончании обучения встанет к конвейеру и будет раскладывать по банкам уже готовую еду. А дальше самых ушлых будет ждать карьерный рост. Одни станут вахтерами в Управлении, другие учителями академии, а третьи бригадирами в разных цехах завода. А на их смену придет следующий выпуск второго раздела. Но нам с Саймоном не придется на все это смотреть и тем более в этом участвовать. Скорее всего, мы не доживем даже до утра.

Я добежал до кабинета ККБ первым. На привычном месте брата не оказалось. Сердце провалилось в желудок. Воображение вмиг нарисовало ужасающую картину казни. Перед глазами появились пульсирующие темные круги. Жан подошел сзади положил руку на мое плечо и указал пальцем на последнюю парту другого ряда. Саймон сидел рядом со Сто Восемьдесят Четвертой и увлеченно черкал что-то на рисовальном листе, то и дело поглядывая на свою соседку. Рузанна покраснела и пялилась в его конспекты с нескрываемым любопытством.

Я вдруг почувствовал желание, как следует, ему врезать. В глазах прояснилось, но меня всего затрясло от ярости. В такой критический момент, когда нам следовало бы держаться вместе, он мало того, что свалил, так еще и сел за другую парту! И все же сквозь нахлынувшие эмоции протиснулся вздох облегчения. Саймон был в классе. Живой.

Я тихо прошел на привычное место и шлепнулся на стул. Жан остался стоять в дверях. Учитель прервал лекцию и вопросительно приподнял черные, поддернутые сединой брови, однако ни раздражения, ни гнева во взгляде не отразилось.

– Можно вас на пару слов? – вежливо попросил Жан.

– Разумеется, – кивнул он, отложив в сторону лекционную памятку, и поднялся со стула, загородив головой настенную газовую лампу, – настолько высоким он был.

Учитель ККБ – еще одна возрастная загадка нашей академии. Ясное дело, молодым его назвать нельзя – все его лицо испещрили морщины, на голове красовались залысины, а на носу темная бородавка, какие бывают только у стариков. Но с такой бодрой, подпрыгивающей походкой ему никак нельзя было дать больше сорока.

Они вместе скрылись за дверью, и весь класс проводил их удивленными взглядами. Даже Саймон оторвался от рисунка. На нашем острове редко случалось, чтобы ученику и учителю было, что обсудить наедине. Даже тот факт, что учитель ККБ вел наш класс, не прояснял ситуацию. Я сглотнул, занервничав. Не слишком ли много внимания привлекал к себе Жан?

– Чего это они? На свидание пошли? – усмехнулся Тони Консервация-Сто-Двенадцать – один из местных хулиганов, вроде меня, только еще хуже.

Он составил мне приличную конкуренцию по числу назначенных за прошлый год отработок. Но если я получал наказания за действительно серьезные преступления, то Тони вляпывался потому, что не умел держать за зубами язык, такой же длинный и корявый, как его нос.

Он заржал, противно хрюкнув, но никто из учеников не подхватил его веселья. У меня тоже не было настроения кусаться, потому я просто запрятал лицо в руки и дал волю мучившей меня дрожи. Не очень-то простой. Похоже, я все-таки простудился. После мартовского купания в северной части моря это совсем не удивительно.

Жан и учитель отсутствовали подозрительно долго. Класс успел расслабиться. Девчонки зачирикали о своем. Местный весельчак, Сто Восьмой, уселся на парту и завел дискуссию о землетрясении, все, кто сидел поблизости, обернулись к нему. Тонни кидался бумажками в соседку, и вскоре она врезала ему сумкой. Саймон разболтался с Рузанной, совсем позабыв про меня. Время тикало в кармане неправильно, но все равно неумолимо. Я подумал: а вдруг Жан отвлекает учителя, чтобы мы успели смыться? Идея неплохая. Но почему он не предупредил?

Решив не заморачиваться на мелочах, я пододвинул стул к парте брата и нагло вклинился в разговор.

– Саймон, нам надо идти.

Он нахмурился и прикрыл рукой рисовальный лист, над которым трудился последние несколько минут.

– Куда?

– Не важно куда, важно откуда.

– Сейчас?

– Прямо сейчас.

– Не выдумывай, – он снова уткнулся носом в рисовальный лист и легким движением добавил нарисованным Рузанинным кудряшкам блеска. – Мы никуда не пойдем.

– Саймон…

– И мы не будем здесь спорить об этом.

Похоже, шок еще не отпустил. Я схватился за голову, лихорадочно соображая, как объяснить этому упрямцу всю важность ситуации. На пороге кабинета появился учитель.

– Сто Сорок Второй, на выход, – скомандовал он.

Мы с Саймоном переглянулись, и я сделал шаг вперед.

– Оба, – уточнил учитель. – Собирайте вещи и за мной.

Он отвел нас в соседний пустующий класс. Раньше мне не доводилось в нем бывать. Кабинет был разделен на две части стальной решеткой от пола до потолка. По одну ее сторону стояли ящики с инвентарем: стопки рисовальных листов, стаканы с прутьями, пузырьки червячных красок, свертки с мелом и прочая школьная дребедень. А по другую – рядами выстроились парты.

– Занимайте места и доставайте письменные принадлежности. У вас троих будет отдельное задание. Я хочу, чтобы вы написали мне самостоятельную работу на тему «конструирование консервной емкости для морепродуктов». – Он наскоро нацарапал на доске несколько вопросов. – После урока я вернусь и проверю, как вы справились с задачей.

С этими словами, он вышел, позабыв добавить обычное: «Вопросы есть?». Замок в двери щелкнул.

– Он что, запер нас тут? – мы с Саймоном синхронно вздернули брови и уставились на Жана. – Что ты ему сказал?

– Сказал, что вам плохо, и вы заблевали весь толчок, – пожал он плечами. – Похоже, он решил, что разумнее нас изолировать. А то вдруг заразно.

– А в медпункт почему не отвел? – Саймон недоверчиво прищурился.

– Иди и спроси его сам.

– Не могу, он нас запер. Говорю на случай, если ты не заметил этого.

– Спасибо, я заметил.

– Нафига ты вообще ему наврал? Тебе-то мой план чем не угодил?

– А тем, – пояснил Жан, – что у тебя на руке нет метки. Представь что будет, если ты попадешься в руки стратегам.

– И что… – начал Саймон, но сразу прикусил язык. Его лицо побелело, он сдавленно икнул и повернулся ко мне. – Черт, я ведь не подумал…

Я схватил его за плечи, помогая удержать равновесие, а то еще чего доброго в обморок хлопнется, и заговорил как можно увереннее:

– Так, успокойся. Все будет хорошо, слышишь? Мы что-нибудь придумаем. Давай сделаем глубокий вдох и не будем паниковать, о’кей?

– Это ты во всем виноват… ты виноват!

– Да, виноват. Я и исправлю, да? Найду какой-нибудь выход. Ты только дыши.

– Дышу, – кивнул он. – Какая же ты сволочь.

С этим утверждением я тоже не стал спорить, просто протянул руки и обнял его. Но он сразу отстранился и завертел головой. Глубоко через силу вздохнул и вытер рукавом подступившие слезы.

– Надо уходить отсюда. Мне нельзя тут оставаться. Я должен бежать…

Он вскочил с места и ринулся к двери. Жан кинулся ему наперерез.

– Дверь заперта, Саймон. Стой!

– Тогда в окно.

Но тут ему дорогу преградил я.

– С ума сошел? Второй этаж и потолки высоченные. Успокойся, Сайм.

– Не успокаивай меня! Другого выхода все равно нет, ты знаешь.

– Ты разобьешься!

– Но ты же не разбился, когда сиганул с крыши нашего дома два года назад!

– Я упал и сломал себе ногу. Помнишь, как кость торчала, прямо из… – я попытался изобразить это рукой, но получилось только судорожное помахивание. – Как ты собираешься бежать на таких ногах?

– К тому же, – добавил Жан, – на окнах решетки.

Саймон выглянул из-за моего плеча и схватился за голову.

– Черт, что же делать?

– Для начала, – Жан указал рукой на доску, – давайте выполним задание.

Я не поверил своим ушам, и, судя по взгляду, Саймон не поверил тоже. Мы уставились на Жана, как на душевнобольного.

– Это твой план? – хором спросили мы.

– У вас есть лучше?

Я на секунду задумался, выискивая хоть какую-нибудь худо-бедную идейку, и конечно, такую нашел. Залез в сумку, отыскал согнутый перепачканный кровью прут, которым с утра я доставал жировика, и победно выставил его вперед. Жан вопросительно поднял брови, а Саймон брезгливо скривился.

– Я не хочу знать, зачем нужна эта штука.

– Я вскрою замок, – объяснил я.

Взгляд Саймона на мгновение просиял, но тут же снова помрачнел, словно туча.

– На мамином буфете натренировался?

– Согласись, полезный навык?

Он укоризненно покачал головой.

– Ну, вскроешь ты его, и что дальше? – спросил Жан. – Куда вы пойдете?

– В Управление, – ответил я и повернулся к брату. – Полчаса назад, когда трясло второй раз, секретарь еще была на месте. Я пойду туда и заберу твои новые документы.

– Серьезно?

– А если их нет? – Жан раздраженно взмахнул руками. – Вы уже тысячу раз ходили подавать это чертово заявление и ни разу не получили положительного ответа. Зачем рисковать? Мы должны остаться здесь. Дверь заперта, если будем вести себя тихо, никто и не подумает, что в классе кто-то есть.

– Хочешь сказать, что когда придут стратеги, учитель нас не сдаст? – я скептически приподнял брови.

Жан раскрыл рот, набрал в легкие воздух, собираясь выдать очередной аргумент, но сказал только:

– Черт с тобой…

Я не поверил своим ушам и недоверчиво прищурился, глядя на старого друга. Обернулся на брата и снова перевел взгляд на Жана.

– Хочешь, чтобы мы остались здесь?

– Нет, – Жан поспешно замотал головой. – Ты прав, это глупо. Но в управление тоже иди глупо. Нет ведь никаких гарантий…

– Но есть шанс, – сказал Саймон.

– Всегда есть шанс, Жан.

Я закивал и хлопнул его по плечу. Жан скрестил руки на груди и помотал головой.

– Ты будешь разочарован. Есть вещи, которых просто невозможно добиться. И чем раньше ты это поймешь, тем дольше проживешь.

– Хочешь сказать, Саймон навсегда останется нелегалом?

Саймон уставился на Жана в напряженном ожидании. Но он так и не ответил, опустил глаза и пожал плечами.

– Вот и не говори, чего не знаешь, – огрызнулся Саймон. – Открывай двери, Виктор. Идем в Управление.