Текст книги "Особенности личностного и семейного функционирования родственников наркозависимых"

Ребенок, играющий роль «козла отпущения», постоянно попадает в неприятности вне дома, демонстрируя делинквентное поведение и, таким образом, отвлекает внимание близких от проблем, существующих внутри семьи. Такие дети обычно избегают общения с родственниками, идентифицируя себя с референтной группой вне дома.

Следует отметить сходство описаний представленных авторами ролевых позиций, занимаемых детьми больных с аддиктивными расстройствами. Так, описание роли «ответственного человека» во многом совпадает с психологическим портретом «ребенка-героя» и характеризуется стремлением занимать доминирующую позицию, контролировать и брать на себя ответственность за происходящее. Ролевая позиция «приспособленца» по описанию напоминает роль «потерянного ребенка», занимающего пассивную жизненную позицию, избегающего эмоциональных переживаний и ответственности. Выраженные проявления отклоняющегося поведения объединяют роли «заигравшегося ребенка» и «козла отпущения».

На формирование представлений о специфике ролевых позиций в семьях больных алкоголизмом оказала влияние коммуникативно-гуманистическая концепция V. Satir (1972), одним из центральных компонентов которой является описание дисфункциональных коммуникативных позиций, служащих для утаивания реальных эмоциональных переживаний индивидом как от самого себя, так и от окружающих. Согласно системному подходу, роли служат для поддержания гомеостаза в функционировании семейной системы. Satir и Baldwin подчеркивали, что коммуникативные позиции не являются неизменными, и члены семьи могут демонстрировать различные дисфункциональные коммуникативные позиции в зависимости от контекста и ситуации (Satir, Baldwin, 1983).

В то же время у членов семьи аддиктивных больных выявляется выраженная ригидность ролевой позиции, а наиболее распространенной среди «взрослых детей алкоголиков» является роль «козла отпущения» (Rhodes, 1984).

Исследователи описывают не только негативные последствия – депрессии, одиночество, изоляцию, психосоматические расстройства, перфекционизм, аддикцию (Wegsheider-Cruse, 1981; Black, 2001), но и некоторые положительные характеристики, приобретенные детьми, выросшими в аддиктивных семьях. Так, дети, которые с раннего возраста воспитываются в неблагоприятной атмосфере, обусловленной злоупотреблением их близкими психоактивными веществами, вырабатывают определенные механизмы ответа на переживаемый ими экстремальный стресс, связанный с ролевой неопределенностью и другими нарушениями функционирования семейной системы. В качестве таких инструментов совладания могут выступать: зрелость суждений; способность переносить двусмысленность, неопределнность; автономия; готовность к принятию ответственности; моральная устойчивость (Wolin J., Wolin S., 1993).

По нашему мнению, следует обратить внимание, что все эти положительные характеристики должны представлять собой психологические образования, формирующиеся как результат соответствующей фазы развития. Преждевременное появление пусть даже исключительно социально положительных качеств может существенно искажать психологический облик ребенка, формируя основу для последующего психического неблагополучия.

J. Haaken (1993) отмечает, что литература, посвященная описанию психологических особенностей взрослых детей из аддиктивных семей, получившая широкое распространение в 70-е годы («The forgotten children: a study of children with alcoholic parents» R. M. Cork, 1969; «It will never happen to me» С. Black (2001); «Another chance: hope and health for alcoholic family» Wegsheider-Cruse S. (1981) [и др.]) в некотором смысле обосновывает и придает законную силу характерному для таких детей чувству разочарования и негодования по отношению к собственным родителям. При этом априори постулируется дихотомия между хорошим «внутренним ребенком» и родительской болезнью (алкоголизмом или созависимостью) и тем самым формируется своеобразный психологический контейнер для всего, что переживалось как упущенное или деструктивное в семье. Другими словами, многое из того, что впоследствии происходит с ребенком аддикта, интерпретируется в контексте тех трудностей, которые ему пришлось перенести в ранний период развития. Это, возможно, позволяет «взрослым детям» аддиктов атрибутировать родительской болезни ответственность за неудачи в собственной жизни. Так, группы самопомощи, организованные для взрослых детей алкоголиков, определяют себя как «сообщество (fellowship) женщин и мужчин, которых объединяет то, что они были рождены в алкогольных, созависимых или других семьях с дисфункциональным окружением» (ACOA Intergroup, 1988).

Анализируя исследования, посвященные аддиктивным семьям, можно условно выделить три основных направления. Во-первых, семья изучается как среда, определяющая этиопатогенез самого аддиктивного расстройства. Во-вторых, рассматривается феноменология измененных семейных отношений, возникающих в связи с наркотизацией одного из членов семьи. В-третьих, анализу подвергаются психологические феномены, возникающие у детей в семьях, где родители злоупотребляют психоактивными веществами.

Исследования показывают, что болезнь, в том числе и наркотическая зависимость одного из членов семьи, часто является психической травмой для его родственников. Она оказывает значительное влияние на динамику семейных отношений, нарушая функционирование семейной системы, деформируя развивающуюся в такой семье личность. В то же время семья больного рассматривается с точки зрения ее влияния на возникновение и развитие наркотической зависимости у одного из ее членов. Чаще всего выделяют различные формы нарушения семейного функционирования, патологизирующих типов воспитания и отношения к ребенку, которые могут выступать в качестве факторов риска возникновения и поддержания наркомании.

Несмотря на многочисленные попытки изучения взаимосвязи аддикции и особенностей семейных отношений, вопрос о том, что является первичным в формировании картины семейных дисгармоний, наблюдаемых в семьях аддиктов, остается неразрешенным. При этом для реабилитации и терапии первостепенным становится вопрос о конкретных паттернах, механизмах и особенностях отношений, наблюдаемых в семьях аддиктов, вне зависимости от того, возникли они до манифестации заболевания или являются результатом аддиктивного поведения одного из членов семьи. В этой связи на современном этапе исследований описывают различные виды нарушений коммуникации, дисфункциональные семейные роли и паттерны взаимодействия, при помощи которых семейная система стремится сохранить равновесие или достичь его, компенсируя нарушения собственного функционирования за счет употребления ПАВ одним из ее членов.

В качестве особой темы в литературе представлен вопрос о влиянии алкоголизма/наркомании родителей на психическое развитие детей, воспитывающихся в таких семьях. Наблюдаемые в аддиктивных семьях паттерны взаимоотношений приводят к формированию типичных ролей – дисфункциональных коммуникативных позиций, в частности, «ответственного человека», «заигравшегося ребенка», «козла отпущения» и других, часто выявляемых у детей в таких семьях. Ригидность ролевой позиции существенно ограничивает возможность спонтанного реагирования и может обусловливать развитие личностной дисфункциональности у детей, выросших в аддиктивных семьях. Такая дисфункциональность проявляется в депрессии, психосоматических и аддиктивных расстройствах, перфекционизме, гиперответственности, трудностях в создании доверительных отношений с окружающими и т. д. Общепринятым представляется сильное негативное влияние складывающихся в семье отношений на подрастающего ребенка. Следует обратить внимание не только на непосредственное негативное влияние алкоголизирующихся/наркотизирующихся родственников на развитие ребенка, но и на такой феномен, как атрибуция собственных неудач к аддикции родителей, выявляющийся у «взрослых детей алкоголиков».

Вне зависимости от того, в каком аспекте исследователи описывают семью больного наркоманией, она представляется дисфункциональной во многих отношениях. Исследования семейных отношений наркозависимого говорят о том, что особенности семьи тесно связаны с личностными характеристиками ее членов. Семья оказывает влияние на формирование личности ребенка, его предрасположенность к наркотизации, и в то же время аддиктивная деформация личности наркозависимого отражается на характере семейных отношений.

Такое тесное переплетение личностных характеристик и особенностей семейных отношений делает актуальным рассмотрение имеющихся в литературе данных о психологических характеристиках всех членов семьи. Психологический облик каждого из членов семьи вносит свой вклад в семейную динамику, одновременно являясь продуктом складывающихся дисфункциональных отношений. Понимание особенностей личностного функционирования родственников наркозависимого является значимым для формирования целостного представления о взаимоотношениях в аддиктивной семье.

1.5. Личностные особенности членов семьи наркозависимого

Литература, посвященная психологическим особенностям родственников больных с аддиктивными расстройствами, часто отражает амбивалентное отношение специалистов к близким и семьям таких больных. В исследованиях, описывающих нарушения семейного функционирования, обусловленные наличием больного, а также адаптацию членов семьи к болезни близкого, родственники зависимого, как правило, изображаются в качестве жертв, страдающих от хронического воздействия выраженного стресса. При этом выявляемые у них психопатологические проявления рассматриваются как следствие хронической психотравматизации, то есть реакции на наркотизацию (алкоголизацию), однако допускается существование недостаточности личностно-психологических ресурсов у данных лиц (Добровольская, 2005; Калашников, 2002; Медико-психологическая помощь созависимым членам семей больных алкоголизмом: пособие для врачей / сост. Т. Г. Рыбакова, 2006).

Исследователи, предполагающие, что в действительности преморбидная дисфункциональность семейного окружения является предиктором возникновения наркотической зависимости у одного из членов семьи, напротив, как правило, описывают выраженные нарушения личностного функционирования у родственников (чаще матерей и жен) больного. По мнению этой группы авторов, такие нарушения существуют у родственников до манифестации наркотической зависимости и являются в определенной степени факторами риска развития наркомании у членов семьи. Вместе с тем и эти авторы отмечают возможность возникновения реактивных образований, связанных с наркотизацией близкого (Психологические основы профилактики наркомании в семье / С. В. Березин, К. С. Лисецкий, Н. Ю. Самыкина [и др.], 2001; Березин, Лисецкий, Серебрякова, 2001; Менделевич, Садыкова, 2002; Хайрутдинова, 2006).

Несмотря на кажущуюся противоположность позиций, и те, и другие отмечают, что родственники аддиктивных больных имеют преморбидное личностное своеобразие и в то же время характеризуются чертами, отражающими реакцию личности на болезнь родственника.

Еще в 1953 г. Thelma Whalen отмечала, что жены больных алкоголизмом характеризуются такой же слабой интегрированностью личности, как и их мужья. Автор выделила четыре типа конфликтов, попытка разрешения которых может проявляться неосознаваемой склонностью женщин вступать в брак с больными алкоголизмом. К ним относятся конфликты, связанные с агрессией, со стремлением контролировать и доминировать, с мазохистическими и амбивалентными тенденциями.

При конфликте, связанном с агрессией – «Punitive Polly» («Наказывающая Полли»), автор считает, что выбор мужа определяется наличием у него терпимости к «эмаскуляции» (подавлению маскулинных черт), что позволяет его супруге удовлетворять потребность в том, чтобы контролировать и наказывать партнера. Их взаимоотношения в этом случае сравниваются с отношениями удава и кролика. При конфликте, связанном со стремлением контролировать и доминировать – «Controlling Catherine» («Контролирующая Кэтрин»), супруга выбирает заведомо слабохарактерного супруга, чтобы помыкать им. В том случае, если конфликт связан с мазохистическими тенденциями – «Suff ering Susan» («Страдающая Сьюзан»), супруга испытывает потребность в том, чтобы ее постоянно делали несчастной. Конфликт, связанный с амбивалентностью – «Wavering Winifred» («Колеблющаяся Уинифред»), характеризуется тем, что супруга испытывает потребность в признательности и выбирает мужа, который отчаянно нуждается в ней.

Обращает внимание, что автор присваивает выявленным конфликтам женские имена, подчеркивая этим типичность описываемых женских образов.

В литературе встречаются различные гипотезы о личностной дисфункциональности жен больных алкоголизмом (disturbed personality hypothesis). Общим для выдвигаемых гипотез является то, что они описывают типичную жену больного алкоголизмом как неадекватную женщину, достигающую усиления собственного эго за счет взаимодействия со своим больным слабым мужем, поддерживающую иллюзию собственной «незаменимости/необходимости», провоцируя мужа на употребление ПАВ. Выбор мужа, испытывающего постоянные затруднения, позволяет им самим занимать доминирующую позицию, компенсируя собственный страх неадекватности (Futterman, 1953; Кalashian, 1959). В качестве причины, обусловливающей поддержание взаимоотношений с больным алкоголизмом, приводят также наличие у его супруги глубоких нарушений в эмоциональной сфере (Corder, Hendricks, Corder, 1964).

По мнению T. J. Paolino и B. S. McCardy (1977), жены больных алкоголизмом находятся на грани декомпенсации (barely compen sated), ограничены в межличностном общении (interpersonally restricted), испытывают чувство базовой небезопасности (insecure), внешне доминирующие, но при этом глубоко зависимые, тревожные личности, имеющие опыт патогенных переживаний в детстве. Кроме того, состояние жен больных алкоголизмом характеризуют нарушения в сфере сексуальной активности, выраженные чувства раздражения и гнева.

Среди диагностированых расстройств личности у жен и матерей наркозависимых наиболее часто встречаются нарциссическое, истерическое и эмоционально неустойчивое личностные расстройства. Кроме того, выявляются психопатологические расстройства невротического регистра и аффективные нарушения эндогенного регистра (Агибалова, Эм, 2012).

Исследователи, придерживающиеся гипотезы о преморбидной личностной дисфункиональности, подчеркивают, что супружество является для жен больных алкоголизмом способом разрешения их собственного невротического конфликта. При этом формирование личностной дисфункциональности жен обусловлено психотравматизацией в детском возрасте, а также нарушением взаимоотношений в их родительской семье, которое часто связанно с гипердоминирующей ролью матери, неблагополучием в результате алкоголизации или отсутствия отца (Агибалова, Эм, 2012; Литвиненко, 2003; Москаленко, 2002; Hurcom, Copello, 2000).

В 50–60 годы прошлого столетия психологические особенности жен больных алкоголизмом рассматривались в соответствии с неопсиходинамическими концепциями (К. Хорни), как с позиций личностной дисфункциональности, так и на основании гипотезы о декомпенсации (decompensation hypothesis).

Согласно гипотезе о декомпенсации, невротические конфликты служат в качестве защиты базовых, более примитивных конфликтов, в случае устранения такой защиты вероятны проявления более примитивных конфликтов и декомпенсация. Например, в том случае, если больной алкоголизмом перестал пить, у его жены может наступить декомпенсация, сопровождающаяся более выраженной психопатологической симптоматикой, в частности депрессией (Futter man, 1953).

Некоторое подтверждение описанных наблюдений и предположений отражено в данных статистики, которая свидетельствует о том, что бывшие жены больных алкоголизмом в повторном браке в семи случаях из десяти выходят замуж за человека с алкогольной зависимостью (Зайцев, 2004).

Обобщая данные различных исследований, отражающих наличие личностной дисфункциональности у жен больного алкоголизмом, Barbara R. Day (1961) приводит типичные характеристики, выявляемые авторами у этих женщин. В этой связи автор упоминает такие особенности как: доминирующая, по-матерински опекающая; маскирующая чувство собственной неполноценности внешней агрессией и способная функционировать, только когда муж болен; испытывающая страх перед тем, чтобы быть женственной; стремящаяся к конкуренции и выбирающая мужчину, заведомо уступающего в борьбе; характеризующаяся гипертрофированным чувством вины, мазохистическими или нарциссическими тенденциями; враждебная, сварливая и обвиняющая; неосознанно поддерживающая алкоголизацию мужа для удовлетворения собственных нужд.

Представления о личностной дисфункциональности супругов аддиктов не являются общепринятыми. В качестве альтернативы выступает рассмотрение нарушений психического функционирования супругов аддиктивного больного как реакции на стресс, обусловленный болезнью близкого (Edwards, Harvey, Whitehe, 1973; Watts, Bush, Wilson, 1994).

Так, например, L. K. Kogan, W. E. Fordyce и J. L. Jackson (1963) приводят данные о том, что личностная дисфункциональность у обследованных ими жен выявляется меньше чем в половине случаев.

L. K. Kogan и J. L. Jackson (1965), сопоставив данные, полученные при исследовании жен, мужья которых находились в фазе активного употребления алкоголя, с психологическими характеристиками жен, мужья которых бросили пить, и жен, чьи мужья никогда не имели проблем с алкоголем, выявили более выраженный уровень дистресса у жен, мужья которых активно употребляли алкоголь, по сравнению с другими исследованными группами.

Лонгитюдное исследование R. H. Moos, J. W. Finney, W. Camble (1982) показало, что спустя два года после становления ремиссии у больных алкоголизмом их жены не отличались по уровню выраженности психологического дистресса от жен из нормативной выборки.

Р. В. Бисалиев (2010) изучал клинические особенности жен аддиктивных больных. Проведенное им исследование показало, что длительность пребывания жен аддиктивных больных в эмоционально значимой психотравмирующей ситуации, выступающей в качестве дистресса, корреспондируется со степенью выраженности у них психопатологической симптоматики. По мнению автора, это позволяет квалифицировать выявленные психические расстройства как пролонгированные невротические реакции и невротические состояния депрессивного, истероформного и дисфорического типов с соматоформными проявлениями.

Следует отметить, что, как и при анализе исследований внутрисемейной динамики, не представляется возможным однозначно ответить на вопрос о первичности или производности наблюдаемой у жен аддиктивных больных феноменологической картины, реактивной природы или преморбидной обусловленности их личностной дисфункиональности.

В последнее время наметилась тенденция описывать актуальный психологический статус родственников аддиктов, не задаваясь вопросом о природе выявляемых психологических и психопатологических особенностей, поскольку в реальной терапевтической практике чаще необходимо диагностировать характер и уровень имеющейся личностной дисфункциональности, а не специфику возникновения наблюдаемых феноменов.

По данным Н. А. Ерофеевой (2013), актуальное психическое состояние матерей и жен пациентов с алкогольной и игровой зависимостью, по сравнению с группой нормативного контроля, характеризуется высоким уровнем психофизического дискомфорта, проявляющегося в жалобах на снижение интереса к деятельности, потерю жизненной энергии, ощущение собственной бесполезности и беспомощности, ощущение нервозности и беспричинного внутреннего дискомфорта. Данные проявления, по мнению автора, отражают наличие психопатологической симптоматики у матерей и жен таких больных.

В исследовании, посвященном женам больных алкогольной зависимостью, а также матерям больных наркотической и игровой зависимостью, И. В. Запесоцкая (2012) подчеркивает, что состояние близких родственников зависимых характеризуется снижением эффективности их психического реагирования и взаимодействия с окружающей средой, у них также отмечается повышенние ригидности и диссоциативности.

Установлено, что у матерей и жен наркозависимых обнаруживаются в целом сходные нарушения личностного функционирования, проявляющиеся в повышенной тревожности; сужении круга интересов; трудностях дифференциации собственных ощущений и переживаний; расстройствах регуляции межличностной дистанции; снижении самооценки и стремлении избегать доверительных контактов. Указанные нарушения личностного функционирования у них достигают уровня выраженной личностной дисфункциональности, свидетельствующей о значительном снижении конструктивно-адаптационных ресурсов личности и снижении уровня «психического здоровья» (Бочаров, Камлык, Шишкова, 2012).

Данные, объективирующие состояние «психического здоровья» матерей и их детей, страдающих героиновой наркоманией, говорят о сопоставимости показателей личностной дисфункции наркозависимых и их матерей. Проведенное попарное сопоставление групп матерей наркозависимых и матерей здоровых людей, с одной стороны, и больных наркоманией и социально адаптированных лиц – с другой, выявило, что степень различия в первой паре оказалась более выраженной, чем во второй. Иначе говоря, личностные нарушения у матерей наркозависимых в сравнении с матерями социально адаптированных людей оказались даже более выраженными, чем личностные нарушения у наркозависимых по сравнению с их здоровыми сверстниками. Таким образом, обнаружен парадоксальный результат, при сопоставлении двух формально психически здоровых групп людей (матерей) выявляются большие различия уровня личностной дисфункции, чем при сравнении явно патологической (наркозависимые) и нормативной группы лиц (социально адаптированные, не страдающие наркоманией). Личностная дисфункциональность матерей наркозависимых имеет значительную выраженность, зачастую превышая психические отклонения, которые традиционно регистрируются у самих больных. Полученные данные говорят о том, что в качестве объекта саногенеза должен выступать не только сам пациент, необходимо воздействие, затрагивающее и его ближайшее окружение (Шишкова, 2009).

Касаясь вопроса о выраженности личностной дисфункиональности, необходимо отметить имеющиеся в литературе данные об аутоагрессии у жен больных с опиатной зависимостью. М. А. Сараевым (2009) выделены следующие клинико-феноменологические предикторы феномена аутоагрессии у таких женщин: длительно переживаемое чувство вины, склонность к депрессивным реакциям, состояния одиночества, безысходности, навязчивые угрызения совести, вера в реинкарнацию, экзистенциальный вакуум. В целях профилактики аутоагрессивного поведения у жен больных с опиатной зависимостью рекомендуется привлекать их к участию в продолжительных, комплексных лечебно-реабилитационных программах.

В литературе имеются различные представления о методах постороения психотерапевтических тактик для родственников аддиктивных больных. В. С. Делеви (2006), в частности, при построении программы социально-психологической реабилитации для матерей наркозависимых подростков опирается на проведенное им исследование особенностей стратегий совладающего поведения, которые, по его мнению, в большой степени обусловливают их психологическую и социально-психологическую дезадаптацию. Среди таких копинг-стратегий преобладают пассивные, например, стратегия избегания и пассивная стратегия поиска социальной поддержки. Кроме того, автор отмечает, что у матерей наркозависимых подростков ярко выражены такие мотивационные особенности, как эмпатическая тенденция и сенситивность к отвержению. Повышение адаптационных возможностей матерей возможно посредством трансформации пассивных копинг-стратегий в активные, развития личностных копинг-ресурсов. Для реализации этих задач автором разработана программа социально-психологической реабилитации, основанная на групповых методах экзистенциальной и телесно-ориентированной психотерапии.

Таким образом, характеризуя картину психологического облика матерей и жен аддиктивных больных, авторы выделяют расстройства и/или существенные отклонения в различных регистрах их психической активности. Как видно из представленных работ, деформированными могут оказаться ценности и мировоззренческие установки, механизмы психологической защиты и копинги, межличностные отношения и эмоциональные реакции.

При изучении психологических особенностей родственников аддиктов характерны различные основания, которые легли в основу классификации этих исследований. В приведенных ранее работах использовалась классификация по полу. В этой связи речь шла преимущественно о женщинах – матерях или женах аддиктов. Другим основанием являются непосредственные родственные отношения, например, родительско-детские, супружеские, отношения сиблингов.

Исследование личностных особенностей родителей наркозависимых, проведенное С. В. Березиным и К. С. Лисецким, говорит о том, что у матерей подростков-наркоманов в период до манифестации болезни ребенка выявляются следующие характеристики: эгоцентричность, доминантность, тревожность, гиперсоциальность, сензитивность, аффективность, для отцов же характерна психомоторная нестабильность, импульсивность и мнительность. Выявляемую у отцов зависимость, осторожность и недоверие в контактах авторы рассматривают как оборотную сторону доминантности матерей. В качестве общих черт, свойственных родителям, С. В. Березин и К. С. Лисецкий выделяют: неуверенность в себе, проблемы личностного самоопределения, неустойчивость и противоречивость личности, негибкость мышления (Психологические основы профилактики наркомании в семье / С. В. Березин, К. С. Лисецкий, Н. Ю. Самыкина [и др.], 2001).

K. Сaputo (1993) отмечает, что у родителей наркозависимых наиболее часто встречаются повышенная возбудимость, эксплозивность, алкоголизм, социопатия.

В. Д. Менделевич и А. Ф. Хайрутдинова провели исследование уровня коммуникативной толерантности у наркозависимых и их родителей. Результаты исследования показывают снижение общего уровня коммуникативной толерантности, наиболее ярко проявляющееся у родителей в неприятии или непонимании индивидуальности человека. Коммуникативную толерантность родителей наркозависимых в большей мере характеризует признак «использование себя в качестве эталона при оценке других». По мнению авторов, исследованные родители отказывают партнерам по взаимодействию (общению) в праве на индивидуальность, «втискивают» партнера в ту или иную подструктуру своей личности (Менделевич, Хайрутдинова, 2003).

О. П. Зинченко (2004) отмечает, что повышенная тревожность, неуверенность в себе и конфликтность, которая формируется у родителей при взаимодействии с подростком-наркоманом, оказывает значительное влияние на взаимодействие с младшим ребенком. Среди внутриличностных особенностей родителей, которые сформировались на фоне патологического взаимодействия с наркозависимым, автор описывает, например, такие как: расширение сферы родительских чувств, проекция на ребенка собственных нежелательных качеств. По мнению О. П. Зинченко, все члены семьи оказываются в той или иной степени затронуты ситуацией наркотизации близкого. В связи с этим автор предлагает включить в систему реабилитационных мероприятий, помимо наркозависимых и их родителей, также младших сиблингов.

Исследуя личностные особенности родителей наркозависимых, В. Д. Менделевич и Р. Г. Садыкова выделяют у них: развитое чувство ответственности, точность, аккуратность, порядочность, педантичность, опрятность, сверхпунктуальность, сверхстартельность, учтивость, обязательность. Для них характерен уход от участия в спорах, конфликтах, тактичность, «уход в мир фантазий» или «бегство в мечты». Авторы выделяют психологический тип отца наркозависимого. «Наркогенный отец» описывается как: имеющий повышенные требования к себе и окружающим, страдающий трудоголизмом или алкогольной зависимостью, нежелающий считаться с индивидуальными и возрастными особенностями, ситуативными моментами, склонный к конкурентной борьбе, гиперактивный и поверхностный в общении, нежелающий понять и эмоционально принять собеседника (Менделевич, Садыкова, 2002).

Следует отметить, что на первый взгляд социально-положительные характеристики, присущие родителям наркозависимых, усиливаясь в образе типичного, по мнению авторов, наркогенного отца, могут приводить к дезадаптивным формам взаимодействия с окружающими. Сверхтребовательность, низкая эмпатичность и значительная поглощенность собственными проблемами могут оказывать психотравмирующее влияние на других членов семьи.

В работе А. Ф. Хайрутдиновой приводятся данные о том, что у наркозависимых и их родителей выявляются сходные специфические личностные особенности. Автор отмечает, что такие характеристики родителей, как эмоциональная неустойчивость, конформность, чувствительность к оценке окружающих, выраженность чувства вины, определяют развитие у их детей конфликтности, тяги к риску и острым ощущениям, тенденции игнорировать социальные условности и авторитеты.

Установлено, что родители наркозависимых, обладающие инфантильными личностными особенностями, выстраивают соответствующий тип межличностных отношений (покорно-застенчивый, конвенциональный, ответственно-великодушный). Стиль воспитания по типу гиперпротекции является компенсаторным следствием личностного дефицита (Хайрутдинова, 2006).

Полученные нами данные свидетельствуют о выраженной личностной дисфункциональности родителей наркозависимых. При этом у отцов наркозависимых такая дисфункциональность выражается, прежде всего, в снижении самооценки и усилении «деструктивных» форм агрессии, что свидетельствует о неспособности адекватного использования собственной личностной активности. Для матерей в большей степени характерно нарушение границ личности, ощущение тревоги и снижение личностной сексуальной активности (Бочаров, Шишкова, 2013).

В литературе представлены лишь фрагментарные данные о психологических особенностях сиблингов наркозависимых.

Исследование внутриличностных особенностей младших сибсов наркозависимых, проведенное О. П. Зинченко (2004), показало, что для них характерны такие свойства личности, как неуверенность в себе, подавленность, нерешительность, отсутствие тенденции к самоутверждению, заниженная самооценка, пассивный уход от трудностей, ненаправленная агрессивность. Автор отмечает, что ребенка, имеющего старшего брата или сестру, страдающего наркотической зависимостью, сопровождает ощущение тревожности в семейной ситуации, основными источниками которой являются страх наказания, отвержения, потери родительской любви.