Текст книги "Укус сколопендры"

Несговорчивая москвичка

Как ни клялся-божился Витек-Комарик, что ни за что не женится, потому что он глубоко презирает ненадежное бабское племя, тем не менее, стрела Амура настигла и его… Причем, довольно скоро. И не взирая на все те эпитеты, которыми он, поддатенький такой, награждал эти нехорошие создания природы, утешая своего друга Николая…

А вышло так, что парень, истосковавшийся по дому, просто не захотел еще полсуток болтаться на железнодорожном вокзале. Обидно, но поезд «Мурманск-Ленинград» ушел перед самым носом. И тогда кассирша предложила ему билет на московский поезд, отправлявшийся через пару часов. Верхняя полка парня не смущала.

«А что? Поеду домой через столицу нашей Родины. Какая мне разница? Развеюсь, прогуляюсь заодно. Лишь бы ни зевать от скуки на вокзале».

Так молодой моряк-радиоинженер в весьма приподнятом настроении оказался в купейном вагоне поезда «Мурманск-Москва». Его настроение еще улучшилось, когда он вдруг обнаружил в своем купе молоденькую москвичку по имени Ольга. Правда, тут же находились еще двое попутчиков. Но шумные мужички-строители, к великой радости Виктора, вскоре должны были сойти в Кандалакше.

Лишь только поезд тронулся, на столе у хлебосольных попутчиков оказались бутылка водки, копченый лосось, вареные яйца, картофель «в мундире», буханка хлеба.

Девушка Оля достала домашнюю выпечку и шоколадные конфеты, также приглашая к угощению попутчиков. И заказала себе чаю у проводника.

– Давай присоединяйся к нам, – обратился к Виктору один из строителей, что выглядел постарше и посолидней, – пока дождешься открытия вагона-ресторана, кишки к спине прилипнут, – добавил он насмешливо.

– Сразу видать, что не из дому едешь. Небось, неженатый еще, морячок? – попытался уточнить другой строитель, наливая Виктору водки.

В ответ на последний вопрос молодой мужчина лишь самодовольно и многозначительно усмехнулся. Что должно было означать лишь одно: да, вот такой он завидный жених…

Строители пытались угостить водкой и девушку. Но та наотрез отказалась.

– Я, вообще, не пью водку, запаха ее даже не переношу, – искренне призналась попутчица.

На что Виктор тут же комплиментарно заметил, что, мол, так и должно быть. Нежному полу полагается пить только шампанское или сладенькое дамское вино и намекнул, что шампань за ним… Так сказать, своеобразная плата за вкусные пирожки. Вот только откроется ресторан…

Как выяснилось, москвичка приезжала в Мурманск на три дня на свадьбу к своей двоюродной сестре. А теперь она возвращалась домой, где живет с родителями и старшим братом. А работает – продавщицей в ГУМе в секции тканей. Вот такую информацию выведали у девушки любопытные попутчики.

Если честно, Виктор не мог дождаться, когда уже откроется ресторан, чтобы пригласить туда симпатичную москвичку и поговорить с ней без шумных и подвыпивших попутчиков. Ну, еще была, конечно, одна мысль, которая сверлила его молодую буйную головушку: очень хотелось, чтобы после станции Кандалакша его компанию с юной особой никто не нарушил…

Действительно, спустя время, они остались в купе только вдвоем.

– А ресторан, между прочим, уже открылся, я узнавал, – сказал Виктор, широко улыбнувшись и сразу переходя на «ты», – так и будешь сидеть с пирожками, как Красная Шапочка? Ой, правильнее было бы сказать, Красная Кофточка, которая тебе очень к лицу. Наверное, в своем ГУМе покупала?

– Наверное, – ответила девушка в тон шутливо, хотя и попыталась скрыть некое замешательство, когда почувствовала этот резкий переход на «ты» и поняла, что в замкнутом пространстве купе они остались вдвоем.

– А я, наверное, всё же, не злой Серый Волк. Не кусаюсь. Значит, бояться меня не надо, – весело заключил попутчик.

Они сидели напротив друг друга, разделенные столиком. Виктор вдруг резко наклонился вперед и протянул руку, чтобы взять конфету. И тем самым нарушил личное пространство Ольги, отчего она инстинктивно отодвинулась от столика и стала смотреть в окно.

Впрочем, что такое – это самое «личное пространство» – применительно к вынужденной тесноте купе? Разве не сужено оно, и без того, суровым инженерным проектированием до невозможных пределов?

После ухода попутчиков Виктор уверенно обосновался на нижней полке. Ему очень хотелось побыстрее сдвинуть эту, говоря морским языком, «ватерлинию» подальше от себя – в сторону девушки. Понятно, «ватерлинию» весьма условную, а точнее – психологическую границу, разделявшую их. Для начала – хотя бы психологическую. А там – поглядим, как карта ляжет…

Ольга и в ресторан-то согласилась пойти, скорее, от того, что захотелось выйти за рамки купе, в котором ей вдруг стало тесновато.

За столиком вагона-ресторана они оказались только вдвоем. Виктор заказал бутылку полусухого шампанского. Конечно, их трапезу шикарной никак нельзя было назвать. На закуску подали – салат из свежей капусты с морковью. Себе молодой человек заказал бифштекс с жареной картошкой, девушка остановила выбор на жареной рыбе всё с тем же банальным гарниром в виде картофеля.

Однако скудное меню судовой радиоинженер тут же попытался компенсировать привычным трепом о жизни моряков. Это была элементарная «лапша на уши», которой отводилась, очевидно, роль десерта за скромным обедом. Для молодого человека это была очень привычная «лапша», которой он всегда пользовался, когда знакомился с милыми дамами и надеялся добиться их быстрейшего расположения.

Когда шампанское было разлито по бокалам, и девушка пригубила за знакомство, парень «обуздал» своего привычного «конька». Он начал с того, что сердце и душа моряка навсегда принадлежат морю. А вот данное обстоятельство почему-то не всегда понимают милые дамы. А зря… Если бы могли понять подруги всё, как надо, то, может быть, моряки были бы счастливее в этой жизни… После второго бокала в ход пошли рассказы о бурях и штормах, когда в «кромешной сизой мгле» мечтаешь увидеть маяк, как любимую женщину. Но их нет: ни маяка, ни женщины. А вместо них только крик чаек, раздирающий душу крик полярных чаек…

– Представляешь? – собеседник откровенно заглядывал в глаза девушке, заказывая еще двести граммов коньяка и рыбу с жареной картошкой.

Ольга сдержанно кивала, слушая с интересом.

– Не случайно говорят, что «год в море для моряка, что три на суше», – перешел он на свои любимые поговорки, которые всегда заметно облегчали морячку путь к женскому сердцу, и коих он знал несметное количество. И пользовался ими весьма умело в зависимости от обстоятельств.

– А где вы плавали? – вежливо полюбопытствовала девушка.

– Моряки не плавают, а ходят в море, – с иронией заметил молодой мужчина. – А плавает, гмм… совсем другое… Впрочем, дамам дозволительно этого не знать, – спохватился Виктор, заметив, что собеседница даже не поняла прозрачного намека или просто не расслышала его из-за стука колес.

– Ну, значится, мы хорошо знакомы с морями Северного ледовитого океана, – гордо ответствовал Виктор. И уточнил менторским тоном учителя географии, – Баренцевым, Карским, Чукотским, Восточно-Сибирским, морем Лаптевых…

– Ого! – только и могла проговорить девушка.

А Виктор многозначительно продолжил:

– Кстати, довожу до вашего сведения: Северный морской путь – кратчайший путь между Европейской частью страны и Дальним Востоком.

– Как интересно. Спасибо за географический экскурс, – сдержанно улыбнулась Ольга и невольно поежилась, – только вот холодом повеяло от одного упоминания обо всех этих северных морях, – и перевела взгляд на окно, за которым был месяц май.

– Что ж я девушку совсем заморозил, – самодовольно усмехнулся собеседник, уже зная, какая фраза будет следующей.

(Он не однажды повторял ее в своей жизни. А зачем изобретать велосипед?)

– Ну, если сердце горячее, никакие ледовитые океаны его не остудят, – подпустил молодой человек очередную соловьиную трель и посмотрел на собеседницу.

Девушка молчала, и взгляд ее был устремлен на пейзаж, мелькавший за окном.

Ее молчание судовой радиоинженер расценил в свою пользу. Поэтому и решился на следующий шаг. Это была проверенная фраза, которая почему-то очень нравилась женскому сословию. А главное, она давала молодому соловью сразу понять, не зря ли он распускал свои звонкоголосые рулады…

И поэтому парень, неожиданно коснувшись руки Ольги, произнес сентиментальную чушь, уже зная, что подобная лирика действует безотказно и душещипательно. В его практике, во всяком случае…

– Моряки говорят: хороший корабль скользит с волны на волну, как девушка в вальсе на первом балу…

Ольга повернула голову от окна, и ее серо-голубые глаза встретились с карими глазами Виктора, в которых читалось больше самоуверенности, чем вопроса.

Девушка не резко, а спокойно высвободила руку и, продолжая глядеть в глаза собеседнику, произнесла:

– Спасибо за угощение. Правда, рыба была ужасно невкусной. Но это, ведь, не ваша вина. А теперь я бы хотела вернуться в купе.

– Вы даже бокала шампанского не выпили, что так? – нервно дернулся Виктор, не получив в ответе Ольги ожидаемого отклика и неожиданно для самого себя снова переходя на «вы». (Возможно, отчасти потому, что попадались ему всё больше девушки, танцующие вальс уже на третьем, восьмом или тридесятом балу?)

– Да, вы правы, что тут рассиживаться, – засуетился морячок. – И бифштекс у них был даже не прожаренный… Конечно, совсем не такой это ресторан, как бы хотелось, – сказал он и полез в карман брюк за портмоне, желая поскорей рассчитаться за казенные хлеб-соль.

Пока они возвращались в свое купе по трясущемуся поезду, перепрыгивая на стыках в очередной вагон, у Виктора была возможность, якобы, случайно дотронуться то до руки, то до плеча, а пару раз – и до бедра девушки. И он такую возможность, естественно, не упустил.

Но Случайность – не родная сестра Преднамеренности. И следовало бы морячку об этом помнить. Потому как эффект от посещения ресторана оказался совсем не тот, на который он рассчитывал.

Ольга замкнулась, достала книгу из дамской сумочки и больше никакого разговора не получалось.

– Что читаем? – поинтересовался попутчик.

– «Морской волк» Джека Лондона…

И ему почудилась в ее ответе скрытая ирония. А еще он ясно ощутил «крен судна» явно не в ту сторону. И перед самым носом снова увидел ту самую «ватерлинию», которая буквально припечатала его к спинке вагона. Теперь тесно в купе стало уже Виктору. Он вышел в коридор и стал у открытого окна.

Тут же из соседнего купе возник пожилой мужичок, и они закурили вместе, выпуская дым в окошко. Пассажир назвался Михайло Михалычем и словоохотливо поведал Виктору, что путешествует он со своей супружницей Марией. А возвращаются они из гостей – от жениной родни, и ехать им – до подмосковного Серпухова.

Как только Ольга осталась одна, она решила прилечь. У нее затекла спина, устали ноги в туфлях на каблуках. Она давно бы это сделала. Но ее всё время смущало присутствие рядом не в меру словоохотливого молодого человека.

«Ну, и нахал, – подумала девушка, вспоминая, как они возвращались из вагона-ресторана и как, будто бы невзначай, он до нее дотрагивался. – Пусть только еще раз попробует руки свои распустить», – и она положила на ладонь томик американского писателя, как бы определяя увесистость умных мыслей.

А если честно, она начала испытывать некоторый дискомфорт. Ведь впереди была ночь. И смущало то, что, по вынужденным обстоятельствам дорожного путешествия, ночь предстояло провести рядом с незнакомым молодым мужчиной. Человеком, который, к тому же, как уже поняла Ольга, особой деликатностью не отличается. Ну, и зачем ей это нужно?

Дверь купе отворилась, и показалась улыбающаяся физиономия Виктора.

– Отдыхаем? – избрал он некую безличную форму обращения и задержался в дверном проеме ровно настолько, пока вагон не качнуло на стыке рельсов.

И тут же мужчина оказался в ногах у девушки, «нечаянно» присев на ее полку.

– Ой, простите, штормит, как в море, – пошутил он, явно не торопясь перебираться на свое место.

Ольга мгновенно подобрала ноги, из лежачего состояния переходя в сидячее. В ее глазах сверкнули гневные искры.

– Послушай, ты… нахал, по кличке Матрос, или как там тебя еще, – ее голос срывался от возмущения, – а не пошел бы ты…

– О, наконец-то мы перешли на «ты», – Виктор сел на свое место и попытался скрыть досаду, что у него не очень хорошо получилось. – Мне, конечно, рассказывали, что все москвички вредные, но я не подозревал, что до такой степени. Еще и нервные, в придачу, – добавил он.

Ольга быстро встала, взяла книгу и вышла из купе. Ее переполняли эмоции. Она стояла у открытого окна. Ветерок растрепал шелковистые русые волосы. Она глубоко вздохнула и присела на откидной стульчик, подумав: «Ну, и сколько я так смогу высидеть?»

Девушку заприметили пассажиры-соседи: Михалыч с супругой, дверь купе которых была приоткрыта. И не только они заметили. Проходящие по вагону мимо симпатичной девушки мужчины считали своим долгом задержаться возле нее, познакомиться, сделать комплимент.

«Час от часу не легче», – с тоской подумала Ольга.

Спустя время супруга Михалыча – Мария Степановна неожиданно предложила милой и явно загрустившей пассажирке попить домашнего компоту в их компании. Ольга смутилась, но подумала, что это, всё же, лучше, чем сидеть в коридоре посреди вагона на откидном стульчике.

– Спасибо, а я вас пирожками угощу…

Она лишь на пару секунд зашла в купе и взяла несколько пирожков из большого бумажного пакета, лежавшего на столике.

Виктору, развалившемуся на полке, стало любопытно: кого же его соседка решила одарить вкусными пирожками, которые источали сумасходительный ванильный аромат. Особенно осязаемый на фоне явно незадавшегося застолья в вагоне-ресторане.

Он вышел следом. Дверь в соседнее купе оставалась приоткрытой. Виктор быстро прошмыгнул мимо.

– Может, попутчика вашего позовем? – спросил Михалыч, – хороший парень, я с ним уже познакомился.

– Я тоже, – тихо ответила девушка, отводя глаза в сторону.

Супруги переглянулись.

– Так это из-за него, что ли, девка, ты в коридоре сидишь? – недоверчиво и удивленно спросил Михалыч.

– Нет, нет. Ну, что вы. Просто для разнообразия обстановки, – смутившись, ответила Ольга.

Супруги опять переглянулись.

– Михась, ну и чего ты привязался к девушке? Пусть она лучше о себе расскажет.

– Да что рассказывать-то? Живу в Москве. Учусь на втором курсе Текстильного института. Занимаюсь на вечернем отделении, а днем работаю продавщицей в ГУМе.

– Ух, ты! Это прямо на Красной площади и каждый день с боем курантов, значит? – уточнил любознательный Михалыч.

– Да, – улыбнулась девушка.

– Не замужем еще? – спросила Мария Степановна, глянув ей на правую руку.

– Не замужем, – кивнула Ольга, – а куда торопиться…

В дальнейшем от наблюдательных супругов не ускользнула некоторая странность поведения молодых попутчиков. Если один из них заходил в купе, другой – тут же оказывался у окна в коридоре. В этом чувствовалась явная демонстративность. А меж тем, время со стуком колес неумолимо приближалось к ночи.

Когда Мария Степановна в очередной раз увидела девушку на откидном стульчике, читающую книгу (что, несомненно, было бы гораздо удобней ей делать, находясь в своем купе), то попыталась вмешаться в ситуацию. Предварительно пошушукавшись с мужем, обратилась к попутчице:

– Если хочешь – переходи к нам. А мой Михалыч всё равно ночью не может спать в поезде. Ходит туда-сюда. Курит…

– Ну, что вы, зачем… – неуверенно начала отказываться Ольга, в душе обрадованная такому предложению.

– Давай, давай, перебирайся, – решительно сказал Михалыч, быстро сворачивая постель и укладывая ее на спальное место супруги.

Ольга зашла в свое купе и быстро начала собирать казенное белье.

– Великое переселение народов… Это из-за меня, что ли? – спросил парень немного наиграно и удивленно. – Напрасно. Я – человек деликатный. Хотел вам даже предложить одной расположиться в купе, раз так неприятно мое общество. А я уж как-нибудь перекантовался бы на откидном стульчике…

И тут в проеме дверей купе показался Михалыч, в руках которого была непочатая бутылка коньяка.

– Можно составить компанию? – обратился он к Виктору.

– А, сосед, – обрадовался Виктор, – конечно, располагайтесь.

Когда Ольга вышла, Михалыч молча занялся открыванием бутылки, затем разлил алкоголь в стаканы с подстаканниками и провозгласил тост:

– За добрую дорогу!

И немного помявшись, негромко заметил:

– Я, как человек посторонний, не имею права ни во что вникать, но просто хочу сказать: дыма без огня не бывает…

– Ни дыма, ни огня, и вникать не во что, – тут же отозвался паренек. – Просто очень нервная и мнительная особа попалась. Когда поезд сильно качнуло, ну, я пару раз до нее дотронулся нечаянно… Клянусь.

– Ага, нечаянно. Так я и подумал, – усмехнулся Михалыч. – Кому б впаривал. Будто я не был молодым…

– Ой, давайте сменим тему, – сказал Виктор.

– А зачем? – возразил пожилой попутчик, ставший явно словоохотливым, особенно после того, как подбавил себе и собеседнику еще коньячка. – Тема что ни на есть жизненная, а потому всегда интересная: про мужские и женские взаимоотношения, значит. Вот, взять, к примеру, как я со своей женой Марией познакомился…

– Очень даже интересно, – отозвался парень и приготовился слушать.

– Премировали меня, значит, за ударный труд путевкой по линии профсоюза в Крым. Приехал я первый раз в жизни в Ялту – море, солнце, девушки… Сам понимаешь. Вечером на танцах познакомился с Марией. Оказалось, она из Мурманска сюда прикатила на солнышке погреться. А работала она, не угадаешь кем – крановщицей в порту. Маленькая, хрупкая девушка, с виду – беззащитный подросток! Я был удивлен! В общем, глянулась мне эта Мария. И только я собрался приударить за нею, а вышло так, что ей уже скоро надо уезжать. Причем, она меня обманула: сказала, что уезжает через неделю, а на самом деле – оказалось, через три дня! Но я-то этого не знал. И, вообще, сказала, что ни к чему ей курортные романы крутить, мол, в Мурманске у нее есть жених…

– Чем дальше, тем интересней, – искренне заметил Виктор на откровения попутчика.

– Я когда понял, что она уехала, вот поверь… Ничего мне не захотелось: ни солнца, ни моря, ни санатория этого. А главное, обидно было очень – я ведь рассчитывал, что еще несколько дней смогу видеть ее хотя бы… Мужики, что жили со мной в одной комнате, откровенно надо мной ухохатывались. Мол, тут столько девушек фигуристых на пляже в купальниках. Только кликни… В том-то и дело выходило, что мне никто был не нужен.

– А как вы определили, что это именно… ну, ваша, что ли, девушка? – поинтересовался уже изрядно захмелевший Виктор.

– Сам не знаю. Сначала, вроде, торкнуло что-то вот здесь, когда увидел ее маленькую и худенькую, – и Михалыч показал в сторону сердца, – а как узнал, что уехала, и вовсе заклинило… Так тоскливо и одиноко вдруг стало.

– Выпьем за вашу Марию, – предложил Виктор.

– Это, конечно, – кивнул пожилой спутник, и они громко стукнулись железнодорожными стаканами в подстаканниках.

– Вот слушай дальше, – продолжил попутчик. – Заприметил я там еще на пляже двух ее подружек. Пару дней покрутился возле них специально, чтобы выведать, как бы, между прочим, что меня интересовало. Так я узнал, что живут те девушки с Марией в одном общежитии. Узнал про мурманский порт, про разные рабочие специальности, которые там нужны, про зарплату и всё такое…

– Михалыч, я вас еще больше зауважал, – хмыкнул Виктор.

– Короче, если я десять дней от силы по бесплатной путевке провел у моря, уже было хорошо. Спешно собрал свой чемоданчик и рванул в родной Серпухов. Там быстро уволился с предприятия, где у меня был, между прочим, самый высокий разряд слесаря.

И бегом на самолет до Мурманска. Просто бегом. Потому, что я помнил про жениха… В итоге, на новом месте я начал свою трудовую деятельность учеником крановщика в порту.

– Крутой поворот, – прокомментировал Виктор.

– И заметь, пошел учиться именно на крановщика, хотя высококлассные слесари в порту всегда востребованы.

– Чтобы быть постоянно в фарватере, так сказать? Ну, Михалыч…

– А ты как думал?

– А как же жених? – поинтересовался Виктор.

– Никакого жениха и не было, как потом выяснилось. Она так приврала просто, чтоб я не сильно грабли свои распускал на танцах… Ухажеры разные крутились, конечно… Это ж порт – одно сплошное мужское окружение, надо понимать. Но не всякий ухажер – жених.

– А если бы жених всё-таки был?

– Отбил бы всё равно. Жених – еще не муж.

Михалыч замолчал, прикрыв глаза, как будто что-то припоминая.

– Вот так и увез я Машу к себе в Серпухов, где жил с родителями. У нас большой дом с садом. Мы и сейчас там живем.

– Повезло вам, Михалыч, значит, с супругой, – мечтательно сказал Виктор.

– Еще как повезло. Двое деток у нас, четверо замечательных внуков.

– О, как! – вздохнул паренек. – Повезло. А вот на мой век таких девушек, видать, не хватило…

– Ну, смотря, как к данному вопросу относиться. Если глядеть на это дело, что у моряка в каждом порту жена, то…

– Чего-то в стаканах у нас пусто, Михалыч…

Под коньячок мужички и не заметили, как умяли ароматные пирожки пассажирки, лежавшие на столе и источавшие ванильный аромат. В самом деле, не засыхать же им…

– А я бы вот, на твоем месте, пригляделся к попутчице. Всё при ней: фигуристая, симпатичная. Еще и учится на вечернем отделении в институте. И по работе, значит, ее уважают, раз избрали комсомольским секретарем отдела… Такие девушки на дороге не валяются. Поверь мне. Я это точно знаю, пожил поболе твоего.

– Да ладно, на мой век девушек еще хватит, – усмехнулся парень.

– Смотря, каких… Я хоть сам в океанах не плавал, но в порту работал и про жизнь моряков много теперь понимаю. Вам и знакомиться-то некогда. Точнее, только, значит, познакомились – и опять в затяжной рейс… Тебе по жизни хорошая, верная подруга нужна, которая ждать будет, а не амуры крутить с каждым встречным в твое отсутствие.

– Михалыч, не травите душу… Я сам про свою жизнь всё распрекрасно понимаю.

– А если понимаешь, то присмотрись к девушке, говорю. А вдруг…

И спустя какое-то время, Мария Степановна, уже засыпая в соседнем купе, услышала негромкое и такое знакомое пение:

 
Из-за острова на стрежень.
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.
 

И женщина усмехнулась: раз дошел до Стеньки Разина ее Михась, значит, – «дошел до кондиции». И крепко уснула.

А мужской разговор под хмельком затянулся далеко за полночь. Когда сообразили, что для Михалыча не хватает комплекта белья, дам не стали беспокоить. Виктор предложил ему свою постель, а сам решил, что вполне может «по-молодецки» обойтись и без этих принадлежностей.

– Послушай сюда: я в Серпухове сойду. Там стоянка всего три минуты. А ты спать еще будешь после выпивки, – обратился Михалыч к попутчику.

Пожилой мужчина оторвал кусок сероватой бумаги от пустого пакета из-под Ольгиных пирожков и полез в карман брюк, извлекая оттуда огрызок химического карандаша.

– А давай так, – Михалыч послюнявил карандаш, отчего губы его и язык сразу приобрели чернильный окрас. – Вот тут я накалякал мой подмосковный адрес. Если из твоей поездки, значит, вдруг случится какое продолжение…

– Какое еще продолжение? – пьяненько хмыкнул парень, машинально засовывая бумажку с адресом в карман брюк. – Нам таких нервенных барышень не надо…