Текст книги "Aeternum bellum (бесконечная война). Инквиетум. Артефакт. Апокалипсис"

Aeternum bellum (бесконечная война)
Инквиетум. Артефакт. Апокалипсис
Александра Треффер

© Александра Треффер, 2016

© Александра Треффер, дизайн обложки, 2016

© Александра Треффер, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I
Инквиетум11
  Инквиетум (от лат. inquieta) – неприкаянный, не находящий себе места.


[Закрыть]

Все персонажи – плод фантазии автора.

Любые совпадения случайны.

Первая часть романа – «Инквиетум» выстроена на воспоминаниях главного героя Конрада фон Виттельсбаха, рисующих картину становления, развития, разрушения и возрождения личности под влиянием обстоятельств, ненависти и любви, а также борьбы добра и зла, разворачивающейся между двумя политическими организациями волшебников.

Глава I

Между богатыми историей и достопримечательностями городами Майнцем22
  Майнц (нем. Mainz) – город в Германии, столица земли Рейнланд-Пфальц.


[Закрыть] и Кобленцем33
  Кобленц (нем. Koblenz, Coblenz, от лат. Confluentes – «сливающиеся) – город на западе Германии в федеральной земле Рейнланд-Пфальц.


[Закрыть] на берегу Рейна возвышаются потемневшие от времени стены некогда неприступного и грозного замка Фюрстенберг, бросающие, как может показаться в наступающих сумерках, мрачную тень на раскинувшуюся ниже живописного укрепления современную деревушку Рейндибах.

Последний год, с того дня, как угрюмые развалины перешли в собственность нелюдимого местного жителя, непреложно хранящего какую-то тайну, чёрный замок стал пользоваться дурной славой. Самые восприимчивые сначала шепотом, а потом в голос уверяли, что древнее сооружение захвачено силой, которая заставляет полутёмные коридоры вновь звучать шагами невидимых глазу людей, а по ночам даёт команду выщербленным окнам вспыхивать огнями факелов.

Поскольку очевидцев нашлось немало, а сердца простодушных немецких крестьян даже в век высоких технологий остались склонными к мистике, напуганные жители деревни теперь решались приближаться к стенам крепости только при свете дня, чтобы обрабатывать поля, охватившие замок плотным полукольцом.

Если бы кто-нибудь из них сумел заглянуть за сверхъестественную завесу, застилающую взгляд, он увидел бы Фюрстенберг во всей его первозданной красе. Ему сразу бросилось бы в глаза, что чёрные камни заблистали свежестью окраски, окна уже не зияют пустотой, колодец полон свежей воды, а полуразрушенные башни и стены стоят незыблемо, как и много веков назад. И ещё более удивился бы наблюдатель, если бы узнал, что всё это средневековое великолепие ежедневно поддерживается словом «фортис»44
  Фортис (лат.fortis) – крепко.


[Закрыть], звучащим из уст человека, немного напоминающего колдуна из старой сказки.

Вот он наш герой – мужчина тридцати пяти-сорока лет, высокий, атлетически сложённый. Чёрные волосы его заплетены в косу и спускаются почти до пояса, в глазах глубокого синего цвета светятся ум и решительность, твёрдо сжатый, но не жёсткий рот и выдающийся вперёд подбородок говорят об упрямстве и недюжинной силе воли. Из-под обрамлённых густыми усами губ, изредка растягивающихся в невесёлой улыбке, блестят ровные зубы, орлиный нос придаёт своему владельцу некоторое сходство с этой гордой птицей, а тело обвивает чёрный шёлковый плащ, скрывающий вполне современную, того же немаркого цвета одежду.

Обладателя столь нестандартной внешности можно было бы назвать красивым, если бы не глубокие, старческие морщины, прорезающие лицо, да не ощущение обречённости, которым веяло от сутулившего плечи человека. Казалось, что какое-то горе минуту за минутой высасывает из него жизнь.

Конрад фон Виттельсбах55
  Виттельсбахи (нем. Wittelsbacher) – немецкий феодальный (королевский) род, с конца XII века и до конца первой мировой войны правивший Баварией, Пфальцем, а также некоторыми близлежащими землями.


[Закрыть] – прямой потомок некогда властительной Пфальцско-Баварской династии и сильнейший маг современности, стоя на стене замка, бездумно вглядывался в темноту ночи, сверкающую в отдалении электрическими огнями и кипящую оживлением. Но близ его владений ничто не нарушало гнетущую тишину, не раздражающую, впрочем, окутанного мраком мужчину. Конрад не жаждал суеты, а стремился к уединению и безмолвию.

Около двух лет назад он покинул светлый Гейдельбергский66
  Гейльдербергский (Хайдельбергский) замок – руины его находятся на вершине горы Кёнигштуль в Ба́ден-Вю́ртемберге над городом Гейдельбергом. Бывшая резиденция пфальцграфской династии Виттельсбахов, неоднократно менявшая хозяев.


[Закрыть] замок, в котором родился и прожил многие годы, и вместе со своим воспитанником перебрался в мрачный Фюрстенберг. Причиной поспешного бегства стало засилье туристов, создававших шум и суматоху и порой ухитрявшихся взломать магическую защиту укрепления. Сумрачную цитадель, где поселились опекун и ребёнок, тоже навещали любопытные, но, после приобретения её в личную собственность поверенным Виттельсбаха, оставили крепость в покое.

С того момента, как тёмный маг и опекаемый им Теодорих фон Рейнштайн вступили на почву Фюрстенбергского замка, оба добровольно похоронили себя в каменной гробнице посреди бушующего событиями мира. И теперь Конрад мог спокойно дожидаться смерти, которая через год-другой окончательно разрушила бы его тело, подстёгиваемая носимым мужчиной проклятием.

Утомившись созерцанием ночи, маг спустился вниз, направив шаги в сторону жилого дома, где в окнах скромно мерцал огонёк. Тяжело поднявшись по лестнице, чародей вошёл в скупо освещённую факелами комнату, стены которой терялись во тьме.

На освещённом пламенем камина пятачке ковра сидел мальчик лет тринадцати, листая старинный толстый фолиант. Ребёнок выглядел достаточно крепким для своего возраста, но бросалась в глаза болезненная бледность лица – результат постоянного недостатка света. Черты его: прямой нос, красивого рисунка губы, голубые яркие глаза, абсолютно белые от природы волосы вкупе с ровной осанкой и сдержанными манерами создавали впечатление аристократичности, что соответствовало действительности: Теодорих являлся потомком двух благородных семей: аристократической – фон Рейнштайн77
  Рейнштайн – замок, находящийся на скале напротив городка Ассманнсхаузен на среднем Рейне. Здесь – имя персонажа, производное от названия укрепления.


[Закрыть] и дворянской – Рогге.

Когда Конрад появился в дверях, мальчик встрепенулся, и посмотрел на него с вопросом. Но маг, окинув воспитанника равнодушным взглядом, подошёл не к нему, а к стоящему близ очага старинному удобному креслу, в котором и расположился, протянув ноги к огню и закрыв глаза. На бесстрастном лице его мелькали тени: чародей тщился отогнать не один год преследовавшие его тяжкие думы.

Мальчик с сочувствием следил за этой игрой мысли, однако, зная по опыту, как резко и оскорбительно может отреагировать опекун на звук его голоса, молчал. Через четверть часа он всё же набрался смелости и решился задать вопрос:

– Герр Виттельсбах, простите, что беспокою вас, но не позволите ли вы мне завтра побывать в Майнце? Эмма отмечает день рождения, и у неё соберутся наши друзья.

Конрад открыл глаза и медленно перевёл взгляд на Теодориха.

– Разве я когда-нибудь запрещал тебе встречаться с товарищами? – холодно спросил он.

У мужчины был глубокий мягкий баритон, в котором последнее время часто звучали резкие нотки.

– Нет, но… вы же должны знать, где и с кем я нахожусь.

– Ты волен делать всё, что заблагорассудится, – отстранённо сказал маг, – я не имею ни права, ни желания тебе мешать.

Его тон задел мальчика, и он позволил себе продолжить:

– Но на завтра запланирована тренировка по боевым заклинаниям. Я могу пропустить этот урок?

Виттельсбах резко выпрямился в кресле.

– Думаешь, меня беспокоит, сможешь ли ты себя защитить, выйдя из-под моей опеки? – сдавив подлокотники, прошипел он. – Вовсе нет. Я делаю всё, чтобы подготовить тебя к жестокостям нашего мира, но если ты предпочитаешь учению глупые забавы, пожалуйста, право твоё. Как только ты достигнешь совершеннолетия, наши пути разойдутся, и жизнь покажет, правильные ли тобой принимались решения.

Утомлённый непривычно длинной гневной тирадой чародей откинулся на спинку кресла и снова закрыл глаза.

– Если я доживу до этого момента, – прошептал он.

Напуганный не столько взрывом, сколько последней едва слышной фразой опекуна, подросток затих, и весь вечер молчал, дрожа и смахивая одинокие слезинки. А маг погрузился в воспоминания.

Если бы в этот момент мы могли заглянуть в его мозг, то увидели бы резиденцию дукса88
  Дукс (от лат. dux – глава, проводник, вожак) – глава сервиноктисов, сильнейший тёмный колдун.


[Закрыть] «Серви ноктис»99
  «Серви ноктис» (от лат. servi noctis – слуги ночи) – разговорное « сервиноктисы» – объединение тёмных магов, к которому обязан был присоединиться каждый, выбравший тёмную сторону. Светлые маги, за редким исключением, избегали этого сообщества.


[Закрыть] – замок Эренфельз.1010
  Замок Эренфельз – бывшая таможенная и оборонная точка на рейнском острове.


[Закрыть] Как и Фюрстенберг, он поддерживался магическими заклинаниями хозяина, но, помимо этого, барон Вольф фон Майдель1111
  Майдели (нем. Maydell, Meidell) – баронский род. Здесь титул барона самовольно присвоен однофамильцем из мелких дворян.


[Закрыть], самовольно присвоивший себе не только эту крепость, но и титул, не гнушался ни одним из современных немагических средств, чтобы придать месту своего обитания блеск, соответствующий статусу владельца. Замок освещался электричеством, у ворот стояло несколько дорогих автомобилей, всё вокруг сверкало роскошью, а сам Морсатр1212
  Морсатр (от лат. mors atra – чёрная смерть). Здесь – имя, присвоенное дуксом сервиноктисов.


[Закрыть], как называл себя колдун, выглядел просто потрясающе в своей небрежной элегантности.

Стоящие баснословных денег костюмы ловко сидели на гибкой, мускулистой фигуре, подчёркивая достоинства внешности мужчины, который, если не всмотреться пристально, мог бы показаться безупречно красивым. По моде остриженные чёрные волосы, умный взгляд, тонкие чёткого рисунка губы, смуглая кожа, слегка крючковатый нос делали его лицо притягательным для непосвящённого.

Но первое впечатление было обманчивым. Внимательного наблюдателя напугали бы глаза: холодные, насмешливые, жестокие зеркала души. Когда же Морсатр хотел добиться дополнительного эффекта при воздействии на жертву или подвластных ему магов, он пускал в ход улыбку, если за таковую мог сойти безжизненный, страшный оскал ходячей смерти.

Рядом с этим человеком и оказался фон Виттельсбах в одном из уголков памяти. Здесь Конрад выглядел иначе, чем в современной действительности, и не удивительно, проклятие разрушения в то время ещё не коснулось его. Молодое лицо мага с едва заметными морщинками на лбу и у уголков рта поражало особыми – мужскими красотой и достоинством, атлетическое сложение, подчёркнутое величественной осанкой, более чем в настоящее время бросалось в глаза, а чёрные волнистые волосы, стянутые в хвост, вились по спине до лопаток. Плащ, похожий на тот, что мы видели в Фюрстенберге, отличающийся только золотым позументом у горловины, развевался по всей комнате, сопровождая волшебника, мечущегося из угла в угол.

– Объясни мне, Вольф, зачем тебе это надо, и чем «Серви ноктис» не угодили эти… Шнайдеры?

Конрад фон Виттельсбах недоумевал и злился. Он не понимал стремления барона Майделя ко всё новым и новым жертвам.

– Для всех я Морсатр, друг мой, не забывай.

– Оставь эти штучки для нижестоящих, – рявкнул тёмный маг, но тут же взял себя в руки. – Почему ты никогда ничего не мотивируешь? Почему я должен действовать только на основании твоих уверений, что те, кого мы уничтожаем, это заслужили? Жизни волшебников – не игрушки, а смерть – не игра, я не люблю этого, ты же знаешь.

– Что за розовые слюни, – скривился собеседник, – ты трусишь что ли?

Виттельсбах заскрежетал зубами.

– Если бы мы не были знакомы с детства, ты поплатился бы за эти слова. Как ты смеешь обвинять меня в трусости? Я сильнее тебя и равен иллюминасу1313
  Иллюминас (лат. Illumines – лучик, луч) – глава «Филии луцис» – сильнейший светлый волшебник.


[Закрыть], кого мне бояться?

– Тогда выполняй приказы! – заорал Майдель. – Мягкотелый интеллигент. Неужели ты не понимаешь, что этим магическим стадом нельзя управлять иначе? Из-за полного отсутствия кровожадности ты и не смог занять место, доставшееся мне по праву сильнейшего.

От громовых раскатов голоса дукса с резким треском разлетелось оконное стекло.

– Избавь меня от своих дурацких фокусов, Вольфи! Я сожалею теперь, что не встал во главе «Серви ноктис», – зарычал в ответ Конрад. – Думаю, я проводил бы более разумную политику, не связанную с кровопролитием! А может, ещё не поздно, а?

В ярости раздувая ноздри, он наклонился к Морсатру, взгляд которого сразу стал испуганным и злым. Дукс вскочил, и колдуны стояли друг напротив друга, пока Майдель не ухмыльнулся, и мышцы его не обмякли.

– Ну, почему я всегда разрешаю тебе так с собой разговаривать? – почти жеманно спросил он. – В конце концов, ты хотя и не нижестоящий, но иерархически всё равно относишься к моим подчинённым.

И, снова развалившись в кресле, элегантный красавец поинтересовался:

– Так ты отказываешься от задания?

– Да…

Виттельсбах всё ещё кипел от негодования.

– И уже не раз я просил не давать мне подобных поручений. Я тёмный, но не палач.

– Хорошо, Кон. Я и сам впредь поостерегусь с тобой связываться. Ты страшен в гневе, и мне повезло, что в замке не действует ни одно боевое заклинание, иначе в горячке ты бы меня убил.

Дукс рассмеялся и, щёлкнув пальцами, отправил в пространство небольшой клубок магического излучения.

– Вокаре1414
  Вокаре (лат. vocare) – зов. Заклинание, используемое для вызова других магов. Может быть направленным, находя мага по энергетическому слепку, или общим, призывающим либо тёмных, либо светлых, либо тех и других.


[Закрыть] Карл Виттельсбах.

Глаза Конрада нехорошо блеснули.

– А почему именно мой брат?

Морсатр оскалил зубы, демонстрируя улыбку.

– Потому что, в отличие от тебя, он без рассуждений выполняет приказы.

В центре комнаты возник небольшой смерч, принесший человека, с первого взгляда казавшегося близнецом синеглазого мага. Но, присмотревшись, наблюдатель заметил бы, что он моложе и, скорее, худ и поджар, чем крепок. Чёрные волосы коротко острижены, глаза несколько иного оттенка, губы сжаты чуть жёстче и, в противовес брату, от него веяло угрозой.

– Здравствуй, Карл, – сказал Майдель, соизволивший подняться навстречу гостю, – у меня есть для тебя работа.

Бросив короткий взгляд на старшего, младший Виттельсбах спросил:

– Наверняка та, от которой отказался Конрад?

– Увы, увы, твой братец не желает мне подчиняться, но он мой друг, а я питаю слабость к друзьям. И ты – ближайший родственник Конрада выполнишь задание вместо него.

– Я готов, – сказал исполнитель, презрительно посмотрев на брата.

Получив от дукса подробные инструкции, маг коротко кивнул и направился к двери.

– Конрад…

Морсатр был сама любезность.

– Я хотел бы немного отдохнуть, прости. Встретимся позже.

Оба чародея вышли, не оглянувшись, и не увидели, с каким бешенством Майдель смотрит им вслед.

Очутившись в коридоре, Карл остановился и зло сказал:

– Послушай, Кон, когда-то я брал с тебя пример, восхищался тобой, твоими силой, умом, бесстрашием. Но сейчас ты – истинный позор сервиноктисов.

– Ошибаешься, дорогой братец. Это ты бесчестишь себя, поливая планету невинной кровью во имя святого Морсатра.

– Мы должны подчиняться дуксу, – холодно бросил Карл. – Он генерал, мы солдаты, выполнять любые его приказы – наша обязанность.

– С чего бы это? – выплюнул Конрад.

– Так решила наша многовековая история. Дукс – временщик, но система вечна.

Старший Виттельсбах едва сдерживал ярость.

– Вряд ли я смогу тебя убедить, но кровавая диктатура никогда не являлась разумным видом правления. Мне претит то, что вы творите. Поэтому я никому не присягал и никому ничего не должен.

– Я не желаю слушать изменнические разговоры, – рассвирепел младший брат и, развернувшись на каблуках, субвертировал1515
  Субвертация, субвертировать (от лат. subvertat – бросок) – переместиться на большое или малое расстояние броском собственного тела (аналоги в литературе – трансгрессия, телепортация).


[Закрыть].

Конрад гневно топнул ногой и ударил кулаком по стене, выплёскивая раздражение. Прижавшись к ней лбом и ладонями, он застыл в неподвижности, пытаясь успокоиться и найти компромисс. Считая, что он, по трагической случайности присоединившийся к слугам ночи, должен реализовывать своё магическое предназначение в отведённой ему судьбою нише, Виттельсбах всё же понимал, что не имеет морального права пустить события на самотёк, поскольку невмешательство станет тем же убийством.

Когда из-за душевных метаний мозг чародея начал разрываться и болеть, в голову ему пришла единственно разумная мысль. Раз он – тёмный не может лично помешать кровопролитию, пусть это сделают светлые. В конце концов, это их прямая обязанность.

Утвердившись в принятом решении, Конрад перебросил себя к замку Либенштайн1616
  Замок Либенштайн находится на берегу реки Рейн, над городком Карп-Борнхофен.


[Закрыть] – жилищу иллюминаса «Филии луцис»1717
  «Филии луцис» (лат. filii lucis – дети света) – разговорное «филии», «филийка», «филий» – политическое объединение светлых волшебников, куда входили практически все светлые и несколько сотен тёмных магов.


[Закрыть]

Посторонний звук вернул фон Виттельсбаха из минувшего в реальность. Маг поднял веки, пытаясь понять, что это было. Ах да, ему послышался всхлип. Ребёнок, устрашённый неподвижностью и молчанием опекуна, тихонько плакал, зажимая рот ладошкой. Конрад долго смотрел на воспитанника, прежде чем спросить:

– У тебя что-то болит?

Голос его звучал спокойно, даже слишком спокойно для проявления заботы, несомненно, колдун задал вопрос лишь по обязанности. Испуганно вытаращив глаза, мальчик отрицательно замотал головой.

– Тогда избавь меня от слезливых эмоций, – так же ровно сказал опекун. – Иди спать, время позднее.

Мальчик поспешно отнёс книгу на место, пожелал лениво следящему за его передвижениями мужчине спокойной ночи и, дождавшись молчаливого кивка, вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Услышав характерное шарканье, Виттельсбах почувствовал глухое раздражение. Неужели все его уроки бесполезны? Заклинание вызова света «люкс» позволило бы щенку не ощупывать стену по дороге в спальню.

Но колдун сразу отбросил эту мысль, как не имеющую значения, веки его медленно сомкнулись, и Конрад вновь очутился в прошлом.

Глава II

Там, где сейчас оказался маг, похоже, не было ни зла, ни противостояния, потому что лоб его разгладился, а на губах заиграла лёгкая улыбка. Как жаль, что этого не видел воспитанник. Он порадовался бы, что опекуна, пусть ненадолго, но перестали мучить дурные мысли.

Смех Гизелы звонким колокольчиком разносился над Рейном, и Конрад вторил, довольный, что смог развеселить девочку. Голос его ломался, как и у всех подростков, и подруга от души хохотала над тем, как фальцет рассказчика вдруг сменялся баритоном, переходящим, в свою очередь, в дребезжащий тенорок. Но юного чародея не пугали и не отталкивали добродушные насмешки Гизелы, напротив, в её присутствии он чувствовал себя свободным и счастливым.

Взявшись за руки, дети осторожно спустились к реке. Пока они ладошками загребают воду, смеясь и осыпая брызгами друг друга, стоит, пожалуй, сказать несколько слов об их внешности.

Гизела – очаровательная четырнадцатилетняя полуребёнок-полудевушка была обладательницей правильных черт лица, каштановых вьющихся волос и зеленовато-карих глаз. Хорошенькое оживлённое личико несколько портили неровные зубы, которые она часто показывала в улыбке. Но Конрад не замечал этого недостатка, влюблённому мальчику всё казалось идеальным.

Сам Виттельсбах совершенно не походил на того, каким стал, повзрослев. Хотя и широкоплечий, но худой и нескладный, он, однако, отличался недюжинными как магической, так и физической силами. По этой причине задевать юношу боялись, и уж тем более никто и никогда в его присутствии не решался флиртовать с Гизелой.

Сверху их окликнули. Оба подняли головы и на фоне неба увидели тёмные силуэты товарищей по играм – Хорста фон Рейнштайна и Вольфа Майделя. Бесцветный блондин Рейнштайн на фоне яркого, похожего на итальянца черноглазого брюнета Майделя выглядел не слишком презентабельно, но ни Гизеле, ни её другу не было до этого никакого дела, они давно уже привыкли к внешности приятелей.

Скользя на осыпающемся песке, мальчишки скатились вниз. При этом Вольфу удалось удержать равновесие, а его спутник, завязнув, ничком упал к ногам Конрада. Хохотнув, тот помог Хорсту встать и отряхнуться.

– Виттельсбах, – небрежно сказал Вольф, – тебя, между прочим, уже пару часов разыскивает брат.

Конрад поморщился. Он устал от неуёмного восхищения восьмилетнего Карла, с восторженным выражением лица ходившего за старшим по пятам и пытавшегося повторить все его действия, что всякий раз приводило к катастрофам.

– Вот ещё! Что же ему от меня надо, позволь спросить?

– Точно не знаю, но, по-моему, вы сегодня собирались изучать боевые заклинания.

Маг хлопнул себя по лбу.

– Верно! Как же я мог забыть? Отец суров, и мне теперь не сносить головы.

Он обратился к подруге:

– Гизела, нам пора.

– Что ты таскаешь её за собой, как привязанную? – возмутился Хорст. – Мы её не съедим.

И, повернувшись к девочке, сказал:

– Если хочешь, оставайся с нами, а мы потом тебя проводим.

Та нерешительно взглянула на своего кавалера.

– Ты не против, Кон?

Мальчик исподлобья посмотрел на приятелей и кивнул.

– Хорошо. Но если узнаю, что кто-нибудь из вас её обидел, берегитесь! Вольфи, это, в первую очередь, тебя касается.

– Ой, да бога ради, Конрад…

Майдель возвёл глаза к небу.

– За кого ты нас принимаешь? Не первый день знакомы.

И щелчком сбил с плеча соринку.

Хорст хихикнул.

– А Вольфи всё прихорашивается.

Если бы Майдель мог заморозить приятеля взглядом, тот мгновенно превратился бы в ледяную статую. Ничего подобного, конечно, не произошло, но Рейнштайн попятился от уничтожающе глядевшего на него Вольфа.

– Если не можешь сказать ничего умного, лучше помолчи! Иди, Кон, мы позаботимся о Гизеле.

Конрад кинул на него взгляд, в котором читалось сомнение, поцеловал девочку в щёку и субвертировал.

– Вот это силища! – ахнул Хорст. – Нам и на сотню метров себя не перебросить, а он, наверное, уже дома.

– Говори за себя, – задумчиво хмыкнул Вольф, глядя на место, где только что стоял Виттельсбах.

Обратившись к девушке, он поинтересовался:

– Как ты считаешь, какую сторону выберет твой друг?

Та заколебалась.

– Мне кажется, Кон станет светлым, – неуверенно сказала она.

Хорст снова захихикал.

– С его-то семьёй? С его-то внешностью? Да у него на лбу написано «колдун», а не «волшебник».

Гизела рассердилась на насмешника.

– При чём тут внешность?! Можно подумать, ты не знаешь, что выбор зависит от того, что за душой. Кон за всю жизнь мухи не обидел, а уж убить человека или мага не сможет никогда.

– Да? Посмотрим…

Майдель, что-то напряжённо обдумывал, и эти слова вырвались у него случайно. Под удивлёнными взглядами друзей он, пытаясь замять неловкость, махнул рукой и весело произнёс:

– Ну, вот что, колдуны и волшебники, я предлагаю пойти купаться. Кто «за»?

И поднял руку вслед за остальными. Троица снялась с места и исчезла в росшем у воды кустарнике.

Конрад, конечно, не слышал разговора приятелей. Переместившись, он оказался близ замка Гейдельберг; магической силы мальчика оказалось недостаточно, чтобы попасть непосредственно в точку назначения. Но ему не повезло не только в этом. Выскользнув из пыльного вихря и прочихавшись, он нос к носу столкнулся с замершим от восторга младшим братом. И встреча с ним стала меньшим из зол; Карла сопровождал отец.

Тридцатисемилетний Рихард фон Виттельсбах внешне походил на Конрада в зрелости, но в лице его не было мягкости, присущей молодому магу. Жёсткие, надменные черты колдуна говорили о деспотизме и непримиримости. Такие люди не прощают ошибок. Говоря друзьям, что ему не сносить головы, юноша выражался вовсе не фигурально, поскольку в семье Виттельсбахов дети едва ли не ежедневно подвергались суровым телесным наказаниям. Отец считал, что мучения плоти не только заставят помнить о проступке, но и закалят юных магов, и не жалел для них кнутов и заклинаний. И каждый раз, с трудом поднявшись с лобного места, Конрад клялся себе, что никогда не поднимет руку на собственных отпрысков.

Карл воспринимал это гораздо спокойнее, но и избивали его намного реже. Мальчишка восторженно относился к традициям тёмных, что сделало его любимцем сурового Рихарда. А мечтательный, неспособный причинить боль старший сын тревожил отца, опасавшегося появления филия в семье сервиноктисов и старающегося выбить из юной головы малейшие лучи света.

Вот и сейчас, сурово глядя на юношу, он спросил:

– Где вы, ваше высочество, изволили находиться в то время, когда ваш брат упражнялся в боевых искусствах?

Спокойная вежливость при угрожающем тоне всегда являлась дурным признаком.

– Гулял у Рейна, – ответил Конрад, понимая, что истину стоило бы скрыть.

Однако обман претил мальчику, и он решил выдержать наказание, лишь бы не произносить слов лжи.

– Совершенно пустое времяпрепровождение. И с кем же, позвольте узнать?

– С Гизелой Рогге, Хорстом Рейнштайном и Вольфом Майделем.

– С Майделем? Вы знакомы с Майделем? – заинтересовался отец.

– Он мой друг, – отозвался Конрад.

Старший Виттельсбах помолчал, размышляя.

– Вы заслужили кару за забывчивость и легкомыслие, сын. Но ваше умение выбирать друзей порадовало меня. Немедленно отправляйтесь домой и займитесь повторением пройденного. А я проверю ваши достижения позже.

Рихард взял Карла за руку и, прежде чем исчезнуть, сказал:

– Держитесь своего товарища, Конрад, вероятно, в его руках наше будущее!

Место, где стояли Виттельсбахи, опустело, а юноша застыл в недоумении, осмысливая услышанное.

Сидевший в кресле чародей открыл глаза. «Отец был прав». – подумал он. Внутреннее чутьё подсказало покойному Рихарду фон Виттельсбаху, кем станет Вольф, но он не мог и предположить, что сам окажется жертвой злобного исчадия ада.

Больше об этом маг размышлять не захотел и, поднявшись, заклинанием осветил себе дорогу к спальне. Передвигаться становилось всё труднее, проклятие целенаправленно старило тело мужчины, но Конрад нашёл в себе силы добраться до места, которое, вне всяких сомнений, станет последним, что он увидит в жизни. Когда за ним захлопнулась дверь, громко трещавший в камине огонь погас, и в замке воцарилась гробовая тишина.

На следующее утро, едва начало светать, опекун разбудил Теодориха. Наспех одевшись, невыспавшийся ребёнок поплёлся за мужчиной на верхушку бергфрида1818
  Бергфрид – сторожевая башня в стенах замка. Бои там устраивать нельзя, но простите автору избыток фантазии.


[Закрыть], где они обычно устраивали учебные бои.

– Мы будем сражаться? – спросил мальчик.

– Да, – коротко ответил Конрад.

– А почему в такую рань? – зевая, поинтересовался воспитанник.

– Насколько я помню, ты собирался провести сегодняшний день с друзьями?

В тоне наставника сквозило раздражение.

– Не могу же я и впрямь позволить тебе пропустить урок.

– Ох!

Теодорих, после вчерашнего разговора поставивший крест на встрече с Эммой и Хельмутом, обрадовался. Возбуждение от предстоящего удовольствия прогнало остатки сна.

Бой начался. Первым нападал мужчина, а Теодорих защищался. Потом они поменялись ролями. Виттельсбах был доволен, сегодня у мальчика всё получалось как нельзя лучше. Тому даже удалось разрушить защиту Конрада и, кинув в него заклинанием «салтаре»1919
  Салтаре (лат. saltare) – танцуй. Заклятие танцем.


[Закрыть], заставить в течение минуты отплясывать тарантеллу2020
  Тарантелла – итальянский танец в быстром темпе, живой и страстный по характеру.


[Закрыть]. Произнеся антизаклятие, Теодорих испуганно посмотрел на наставника, ожидая взрыва, но тот лишь ухмыльнулся.

– Конечно, «салтаре» не относится к боевым, – сказал он, – но умение его использовать не повредит. Если враг вместо того, чтобы сражаться, примется танцевать на поле брани, это может дезорганизующе подействовать на его соратников.

Мальчишка хихикнул. Он открыл рот, чтобы ответить, но недавний противник махнул рукой, предупреждая готовые сорваться слова, и, молча кивнув, тяжело спустился вниз.

Теодорих же, проводив его взглядом, подошёл к проёму между зубцами и, глядя вниз, но не видя расстилающихся у подножья замка полей, задумался. Опекун может нормально общаться с людьми, у него есть чувство юмора, он даже умеет улыбаться, когда захочет. Почему же с ним он так холоден? Этот вопрос мальчик задавал себе неоднократно.

Вероятно, дело в нём самом. Возможно, он недостаточно умён, сообразителен и этим день за днём разочаровывает Виттельсбаха. Конечно, грех жаловаться, за годы, проведённые вместе, наставник ни разу не ударил воспитанника, заботился о нём – его развитии, образовании. Если ребёнок болел, мог провести бессонную ночь рядом, но…

Но интуиция подсказывала Теодориху, что маг делает это без души, переступая через себя. Настоящего тепла мальчик не чувствовал, как если бы между ним и опекуном стояла непроницаемая стена. А это проклятие? Почему тот не хочет от него избавиться?

Ответов он, как и всегда, найти не смог. Герр Вительсбах такой, как есть, он вряд ли изменится, и Теодорих должен с этим смириться. Несмотря ни на что, воспитанник любил сурового чародея, как отца. О родном он не хотел даже вспоминать, потому что был уже достаточно взрослым, когда тот убил его мать и намеревался поднять руку на собственного сына.

Выбросив печальные мысли из головы, Теодорих побежал переодеваться. Его ждали друзья.

Мальчик не ошибался. Вовсе не тревога о его магическом образовании заставила Конрада подняться так рано, и о встрече воспитанника с товарищами он вспомнил совершенно случайно. Виттельсбаху всю ночь снились тревожные сны, лишь косвенно связанные с историей ребёнка. Проснувшись до света, маг решил не валяться бесцельно в постели, а придумать себе какое-нибудь занятие. И этим делом стал Теодорих.

Но сейчас, когда тот ушёл, мужчина опять оказался в плену тяжёлых дум. Не в силах им противиться, он занял кресло перед камином, и в памяти его вновь замелькали обрывки прошлой жизни.