Текст книги "Философия зла и философия преступности"

Согласно взглядам Э. Ферри, преступность обусловлена тремя факторами: антропологическим, физическим и социальным. Так, критикуя теорию исправления преступника, Э. Ферри указал, в частности, что при всякой пенитенциарной системе, какой бы строгой или мягкой она ни была, существуют всегда и в очень большом числе такие типы преступников, исправление которых невозможно или чрезвычайно трудно и ненадежно ввиду их органических или психических ненормальностей. Проведя масштабные исследования в тюрьмах, Э. Ферри убедился в существовании большого количества людей, которые не испытывают никакого отвращения к тому, что честные люди называют злом или преступлением. Такие люди видят в воровстве лишь ремесло, имеющее свои опасные стороны (тюрьму), как и всякое другое ремесло, а в убийстве – не преступление, а лишь осуществление своего права или, в крайнем случае, действие безразличное. Подобные рассуждения ученый, по его словам, сам слышал в тюрьмах от осужденных, которым выгоднее было бы обнаружить раскаяние, но которые, совсем напротив, объявляли, что, как только получат свободу, они снова начнут воровать, убьют свидетелей, показавших против них, или жертву, от них ускользнувшую, и др. «Может считаться установленным факт, – констатирует Э. Ферри, – что существуют люди, не сумасшедшие в медицинском смысле этого слова, но думающие и чувствующие совершенно иначе, чем это предполагают криминалисты; ибо последние, естественно, думают и чувствуют как честные люди и не подозревают даже, что можно думать и чувствовать иначе. Преступники же, о которых идет речь, скажут вам, что для них наказание есть простое неудобство их профессии, такое же, как падение с крыши для кровельщика или взрыв газа для рудокопа; они скажут также, что часто им удается “сделать дело”, не подвергаясь опасности, и закончат уверением, что если они будут открыты и наказаны <…> то два месяца, год, пять лет тюрьмы не представляют еще большого несчастья»[213]213
  Там же. С. 34-35.


[Закрыть].

Кроме того, замечает Э. Ферри, «так как первичные причины преступности лежат не в одном преступнике, но также – и в значительной мере – в окружающей его физической и социальной среде, то исправления преступника недостаточно для того, чтобы предохранить его от новых падений, а надо начать с уничтожения внешних причин преступности, реформируя саму среду, в особенности организацию общества. Когда исправление возможно, оно обязательно и полезно также и по взгляду позитивной школы для известных категорий преступников, например для преступников случайных или преступников по страсти»[214]214
  Там же. С. 23.


[Закрыть]. Э. Ферри полагал также, что существует «закон насыщения преступностью», определяющий ее величину в конкретной стране.

Важная роль в формировании представлений о причинах преступности принадлежит упомянутому выше французскому социологу, психологу и юристу Габриэлю де Тарду, представителю социологической школы, автору социально-психологической теории социализации личности.

По оценкам исследователей, Г. Тард был явно увлечен антропологическим направлением в криминологии и в то же время весьма критически относился ко многим выводам антропологов. Как подчеркивал Н. Н. Полянский, среди криминалистов-социологов Тарду принадлежит такое же крупное место, как Ломброзо среди криминалистов-антропологов. В то время как Ломброзо, признававший Тарда самым остроумным и самым блестящим из своих критиков, создал взгляд на преступника как на роковое порождение природы, Тард видит в преступнике прежде всего профессиональный тип, который находит себе объяснение главным образом в общих законах подражания и приспособления[215]215
  См. предисловие Н. Н. Полянского к книге: Тард Г. Преступник и преступление. С. 5.


[Закрыть].

Характерно следующее высказывание Г. Тарда: «Я не видел ни одного антропологического типа, который бы всегда заслуживал эпитета преступника. Следовательно, всегда можно сказать, что, каков бы ни был преступник, при иных условиях он, может быть, был бы честным человеком или даже героем»[216]216
  Там же. C. 7.


[Закрыть]. По мнению ученого, никто не рождается, чтобы убивать, сжигать, насиловать и воровать у своего ближнего. Но существует такое понятие, как «естественные наклонности», существуют естественные воздействия, которые могут привести к преступлению, так как являются социальными воздействиями. Допуская, что есть натуры от природы антисоциальные, социолог замечает: их прирожденная преступность в другие времена, в другой среде и при других условиях жизни могла проявиться в совершенно иных формах.

Г. Тард признавал, что существуют формы преступности, несовместимые с устоями жизни того или иного народа, и относил к таковым убийство и воровство, совершенные без считающихся законными оснований в ущерб общественному или считающемуся таковым благу. Однако ученый отрицал существование людей, которые при любых социальных условиях, во всякой нации и во всякую эпоху были бы убийцами и ворами. «Будем считать, если угодно, – пишет Г. Тард, – преступлениями абсолютными или, по выражению Гарофало, естественными только убийство и воровство, оставив в стороне не только преступления против нравственности, адюльтер и даже насилие, допускавшиеся у первобытных народов, но и аборт и детоубийство, которые некоторые нации причисляли к разряду похвальных поступков. Следует ли из этого, что все наши убийцы и неисправимые воры отмечены печатью абсолютной преступности и что только они одни ею отмечены? Ничуть. Ни то, ни другое из этих двух положений нам не кажется верным. С одной стороны, многие из наших негодяев и мошенников никогда не убили бы и не украли, если бы они родились богатыми, если бы не выпал им на долю печальный жребий родиться и воспитаться в грязном предместье и подвергаться там влиянию развращенных товарищей. И здесь вовсе не требуется строить какие-нибудь иллюзии насчет жестокости преступления. <…> Многочисленные казаки и пруссаки, в 1814 г. насиловавшие женщин и затем резавшие их перед их связанными мужьями, были честными гражданами в своих деревнях, где они никогда не совершали ни малейшего проступка, и не один из них заслужил на войне медаль за отличие»[217]217
  Там же. С. 12-13.


[Закрыть].

Развивая свою мысль, Г. Тард приходит к выводу, что существует лишь очень немного людей, которые всегда и везде совершали бы преступления, естественные или нет, как лишь очень немногие никогда и нигде не поддались бы искушению согрешить. Огромное большинство же, по убеждению социолога, состоит из лиц, остающихся честными по милости судьбы, или из таких, кого толкнуло на преступление несчастное стечение обстоятельств. Не менее справедливо, с его точки зрения, и то, что преступность свойственна одним совершенно так же, как честность другим, потому что и та и другая вытекают из природы человека, которая обусловливает или не обусловливает преступление, смотря по тому, при каких условиях она развивается и проявляется вовне, постепенно обнаруживаясь для самого индивидуума и для окружающих.

Суть социально-психологической теории социализации личности, позднее положенной в основу многих теоретических подходов в социологии, социальной психологии и криминологии ХХ в., составляют разработанные Г. Тардом «законы подражания». В полной мере признавая личную ответственность за преступление, ученый стремился найти общие причины, которые, по его мнению, приводят к совершению преступления. Такие причины он видит во влиянии примера и в подражании, к которому сводит все общественные феномены и деятельность человека: «Взаимное подражание в обществе, когда оно имеет место между натурами психологически однородными, производит интенсивное усиление в каждом того, что составляет предмет подражания»[218]218
  Tarde G. La Philosophic penale. Lyon; Paris, 1890. P. 314-315.


[Закрыть]. Основная идея данной теории сводилась к тому, что при совершении противоправного поступка одним индивидом другой, уподобляясь примеру, совершает аналогичные действия. Таким образом, человек не рождается преступником, а делается им, сначала поддаваясь заразительной силе примера и затем приспосабливаясь к тому новому положению, которое создается для него фактом совершенного преступления.

Исследуя механизмы совершения преступлений в толпе, Г. Тард делает и другой важный вывод: те или иные лица идут на преступление в толпе если не по обычному способу их действий, то, по крайней мере, по скрытым особенностям их природы. «Человек действительно нравственный, – утверждает ученый, – никогда не позволит себе поддаться притягательному действию так называемого священного убийства. <…> При виде этих возмутительных и кровавых сцен он почувствует к ним непреодолимое отвращение и ужас и совершенно откажется признать в них хотя бы намек на художественную красоту. Если в качестве историка, артиста или поэта кто-либо и будет находить наслаждение в изображении этих сцен, то лишь в том случае, если никогда не видал их своими собственными глазами. Между рабским подчинением обаянию коллективного преступления и чувством отвращения к нему не может быть середины»[219]219
  Тард Г. Преступник и преступление. С. 377.


[Закрыть].

Г. Тард сформулировал основы междисциплинарного подхода к изучению преступности. В предисловии к своей книге «Сравнительная преступность» (1886) он замечает: «Отныне криминалисту нельзя быть только юристом, исключительно заботящимся о священных правах личности; нельзя со схоластической логикой цивильного комментатора выводить следствие из каждого рода фактов, взятых в отдельности. Он должен быть статистиком-философом и прежде ценить общий интерес <…> в то время как уголовная статистика показывает нам преступление и преступников в массе, уголовная антропология надеется раскрыть связь между различными преступлениями и известными наследственными, но не индивидуальными, физическими особенностями. Патология мысли, наиболее близкая к нервной системе <…> заставляет нас строить теорию уголовной ответственности на новых, более глубоких основаниях и искать вне личности истинное начало и истинное значение ее поступков. Статистика, антропология, физическая психология – таковы новые научные пути»[220]220
  Там же. С. 205-206.


[Закрыть].

К началу ХХ в. социологический позитивизм в криминологии набирает все большую силу, приходя на смену биологическому позитивизму. Внимание ученых привлекают появившиеся теории социальной дезорганизации, дифференциальной связи, стигматизации и др. И хотя, по оценке современных исследователей, «социология как “позитивная наука об обществе” XIX-XX веков удивительно мало внимания уделяла преступности», а О. Конт, Дж. С. Милль, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, Ф. Теннис, М. Ковалевский и П. Сорокин «как бы не замечали опасности криминализации общества, тем более мирового сообщества, будучи увлеченными идеей прогресса и конструированием идеальных, гармоничных, равновесных конечных состояний человеческого общества»,[221]221
  Дубнов А. П., Дубовцев В. А. Философия преступности… С. 39.


[Закрыть] – тем не менее и они в той или иной степени задумывались о причинах преступности, внеся свой вклад в развитие криминологии.

Так, английский философ Герберт Спенсер (1820-1903) стал основоположником органической школы в социологии, рассматривая общество как совокупность индивидуумов, обладающих гораздо большей самостоятельностью, чем клетки биологического организма. Основным законом общества Г. Спенсер считал закон выживания наиболее приспособленных, а из «формулы эволюции» выводил преимущество дифференцированного, т. е. разделенного на классы общества[222]222
  См. подробнее: Бачинин В. А. История западной социологии. М., 2002; Западноевропейская социология XIX века: О. Конт, Д. С. Милль, Г. Спенсер / под ред. В. И. Добренькова. М., 1996.


[Закрыть].

Г. Спенсер предложил два подхода к анализу преступности, в том числе организованной. Первый подход состоит в критике социалистической организации общества, при которой возникает многочисленная, широко разветвленная и объединенная в одно целое корпорация лиц, руководящих деятельностью общества. Такая корпорация получит возможность беспрепятственно применять принуждение, насколько это окажется нужным в интересах системы, т.е., в сущности, в своих собственных интересах, и не преминет распространить свою деспотическую власть на все жизненные отношения действительных работников. В конце концов разовьется чиновная олигархия с такой чудовищной и страшной тиранией, какой еще не видел свет. Второй подход Г. Спенсера к преступности выражен в его концепции социального дарвинизма, заключающейся в трактовке социальной системы как арены борьбы за существование между индивидами, группами, социальными институтами. Это приводит к выживанию сильнейших как наиболее приспособленных – своего рода естественному отбору. Альтернатива такого отбора, по существу, одна – деградация общества[223]223
  Приводится по: Дубнов А. П., Дубовцев В. А. Философия преступности. С. 39-40.


[Закрыть].

Социологией преступности занимался и французский социолог-позитивист, глава французской социологической школы Эмиль Дюркгейм (1858-1917). Разделяя позитивистский подход, Э. Дюркгейм расходился с О. Контом и Г. Спенсером в понимании соотношения философии и конкретных наук и выступал против попытки Г. Спенсера биологизировать социологию. Социологии, по мнению Э. Дюркгейма, следует игнорировать всякие философские теории – она не должна быть «ни индивидуалистической, ни коммунистической, ни социалистической», так как все эти теории «стремятся не выражать, а прямо преобразовывать факты»[224]224
  Дюркгейм Э. Метод социологии. Киев; Харьков, 1899. С. 149-150.


[Закрыть].

Общество Э.Дюркгейм рассматривает как «особую реальность, стоящую над индивидами и осуществляющую контроль над их действиями»[225]225
  Там же. С. 68.


[Закрыть]. Человек же, по его утверждению, – двойственное существо: «Это значит, что к человеку физическому присоединяется человек социальный, а последний неизбежно предполагает существование общества, выражением которого он является и которому он предназначен служить»[226]226
  Дюркгейм Э. Самоубийство. СПб., 1912. С. 272.


[Закрыть]. Степень общественной солидарности выступает, по мнению социолога, основным критерием общественного прогресса. Ученый различал два типа солидарности общества: низший – механическая солидарность, и высший – органическая солидарность, которая «возможна только если всякий имеет собственную сферу действия»[227]227
  Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900. С. 103.


[Закрыть]. Современное общество развивается, как полагал Э. Дюркгейм, по второму типу путем совершенствования системы разделения труда. Однако индивид не всегда находится в гармонии со своей функцией, которая навязана ему силой, – и тогда происходит нарушение согласия между способностями индивидов и предназначенными им действиями.

Э. Дюркгейм стал автором теории социальной дезорганизации. В основе состояния дезорганизации общества лежит, по представлению ученого, аномия (отсутствие соблюдаемых норм). Для аномии характерно такое состояние общества, когда культурные ценности и нормы отсутствуют, ослабевают или противоречат друг другу. Иными словами, отсутствует четкая, непротиворечивая регуляция поведения индивидов и образуется нормативный вакуум, когда старые нормы и ценности уже не соответствуют реальным отношениям, а новые еще не утвердились[228]228
  Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд / пер. с фр. М., 1994. С. 16.


[Закрыть].

Исследуя случаи самоубийств, Э. Дюркгейм предположил, что всему виной как раз и становится аномическое состояние общества. Развивая свою мысль, ученый пришел к выводу, что аномия вызывает не только самоубийства, но и широкий спектр преступлений, являясь непосредственной причиной криминализации.

Иначе говоря, именно непригодность нормативных систем, которые должны бы были регулировать общественные отношения и приводить к компромиссу возникающие в обществе конфликты, а также нестабильность социального развития выступают основополагающими условиями повышения уровня социально отклоняющегося поведения. Главная идея Э.Дюркгейма – прямая зависимость девиантного поведения от единства и сплоченности общества. Если же общество находится в состоянии кризиса, то для личности утрачивается значимость социальных регламентаций, отсюда – безудержность желаний и страстей. В условиях, когда понижается сила нормативного регулирования, обычные правила, удерживающие индивидов от выполнения социально неприемлемых действий, могут утратить действенность. В результате повышается частота совершения преступлений.

Э. Дюркгейм полагал, что для современного ему общества аномия – это не краткосрочное и случайное, а, скорее, постоянное и закономерное состояние. «В промышлением мире, – заявлял социолог, – кризис и состояние аномии суть явления не только постоянные, но, можно даже сказать, нормальные»[229]229
  Дюркгейм Э. Самоубийство. СПб, 1912. С. 341.


[Закрыть].

Рассматривая преступность как разновидность отклоняющегося поведения, ученый назвал ее нормальным фактором функционирования общества (если она достигает, но не превосходит определенного для каждого социального типа уровня) в том смысле, что общество без преступлений впадет в стагнацию. По представлениям Э. Дюркгейма, не будь преступности, перестали бы происходить социальные изменения, прекратился бы прогресс. Преступление связано с основными условиями всякой социальной жизни и «уже потому полезно, так как условия, с которыми оно связано, в свою очередь необходимы для нормальной эволюции морали и права»[230]230
  Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / пер. с фр., сост., послесл. и прим. А. Б. Гофмана. М., 1995. URL: http://www.opentextnn.ru/man/?id=4447 (дата обращения: 04.11.2019).


[Закрыть]. Если отнять возможность совершить противоправный поступок у преступника, то как сможет проявить себя гений, идеи и поступки которого также нужно признать отклонением от нормы (автор приводит в пример Сократа, самостоятельность мысли которого, хотя и нарушала афинское право, была полезна не только для человечества, но и для его родины).

В обществе, где существуют социальная сплоченность и человеческая солидарность, преступность, по Дюркгейму, находится на низком уровне. Но если под воздействием чрезмерного технического прогресса, основанного на разделении труда и принципе экономической эффективности, начинают ослабевать фундаментальные нравственные чувства, на которых основаны объединяющие общество социальные нормы, то последние теряют свое значение рамок, сдерживающих человеческие страсти, – и тогда воцаряются беспорядок и социальный хаос. Общество как бы противопоставляется индивидууму, последний становится безразличным к интересам других людей и общества в целом. Уровень преступности резко возрастает. Следовательно, государство должно стремиться сохранять социальную сплоченность, основанную на солидарности индивидуальной и коллективной морали, препятствуя чрезвычайной экономизации общественной жизни, ведущей к экономическим бедствиям[231]231
  См. подробнее: Там же. С. 23-31. – См. также: Криминология: учебник / под ред. В. Н. Бурлакова, Н. М. Кропачева. С. 28.


[Закрыть].

Для лучшего понимания причин противоправного поведения представляют интерес исследования немецкого социолога Макса Вебера (1864-1920), автора концепции «понимающей социологии», который ввел понятия легитимности и легальности. Легитимность – это социальный порядок, обладающий престижем, в силу которого индивиды, включенные в него, получают обязательные образцы поведения. Легитимность не тождественна формальному свойству социального порядка, формальному соответствию законам страны (легальности). Это совокупность представлений о порядке, отталкиваясь от которого люди ведут себя определенным образом, сообщая тем самым силу самим существующим законам. По Веберу, для человека, включенного в значимый порядок, нарушение им самим норм и требований неприемлемо в силу того, что такой порядок самоценен для индивида и не нуждается ни в каком внешнем обосновании. Поэтому нарушители вынуждены скрывать свои преступления, отрицающие социальный порядок. Однако при этом М. Вебер допускает в рамках одного и того же порядка сосуществование различных пониманий его смысла и, соответственно, разных способов поведения людей вплоть до противоположных[232]232
  Приводится по: Дубнов А. П., Дубовцев В. А. Философия преступности… С. 40-41.


[Закрыть].

Другой известный социолог Питирим Александрович Сорокин (1889-1968) видел в общей социальной структуре совокупность социальных групп (страт) или социальных систем взаимосвязи людей, которые реализуют в ней те или иные культурные ценности. Основной же причиной преступности социолог называл «несовпадение шаблонов поведения». П. А. Сорокин подчеркивал, что преступные – с точки зрения общества – акты не являются таковыми для самих преступников. Напротив, для таких лиц «часто сами “правовые” нормы общества и основанные на этих нормах кары являются преступлением, ибо они “оскорбляют сильные и определенные состояния сознания” преступника»[233]233
  Сорокин П. А. Преступление и кара. С. 143.


[Закрыть]. «Преступным», по Сорокину, оказывается тот или иной акт не сам по себе, а лишь в том случае, когда в чьем-либо психическом переживании он квалифицируется как преступный. Иными словами, «преступные или запрещенные акты суть акты, противоречащие “дозволено-должному” шаблону поведения»[234]234
  Там же. С. 158.


[Закрыть]. Это представление «противоречащего» акта приводит в действие «отталкивательную» эмоцию, а к ним затем уже может присоединиться ряд новых психических элементов: чувств, эмоций и др. А если один и тот же акт или ряд актов противоречит шаблону «должного» поведения целой группы лиц, то этот акт как раз и является преступлением для всей этой группы. Когда мир будет составлять единую, «замиренную» общность, тогда преступлений, по словам П. А. Сорокина, не будет, не будет и подвигов. П. А. Сорокин стал одним из родоначальников теории социальной стратификации и мобильности.

В США в 1920-е годы сложилось научное направление, исследующее взаимосвязи преступности и резкого роста городского населения. Данное направление получило название «чикагская школа», поскольку разработчиками выступили исследователи, трудившиеся на кафедре социологии Чикагского университета. Среди создателей и продолжателей традиций этого направления были Р. Парк, Н. Андерсон, Э. Берджесс, Р. Маккензи, Г. Зорбо, Л. Вирт, Ф. Фрэйзир, Э. Хьюз, Э. Сатерленд, В. Томас и др. В центре их внимания находились проблемы отклоняющегося поведения, социального контроля, поддержания консенсуса. Обратив внимание на повышенный уровень преступности в кварталах некоренных американцев (чернокожих, пуэрториканцев, итальянцев), представители школы уделяли повышенное внимание изучению жизни общин сельских и иностранных мигрантов в городских условиях, проблемам их адаптации к городской среде, различным формам отклоняющегося поведения, юношеской преступности, проституции, бродяжничества и др. Город в концепции чикагских социологов трактовался как стихийно развивающийся организм, приобретающий под воздействием биотических процессов специфическую социально-экономическую организацию. Личные связи (семейные, соседские, дружеские) в городской среде распадаются, социальная сплоченность и социальный контроль ослабевают. Отсюда – рост социальной дезорганизации и сегментация личности. Кроме того, изучая районы с высокой преступностью в Чикаго, ученые пришли к убеждению, что в таких районах преступность превратилась в традицию и в результате культурной трансмиссии преступные ценности передаются от одного члена банды к другому[235]235
  См. об этом: Кравченко А. И. История зарубежной социологии. М., 2005; История социологии (XIX – первая половина ХХ века) / под ред. В. И. Добренькова. М., 2003; Ритцер Д. Современные социологические теории. СПб., 2002.


[Закрыть].

Заметное место в ряду исследователей причин преступности занял американский социолог Роберт Кинг Мертон (1910-2003), ученик П. Сорокина и идейный продолжатель концепции аномии Э.Дюркгейма, занимавшийся разработкой многих проблем современной социологии, в том числе социологии отклоняющегося поведения. Р. Мертону принадлежит идея так называемых теорий среднего ранга, призванных связать эмпирические исследования и общую всеохватывающую теорию социологии.

Теория аномии Р. Мертона – одна их наиболее известных теорий преступности, согласно которой основная причина этого явления заключается в противоречии между ценностями, на достижение которых общество нацеливает своих членов, и возможностями их достижения по установленным обществом правилам. В результате человек, не сумевший получить определенные ценности по правилам, начинает отрицать сами эти правила и стремится получить желаемое любой ценой.

Аномия, по Мертону, есть особое нравственно-психологическое состояние индивидуального и общественного сознания, которое возникает в ситуации несовпадения структуры возможностей индивида и нормативной структуры общества и характеризуется разложением системы «моральных ценностей» и «вакуумом идеалов». Происходит утрата социальных стандартов поведения, общезначимой системы ценностей, т. е. разрушение нормативной социальной структуры как таковой. Мысль Э. Дюркгейма о том, что ситуация аномии может возникнуть при столкновении стремлений и разрушении регулирующих норм, была переформулирована в общий принцип: «Некоторые социальные структуры оказывают определенное давление на отдельных членов общества, толкая их скорее на путь неподчинения, чем на путь поведения, сообразующегося с общепринятыми правилами»[236]236
  Мертон Р.К. Социальная структура и аномия // Социология преступности. М., 1966. С. 300.


[Закрыть].

Таким образом, причины аномии заключены, по Мертону, в конфликте между господствующими культурными ценностями, «нормами – целями культуры» и существующими институтами, санкционированными средствами достижения этих целей. Р. Мертон подчеркивал, что давление, оказываемое стремлением к успеху, связанному с завоеванием престижа, приводит к устранению эффективных социальных ограничений в выборе мер, применяемых для достижения этой цели. Доктрина «цель оправдывает средства» становится ведущим принципом деятельности в случае, когда структура культуры излишне превозносит цель, а социальная организация излишне ограничивает возможный доступ к апробированным средствам ее достижения. Так конструируется уточненный механизм аномии, порождающий все виды девиантного поведения.

Пути уменьшения аномии Р. Мертон видел в уменьшении степени «честолюбия» среди тех, кто в силу своего фактического бытия не может реализовать надежды на «успех», но при сохранении идеологии «личного успеха» в качестве господствующей. Одновременно он считал необходимым укреплять законы и традиции[237]237
  См. подробнее: Там же.


[Закрыть].

Наряду с теорией аномии большую популярность у ученых приобрела теория дифференцированных связей (теория «плохой компании»), предложенная американским криминологом и социологом Эдвином Сатерлендом (1883-1950). Эта теория объясняет выбор преступного поведения конкретного человека дифференцированным характером его контактов с лицами из ближайшего окружения. Контактируя с другими людьми, каждый человек неизбежно подвергается определенному воздействию, от характера которого в значительной степени и зависит весь последующий жизненный путь этого человека. Если среди окружающих преобладают преступные элементы с присущими им нравами, представлениями, привычками и т. п., отрицательно относящиеся к требованиям соблюдения правовых предписаний, то человек неизбежно усваивает их систему ценностей и модели поведения, обучается им и становится преступником. Если же среди окружающих преобладают добропорядочные граждане, то и сам человек становится законопослушным членом общества. Контакты, связи индивида носят «дифференцированный» характер, различаясь по частоте, продолжительности, очередности и интенсивности, чем в значительной степени определяется сила или степень их влияния. Следовательно, чем раньше индивид сталкивается с преступными элементами, чем теснее его общение с ними, тем больше вероятность, что он станет преступником. Таким образом, преступность объясняется влиянием социальной среды; всему виной универсальные законы подражания. Разрабатывая теорию дифференцированных связей, Э. Сатерленд в значительной степени опирался и на положения других важнейших социологических теорий, в частности теории конфликта культур. Если бы окружающая индивида культура была однородна, то индивид неизбежно усвоил бы ее; однако в условиях распада общества на различные, чаще всего враждующие группы индивид оказывается в конфликтной ситуации и все зависит от того, культура какой группы окажет на него более сильное воздействие[238]238
  См. об этом: Вермеш М. Основные проблемы криминологии. М., 1978; Решетников Ф. М. Современная американская криминология. М., 1965; Фокс В. Введение в криминологию. М., 1985.


[Закрыть].

Помимо теории дифференцированных связей, Э. Сатерленд выдвинул концепцию «преступника в белом воротничке», согласно которой многие «белые воротнички» (дельцы, политики, врачи и др.) совершают противоправные действия, причиняющие обществу неизмеримо больший ущерб, чем обычные преступники. Подчеркивая опасность преступлений «белых воротничков» не только в имущественном плане, но и как подрывающих социальные и моральные устои общества, Э. Сатерленд призвал включить их в предмет исследований криминологов и вести с ними борьбу как с общеуголовными деяниями. Эта концепция Э. Сатерленда, развитая им в книге «Преступность белых воротничков» (1949), положила начало целому направлению в криминологии и ныне считается общепринятой[239]239
  Сатерленд Э. Х. Являются ли преступления людей в белых воротничках преступлениями? // Социология преступности. М., 1966.


[Закрыть].

Еще одна известная криминологическая теория – теория стигматизации (от греч. στίγμα – «клеймо»). Ее основоположник – американский ученый Фрэнк Танненбаум; среди последователей чаще всего называют криминологов Эдвина Лемерта, Говарда Беккера и Кая Эриксона. Основная идея этой теории такова: девиантное поведение объясняется способностью влиятельных групп ставить клеймо «девиантов» членам менее влиятельных групп. Получается, что общество, наклеивая на человека ярлык преступника, само поручает ему такую роль. Тому же, кто однажды заклеймен как преступник, в дальнейшем трудно избавиться от этого клейма и восстановить свое прежнее положение в обществе.

Как полагал Ф. Танненбаум, если все окружающие оценивают подростка негативно, то он утрачивает многое из того положительного, что есть внутри у каждого человека. Отрицательные оценки имеют две стороны: они удерживают от антиобщественных поступков, но при неумелом их применении (ученый назвал этот процесс «чрезмерной драматизацией зла») могут инициировать криминализацию личности. Наклеивание негативных ярлыков нередко приводит к тому, что такой ярлык становится компасом в жизни молодого человека. «Многие общественно опасные деяния, – утверждал криминолог, – совершаются подростками как шалость, а воспринимаются окружающими как проявление злой воли и оцениваются как преступления»[240]240
  Цит. по: Иншаков С. М. Зарубежная криминология. М., 1997. С. 170.


[Закрыть]. Именно неправильное реагирование общества на преступления, с точки зрения Ф. Танненбаума, становится одним из наиболее существенных криминогенных факторов.

Уже упоминавшийся Э. Сатерленд также признавал, что «клеймо преступника», поставленное обществом, способствует совершению лицом новых преступлений. По данным ученого, 3/4 лиц, содержащихся в тюрьмах штатов, не являются преступниками в полном смысле этого слова, однако соответствующее криминальное клеймо, поставленное на них судебной системой, инициирует процесс их отчуждения от общества. Он предложил существенно расширить рамки применения штрафных санкций и ограничить использование карательных мер, поскольку они неэффективны, несправедливы и путем стигматизации обрекают человека на преступную карьеру[241]241
  См. об этом: Там же. С. 172-173.


[Закрыть].

Э.Лемерт в работе «Социальная патология» (1951) выделил несколько этапов криминализации личности: а) нарушение человеком существующих правил поведения; б) реакция окружающих людей в форме отрицательной оценки; в) вторичное правонарушение, вызванное чувством обиды и враждебным отношением к окружению; г) осуждение, влекущее стигматизацию; д) укрепление лица на преступном пути, восприятие им роли преступника[242]242
  Там же. С. 173.


[Закрыть].

Похожим образом описал развитие «преступной карьеры» Г. Беккер в книге «Аутсайдеры: социологическое исследование отклоняющегося поведения» (1963). По его данным, первичное нарушение социальных норм носит чаще всего случайный характер. Затем движущим мотивом правонарушений становятся выгода или удовольствие, связанные с самими действиями или их результатами. Арест и осуждение закрепляют за человеком статус преступника, формально – на срок осуждения, но фактически – навсегда. В дальнейшем происходит активная реализация статуса «зека», которым общество заклеймило осужденного, – и он совершает новые преступления. Пик преступной карьеры – вступление человека в банду, где его криминальные возможности реализуются максимально[243]243
  Там же.


[Закрыть].