Текст книги "Ёж"

Глава 12

Юлька проснулась первой, в их маленькой команде она единственная была «жаворонком», остальные, судя по здоровому посапыванию, были все-таки «совами». Она тихо поднялась и огляделась, старое здание навевало какую-то нестерпимую тоску. Старые стулья, разбросанные по всему большому залу, полуразрушенная сцена и жутко пыльный занавес, едва прикрывающий ее. Облезлые стены и скрипучий пол, от всего этого хотелось скорее убежать и оказаться дома, ну или на худой конец снаружи в тайге, где не было такого запустения, где, казалось, за каждым новым деревом могла открыться автомобильная трасса с несущимися по ней автомобилями. И главное – люди, люди, люди, в своих сверкающих и не очень авто, кто едет на дачу, кто в большой город за покупками, у каждого из них есть своя цель, свои мысли, и она хотела ежесекундно окунаться в этот океан. Здесь же, в заброшенном дворце культуры, было что-то угрожающее, несущее забытье. Глядя на эти стены, двери, мусор, она понимала, что люди больше сюда никогда не вернутся, здесь больше никогда не будет жизни, не зазвучит звонко и громко гармонь, не запоют молодые девичьи голоса, здесь все было мертво, и Юля это хорошо чувствовала. Это проникало внутрь, насыщало душу своим черным веществом, оно отравляло саму жизнь. А ей хотелось чувствовать ее, эту самую жизнь. Жить, наслаждаться каждой секундой, видеть и общаться с новыми людьми.

Она улыбнулась, вспоминая, как однажды с Женькой отправилась в двухдневный поход на озера. С самого начала мысль выехать на Челябинские озера в одиночку, без транспорта, ей не очень нравилась. От города автостопом надо было пилить не меньше трех-четырех часов, а то и больше, но Женька настояла, она уверяла ее в романтике такого предприятия, в новых знакомствах с очаровательными водителями «КамАЗов», крутящих папиросу в зубах. Перспектива не из лучших, но как-то ей удалось уговорить подругу. Юля уже и не помнила, как это получилось, но ровно в девять утра пятницы они вдвоем с рюкзаками за плечами стояли у трассы, ловя первую свою машину. Это был отрыв, отрыв от обычной жизни, погружение в дикую природу, окружающую Челябинские озера на целых два дня.

Как это ни странно, ловить машины было достаточно легко, возможно, настроение людей, выезжающих из душного и пыльного города, было хорошим, может, помогали их стройные ножки, ничем не прикрытые, кроме коротких шорт. Конечно, романтики в тех людях, что подвозили их, было немного, была пара забавных водителей, но не более. Один вообще оказался мерзким типом, предложившим им ответить на его услугу своей услугой, после чего был послан в длительную пешую прогулку. Они же с Женькой, в свою очередь, оказались посреди трассы, высаженные раздосадованным извращенцем.

К середине дня они оказались на озерах, быстро выбрали себе место, разбили палатку и рванули смывать с себя дорожную пыль в прохладной воде. Но радости был отведен лишь короткий миг, к концу дня вокруг их палатки уже не было свободных мест, люди все прибывали и прибывали, ставили мангалы, разжигали костры, пели песни под гитары, кто-то врубал музыку, да погромче, заглушая все звуки чистой, нетронутой природы. В субботу стало ясно, что единения с дикой природой не состоится. Берега были забиты людьми, для того, чтобы сходить в туалет, надо было серьезно углубиться в окружающие берег леса, насыщенные теми самыми следами единения человека с природой, и это занимало не меньше получаса в одну сторону быстрой ходьбы.

Юлька опять улыбнулась, вспоминая те времена. И ведь ничто их не заботило в те дни, и даже не омрачало. Они достаточно весело провели время на озерах и столь же весело возвращались назад. Вспомнить только одну дорогу домой, последняя машина, что подвозила их, высадила двух путешественниц километров за двадцать от города. И это было около девяти вечера, конечно, еще было светло и не так страшно, к тому же, трасса была наполнена автомобилями. Но отчего-то никто не хотел их подбирать, машины проносились мимо, скрывая за своими лобовыми стеклами людей, что спешили домой с тех же самых озер, дач, садовых участков. В этих лицах отражалась лишь одно желание – добраться домой и успеть отдохнуть от отдыха перед самой работой, что должна была начаться уже завтра.

Они шли и голосовали, голосовали и шли, но желающих подвезти так и не появилось. Вскоре машин стало значительно меньше, они пролетали мимо, разрывая сгущающуюся темноту светом фар. И подруги уже и не надеялись на то, что кто-то рискнет остановиться и подбросить их до города. Обе были жутко уставшими и злыми, злились на окружающих за их черствость, на себя – за глупость. Ноги уже отказывались передвигаться, оставляя очередной километр позади, рюкзаки за спинами тянули к начинающей остывать земле. Каждая из них гадала, когда же впереди появятся огни города, с надеждой они поднимались на очередной холм, перекрывающий горизонт, но заветного света так и не было.

Вконец стемнело, и уже трудно было различить лес, что тянулся вдоль трассы. Небо слилось с горизонтом, и наступила ночь, было уже около двенадцати. Машин на трассе почти не было, проносилась одна раз в десятиминутку, а то и реже. Они уже настолько устали, что перестали голосовать, надеясь только на себя. На их счастье, мимо проезжала добрая душа, у которой они даже забыли спросить, как ее зовут. Когда уже все надежды были оставлены, рядом, скрипя тормозами, остановилась старая машина отечественного производства, за баранкой сидел вполне себе молодой парень, который, не тратя слов, попросту спросил, куда их подвезти.

Через пять минут неспешной езды из-за горизонта начал выплывать величественный город, наполненный жизнью, людьми, пороками и добродетелью. Юля хорошо помнила те чувства, что переполняли ее в тот миг, они сидели молча и с вожделением смотрели на разноцветные огоньки, так зазывно мерцающие на горизонте. Впереди была вся их жизнь, к которой они возвращались из темноты.

Но даже тот мрак, из которого они возвращались в тот день, не мог сравниться с этим местом. Ни Женька, ни Боря, ни Сандаль не чувствовали того, что чувствовала она. Возможно, она чересчур впечатлительна, но она точно знала, Еж грозит им. Пока неощутимо, он словно затаился, как огромный хищный зверь, выбирающий добычу послабее. Этот зверь сожрет всех из стада, но для начала надо запугать сильных, изничтожая слабых. Зверь знал, деваться им некуда, и один за одним они падут его жертвами.

Юлька направилась к входной двери, нестерпимо захотелось в туалет. Она аккуратно разобрала Борину баррикаду и вышла в сумрачный коридор. Как пить дать, туалет тут наверняка давно не работал, потому надо было выбираться на улицу и искать укромное местечко. Она бросила взгляд в большое окно и обнаружила, что снаружи все еще темно, небо едва начинало сереть, говоря о том, что скоро наступит утро. В вышине все еще сверкали молнии. Они беззвучно озаряли окружающий мертвый город. Чертовски не хотелось выходить на улицу, под мелкий моросящий дождь. Но других вариантов она не видела.

Юля подошла к массивным входным дверям и с трудом приоткрыла одну из них, старые петли заржавели и поддавались с трудом. На улице было тепло, дождь не охладил летний воздух, дышать стало еще тяжелее. Влага наполняла все вокруг, забиваясь в нос, легкие, не давая вдохнуть полной грудью.

– Зашибись! – Юлька вышла под дождь, прижав руки к груди и склонив голову вперед, чтобы капли не хлестали прямо по лицу. Оставалось только найти укромный уголок впотьмах и вернуться назад в теплый зал дворца культуры. Там она чувствовала себя более или менее защищенной.

Она окинула взглядом неширокую улицу, думая о том, стоит ли вообще искать этот самый укромный уголок или в Еже каждый квадратный сантиметр был таковым ввиду полного отсутствия людей. Неспешное движение ее мыслей прервала девушка, стоящая прямо напротив нее, метрах в десяти. Плотные потоки воды и тьма скрывали ее, но она была уверена – это была именно девушка, а не игра светотени.

Сверкнула яркая молния, освещая все вокруг. Она увидела бледную кожу рук и темные космы волос, в беспорядке свисающие прямо на лицо.

– «Звонок» часть пятая, мы в России… – сказала она вполголоса, начиная отступать к входу во дворец культуры.

Фигура начала медленное наступление, на каждый Юлин шаг она делала свой, ровно такой, чтобы расстояние между ними оставалось прежним.

– Главное – не бежать… – она продолжала говорить вслух, чтобы хоть как-то подбодрить себя. Нет, сильного страха она не испытывала, скорее, замешательство. Роста в незнакомке было столько же, сколько и в Юльке, волосы того же цвета, да и одежда чертовски похожа – свитер и джинсы. Возраст, конечно, под всеми этими космами было определить трудно, но фигурка даже вполне ничего себе. Юля была пополнее, хотя дни, проведенные в тайге, повлияли на нее, как добрый месяц ходьбы в фитнес-зал.

Она медленно взобралась по лестнице, двигаясь спиной вперед и не спуская взгляда с незнакомки, что продолжала наступать, не отрываясь от нее и не приближаясь. Сверкнула еще одна молния, близко, почти над самой землей, казалось, еще чуть-чуть и она оближет своим смертельным светом темную фигуру девушки. Та даже не вздрогнула, медленно ступая по асфальту.

– Эй! – Юлька остановилась на самом пороге. Кому она кричала? Девушке, стоящей напротив, или ребятам, до которых оставалась пара шагов.

Девушка тоже замерла, она рассматривала Юльку, будто стараясь запомнить каждый миллиметр ее тела, каждую морщинку на лице, видела ли она что-нибудь с такого расстояния, сказать было сложно, но Юля чувствовала ее взгляд. Она почти физически ощущала, как он скользит по ней, останавливаясь на глазах, губах, на любой мало-мальски приметной детали.

– Эй! – крикнула она громче, ребята наверняка услышали ее, выбираясь из цепких объятий сна, да и девчонка, что стояла шагах в пятнадцати от нее, тоже наверняка услышала, несмотря на шум дождя. – Боря, Миша! – Она представила себе, как ребята медленно выползают из спальников, туго соображая, что вообще происходит. Она на секунду отвлеклась, бросив взгляд в темный коридор, ведущий к залу, в котором они остановились на ночлег. Коридор был пуст. Она кинула взгляд на незнакомку, та стояла уже шагах в десяти от нее. Юлька готова была поклясться, что прошло не больше доли секунды, девушка двигалась молниеносно, а может, ей просто показалось? Нет, девчонка стояла у большой лужи прямо перед ней всего секунду назад, теперь же она была почти у самой лестницы.

Неприятная волна пробежалась по позвоночнику, выворачивая нервные окончания наизнанку, холодный пот выступил на лбу, страх сковал ее, нещадно подчиняя своей воле.

– Миша! – она сорвалась на жалкий визг, но это должно было поторопить ребят. Что они вообще там так долго делали?

Она непроизвольно сделала шаг назад и оказалась в темном коридоре, который освещали лишь всплески молний, проникающие сквозь слой грязи, покрывающий окна. Незнакомка на этот раз сделала два шага. Если раньше Юлька испытывала только любопытство, не чувствуя угрозы, то теперь она ощущала волны самого зла, исходящие от этой маленькой фигурки напротив нее.

В коридоре послышались шаги, наконец, ее услышали.

– Что там, Юль? – первым бежал Сандаль с карабином. За ним следовал Боря. Женька, не решаясь выйти в коридор, застряла в дверях зала.

Юлька бросила взгляд на друзей, оба заспанных и перепуганных, они уже были совсем рядом. Потом, вспомнив о молниеносной реакции незнакомки, бросила взгляд в ее сторону и столкнулась с ней нос к носу… Пустые глаза смотрели в ее глаза, мертвое дыхание обдавало ее лицо. Чистая, мертвенно бледная кожа, играющая в свете молний. Неуловимо знакомые черты, настолько знакомые, что казалось, она смотрит в зеркало на свое собственное отражение. Время остановило свой ход, капли дождя замерли в воздухе, сверкнувшая молния, прочерченная белым карандашом на темном небе, висела за спиной незнакомки. Незнакомки ли?

Юля смотрела на нее и видела саму себя, с неуловимо измененными чертами, с нее смыли загар, сделали старше, заморили голодом, утопили глаза глубоко в череп. Но это была она сама, со взглядом, наполненным жуткой тоской и пониманием собственной обреченности.

Ее бледная копия изучала Юльку с таким же интересом, как и она ее. Будто этот мертвенно бледный призрак не ожидал увидеть ее здесь и, столкнувшись с ней вот так внезапно, замер и не знал, что ему делать дальше.

– Я… – Юлька что-то пыталась сказать вслух, но мысль ускользнула, так и не появившись. Сознание вмиг потемнело, закрывая ей глаза. Она почувствовала, как из-под нее кто-то очень сильный выбил опору и бросил на деревянный пыльный пол. Где-то на границе реальности и забытья кричал Миша, бормотал Боря, взвизгнула Женька, и тьма накрыла ее мягким покрывалом беспамятства…

…Сознание медленно возвращалась, будоража мозг беспокойными воспоминаниями, тьма, молнии, дождь и девушка, скопированная с нее самой, невероятно похожая и в то же время другая.

– Ну, блин, ты нас напугала! – Это был голос Сандаля, он склонился над ней и ловил каждое ее движение.

– Юлька, что с тобой? – Это была Женя, она суетилась за спиной Миши, не зная, чем может помочь подруге.

– Вы ее видели? – Юлька села, оглядывая их временное убежище. На сцене уже был разведен костер, рядом стоял посапывающий чайник. Боря стоял чуть в стороне и нервно курил. Незнакомки тут не было.

– Кого? – Сандаль участливо посмотрел на нее и протянул кружку горячего чая, Юля с благодарностью приняла ее и сделала глоток живительной влаги.

– Кого-кого, девушку!

– Эм, – Миша обернулся и посмотрел на Борю, – ты сейчас о чем? – Он провел рукой по ее голове, нащупывая шишки.

– Да блин, девчонка там стояла рядом со мной, вы должны были ее видеть! – Она окинула друзей непонимающим взглядом. – Ростом с меня, с такими же волосами, вообще, похожа на меня, только бледнее. – Она усмехнулась, понимая нелепость своих слов.

– Юль, не было там никого. Я бежал первым и, уж поверь, увидел бы ее, если б она там была. – Миша встал и внимательно посмотрел на нее, стараясь понять, пришла ли она в себя или все еще бредит. – Ты стояла в коридоре, потом хлопнулась в обморок, в следующую секунду я был уже рядом.

– И что… – она сделала короткую паузу, пытаясь сформулировать верный вопрос, – рядом со мной никого не видел, прямо на пороге?

– Ты думаешь, я тебе врать буду?

– У тебя что, глюки были? – Женя села рядом с подругой.

– Знала бы я. Вышла в туалет, а там эта девчонка странная… я шаг, она шаг, я два, и она два, ну я дошла до коридора, вас начала звать… а она, даже не знаю как, бац, и рядом со мной уже и смотрит прямо в глаза… как две капли воды на меня похожа… ну почти, были отличия конечно…

– А ты проснулась или лунатиком бродила? У меня был друг… – начала Женька, но Юлька не дала ей договорить.

– Я ее видела как ясный день!

– Не, ну он тоже ходил-бродил во сне, ему там что-то снилось про пиратов, так он был уверен, что у него где-то есть двойник в параллельном мире и он, когда спал, соединялся с ним. Вообще, жутко, встаешь ночью водички попить, а он бродит по квартире, бывало, руками махал, говорил даже что-то, сражался и грабил торговые суда. – Она улыбнулась. – И главное, верил в то, что все на самом деле происходит, мы с ним из-за этого расстались. Страшно было, вдруг заколет во сне, и поминай как звали. А парень классный был.

– Жень, ты меня что, первый день, что ли, знаешь? – Юлька встала и зло глянула на подругу. – Я не лунатила никогда.

– Все бывает в первый раз… – поддержал Женю Миллениум. – Переутомление, пустой город, пропавшие люди, неизвестность, кто знает, может, твое сознание так отреагировало на все это?

– Вы чего из меня сумасшедшую делаете?

– Не сумасшедшую, а лунатика, это разные вещи… – Миша приобнял ее за плечи. – Ты чего кипятишься? – спросил он уже мягче.

– Да эта девчонка напугала меня по самое не хочу, а вы, блин, ржете тут.

– Юль, ну серьезно, не видели мы никого, да и не было там никакой девушки, я бы ее точно увидел, рядом же был… – Сандаль покрепче обнял ее и усадил на спальник. – Расслабься уже.

– Ерунда какая-то! – Юлька фыркнула и достала сигарету, Миша тут же поднес пламя зажигалки к кончику табачной палочки, и та сделала глубокую затяжку, наслаждаясь очередной дозой никотина. Дым наполнил легкие, успокаивая ее, это привычное занятие начинало возвращать ее в реальный мир. Может, она действительно бредила, ходила во сне и видела сны? – Такая реальная была, как настоящая.

– Ты нас вообще напугала, такой визг подняла! – уже веселее сказал Боря. – Я даже в спальнике запутался, уже думал ножом его резать.

– Я тоже вскочил, бросился к двери, потом думаю, неспроста ты так вопишь, вернулся назад за карабином, споткнулся об кресло, будь оно неладно, навернулся тут будь здоров! – поддержал его Сандаль.

– А я, – вклинилась Женька, – чуть не описалась от страха, такие крики среди ночи… – она засмеялась, разряжая обстановку.

– Переполох такой был, – уже сквозь смех говорил Боря, – мы с Мишей в дверях застряли, наперегонки бежали. – Он задохнулся смехом, теперь они уже все смеялись, вспоминая это взбалмошное утро. Юлька поддержала их, избавляясь от наваждения, впереди был новый день, который каждым своим часом приближал их к дому. Это утро хотелось забыть, и слегка истеричный смех позволял это сделать, хоть и на короткое время.

– Мне, знаете ли, тоже было невесело, она… этот сон… в общем, девчонка, что столкнулась со мной, нос к носу была похожа на меня как две капли. А появилась так эффектно, – Юля все больше убеждалась в том, что это все-таки был дурной сон, в котором она почему-то решила прогуляться по предрассветному Ежу, – я еще подумала, прямо как в фильме «Звонок», такое впечатление было, что она из колодца только что вылезла.

– Да-а, страшный фильм, – протянула Женька, – я, правда, его сквозь ладошки смотрела, все время глаза закрывала.

– Мне такие фильмы не очень, – поддержал разговор Миша, отходя от смеха, – я больше комедии, боевички, ужастики как-то напрягают что ли.

– Ночью заснуть не можешь? – поддела его Женька.

– Примерно так, засыпается с трудом. И вот посмотрел ты этот ужастик, со всеми его кошмарными героями, и там где-то в кухне скрипнет во тьме половица, и представляется герой из фильма, весь такой страшненький, ползучий, и обязательно, гад, что-то замыслил против тебя плохое. А потом подумаешь, блин, но ведь в другие-то дни ты о нем даже и не подумал бы. Какого фига ему там делать на кухне именно сейчас, когда ты посмотрел этот ужасный фильм? И как-то спокойнее становится, но ненадолго, потому что обязательно половица скрипнет во второй раз, и уже совсем где-то рядом с кроватью, и начинаешь бояться по-настоящему, и никакая логика уже не помогает. И самое главное, когда утром просыпаешься, думаешь, ну прямо как ребенок вчера ночью, чуть ли не одеялом накрывался в страхе, днем-то все кошмары рассеиваются и кажется все глупым и следующую ночь уже спишь спокойно, по крайней мере, я уже не вспоминаю о ночных кошмарах. В следующий раз, задумываясь о вечернем фильме, понимаешь, что ну их, эти переживания, и смотришь комедию, потому что за окном уже далеко не утро, а самый настоящий вечер и кошмары возвращаются.

– А я такие фильмы смотрю сквозь ладошки, все самые страшные моменты пропускаю, так совсем не страшно… – Женька задумчиво прогуливалась по залу, осматривая все его небогатые достопримечательности.

– Зачем их тогда вообще смотреть?

– Я же вам говорю, парень у меня был, любитель большой этого жанра, приходилось смотреть вместе с ним, никуда не деться.

– Это тот, который руками во сне махал и воображал себя великим пиратом? – Сандаль рассмеялся, подмигивая Юле.

– Другой, один ужастики любил, другой руками махал, одни идиоты попадаются… – она мельком посмотрела в сторону Бори и столкнулась с ним взглядом.

– Что ты так на меня смотришь, хочешь сказать, я тоже нездоров на голову? – Миллениум весь подобрался, глядя на своего маленького соперника.

– Ну, знаешь ли, ты еще не мой парень, а я не твоя девушка, чтобы делать такие выводы, просто посмотрела в твою сторону, и все.

– Понял, понял, ты не моя девушка, я твой начальник… – Боря примирительно поднял руки. – Ладно, сворачиваемся, добываем провиант и уходим отсюда куда подальше.

– Вроде хотели переночевать здесь… – Миша взял ведро воды и направился к костру, который медленно тлел на сцене.

– Посмотрим, – Миллениум кинул взгляд в сторону Юли, – может, и переночуем, если не распогодится, в дождь все равно не поработаешь толком, только время терять.

Юля уже почти забыла об утреннем кошмаре, по крайней мере, думать, что ей приснился не самый приятный сон, было легче, чем размышлять на тему своего помешательства, иначе она это приключение назвать и не могла.

Спустя полчаса они неуверенно исследовали пустынные улицы Ежа. Пустые дома изучающе смотрели на них своими мертвыми глазницами, растрескавшийся от времени асфальт, давно отвыкший от нагрузок, будто тихо стонал под каждым новыми шагом. Царила ужасающе мертвая тишина: ни пения птиц, ни лая брошенных собак, ни жужжания надоедливой мошкары, даже гроза, что висела прямо над ними, бесшумно огрызалась вспышками молний.

– Нездоровая гроза какая-то, – Миша бросил взгляд на небо, холодные свинцовые тучи нависли над самым городом, то и дело их прорезали яркие вспышки молний, но ни дождя, ни грома не было, – никогда такой не видел.

– Тут вообще все странное, – голос Женьки звучал как писк мышки, которую выслеживал кровожадный кот, мышь забилась под табуретку и прикрыла свои глазки, ожидая неминуемую смерть, – людей нет, грома нет, дождя тоже нет, даже одичавших домашних животных нет.

– Я бы сказал, тут вообще, кроме нас, никого нет… – Боря напряженно осматривал близлежащие дома, вся эта чертовщина ему была не по душе.

– Ну, понятно, люди ушли куда-то, ну, скажем, забрали всех домашних животных, что маловероятно, но, предположим, забрали… – Сандаль достал из пачки последнюю сигарету и прикурил. – Так почему же дикое зверье не освоило город, наверняка здесь есть чем поживиться, не могли же они вынести все припасы? – Сигарета дымилась в его зубах, руками же он крепко сжимал карабин, ни на секунду не чувствуя себя в безопасности. – Надо заглянуть в дома, может, это прольет хоть какой-то свет на происходящее.

– Нет ни малейшего желания… – Боря был уверен в том, что, чем меньше они знают об этом городе, тем спокойнее они будут жить. – Жуткое место.

– Что здесь могло произойти, куда все подевались? – не унимался Миша, любопытство брало верх над здравым рассудком. – Как-никак, в нашей практике это первый такой случай.

– С каких это пирогов первый? – Миллениум недоуменно посмотрел на своего друга. – В Казахстане, помнишь, там ведь даже похлеще было, чем здесь.

– Было дело, – Миша потупил взгляд, глядя куда-то вдаль, вспоминая события давно минувших дней, – город со славным названием Асу-Булак, или это был поселок… – пояснил он заинтересовавшимся девчонкам. – Там действительно было страшно.

– Что там было-то? – Женька даже пошла вприпрыжку, ожидая услышать интересную историю.

– Не томи, Миш! – поддержала ее Юлька, ей необходимо было отвлечься от того, что их сейчас окружало.

– Заегозили, – усмехнулся Сандаль, он любил рассказывать необычные или просто веселые истории из своей жизни, и, как это ни странно, все они были связаны с его работой. Среди тех же прожженных геодезистов байки не потравишь, другое дело – новая «зелень», что еще не успела поднабраться опыта и внимала каждому слову, восторженно ухала при очередном повороте простого сюжета. – Заказали нашей конторе прогнать нивелирный ход для какой-то там дороги, честно говоря, я и сейчас толком не пойму, для кого мы тогда выполняли работу. Заказали казахи, и рванули мы в Казахстан, шеф, как водится, прочил нам отдых и негу аккурат посреди работы, именно в эти дни мы должны были посетить благодатный город Асу-Булак. Про то, как мы гнали нивелирный ход, рассказывать не буду, интересного там было мало, степь да степь, двигались быстро, обзор хороший. – Он выпустил струйку дыма и мельком глянул на девчонок, которые шли рядом с ним и, открыв рты, внимали каждому слову. – Так вот, вокруг ни души, я даже не знаю, где там был ближайший населенный пункт, главное, мы приближались к городу.

– Ага, и потирали ручки, предвкушая выпивку, баньку и ммм… отдых… – подтвердил Боря.

– Именно так. Город мы узрели издалека, километров за десять, наверно, Боря кричал, глядя в нивелир, прямо как смотрящий на мачте, «Го-ро-од». Мы, приободренные, удвоили усилия и к утру следующего дня, как свежий ветер, ворвались в Асу-Булак, только вот незадача, город оказался пуст, как банка из-под пива, лежащая в урне.

– Лучше бы он был пуст, – Миллениум хитро глянул на друга, – на самом деле он жил какой-то своей странной жизнью, честно говоря, я такое видел впервые, правда, мы тогда еще «зелененькими» были.

– Да я и сейчас скажу, что ничего подобного не видел… – Миша время от времени поглядывал на окружающие пустые дома. – В общем, как оказалось, город был не так уж и мертв. Человек двести-то там живет и по сей день, я думаю. Это люди, которым просто некуда ехать, и нет у них там ни водопровода, ни тепла, вообще ни фига, даже домашних животных нет, то ли съели, то ли бедные животные сбежали от этой скотской жизни. Так я вам скажу, девчонки, местные смотрели на нас так, будто в магазин поступило свежее отборное мясо…

– Брось, никто нас есть не собирался, – прервал его Боря.

– Я бы не был так категоричен! – заговорщически возразил Сандаль, понижая голос для пущего эффекта. – Представьте себе людей, обмотанных какой-то ерундой вместо одежды, грязных, глаза сверкают откуда-то из-под тряпья, что даже не понять: мужик перед тобой или женщина. И что самое интересное, как мы ни пытались завязать разговор, у нас не получалось, просто тупо молчали в ответ. То ли русского не знали, то ли вообще забыли, как это – разговаривать.

– На самом деле мы не особо-то и жаждали с кем-то завязать разговор, хотелось убраться подальше, – поправил Боря.

– Не порть рассказ, Борис! – наигранно строго сказал Миша. – Все было именно так, как я говорю. Страшные они там были, вспомни, как сам меня тянул за рукав с просьбами не приставать к аборигенам.

– Было дело, затверждаю.

– Люди там были странные, молчаливые, с голодными глазами, жили они там в заброшенных домах, кое-где были печки видны, то есть зимой на обогрев. Все, конечно, разграблено, разрушено, но самое интересное – это кирпичная мафия.

– Какая? – Женька недоуменно заморгала.

– Это были люди из более удачливых городов, они приезжали на машинах и разбирали дома на кирпичи, все зоны у них там были поделены, меня с Борей поначалу приняли за конкурентов, а народ там горячий, чуть было не постреляли нас.

– Горячий народ на Кавказе, а это казахи, они поспокойнее, порассудительнее будут, – как бы между прочим вставил Боря.

– Начали наезжать на нас, мол, почто на чужую территорию влезли, и все в таком духе, – не замечая друга, продолжал Миша. – С трудом объяснились с ними, сказали, что проездом, что кирпич нам не нужен, да и машины у нас нет, чтоб его вывозить. Но те поглядывали на нас с недоверием. Хотя подгонять покинуть город нас не надо было, сами все поняли и свалили подальше, вот так вот шеф нас подставил, чуть головы не сложили. А обещал крупный городишко, с развитой инфраструктурой и все в таком духе. Так что нам это не впервой.

– Это точно, Асу-Булак оставлял впечатление похуже, чем Еж, – подытожил Миллениум.

Их маленькая компания притихла, приободренная историей Сандаля. Еж на фоне этого рассказа казался вполне неплохим пристанищем на день. По каким-то причинам его оставило население, он был нелюдим, а значит, опасности не представлял. В конце концов, здесь могло остановиться производство, и люди постепенно бросили Еж за неимением средств к существованию. Кто-то подался в близ лежащие города, к родственникам, кто-то уехал совсем далеко, если, конечно, было куда ехать, так город потихоньку и умер. Может, одна из квартир или один из частных домов, что окружали центральные улицы, стал могилой для того, кто остался здесь доживать свой век, да так и испустил дух от старости. По крайней мере, они не собирались обыскивать дома в поисках трупов, у них хватало своих забот, и задерживаться не было нужды. Вполне вероятно, что в Еже еще кто-то живет, и даже есть вероятность столкнуться с ним на этих пустынных улицах, возможно, кто-то прямо сейчас, пока они весело обсуждали далекий казахский город, доживал последние секунды своей жизни, отрешенный от всего цивилизованного, оставшийся здесь, забытый своими родичами, детьми. Юльку передернуло от этой мысли. Должно быть, это ужасно – умирать вот так, в полном забвении без шанса быть похороненным, без шанса быть упомянутым, без следа на ворохе бумаг человеческой памяти. Огромный печатный станок истории не отпечатает имени этого человека даже на каменном надгробии, куда бы могли приходить родственники и вспоминать добрым словом. Пустота.

– Похоже, пришли… – Сандаль остановился, глядя на маленькое приземистое здание с большими окнами и крупной надписью «Магазин». Хлипкая дверь уверенно покоилась на массивных петлях, подпертая столь же массивным навесным замком.

– Однако даже лавочку прикрыли перед уходом… – Боря подошел к двери и покрутил в руках замок. – Фундаментально запечатали.

– Надеюсь, сигареты и пара банок забытой тушенки там будет, иначе будем курить невкусный бамбук и варить древесную кору на суп. – Сандаль прислонил карабин к стене магазина и оглянулся в поисках чего-нибудь увесистого, способного сбить замок.

– Не хочу кору, – капризно заявила Женька, – давайте вскроем его и поживимся, – коварно добавила она.

– А ты кровожадная девочка, – весело сказал Боря, помогая другу в поисках камня или какой-нибудь арматурины.

– Я не кровожадная, я не хочу жевать кору.

– А я не хочу курить бамбук, – добавила Юля, присоединяясь к поискам.

Вскоре они отыскали вполне массивную железяку, Сандаль уверенно принялся лупить по замку, пытаясь его сбить, но тот лишь весело звякал под каждым новым ударом. Спустя минут пятнадцать стало совершенно ясно, что замок намертво стоял на своем месте, и лишь полное его разрушение освободит им путь в магазин.

– Может, пальнем пару раз? – Миша посмотрел на своего друга, утирая крупные капли пота со лба. В подтверждение его слов в небе сверкнула яркая молния, почти касаясь своими смертоносными лучами земли.

– А пальнем! – Боря отошел от двери, увлекая за собой девчонок.