Текст книги "Кристалл Хранителя"

Страж не отключился. Удивительно, он даже алебарду не выпустил из рук, однако для этого парня все было кончено.

Я дважды рубанул своим клинком по шее жертвы. Первый раз лезвие вошло в податливую глину легко и увязло в ней – пришлось приложить усилие, чтобы вытащить его. Со вторым ударом башка отлетела в сторону.

Тем временем противник с топором зашел со спины. Зная, что первым делом, враг атакует слева-направо, я вильнул подальше от стального жала, развернулся и поспешил к арбалетчику.

– Ты ведь стреляешь в голову, – азартно пропел я. – Правильно понимаю?

Конечно, стрелок не ответил. Лишь прицелился и выстрелил. Болт просвистел мимо, разминувшись со мной на полпальца. Я успел присесть, не сбавляя скорости. Краем глаза отметил, что третий снаряд, выпущенный арбалетчиком, угодил с характерным звуком в стража с топором.

Расстояние сократилось, и глиняный истукан, повинуясь алгоритму, схватил за короткое древко болт. Орудуя им точно стилетом, попытался всадить острие в ребра. Я отбил руку и подрезал противнику голень, попал ниже прочного наколенника. Лезвие меча вновь застряло в глине. Живой человек согнулся бы от боли, а голем слегка наклонился, и я ногой выбил из его руки остроконечный болт. Тот потянулся за следующим, я вытащил из глины свое оружие, крутанулся вправо в полупируэте, оказавшись за спиной врага. Вонзил меч в шею – туда, где первый позвонок соединялся со вторым. Уперся сапогом в лопатку стража, надавил на рукоять, как на рычаг. Мышцы заныли от напряжения, лоб и скулы защипало от прилившей крови.

И-ррраз!

Голова арбалетчика отделилась от шеи с громким шлепком, чем-то напоминающим звук треснувшей вазы.

Я вытер тыльной стороной ладони мокрый лоб.

Голем с топором приближался, предыдущий снаряд угодил ему в грудь. И будь у великана сердце, тот бы уже испустил дух.

Я поднял арбалет с болтом из футляра павшего противника, отбежал дальше по часовой стрелке воображаемого «циферблата» зала, заняв промежуточное положение между стражами.

Зарядил оружие.

Щелк!

Пропело механическое колесико, болт встал в ложе. Я поднял арбалет и прицелился. В алгоритме глиняного солдата нет такого маневра, как уклонение. Стальное острие с потрясающей скоростью влетело между глаз ожившей статуи и вышло из затылка.

Поверженный враг рухнул навзничь.

– Остались только мы с тобой, – сказал я, глядя на щитоносца.

Последний страж смотрел на меня пустыми глазами, но не решался напасть. Его задача – охранять выход.

– Рад был познакомиться, – я обошел зал и подобрал ножны, соединив трость воедино, – но мне уже пора идти. Скоро сюда слетятся все, кому не лень. От треклятого уборщика до самого ректора. Столько мы шуму с вами наделали, ребята.

Я остановился в пяти ярдах от щитоносца и бросил трость рядом с проходом на лестницу, не коснувшись глиняной статуи. Страж не шелохнулся, ему ничего не угрожало, рядом не было противника, потому алгоритм приказывал стоять на месте.

Я подхватил алебарду. Тяжелая. Широкое древко оказалось несколько великовато и потому неудобно. Но ничего, сойдет и такое оружие. Древко оканчивалось острым шипом, которым я ткнул последнего истукана по щиту.

Тот закрылся, затем отмахнулся. И в этот момент алебарда в моих руках описала широкую дугу, лезвие с оглушительным треском врезалось в левое плечо противника. Той самой руки, к которой крепился башенный щит. Наплечник особо не помог – неизвестный создатель слепил его из глины, как и гиганта. Конечность вместе с изогнутой пластиной щита рухнула на пол.

Голем полоснул мечом, однако я отпрыгнул назад. Далее сыграл на том преимуществе, что у безмозглого болванчика не осталось защиты, а его оружие короче моего. Сначала широким ударом рассек оба колена – в это движение пришлось вложить много сил. После чего отрубил кисть второй руки. Грозный страж превратился в безобидного калеку, и осталось лишь добить противника завершающим выпадом.

Отбросил алебарду.

– Ффух! – выдохнул я, поднимая трость.

Работники университета, поднявшиеся на вершину центральной башни, застанут картину полной разрухи. Части тел статуй, крупные осколки и глиняная пыль разбросаны по всему полу так, словно большой ребенок поиграл с хрупкими солдатиками и скрылся, забыв прибрать за собой. Парящий Кристалл безмятежно мерцал, грани его пропускали сквозь себя серебристые молнии, испускаемые сферой. А ноябрьское хмурое небо плотным одеялом накрыло город, отходящий ото сна. Солнце вот-вот готовится показаться из-за горизонта. И если бы хоть один из тех работников, кто поднялся этим ранним утром в башню, посмотрел бы в панорамное окно, – туда, где открывался вид на центральный вход в университет, – то заметил бы маленькую фигурку…

Это я спешил к дому номер восемь на улице Путешественников, наплевав на вполне реальный шанс нарваться на дежурного. В голове вырисовывался план Мадлен, безумный и крайне рискованный. Кусочки мозаики сложились, и мне стала ясна логика юной студентки, возможно, не лишенная смысла. И все же я надеялся, что успею остановить девушку в ее благородном порыве.

Форменная кофта липла к спине, а в висках от напряжения пульсировали вены. Схватка сильно вымотала меня, и хотелось бы отправиться в мягкую кровать, однако осталось важное дело.

Глупая, глупая, глупая девчонка!

Я злился, в первую очередь, на себя за то, позволил какой-то соплячке втянуть себя в дурацкую авантюру. Купился на красивую улыбку, почувствовал симпатию и полез вместе с ней в пасть к дракону. Надо же! «Давай залезем на вершину башни, чтобы полюбоваться Кристаллом». Каким же я был дураком! Девчонка просто использовала меня!

Улица Кровельщиков, улица Пьяных Мастеров…

Я несся по городу, стирая подошвы с башмаков, сопровождаемый любопытными взглядами.

Рабочий люд давно поднялся с постелей и бодро вышагивал на работу. Им привычно вставать спозаранку. По обеим сторонам дороги возвышались густые ворохи опавших листьев.

Я свернул за угол возле маленькой рюмочной, чуть не сбил с ног старушку, суетливо извинился и продолжил путь. На улице стало совсем светло, когда я очутился в нужном месте. Только в одном окне дома, на первом этаже, горел свет. Я забарабанил в дверь.

После недолгой паузы приблизились неторопливые испуганные шаги.

– К-кто там? – спросил испуганный женский голос.

– Открывайте. Мне нужна Мадлен!

– Кто там ломится? – послышался недовольный мужской голос.

– Я пришел к вашей дочери! Я знаю, что она здесь! Она может натворить глупостей!

– Пшел вон! – хрипло проворчал мужчина.

Внутри дома все затихло.

Барабанить в парадную дверь было ошибкой. Это я осознал слишком поздно. Понимая, что хозяева вряд ли впустят какого-то хулигана, я выложил последний аргумент:

– Она может навредить Илаю!

Дверь приоткрылась, дернувшись на железной цепочке. Из образовавшейся щели на меня смотрел обрамленный морщинистой кожей глаз. Глаз человека, который пережил немало страданий и выплакал немало слез.

– Откуда вы знаете про Илая?

– Пожалуйста, мне нужно увидеть Мадлен! Это важно!

– Не впускай его, – сопел сзади отец девушки. Но уже менее уверенно.

– Как она навредит моему Илаю? – спросила женщина.

– Нет времени! Я знаю, что она сейчас с вашим сыном. Остановите ее!

Что-то в моем голосе убедило даму снять цепочку и открыть дверь. Я ворвался в дом. Перевел взор со сморщенной старушки на здорового, заросшего, похожего на медведя, статного мужчину. Сразу видно – типичный оружейник. Крепкий, с волосатыми руками и широкой грудью.

– Что ты собираешься делать? – проревел он.

– Отведите меня к Мадлен!

Мы смотрели друг на друга несколько томительных и невыносимо долгих секунд. И оба ни разу не моргнули. Наконец, отец девушки глухо пророкотал:

– Второй этаж и налево. Вторая дверь.

– Спасибо.

Пробежал мимо родителей юной студентки, взобрался по ступеням наверх. Над лестницей висела голова оленя с большими ветвистыми рогами. Свернул в нужном направлении и толкнул вторую дверь.

– Мадлен… – выдохнул я и осекся.

Девушка стояла рядом с кроватью, спиной ко мне. На оклик не обернулась. И я понял, что опоздал.

Медленно вошел в комнатушку. На кровати лежал молодой человек с вытянутыми по швам руками. Вены на тонких длинных пальцах взбухли и в некоторых местах переплелись узлами. По сосудам до сих пор бегали серебряные росчерки, которые, впрочем, быстро угасли. Постепенно уходила краснота с кожи бывшего снайпера, остекленевшие глаза смотрели куда-то вверх. Рот полуоткрыт в ужасном подобии ухмылки.

На обнаженной груди Илая лежал тот самый медный браслет, которым она коснулась сферы.

– Я думала, что это поможет, – промолвила девушка. Она находилась в каком-то задумчивом оцепенении, попавшая в плен собственных мыслей. – Думала, что магия Хранителя поможет ему. Мой дядя…

Всхлипнула. По бархатным нежным щечкам пробежали мокрые дорожки.

Я не пытался прервать девушку, только тихонько обошел со стороны.

– Мой дядя – потомственный шаман. И он заговорил браслет, чтобы тот впитал в себя магию Кристалла. Сказал, что это… Что это поможет унять жар и полностью излечить от огненной болезни.

– Ты не виновата, – прошептал я.

– Нет, виновата! – резко вскрикнула девушка и вновь разрыдалась.

Встревоженные родители Мадлен, услышав крик дочери, поспешили наверх. Были хорошо различимы бухающие шаги отца и шаркающие – матери.

– Ты ни в чем не виновата, – повторил я и прижал к себе подругу.

– У тебя рана, – девушка коснулась оцарапанной щеки.

– Это пустяк, – я мягко отвел нежные пальчики.

Старший брат Мадлен Илай сильно побледнел. Кожа приобрела восковый оттенок и казалась совершенно бескровной.

Мои губы беззвучно произнесли:

– Покойся с миром.

В то утро небосвод сиял кристальной чистотой. Не было даже морозного ветра. Редкие снежинки, местами осевшие на земле, под лучами солнца превратились в маленькие лужицы. Наверное, эта суббота – последний день в году, когда стоит такая чудесная погода.

На городском кладбище собралось немного народу. Проповедник произносил торжественную речь. Мускулистые рабочие вырыли яму, и пока велась служба, терпеливо курили самокрутки в стороне.

Я находился в отдалении от основной группы людей, поскольку не являюсь ни родственником умершего, ни его знакомым. Просто человек, который пришел выразить соболезнования семье и поддержать Мадлен.

Само кладбище выглядело ухоженным. Аккуратные плиты могил, возвышающиеся над ними каменные символы Хранителя, подстриженная трава, опавшие листья сметены в два больших вороха, по размеру не уступающим стогам сена, – все это говорит об исправной работе смотрителя. Он трудится усердно и в полной мере отрабатывает свою зарплату. Вдали, на холме, темным пятном пестрело здание склепа. Двухэтажное, с облупленными стенами, оно выглядело зловеще. Словно отвратительного вида язва на чистой безупречной коже.

– …И когда пришло время Илая, Хранитель забрал его в свои чертоги, – между тем надрывался проповедник.

Рабочие откровенно скучали, один из них вытер потное лицо рубахой, другой докурил свой      табак и поглядывал на лопаты. Для них это был обычный день, впрочем, как и для меня. Однако собравшиеся люди пребывали в подавленных чувствах. Мадлен, одетая в черный костюм, скорбно скрестила руки и смотрела вниз, на носки своих туфель.

От толпы отошел грузный мужчина.

Первое наше знакомство нельзя назвать идеальным, – как-никак я пытался ворваться в его дом, – теперь он относился ко мне с большим доверием.

Мужчина встал рядом, некоторое время мы молчали.

– Тебя ведь зовут Эван, не так ли? – наконец, спросил он.

– Да, сэр.

Мне не зря тогда пришла в голову ассоциация этого человека с медведем. На нем темный траурный наряд выглядел неестественно, а пиджак вот-вот грозился порваться на спине.

– Мое имя Фрейн, но для тебя я мистер Фитцжеральд, усек?

– Да, сэр, – повторил я.

Отец Мадлен заворчал, удовлетворенный ответом

– Моя дочь рассказала о тебе. Что вы учитесь на одном курсе, что дружите. Поведала также о своей безумной затее с Кристаллом, и о том, что ты помог ей. Возможно даже, спас от смерти.

Я воздержался от комментариев.

– Позволь спросить, как ты разобрался с глиняными стражами?

– Просто везение.

– Их было четверо.

– Я уничтожал големов по одному.

– Что же, умно, – мистер Фитцжеральд потер заросший подбородок. – А как ты узнал, что Мадлен затеяла авантюру ради брата?

Фрейн посмотрел на Илая. Последний лежал в гробу из ясеня. Восковая кожа совсем огрубела, бескровные пухлые губы полуоткрыты. В доме я не заметил, насколько красив молодой человек. Виной тому были признаки короткой агонии и обилие отпечатков огненной болезни, а именно красных пятен. Но при жизни, готов поспорить, Илай имел немалый успех у женщин.

– К чему эти расспросы, мистер Фитцжеральд?

– Я вижу, что ты – нормальный парень, – нехотя признак здоровяк. – Просто кое-что не укладывается в голове. Мадлен выбежала из университета гораздо раньше, тем не менее, ты примчался в наш дом. Уверен, дочь не только не упоминала о том, где живет, но и не говорила ни слова об Илае. Так в чем подвох? Как ты все разузнал?

Вспомнился вечер, когда мы гуляли по Кварталу Ремесленников. Это было в начале ноября, единственный раз, когда я вытащил девушку в город, и мы бродили по улицам, смеялись и смотрели на первые звезды. Тогда Мадлен неопределенно махнула рукой в сторону жилых домов, сказав, что в одном из них проживает с семьей. О брате, конечно, девушка не обмолвилась, однако с диагнозом огненной болезни не живут больше года. И газеты не могли не осветить возвращение ветерана столкновений с некромантами в родной дом. Статья вышла не так давно, чтобы я не мог ее не прочитать.

Собрав воедино шаткий паззл, я озвучил версию, что, во-первых, Мадлен показывала их родовое гнездо, и, во-вторых, в прессе писали об Илае Фитцжеральде, и о недуге, с которым он вернулся на родину.

– Похоже, ты не только наблюдательный и умный, но и обладаешь хорошей памятью, – подытожил Фрейн.

– Это так, мистер Фитцжеральд.

– Хорошо. Очень хорошо.

– Позвольте заметить – если о том, что я был в башне, узнает ректорат, то я вылечу из университета. И глазом не успею моргнуть.

– Если я выложу правду, то подставлю не только тебя, но и свою дочь. Мне это не нужно. Будь спокоен.

Мы опять помолчали.

Проповедь подходила к логичному завершению.

– Я хочу, – начал мистер Фитцжеральд, – чтобы ты присматривал за дочерью, когда будет возможность и время. Мне не по нраву, что ты одобрил авантюру с башней, но, полагаю, тебе можно доверять. Если Мадлен вновь полезет в бутылку, ты же остановишь ее, не так ли?

– Не извольте сомневаться, сэр.

– Я уже потерял сына. Мадлен – последний ребенок в семье. Она – все, что осталось у нас с Мириам. Она хорошая девочка, однако может попасть в переделку. Засунуть руку за медом в улей, полный злых пчел.

Не хотелось говорить, что Мадлен будет небезопасно находиться рядом со мной. Отец, убитый горем, искал союзника.

– Я присмотрю за ней одним глазком.

– Вот и славно, Эван, – мужчина протянул волосатую ладонь.

Мы пожали друг другу руки.

– Заходи к нам как-нибудь. Мы с Мириам всегда тебе рады. А сейчас откланяюсь, нужно попрощаться с сыном.

С этими словами Фрейн Фитцжеральд отошел. Проповедник как раз закончил исповедь, и рабочие побрели к гробу, натягивая на ходу перчатки.

Первым с Илаем прощалась сестра.

Я решил, что мне здесь больше делать нечего, развернулся и отправился к выходу с кладбища. Настроение было подавленным. Как и у всякого, кто возвращается с похорон, пусть и незнакомого человека.

По обеим сторонам тянулась ограда, за которой простирались ухоженные могильники. Светло-серый камень надгробий выглядел грубо и угрюмо. Сейчас я собирался посетить штаб-квартиру и написать подробный отчет о вылазке в башню. Необходимо рассказать Папе о глиняных големах. На свете существует немного мастеров, кто имеет дело с этим материалом, создает весьма непрочных существ и вдыхает в них жизнь. Хотя сложно назвать жизнью набор команд, встраиваемых в голову истуканов. С другой стороны, чем искуснее колдун, тем более разнообразно поведение глиняных существ, а также их форма. Например, мне доводилось видеть сказочного грифона, слепленного умелым магом, который сумел поднять свое творение в воздух и обучил нескольким незамысловатым маневрам.

Выходит, что если найти того мастера, то можно выведать кое-какую информацию по университету. И что-то может оказаться полезным для расследования…

От раздумий отвлек оклик:

– Эван.

Я обернулся. Ко мне спешила Мадлен.

Погрузившись в пучину раздумий, я и не заметил, как дошел до массивных стальных ворот, выводивших с территории кладбища. Возле деревянной сторожки стоял седоусый сторож и молчаливо наблюдал за нами.

– Я думала, ты дождешься конца службы? – промолвила она, приблизившись.

– Просто подумал, что лишний тут и решил уйти.

– Что ты! – удивилась она. – После того, что ты пытался сделать, ты не имеешь права такое говорить. Ты хотел спасти Илая, и смог бы, если бы тебя не задержали те куски глины. Кстати, я очень волновалась за тебя. Но все равно понимала, что ничем смогу помочь. Только под ногами буду путаться.

– Не стоило переживать, – пожал я плечами. – Я умею постоять за себя.

– Я рада, что все обошлось, и ты в полном порядке. Как думаешь, ректор не узнает о нашем проступке.

– Не беспокойся насчет этого. Я слышал, что на следующей неделе профессор Гарлоу проводит собрание, и я уверен, что он поведает об инциденте, усилит охрану Кристалла и пообещает наказать виновных. Мы с тобой переполошили весь университет, однако никто не станет нас подозревать. Свидетелей не было, твои родители ничего не скажут, концы в воду, – подытожил я.

– Вот и славно!

У Мадлен явно поднялось настроение. Бледные щечки порозовели. Ледяная маска траура, прикрывшая ее истинную красоту, слегка оттаяла.

– Ты не обижаешься?

– На что? – спросил я.

Студентка выдержала паузу, подбирая слова.

– Получается, что я использовала тебя в личных целях. Мне одной ни за что не удалось бы проникнуть в башню…

– Ты пошла на это ради брата. У него не было шансов выжить, и ты рискнула излечить его с помощью сомнительной, не изученной магии. Я не обижаюсь и не виню тебя. И думаю, Илай бы тоже не винил. Наоборот, ты подарила ему надежду на спасение. Это дорогого стоит. И Илай был бы за это благодарен.

– Спасибо, – прошептала Мадлен и опустила глаза.

Затем выпрямилась.

– Спасибо тебе за все, что сделал! – просияла студентка.

Я видел, что ей нужно вернуться к службе, однако также видел, что ей хочется еще на минутку остаться. Возможно, это было не самое удачное место и не самое лучшее время, но я решился.

Приблизился, мягко обхватил Мадлен за талию. Она слегка улыбнулась, и первая потянулась к моим губам.

Седоусый сторож учтиво отвернулся.

Глава 6

Охотник и добыча

Пробираться через ельник было нелегко.

Мохнатые лапы деревьев лезли в лицо, пожухлые темные иголки царапали кожу. Спасало то, что Фрейн шел впереди, и его мощное тело принимало основной удар на себя. Мне же оставалось следовать за широкой спиной и придерживать те ветви, которые отодвигали в сторону плечи мужчины.

Мы с Мадлен не виделись две недели. Единожды она подсела ко мне в столовой и сообщила, что ее отец желает поохотиться со мной на грядущих выходных. Я воспринял предложение положительно и нашел в этом мероприятии способ ненадолго отвлечься от работы. Просто подышать лесным воздухом, в конце концов, таким свежим и бодрящим. Далее обед прошел в полном молчании. Девушка торопливо съела тарелку супа, выпила стакан компота и ушла восвояси. Скорее всего, студентка еще не оправилась от страшной потери брата, и я не давил на нее. Дал немного времени.

Тот памятный поцелуй возле калитки кладбища, возможно, положит начало чему-то новому и светлому. Однако смущали два обстоятельства.

Во-первых, вполне вероятно, что Мадлен рядом со мной будет в постоянной опасности.

Во-вторых, орден не одобрит интрижки в университете. Я не собираюсь писать в отчетах о своих личных делах, но Папа рано или поздно об этом прознает.

Меня же, в свою очередь, терзало мучительное чувство потери. Потери близкого и дорогого человека. Нас с Марси многое связывало, и мы крепко дружили еще с самого моего поступления в орден. Я больше не строил иллюзий и смирился с ее смертью. Осталось только найти тело бедной девушки и похоронить его как подобает.

Тем временем мы преодолели ельник и вышли на небольшую тропу.

– Еще не закоченел, Эван? – изо рта мистера Фитцжеральда вырвалось облачко пара.

– Нет, сэр.

– Бррр! Какой морозный день!

Я угрюмо кивнул.

Позапрошлой ночью крупные хлопья снега посыпались на улицы Марбурга и продолжали падать до самого вечера. Вся округа города, словно по волшебству, превратилась в красивую зимнюю картинку. Стволы деревьев покрылись тонким инеем, захватившая простор белизна слегка слепила глаза. До сугробов дело еще не дошло, зато в прослойке снега на земле утопали щиколотки. Хорошо, что мы с мистером Фитцжеральдом переобулись в теплые сапоги. Теперь никакая простуда не угрожает.

Не было слышно никаких звуков. Птицы смолкли. И только ветер иногда шелестел кронами елей, прогуливаясь между ними.

Поверх рубахи я натянул меховой жилет. К нему двумя ремнями крепился притороченный сзади тяжелый арбалет, укрытый чехлом, чтобы непогода не испортила тетиву. Оружие пряталось под теплым коверкотовым плащом. К тому же я взял на себя обязанность таскать мешок с болтами. Отец Мадлен носил такое же оружие. Он также повесил на пояс разделочный нож и перекинул через плечо сумку со снедью. Несколько простых сэндвичей и бутылка с водой. Ничего особенного. Мы не собирались задерживаться в лесу надолго.

– На медведя поохотиться не получится. Они, небось, все уже в спячке, – пропыхтел Фрейн. – Надеюсь, хоть на оленя выйдем.

– На все воля Хранителя.

– Говоришь, как те безумные фанатики с Храмовой площади, – хохотнул мужчина.

Мы побрели вперед по тропинке. Пространства вполне хватало, чтобы идти плечом к плечу, а не друг за другом.

– И тем не менее к этим святошам прислушиваются. Видимо, не такие уж они и сумасшедшие, – философски заключил я.

– Ты сам-то веришь в Хранителя? В то, что он наблюдает за нами?

– Нет, мистер Фитцжеральд. Но не вижу ничего плохого, если эта вера кому-то дает надежду и помогает жить.

– Можно иметь идола, однако не стоит его одушевлять, – пропыхтел Фрейн. – Да, Хранитель когда-то жил и в свое время победил Нециса. Но он обычный человек, пусть и сильный волшебник. Ни один смертный не способен прожить столько времени. Так что байка о его бессмертии и, тем паче, о том, что Хранитель присматривает за людьми – сущая брехня. Это здорово, что мы не забываем его подвиг, и все-таки в тяжелой ситуации не надо рассчитывать на мертвеца. Если твоей семье угрожают, спасет вот это, – Фрейн приподнял ладони, сжав их в кулаки.

Поднялся прохладный ветерок, я поднял ворот плаща. Мы уходили все глубже в лес, заметенная снегом тропинка вела нас вперед.

– А как прошло собрание с ректором? – поинтересовался Фрейн.

– Долго рассказывать, – отмахнулся я. – В целом, ничего хорошего.

– Мы никуда не торопимся.

Я посмотрел на спутника, вздохнул.

– Собрание произошло позавчера в главном холле, когда закончились занятия и лекции. На него пришли все студенты. Во главе зала – там, где находятся разноцветные витражи…

…вышел профессор Эдвин Гарлоу. В этот день он был особенно мрачным. Кустистые темные брови сведены у переносицы, что не предвещало ничего хорошего. Выглядел ректор, как обычно, с иголочки – в черном строгом костюме, галстуке и длинноносых туфлях.

Увидев профессора, студенты затихли. Смолкли разговоры и перешептывания, в зале чувствовалось напряжение. По обе стороны от постамента, рядом с Эдвином Гарлоу встали другие учителя. Холодная ярость, переполнявшая ректора, заставляла их нервничать, переминаться с ноги на ногу и бросать друг на друга испуганные взгляды.

– Уважаемые студенты, – по залу пронесся громогласный голос. – Хочу поблагодарить вас за то, что пришли. Начну без особого вступления. В университете случилось нечто, сильно огорчившее меня. Как вы все знаете, нашему заведению выпала великая честь оберегать, думаю, самый главный артефакт Хранителя. И не секрет, что Кристалл находится в центральной башне. Он надежно охраняется, и все же никому в здравом уме не придет в голову похитить священную реликвию. Я сильно ошибался на этот счет…

Живая масса студентов беспокойно зашевелилась.

Подростки негромко заголосили, ошеломленные этой новостью. Я сам не ожидал такого поворота событий. Профессор решил, будто Кристалл кто-то пытался выкрасть.

– На двери, – продолжал профессор Гарлоу, – ведущей в башню, стояла магическая печать. Ее взломали. Артефакт стерегут глиняные воины. Это не столь эффективная мера защиты, сколько подарок от мастера Орегато, одного из самых искусных волшебников по глине на Большой Земле. Так вот, этих стражей сломали самым варварским способом. Третьей линией защиты является сфера, в которую заключен Кристалл. Ее вскрыть не смогли, никому из студентов не удалось бы это сделать. А в том, что нарушитель в этом зале я не сомневаюсь. Да! Это один из вас, один из студентов. Вор вероломно, в ночное время, пытался присвоить себе артефакт. И сейчас стоит с бессовестным видом и думает, что останется безнаказанным. Уверяю, это не так. Я лично приложу все силы, чтобы выявить недоброжелателя и привлечь органы правопорядка к этому делу.

Я пробежал глазами по залу. Постарался отыскать Мадлен, но девушки не было видно в поле зрения. Не сомневаюсь, что она понимает, что это лишь пустые угрозы, и вряд ли ректор в силах разоблачить нас. И все же Мадлен сейчас тяжело, хотелось бы немного подбодрить ее.

– Обращаюсь к нарушителю. Если ты придешь в ректорат, лично ко мне, и сознаешься в своем злодеянии, то я ограничусь только отчислением. Для тебя это самый настоящий подарок. Если не явишься, то будешь отвечать согласно букве закона. Пеняй на себя!

Профессор дышал тяжело и громко. Распирающая его ненависть к нарушителю осязалась почти материально.

– Вам следует знать, – вновь зазвучал голос ректора, усиленный магией, – мы ужесточили правила насчет комендантского часа. Если дежурные старшекурсники заметят кого-либо из учеников после отбоя в коридорах университета, ему немедленно отдадут документы и отчислят. В этом случае не будет работать правило двух предупреждений. Такого еще не было! И наш преподавательский коллектив считает это форменным безобразием! Однако мой вердикт таков – суровые времена требуют непростых решений! К тому же, охрана Кристалла будет усилена, и теперь никто не сможет приблизиться к реликвии. Я не понимаю логику нарушителя, думавшего, что он сможет обуздать магию Кристалла. Повторяю, уважаемые студенты. Не лезьте в башню! Мы не только беспокоимся за сохранность артефакта, но и за ваши жизни. Профессор Маттис на своих занятиях должна уже дать первокурсникам азы исторического начала Кристалла. С помощью него уничтожили Нециса, однако магический предмет не изучен и непредсказуем. Не стоит к нему приближаться.

Пожилая преподавательница за спиной ректора часто закивала.

– И последняя новость на сегодня. У студентов факультета Боевых Искусств и Самообороны появился новый преподаватель по основному предмету, – объявил Эдвин Гарлоу. – Это профессор Хардклиф. Сэмюэль Хардклиф. Он – тролль. И сразу хочу сказать, – резко вставил ректор, сохранив тишину среди студентов, – что вам не стоит бояться его лишь по причине расовой неприязни. Да, дикие тролли – не самые дружелюбные создания, но Сэмюэль мой хороший товарищ. В своем племени он старший охотник. И я уверен, что это будет лучший наставник, чем предыдущий профессор. Сэмюэль прибыл днем и сейчас отдыхает после долгого перелета. Но с понедельника он в добром здравии начнет обучать студентов секретам ближнего боя, применяемым воинами Дикого острова. На этом все! Спасибо за внимание!

Ректор в своей галантной манере…

–…закончил собрание и удалился, – подытожил я.

– Ты действительно думаешь, что профессор Гарлоу не поймет, что это ты с моей дочерью проник в башню? – полюбопытствовал Фрейн.

– Абсолютно. У него это не получится.

– Мадлен бы твою уверенность, – пробормотал охотник. – Она в последнее время сама не своя.

– Стресс дает о себе знать. Пройдет неделя и все вернется на круги своя, – обнадежил я родителя.

– Смотри! – Фрейн прищурился и указал мясистым пальцем в сторону валежника.

На свежевыпавшем снегу, возле поваленных сосен, четко виднелся оформленный, свежий след. Махонькое копытцо, больше похожее на оленье, нежели на лосиное.

– Вот оно! – обрадовался мистер Фитцжеральд. – Давай, Эван, нам туда.

Мы последовали за цепочкой следов. Отклонились от тропинки и углубились в лес. Мы и так отошли далеко от Марбурга, и теперь забирались в самую чащу, ведомые отпечатками копыт.

Снег осел комьями на голых ветвях, иней тонкой коркой покрыл стволы деревьев. Мы заходили с подветренной стороны, чтобы животное заранее не почуяло запах охотников. Нас плотной стеной окружили кедр и пихта.

Цепочка следов растянулась на довольно далекое расстояние. Молодой олень мчался куда-то без передышки, и мы двигались за ним. Поднимались по крутым склонам, затем спускались вниз, чуть ли не падая на скользкой земле.

– Доставай арбалет, – скомандовал Фрейн.

Его глаза засветились азартом. И я вздрогнул, припомнив глаза Мадлен, когда она предложила безумную авантюру проникновения в башню. Сразу видно – отец и дочь.

Я расчехлил арбалет.

Вскоре мы взобрались на склон и притаились за хилыми кустами. Впереди была небольшая площадка, окольцованная лесом, и посередине нее стоял олень с сухими короткими рогами, похожими на толстые варежки с оттопыренными вверх большими пальцами. Зверь пытался достать что-то из-под снега. Ковырял копытом, потом цеплялся зубами.

Фрейн жестом показал, что следует обойти по кругу, чтобы подыскать более удачную позицию. Мы направились вдоль склона, и все это время я наблюдал за добычей. Длинные ушки подергивались, но пока не улавливали подбиравшихся ближе охотников. Один раз олень запрокинул голову и огляделся. В этом момент мы с мистером Фитцжеральдом застыли, подобно восковым фигурам. Однако зверь успокоился и продолжал подкапывать землю.

Наконец-то, мы остановились за широким дубом. Фрейн кивнул на хорошее место на корнях могучего дерева, и я понял – стрелять в оленя суждено мне. Припал на колено, чуть прополз вперед, прицелился.

Фигурка оленя легла на «мушку» арбалета. Добыча начала озираться по сторонам, словно чувствуя чужое присутствие. Зверь обернулся, и черные глазки зыркнули на меня. Было слишком поздно.