Текст книги "Невский проспект. Главная улица города"

Ирина Владимировна эмигрировала еще в 1922 г. и большую часть жизни провела в Париже. Она была знакома со многими поэтами и писателями Серебряного века и написала о них в своих мемуарах «На берегах Невы» (1967 г.) и «На берегах Сены» (1978–1981 гг.).

После первых восторгов по поводу ее возвращения Одоевцева жила практически в одиночестве. В октябре 1990 г. она скончалась и похоронена на Волковском кладбище.

Большая Морская улица, на углу которой стоит «дом Чаплиных», является первой улицей, пересекающей Невский проспект. Ее название напоминает нам о том времени, когда здесь находились морские слободы.

С начала XIX в. и до 1917 г. этот район считался одним из наиболее престижных мест в Петербурге. Здесь располагались здания целого ряда крупных банков, шикарных магазинов, ресторан «Кюба», жили многие известные в городе люди. Неофициально Большую Морскую тогда именовали Бриллиантовой улицей.

В доме на углу Большой Морской улицы и Невского проспекта (дом № 12/18) в конце XIX в. находился ресторан Ф. О. Лейнера (помимо уже упоминавшегося ресторана на Малой Морской улице). Этот ресторан служил своеобразным актерским клубом. Здесь Ф. И. Шаляпин познакомился с М. В. Дальским. Тот проживал тогда в доме № 20 по улице Пушкинской, в меблированных комнатах «Пале-Рояль». Несмотря на свое название, это был убогий грязный приют, полный блох, мух и тараканов.

От этого талантливого трагика Шаляпин перенял для себя многое, необходимое в работе над ролями. Когда М. Н. Ермолова спросила у Федора Ивановича, как он добился такого трагического эффекта в роли Ивана Грозного, он ответил, что учился «дальчизму» в «Пале». Именно М. В. Дальский объяснил Ф. И. Шаляпину, что такое сценический образ, как выстраивать роль, как подавать, согласно образу, различные реплики. Правда, иногда эти уроки кончались скандалами, но это уже другая история, описанная Шаляпиным в его автобиографических книгах «Маска и душа» и «Страницы моей жизни».

Большая Морская улица. Фотооткрытка

В советское время, в январе 1918 г., Большую Морскую улицу переименовали в улицу Герцена, который здесь жил в 1840–1841 гг. в квартире № 21 дома № 25 (угол Гороховой улицы). Историческое название улице вернули в 1993 г.

Большая Морская улица от Невского проспекта хорошо просматривается (направо по ходу нашего движения) до пересекающего ее Кирпичного переулка, после чего она делает поворот. В середине XVIII в. Кирпичный переулок назывался Выгрузным. Раньше здесь на берегу Мойки находилась пристань. На ней разгружались баржи с кирпичом, доставляемым для городских строек. Кирпич временно складывался вдоль переулка, за которым постепенно так и закрепилось название – Кирпичный переулок.

Среди домов, стоящих на хорошо просматриваемом с Невского проспекта отрезке Большой Морской улицы, следует коротко рассказать о трех зданиях. Это дома № 11, № 16 и № 18.

Дом № 16 по Большой Морской улице практически составляет одно целое с домом № 61 по набережной Мойки. В Кирпичный переулок они выходят под одним номером – № 8. Поэтому в дальнейшем удобнее рассказывать об этих домах вместе.

В начале XVIII в. на этом месте располагались мясные и рыбные ряды при Гостином дворе, сгоревшем в 1736 г. Затем участок долгое время пустовал, пока по проекту В. В. Растрелли в 1754 г. на месте Гостиного двора не построили деревянный Зимний дворец для Елизаветы Петровны. К дворцу, на месте нынешнего «дома Руадзе», в 1757 г. пристроили каменное здание театра. В 1767 г., после смерти Елизаветы Петровны, деревянный дворец разобрали, а каменное здание театра стояло еще довольно долго.

Театр показан еще на аксонометрическом плане 1797 г., а рядом виден трехэтажный дом, стоящий торцом к Большой Морской улице. В этом доме долгое время находился ресторан «Мыс Доброй Надежды». По словам Ф. В. Булгарина, в этом ресторане подавали очень вкусные обеды, которые обходились посетителям всего в 30 коп. медью.

В 1820-е гг. госпожой Латур на этом месте построено деревянное, 8-угольное в плане здание, которое называлось «Ротонда». По ее заказу художник Штейнигер нарисовал панораму Парижа. Эту панораму установили для показа широкой публике в «Ротонде». В 1829 г. здание перестроили, после чего оно стало в плане прямоугольным. Теперь (по другим данным, с 1832 г.) австрийский подданный И. Лекс (чех, уроженец Богемии) демонстрировал здесь косморамы (деревянный ящик, в котором под оптическим стеклом медленно прокручивается бумажная лента с иллюминированными и ярко освещенными гравюрами на разные сюжеты) и диорамы разных местностей и городов.

До этого Лекс показывал виды разных городов в доме А. Я. Лобанова-Ростовского, что у Исаакиевского собора («дом со львами»). В первом номере газеты «Санкт-Петербургские ведомости» за 1826 г. можно было прочитать объявление о том, что И. Лекс: «…получил дозволение <…> на показывание публично косморамы своей и приглашает сим любителей искусств. Виды, открытые с 13 декабря до 3 генваря 1826 г., суть следующие: 1) Лондон; 2) Карлсбад; 3) Вена; 4) Панорама Этны; 5) Иерусалим; 6) Дворцовая площадь в Теплице; 7) Памятник прусской королеве Луизе; 8) Огнедышащая гора в Камчатке; 9) Церковь Гроба Господня; 10) Второе представление тайного судилища, как можно видеть на доске, вывешенной в доме княгини Лобановой-Ростовской, близ Адмиралтейства, с 12 утра до 9 вечера. Цена за вход по 2 руб. с особы, дети же платят половину».

В здании на углу Большой Морской улицы и Кирпичного переулка И. Лекс сначала демонстрировал панорамы и косморамы со следующими сюжетами:

Исаакиевская площадь с новой церковью в Санкт-Петербурге;

Новая площадь в Дрездене;

Вторая полупанорама Вены;

Изображение большого землетрясения в Лиссабоне 1 сентября 1755 г.;

Окрестности Кульма в Богемии;

Кульмский монумент, поставленный прусским королем в память победы 31 августа 1813 г.;

Ариоло, городок итальянской Швейцарии;

Везувий после обрушения части оного в 1822 г.;

Церковь Гроба Господня;

Зимовка капитана Парри у острова Мельвиля.

Часть картин, размером 2,5 × 4 м, выполнена с натуры, а часть представляла собой копии с видовых гравюр. Все они сопровождались пояснительными текстами. Виды постоянно обновлялись. Так, например, в марте 1832 г. демонстрировалась 8-я перемена, представленная следующими картинами:

Северный мыс, озаренный в полуночь солнцем;

Вид Кракова;

Вид части города Теплица с деревнею в Богемии;

Фантастическое изображение ада из окончательной декорации оперы «Дон Жуан»;

Большая Альтштадтская площадь в Праге;

Вид Колосса Родосского с древним городом;

Вид крепости Св. Ангела в Риме с моста;

Памятник Костюшки у Кракова;

Церковь Гроба Господня в Иерусалиме;

Внутренность разбойничьей рыцарской залы.

Вернувшись на родину, И. Лекса стал показывать жителям Праги панорамные виды Петербурга, снятые при помощи камеры-обскуры с лесов устанавливаемой Александровской колонны, с башен Адмиралтейства и Кунсткамеры. Эти панорамы, к сожалению, не сохранились.

Кроме панорам и косморам здесь располагался так называемый «физионотип Соважа» – заведение, в котором с любого желающего снимали маску.

А в 1831 г. у здания появился новый хозяин – некий Люи Палацци. На первом этаже он организовал антикварную торговлю, а на втором этаже работали диорама и косморама. Именно это здание с флагом на крыше показано на «Панораме Невского проспекта», выполненной в 1830–1835 гг. художником В. В. Садовниковым.

Рядом с «Ротондой», ближе к Мойке, собирался построить деревянный механический театр некий Г. Клейншпек. Но собственное здание он, похоже, так и построил, поскольку через некоторое время его театр работал на втором этаже здания «Ротонды». В нем шли спектакли для детей, но на французском языке. Этот театр можно назвать своего рода дедушкой или даже прадедушкой нынешнего ТЮЗа, организованного А. А. Брянцевым. В 1848 г. обветшавшее здание «Ротонды» снесли, и его место занял временный балаган передвижного зверинца Заама.

Участок между Большой Морской улицей и Мойкой до 1850 г. принадлежал чиновнику Треборну. В 1850 г. этот участок у него купил титулярный советник Г. И. Руадзе, служивший кассиром Императорских театров, а до этого по егермейстерскому ведомству. В 1851 г. за финансовые махинации его уволили с запретом занимать государственные должности.

Первые сведения о появлении Руадзе в Петербурге нам известны из опубликованного 30 сентября 1821 г. объявления в газете «Санкт-Петербургские ведомости»: «Грузинец Григорий Руадзе, путешествовавший по Африке и Азии, имеет честь известить любителей древностей, что он вывез из Египта следующие древности:

1. Гроб, или искусно выделанный по человеческому корпусу футляр, с изображением разных аллегорических эмблем и писмен, в коем находится мумия с уцелевшим телом и костюмом тогдашнего времени усопших, украшенным повсюду гиероглифами. На лице оной мумии надета маска, сверху коей положена с различными украшениями диадема. Длина сей мумии – 2 аршина и 3/4.

2. Еще мумия, без гроба, величиной в 1 аршин вершка, и две небольшие мумии, в гробах, из коих одна в 3, другая в 2 вершка, без всяких украшений.

3. Каменная урна, изображающая какого-то мифологического божества, в коей сохраняется набальзамированная человеческая внутренность.

4. Два саркофага, набальзамированы теленок и кошка, коим, как полагать должно, в древности поклонялись и боготворили.

5. Журавлиные или аистов яйца, сохранившиеся невредимо, кои полагались по древнему обыкновению с усопшими, в ногах гроба.

6. Различные окаменелые человеческие кости и куски мумий.

Всем сим уцелевшим до наших времен редкостям, которые найдены на Мемфийском кладбище, полагать можно более 4 тысяч лет; посему всепокорнейше он просит почтеннейшую публику до оных вещей не дотрагиваться, дабы оные не повредились…

Господин Руадзе надеется, что долговременное и трудное отыскание сих древних редкостей, также опасности, коим он подвергал жизнь свою неоднократно, проезжая с оными между необразованными, зверскими и корыстолюбивыми народами, и не щадил весьма значительных издержек, имея в виду одну только цель – удовлетворить любопытству всех гг. любителей древностей, удостоиться особого и благосклонного внимания публики…

Редкости сии ежедневно можно видеть в 1-й Адмиралтейской части, 2 квартала, в доме бриллиантщика Филиппа Клоссена, под № 91, на Невском проспекте, от 11-ти утра до 6-ти часов вечера. Желающие видеть оныя редкости могут получать билеты в том же доме, во всякое время, с платою за каждую особу по 5 руб.».

С предложением купить мумии Руадзе обратился к А. Н. Оленину, директору Императорской Публичной библиотеки. Однако покупка не состоялась. Отказалась купить древности и Петербургская Академия наук. Куда в дальнейшем эти мумии делись – неизвестно.

Участок между Большой Морской улицей и Мойкой Григорий Иванович приобрел для своей жены М. Ф. Руадзе, та сразу затеяла строительство большого доходного дома. Первый проект в 1851 г. составил архитектор А. Робен, но заказчице он не понравился. К работе привлекли архитектора Р. А. Желязевича, по проекту которого началось строительство. Но вскоре и его проект заказчице разонравился, и она пригласила третьего архитектора.

Это был академик архитектуры Н. П. Гребенка, которому удалось завершить строительство, закончив в 1857 г. корпус, выходящий на Мойку. Но, еще не дожидаясь окончания строительства, в том крыле, которое выходит на Большую Морскую улицу, расположилась ювелирная фирма Г. Фаберже. Она находилась здесь до 1900 г., после чего переехала в специально построенный «Дом Фаберже» (Б. Морская ул., 24).

Фасады дома как со стороны Большой Морской улицы, так и со стороны Мойки и Кирпичного переулка оформлены в стиле ранней эклектики. Первый этаж открыт большими окнами-витринами, а простенки между ними украшают парные пилястры дорического ордера. Именно таким образом оформлен первый этаж у дома № 11 по Большой Морской улице, построенного в конце 1830-х гг. архитектором П. Жако.

Пилястрами коринфского ордера украшены и простенки окон третьего и четвертого этажей. Сами окна украшены наличниками и сандриками в виде полукруглых фронтонов. Все четыре этажа разделены горизонтальными тягами. Углы здания со стороны Мойки и Большой Морской улицы срезаны на одну ось.

Раньше это здание было широко известно в Петербурге по имени своего владельца как «дом Руадзе». Большой зал, находившийся в том крыле дома, которое выходило на набережную Мойки, также назывался «залом Руадзе». Он сдавался для проведения публичных собраний и вечеров, для концертов, любительских спектаклей, литературно-художественных вечеров. Основанное 1859 г. в Петербурге «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым» («Литературный фонд») устраивало здесь благотворительные вечера, на которых вечерах выступали Н. А. Некрасов, Ф. М. Достоевский, играл А. Г. Рубинштейн.

В апреле 1860 г. в этом зале поставлен «Ревизор» Н. В. Гоголя, в котором роли исполняли петербургские писатели и поэты. Спектакль имел огромный успех, и Л. Ф. Пантелеев позднее вспоминал («Из воспоминаний прошлого». Academia, М.-Л., 1934 г.): «Если бы зала Руадзе было вдвое больше, то и тогда она, вероятно, не вместила бы всех желающих быть на спектакле. И еще бы! Согласно афише, в „Ревизоре“ должны были выступить почти все тогда наиболее любимые или известные литераторы: Писемский – городничий, П. И. Вейнберг – Хлестаков, Ф. М. Достоевский – почтмейстер, Тургенев, Майков, Дружинин, Григорович, В. Курочкин, Островский… – купцы».

В марте 1862 г. в «доме Руадзе» проходил очередной вечер, организованный «Литературным фондом». Сначала А. Г. Рубинштейн исполнил марш «Руины Афин», затем В. С. Курочкин прочитал свой перевод стихотворения Беранже «Птички», Н. А. Некрасов – два своих стихотворения, а Ф. М. Достоевский – фрагмент «Записок из мертвого дома». С речью о Н. А. Добролюбове выступил Н. Г. Чернышевский.

На этом вечере выступил и читавший лекции в «Вольном университете» историк П. В. Павлов, подвергший критике реформы Александра II. Свое выступление он завершил следующими словами: «Россия стоит теперь над бездной, в которую мы и повергнемся, если не обратимся к последнему средству спасения, к сближению с народом. Имеющий уши слышать, да слышит».

Слушатели по окончании его речи взорвались аплодисментами и одобрительными криками. За это выступление Павлова тут же сослали под надзор полиции в захолустный городок Ветлугу в Костромской губернии. Оно послужило также формальным поводом к закрытию «Вольного университета», действовавшего в здании Городской думы.

П. В. Павлову разрешили вернуться только в 1866 г. Он поселился в Царском Селе, где преподавал статистику в Константиновском военном училище. Затем переехал в Киев, где был утвержден ординарным профессором на образованной при Киевском университете кафедре истории и теории искусств.

В 1861 г. в «доме Руадзе» арендовало помещения только что созданное «Русское купеческое общество для взаимного вспоможения». Его членами становились мелкие купцы, лавочники и приказчики, поэтому Общество часто называли «Приказчичьим клубом». Для его членов открыли читальню, устраивали концерты, лекции и балы.

В 1863 г. дом сменил хозяина, перейдя в собственность потомственного гражданина Кононова. «Зал Руадзе», который по-прежнему сдавали для устройства концертов, лекций и празднеств, стал именоваться «залом Кононова». В 1877 г. здесь выступал Ф. Лист. А в 1882 г., после отмены Императорских театров на организацию спектаклей в Петербурге и Москве, в «зале Кононова» открылась частная антреприза «Русский театр», созданный театральным критиком Д. Д. Коровяковым. Но из-за финансовых трудностей театр Коровякова просуществовал только до конца года. За ним последовали «Театр русской комической оперы», «Театр русской драмы», «Частная русская опера», «Французская оперетта».

В ноябре 1886 г. в «Зале Кононова» начались ежегодные зимние сезоны украинских театральных трупп. Наибольшую известность и популярность приобрела труппа, руководимая известным драматургом и актером М. Л. Крапивницким. В ее составе в сезон 1886/87 г. выступала великая украинская актриса М. К. Заньковецкая (настоящая фамилия – Адасовская), которая произвела огромное впечатление на петербургскую публику. Петербургские и московские гастроли создали Заньковецкой большую известность. Впоследствии она принимала участие в создании первого стационарного профессионального национального театра в Киеве (в 1907 г.) и в создании Народного театра (1918 г.).

Объявление о предстоящем вечере в «зале Кононова»

Л. Б. Яворская. Фото конца 1890-х гг.

М. К. Заньковецкая. Открытка 1905 г.

В 1901 г. в «зале Кононова» открылся «Новый театр», созданный актрисой Л. Б. Яворской. До этого она работала в театре Литературно-художественного кружка, куда ее пригласил А. С. Суворин, где она имела большой успех в ролях принцессы Грезы и Зазы, но отказалась играть в антисемитской пьесе В. А. Крылова «Контрабандисты» и ушла из театра.

В «Новом театре» Л. Б. Яворской ставились пьесы Л. Н. Толстого, М. Горького, А. П. Чехова, Х. Ибсена и др. Т. Щепкина-Куперник переводила для нее пьесы Э. Ростана. Много ставилось пьес, вышедших из-под пера ее мужа князя В. В. Барятинского. Этот театр работал в «зале Кононова» до 1907 г., после чего отправился с гастролями по России и за границу. В корпусе на набережной Мойки при Кононове в начале XX в. существовали меблированные комнаты О. Н. Мухиной. В этих комнатах жил Ф. И. Шаляпин, у которого бывали художник-карикатурист П. Е. Щербов и писатель А. И. Куприн. Позже Куприн по воспоминаниям Шаляпина о том, как он впервые пел в концерте, написал рассказ «Гоголь-моголь». В ноябре 1905 г. здесь снимали комнаты Н. К. Крупская и В. И. Ленин.

Рекламное объявление торгового дома «Победа»

В 1915 г. в «доме Руадзе» работал довольно известный магазин торгового дома «Победа». Он занимался продажей автомобилей, мотоциклов и велосипедов.

К 1910 г. у дома появился новый хозяин – Н. Г. Гартонг. При нем перестроили часть дома по набережной Мойки, в результате чего «зал Кононова» соединили с залом ресторана «Регина». А в 1914 г. архитектор И. А. Фомин убрал металлический зонтик над входом в ресторан «Кюба» со стороны Большой Морской улицы, оформив вход как портал. После этих переделок здание приняло свой нынешний вид.

В июле 1918 г. в бывшем «зале Кононова» открылся детский театр петроградской трудовой коммуны. На его сцене успели поставить два спектакля по сказкам Г. Х. Андерсена. Режиссером-постановщиком была О. О. Преображенская (танцовщица и педагог), а декорации написал художник О. Ю. Клевер. Впрочем, театр вскоре перебрался на сцену Народного дома на Петроградской стороне, а его место занял театр клуба моряков «Аврора». Его первой постановкой стала пьеса М. Горького «Враги». Затем, в 1920 г., в «доме Руадзе» расположился Дом политсовета Красной Армии. А в 1928–1932 гг. здесь находился радиоцентр Северо-Западного управления связи Наркомата почт и телеграфов, при котором работал рабоче-крестьянский радиоуниверситет.

«Дом Руадзе» со стороны Большой Морской улицы в наше время

«Дом Руадзе» со стороны реки Мойки в наше время

У ресторана Ж. Кюба. Фото 1903 г.

В 1930 г. радиоцентр, преобразованный в комитет по радиовещанию, перебрался в здание на Малой Садовой улице. В «доме Руадзе» остался Ленинградский учебный комбинат связи (бывший радиоуниверситет). В него входили Ленинградский электротехнический институт, техникум и курсы. Позже тут остался только институт, которому в 1940 г. присвоили имя профессора М. А. Бонч-Бруевича. Именно в этом институте создали первый массовый советский телеприемник «КВН-49», а «зал Кононова» стал актовым залом института.

Наш рассказ о «доме Руадзе» будет неполон, если мы не расскажем о располагавшемся в нем (в корпусе по Большой Морской улице) ресторане «Кюба».

Сначала в новопостроенном «доме Руадзе» открылось заведение французского ресторатора Бореля, сменившее уже упоминавшийся ресторан «Мыс Доброй Надежды». Оно было известно своими весьма высокими ценами и вышколенными официантами-татарами. Говорили, что на деньги, потраченные здесь на обед, можно месяц кормить целую деревню.

В 1886 г. заведение Бореля перешло в руки известного в городе французского повара Ж.-П. Кюба. При нем заведение поменяло название и стало именоваться «Restaurant de Paris» – «Парижский ресторан», о чем посетителей извещала вывеска над входом. Тут же находилось и «Парижское кафе» – «Café de Paris».

Родился Кюба в 1844 г. во Франции, в городке Але-ле-Бен. Будучи учеником известного шеф-повара А. Дюглере, в 1867 г. он участвовал в организации так называемого «обеда трех императоров» – Александра II, Вильгельма I и О. фон Бисмарка. Вскоре после этого Кюба отправился в Петербург, где через некоторое время стал шеф-поваром при дворе Александра II. После убийства императора еще два года оставался при дворе Александра III, а затем вернулся во Францию.

Там он приобрел виноградник, собираясь заняться виноделием, но лозы погибли от филлоксеры, и в 1886 г. Ж.-П. Кюба вернулся в Петербург, открыв «Café de Paris». Вскоре к кафе добавился «Restaurant de Paris», который в 1887 г. стал именоваться ресторан «Cubat» – ресторан «Кюба». После того как в 1894 г. ресторан приобрел А. Жуэн, за ним так и осталось его прежнее название – «Кюба». А сам Жан-Пьер вновь вернулся во Францию, приобрел в Париже на Елисейских полях особняк и открыл в нем ресторан, который тоже назывался «Кюба».

Впрочем, знаменитый ресторатор еще раз в начале 1897 г. вернулся в Петербург по личному приглашению Николая II, поручив свой парижский ресторан брату Андре-Луи. Во время визитов в Россию французских президентов Ф. Форе (в 1897 г.) и Э. Лубе (в 1902 г.) он отвечал за организацию стола во время торжественных приемов. Известно, что в 1900-е гг. Кюба проживал в доме № 29 по Миллионной улице, там же жил и его сын Матье-Андре.

В 1905 г., выйдя в отставку в чине камер-фурьера (чине VI класса по Табелю о рангах, отвечавшем чину коллежского советника или полковника), Кюба окончательно вернулся во Францию. В октябре 1922 г. он скончался в возрасте 78 лет и похоронен на кладбище в родном городе Але-ле-Бен.

Ресторан «Кюба» на Большой Морской улице являлся в конце XIX – начале XX в. одним из самых известных в Петербурге ресторанов, здесь обедал и ужинал весь цвет высшего общества. Балерина М. Ксешинская в своих мемуарах называла ресторан местом, где она провела много приятных часов в обществе великих князей. Здесь можно было видеть всех заметных людей Петербурга – аристократов, финансовых воротил, известных адвокатов, популярных литераторов и актеров, среди его постоянных посетителей – С. П. Дягилев и В. Ф. Нижинский, И. А. Бунин и Т. Л. Щепкина-Куперник, С. И. Мамонтов и Ф. И. Шаляпин. Ресторан упоминается в произведениях многих писателей того времени, в воспоминаниях современников.

«Кюба» входил в число четырех самых известных ресторанов Петербурга, что нашло отражение в стихотворении Н. Я. Агнивцева «Четыре»:

 
«Кюба!», «Контан!», «Медведь!», «Донон!»
Чьи имена в шампанской пене
Взлетели в Невский небосклон
В своем сверкающем сплетеньи!..
Ужель им больше не звенеть?!..
Ужель не вспенят, как бывало,
«Кюба», «Контан», «Донон», «Медведь»
Свои разбитые бокалы?!..
Пусть филистерская толпа
Пожмет плечами возмущенно —
Нет Петербурга без «Кюба!»
Нет Петербурга без «Донона»…
 

Главный зал ресторана «Кюба». Фото 1913 г.

Посещение ресторана «Кюба» стало для представителей петербургского света неким знаком принадлежности к избранным и превратилось некоторым образом в обязанность. Недаром все тот же Агнивцев в другом своем стихотворении «В 5 часов утра» в уста некоего пресыщенного господина вложил следующие слова:

 
– Мой Бог, вот скука!.. Даже странно,
Какая серая судьба:
Все тот же завтрак у «Контана»,
Все тот же ужин у «Кюба»!..
И каждой ночью, час от часа,
В «Крестовском», в «Буффе», у «Родэ»
Одни и те же ананасы,
Одни и те же декольте!..
 

Второй завтрак у «Кюба» (с часу до трех дня) обходился посетителю в 1 руб. 25 коп., а обед (с шести до девяти часов вечера) выходил в 2,5–3 руб. Для именитых клиентов в ресторане практиковалась система кредитования, так что к концу его существования насчитывалось около 25 тыс. руб. невыплаченных заведению долгов.

Лист меню ресторана «Кюба» за 1903 г.

Как уже сказано, в 1895 г. владельцем ресторана стал французский подданный А. Жуен, живший рядом, в доме № 16 по Большой Морской улице, его компаньоном был Л. Филиппар. В 1903 г. Жуен продал ресторан неким Л. Фино и К. Оливье, а сам открыл в 1906 г. новый ресторан в том же доме, где и проживал. Позднее, в 1912 г., он становится владельцем ресторана «Контан» (Мойка, 58).

Видимо при Л. Фино и К. Оливье над входом в ресторан, который так сохранял свое название, появилась мигающая электрическая рекламная вывеска «A. C-U-B-A-T». Это послужило поводом для популярной среди горожан шутки «Да светится имя твое».

В январе 1917 г. за продажу спиртных напитков (в стране тогда действовал сухой закон) владельца ресторана арестовали, а сам ресторан закрыли. Уже после революции, в 1919 г., в помещении «Кюба» разместился лазарет Красного Креста № 13.