Текст книги "Зачистка"

Теперь вот только было не до смеха. Он привычно обогнул свое жилище, пройдя мимо «кладбища», и аккуратно со всей предельной осторожностью пошел по кругу, наращивая радиус.

Это тоже стало своего рода традицией. Каждый день он ходил по спирали, соскакивая с нее резко только в том случае, если начинали пиликать датчики. К ним Сергей стал относиться особенно трепетно. И стоило только прибору пискнуть о том, что в зоне действия может находиться аномалия, Карташов тут же менял курс. Руководствовался старлей при этом простой и весьма эффективной в его случае мыслью: не знаешь – не суйся. А насколько он на самом деле «не знает» и до какой степени бесполезны учебные фильмы, Сергей мог оценить теперь на собственной шкуре.

Он продолжал двигаться, ориентируясь на попискивания электроники. Время от времени останавливался и включал ПДА в надежде отловить на мониторе одинокую фигурку. Но карта, во всяком случае – близкий старлею ее отрезок, была безлюдна, как снега Южного полюса.

Запиликало, напоминая о повышающемся уровне радиации. Карташов тяжело вздохнул и повернул на девяносто градусов. Дозиметр притих. Старлей сделал несколько шагов в неестественной пугающей тишине, в задумчивости отвернул еще на девяносто и потопал домой.

Возле землянки притормозил и полез за наладонником, но включить, по счастью, не успел. То, наличие чего хотел вычислить при помощи электроники, оказалось видно невооруженным глазом. Мимо холмиков его «кладбища» к землянке шел крепкий мужик с седыми, как лунь, волосами и того же цвета бороденкой. По лицу и фигуре Сергей никогда не дал бы мужику больше сорока. Да и сорока не дал бы. Потому седые волосы смотрелись на нем словно прилепленные в фотошопе.

Карташов медленно опустился на корточки, сливаясь с кустами.

Седой между тем подошел ко входу в землянку. Двигался он, как кошка. Изящно, легко и довольно споро. Сразу видно, не первый день здесь гуляет. Либо дурак беззаботный, но такие так глубоко не забираются, раньше дохнут.

Интересно, он и в самом деле один? Или где-то поблизости прикрытие?

Карташов медленно приподнял «мосинку» и принялся изучать видимое пространство через глазок оптического прицела. Глазами никого, кроме седого, обнаружить не удалось. Но оставалось ощущение, будто кто-то совсем рядом следит не то за Сергеем, не то за седым сталкером, не то за обоими разом.

Старлей опустил винтовку. Возникло неодолимое желание включить ПДА и проверить, нет ли кого еще поблизости, но он переборол себя.

Незваный гость между тем уже отпер дверь и был на верхних ступеньках. Сейчас спустится вниз и останется там ждать. И дом Сергея станет для него засадой. А ломиться в темный подвал с «мосинкой» глупо. Вот была бы граната, все было бы проще.

«Ни фига подобного», – одернул себя Карташов. Ему же проводник нужен, а не повод сделать в подвале генеральную уборку. Так что граната ни к чему.

Седой спустился еще на пару ступенек. Видимо, он давно уже понял, что внутри никого нет, но продолжал вглядываться в темный провал. Осторожный.

«А я хитрый», – почувствовал вдруг выигрышность своей позиции старлей и принялся осторожно, как мог беззвучно, вылезать из кустов.

4

Мунлайт остановился и вгляделся в темный провал. Из подвала тянуло чем-то тяжелым и затхлым. Бюрера внутри судя по всему не было. Разве что он лежал там мертвый и плохо пахнущий. И хотя седой никогда не нюхал мертвых бюреров, что-то подсказывало, что пахнет чем-то другим.

Он приспустился еще на пару ступенек. Ни черта не видно! Пальцы нырнули в карман, тиснули оттуда небольшой, но довольно мощный фонарик. Свет галогеновой лампы вырвал из тьмы ступеньки, побежал ниже.

Сталкер тихонечко принялся насвистывать «Moonlight and vodka». А луч фонарика бежал дальше, высвечивая дырявый матрас, спальник, валяющийся на полу рядом… неуместный здесь, казалось бы, кулер для воды… Дальше шли штабеля каких-то коробок и ни намека на что-то живое или когда-то бывшее живым.

За спиной клацнуло. Неприятно, металлически. Определить оружие на звук Мун не смог, но в том, что за спиной кто-то дернул затвор, сомневаться не приходилось.

«Вот тебе и живое», – пронеслось в голове. – «Надо было Снейка с собой брать».

– Оружие брось, – потребовали сзади.

Мун послушно разжал пальцы левой руки. Цевье выскользнуло, и ствол грохнулся на ступеньки.

– Хорошо, – в голосе слышалось напряжение, какое бывает, когда обладатель голоса крепко напуган.

Что из этого следует? Либо тот, что стоит сзади, боится конкретно его, Муна, но тогда он должен бы знать этого человека лично, а голос незнакомый. Совсем незнакомый. Либо человек за спиной боится вообще. Тогда выходит…

Нет, не выходит. В таких дебрях случайные люди оказываются редко. Причем или в сопровождении профессионалов, или в виде трупов.

– Хорошо, – повторили за спиной, – теперь руки вверх подними.

Мун неторопливо поднял руки и отклонился чуть в сторону. За спиной зашлепали шаги. Интересно, что с ним станут делать теперь? Шарахнут тяжелым по затылку? Закуют в наручники? Шепнут на ушко «Hasta la vista, Baby» и выстрелят в затылок?

Он подождал еще немного, а когда почувствовал совсем рядом человеческое тепло, еще сильнее отклонился влево и резко ударил наобум правой рукой с зажатым в ней фонариком.

А дальше все понеслось, как в калейдоскопе. Молниеносно, сумбурно, хаотично.

Получивший фонарем в торец нападавший потерял равновесие, пошатнулся.

Грохнул запоздавший на долю секунды выстрел. Пуля ушла в темноту. Туда же, споткнувшись о любезно подставленную Мунлайтову ногу, полетел кубарем по ступенькам тот, кто стоял за спиной.

Мун поспешил подхватить упавшее на ступени оружие, но враг зацепил ногой ремень автомата, и Мунлайтов ствол загрохотал по ступеням вместе со всем прочим, что летело теперь вниз по лестнице.

Чертыхнувшись, седой кинулся вниз. Там его уже ждали.

Противник оказался недостаточно проворен, чтобы снова вооружиться, но довольно быстр, чтобы подскочить на ноги и встретить прямым ударом. Мун отклонился, скорее по наитию, и кулак просвистел мимо, скользяком зацепив челюсть.

Седой отпрыгнул в сторону. Наверху хлопнула дверь, и подвал растворился во мраке. Мун ударил на звук, но промазал. Рядом метнулось что-то, если судить по размерам, то незначительное для человека, но вполне соразмерное человеческому кулаку. Впрочем, с тем же эффектом.

Мунлайт мысленно выматерился. Фонарик он обронил еще на лестнице, а драка в кромешной темноте выглядела нелепо. Он, должно быть, поиздевался бы на эту тему, если б только все это происходило не с ним. Впрочем, возможно, и над собой бы посмеялся, только не теперь.

Сейчас было не до смеха. Мордобой превратился в свалку, попытки дотянуться до противника, ориентируясь на движение, а то и вовсе ощупью. Интересно, если бы подрались два слепых, это смотрелось бы так же глупо?

Он ткнул наобум и тут же словил ответный удар, хотя, по чести сказать, ударом это назвать было бы затруднительно. Его жестко пихнули в плечо. От могучего толчка Муна развернуло. Что-то ударило по ногам сзади. Он потерял равновесие и повалился на матрас, с диким треском ломая устроившиеся под ним деревянные ящики.

Противник, по всей вероятности, тоже потерявший какую-либо ориентацию, врубил свет. Вернее, не свет, даже не фонарь, а наладонник, который выхватил для врага, должно быть, какой-то кусок темного пространства. Но об этом Мунлайт догадался уже позже. А в тот момент он просто со всей дури ударил двумя ногами из положения лежа по источнику свечения.

Свет взметнулся, луч его прокувыркался по затейливой траектории и шлепнулся на пол. Противник с грохотом впечатался спиной в штабеля коробок. Что-то высыпалось, покатилось, захрустело под ногами, но Мун уже не обращал на это внимания.

В два скачка преодолев расстояние между матрасом и коробками, он от души саданул оглушенному противнику в челюсть. Удар вышел не очень правильным, но душевным. Руку потянуло болью. Шипя от злости, Мунлайт завалил мужика мордой в пол, вывернул ему руку и выхватил припрятанный пистолет.

Противник еще пытался сопротивляться, но вяло. Видимо, удар башкой о коробки и вправду его оглушил. А учуяв металл пистолетного дула у виска, и вовсе оставил всякие попытки вывернуться.

– Ну, вот теперь, – тяжело дыша, проговорил Мунлайт, – назови мне хоть одну причину, по которой я не должен тебя пристрелить прямо сейчас.

Поверженный враг, хоть и был оглушен, соображал, видимо, довольно неплохо.

– Деньги, – сдавленно просипело снизу.

– Хочешь откупиться?

– Нет, – голос распластавшегося на полу мужика звучал болезненно. Может, сломал чего, пока по морде получал?

Мун чуть ослабил хватку. Противник благодарно выдохнул и не предпринял больше ни единой попытки вывернуться. Лежал тихо, как мышь.

– Нет, – повторил тихо. – Мне нужно выйти отсюда. За кордон. Если выведете, заплачу.

Мун заколебался. Противник, видимо, почувствовал это.

– Плачу вперед.

– Так у тебя при себе наличные? – ухмыльнулся Мунлайт. – И кто мне мешает тебя пристрелить и забрать все себе без всяких проводов?

– Вы же достойный человек, – с трудом произнес мужик – не то руку ему Мун завернул слишком сильно, не то Мунлайтов вес оказался противнику не по зубам. – И потом, если выведете и все выйдет как надо, на кордоне получите серьезный заказ, за который оплата будет очень солидной.

– Солидная оплата – это пустой звук.

– Цифра не меньше, чем с пятью нулями.

Мун присвистнул. Либо этот, который мордой в пол, врет, как сивый мерин, либо им со Снейком подфартило напоследок. Цифру, не меньше, чем с пятью нулями, ведь можно назвать такую, что количество нулей при делении пополам не уменьшится.

– В какой валюте?

– В твердой, – просипел противник. – Отпустите меня и поговорим.

– Есть люди, там, за Периметром, которым нужны… скажем так, услуги проводника по Зоне отчуждения.

Они сидели возле землянки на земле. Мужик говорил, а Мунлайт слушал и разглядывал дурня, которого только что чуть не убил. На вид ему можно было дать лет двадцать восемь. Довольно крепкий, явно привык поддерживать физическую форму. Вот только к местным реалиям явно не приспособлен. Слишком тревожный. Мун отметил, что на лице незнакомца проступает именно тревога. Не страх, не паника, а боязливость человека, попавшего в сложную ситуацию, отдающего себе отчет в том, какие масштабы у этой сложности, и плохо представляющего, как из сложившейся ситуации выбираться.

Так мог выглядеть истинный ариец, солдат фюрера. Высокий, голубоглазый, светловолосый. Немного растерянный, но не напуганный, потому что там, за пределами страха, есть какая-то более глобальная задача. Вот только опухший нос и рассаженная в кровь верхняя губа портили общую картинку.

Мун сидел рядом, жевал спичку и любовался деянием рук своих. В стороне, далеко от белобрысого, зато под рукой у Мунлайта, лежали рядочком экспроприированная «мосинка», прихваченный из лагеря «калаш» и бэпэшка, заигранная у Резаного еще во времена хождения за артефактами и очень вовремя оказавшаяся под рукой.

– И кто те люди? Туристы? Ученые? Спецслужбы? – поинтересовался Мун. – Кого куда вести надо?

– В обычном понимании никого вести никуда не придется. Если не считать того, что меня надо вывести за кордон. От тебя потребуются только услуги консультанта. Необходим человек, который хорошо понимает местные социальные явления, геополитику и хорошо ориентируется на местности.

– Геополитику, – ухмыльнулся Мунлайт. – Тебя где так разговаривать научили?

– А что?

– Будь проще, люди потянутся.

– В любом случае, – проигнорировал реплику белобрысый, – ходить и месить здесь грязь, бегая от кровососов, не придется.

– Здесь не бегают, – безразлично бросил в воздух Мун. И поймал на себе недовольный взгляд. Белобрысый заказчик начинал злиться. Это хорошо. На эмоциях люди могут сказать то, чего никогда не скажут в спокойном состоянии. Эмоция развязывает язык. Потому действовать на нервы – святое дело.

– Заказчику нужны услуги консультанта, – холодно проговорил он. – Никакой особенной активности, никаких рисков. Консультативные услуги против денег. Так ты согласен?

Мун задумчиво мусолил спичку и ухмылялся, наслаждаясь эффектом. А то что-то слишком вольготно этот хмырь себя почувствовал. Вот и на «ты» перешел, как только с него слезли и пистолет от башки убрали.

– Что еще не так? – не выдержал молчания белобрысый.

– Вопросы терзают. Если консультант нужен там, то что ты делаешь здесь?

– Так меня за консультантом как раз и отправили.

– Хорошо, – улыбнулся Мун и заговорил быстрее: – Как добрался сюда, если сам не можешь выбраться отсюда?

– Сюда меня привели.

– Кто?

– Сталкер.

– Догадался, что не вагоновожатый поезда Москва-Харьков. Как звать?

– Меня?

– Сталкера твоего.

– Киряй.

– И чего Киряй тебя в качестве проводника не устроил? И зачем вы сюда пришли, если проводник уже был?

– Он к себе потащил.

– Сюда? И ты пошел?

– Он мне жизнь спас.

– А сейчас он где?

– Умер.

– С хрена ли?

– От гангрены.

Белобрысый отвечал бойко и без запинки. Либо не врал, либо продумал вранье в деталях заранее. Но отчего-то возникало ощущение недомолвки. Мун замолчал и задумался.

– Допрос окончен? – поинтересовался белобрысый.

– Допустим. – Мун сплюнул спичку и посмотрел белобрысому прямо в глаза. – А чего же ты сразу не предложил денег и работу, если все так, как ты говоришь? Зачем надо было карабином размахивать и драку затевать?

Мунлайт буквально сверлил взглядом, но белобрысый глаз не отвел.

– Знаешь, – сказал он немного изменившимся голосом, – я здесь видел не так много сталкеров. И все вели себя, как последнее говно.

И Мунлайт поверил. Не потому, что услышал нечто приятное или правдивое, а по тому, как это было сказано.

– Это из-за того, что ты не со сталкерами общался, а с бандюками, – улыбнулся он и добавил, сбивая с мысли, если какая лишняя в белобрысую голову заглянула: – А ещё кто-то говорил, что я порядочный человек. А выходит, говно.

– С ПБ у виска ещё не то скажешь, – проворчал тот. – И потом я проверял. Если ты ни на что не способен, то на кой мне такой исполнитель?

– Проверял, значит. Игрун.

– Игрок, – поправил белобрысый таким тоном, словно делал это не в первый раз. – Кстати, а тебя как зовут?

– Мунлайт, – безразлично откликнулся тот.

– Это потому что седой?

Мун поднялся на ноги.

– Это потому что Мунлайт. А за лишние вопросы здесь можно неприятностей словить. Считай это бесплатной консультацией. Авансом. Кстати, насчет аванса?

Белобрысый ловко подскочил на ноги. Мун присвистнул. Из такого положения, в котором сидел, да одним движением он бы не смог. Не то Игрок недавно плац топтал и мышцу качал на казенных харчах, не то большой спец в области брейк-данса.

– Я сейчас, – сказал он и полез вниз в подвал. Мунлайт по этому поводу напрягаться не стал. Прежде чем вылезти из землянки, он вывернул наизнанку рюкзак, разворотил залежи коробок, что каким-то чудом остались стоять у стены. Ничего опасного, кроме реквизированного оружия и саперной лопатки, он не нашел. А патроны сами по себе не стреляют, так чего напрягаться?

Он провел языком по сколотому зубу, выудил из коробка еще одну спичку и принялся мусолить кончик. Кажется, в самом деле подфартило напоследок. Осталось только вместе до кордона дойти и выдать консультации, какие понадобятся этим ученым-туристам или кто они там.

Что-то, конечно, этот Игрун не договаривает, ну и пёс с ним. Здесь у каждого куста свои тайны, и пусть половина тех тайн – секреты Полишинеля, не важно. Главное, чтоб платили.

Из черного провала входа вылетел пустой рюкзак, шлепнулся на землю. Следом показался Игрок. Вылез наружу, раскрыл рюкзак и полез внутрь. Где-то глубоко внутри вжикнула молния.

Мун растерял безразличие. Рюкзак полегчал, он его и бросил. А там, выходит, какие-то скрытые карманчики. Пистолета там, конечно, Игрок утаить не смог бы. Пистолет весит поприличнее, он бы заметил. А вот нож или заточку – запросто. Рано расслабились, камрад Мунлайт.

Впрочем, заточки там не нашлось. На глазах у сталкера Игрок выудил из рюкзачьего нутра две аккуратные банковские пачки, крест-накрест перетянутые бумажными ленточками.

– Это аванс, – протянул пачки Игрок. – За то, что ты выведешь меня за кордон. Дальше будет и другое дело, и другие деньги. Детали обговорите на месте.

– С кем?

– Я ничего не решаю, – ответил белобрысый. – Мое дело – проводника найти. Ну или консультанта, если угодно. Держи, и будем считать, что между нами полное доверие.

– Хорошо.

Мунлайт взял протянутые деньги. Палец как бы невзначай провел по ребру пачки. Жестко зашуршали туго стянутые купюры. Настоящие. Все. Не кукла, с которыми тоже доводилось сталкиваться.

– Только одно условие.

– Какое? – насторожился Игрок.

– Я работаю с напарником. Он тут рядом, в деревне. Сейчас за ним сбегаю, и идем. – Мун растянул губы в гадостной ухмылке.

Игрок стоял рядом, потеряв дар речи, и переводил убитый взгляд с Муна на деньги, с денег на оружие, с оружия на Муна и дальше по кругу. Так, должно быть, мог выглядеть робот из читанной в детстве книжки, которого замкнули на противоречие между законами робототехники.

– Эй, – подбодрил Мунлайт. – Не смотри так. У нас же полное доверие. Я вот тебе в знак дружбы и взаимопонимания даже половину денег оставлю, лопатку и бэпэшечку.

– ПэБэ, – мрачно поправил Игрок, глядя, как седой откладывает в сторону саперную лопатку, одну из банковских пачек и пистолет.

– Чего это?

– Пэбэ, а не Бэпэ. Пистолет бесшумный. Это его правильное название. По паспорту.

Мун посмотрел на белобрысого с деланной серьезностью:

– Ага. А «бесшумный пистолет» – это его неправильное название.

– Да, – кивнул Игрок.

– Ты как давно демобилизовался? – посмотрел Мун, как на тяжелобольного.

– При чем здесь?…

– При всем. По паспорту тебя ведь тоже не Игруном зовут. А по мне, знаешь ли, как-то «бесшумный пистолет» более по-русски звучит. И БП на слух приятнее. И вообще…

Мун осмотрелся. Взгляд его упал на саперную лопатку.

– Лопату видишь? – спросил он. Белобрысый снова мотнул головой.

– Вот если я тебе ею сейчас по башке дам, тебе не все равно будет, саперная она, совковая или штыковая? Подумай, а я вернусь скоро.

И бросив пистолет на землю, Мун побрел в сторону деревни.

– Эй, – позвали сзади. – А чего это ты мне пистолет свой оставил? А не винтовку?

– Оптика мне не нравится, – отозвался Мун, не оборачиваясь. – Особенно у тебя в руках.

– Мне тоже. Особенно у тебя.

– Учись доверять.

Мун прошел еще с полтора десятка шагов, когда в спину снова ударилось: «Эй!». Причем на этот раз обиженное, словно ребенку дали конфетку в красивой обертке, но вместо шоколада внутри оказался пластилин. Не иначе пистолет подобрал.

На этот раз Мунлайт остановился и даже обернулся.

Белобрысый стоял с бэпэшкой в руке и выражением полной деморализации на физиономии. Мун поболтал в воздухе обоймой и уронил ее в жухлую траву.

– Только не бегай, Игрунок, – ухмыльнулся он, глядя, как Игрок рванул вперед.

Тот снова замер растерянно, а Мунлайт, довольный, зашагал в деревню.

5

«Скотина, – металось в голове злое. – Наглая, циничная скотина».

Последняя фраза седого сталкера прозвучала так, что после нее оставалось два варианта. Либо ударить, либо… Ударить Сергей не мог. Потому оставалось торчать посреди этого бездушного гадостного местечка и обтекать.

– Обтечёшь, еще придёшь, – пробормотал он себе под нос, когда Мунлайт скрылся из виду, и неторопливо пошел за обоймой.

Хоть место, где обронили столь необходимый ему сейчас предмет, и запомнил, а с поисками пришлось повозиться. Трава подмерзла, подсохла, но это не мешало ей остаться здесь пусть вялым, но все еще густым ковром.

Скорее бы уж снег лег. Зимой активность у этих говнюков поменьше. Какие все больше расползаются по норам, какие вовсе уезжают до весенней слякоти. Видно, Зона отчуждения зимой не очень приятное место даже для сталкеров. Впрочем, даст бог, до зимы силами генерала здесь станет почище и поспокойнее.

Пальцы нащупали холодное и твердое. Старлей поднялся на ноги, загнал обойму в ПБ и с пистолетом в руке вернулся к землянке. Седой, кажется, не обманывал. Во всяком случае, если бы он хотел грохнуть Сергея, то уже много раз успел бы это сделать. Но хамство злило, а невозможность ответить на него просто доводила до исступления. И от собственного оброненного: «обтечёшь, ещё придешь», становилось еще более мерзко.

И ведь обтечет. Во всяком случае, пока они не доберутся до кордона и он не сдаст этого седого шутника с рук на руки Хворостину, ему придется обтекать. Ведь кто знает, сколько еще понадобится ждать, прежде чем появится новая кандидатура? И появится ли вообще? И дождется ли он другого такого случая?

– Спокойно, – одернул себя Сергей. – Разнылся тут. Ничего, потерпишь. Не так долго и терпеть. Отольются кошке мышкины слезки.

Дело надо делать, а не ныть. Тем более что это не только долг перед Родиной, но и полезно для карьеры. Причём о том, что это выгодно, он помнил с первого дня. А в том, что этот клоповник не нужен Родине, Карташов после месяца кукования внутри неё был уверен на сто процентов. Сталкеров не должно быть, так же как и Зоны.

Как когда-то пошутил один солдатик, углядевший на их кордоне ооновскую делегацию, в составе которой была пара африканцев: «Расизма не должно быть, так же как и негров». Солдатика того отправили тогда на губу чуть ли не на вечное поселение, потому как один из чёрных гостей, как оказалось, не только спикал на инглише, но и по-русски кое-что понимал. Обиделся.

На негров старлею было наплевать с высокой колокольни, а вот в том, что сталкеров существовать не должно, он готов был расписаться хоть кровью. Романтики он в сталкерстве наблюдал не больше, чем, скажем, в альпинизме. Только если лазающие в горы мужики выглядели просто придурками с атрофировавшимся инстинктом самосохранения, то мужики, шляющиеся по Зоне, не сильно отличались в его глазах от тех, которые на зоне сидели. И можно сколько угодно умиляться благородству бандитов из старых сериалов, от которых прутся дамочки за пятьдесят, но бандит остается бандитом. То же касается и сталкеров. И заслуживают они только одного. Потому прав генерал – уничтожать! Зона требует глобальной зачистки. И на помойке должен быть порядок.

От осознания причастности к большому делу на душе посветлело. Он служит Родине. А если на этом еще и навариться получится, так и вообще чудесно.

Добравшись в своих размышлениях до этого момента, Сергей окончательно успокоился, подхватил пустой рюкзак и в последний раз полез в землянку.

Мунлайт появился спустя час. За это время Сергей успел собрать нехитрые пожитки, сожрать порцию опостылевшей лапши и отправить пару радужных сообщений на ту сторону Периметра.

Седой, несмотря на рюкзак и два автомата, топал бодрой походкой довольного жизнью человека. Второй мужчина, ковыляющий за его плечом, больше всего напоминал сталкерского Деда Мороза. Огромный, бородатый, взлохмаченный и похмельный. С огромным рюкзаком, АКМом и добрыми, но утомленными глазами.

«Такой Дед Мороз должен приходить к каждому сталкеру, – пришла идиотская мысль, – и приносить подарки в виде артефактов, патронов и яичной лапши – кому что, в зависимости от поведения в течение года. И приходить он должен обязательно второго января. Потому что тридцать первого все сталкеры пьют, а первого похмеляются».

Карташов потряс головой, пытаясь вытряхнуть из нее бредовые думки. Двое сталкеров подошли ближе.

– Это мой напарник, – весело поведал Мунлайт. – Раньше его звали англицким словом, а теперь он сторонник возвращения к истокам, потому его зовут Чингачгук Большой Змей.

– Адепт хаоса, – устало буркнул бородатый.

– А то, – отозвался Мунлайт и посмотрел на Сергея. – А это наша Сберкнижка.

– Меня зовут Игрок, – сквозь зубы процедил Карташов, чувствуя, что снова начинает злиться.

– Змей, – тяжело выдохнул бородатый, похожий на Деда Мороза сталкер.

Мунлайт тем временем скинул рюкзак и подошел к Карташову. Перед глазами старлея вспыхнул экран ПДА с картой, насколько он смог оценить беглым взглядом, куда более подробной, чем у него самого.

Седой щелкнул зуммером, и карта поплыла, удаляясь. Крупные объекты сделались мелкими, Зона съежилась, чуть ли не полностью уместившись на экранчик.

– На какой кордон идем?

– Сюда, – ткнул пальцем Карташов.

Мунлайт отчего-то заулыбался и повернулся к Змею.

– Слышь, Снейк, возвращаемся. Не прошло и года.

Большой бородатый сталкер с добрыми усталыми глазами неопределенно кивнул. Судя по его поведению, Змея в самом деле томило похмелье. Он был возвышенно-апатичен и печален великорусской утренней грустью.

Седой, напротив, если и составлял компанию своему приятелю, то видимыми последствиями не страдал. Выглядел свежим, как огурец.

– Держи, – он деловито пихнул Сергею «Калашников». – Это тебе вместо твоей трехлинейки. Махнул не глядя.

– Спасибо, – отозвался Сергей, принимая автомат и пяток рожков следом, которые Мунлайт передал ему уже без комментариев. Видимо, надоело изгаляться.

«Выдохся седой», – злорадно подумал Карташов.

– Бэпэшку отдай, – потребовал Мунлайт.

– ПБ, – поправил Сергей на автопилоте и тут же пожалел.

– Лопата, – гнусно ухмыльнулся седой сталкер. – Малая пехотная, большая саперная, для уборки снега. По лбу дам – вспомнишь, какой получил?

Старлей зло скрежетнул зубами, но сдержался. Мунлайт между тем застегнул рюкзак, нацепил на себя все снаряжение, припрятал пистолет, предварительно проверив обойму и предохранитель. Через полминуты он бодро поглядел на попутчиков.

– Ну что? Потопали, бродяги?

Змей буркнул что-то нечленораздельное. Карташов ограничился легким кивком.

– Тогда я сзади, Сберкнижка впереди. Снейк посередине.

Сергей, собравшийся было уже идти следом за сталкерами, недобро поглядел на Мунлайта.

– Чего встали, вашество?

– У вас это, кажется, называется «отмычки»? – припомнил Карташов. – Так я не совсем дурак, чтобы…

– Совсем, – оборвал Мунлайт. – До отмычки тебе еще дорасти надо. Пока пойдешь впереди. Здесь спокойно, я тут месяц гулял. Знаю. А Снейку сейчас надо просто топать. Посмотри на него, он думать после вчерашнего еще не научился. Куда его вперед?

– А сам? – поддел Карташов.

– Впереди дорога длинная. Хочешь, иди сзади сейчас. Потом поменяемся. Только тогда ты не отмычкой будешь, а мясом. Кстати, вторую часть денег верни сразу.

Сергей помялся.

– Ты ж мне их сам отдал. В качестве гарантий.

– Ты тогда о помощи просил, – напомнил Мунлайт, – а теперь своевольничать начинаешь. Я не в претензии. Мы тебя так и так поведём. Просто если ты станешь делать чего хочешь, а не чего говорят, то, скорее всего, до кордона мы без тебя дойдем. Так что отдай деньги, целее будут.

Старлей поглядел на седого изучающе. Сейчас на лице Мунлайта не было и тени улыбки. Сталкер был серьёзен, как никогда, и Карташов сдался.

– Ладно. Куда идти?

– Правое плечо вперед, – бодро распорядился Мунлайт.