Текст книги "Там (Город крыс)"

Какое-то время в комнате царило молчание, которое никто не решался нарушить. Лиза сидела все так же неподвижно. Шейлис суетливо перебирал ногами и тяжело дышал. На лбу у него выступила испарина, словно он только что пробежал марафонскую дистанцию. Он как будто хотел, но не решался что-то сказать, – набирал полную грудь воздуха, на мгновение задерживал вдох, а затем медленно выпускал его сквозь приоткрытые губы. Лицо его выражало нерешительность и растерянность. Взгляд нервно бегал по сторонам. Шейлис словно чего-то боялся.

У Блума было два варианта объяснения странному состоянию Шейлиса. Возможно, в подсознании Люциуса все ещё сохранились какие-то обрывки воспоминаний, и он чувствовал, что Блум прав. Но признать это означало бы для него смириться с тем, что вся его жизнь представляет собой набор картинок, которые счел возможным оставить в его памяти инфор. Второй вариант был более прозаичным: Шейлис не знал, как поступить, опасаясь того, что в случае, если он попытается переубедить Блума, тот может впасть в буйство. Если так, то нужно было попытаться как-то его успокоить.

Инициативу снова взяла на себя Лиза.

– Сейчас мне известны две версии событий, – произнесла она неторопливо, как будто размышляя вслух. – Но предпочтение я не могу отдать ни одной из них. Обо всем, что произошло за последние несколько дней, мне известно только с ваших слов, – она указала рукой сначала на Блума, а затем на своего мужа. – Так что, мои дорогие, вам предстоит самим разобраться, кто из вас прав.

– Как же так, Лиза! – возмущенно воскликнул Шейлис. – Я же сказал тебе вчера, что собираюсь выйти на улицу!.. А потом, вернувшись, я сразу же поделился с тобой впечатлениями!..

– Слова, слова, слова, – покачала головой Лиза. – Сама я ничего не видела: ни как ты выходил за дверь, ни как возвращался. Я не исключаю того, что вчера ты и в самом деле выходил на улицу. Но… Быть может, Блум прав, и в компании с ним ты и прежде проделывал то же самое?

– Конечно! – протестующе всплеснул руками Люц. – Я просто об этом забыл!

– Вечером того дня, когда, по словам Блума, вы с ним выходили в Город, ты был странно подавлен, ни о чем не хотел со мной говорить. Когда я попыталась выяснить, в чем дело, ты просто выставил меня за дверь, раздраженно сказав, что тебе нужно побыть одному и поработать. Ты помнишь это?

Шейлис медленно провел тыльной стороной ладони по лбу.

– Нет, – глядя в пол, негромко произнес он. – Но это ровным счетом ничего не значит! Я не могу помнить каждый прожитый день!

– Конечно, – спокойно произнесла Лиза. – От тебя этого никто и не требует.

– Вчера я был на улице, – медленно произнес Шейлис, подчеркивая каждое свое слово движением руки. – Сей факт не вызывает у меня ни малейшего сомнения.

– Ну, и как впечатление? – спросил Блум.

– Что? – вскинув голову, Шейлис глянул на него едва ли не с испугом.

– Я просто спросил, что ты почувствовал, когда вышел из дома? – словно извиняясь за что-то, развел руками Блум. – В самый первый момент.

Шейлис ответил не сразу. Прикрыв ладонью глаза, он сосредоточился на собственных воспоминаниях. Сегодня весь день его распирал восторг… Восторг и гордость. Ему было хорошо и радостно. Он готов был обнять весь Город. Но, когда раздался звонок в дверь и, открыв её, он увидел на пороге Блума… Что он почувствовал в тот момент?.. Несомненно, он был рад видеть друга, с которым ему хотелось поделиться своей радостью… Но к этому чувству примешивалось что-то еще… Легкое разочарование?.. Или раздражение?.. Нет, это не главное!..

И вдруг Шейлис понял. Важным было то, что увидев на пороге своего дома Блума, он ничуть не удивился тому, что Сти пришел к нему в гости лично, а не с помощью гостевого экрана. Выходит, тот факт, что Блум в одиночку совершает дальние прогулки по улицам Города, вовсе не явился для Шейлиса неожиданным открытием…

– Облегчение, – уверенно ответил на заданный Блумом вопрос Шейлис. – Выйдя на улицу, я в первую очередь испытал облегчение от того, что наконец-то сделал это.

– Разве? – недоверчиво прищурил глаза Блум.

– Да! – с вызовом ответил Шейлис. – Я был счастлив! До того момента, пока ты не появился в этом доме и не начал нести какую-то несусветную чушь!

Последние слова Шейлис выкрикивал уже едва ли не с раздражением. Он с трудом сдерживал себя, чтобы более открыто не проявить острейшую неприязнь, которую вызывал у него в данный момент Блум. Внутренние силы придавала ему только мысль о том, что Блум его попросту провоцирует и с интересом ждет, когда же его, наконец, прорвет… Черт бы его побрал!.. Так, нет же! Не дождешься!..

– Если я пришел не вовремя, то могу уйти, – сухо произнес Блум.

Губы его растянулись в резиновой, абсолютно ничего не выражающей улыбке. Вообще-то, идти ему было некуда. Да и не хотелось никуда идти. После сытного ужина его начала морить дрема. Ему было уже почти все равно, что думают о нем Шейлисы, он просто хотел лечь где-нибудь в углу, уткнуться лбом в стену и уснуть.

– Никто никуда не пойдет, – решительно заявила Лиза. – По крайней мере, пока мы… – она бросила быстрый взгляд на каждого из мужчин. – Пока я во всем не разберусь.

Улыбка Блума сделалась чуть мягче, когда он посмотрел на Лизу.

– В чем именно ты хочешь разобраться?

– Хочу понять, кто из вас выдает свои фантазии за действительность?

Шейлис многозначительно хмыкнул. У него ответ на данный вопрос не вызывал ни малейших сомнений. Он просто не хотел произносить вслух то, что и без того должно быть понятно любому здравомыслящему человеку. По крайней мере до сегодняшнего дня он причислял к этой категории и свою жену.

– Сделать это будет нелегко, – Блум сделал вид, что не заметил реакции Шейлиса на вопрос Лизы. – Проблема в том, что ни один из нас не лжет.

– Так в чем же дело?

– В памяти. Инфор стер из мозга Люца воспоминания о…

– Бред! – не смог удержаться от возмущенного восклицания Шейлис. – Полнейшая ахинея!

Он вскочил на ноги и, пробежавшись по комнате, остановился напротив Блума.

– Ты сам-то понимаешь, что говоришь? – спросил он, наклонившись, чтобы лучше видеть лицо Блума. – Какое отношение имеет инфор к моей памяти?

– Во время сеансов интенсивной психокоррекции инфор не только оказывает определенное воздействие на психику людей, изменяя их поведенческие реакции, но и корректирует память, – спокойно, глядя на верхнюю расстегнутую пуговицу рубашки Шейлиса, ответил Блум.

– У тебя паранойя, Блум! – взмахнул у него перед лицом ладонью с широко расставленными пальцами Шейлис. – Инфор превратился для тебя в навязчивую идею! Ты свихнулся! Тебя нужно лечить!..

– Успокойся, Люц! – чуть повысив голос, одернула мужа Лиза.

Шейлис стремительно развернулся в её сторону.

– Блум сошел с ума! – раскинув руки в стороны, сообщил он жене. – Ты понимаешь это, Лиза?! Блум!..

– Приди в себя, Люц! – решительно прервала его Лиза. – Сейчас на сумасшедшего похож не Блум, а ты сам!

Шейлис отшатнулся назад, словно его ударили в грудь.

– Лиза!..

– Сколько тебе лет, Люц?

– Что?

– Тебе 32 года, а такое впечатление, что ты сейчас, как мальчишка, начнешь кидаться в Блума печеньем. Во всем ведь можно разобраться спокойно и без эмоций, – Лиза посмотрела сначала на Блума, а затем перевела взгляд на мужа. – Сядь, Шейлис. – Люциус молча повиновался. – Я считаю равновозможными два варианта, – Лиза подняла вверх два пальца так, чтобы каждый из мужчин мог убедиться, что их ровно столько, сколько и вариантов, которые она собиралась предложить. – Либо ты, Люц, потерял память о событиях последних дней. Либо ты, Блум, принимаешь за действительность свои фантазии. – Лиза сделала небольшую паузу, давая мужчинам возможность осмыслить услышанное. – Надеюсь, последний прием в этом доме вы оба помните?

– Да, – с выражением оскорбленной добродетели на лице отозвался Шейлис. Блум молча кивнул.

– Что произошло на следующий день?

– То, о чем я уже рассказывал, – сказал Блум. – Я вышел на улицу, перекусил в кафе, после чего зашел в гости к Люцу… Ты, Лиза, в это время была со своими подругами в клубе, и мы решили тебя не беспокоить…

– Я разговаривал с Блумом через инфор! – агрессивно вмешался в речь Блума Шейлис. – Он ещё отказался пользоваться экраном и говорил в телефонную трубку! Речь, насколько я помню, шла о том, стоит ли выходить на улицу. В смысле того, как это скажется на психике человека. Я высказал свои сомнения на этот счет, после чего Блум в шутку, как мне показалось, заявил, что скоро сам придет ко мне в гости. Все. Точка! Домой ко мне он не приходил! Ни в тот день, ни после!

– А что было ещё через день?

– То же самое, что и всегда! – не давая Блуму возможности опередить себя, решительно заявил Шейлис. – К чему этот глупый допрос, Лиза?! Таким образом ты не узнаешь истину!

– В том случае, если ставить истину в зависимость от вопроса веры, – заметил Блум.

– Что ты хочешь этим сказать? – неприязненно покосился на него Шейлис.

– Ты считаешь истиной только то, во что способен поверить.

– Разве я не прав?

– Ты адекватно воспринимаешь истину только до тех пор, пока реальность соответствует твоим представлениям о ней.

– До сих пор реальность и мои представления о ней не вступали в противоборство.

– Потому что известная и понятная тебе реальность заключалась в пределах твоей квартиры.

– Вчера я выходил на улицу! – голос Шейлиса вибрировал на нервных интонациях.

– Что ж, возможно, именно поэтому ты, несмотря на все свое раздражение, до сих пор не выставил меня за дверь, – Блум взял в руку кофейник и плеснул себе в чашку остывшего кофе. – За последние три дня тебе доводилось беседовать со мной через инфор?

– Нет, – секунду подумав, уверенно ответил Шейлис. – Я звонил, но у тебя все время отвечал автоответчик.

Рука Блума, которой он поднял чашку, собираясь сделать глоток, замерла в воздухе.

Надо же! Оказывается, инфор не отказался от попыток отыскать его! Если бы он и в самом деле считал Блума мертвым, то не стал бы оставлять в его квартире включенный автоответчик. Интересно, расставил ли он ещё какие-нибудь ловушки?..

– И что же сообщил тебе автоответчик?

– Что ты страшно занят и поэтому не можешь сейчас ответить на вызов. – Шейлис посмотрел на жену. – Помнишь, Лиза, я еще сказал тебе: «Блум заперся дома и не желает никого видеть. Должно быть, засел за новый роман»?

– Верно, – кивнула Лиза. – И прежде случалось, Сти, что ты неделями не отвечал на звонки.

– На этот раз я не отвечал, потому что меня не было дома, – сделав глоток холодного кофе, Блум поморщился и поставил чашку на стол.

– Все три дня?

– Да.

Шейлис нервно хохотнул.

– Что тебе не нравится? – устало спросил Блум.

– Неужели ты сам не понимаешь, какой бред несешь? – Шейлис коснулся кончиками пальцев своих висков с глубокими залысинами и тут же развел руки в стороны. – Ты провел три дня вне дома? Где же ты, в таком случае, находился?

– У Мейлы.

– У Мейлы?.. Блум, я ещё на приеме заметил, что ты обратил на неё внимание. Но я даже не подозревал, что Мейла произвела на тебя столь глубокое впечатление, что ты даже решил отвести ей персональное место в своих фантазиях.

– Ты можешь спросить у неё сам.

– Ну зачем же тревожить женщину по пустякам, – снисходительно махнул рукой Шейлис. – Мы ведь и сами можем со всем разобраться, не так ли?

К Шейлису снова вернулась его былая самоуверенность. Причиной тому послужило то, что он обнаружил, как ему показалось, слабину в позиции Блума. Теперь он, как врач, хотел, чтобы Блум сам убедился в абсурдности своих фантазий.

– Скажи, Блум, с какой целью ты покинул дом?

– Я уже говорил об этом. Инфор попытался влезть в мой разум. Иного способа избавиться от этого, как только уйти из дома, не было.

– И после этого ты не возвращался в свою квартиру?

– Нет.

– Почему?

– Я не видел в этом смысла. Дело в том… Я даже не знаю, как это лучше объяснить…

– Говори, как есть, Сти, – благосклонно кивнул Люциус. – Мы попытаемся понять.

– Короче, инфор объявил меня мертвым. В списках жителей Города больше нет человека по имени Стили Блум.

Люц и Лиза быстро переглянулись и поняли, что сделали один и тот же вывод.

– Послушайте-ка, друзья, – тяжело вздохнул Блум. – Вы, должно быть, считаете меня сумасшедшим…

– Ну, что ты, Сти, – по-врачебному мягко попытался возразить ему Шейлис.

– Оставь, Люц, – недовольно поморщившись, махнул на него рукой Блум. – Ты сам не так давно буквально кричал об этом. – Шейлис сделал извиняющий жест и попытался что-то сказать. – Но, не о том речь, – не обращая на него внимания, продолжил Блум. – Сами-то вы, надеюсь, пребываете в здравом уме?

Шейлис озадаченно поджал губы. Он не мог понять, в какую сторону клонит Блум? К чему он вдруг задал этот вопрос?

И снова выход из затруднительного положения нашла Лиза.

– Давайте будем считать, что все мы здесь здравомыслящие люди, – мило улыбнувшись, предложила она. – А после, если возникнет такая необходимость, разберемся, кто из нас псих.

– Отлично! – с радостью согласился с ней Шейлис. – Тебе, дорогая, следует подумать о карьере врача-психокорректора. Ты весьма успешно контролируешь ситуацию.

– Ну, хорошо, здравомыслящие люди, – устало улыбнулся Блум. – Давайте обратимся за помощью к инфору. Узнаем, что он может сообщить по поводу состояния моего здоровья.

– Ты уже не боишься находиться перед включенным экраном инфора? – осторожно поинтересовался Шейлис.

– Смотреть на экран придется тебе, – ответил Блум, разворачивая кресло так, чтобы сидеть спиной к терминалу инфора. – Я останусь в кресле. Мне заранее известен результат.

– Ну, что ж…

Шейлис поднялся на ноги и, прихватив с собой стул, подошел к пульту.

– Что ты собираешься делать? – спросила его Лиза.

– Запрошу в архиве медицинскую карту Блума, – сказал Шейлис, в автоматическом режиме нажимая нужные кнопки на клавиатуре. – Если, как пытается убедить нас сам Блум, он и в самом деле умер…

Люциус умолк, не закончив начатую фразу. Лицо его застыло, словно гипсовая маска. Нижняя челюсть безвольно отвалились вниз.

– В чем дело, Люц? – с тревогой спросила его Лиза.

– Он не может найти мою медицинскую карту, – не оборачиваясь, ответил за Шейлиса Блум.

– Люц?.. – Лиза осторожно коснулась пальцами руки мужа.

– Это просто какая-то ошибка, – сдавленно произнес Шейлис. – Я попробую ещё раз.

– Ну-ну, – услышал он у себя за спиной короткий саркастический смешок Блума.

Вторая попытка так же не принесла никаких результатов.

– Попробуем иной путь, – прикусив губу, произнес Шейлис.

– Что ты ещё придумал? – поинтересовался, выглянув из-за спинки кресла, Блум.

– Хочу запросить твою писательскую карточку. У тебя имеются опубликованные книги, а это значит, что краткая информация о тебе должна храниться в архиве общего пользования, и…

Умолкнув на полуслове, Шейлис резким движением сорвал с себя очки и плотно прижал обе ладони к лицу.

– Люц! – испуганно вскрикнула Лиза.

– Все в порядке, дорогая, – ответил Шейлис, посмотрев на жену сквозь раздвинутые пальцы. – Это я сошел с ума. А он, – Люциус взглядом указал на кресло, в котором сидел Блум, и глупо хохотнул. – Он, как выяснилось, просто мертв. Умер три дня назад!

– Может быть я и мертв, но при этом ещё и спать хочу.

Блум поднялся из кресла и, подойдя к Шейлисам, отключил терминал инфора.

– Сейчас я не в состоянии что-либо обсуждать, – сказал он, обращаясь главным образом к Лизе. – Я просто валюсь с ног от усталости. Если вы хотите продолжить разговор завтра, то не включайте инфор до утра. Иначе у вас снова может возникнуть желание вернуть все к привычной точке отсчета с помощью виртуального наркотика интенсивной психокоррекции. И, боюсь, вам не удастся побороть искушение.

Люциус Шейлис

«Если я и дальше буду думать об этом, то, точно, сойду с ума. Я вижу перед собой живого и здорового Блума в то время, как инфор упорно пытается убедить меня в том, что он умер три дня назад. Спрашивается, кому я должен верить? Себе или инфору?.. Или, может быть, Блуму, который утверждает, что с ума сошел сам инфор?.. Чушь! Пусть Блум думает все, что ему угодно, но мне следует оставаться на тропе разума. Инфор не может сойти с ума уже хотя бы потому, что он не человек, а машина. Невероятно сложная и очень умная, но, тем не менее, всего лишь машина, созданная людьми. В работе машины могут происходить сбои, но выжить из ума и начать делать нечто, противоречащее заложенной в ней программе, она не в состоянии. Так что же кроется за сообщением инфора о смерти Блума? Всего лишь незначительный сбой в программе! Не будь Блум параноиком, он вернулся бы домой, связался с инфором и за пару минут восстановил бы прежнее положение. Но, нет, столь простое решение не для Блума! Зачем?! Он ведь получает колоссальное, ни с чем не сравнимое удовольствие, находясь в роли незаконно преследуемого и всеми гонимого борца за правду! Но только эта игра может плохо закончиться. Чем глубже погружается Блум в мир своих иллюзий, чем больше подтверждений своим фантазиям он находит вокруг себя, тем труднее будет для него путь назад… Как врач, я обязан помочь ему, но я не могу сделать это вопреки его желанию и воле. Единственный выход для него – это пройти процедуру интенсивной психокоррекции, перед которой он испытывает панический ужас. Как убедить его сделать это, если он считает, что таким образом инфор исподволь покушается на его рассудок и память? Мой собственный опыт его, похоже, ни в чем не убеждает. Напротив, он нашел прекрасное и, следует признать, весьма оригинальное оправдание тому, что никто кроме него не помнит о том, что якобы с ним произошло. Инфор регулярно стирает жителям Города память! Единственные достоверные воспоминания хранятся только в голове у Стили Блума, который спасается от инфора бегством!.. Бред… Но, черт возьми, до чего же убедительный!.. И, что самое главное, червячок сомнений все же заползает в душу. Блум сумел-таки найти реальное подтверждение тому, что инфор способен совершать ошибки. Незначительные, но все же… Если инфор ошибся раз, почему он не может ошибиться и в другой, и в третий?.. А что, если череда сбоев и ошибок, следуя одна за другой, приобретет необратимый лавинообразный характер?.. Инфор является структурой, над которой, насколько мне известно, никто и ничто более не стоит. Кто же сможет указать ему на ошибку?.. Или, в конце концов, просто дернуть за рубильник, чтобы отключить инфор?.. Нет, это уже слишком! Без контроля со стороны инфора столь огромная и многоплановая структура, как Город, попросту окажется обречена на гибель!..

Но почему, когда я слушаю Блума, мне все время кажется, что то, о чем он рассказывает, я уже видел когда-то собственными глазами?»

Глава 21

Поговорим о счастье!

(4-й уровень, 63-я улица, дом 88)

Блум открыл глаза и увидел стену, покрытую облицовочными листами ярко-желтого цвета с объемным геометрическим узором. Вытянув руку из-под одеяла, он провел пальцем по выпуклой линии, – сначала вверх, после крутого излома – вниз, затем – снова вверх… Вверх, вниз… Вниз, вверх…

– Блум…

Услышав голос Шейлиса, Блум неохотно обернулся. Куда приятнее было оставаться в плену своих геометрических снов и фантазий, нежели снова возвращаться к необходимости что-то кому-то объяснять и доказывать, а после думать и решать, продираясь сквозь паутину неуверенности и сомнений. Самому!.. В одиночку!..

– Проблема, не требующая немедленного разрешения, это не та проблема, которой следует заниматься, – глубокомысленно изрек Блум, глядя на носки домашних туфель Шейлиса.

– Очень ценное умозаключение, – саркастически усмехнулся Шейлис.

Взгляд Блума скользнул по ногам Шейлиса, поднялся по его телу и остановился на лице, умытом и свежем.

– Мне необходимо привести себя в порядок, – сказал Блум, проведя рукой по заросшему щетиной подбородку.

– Нет проблем, – ответил Шейлис. – Ванная свободна.

– Ванная свободна, – задумчиво повторил следом за ним Блум. – Ты помнишь, о чем мы говорили вчера?

– Программу интенсивной психокоррекции я не включал, если именно это тебя беспокоит, – со сдержанным достоинством ответил Шейлис.

– Хотелось бы в это верить, – вздохнул Блум, поднимаясь с постели.

– Но вовсе не по твоему настоянию, – тут же желчно добавил Шейлис. – А потому что не испытываю в этом необходимости.

– Лишних мыслей пока ещё не накопилось? – усмехнулся Блум и взглядом поискал свою одежду.

– Программа интенсивной психокоррекции имеет своей целью оптимизировать систему знаний, которыми обладает человек, интенсифицировать его мозговую деятельность путем использования четкой системы приоритетов, и снять лишнее психическое напряжение, ведущее к эмоциональной неустойчивости, – академическим тоном процитировал фразу из учебника Шейлис.

– Где моя одежда? – спросил Блум.

– Лиза приготовила тебе новую, – Шейлис взглядом указал на стул, на котором лежали прямые серые брюки и в тон им рубашка с короткими рукавами. – Старую, она сказала, нужно выбросить.

– Спорить с женщиной бесполезно, – улыбнулся Блум и начал облачаться в приготовленную для него одежду.

За завтраком, где присутствовала и Лиза, Блум и Шейлисы обменивались только общими репликами, не имеющими никакого отношения к теме вчерашней беседы.

После того, как стол был накрыт для чая, Лиза сообщила, что позвонила утром Мейле.

– Ну, и как она? – с некоторым напряжением спросил Блум.

– Она беспокоится за тебя, – с укором произнесла Лиза. – Ты не пришел ночевать и даже не позвонил.

– Верно, я виноват, – повинно склонил голову Блум. – Но вы сами видели, в каком состоянии я был вчера.

– Это не оправдание, – сурово и строго произнесла Лиза. – Нет ничего сложного в том, чтобы просто набрать номер и сказать пару слов, чтобы человек не волновался.

– А, может быть, ты нарочно сеешь вокруг себя панику? – не глядя на Блума, спросил Шейлис.

– В каком смысле? – непонимающе посмотрел на него Блум.

– Быть может, ты специально не стал вчера звонить Мейле, решив стать мертвым и в её глазах, – говоря это, Шейлис положил локоть на спинку стула и стал эдак непринужденно поигрывать зажатой между пальцами чайной ложечкой. – Я не говорю, что ты умышленно хотел причинить Мейле боль. Это могло быть неосознанное, подсознательное желание…

– Хватит! – Блум со звоном поставил чашку, которую держал в руке, на блюдце, расплескав при этом остававшийся в ней чай. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы слушать, как ты упражняешься в психоанализе!

– Блум, Люц старается помочь тебе, – попыталась высказать свое мнение Лиза.

– Мне нужна не такая помощь! – резко оборвал её Блум.

– Чего же ты хочешь? – спокойно, не обращая внимание на вызов, с которым бросил свою реплику Блум, спросила Лиза.

– Я хочу, чтобы вы просто выслушали меня, – отведя взгляд в сторону, сказал Блум.

– Вчера ты уже все рассказал.

– И вы не поверили ни единому моему слову.

– Ну, я бы не стал утверждать столь однозначно, – с задумчивым видом врача, пока ещё не готового поставить окончательный диагноз, произнес Шейлис. – Поразмыслив над твоими словами, я пришел к выводу, что в них, несомненно, кроется некое рациональное зерно. Вот только отыскать его под напластованиями фантазий и образов, созданных твоим воображением, не так-то просто.

– И что же привело тебя к такому выводу? – с почти искренним интересом спросил Блум.

– Ну, например то, что в твоих фантазиях присутствуют и реальные детали, – ответил Шейлис.

– Ты имеешь в виду тот факт, что я умер? – с невинным видом поинтересовался Блум.

– Прекрати, Ста, – недовольно поморщился Шейлис. – Ты зацепился за единственную ошибку инфора…

– Ничего себе ошибочка! – воскликнул, перебив его Блум. – Интересно, как бы ты сам отреагировал на сообщение о собственной смерти?

– Сам по себе факт, конечно же, неприятный…

– Неприятный?.. И только-то?

– Ты, естественно, считаешь, что за всем этим кроются некие злобные козни, – кисло улыбнулся Шейлис.

– Считаю, – подавшись вперед, негромко произнес Блум. – И не без оснований.

– И какие же ты можешь привести доказательства?

– Почему в моей квартире до сих пор работает автоответчик?

– Почему? – Шейлис попросту вернул Блуму его вопрос.

– Потому что инфор знает, что я жив и пытается отыскать меня! – взмахнул над столом рукой Блум.

– А откуда тогда взялось сообщение о смерти?

– Это тоже ловушка. Ведь для того, чтобы восстановить себя в правах живого человека, мне, как ни крути, придется обратиться к инфору.

– А давай сделаем это прямо сейчас, – предложил неожиданно Шейлис. – Мы с Лизой будем контролировать ситуацию, и, если произойдет что-нибудь необычное…

– Если что-нибудь произойдет, вы уже ничем не сможете помочь не только мне, но даже и себе, – возразил Блум. – Я не настолько глуп, чтобы самому сунуть голову в открытую пасть хищника.

– Знаешь, почему ты не хочешь этого сделать? – спросил после паузы Шейлис.

– Знаю, – искоса глянул на него Блум. – Но хотел бы услышать, что думаешь по этому поводу ты.

– Ты просто боишься расстаться со своими фантазиями, – сказал Шейлис. – Они захватили тебя настолько, что среди них ты чувствуешь гораздо себя спокойнее и уютнее, нежели в реальном мире. Произошло всего лишь какое-то глупое недоразумение, а ты на его основе уже успел создать целую теорию о неком заговоре против человечества.

– Люц, – с ледяным спокойствием начал Блум. – Твое представление о мире сводится к тому кусочку улицы, которую ты увидел, выглянув однажды за порог своего дома. Ты ведь даже не помнишь, как мы с тобой побывали на другом уровне Города!.. Я знаю о Городе в тысячу раз больше тебя! А ты не хочешь меня слушать, потому что боишься узнать правду! И это не я, а ты прячешься от собственных страхов в раковину показного здравомыслия!.. – звучавший с каждой фразой все громче и весомее голос Блума внезапно словно сломался. – А, собственно, какой в этом смысл? – устало закончил он.

Шейлис подтянул к щеке угол рта, пытаясь изобразить ироническую усмешку, но получилось у него это очень уж неестественно. Блум, сам того не подозревая, случайно зацепил в душе Шейлиса струну, которая отозвалась весьма болезненной вибрацией.

– Действительно, какая разница, кто от чего прячется? – чуть севшим, по причине тщательно скрываемого напряжения голосом произнес Шейлис. – Свобода человека заключается, в первую очередь, в праве сделать свой выбор. И, если ты, Блум, сознательно решил уйти в безумие…

– Люц! – строго глянула на мужа Лиза.

– Не волнуйся, Лиза, – успокоил её Блум. – С некоторых пор я стал иначе относиться к понятию безумия. Безумец, – это тот, кто одним только своим существованием мешает людям жить той тихой, спокойной и неинтересной жизнью, к которой они привыкли.

– Какое самомнение! – пафосно всплеснул руками Шейлис.

– У тебя в жизни было много радостей? – посмотрев на мужа долгим и невыразимо печальным взглядом, спросила Лиза.

– Радость ты моя! – улыбнулся ей в ответ Шейлис.

– Я серьезно, Люц…

– У тебя есть какие-то проблемы, Лиза? – в тон ей задал встречный вопрос Шейлис.

– Счастье это не отсутствие проблем, – покачала головой Лиза.

– Ага! – запрокинув голову далеко назад, Шейлис медленно и картинно кивнул. – Теперь мы уже о счастье заговорили. Пройдет ещё немного времени, и мы втроем, посовещавшись, решим, как осчастливить все человечество.

– Речь пока что идет не обо всем человечестве, а всего лишь о жителях Города, – не принимая насмешливого тона, сказал Блум.

– Всего-то, – с показным разочарованием Шейлис скривил губы. – Будем спасать их от инфора?

– Нет, – едва заметно раздвинув губы в улыбке, Блум покачал головой. – В первую очередь, от самих себя… Ты хочешь быть спасенным, Люц?

– Нет! – не задумываясь, решительно ответил Шейлис.

– Ну, в таком случае, наверное, и говорить не о чем.

– А я хочу! – неожиданно заявили Лиза. – Я серьезно, – добавила она, поймав на себе недоверчивый взгляд Блума. – Мне надоела такая жизнь!

– Лиза!

– Отстань, Люц! Ты сделал свой выбор, так позволь и мне сделать свой!

– Лиза, я тебя просто не понимаю! – безнадежно всплеснул руками Шейлис.

– А ты когда-нибудь пытался меня понять?

– Но не сейчас же!..

– Нет, именно сейчас!

– Простите, друзья, – чуть приподнял левую руку Блум. – Но свои семейные проблемы вы сможете решить и без меня.

Сказав это, Блум сделал движение, собираясь подняться.

– Останься, Блум! – резким, совершенно нехарактерным для неё движением, Лиза выбросила руку с открытой ладонью в сторону гостя. – Я хочу услышать все, что ты собирался нам рассказать.

– Не думаю, что сейчас подходящий для этого момент.

– Давай, Блум, – голосом, полным яда и желчи, подбодрил гостя Шейлис. – Заканчивай то, что начал.

Люциус сидел на стуле, развалившись, продолжая вертеть между пальцами чайную ложечку, всем своим видом априорно отвергая все, что будет сказано Блумом.

То ли сам вид Шейлиса, то ли интонации его голоса, с которыми была произнесена последняя фраза, всколыхнули в душе Блума некую глубинную, инстинктивную злость, о существовании которой он до сих пор даже и не подозревал. Она была направлена не на какого-то конкретного человека, и, уж во всяком случае, не на Шейлиса, к которому Блум мог испытывать только жалость. Объектом природной злости, источник которой совершенно неожиданно открыл в себе Блум, являлся тот мир, который отвергал его, всеми силами пытаясь вытолкнуть из себя, словно инородное тело, случайно проникшее в единый здоровый организм. Вот чего боялся инфор! Вот что пытался выжечь он в душах людей! Его пугала природная агрессивность людей, способная, будучи однажды выпущенной из-под контроля, уничтожить все вокруг, включая и его детище, его гордость, его тело, – его Город!

– Хорошо, Люц, – с ледяным спокойствием, которое теперь уже ничто не могло растопить, произнес Блум. – Я расскажу тебе все, что мне известно о Городе. Но после этого тебе самому придется решать, как жить дальше…

И Блум начал рассказывать.

Сначала он поведал Шейлисам о пространственной структуре Города, прообразом которой послужил лист Мёбиуса. Потом рассказал о встрече с умирающим стариком, весь остаток своей жизни ждавшем идущего мимо человека, чтобы передать ему крупицы имеющихся у него знаний, которыми сам он не мог распорядиться. Ну, а потом речь зашла о путешествии по линии монорельса, о встрече с Хантером, открывшим Блуму мир под мостовыми Города и поставившим последнюю точку в вопросе об эволюции управляемого инфором мегаполиса.

– Я не знаю, удалось ли мне хоть в какой-то степени убедить вас, – подвел итог своему долгому и несколько сумбурному рассказу Блум. – Но сам я не просто понял, а всей кожей ощутил безумие вывернутого наизнанку мира, в котором мы обречены жить. Инфор давно уже превратился в выжившего из ума маразматика, единственной задачей которого является забота о собственном теле. Он разводит людей, как овощи на грядках, только потому, что привык считать нас неотъемлемой частью Города. По сути же, ему нет до нас абсолютно никакого дела. Если инфор когда-нибудь вдруг решит, что Город будет неплохо смотреться и без людей, он, ни на секунду не усомнившись, уничтожит все население до последнего человека. Для него не существует таких понятий, как мораль и этика, в своих действиях он руководствуется только принципом целесообразности. Первостепенное значение для него имеет благополучие Города в целом, а вовсе не интересы живущих в нем людей. Инфор и Город слились в единое и неразделимое целое. Город – это тело, инфор – управляющий им разум. А мы… Черт возьми, если бы хоть кто-то знал, что мы собой представляем в этом мире! Лиза посмотрела на Шейлиса, тем самым предоставляя ему право первым высказать свое мнение по поводу всего услышанного.