Текст книги "Главный противник"

– Вы Раскатов из 24-й отдельной? Я капитан Лузгин из штаба фронта. Садитесь, товарищ майор…

Всю дорогу я провёл в полудрёме, навёрстывая мгновения упущенного сна. Я никогда снов не вижу или, точнее будет сказать, не помню их содержания, просто проваливаюсь и снова открываю глаза, когда надо проснуться. Сейчас я проснулся, когда звук двигателя стал ниже, это означало, что мы проходим в охраняемую зону и скоро будем на месте. Пользуясь случаем, я собрал все факты и события последних четырнадцати дней. Получалось, что за вызовом последует нечто масштабное. Мысли крутились вокруг последних докладов, поступивших от групп в районе Гроссевичей и Ванино, похоже, начальство не зря гоняет ребят и игра в прятки скоро закончится. Набор задач, которые перед нами ставят в последние две недели, говорит о подготовке чего-то крупного, однако десяток бойцов я им дать не смогу. БТР резко затормозил, капитан откинул бортовой люк, и я оказался у длинной гравийной дорожки, ведущей во внутренний двор трёхэтажного серого здания из красного кирпича. Капитан проводил меня до узкой арки, за которой нас ждал ещё один пост охраны, где внимательный лейтенант с автоматом на шее проверил наши документы, потом, связавшись с кем-то по телефону, нажал не видимую мне кнопку, и впереди, за отъехавшей вбок толстой бронеплитой, открылась слабо освещённая лестничная площадка. Минут десять мы спускались вниз, пока не оказались на десять метров ниже подвального этажа здания штаба. Потом было ещё два поста охраны и две бронированные двери. Наконец мы вошли в небольшую комнату с ещё одной дверью, возле которой за обычным канцелярским столом сидел офицер, с которым мы находились в одном звании. На спинке вертящегося стула у штабного висел новенький, но уже побывавший в бою «чебурашка» – АКСУ. Майор зло стучал по клавишам переносного ноутбука, соединённого с какой-то локальной сетью, что было видно по путанице проводов идущих от компьютера куда-то под стол. Услышав шум наших шагов, майор поднял голову от экрана, кивнул и, отпустив моего сопровождающего, сказал:

– Здравствуйте, товарищ майор! Я майор Ларионов, адъютант командующего. Он попросил вызвать вас для личной беседы и примет вас через минуту, подождите пока.

Напротив стола адъютанта, вплотную к стене, стояла вделанная в пол широкая скамья с обтянутым тёмно-вишнёвой искусственной кожей сиденьем. Я присел, с непривычки не зная, куда деть руки, оставшиеся без оружия, изъятого у меня на первом из трёх внутренних пропускных пунктов бункера. Ровно через пять минут дверь справа от стола адъютанта отъёхала влево, и вошли двое – женщина лет пятидесяти и молоденькая девушка, обе в белых халатах, надетых поверх обычной полевой формы нового образца. Судя по манере держаться, это были военный врач и медсестра. Старшая женщина хотела что-то сказать, но, увидев меня, осеклась и, кивнув Ларионову, вышла в коридор, увлекая молодую девушку следом. Ожил белый телефон внутренней связи. Подержав трубку у уха буквально пару мгновений, адъютант пригласил меня войти. Дверь снова отъехала влево ровно на треть, и я, поднявшись с не успевшей согреться скамейки, вошёл внутрь.

Помещение командного оперативного центра не выглядело просторным: в центре два обычных канцелярских стола, состыкованные в один. Конструкция накрыта тусклым красным сукном, два подноса со стеклянными стаканами и графинами, наполненными водой более, чем на треть каждый. Слева от входа разместились штабисты, пристально следящие за обстановкой, отображаемой в большом цифровом планшете. Однако же что и как видно не было, так как с той стороны, откуда я смотрел, хитрая доска была матово-белой. Всё помещение освещали плафоны отбрасывающие на предметы тусклый, иногда мигающий, жёлтый свет, скупо льющийся с низкого потолка комнаты.

– Майор Раскатов?

Меня окликнули справа, где небольшой угол был отгорожен белой больничной ширмой. Оттуда вышел, тяжело опираясь на зажатый под мышкой костыль, невысокий полноватый человек с коротко стриженными каштановыми волосами и пронзительным взглядом тёмно-карих глаз на бледном безбородом лице. С неким волнением я узнал командующего. Генерала Широкова недавно назначили на должность, поэтому ничего особенного я про него сказать не мог. Бесконечные метания по американским тылам не давали времени на то, чтобы как следует вникнуть в оперативную обстановку по всей линии фронта. Хотя в то время никто уже не сомневался, что остатки войск округа дерутся в полном окружении, и лишь китайцы помогают нам, однако я лично восточным соседям верить не привык. Слишком уж неочевидны и мало предсказуемы их возможные действия, если нас снова погонят, сжимая кольцо вокруг полуразрушенного Хабаровска. Размышления, навеянные тотальной бессонницей и вынужденным ожиданием в приёмной, не помешали мне чётко доложиться по форме. Широков кивнул и, указав свободной от костыля рукой на стул, предложил сесть. Сам он тоже, с той плавной осторожностью, какая характерна для только что начавших вставать выздоравливающих, сел рядом, через два стула. Матовая доска планшета оказалась напротив нас. Командующий прислонил костыль к краю стола и, разминая кисть, спросил:

– Майор, понимаю всю крайность вашего положения. Знаю, что и людей немного… чёрт, уверен, что их просто катастрофически не хватает. Однако речь пойдёт о задании, выполнить которое можете только вы. Пограничники во все времена первыми встречали врага, первыми пускали ему кровь, а ваши бойцы так и вообще идут в бой впереди самых первых. Поэтому мне важно было побеседовать с вами, рассказать, что поставлено на карту…

Понятно, нас посылают в такое пекло, откуда вернуться будет непросто. Однако чувство опасности критически притупилось, так бывает, когда постоянно таскаешься из огня да в полымя. Поэтому полученный приказ я воспринял совершенно спокойно, хотя отлично понимал, что это билет только в одну сторону. Широков говорил глухим хриплым голосом, его терзала сильнейшая боль, о чём свидетельствовали мелкие капельки пота над верхней губой, у висков и общая бледность лица. Я понял, смотря в его горящие мрачным огнём глаза, что этот человек с радостью пошёл бы в бой вместе со мной, он хочет и не страшится.

– …Майор, что вы знаете об «атомных» поездах?

– Это мобильные пусковые установки, курсировали по строго определённым железнодорожным магистралям с усиленной колеёй. После перестройки поезда стояли в точках постоянной дислокации, сняты с вооружения.

Генерал кивнул, потом, вынув из кармана небольшой пульт управления, направил его на матовую поверхность планшета, и на быстро осветившемся экране появилась масштабная карта местности. По обозначениям я понял, что это какой-то железнодорожный узел, а спустя ещё мгновение узнал окрестности уничтоженного американцами в самом начале войны сибирского города Кемерово. Командующий ещё раз что-то переключил на пульте, и изображение приблизилось ещё больше отобразив участок местности в двадцать квадратных километров. В самом центре появился железнодорожный терминал с ничем особо не примечательным названием «Постниково».

– Поезда всё ещё на ходу, майор, – командующий вытёр клетчатым платком пот с лица. – Однако нас сейчас интересуют не они, а подъездная инфраструктура, под них созданная. Постниковский транспортный узел – это не просто грузовой терминал, а объект двойного назначения. Американцы используют только уцелевшие развязки и склады, северо-восточная часть узла уничтожена во время очаговых боёв с остатками 539-го железнодорожного полка. Янкесы не смогли выдержать ближнего боя и просто разбомбили укрепившихся на территории терминала железнодорожников. Мы знаем это наверняка, контрразведчики снимали показания с вышедших из окружения, отсюда и подробности.

– Значит, речь пойдёт о сервисных тоннелях, я правильно увидел задачу, товарищ командующий?

– Верно мыслишь, разведка.

Впервые голос Широкова зазвучал чуть веселее, он даже попытался улыбнуться, но вышло не слишком похоже. Боль оказалась сильнее и генерал только и смог, что растянуть губы в подобие усмешки. Быстро взяв себя в руки, он продолжил тем же глухим напряжённым голосом:

– Но нас интересуют не только тоннели, но и очень важный груз, который прибудет на станцию через несколько дней. Это те самые страшные компоненты, которые янки зовут «Плащ Сатаны»…

Мне вспомнилась обугленная стеклянная корка и вплавленный в неё намертво фрагмент детского черепа с остатками чёрных длинных волос. Сапёр Костя Михайловский минуту катался по земле, мы втроём навалились на небольшого, но жилистого старлея. Амеры были в двух десятках метров, мы еле смогли его утихомирить. Тремя днями раньше он узнал от кого-то из выживших, что во Владивостоке заживо сгорели его молодая жена и две дочки-близняшки Тася и Маша. С тех пор Костя редко говорил подряд хотя бы три длинных слова, если это не было по делу, а в рейде сорвался. Скрепя сердце пришлось его отстранить, он не обиделся, а теперь ушёл к мотострелкам: наша работа нервов не терпит. Короче, что такое этот «плащ», я знаю очень хорошо. Задание с каждой секундой обретало некую особую привлекательность. Взорвать целый состав этой дряни и всех амеров в округе, это доброе дело. Генерал тем временем продолжал говорить, водя лазерной указкой по карте. Красная точка бежала вдоль сплошного ковра тайги уже южнее станции.

– Ваша задача будет заключаться в следующем, майор. Через десять часов после нашей беседы вы с группой тщательно отобранных специалистов прибудете на аэродром подскока в Рамне, это сорок километров на восток от аэродрома авиаполка. Там вас будет ждать особый транспорт, который доставит вас в квадрат 23’49, это южнее Постниково. Там есть доступ в сервисный тоннель, который ведёт от станции в затопленные сейчас коммуникации резервного пункта космической связи. Его не достроили и в 89-м взорвали, однако подходы сохранились, и из этого места к станции теоретически можно пройти под землёй. После того, как вы проникнете в периметр станции, ваша задача наблюдать за развязками, ведущими с северо-западного направления. Петербург американцам с ходу взять не удалось, боеприпасы перебрасывают в том числе и оттуда. Вагоны спецсостава будут иметь литерную сигнатуру VH90, окрашены вагоны в тёмно-серый цвет, литеры предположительно белые или тёмно-жёлтые. Американцы про двойное назначение станции могут догадываться. Несмотря на то, что про тоннель им скорее всего не известно, идите осторожно. В случайные стычки категорически не вступать, основная цель слишком важна. Дополнительно по возможности выясните подходы к авиабазе под Кемерово, но это только второстепенная цель, главное – это состав с боеприпасами. Вы получите доступ ко всем имеющимся в распоряжении ставки ресурсам, потребным для операции, любую консультацию по имеющимся у нас данным о «Плаще Сатаны». Этот состав непременно надо уничтожить, майор. Сигнал о выполнении задачи пошлите в эфир незамедлительно. До точки эвакуации необходимо будет добраться в течение трёх часов после сигнала об исполнении задания. Всё должно случиться не позже десятого октября, иначе… Слишком много зависит от того, взорвёте вы эти треклятые вагоны или нет. Не приказываю, понимаю, что задача трудная, однако никто, кроме ваших ребят, тут не управится. Сможете?

– Мы выполним приказ, товарищ командующий. Так или иначе, состав под разгрузку не встанет.

Когда диверсант получает приказ, он не сомневается, такова наша работа. Генерал только кивнул, лихорадочный блеск в его глазах только усилился, дав понять, что разговор окончен. Он с видимым усилием поднялся из-за стола, я встал следом. Командующий протянул мне руку, мы обменялись рукопожатием. Генеральская ладонь была крепкой и удивительно сухой и горячей. Напоследок он тихо проговорил, словно прошептал молитву:

– Сделай, майор… не могу ничего сказать более того, что ты уже знаешь. Но поверь, не только за себя прошу. Сделай, как солдат солдата прошу тебя…

…Холод сквозь плотную резиновую прокладку кислородной маски вообще не ощущался. Вокруг царили зелёные сумерки, какие бывают при включенном в пассивном режиме приборе ночного видения. Напротив меня в позе эмбриона сидит опутанный амортизационной сбруей капитан Попов, слева – все остальные, кого удалось собрать. Всего шестеро бойцов, как я и предсказывал ещё тогда, десять часов назад. Аэродром оказался заброшенным отрезком скоростной магистрали, начинавшейся посреди поредевшего от вырубки участка тайги, но главный сюрприз ожидал нас в начале этой импровизированной взлётной полосы. Ребята даже приостановились, настолько всех нас поразило увиденное. На взлёте, свистя двигателями, стоял «белый лебедь»{25}25
  Стратегический ракетоносец-бомбардировщик Ту-160 «Белый лебедь» (по классификации НАТО – «Блэк Джек»). Ту-160 предназначен для поражения ядерным и обычным оружием наиболее важных объектов в удаленных географических районах и в глубоком тылу континентальных театров военных действий.
  РАЗМЕРЫ. Размах крыла 55,7/35,6 м, длина самолета – 54,1 м, высота – 13,1 м, площадь крыла 360/400 м².
  ЧИСЛО МЕСТ. Экипаж 4 человека.
  ДВИГАТЕЛИ. Под крылом в двух мотогондолах помещены четыре ТРДДФ НК-32 (4 × 14.000/25.000 кгс). Система управления двигателями – электрическая, с гидромеханическим дублированием. Имеется убираемая штанга-топливоприемник системы дозаправки в полете (в качестве самолетов-заправщиков используются Ил-78 или Ил-78М).
  МАССЫ И НАГРУЗКИ (кг): максимальная взлетная – 275 000, нормальная взлетная – 267 600, пустого самолета – 110 000, топлива – 148 000, нормальная боевая нагрузка – 9000 кг, максимальная боевая нагрузка – 40 000.
  ЛЕТНЫЕ ДАННЫЕ. Максимальная скорость на большой высоте – 2000 км/ч, максимальная скорость у земли – 1030 км/ч, посадочная скорость (при посадочной массе 140 000–155 000 кг) – 260–300 км/ч, максимальная скороподъемность – 60–70 м/с, практический потолок – 16 000 м, практическая дальность полета с нормальной нагрузкой – 13 200 км, с максимальной нагрузкой – 10 500 км, длина разбега (при максимальной взлетной массе) – 2200 м, длина пробега (посадочная масса 140 000 кг) – 1800 м.
  БОРТОВЫЕ СИСТЕМЫ И ОБОРУДОВАНИЕ. Система управления самолетом – аналоговая электродистанционная с четырехканальным резервированием. Реализован принцип «электронной устойчивости» с полетной центровкой, близкой к нейтральной. В ходе реализации многоэтапной программы снижения радиолокационной заметности на обечайки и каналы воздухозаборников нанесли специальное графитовое радиопоглощающее покрытие, радиопоглощающей краской покрыли носовую часть самолета, были реализованы меры по экранированию двигателей. Сетчатые фильтры, введенные в остекление, позволили устранить переотражение радиолокационного излучения от внутренних поверхностей кабины.
  В настоящее время бомбардировщик Ту-160 является наиболее мощным боевым самолетов в мире, по основным характеристикам и составу вооружения значительно превосходящим американский аналог – многорежимный бомбардировщик В-1В «Лансер».
  Есть также отрывочные данные о том, что несколько машин данной серии переданы в распоряжение Главразведупра МО ГШ РФ для переоборудования под выполнение специальных задач составляющих предмет гостайны. Автору более ничего не известно о судьбе машин, всё приведённое в эпизоде – художественный вымысел.


[Закрыть], хотя теперь от белизны ничего не осталось: весь корпус самолёта был окрашен в тускло-серый цвет, причём поверхность в лучах заходящего солнца словно бы дрожала, становясь то темнее, то светлей, когда её касались лучи солнца. Нас провели к длинному контейнеру, более всего напоминавшему раскрытую капсулу. Обе половины имели два противостоящих ряда ложементов с системой привязных ремней. Немногословный техник в чёрном комбинезоне без знаков различия указал нам на стоящий у самой опушки леса грузовик с бронированным кунгом. Возле машины в охранении стояли в разной степени готовности десять тяжеловооружённых бойцов охраны. Ребята охранявшие грузовик, были прикинуты так, что даже я позавидовал: редкие даже в мирное время бронекостюмы «ратник»{26}26
  Боевой защитный комплект «Ратник» предназначен для защиты жизненно важных органов военнослужащего от поражения стрелковым оружием, круговой защиты от осколков снарядов, мин, гранат. Состоит из современных баллистических и огнестойких материалов и тканей. Обеспечивает защиту бойца от заброневых локальных контузионных травм, тепловых факторов, атмосферного воздействия, механических повреждений. При этом обеспечивает маскировку, размещение и транспортировку вооружения, боеприпасов и других элементов при ведении всех видов боевых действий. Уровни защиты вариативны в различных видах комплектации в состав данного БЗК в зависимости от варианта исполнения входят: защитный комбинезон или брюки, защитные рукава, бронежилет, шлем и маска, защитные очки. А также целый ряд сезонных предметов одежды и элементов экипировки. «Ратник» беспечивает непрерывное ношение в течение 48 часов в диапазоне температур от –50 до +50 °С. По отрывочным данным поставлен на снабжение некоторых специальных подразделений ЦСН ФСБ РФ и ГРУ МО ГШ РФ в 2003 г.


[Закрыть], новейшие автоматы АЕК с интегрированным обвесом, у троих удобные ковровские ручняки «Барсук»{27}27
  Имеется в виду тактический боевой стрелковый комплекс «Стрелец» в который входят автомат АЕК 973С (с выдвижным телескопическим прикладом), единый пулемёт АЕК 999 «Барсук» с коллиматорным прицелом, видеокамерой и лазерным целеуказателем, а так же интегрированная мобильная персональная боевая информационно-управляющая система Т3 «Созвездие». Последняя позволяет обмениваться информацией между бойцами подразделения, в т. ч. для получения информации о противнике на боле боя, координируя свои действия в т. ч. и с силами поддержки, исходя из текущей обстановки.
  Некоторые характеристики оружия, входящего в комплекс «Стрелец».
  Автомат АЕК973С разработан в 1980-х годах на Ковровском механическом заводе под руководством С. И. Кокшарова в рамках конкурсной программы «Абакан». Особенность конструкции АЕК973С – схема со сбалансированной автоматикой на основе газового двигателя. При такой схеме дополнительный газовый поршень, связанный с противомассой, движется синхронно с основным, перемещающим затворную раму, но навстречу ему, тем самым компенсируя импульсы, возникающие при движении затворной группы и при ее ударах в заднем и переднем положении.
  Автоматика АЕК-973С построена по газоотводной схеме с длинным ходом газового поршня и дополнительным балансиром, имеющим свой, второй газовый поршень, двигающийся в противоположном основному направлении. Синхронизация затворной рамы и балансира осуществляется при помощи вертикально расположенной между ними шестерни. Импульс отдачи гасится практически полностью. Запирание ствола осуществляется поворотным затворном, схожим по конструкции с затвором автомата Калашникова АК-74. Ударно-спусковой механизм обеспечивает ведение огня одиночными выстрелами, очередями по 3 выстрела и непрерывным огнем, при этом переводчик-предохранитель имеет более удобную конфигурацию чем на автоматах Калашникова и на серийных образцах расположен на обеих сторонах оружия. Фурнитура автомата выполняется из ударопрочного пластика, оружие комплектуется складным либо раздвижным телескопическим прикладом. На ствольной коробке автомата имеется посадочное место для установки кронштейнов под оптические либо ночные прицелы, возможна также установка подствольных гранатометов ГП-25 или ГП-30. Автомат ограниченно поступает на вооружении подразделений специального применения РА.
  Калибр – 7,62 × 39. Длина – 965 мм (с выдвинутым прикладом). Длина ствола – 420 мм. Вес – 3,3 кг без магазина. Темп стрельбы – 800–900 выстр/мин. Магазин: 30 патронов, стандартные от АКМ и магазины более высокой ёмкости.
  АЕК 999 «Барсук». Единый пулемёт кал. 7,62 мм. Прямой конкурент единого пулемёта «Печенег». Ковровский пулемёт превосходит его по ряду тактических возможностей и боевых характеристик, особенно при проведении диверсионных операций благодаря в том числе съёмному ПББС оригинальной конструкции. Сейчас находится на стадии обкатки в ряде подразделений МО. ТТХ: патрон – 7,62 × 53 мм; масса – 8,74 кг; длина – 1188 мм; длина ствола – 605 мм; начальная скорость пули – 825 м/с; темп стрельбы – 650 выстр/мин; боевая скорострельность – 250 выстр/мин; прицельная дальность – 1500 м; емкость ленты – 100, 200 патронов.


[Закрыть]. В случае чего десять таких бойцов смогут противостоять полуроте американцев, а при соответствующей поддержке погонят и полную сотню. Трое вышли нам навстречу, и старший в шестой раз проверил сопроводительные документы. Бумажки я далеко не убирал, потому что всё вокруг после встречи с командующим напоминало фантасмагорический сон. Изначально я приготовился к длительному рейду на перекладных к линии соприкосновения с американскими передовыми частями. Поскольку наши летуны редко появлялись в небе и амеры чувствовали себя весьма вольготно, переброска по воздуху стала большой редкостью. Впервые за два месяца войны мы получили полное снабжение по снаряге и выбор оружия, пусть и не слишком богатый. А теперь ещё и такой шикарный транспорт. Мне было дано задание разработать только ту часть акции, которая касалась действий группы после заброски в оперативную зону, та же часть, что касалась заброски, по понятным теперь причинам держалась в секрете. Не мешкая, мы прошли внутрь кунга, где ещё двое техников помогли нам надеть поверх нашей собственной одежды тонкие, похожие на автомобильные чехлы балахоны из серой прорезиненной ткани. После этого нас снова повели к самолёту, где уже ждал ещё один человек в тёмно-синей лётной форме, но опять-таки без знаков различия. Это был смуглый, коротко стриженный мужик средних лет, с совершенно седой шевелюрой. Единственной запоминающейся чертой можно считать весёлые, с прищуром серые глаза. Крепко пожав мне руку, крепыш сказал:

– Майор, я координатор операции от разведуправления фронта. Зовите меня полковник Маевский. Понимаю, удивлены и всё такое… Не надо беспокоиться, Андрей Романович, всё учтено. Доставка, сброс и планирование в квадрате высадки происходит автоматически, так что ничего дёргать и нажимать вам не надо. Американцы высадки не увидят и не услышат, квадрат десантирования будет пуст, наши линейные части произведут отвлекающий манёвр, противник будет связан боем на другом участке фронта. Контейнеры с припасами снабжены радиомаяками, работающими на шифрованной частоте ваших индивидуальных коммуникационных станций…

Помолчав немного, Маевский жёстко глянул, и глаза его перестали улыбаться. Снова сжав мою руку, при прощании он добавил:

– Вы наша единственная возможность, майор. Отдали вам всё, поделились последним. Поезд не должен встать под разгрузку, никак нельзя этого допустить, Андрей…

…В плохих фильмах принято сообщать зрителю, что раз начальство просит, а не отдаёт приказ, матерясь через слово, то дело скорее всего гиблое. Солдат обречён, награда только посмертно и всё в таком духе. Наверняка для людей, не особо вникающих в нашу работу, так оно и есть: пойди к чёрту в зубы и сотвори чудо. Однако разочарую – это не совсем так, вернее совершенно не так. Дело в том, что специфика разведки такова, что любое задание с точки зрения людей несведущих выглядит как попытка самоубийства или нечто неправдоподобное, чего в природе быть не может. Поэтому к возможной собственной гибели всегда отношусь спокойно, хотя умирать, само собой, не предел мечтаний. Но гораздо страшнее, когда ты жив, а нужный мост не взорван, вражеская ракета успешно стартовала или какой-то американец или там француз в высоком чине продолжает отдавать приказы. Тогда гибнут те, кто в противном случае скорее всего выжил бы. Армия вполне может победить и без нас, однако всё упирается в цену, которую она за это заплатит. Страшнее смерти для разведчика невыполненное или проваленное задание, потому что это означает бесчестье.

– Десанту – трёхсекундная готовность! – Голос в наушнике прозвучал глухо и отстранённо. – Три, два, один, сброс!..

Никакого рывка, капсула плавно вышла из бомболюка, вздрогнула и начала спуск по спирали. Зашипела кислородная смесь, губы пересохли, голова слегка закружилась, уши заложило. Минут пять-семь ничего не происходило, потом капсулу дёрнуло вверх и влево, это раскрылись тормозные парашюты. Спустя ещё пару мгновений корпус капсулы сотряс резкий удар, привязные ремни вдавило в грудь, однако тут же сработала автоматика, гася инерцию удара, и замок сам расстегнулся. Вся упряжь опала куда-то вниз, а потолок над головой раскрылся, и в зеленоватом свете «ночника» стала видна узкая полоска неба с яркими точками предрассветных звёзд. Свою «раскладушку» я снял с крепёжной стойки слева от кресла, балахон расползся сам, стоило только провести указательным пальцем по продольному шву на груди, как показал техник во время краткого инструктажа. Кислородная маска тоже легко отошла, упав куда-то под ноги. Теперь я и мои архаровцы остались в том же прикиде, как и при выходе с базы. Для такой акции всегда следует одеться легко, но, учитывая предстоящий штурм, я допустил определённые компромиссы: все надели «броники»-«тройки», поверх шапок-масок – шлемы с радиогарнитурой короткой связи, кроме того, Клещ тащил на себе комплекс спутниковой радиосвязи. Штука эта полезная, например в момент прохождения над нашим квадратом одного из немногочисленных наших спутников, наша коробка обменивалась с ним коротким пакетным сигналом. И тут же у меня на специальном дисплее тактического коммуникатора с ладошку величиной можно посмотреть все имеющиеся данные по перемещениям амеров в нашем районе. Дисплей монохромный, изображение схематичное, однако штука вполне надёжная: однажды задней бронированной крышкой мой блок словил осколок мины и даже не поморщился, не говоря уже о том, что железяка не проделала во мне дырку. Ребята уже построились, поэтому я дал отмашку по направлению и все пятеро быстро пошли прочь от раскрытого нутра капсулы. Остался последний штрих. Найдя прямоугольную панель в корпусе капсулы слева под сиденьем моего кресла, я подковырнул её остриём ножа и, нащупав внутри небольшую кнопку, вдавил её вниз до щёлчка, после чего побежал следом за скрывшейся из виду колонной. Бойцы взяли хороший темп, поэтому догнать их получилось только через десять минут быстрого бега. Не утерпев я всё же глянул назад. За деревьями в зелёном свете «ночника» возникло яркое белое свечение и, продержавшись несколько секунд, так же неожиданно погасло. Осталось только гадать, какой хитрый механизм применили инженеры, чтобы уничтожить такую махину, рассчитанную на двенадцать здоровых, обвешанных оружием мужиков…

…Света от костра, разложенного в неглубокой ямке посреди землянки, почти не прибавилось. Я сделал из кружки длинный глоток, сладкая вода тонкой огненной змейкой пробежав по пищеводу, протекла в желудок, где и успокоилась. Чай, кофе и прочие роскошества в рейде лучше себе не позволять. Запах может указать не только, где враг, но и подсказать ему, откуда так вкусно тянет напитком, который пьют исключительно человеки. Отсидев три часа в секрете возле тропы, ведущей к заброшенной лет двести назад старообрядческой деревне, я на короткие сорок минут решил позволить себе заснуть. Однако ничего у меня не вышло, поиск подходов к платформе номер двадцать, куда, как мы выяснили, прибудет литерный поезд, прочно занял все мысли. До прибытия смертоносного груза нужно точно знать, как мы провернём акцию. Вот уже четверо суток прошло после высадки, мы излазили весь юго-западный квадрат в поисках альтернативного доступа к терминалу. Все направления оказались надёжно перекрыты, и зона безопасности вокруг станции составляла в среднем до двадцати километров в глубину. Юго-запад изобиловал старыми полузатопленными выработками, небольшими озёрами и набухшими от постоянных дождей ручьями. Над всем этим высились поросшие чёрной тайгой плоские холмы, патрулировать которые эффективно невозможно. Поэтому мы решили во что бы то ни стало искать подход в периметр именно отсюда, даже если тоннель найти не получится. Пути отхода продуманы, сюрпризы для амеров тоже заготовлены, им точно понравится, однако главная задача осталась решённой лишь частично: вход в тоннель, ведущий на станцию, всё ещё не обнаружен. А в том месте что указал окруженец-железнодорожник, теперь было глубокое озерцо, образовавшееся после разрыва американской полуторатонной авиабомбы. Запрос новых планов, возможно, и помог бы, но, по правилам задания, после прибытия в оперативный район шёл только односторонний поток разведданных со спутника, и мы могли передать только условленный сигнал о провале или выполнении задания. Вот уже вторые сутки мы осторожно обнюхивали по сантиметру каждый камень в округе, однако ничего, похожего на горловину вентиляционной шахты или сервисного тоннеля, так и не нашли. Мы даже ныряли в воронку, но всё без толку: здешние края пронизаны подземными реками и старыми шахтными выработками, бомба угодила в какой-то подземный каменный мешок и теперь на месте выхода – провал, уходящий на более чем стометровую глубину.

Вдруг пламя резко заколебалось, хотя никакого ветра я не почувствовал, сухой холодный воздух стоял в комнате недвижимо. Привычно потянул автомат к себе, одновременно начав привставать, я двинулся влево, чтобы погасить костёр и выйти из землянки через узкий запасной лаз, прорытый в тот день, когда мы решили сделать деревню своей основной базой. Однако мгновением позже кусок брезента у притолоки основного входа в землянку приподнялся, и в комнату скользнула тень. Рефлекс не подвёл, и в следующее мгновение мой палец уже выжал спусковой крючок. Кто бы не вошёл в неурочный час, тяжёлые семимиллиметровые пули моего «калаша» пригвоздят его к стене. К слову сказать, выбор был невелик, и никаких модных игрушек нам в рейд взять не удалось, поэтому все вооружились привычными вариациями комплекса «Лён»{28}28
  АКМСЛ «Лён». 7,62-мм складной десантный модернизированный автомат Калашникова с прицелом ночного видения НСП-3. Название происходит от фамилии конструктора Лаврина, проект модификации носит название «Лён», под этим именем и известен в войсках. Главным артиллерийским управлением (ГРАУ) МО СССР модификациям был присвоен индекс 6П4Л.
  Основные отличия модификации: щелевидный пламегаситель вместо штатного компенсатора АКМ (пламегаситель разработан специально для комплекса «Л» и отличается от пламегасителей СВД и ПК/ПКМ). Особой формы прицельная планка с креплением типа «ласточкин хвост» для установки ночных прицелов НСП-3 и НСП-3А. Однако в настоящее время может быть использован также для установки обычных оптических прицелов, в том числе и коллиматорных, при условии наличия планки-переходника. Также возможна установка прибора бесшумной беспламенной стрельбы ПББС-1.
  ТТХ: Калибр – 7,62 × 39 мм. Длина – 870 мм (с разложенным прикладом). Длина ствола – 415 мм. Вес с пустым магазином – 3,14 кг. Емкость штатного магазина – 30 патронов. Темп стрельбы – 600 выстр/мин.


[Закрыть]. В моём случае это обычный АКМ, только благодаря боковому приливу типа «ласточкин хвост» и четырёхщелевому узкому пламегасителю штука почти равна по точности и удобству слабенькому АК-74 под нелюбимый «пятый» калибр. Лично не пользую, и большинством из старой гвардии «пятёрка» особо не жалуется. Однако безотказная машинка на этот раз осеклась, и боёк звонко щёлкнул в ставшей почти осязаемой тишине. Тень безнаказанно метнулась к костру, и я невольно опустил оружие. Прямо напротив стояла маленькая девушка в длинной, до пят, кожаной рубахе, расшитой разноцветным бисером. Тонкую смуглую шею незнакомки отягощало ожерелье из кованых тускло-жёлтых медальонов. Лицо её скрывал толстый кожаный капюшон, тоже покрытый наборной бисерной вышивкой, а на грудь и до колен спускалась длинная, в мою руку толщиной, чёрная, словно смоль, коса. Бирюзовые ленты, искусно вплетённые между прядей, были похожи на узор, проступающий у некоторых видов очень ядовитых горных змей. Бубенчики из тёмной бронзы тихо позванивали при каждом движении. Незнакомка низко поклонилась мне, отчего бубенцы выдали тревожную мелодию, затем, плавно отдёрнув рукава рубахи, обнажила изящные смуглые кисти рук с тонкими пальцами, острые ногти были окрашены в тёмно-красный цвет. Девушка откинула тяжёлый капюшон назад, и я невольно задержал дыхание. В неожиданно вспыхнувшем ярче свете костра лицо незнакомки осветилось золотистым светом, резко очерчивая чуть вытянутый овал лица. Высокие скулы, аккуратный прямой нос и раскосые чёрные глаза в обрамлении удивительно пушистых и густых ресниц, гладко зачесанные на прямой пробор волосы были иссиня-черными, но я различил и серебряные нити седины, которые как раз подчеркивали крайнюю молодость незнакомки. Оглядевшись, девушка присела напротив меня, поджав под себя ноги, обутые в изящные унты, покрытые бисерной вышивкой, и произнесла:

– Здравствуй, Андрей. Не бойся меня, ни тебе, ни твоим людям не будет плохо. Я живу здесь неподалёку… Вернее, раньше в пещере под медвежьим холмом был мой дом. Онгоны разрушили его, сейчас там полно воды, а дом утонул.

Всё это было сказано звонким приятным голосом, с лёгким, едва уловимым и непонятным акцентом. Оставив в покое автомат, я кивнул, налил из котелка горячей воды и протянул гостье. Благосклонно наклонив голову, девушка приняла воду и, отпив небольшой глоток, выдохнула с разочарованием:

– Сладкая вода, нора в земле и постоянная тревога в мыслях. Онгоны, даже самые хитрые из них, всё равно вас не учуют. Они отгородились высокими стенами, поставили всюду мёртвые стеклянные глаза и уши. Чтобы видеть вас, нужно выйти в тайгу, а они боятся выходить, боятся слушать песню леса.

Запустив руку в складки рубахи, девушка извлекла оттуда объёмистый кожаный кисет, расшитый красным и бирюзовым бисером, вынула костяную курительную трубку, покрытую причудливой резьбой. Затем гостья бестрепетно протянула тонкую руку к костру и, вынув оттуда красный уголёк, поднесла его к чубуку. Я хотел было сказать, что курево нам ни к чему, поскольку на запах могут прийти американцы, но девушка только печально улыбнулась, показав мелкие, удивительно белые зубы меж красивых полных губ:

– Онгоны не услышат этот запах, Андрей. Сиди спокойно, отдыхай и грейся, впереди много дорог и длинная жизнь.

Переборов внезапную немоту, я разлепил пересохшие губы и задал совершенно глупый вопрос, хотя, услышав свой сиплый шёпот, устыдился его:

– К-к-кто ты? Как прошла сигналки и посты?..

Не спеша бросив потухший уголёк в костёр, девушка кивнула в такт каким-то своим мыслям, отчего бубенчики в её косе снова издали печальную нежную трель.

– Я из народа вогулов, живу тут очень давно. Эта земля приютила семью моего отца ещё до того, как белобородые поедатели молока отстроили эту деревню. Имя мне дал отец, когда однажды зимой он пошёл на медведя и не убил его. Рогатина сломалась, рассерженный медведь бросил отца в сугроб и разорвал пополам его верного пса. Отец выхватил нож, но медведь одним ударом сильной лапы выбил нож из его рук. Отец стал просить богов пощадить жизнь его семьи, и медведь остановился…

Девушка глубоко затянулась, и две белые струйки густого ароматного дыма поползли по землянке, оставляя в воздухе непонятные узоры. Табак имел странный запах, пахло свежескошенной травой и спелой земляникой. Пыхнув трубкой ещё раз, девушка продолжила рассказ:

– Прижав отца к сосне, медведь сказал ему так, что тот понял всё до последнего слова, как если бы Хозяин был человеком. Медведь сказал: «Приведи к восходу новой луны свою жену, пусть она попросит за тебя, чтобы пропало зло, что теперь между нами». Не смея отказаться, отец вернулся домой и выполнил всё так, как сказал медведь. Но Хозяин не убил жену охотника, а через положенное время родилась я. С тех пор мы не охотимся на медведей, и добыча была всегда изобильна, лес полон дичи, а реки – рыбы. Отец назвал меня Кайти, что значит «подарок», но люди потом звали разными именами. Зови меня так, как звал отец.

От дыма у меня в голове почему-то появилась ясность, а усталость как рукой сняло. Я подумал, что было бы неплохо спросить, не знает ли гостья что-нибудь про подземный тоннель. Сказка у неё вышла хорошая. Однако сейчас полезнее было то, что Кайти местная.

– Кайти, – когда я произнёс это имя, огонь снова вспыхнул ярче, – давным-давно люди вроде меня построили тут подземную дорогу. Ты не знаешь, где можно на неё попасть?

Девушка затянулась и, выпустив струйку дыма к потолку, тихонько рассмеялась, отчего по спине у меня побежали мурашки.

– Ты не веришь сказкам, Андрей, но я не обижаюсь. Много лет прошло, люди изменились, нужно время, чтобы всё встало на свои места. И всё же придётся поверить, потому что от этого зависит, найдёшь ты нужную дорогу или нет.

– Чего ты хочешь за информацию? Я могу дать тебе продукты, патроны, если надо…

Девушка снова печально улыбнулась и, выбив трубку о ладонь, высыпала пепел в костёр, который, снова вспыхнув белым пламенем, опал вниз и почти погас.

– В другое время я взяла бы всё и, может быть, даже попросила ещё кое-то, Андрей. Но сейчас я хочу обрести новый дом.

– У нас всего три дня, Кайти. За три дня мы тебе хороший дом не срубим, даже вшестером.

– Ты добрый и честно говоришь, – Кайти еле заметно улыбнулась. – Но это не займёт так много времени.

Вытянув вперёд руку, девушка провела ладошкой над затухающим пламенем костра, и оно, словно притягиваемое магнитом, потянулось вверх за ней. В облаке дыма я увидел давешнюю воронку, а возле самой кромки воды с восточной стороны показался вывернутый из земли белый валун метра два высотой. Камень вывернуло из земли у подножья его виднелись какие-то мелкие камушки, омываемые чёрной водой.

– Выкопай то, что найдёшь, и перенеси на любое высокое место к югу от озера, и хорошо закопай. Подожди немного, и выпадет снег. Ищи у своего порога беличий след, он укажет дорогу к тому, что ты ищешь. Ты согласен сделать то, что я прошу?

– Да, сделаю, но…

– Потом всё сам поймёшь. Прощай, Андрей Раскатов, и спасибо тебе.

Кайти наклонилась вперёд и легко коснулась пальцами моей щеки. Прикосновение получилось тёплым и удивительно нежным, словно бабочка задела щеку крыльями. После этого свет в землянке неожиданно померк, откуда-то налетевший ветер распахнул завесу у дверей, и девушка пропала, словно её и не было вовсе. Глухо треснул выстрел, пуля ушла в стену где и осталась. Всё это время я давил на спусковой крючок, «калаш» не осёкся, выстрел произошёл. В голову пришла шальная мысль, что между тем мгновением, когда вошла девушка и вновь пропала, прошло не полчаса а какие-то доли мгновения. Однако, отогнав всякие выдумки, я всё же решил, что видел сон. Встав с земли и подойдя к выходу, я вдруг почувствовал, как левый кулак словно свело судорогой. Разжав пальцы, увидел на ладони тонкую косичку с нанизанным на нее бирюзовым и красным бисером. Отбросив попытки рационально объяснить произошедшее, я решил сдержать слово, данное странной ночной гостье, с тем и вернулся назад, чтобы вновь развести костёр.