Текст книги "Тени чёрного пламени"

– Что же тогда?

– Им пообещали новую Родину…

– Здесь, на Земле?!

Этот вопрос, казалось, снял некоторое напряжение, возникшее с самого начала встречи. Тихон заулыбался, показав все свои синие, никогда не чищенные зубы.

– Нет, что ты! Пойми, Ступающий, на вашем мире свет клином не сходится. То обстоятельство, что вы стали участниками большой игры, не означает, что вы особо ценные или страсть какие исключительные. Вы – перекресток, удобная перевалочная станция. За этот перекресток назначена определенная цена, а Ждущие просто выполняют заказ.

– Вейт?

Веселое настроение словно ветром сдуло, и Тихон мгновенно побледнел, втянув голову в плечи, став похожим на карикатуру колобка из детской сказки. Эдакий сморщенный, грязный и сильно пьющий колобок.

– Прошу, не произноси этого имени больше, а?

– Я уже встречался с ними недавно. Мне предлагали уйти в сторону, грозились убить всех, кто мне дорог.

Лицо Подорожника, не утратив своей бледности, снова претерпело поразительные метаморфозы. Редкие брови поползли вверх, подперев морщинистый низкий лоб. В глазах светился неподдельный страх, которого я не видел у Тихона уже очень давно.

Дрожащим от напряжения голосом он спросил:

– И что ты им ответил?

– Что и должен был: нельзя торговать чужим товаром, это несерьезно.

Страх не исчез, но напряжение мало-помалу стало отступать, Тихон, уже немного успокоившись, снова пробормотал куда-то в сторону:

– Видящий Путь не ошибся, он и вправду невосприимчив. Легенды не врут на этот раз.

– Эй, а можно с подробностями?

Снова переведя затуманенный от размышлений взгляд на меня, Тихон согласно кивнул и начал рассказывать:

– Те, с кем ты встречался, были союзниками Ткачей. Легенда гласит, что именно они развязали войну. Нашли способ изменять ткань Вероятности и обучили этому способу Ткачей. Но сами всегда оставались в тени, никто из воюющих рас никогда не видел их, не говорил с ними. Только вожди Ткачей общались с Вейт, да и то немногие.

Дрожащей от переживаемого напряжения рукой Тихон достал новую, непочатую бутыль перцовки и, с хрустом свинтив фабричную пробку, сделал один долгий глоток из горла, забыв даже из вежливости предложить мне.

Допинг подействовал, лицо Подорожника вновь приобрело сизовато-кирпичный оттенок, голос стал звучать увереннее:

– Ткачи стали теснить противника, это было не трудно. Они действовали сплоченно, как один. А среди племен, им противостоявших, не было согласия, каждый мир воевал сам за себя. Лишь Изменяющие да еще одна сильная и древняя раса, Райн, достойно сопротивлялись захватчикам.

– А как же Обелиск?

– Они не воюют ни с кем. Разумных камней слишком мало, для войны они стары, ибо не видят в ней смысла. Бежать – вот все, на что они способны.

– Ты упомянул вторую расу. Кто они?

И снова лукавая улыбка прогнала страх и напряжение с лица рассказчика. Тихон пожал плечами и ого рошил:

– Кому, как не тебе, Ступающий, лучше всех знать об этом? Одного ты спас в разрушенном поселке, а другого… другую чуть было не пристрелил совсем недавно!

И тут удивляться пришлось уже мне. Лежавшая рядом догадка, словно холодный душ, окатила с ног до головы, но лишь на короткий миг. Ярость, дремавшая все это время, снова дала о себе знать.

С трудом сдерживаясь, я проговорил сквозь зубы:

– Украсть голос и… Черт! Что они еще сделали, обокрав мертвую девушку?!

Не знаю, куда делась вся выдержка и хладнокровие, меня словно бы подбросило, и, перемахнув через очаг, я уже с ножом в руке держал другой Подорожника за горло, блокировав локтем его третью костяную руку. Острие вороненого клинка смотрело точно в глаз иномирянина. Тихон пытался вырваться, и что-то в его взгляде заставило меня отступить, отбросив Подорожника от себя, разорвав дистанцию. Но тот не сделал попытки подняться, а лишь с непонятным выражением смотрел на меня.

И только когда он заговорил, стало ясно, что это было сочувствие:

– Прости, Ступающий.

– Бог простит.

Ярость ушла так же быстро, как и возникла. Поднявшись из глубин подсознания, она снова взбаламутила осадок горечи утраты, воскресив былые сожаления и неудовлетворенное чувство мести. Но Тихон не виноват, иномиряне не понимают нас, а мы не до конца понимаем их, отсюда все проблемы. Снова обойдя очаг и сев на свое место, я взял несколько толстых сучьев валежника, лежавших рядом, и, поворошив уголья почти прогоревшего костра, сунул их подальше в огонь, который радостно вспыхнул, принимая новую пищу. Тихон тоже сел напротив, с опаской поглядывая в мою сторону.

Не поднимая глаз от разгорающегося пламени, я сказал:

– Если они так хотели завоевать мое доверие, то ошиблись. Даша мертва, кадавр, пускай даже и очень похожий, это уже не она. Если хотят разговора, пусть уберут эту… это… Иначе я убью эту тварь, а потом отыщу способ найти и тех, кто ее послал сюда. Образ близкого мне человека – это святое… не троньте его.

Подорожник все еще смотрел на меня испуганным взглядом, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Не спуская с меня настороженного взгляда и потирая шею, он с раздражением пробурчал:

– Ты сильно изменился, Ступающий. Кидаться с ножом на друзей – это неверный подход.

– Мы никогда не были друзьями, Тихон. В прошлый раз ты меня крепко подставил. Если помнишь.

Реплика попала в цель, Подорожник опустил голову, я успел заметить, как лицо его побледнело, желваки на скулах вздулись. Но, быстро совладав со смущением, он тем же глухим тоном сказал, цедя каждое слово сквозь стиснутые зубы:

– Не у всех есть столько мужества, чтобы всегда поступать правильно, Ступающий. Если ты слаб, тогда обстоятельства ведут тебя, если силен – можно самому эти обстоятельства создавать.

Слова вечного бродяги подействовали на меня, словно ушат холодной воды. Легко говорить о выборе тем, кто живет, неся посильный крест, выбрав спокойствие. Им есть что терять, а мне уже нет.

Снова поднявшись, я сказал, стараясь не пугать и так подобравшегося иномирянина:

– Прости, ты тут действительно не при делах. Но с теми, кто вынудил тебя прийти сюда, я говорить не стану. Для разговора они выбрали не тот язык, пускай даже неумышленно.

Если я хотел удивить собеседника, то это получилось. Видимо, нечасто кто-то брал на себя труд обращать внимание на посланца и его чувства.

Подорожник слегка качнул головой, будто бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, и ответил уже своим обычным тоном:

– Они не хотели тебя оскорбить, Ступающий. Это традиция – брать облик и воспоминания уже умерших, чтобы не оскорблять двуличием живых. Не уверен, что знаю точно, однако Райн не манипулируют союзниками.

– Тогда как они скопировали… все о ней?

– Свет Маб не уничтожает память быстро, в момент уничтожения, информация может звучать. Потом она растворяется бесследно, но есть способ услышать все один последний раз. Райн слушают некросферу, чтобы вести мировую летопись Вероятности. Они услышали и запомнили.

– Они бесполые?

Подорожник, отвлекшись от каких-то своих воспоминаний, поднял на меня затуманенные воспоминаниями глаза и неопределенно пожал плечами:

– Если не убьешь посланца на этот раз, ты сможешь об этом спросить.

– Зачем они ищут меня?

Тихон утратил интерес к разговору, он все более отдалялся, думая о чем-то своем. В нашем общении что-то пошло не так, понимание исчезло. Может быть, иномирянин прав и я просто стал другим. Одного я не утратил – это ощущения момента, когда нужно уходить. Пища сделала свое дело, неимоверно хотелось спать. Но ночевать тут было неправильно. Навьючив рюкзак и подняв лежавший рядом автомат, я поднялся и, не прощаясь, развернулся вполоборота, чтобы уйти. Выпускать Тихона из поля зрения и поворачиваться к нему спиной я не рискнул. С того самого случая, когда он чуть не сдал меня Ткачам, пускай и опосредованно, я больше не доверял никому из местных.

И когда круг неровного, мерцающего света остался позади, я услышал окрик:

– Не важно, что нужно от тебя другим, Ступающий. Всегда важно, чего хочешь ты сам. Желания не умерли, как глубоко их ни хорони!.. А вокруг нас место, куда каждый приходит со своими надеждами.

Я не стал оглядываться, разговор действительно себя исчерпал. Цель осталась прежней, последние события никак на приоритеты не повлияли. Даже этот грязный трюк с двойником пускай и ранил, но с пути не сбил.

Обойдя поле по краю, я осторожно форсировал небольшое аномальное поле, расположенное недалеко от заваленного железнодорожного тоннеля, и оказался в овраге с относительно сухим дном. Расставив по склонам растяжки и замаскировавшись в кустарнике, удалось уснуть. Сновидений избежать удалось удивительно легко, будто и не было всех этих долгих месяцев, покореживших душу сильнее, чем десять лет войны там, в большом мире. Закрыв глаза, я видел только тьму, звуки, доносившиеся сквозь ее черное покрывало, были привычны: где-то стреляли, зверье протяжно выло, жалуясь на судьбу. Но все это кончилось в то самое мгновение, когда пискнул радиовызовом шифрованный канал, по которому мы общались с обозниками. Из наушника вновь раздался знакомый и одновременно ненавистный голос посланца… или посланницы Райн. С одной стороны, это было неплохо. Смена каналов помогла, и, следовательно, в первый раз имел место какой-то неизвестный вид пеленга. А вот то обстоятельство, что репликант говорит на частоте конвоя, определенно настораживает. Палец все еще в нерешительности замер на клавише передачи. Вызов не прекращался, настойчиво пищал, долбился прямо в мозг. Бросив мимолетный взгляд на циферблат часов, я отметил время – 03.14 утра. Выходит, прошел почти час после разговора с Тихоном. Интересно, успел он уже связаться с этими фокусниками или нет? В любом случае подобраться незаметно у репликанта не выйдет, теперь я начеку. Пускай приходит, испытаем нашу удачу вместе.

Отжав клавишу, я ответил:

– Говори, я слушаю.

Связь в виду Кордона почти всегда нормальная, а на моем ПДА стоят хорошие системы шумоподавления и подстройки частот. Так что сейчас было слышно громкое дыхание вызывавшего, словно он медлит в нерешительности.

– Я… мне известно о твоей потере, Ан… Ступающий в Паутине. Когда я приняла этот облик и все, что с ним связано, это был акт уважения. Мы не хотели оскорбить твоих чувств, клянусь Светом милостивой Маб.

На Востоке моджахед вполне спокойно может приносить клятвы неверным, чтобы тут же с легкостью их нарушить. Важен ритуал, а на войне победа – это единственный приоритет. Поэтому я верил только своим друзьям, а из местных только Охотнику и его соплеменникам. Их мотивы и устремления были близки любому, избравшему путь воина, а потому лишенному не боевого двуличия. Проще всего было не отвечать и ни на что не соглашаться, однако я понимаю, что так просто эти комбинаторы не отстанут. Посмотрим, чего они хотят.

– Я так и не услышал, что тебе нужно. Или говори, или уходи с волны.

Опять последовало продолжительное молчание. Это тоже хорошо. Врут обычно по заготовке, для этого не нужно подбирать слова.

Прошло секунд десять, я уже совсем было собирался заблокировать и этот канал связи, когда голос раздался вновь:

– Твои недавние попутчики скоро умрут, осталось порядка двух часов.

Новость действительно не из рядовых. Хотя навскидку репликант вполне мог говорить правду. Время и пространство в кочующих землях ведут себя непонятно. И длина пути часто зависит от того, кто ведет. Семен идет интуитивно, подбадривая себя старкой, что может сказаться на расстоянии, как к гадалке не ходи. Нужны подробности, пока все слишком туманно.

Ровным, ничего не выражающим тоном я спросил:

– Где они сейчас?

Может быть, это воображение, но, когда прозвучал ответ, мне отчетливо послышались нотки облегчения в голосе собеседницы:

– Они миновали границу и сейчас движутся по шоссе от заброшенного армейского блокпоста. Это в двух часах от моста, где их уже ждут.

Ерунда, абсолютная чушь. Обычная шпана решила напасть на неплохо вооруженный обоз одной из сильнейших группировок?! Без гарантии получения прибыли. Просто чтобы пострелять?! Чушь.

– Ты лжешь, кадавр. Те бродяги, что сидят сейчас под виадуком, не остановят сержанта и его людей. Это просто мелкое хулиганье.

– Так и задумано! Послушай, Ступающий… Ве… известные тебе силы очень изобретательны. В Зоне у них есть сторонники, и довольно могущественные. Люди, которые сейчас греются у костров под мостом, ничего не знают. Ты прав, это обычные мелкие бандиты.

И опять в словах кадавра был смысл. План нападавших вдруг возник перед глазами как наяву. Некто очень сведущий устроил мне ловушку. Он знал, что я нанялся в караван, к тому же отказался от предложения Вейт уйти без боя. Но чего они не знают, так это истории нашей встречи с Ловцом. Разумный подход, очень разумный. В кочующих землях вполне можно затеряться, следить за кем-то очень сложно. Поэтому меня поджидали на выходе, поскольку точно известен пункт конечного назначения.

– Пока я верю тебе, говори дальше.

– Две группы по пять воинов. Одна в сотне метров от виадука, направление – юго-восток. Там развалины какого-то строения…

– Это зерновой элеватор, сейчас там довольно горячо в плане радиации.

– В группах опытные воины, пришли недавно как группа экологов. У них современное снаряжение, с ним радиация некоторое время не страшна.

Забавно. Сторонняя группа приходит извне, только чтобы устранить одного человека. Связи оппонентов действительно впечатляют. Бросив мимолетный взгляд на часы, я прикинул расстояние до элеватора. Минут двадцать на то, чтобы выйти на дистанцию броска. Еще минут десять, чтобы вычислить стрелка, прикрывающего основную группу. Вряд ли это снайпер, дистанции тут слишком короткие для длинных перестрелок. Так что, может быть, найду и быстрее, все-таки места знакомые.

– Подходы заминированы?

Голос кадавра больше не дрожал, но на этот раз я расслышал в нем нотку сожаления. Вообще эмоции были практически человеческими, что злило еще больше.

– Этого мне выяснить не удалось, я слишком поздно обнаружила засаду. И одна я не смогу им помешать.

– Ну, вдвоем у нас тоже шансов не много.

– Ты очень известный человек, начальник ополчения даст тебе воинов.

Слова иномирянки заставили меня горько усмехнуться про себя. Ополченцы – это уже лестное название для горстки неофитов, прибывших в Зону за счастьем и романтикой. Там были разные люди, в том числе поэты и безработные экономисты. Люди именно такого сорта оставались на Кордоне дольше чем на пару недель. Нет, само собой, были еще журналюги, которые не рисковали углубляться в опасные районы и строчили свои опусы и репортажи в местной рыгаловке. Были еще опустившиеся старатели, побиравшиеся среди прогуливающих свой фарт артельщиков из тех, что поудачливее. Именно от таких вот опустившихся личностей журналюги, оплатив им выпивку, узнают о «страшных тайнах Зоны», после пересказывая обывателям всего мира пьяные бредни местных алконавтов. Самым известным похмельным менестрелем был Валера Гундос, пока не сгорел от паленой водки полгода назад. Один московский писака отвалил этому ханыге приличные деньги за стандартный набор сказок и простенький артефакт «слезница». Эти кусочки непонятной субстанции выпадают после каждого прохода волны. Они светятся причудливым голубовато-синим светом, но и только. Валера наплел москвичу, что эта штука исполняет одно желание, если таскать «слезницу» в кармане и постоянно думать о предмете вожделений. На вырученные деньги Гундос справил себе новый комбез, а потом, как обычно, обмывал его недели три. Видимо, под конец удача ему изменила, организм не вынес издевательств над собой и сдался. Настоящие искатели Счастья уходили с Кордона при первой возможности и иначе как для того, чтобы сдать намытый хабар, больше туда не возвращались. Поэтому воинство у Серого было еще то. Сам же он был вещью в себе, как и все мы здесь. Опытный старатель, отличный вояка. Но дальше Кордона никто его не видел. Говорят, что была какая-то история, после которой он вышел к военному блокпосту один, без товарищей и совершенно безумный. Шифер потом вроде встал на место, но за пределы того самого брошенного КПП Серый больше не выходил. Зато он многому обучил тех, кто не стеснялся спросить, многим помог найти свой талант, свое место под нашим небом. Среди его выводка только волчата, матерых охотников за скальпами там не водилось.

Все это за доли мгновения пронеслось у меня в голове, поэтому я ответил иномирянке все тем же ровным голосом:

– Им бы польстило бы такое звание. Нет, если все так, как ты говоришь, есть только мы… с тобой.

Последние слова невольно задержались на языке, мне было почти физически больно их выговорить и тем более осознать их смысл. Но иномирянка ничего не заметила, по крайней мере мне так показалось в тот момент.

– Это самоубийство!..

– Почти всегда так оно и есть. Где вторая группа?

Голос собеседницы снова дрожал от напряжения. Поняв, что, как и тогда, у мнимого «Агропрома», мы снова будем одни, решительности у кадавра существенно поубавилось.

– Ждут у заброшенного длинного строения, перед мостом. Их задача проконтролировать, чтобы никто не ушел.

Хм, опять грамотно устроились. Там неподалеку есть только коробка недостроенного коровника и гаражный бокс. Место хорошее, на холме. С широким сектором обзора на шоссе и окрестности.

– Ладно, где ты сейчас?

Ответ пришел практически сразу же, видимо, иномирянка не придала значения всем тем словам, что я сказал раньше:

– Иду параллельно шоссе, следом за обозом, направление – юго-восток. Твои попутчики торопятся, но лошади выбились из сил, скорость почти как у пешего.

– Оставь обоз, иди к кор… к тому зданию, что облюбовала вторая группа. Найди хорошее место и возьми их под наблюдение. Какое у тебя оружие?

– Полуавтоматическая винтовка с оптическим прицелом, бьет далеко… ты должен знать.

Еще бы мне не знать! Хотя справедливости ради нужно признать, стреляет кадавр очень даже неплохо. С такой скоростью может получиться все, что я задумал.

– Патронов сколько осталось?

Последовало долгое молчание, спохватившись, я понял, как трудно отвечать тому, кто еще недавно хотел тебя убить. Поэтому пришлось уточнить:

– По твоим словам, народ в засаде сидит опытный, просто так они на мушку не пойдут. Скажи просто: сможешь подержать их минут пять-десять без движения?

– Думаю, да.

– Отлично, тогда решено. Как выйдешь на исходный рубеж, дай знать.

– Хорошо, пусть будет так, но…

– Другого выхода нет. Сейчас есть только ты, я и они.

– Я сделаю как договорились, Ступающий.

Ситуация, прямо скажем, не из идеальных. Неизвестный напарник. Десяток профессиональных головорезов и еще столько же обычной гопоты. С пятью профессионалами справиться – это уже проблема. А вот когда их целый десяток… Но выхода просто нет, это очевидный факт. Преимущество первого выстрела, безусловно, на нашей стороне. В тот короткий промежуток времени, пока я проверял снаряжение и оружие, в голове уже сложился вполне четкий план действий. Патронов вполне хватит на затяжной бой, гранат к подствольнику осталось всего пара штук, и это скверно. Однако в любом случае они предназначены той шушере под мостом, профи так просто не напугать.

Выложив все, что могло стеснять движения и добавляло вес в полупустой рюкзак, я устроил небольшой тайник прямо на месте ночевки. Кустарник густой, так, с ходу захоронку не найти. Ничего особо ценного в тайник не закладывал, ибо ничего и не было. В качестве сторожки оставил одну «эфку», на короткий срок этого должно было хватить. Присоединив к автомату «тихарь» и проверив, как клинок двигается в наручных ножнах, я направился в сторону дороги. Двигаться пришлось рывками, чтобы случайно не привлечь внимание дозоров ополчения. Кроме того, вполне реален риск нарваться на старую растяжку, оставленную кем-то и благополучно забытую. Сколько раз именно на такой вот проржавевшей подлянке подрывались опытные старатели, забывшие, что не только они проходили этой дорогой, останавливались на ночевку вот на этой удобной поляне. Но первое время мне относительно везло. К тому моменту, когда я добрался до обочины, на посту ополченцев происходила пересменка и на метнувшуюся через дорогу тень никто не обратил внимания. Мельком бросив взгляд на оборудованный на невысоком холме наблюдательный пункт, я оценил возможности тамошних сидельцев как неплохие. Полнопрофильные окопы с выложенным мешками со щебнем бруствером, врытая в землю бытовка для свободных от смены бойцов. Три стрелковые ячейки под ручные пулеметы держат под контролем дорогу и фланги, а сам пост просматривается с вышки, оборудованной уже в деревне. С тыла такой блокпост обойти будет сложно, если наблюдатель в деревне не спит. Тревожным было то обстоятельство, что пулеметов у ребят Серого в этот раз не было вообще. Это подтверждало мои опасения, высказанные в разговоре с репликантом, бойцов среди ополченцев было не много. Да и вооружение оставляло желать лучшего. Судя по наблюдаемому в данный момент эпизоду, ополченцев самих нужно охранять.

Следующие метров двести пришлось ползти, огибая холмы и довольно сильные очаги радиоактивного загрязнения. Аномалий в Прикордонье не слишком много, тут они скорее исключение, нечто вроде достопримечательности. Как только маршрутизатор пискнул, сообщив о выходе на исходный рубеж, я поднялся и перебежками направился к одиноко стоящему дереву, возле которого начинался глубокий и длинный овраг, примыкавший к элеватору через полторы сотни шагов. Ночь выдалась довольно светлой, поэтому прибор ночного видения я оставил в тайнике. От природы имея хорошее ночное зрение, различать предметы при рассеянном лунном свете сейчас получалось без особого труда. Это очень приятное ощущение: ты даже не видишь предметы, а чувствуешь их так, как не сможет ни один «ночник». Почти бесшумно ступая по мокрой траве, я достиг противоположной оконечности оврага довольно быстро, примерно за четверть часа. Слева небо заслоняла глубокая непроницаемая тень, отбрасываемая гаражным боксом, бывшим частью элеватора. Некоторое время ушло на то, чтобы осмотреть руины, где, по информации репликанта, некие граждане устроили засаду Гуревичу и его подопечным. Сам комплекс состоял из двух зданий и недостроенного склада, от которого остался только раскрошившийся фундамент. Посмотрев сначала просто невооруженным взглядом, ничего необычного. Силуэт был статичен, никакого движения внутри или снаружи, ни единого огонька. В оптику тоже мало что удалось рассмотреть, если все так, как сказал кадавр, парни точно крепкие профи. Напоследок я поймал направление ветра и еще минут пять принюхивался. В лесу или вот в таких заброшенных местах выдает человека именно запах. И в какой-то момент получилось уловить нечто особенное. Это был резкий, но выдохшийся сейчас дух человеческого обиталища, в котором смешивается сразу множество ароматов, которые распространяются вокруг, как их ни маскируй: дым небольшого костра, запах еды, экскрементов, зарытых в землю, немытого тела, оружейной смазки и много чего еще. Это не истребить, каждое живое существо имеет свой неповторимый дух. Ребята блюли осторожность, это без вопросов. Но когда проводишь большую часть времени в поле, далеко от любого жилья, обоняние обостряется. Правда, до звериного ему далеко, но вот такое стойбище я унюхаю метров за двести, так что попались. Не они первые решили, что оказались хитрее всех. Ну, придется ребят огорчить… Смертельно огорчить.

Стараясь держать за основной ориентир раскидистый одинокий дуб, росший почти у самого края оврага, подходившего к гаражу практически вплотную, я двинулся на северо-запад, обходя руины по дуге. Предусмотрительные люди без приглашения в гости не ходят. Особенно если где-то неподалеку сидит на фишке часовой с чем-то не шибко дальнобойным и коротковолновой рацией. Говоря об оружии, я более чем уверен, что настоящего снайпера у головорезов нет. Расстояния тут не подходят для дальних перестрелок. От оккупированного гопниками блокпоста под виадуком до руин элеватора всего четверть километра, может быть, метров двести восемьдесят. Хорошо пристрелянный автомат с оптикой либо такой же ручняк. Всего было три места, где такой вот специалист по встрече незваных гостей мог бы расположиться с относительным комфортом. Хотя более всего подходила небольшая рощица в пятидесяти метрах от того места, где я стоял. Три старых дуба расположились практически параллельно шоссе на плоском холме, поросшем густым колючим кустарником. Оттуда и элеватор был виден как на ладони, даже просматривалось дно оврага, хотя и не слишком отчетливо. Несколько раз сменив направление, мне удалось подобраться к роще. И теперь осталось только выжидать. Замерев неподвижно, держа в виду черную, почти непроницаемую для рассеянного лунного света путаницу кустов, я ждал. Человек не может находиться в абсолютной неподвижности, время от времени нас выдают именно движения. Так случилось и на этот раз, ждать долго не пришлось. Впереди, примерно метрах в пятнадцати на юго-восток, кустарник колыхнулся против ветра, нечто большое на какое-то мгновение мелькнуло среди перепутанных ветвей и снова затихло. Зверье тут уже практически не водилось, почти все кабаньи выводки и стаи слепых собак ушли вглубь новых территорий, подальше от человеческого жилья. Только местные крысы остались там же, где и раньше, а вся крупная живность давно людей не беспокоила. Виной тому был дикий отстрел всего и вся на сувениры приезжавшими со всего мира туристами. Поэтому, кроме двуногих, крупной дичи тут быть не должно. Расчехлив саперную лопатку, перехватив ее для рубящего удара, я осторожно двинулся в обход того места, где засек движение. Чтобы подобраться к такому стрелку со спины, никакой особой премудрости не требуется. Достаточно выдержать направление от блокпоста ополченцев. Стрелок держит под контролем элеватор и шоссе, смотреть назад ему незачем. Тут, скорее всего, стоят растяжки, но на этот случай нужно просто идти очень осторожно. Погода не радовала. Дул только слабый западный ветерок, поэтому каждый шаг приходилось отмерять очень осторожно, чтобы не шуметь излишне. Передвигаясь исключительно в полуприсяде и потратив на это минут тридцать, я наконец достиг зарослей в том месте, где видел нечто крупное. Прислонившись плечом к стволу дерева, я снова замер, всматриваясь в заросли впереди. Стрелка выдало экономное движение ствола оружия. Тут я не угадал – это был самозарядный карабин СКС[14]14
  Карабин Симонова самозарядный, или СКС, является очень популярным среди охотников оружием для средних дистанций до 600 м. СКС построен на основе автоматики с газовым двигателем. Газоотводная камера и газовый поршень расположены над стволом. Газовый поршень не связан жестко с затворной рамой и имеет свою собственную возвратную пружину. Запирание осуществляется перекосом затвора вниз, за боевой упор в дне ствольной коробки. Затвор установлен в массивную затворную раму, на правой стороне которой жестко закреплена рукоятка для заряжания. УСМ курковый, предохранитель расположен в спусковой скобе. Использует промежуточный автоматный патрон 7,62 × 39 мм. Магазин коробчатый, неотъемный, на 10 патронов, заряжается с помощью специальной обоймы-зажима.
  Есть довольно удобный открытый прицел, но есть также возможность установки оптики, дневной и ночной. Карабин выпускается также в Китае и странах бывшей СФРЮ.
  Штука надежная, подходит как для охоты, так и для чего-то более серьезного. Но по точности ощутимо уступает карабину Мосина из-за известных особенностей конструкции. Автор лично видел порядка двадцати различных тюнинговых решений для данного карабина, что говорит о его популярности среди гражданских пользователей. Охотник не пойдет в тайгу с негодным или неудобным оружием, поэтому в данном случае народный выбор – главный критерий качества.


[Закрыть] с какой-то сильной оптикой на хитром кронштейне. Человек едва шевельнулся, и с большого расстояния, да еще в темноте этого никто бы не заметил, но нас разделяло всего-то метра три. Стрелок был укутан в маскировочную накидку и лежал точно спиной ко мне, удобно уперев подошвы ботинок в землю. Удобно перехватив лопатку, я, не раздумывая больше, в два прыжка сократил дистанцию и обрушил лезвие на шею стрелка. Будь у меня нож, все могло получиться иначе. Из такого положения есть риск промахнуться, что приведет к последующей борьбе, и часовой точно попытался бы достать оружие. Перестрелка, шум, прощай внезапность. Остро заточенная кромка лопатки с глухим хрустом перерубила человеку шейные позвонки, преодолев ощутимое сопротивление. Тот дернулся всем телом несколько раз и затих. Легкий запах мочи возвестил о том, что противник умер. Крови, судя по тому, что я успел разглядеть в потемках, натекло не так много, все впитал костюм. Оттащив труп глубже в кусты, я достал потайной фонарь и быстро обыскал тело. Документов никаких, накидка и комбез фабричные. В набедренной кобуре – обычный украинский «форт» с тактической обрезиненной рукоятью и полимерным антикоррозионным покрытием корпуса[15]15
  Имеется в виду «модель 15», созданная для армии. Сам по себе пистолет представляет почти точную копию бельгийской линейки «Браунинг», которую копирует вплоть до внешнего вида. «Форт-15» использует 9 × 19 мм боеприпасы Luger, магазин на 16 патронов. Сейчас практически не выпускается.


[Закрыть]. Сам по себе пистоль – дрянь, но такая доводка стоит недешево. Без особого сожаления выщелкнул патрон, бывший в стволе, вынул сам магазин, снял раму, отсоединил ствол и возвратную пружину, а потом разбросал детали далеко по сторонам. Та же участь постигла и карабин, не пожалел даже оптику, хотя наверняка шутка тоже не из дешевых. Еще некоторое время ушло на то, чтобы осмотреть рощу, но больше никого тут не было, стрелок пришел сюда один. Зачехлив лопатку и снова спустившись с холма вниз, двинулся на юго-запад, ориентируясь на верхушку дуба, росшего у оврага. Лунный свет стал немного ярче, поэтому добежать до дерева удалось относительно быстро. Осторожно нащупав ступней край оврага, я в несколько движений аккуратно спустился на дно. Вода, собравшаяся тут в неглубокую лужу, легонько хлюпнула под подошвами ботинок. Но всплеск получился аккуратный, едва уловимый для слуха. Взяв немного левее, я выбрался на пологий склон и двинулся вперед. Пока все шло как запланировано, хотя отыскать в темном лесу одинокого стрелка – это практически как выиграть миллион по лотерейному билету, полученному на сдачу в магазине.

Опустившись на землю, я пополз вверх по склону, осторожно ощупывая пространство перед собой, особенно землю. Рывок, затем еще… опа! Пальцы натолкнулись на тонкую холодную нить в каплях конденсата. Нет, это не обычная растяжка с гранатой, такую на склоне ставить без толку, слишком просто укрыться от осколков. Отложив автомат, я вынул саперную лопатку и, повернув колпачок на навершье рукояти, повернул отделившийся колпачок с небольшим узким алюминиевым щупом так, чтобы он оказался снаружи, и снова завернул колпачок. Получился безопасный щуп, которым я осторожно проверил землю по обе стороны от того места, где лежал. Справа что-то слегка скрежетнуло, потом еще и еще раз. Противопехотная мина, корпус, судя по звуку, пластиковый. Стоит без сюрприза, тут ребята пожадничали. Обычно в такой закладке под днищем основного заряда лежит дополнительный, как своего рода подарок для решившего снять мину. Это может быть другая мина либо ручная граната. Поверьте, даже самая маломощная из перечисленного с гарантией вышибет глаза любому, кто поторопится снять такую закладку. Времени на то, чтобы полностью извлекать мину, не было, поэтому я просто вынул взрыватель, а на его место поставил деревянный колышек, за который и зацепил леску. Внешне, если особо не приглядываться, ничего не изменилось. Больше растяжек на пути мне не попалось, и я без приключений достиг задней, глухой стены гаража. Лопатка для дальнейшей работы не годилась, поэтому с величайшим сожалением пришлось снова убрать шанцевый инструмент в чехол на поясе. Сейчас главное – действовать аккуратно и тихо, поэтому пришла очередь ножа. Вынув вороненый клинок из закрепленных под нарукавным швом ножен, я двинулся вдоль стены вперед, чтобы обогнуть строение слева.

Дойдя до угла и осторожно выглянув, я увидел огонек, мелькнувший в темноте. Некто, стоящий шагах в десяти впереди, у входа в гаражный бокс, курил, спрятав сигарету в кулак. И в доказательство правильности теории сырой холодный ветер донес аромат табачного дыма. Где стоит один, вполне может оказаться и другой, однако, кроме легкого шороха шагов и едва слышного треска тлеющего табака, ничего расслышать не удалось. Человек стоял спокойно, прислонившись плечом к стене, и смотрел на отлично видимый отсюда костер в бочке, который запалили урки на блокпосте под виадуком. Подобравшись к курящему наемнику почти вплотную, я еще раз осмотрел его силуэт. Высокий, под два метра, вооружен автоматом, который сейчас держит за пистолетную рукоять, уперев стволом в землю. Комбез новый, хорошо подогнан по фигуре, тоже немецкий «кондор». Сейчас забрало маски отстегнуто и болтается на груди. Немцы сделали хороший костюм, удобный и надежный. Штука в том, что если маску снять, то носящий его человек открыт для удара в одну из кровеносных артерий на шее. Поднявшись на ноги, я левой рукой зажал курильщику рот, а зажатым в правой руке ножом резко ударил его в шею сверху вниз. Ударом ноги удалось выбить автомат из руки наемника, пальцы его разжались, потому что, скорее всего, сломались. Клинок прошел сквозь термоизолирующую ткань подшлемника, а потом, словно в масло, погрузился в тело. Не вынимая ножа, я аккуратно потянул обмякшее тело на себя и только потом осторожно высвободил клинок. Оттащив тело за угол, я спустил его в овраг, труп с легким шорохом укатился в темноту. Обыскивать времени уже не было, скоро уже начнет светать, а при свете работать будет гораздо сложнее. Теперь наемников предположительно осталось трое, но даже это многовато на меня одного. Заходить в приоткрытые ворота гаража могло оказаться ошибкой. Обстановка внутри мне неизвестна, вполне можно нашуметь. Поэтому, проскользнув вдоль ворот к противоположной стене, я взобрался на плоскую крышу строения. Использовав для подскока массивный ящик с песком возле настенного пожарного щита, от которого осталось лишь несколько досок да две вбитые в стену скобы. В свое время приходилось разбирать подобное здание на кирпичи, поэтому я знал, что у левого дальнего от входа угла под слоем рубероида есть нечто вроде вентиляционной отдушины, и довольно широкой. Но резать ничего не пришлось: покрытие настолько прогнило, что крошилось под пальцами. Но тут удача изменила, труха просыпалась вниз и загремела по той самой трубе, издавая противный скрежет. Тут же распахнулись створки ворот, и у выхода загорелось сразу два фонаря. Не получится совсем тихо, ребята среагировали очень быстро. Спрятав нож, я отцепил притороченный сзади автомат и в полуприсяде подобрался к краю крыши.