Текст книги "Тени чёрного пламени"

– Сделаю все, что смогу, и еще немножечко того, что сделать не в силах. Или умру, пытаясь. Ты и твои профессора приняли меня именно поэтому, разве не так?

Сажа ничего не ответил, лишь эхо его тревожных мятущихся мыслей на миг окутало меня с головой. Мы молча проследовали до двери, где хозяева разместили моих артельщиков.

Алхимик сделал пару шагов прочь от двери, но все же обернулся и проговорил очень тихим, подавленным голосом:

– Мне… очень жаль.

– Не стоит, друг. Приходя в Зону, каждый из нас делает только то, о чем мечтал, переходя черту. Именно поэтому отсюда никто не уходит навсегда, это место – наш единственный дом. Здесь мы нужны…

– Кому?

– Прежде всего самим себе. Это самое важное, осознавать смысл бытия.

Снова волна чужого смятения окатила меня холодной волной. В этот момент я осознал, что в подземном городе тысяч пять обитателей и каждый из них слышал мои слова. Все началось и закончилось через два стука сердца. Волна схлынула, Сажа, еле заметно качнув головой, развернулся и пошел прочь, растворившись в темноте бокового коридора, вход в который я раньше не заметил. Может быть, спорить не хотел, а может, просто сказать Алхимику было нечего. Пискнул в кармане ПДА, вынув коммуникатор, я увидел, что по новому каналу пришло сообщение от Тройки. Тут была карта нового маршрута и подробное изложение плана совместных действий. Получалось довольно рискованно, однако когда же было иначе? Согласно плану, нам давалось еще четыре часа на сборы, из них два часа на отдых. Невидимый таймер в голове все так же отстукивал последние мгновения перед решающим моментом, когда от противника отделяет только пара шагов и не более одного вздоха. Толкнув массивную дверь, я вошел в просторную длинную комнату. Освещенная спрятанными в длинные плафоны лампами дневного света, комната была обставлена очень по-спартански, но функционально: вдоль стен тянулись двухъярусные нары, в центре длинный стол и шесть табуреток. Ребята уже расслабились, на столе громоздились банки вскрытых консервов, но водки не было, тут закон соблюдался. Мотря, завалившийся на нижнем ярусе нар, прислонившись к стенке, бренчал на неизвестно как попавшей сюда семиструнной гитаре. Иван под дружный хохот остальных артистично исполнял матерные куплеты про новгородского купца Садко. Ксения, сидевшая напротив исполнителя, смущенно прятала улыбку всякий раз, как Иван заворачивал особенно забористую строчку. Увидев меня, Матренин оборвал песню, все начали было подниматься. Но я махнул рукой, чтобы не ломать атмосферу, и, сев рядом с девушкой, налил себе густо заваренного чаю из алюминиевого котелка.

Девушка повернулась ко мне и, запинаясь, начала о своем:

– Антон, я… хочу рассказать о задании. Старейшие…

Иногда есть темы, на которые говорить нет необходимости. Ксения не предала моего доверия. Хотя ей были даны четкие указания на этот счет. Это сложный выбор, когда нет возможности переложить решение некоей дилеммы на кого-то еще и нужно самостоятельно сделать то, что будет правильным именно здесь и сейчас. Посланница Райн доверилась воспоминаниям Даши, доверилась ее чувствам ко мне и… может быть, это правильно лишь между нами, однако я рад, что она сделала именно такой выбор.

– Я все знаю. Сейчас это не важно, главное не то, что было тогда, а то, что произошло на самом деле. И… мы с Дашей благодарим тебя. Думаю, она сделала бы тот же самый выбор. Спасибо.

Во взгляде девушки читались удивление и какая-то затаенная боль. Потом глаза ее заблестели, по раскрасневшейся щеке скатилось несколько слезинок.

Смахнув их быстрым движением ладони, Ксения тихо, так, что слышал только я один, произнесла:

– Не благодари за то, чем я стала. Твоя… подруга… она подарила мне свои чувства, рассказала, какой ты там, под этой невыразительной маской. И в то же время я слышу твои мысли… иногда. Даша верила, что ты справишься с любой бедой, окажешься сильнее самого сильного врага, и я… я верю тоже. Это наивно, но есть вещи, которые лучше не усложнять. Что бы ни случилось там, в городе, я буду сражаться на твоей стороне, Ступающий.

После таких слов лучше ничего не говорить, чтобы не спугнуть момент. Поэтому я накрыл своей ладонью стиснутую в кулак руку девушки и легонько сжал. И хоть кругом были люди, но сейчас была только эта невидимая, тонкая нить понимания, протянувшаяся между нами. Неожиданно голос Ивана стих, все смотрели на нас с Ксенией некоторое время. Горан усмехался в бороду, Андрон, поймав мимолетный взгляд Ксении, покраснел и уставился в пол, Кудряш неловко растянул губы в смущенной улыбке. Мотря отложил гитару и, потянувшись к своей кружке, с шумом отпил из нее остывший чай.

И лишь Норд, со значением кивнув в ответ на какие-то свои мысли, отобрал у Ивана гитару и, протянув ее через стол мне, попросил:

– Спой боевую, командир. Прошу от всех ребят, давай нашу, а?

Когда все слова уже сказаны и можно лишь заняться какими-то мелкими, ничего не значащими пустяками, душа требует чего-то теплого. И на помощь пришла песня из прошлой жизни, которую мы часто пели перед боевыми.

Немного подкрутив лады, я откашлялся и запел:

 
Мы выходим на рассвете,
Над Баграмом дует ветер,
Раздувая наши флаги до небес.
Только пыль встает над нами,
С нами Бог, и с нами знамя,
И родной АКМС наперевес!
 

Нестройным хором последние строчки подхватили все, кроме не знающего текст старой боевой песни афганских времен Горана:

 
Только пыль встает над нами,
С нами Бог, и с нами знамя,
И родной АКМС наперевес!
 

Глаза бойцов стали оживать, ритмичные строчки старой, как само военное ремесло, песни будоражили кровь.

 
Командир у нас хреновый,
Несмотря на то что новый,
Только нам на это дело наплевать.
Было б выпить что покрепче —
И не больше, и не меньше.
Все равно, с какой заразой воевать!
 

И снова грянул уже уверенный, окрепший речитатив. Слова рокотали в тесной комнате, словно дробный стук сапог по растрескавшейся от жары таджикской земле.

 
Было б выпить что покрепче —
И не больше, и не меньше.
Все равно, с какой заразой воевать!
 

С каждым новым куплетом уходило напряжение, легшее печатью на каждого из нас. Песня, сочиненная много лет назад, как бы сообщала нам, идущим в бой, отвагу певших ее до нас.

 
Ну а если кто-то помер,
За него сыграют в покер.
Здесь ребята не жалеют ни о чем.
Есть у нас еще в резерве
Деньги, водка и консервы
И могила, занесенная песком!
 

Снова грянул припев, подхваченный еще более дружно, слаженно. Сила тех, кто воевал так давно, что даже имена их стерлись из памяти поколений, гремела и звала за собой.

 
Есть у нас еще в резерве
Деньги, водка и консервы
И могила, занесенная песком!
 

Свет в комнате мигнул, потом зажегся снова, но никто не обратил на это внимания. Даже Ксения и Горан стали подпевать, настолько заразителен ритм, энергия, вложенная в нехитрые строчки.

 
Говорят, здесь рост немалый.
Может, стану генералом…
Ну а если вдруг не выйду из огня,
Ты найдешь себе другого
От несчастия такого
И, быть может, позабудешь про меня!
 

Боль, смерть и утрата – все это было там, в каждой строке. Казалось, что они несут вихрь чужих воспоминаний и образов, навсегда канувших в толще лет.

 
Ты найдешь себе другого
От несчастия такого
И, быть может, позабудешь про меня![25]25
  Антон исполняет популярную боевую песню времен афганской войны. Текст Сергея Вениаминовича Шабуцкого. Песня написана в 1964 г., и сначала «ветер дул» над Сахарой. Позже переделали, ибо популярность свою песня приобрела уже в Афганистане. За основу предположительно взят переводной текст Р. Киплинга «Пыль».


[Закрыть]
 

Сбацав лихой проигрыш, я прижал ладонью струны и, положив гитару на нижние нары за спиной, под одобрительные возгласы артельщиков принялся за еду. Это неправильно, однако отчего-то проснулся зверский аппетит. Заряд уверенности, сообщенный песней, все еще не мог успокоиться, люди переговаривались между собой, напряжение ушло, его место занял спокойный боевой азарт. Все шло правильно, теперь я точно это знаю. Подождав, пока все немного успокоятся, приказал отдыхать. Впереди был еще поход в арсенал, нужно посмотреть, что могут предложить Алхимики.

Тяжелая бронированная дверь арсенала отворялась, медленно уезжая влево. Тихо подвывали электромоторы, показывая, что не все в убежище Алхимиков настолько загадочно, есть и просто наши, привычные по ощущениям вещи. Сажа, встретивший нас только возле самого входа, сделав широкий приглашающий жест рукой, первым шагнул внутрь. Вновь зажглись лампы, упрятанные где-то высоко под потолком небольшого зала. Немного осмотревшись, я понял, что сюда наспех свозили все, на что профессора дали разрешение. Вдоль зала тянулись стеллажи с боеприпасами, оружием, отдельно в дальнем левом углу громоздились ящики с минами, гранатами и взрывчаткой. Последние я узнал по деревянной, изжелта-белой таре. Там, внутри, в вощеной бумаге покоились килограммы чистой энергии в невзрачных кусках массы, похожей внешне на оконную замазку. Горан шагнул было в ту сторону, тоже завидев знакомые предметы, но я остановил подрывника:

– Гора, ты что, все на подвал потратил?

Ничуть не смущаясь, черногорец пожал плечами, все так же хищно поглядывая на открывшиеся его взору богатства:

– Командир, мало – не много.

– Понимаю, брат. Но тихо пройти не получится, нас уже ждут. Мы их по-другому удивим, останешься доволен, обещаю.

Обернувшись к прислушивавшимся к нашему разговору артельщикам, я подозвал Андрона и Кудряша:

– Идем в город, скорее всего, будет штурм укрепленных позиций. Работать будем по схеме «Вулкан».

На лицах бойцов почти одновременно появилась понимающая улыбка. Лишь Андрон приуныл, поскольку ему не нравилось то, что подразумевала эта схема. Сын моего земляка все еще хотел шагать в первых рядах, врываться в окопы, кромсать глотки ножиком, и все такое. Окликнув Сажу, я спросил, где лежит то, о чем так печалился наш молодой. Алхимик бесстрастно указал на стеллаж у правой стены. Там в ящиках покоились игрушки, о приобретении которых я мечтал уже довольно давно.

Когда мы все впятером подошли к стеллажу, я поинтересовался у Алхимика самым важным:

– А «тушняк»-то есть или все скромно, по-пролетарски?

Не уловив сарказма, Алхимик достал свой ПДА и на несколько секунд углубился в чтение каких-то ведомостей. Очевидно, все, что нам выкатили, собрали в графу «восполнимые потери». Найдя нужную строчку, Сажа удовлетворенно кивнул и указал на три ящика, стоящих слева от нас на полу.

– Гранаты ТБГ-7В[26]26
  Имеется в виду 105 мм надкалиберная термобарическая реактивная граната. Эффективна против укреплений и скоплений живой силы противника. Принята на вооружение в 1988 г. До сих пор стоит на вооружении ВС РФ и является отличным средством огневого штурма в условиях города и горной местности.


[Закрыть], двадцать штук, гранатометы РПГ-7В1[27]27
  Модификация знаменитого ручного многоразового гранатомета РПГ-7. Отличается от оригинала наличием сошек и новым оптическим прицелом, в прицельной сетке которого учтена баллистика боеприпасов типа той же ТБГ-7В. Слова тут излишни, РПГ-7 лучший по балансу «эффективность – мобильность» в мире.


[Закрыть] в количестве шести штук. Все на месте.

Отпустив Алхимика, поблагодарив за помощь, я обратился к рядом стоявшим бойцам:

– Вы трое назначаетесь в подгруппу уничтожения. Поэтому берем каждый в дополнение к обычному вооружению по гранатомету. «Тушняк» тяжелый, а воевать придется долго. Закладок и схронов там нет, хотя я попробую договориться с местными, чтобы сбросили нам заначку на маршрут. Однако сильно не надеемся, все свое несем на собственном горбу. Берите по четыре выстрела на рыло, еще по паре гранат возьмем я и Мотря. Винтите «шайбы» на подсумки с гранатами, как только войдем в город, авось не выдохнутся. Налетай, не стесняйся!

Конечно, выбор, на первый взгляд, не идеальный. Но это только если не вдумываться в ситуацию. Южная окраина Могильника, где, скорее всего, и засел Дансель, оборудована сетью очаговых пунктов обороны. По словам Ксении, устройств, которые нужно уничтожить, до шести, и вокруг каждого будет достаточно охраны. На месте норвега я бы вынес уязвимый элемент системы за пределы основного периметра, спрятав его. Пусть противник видит крепость и идет в ловушку. Даже если кто-то прорвется, то цель Вейт все равно будет достигнута. Поэтому так важно будет присутствие девушки рядом, только она и сможет почувствовать излучение этого самого модулятора. По свойствам этого устройства данных очень мало. Ксения говорит, что больших разрушений не будет, хотя в свете того, что старейшины Райн были не до конца откровенны с девушкой, эти сведенья могут оказаться недостоверны. В одном сомнений нет: если Райн желают похоронить своих врагов у нас либо нанести им серьезный урон, то сам принцип нам объяснили верно, скрыв лишь последствия.

Что касается наших союзников здесь, в Зоне, то, похоже, Алхимики не сомневаются в информации иномирян. Однако, зная их беззаветную преданность эксперименту как критерию поиска истины, я допускаю, что ученые решили пойти на риск. Об этом говорит и план, предоставленный мне Номером Три. До выхода на поверхность у спортплощадки заброшенной школы мы идем вместе, откуда отряд Алхимиков идет в центр восьмого микрорайона, где, согласно данным, сообщенным пленным наемником, видели Данселя. Разрушений в том месте не слишком много, так что организовать там оборону и разместить элементы устройства можно, и даже с комфортом, на крышах высотных зданий, к примеру. Алхимики пойдут не таясь, делая ставку на броню и неслабую огневую мощь. Видимо, они располагают некими данными, позволяющими оценить шансы своей группы на успех как весьма вероятные. Мы же опять идем сами по себе, профессорское сборище ничего, кроме туманных императивов на уничтожение Вейт, нам не дало. Но, похоже, они сами не знают, что с нами делать, куда отправить, это тревожило более всего остального. Как-либо скоординировать наши действия не получилось, Тройка просто отмалчивался, а Сажа вежливо отвечал, что профессора ведут какой-то диспут и в ближайшие дни недоступны. В сложившейся ситуации я решил использовать чужой план как отвлекающий маневр для себя. Пусть Алхимики таранят крепость наемника Вейт в лоб, пускай шумят как можно более громко. Мы дождемся момента активации портала, когда модулятор будет подстраивать частоты генераторов поля, Ксения его обязательно почувствует. Если Алхимики окажутся у цели первыми, не беда, главное, это прервать процесс уничтожения Завесы, а уж кто это сделает, совершенно не важно. Но если прав все же я, то увеличенная огневая мощь нам действительно понадобится.

У стойки с комбезами я снова задержался у выставленных в ряд импортных бельгийских «горцев», немецких «кондоров» и британских «дефкоммов». Дорогие многофункциональные игрушки манили примерить, опробовать в действии.

– Круто местные затарились, аж в глазах от зависти темнеет.

Неслышно подошедший Юрис с нескрываемым восхищением разглядывал обмундирование. А в какой-то момент, не удержавшись, даже погладил наплечник «горца». Мне ничего не оставалось, как только согласно покивать. Слов нет, любой из этих костюмов на порядок лучше нашего устаревшего барахлишка. И будь в запасе хотя бы пара недель, я не задумываясь обрядился сам и прикинул ребят в это великолепие. Однако сейчас, перед самым выходом, этого делать нельзя. Незнакомый прикид вполне может отказать, подвести. Не потому, что плохой, а именно в силу своей неизученности.

– Юрис, скажи парням, пускай подберут себе комбез по размеру.

– А местные дают добро?

– Все, что в этой комнате, собрали специально для нас. Но пробовать эту красоту не будем, пойдем в старом.

Норд одобрительно кивнул, хотя во взгляде друга и читалось явное неудовольствие. Не наша вина, что события неожиданно пошли кувырком и сейчас я вынужден на коленке планировать рискованную, очень серьезную операцию. Враг опередил нас, инициатива сейчас полностью на его стороне. Единственный шанс заключается в том, что верно угадан ход его дальнейших действий. И даже если эта догадка верна, придется идти в поиск полностью вслепую, полагаясь лишь на выучку ребят и собственную удачу.

Когда все необходимое было собрано и мы уже направились к выходу, Сажа вдруг задержал нас и быстро пошел в противоположный от выхода конец зала. Стенка замерцала и на короткий миг исчезла, пропустив Алхимика внутрь. Минуту спустя он вернулся, ведя следом самодвижущуюся тележку, на которой лежало три патронных ящика.

Подойдя ко мне почти вплотную, Сажа прошептал:

– В ящиках новые патроны, к вашему оружию они подойдут, но лучше никому об этом не знать.

Такой поворот меня нисколько не удивил. Скорее всего, это козырная шестерка из крапленой колоды, с помощью которой клан ученых-экстремалов играет с остальными, неизменно срывая банк. Подозвав остальных, я открыл ящик, в котором, судя по маркировке, лежали автоматные патроны 7,62 мм. Под рогожной стружкой лежали обычные патронные «цинки» совершенно стандартного вида. Вскрыв один наугад, я вынул обычный с виду патрон и тут же понял, что ошибся. Пуля, плотно обжатая пояском с алым ободом, была не совсем обычной. Рубашка ее серебрилась неспокойным, ртутным блеском. Но на ощупь поверхность была совершенно твердой и… теплой.

Положив необычный патрон обратно в короб, я спросил у Алхимика:

– Что это за металл?

Тот лишь неопределенно пожал плечами, во всем облике Сажи сквозила нервозность. Скорее всего, он уже пожалел, что выкатил тележку из закрытой части арсенала.

– Не имеет значения. Патроны не повредят вашего оружия, а пули имеют свойство пробивать композитную броню. Пороховая смесь идентична той, что используется у вас, опасности нет.

И снова я вынужден был, стиснув зубы, помотать головой. Ах как не вовремя открылись эти возможности, как сейчас недостает времени на подготовку!

Выдохнув сквозь зубы, я с сожалением закрыл крышку ящика и сказал:

– Сажа, я ценю твою помощь и еще больше ценю то, что ты сейчас сделал…

– Но?..

– Воевать я буду только с тем, что знаю. Может быть, мощность не та, однако стрелять незнакомыми патронами не стану, да и ребятам точно такого не прикажу.

Алхимик чуть помедлил с ответом. Плечи его вдруг обреченно опустились. Воздух загудел от роя мыслеимпульсов, чья общая тональность была сожалеющей.

Тихо, своим обычным голосом Сажа произнес:

– Мы… понимаем. Вас проводят в комнату отдыха. Постарайтесь отдохнуть, до отправления монорельса всего час и десять минут.

Превозмогая вдруг нахлынувшее чувство досады на обстоятельства, которые складываются именно так, а не иначе, я возразил:

– Думаешь, что мне нравится вести в бой людей вот так, лишая их шанса на возможное преимущество?! Неделя… мне нужно было еще семь дней!

Снова меня окутало эхо далеких голосов. Казалось, что с Сажей одновременно говорят сотни людей и не только. Иногда сознание царапали мысли совершенно чуждые, совсем не похожие на человеческие. Возникший неожиданно ветер чужих эмоций и туманных образов так же быстро угас. Запустив шестипалую руку в карман, Сажа выудил на свет небольшой овальный предмет, более всего напомнивший мне темную, почти черную каплю застывшей смолы. Доцент протянул предмет мне так решительно, что пришлось взять янтарную каплю. Ничего не случилось, а сам предмет оказался удивительно легким и почти неосязаемым.

Снова упрятав кисти рук в широкие рукава плаща, Сажа тихо сказал:

– Время – это то, над чем мы пока не имеем полной власти. Профессора знали, что ты не возьмешь ничего, что не смог бы добыть и без их помощи. Этот жест доброй воли ничего им не стоил. Но мы с тобой… Прости, но «друг» – это единственное подходящее слово для тех отношений, что есть между нами. Давно не приходилось говорить ничего подобного, но ты заставляешь вспомнить то, каким я был раньше. Нет, я не жалею о преображении, просто в Сообществе голос воспоминаний одного быстро теряется. Благодаря тебе я помню, кем был, это… хорошо. Поэтому я делаю то, что делаю. Предмет у тебя в руке – это нечто новое. Дизайн пришел мне во время активного поиска этим утром.

Сжав «каплю» в кулаке, я опять ничего не почувствовал. Пришло ощущение, будто пытаюсь схватить тень. Однако, разжав пальцы, увидел, что артефакт никуда не делся.

– Что он может?

– Я пока точно не уверен, но «капля» резонирует с вибрациями темной материи.

– А если без ваших научных приколов?

– Генераторы поля создают направленный поток античастиц… излучения, чтобы разорвать Завесу. Как только модулятор начнет перенаправлять их, артефакт даст тебе знать.

– Так это вроде детектора этой самой материи?

Сажа едва уловимо передернул плечами. Похоже, что я задал вопрос, на который он не хочет отвечать. Но вдруг, вместо булькающего многоголосья, доцент медленно, подбирая слова и запинаясь, заговорил надтреснутым баритоном, что было очень неожиданно. Может быть, это его настоящий, человеческий голос.

– Не знаю, может быть… вероятно. Но если ты хотел моей помощи, то прими это изделие, считай, что это моя личная просьба.

Что-то в голосе Алхимика заставило меня спрятать невесомый предмет в кармашек на поясе. И эта штука была там единственной за довольно продолжительный срок. Год я уже не носил ни одного артефакта в поясных контейнерах, однако на этот раз чуйка подсказывала, что зарок можно и нарушить. Сажа кивнул, и по комнате вновь пронесся ветерок мыслеобразов, более всего похожий на облегченный вздох.

Голос его снова звучал разобщенно, персональная интонация исчезла:

– Благодарю тебя, Ступающий. Теперь прощай, мы увидимся вновь, но это будет… не так скоро.

Алхимик махнул рукой, и тележка уехала прочь, растворившись за фальшивой стеной. Не прощаясь более ни с кем, Сажа вышел из арсенала. Мы подались было следом, но в коридоре нас ждал один из бойцов Тройки. Доцент исчез, хотя в коридоре более не было боковых ходов. Сгибаясь под тяжестью набранного добра, мы пошли следом за тяжко шагающим солдатом по левому рукаву коридора. Предстояло еще раз проверить оружие и распределить полезный груз между бойцами.

Свет в тоннеле периодически мерцал, роняя желтые пятна мутного света на железный пол вагона. Окон тут не было, свет просачивался сквозь частые узкие щели вентиляционных отверстий в крыше. Юрис, сидевший напротив, поглаживал замотанное мохнатым тряпьем цевье винтовки, что-то тихо напевая на своем мелодичном языке. Двигатель, скрытый где-то под полом, завыл на высоких оборотах, и мерная смена пятен света превратилась в частое, почти стробоскопическое мерцание. Чтобы не видеть этого, я прикрыл глаза и наугад начал вспоминать карту городских кварталов в том районе, под которым мы скоро окажемся. Получалось сносно, память пока не подводит. В такие моменты очень остро чувствуешь переход от ожидания чего-то к непосредственным действиям. Мысль гонится за событиями, стремясь их предсказать и подсказать телу нужные действия. В то же время сознание и опыт шепчут, что, как ни гадай, в реальности все может сложиться совершенно иначе.

– Номер Три вызывает отряд Ступающего!

Мысли рассеялись, когда в наушнике раздался сдавленный шепот командира отряда Алхимиков. Вопреки внушительной фигуре, голос Тройки звучал как легкое дуновение ледяного ветерка.

– Здесь Ступающий, говори.

– Мы приближаемся к цели, ваш район поиска – вдоль проспекта Космонавтики и далее на юго-восток. Это понятно?

– Точно так, все понял. Юг и юго-восток. Проспект Космонавтики и улицы Хорошилова и Подгорная.

– Номер Три – отбой связи.

Резко скрипнули тормоза, вагон качнуло, и под лязг вагонной сцепки распахнулись широкие двери. Впереди уже стучали о бетонный пол кованые сапоги бойцов Тройки. Алхимики, бывшие в первом вагоне, выгрузились чуть раньше и сразу же потопали вперед, не включая наплечных фонарей.

Выждав немного, чтобы не наступать тяжеловесам на пятки, я приказал:

– Отряд! На выход бегом!.. Марш!

Первыми выскочили Мотря и Андрон, за ними следом Гора и Кудряш. Трубы гранатометов да характерные горбыли гранатных подсумков делали их фигуры чуть толще и массивнее, чем у других. Следом вышли Ксения и Юрис. Девушка за все время не произнесла ни слова, Змей тоже не откалывал обычных шуточек, все подсознательно чувствовали серьезность момента. Мандраж, собранность и, конечно, страх, который, как его ни загоняй внутрь, все равно вылезет в нервическом дрожании пальцев и противной сухости во рту. Как только я ступил на узкий перрон, двери нашего и соседнего вагонов с лязгом захлопнулись. Под вой моторов вагончики стали пятиться, набирая скорость, покуда не скрылись в широком жерле тоннеля. Дороги назад не было – вот что нам дали понять.

Не дав людям опомниться, я приказал:

– Группа, в колонну по одному становись! Норд, Ксения – в голову, Мотря – ко мне. Приборы ночного видения включить. Режим работы – пассивный. Соблюдать радиомолчание до контакта с противником. Вперед марш!

Важно показать остальным, что вокруг не было и нет ничего такого, о чем командиру неизвестно, чего бы он не предусмотрел. Даже если это не так, то бойцам об этом категорически знать не следует. Мы быстрым шагом двинулись прочь с перрона и, пройдя метров двадцать по узкому тоннелю, оказались возле массивной овальной двери. Норд, Гора и Андрон по моему знаку начали вращать колесо запорного механизма. Судя по скорости их движений, это было не особенно трудно, за дверью ухаживали. Замки тихо лязгнули, и дверь чуть приоткрылась вовнутрь.

– Отряд, построение походное! Дозорная подгруппа – вперед, дистанция сто!

Юрис и Ксения выскользнули наружу, тут же растворившись в серой дымке тумана, начавшего робко переползать через порог. Выйдя, как всегда, последним, я плотно затворил за собой обитую кровельным железом толстую деревянную дверь. Сработавший датчик привел в действие запирающий механизм люка там, глубоко внизу. Теперь мы полностью отрезаны, назад в тоннель хода нет. И хоть по плану Тройки дверь должна была открыться через шесть часов, в это верилось очень слабо. Все знали, что в лучшем случае мы сможем лишь на короткое время отсрочить прорыв Вейт, но никак не остановить могущественного захватчика. Легенды про некую превосходящую мощь, данную конкретно мне, – это удел иномирян, даже Алхимики, скорее всего, не восприняли эту информацию всерьез. Перехватив автомат поудобнее и погасив бесполезный сейчас «ночник», я шагнул на замусоренную улицу и, рывком преодолев невысокую кучу щебня, оказался у стены какого-то дома, рядом с остальными.

Примерно час с небольшим отряд продвигался вдоль проспекта Космонавтики, держась правой его части. Обзор затруднялся из-за постоянно висевшей в воздухе белесой дымки, сужавшей поле видимости до семидесяти, а иногда и менее десятка метров. Несмотря на то что фактически был уже поздний вечер, в Могильнике царило хмурое раннее утро. Белый свет струился из-за низких серых облаков, окутывавших верхушки высотных домов восьмого микрорайона, иногда проглядывавших в просветах между развалин. Буря, бушевавшая у самых городских окраин, здесь себя почти никак не проявляла. Лишь иногда мелкая статика пробегала по стенам домов, да голубовато-белые всполохи разрядов изредка с треском били в землю, рассыпая сотни злых искр. Пока все вокруг подтверждало мои изначальные догадки: нет патрулей, разведка не выявила закладок и пунктов скрытого наблюдения. Возможно, этому была еще одна причина – у Данселя слишком мало людей для обеспечения периметра. Однако же это могло обмануть лишь неискушенного в наших делах. Раз кто-то один нашел дорогу через внешний барьер, то эта удача может посетить и других. Могильник всегда кишел мелкими бандами мародеров, небольшие старательские артели тоже избирали его как базу довольно часто. В сводках, которые прислал Слон, я часто натыкался на сообщения, в которых говорилось о бандитских налетах, после которых виновники уходили именно сюда. Преследователи подходили к границам бури и чаще всего успокаивали себя мыслями о том, что бандиты просто сгинули в ее электрическом хаосе. Это как в пруду, где завелась хищная щука: мелкая рыба исчезает, вода кажется абсолютно спокойной и прозрачной. Но это лишь до той поры, пока хищник не почует новую добычу, тогда все очень быстро преображается.

– Здесь Номер Три, враг обнаружен!

Вызов на выделенной частоте раздался в тот момент, когда мы добрались до второго перекрестка, где был съезд на улицу Хорошилова. Тут же пискнул ПДА, на обновленной карте восьмого микрорайона появился восьмиугольник, охватывающий шесть домов. Опять все сошлось: Дансель выбрал несколько наименее разрушенных домов и разместил там генераторы поля. Другой вопрос, сколько их там.

– Сильнейшее сопротивление… тяжелое энергетическое оружие. Применяю маневр уклонения… продвижение остановлено.

Тут же снова обновилась карта. Один из шести красных квадратов периметра порозовел, а потом стал черным. В следующий миг что-то заставило посмотреть на окутанные дымом многоэтажки. У основания одной из них мелькнула короткая вспышка рыжего огня, и здание, накренившись, стало быстро оседать на правый бок. Ударившись о соседний дом, панельная многоэтажка исчезла в клубах пыли. Тут же ожила рация, по внутренней связи вызывал Норд. Голос друга был спокоен, что не сулило ничего хорошего его противнику:

– Здесь второй, контакт. Два – три, семь. Избушка в три окна!

Не успел я среагировать, как следом откликнулась Ксения. Девушка шла с Нордом в паре, но сейчас работала самостоятельно. Немного путаясь в докладе, она быстро произнесла:

– Здесь седьмой. Два – три одиннадцать. Тоже… избушка!

Карта снова обновилась, но теперь данные пришли от дозорной подгруппы. Вниз по улице было две укрепленные точки. Сейчас Норд и Ксения сидели примерно в ста семидесяти мерах от цели. Пока рано было что-либо предпринимать. Начни мы сейчас, и противник перегруппируется, вызовет подмогу. Нет, нужно обождать. Отщелкнув на общей частоте два длинных и два коротких тона, я жестом подозвал к себе Мотрю. Пулеметчик подбежал быстро, почти стелясь над землей. Развернув к нему ПДА, я указал на небольшой домик в сотне метров от обнаруженных снайперами опорных пунктов.

– Судя по карте, тут два этажа. Выбери лежку и затихарись покуда. Все понял?

Под маской лица не разглядишь, но, зная Мотрю как человека веселого и любящего действие, нет сомнений, что он улыбался. Легко поднявшись, артельщик в два прыжка снова пересек улицу и скрылся впереди. Я уже совсем было собрался окликнуть Кудряша и остальных, как вдруг приступ резкой боли сдавил голову словно раскаленным стальным обручем. Рот наполнился кровью, а в ушах раздался низкий, едва слышный гул. Превозмогая боль, я окинул взглядом рассредоточившихся впереди артельщиков. Никто из них не выказал никаких признаков паники, вообще все было как и раньше. Я уже потянулся к переключателю рации, чтобы вызвать Ксению, как все снова изменилось. Боль вдруг отступила так же внезапно, как и началась, но гул в ушах не пропал, продолжая заметно скрадывать остальные звуки.

Ксения отозвалась сама, когда приступ уже совершенно прошел:

– Маятник запущен. Есть первые колебания поля!

Снова обновились данные по восьмому микрорайону. Тройка и его бойцы выжили, продолжая продвигаться на юг. Теперь уже соседняя с обрушенной многоэтажка мерцала розовым цветом. Это означало только одно: Номер Три продолжает бить в лоб. Бойцы Алхимиков брали этаж за этажом, медленно продвигаясь вверх к набиравшему обороты сегменту устройства. Что-то изменилось, я это понял, когда посмотрел вверх. Тучи над городом стали приобретать чернильно-синий оттенок. Молнии белыми росчерками стремительно перебегали к особенно темному пятну на юго-востоке, висевшему довольно далеко от восьмого микрорайона, где сейчас бились бойцы Тройки. Черное облако висело всего в полукилометре от того места, где мы сейчас находились. Эпицентр этого своеобразного глаза бури теперь висел в районе улицы Подгорной, путь к которой нам преграждали вскрытые дозором опорники. Подняв маску и задержав дыхание, я сплюнул на землю кровавый сгусток. Не обращая внимания на манящий свежий ветерок, снова водрузил респиратор на место, протравив воздух. Вот теперь все будет очень быстро, вне зависимости от того, как все запланировано. Отжав тангенту на передачу, я отдал приказ подгруппе уничтожения выдвигаться к позиции Мотри. Дождавшись, пока ребята отойдут на положенное расстояние, двинулся следом. Забег начался.