Текст книги "Катрина: Меч зари"

Глава 5. Гринтон

Графство Норт-Йоркшир, Англия.

Август 1910 года.

Охотничье имение Гринтона располагалось на южных склонах Свалдейла среди протяженных холмов и тенистых перелесков. Готический особняк с трехэтажной башней был выстроен в начале прошлого столетия вокруг внутреннего двора и напоминал настоящий средневековый замок. Стены из щебня венчали прямоугольные зубцы, а окна смотрели в основном на восток и север, на деревню Гринтон, что лежала ниже по склону в пятнадцати минутах ходьбы.

Во второй половине XIX века имение приобрел Джон Чарльзуорт эсквайр, член Британского парламента от Уэйкфилда. С тех пор охотничьими угодьями и особняком владела семья Чарльзуортов.

Ирвин Фэннинг устроился в местную рабочую бригаду помогать готовить имение к следующему охотничьему сезону. Работы здесь всегда хватало. По обширной территории были разбросаны сады и плантации, конюшни, каретные залы, питомники и бесхозные хозяйственные постройки. За последние годы многое порядком обветшало. В основном восстанавливали каменные изгороди, протянувшиеся вдоль всей территории, да меняли древесину в загонах.

Предки Ирвина были родом из этих мест. В деревушках, разбросанных по округе в паре миль друг от друга, ещё можно было сыскать его дальнюю родню. А в Гринтоне работал друг детства Ирвина, Нейл Смоллгард. Мальчишками они вместе вытачивали деревянные кораблики и пускали по стремительному потоку мелководной, но быстрой речки Суэйл.

Оба мечтали путешествовать. У обоих по-своему получилось. Ирвин уехал на заработки в Лондон. А Нейл выучился в семинарии, стал Отцом Смолгардом и получал назначения в приходы по всей Англии, пока не был назначен священником в приходе Святого Андрея, здесь же, в Гринтоне.

Именно Отец Смолгард нашел для Ирвина работу и жилье, когда тот внезапно объявился в деревне спустя добрых тридцать лет. Без лишних вопросов и недоверия, за что Ирвин был ему благодарен.

За несколько месяцев спокойной жизни в Гринтоне Ирвин пообжился и уже, глядя на знакомые холмы и каменные домишки, ловил себя на чувстве, будто не уезжал никогда из этих мест. Здесь ничего и никогда не менялось.

Очередной рабочий день на территории охотничьих угодий подходил к концу. Бригада уже сворачивала работу, когда тяжелый деревянный брус придавил и рассек левую кисть Ирвина.

Кровь сначала синим пузырем набухла на тыльной стороне ладони, а потом засочилась по рукаву. Синяк расползался по опухшей кисти.

– Ну, всё, дальше мы сами! – присвистнув, сказал один из рабочих.

– Что там?

– Ирвину руку размозжило.

– Я ж говорил, надо было заканчивать в шесть, – поспешно ввернул второй. – Руку не сломал хотя бы?

– Да вроде нет, – пошевелил онемевшими пальцами Ирвин.

Он выругался себе под нос, обмотал платком руку и, попрощавшись с рабочими, побрел по-над каменной изгородью к дороге.

Вечерняя прохлада сгущалась под ветвями деревьев. Узкая проселочная дорога вела к деревне и старому гринтоновскому каменному мосту через Суэйл. Ирвина поселили в жилой пристройке дома вдаль по Суэйл-Холл-лейн, улочке, протянувшейся на запад от главной дороги. Почти на окраине Гринтона и одновременно недалеко от центра.

В пристройке, обросшей к лету цветущими кустарниками, размещалось всего одно жилое помещение и чулан.

Туда он дошел за десять минут. Поврежденная кисть начинала пульсировать изводящей жаркой болью.

В сумраке Ирвин вошел в темное помещение своего жилища, не зажигая света. Не замечая тёмной фигуры, сидящей сбоку стола, лицом ко входу. Размотал платок и над ведром обдал руку кипяченой водой из чайника. Кровь, смешанная с водой, со звоном ударилась о дно жестяного ведра.

– Где Джульетт, Ирвин? – раздался спокойный женский голос из темноты.

Мужчина вздрогнул, выронил чайник и резко обернулся. В полумраке блеснули два сизых зрачка на белом лице молодой брюнетки.

Не теряя времени, Ирвин метнулся за спрятанным ружьем и направил в её сторону, положив ствол поверх предплечья раненой руки. Он знал, ружье заряжено. Лично проверял, каждый раз уходя на работу и возвращаясь с неё.

Изящным мановением тонких рук возле стола чиркнула спичка.

Катрина Вэллкат зажгла фонарь.

Теперь Иривн Фэннинг мог разглядеть незнакомку. Правильностью аккуратных черт она сошла бы за англичанку, но проглядывала в её облике и экзотическая южная красота, непривычная глазу простого британского рабочего. Одежда её оказалась необычна. Брюки для конной езды, высокие сапоги с голенищем, укрепленным гравированными металлическими латами и кожаный дорожный плащ с капюшоном, лежащем на плечах.

– Уходите немедленно, иначе мне придется выстрелить! – решительно скомандовал мужчина.

– Где твоя дочь, Ирвин? – на новый лад терпеливо повторила вопрос Катрина.

Она говорила на английском, со свойственным для лондонских аристократов произношением. Это было обусловлено наиболее частым общением с представителями светского общества и кланом Астрид Сандерленд.

– Простите, я предупреждал, – через участившееся сбивчивое дыхание проговорил Ирвин и нажал на спусковой крючок.

Ничего не произошло.

Катрина бросила на пол горсть патронов. Ирвин ещё раз нажал на спусковой крючок для верности. Уже отчаявшийся и застигнутый врасплох предусмотрительностью незнакомки, заранее разрядившей его оружие.

– Поскольку мы прояснили ситуацию с ружьем, предлагаю вернуться к главной теме, – по-прежнему спокойно заговорила Катрина. – На протяжении последней недели ты четырежды посещал дом Уоткинсов, трижды ходил в гости к Дорстанам и два раза заглядывал к молочнику. Вопрос: в каком из этих мест прячется Джульетт?

– Вы следите за мной?

– Ирвин, на кону жизнь Джульетт и всех жителей деревни. Скоро сюда доберутся те, кто послан убить твою дочь. За то, что она знает. Они хотят заставить её умолкнуть навсегда.

– А что здесь делаете вы?

– Я приехала получить чрезвычайно важные знания. Внять твоей дочери. И помочь вам скрыться.

Ирвин недоверчиво переступил с ноги на ногу.

– Однажды я уже видел леди вроде вас. Ей тоже хотелось много чего услышать, и она была так же настойчива. Волчица в овечьей шкуре. Навряд ли и вы хотите помочь. Может быть, мое ружье не заряжено, но вам придется уйти, пока я не вышвырнул вас отсюда.

Катрина встала и стремительно подошла к Ирвину. Он был на голову выше её, худощавый, но крепкий.

– Не приближайтесь, – замахнулся он ружьем.

Наемница легко вырвала ружье из его рук и отшвырнула.

– Если бы я была тебе врагом, я бы вырезала всю деревню дом за домом, не тратя время на вопросы. И так добралась бы до Джульетт.

Катрина взяла наполовину опустошенную бутылку виски, что стояла на полке позади Ирвина и сняла полотенце с крючка. Намочила спиртным ткань, и протянула раскрытую ладонь, чтобы он позволил ей помочь ему:

– Твою рану нужно обработать.

Ирвин неуверенно потянул носом и осторожно протянул поврежденную руку. Катрина принялась обтирать кровь с его кисти, промакивая и приминая рваные края кожи полотенцем, смоченным виски.

Ирвин стоял в растерянности, а Катрина продолжила говорить:

– Я понимаю, тебе тяжело. Дни спокойствия сочтены. Тебе пришлось бежать из дома, оставить жену и детей на милость судьбы ради спасения дочери, и вам совершенно некому довериться. Но вы не в безопасности здесь. Вас найдут. Прячась в Северном Йоркшире вы лишь оттягиваете неизбежное. У Джульетт дар. И тебе не под силу её защитить. По какой-то причине именно вам с дочерью выпало нести этот крест. Если ничего не предпринять, Джульетт убьют за то, что она знает. Послушай меня, – воззвал спокойный голос наёмницы в глубоком молении. Она заглянула в его глаза, а палец её лег на его запястье, туда, где бился пульс. – Это произойдёт. Если вас нашла я, найдут и они. Сюда направляется Нобилиор, наёмник бессмертных. Превосходный следопыт, посланник самой смерти. Тебя будут пытать. Сломают дух, подчинят твой разум своей воле. Гринтон зальют кровью. А потом убьют Джульетт. Дай людям, что живут здесь, спокойно дожить свой век. Доверься мне. Спаси себя и дочь.

Слова эти прозвучали для Ирвина так проникновенно, что он ощутил опасный соблазн поверить ей. Меж тем, прикосновение и зрительный контакт обеспечили Катрине если не полную власть над сознанием смертного (в вопросах чрезвычайно важных для человека гипноз лордоков не имел достаточной силы), то хотя бы расположение Ирвина.

– Довериться и добровольно сунуться в волчью пасть? – спросил Ирвин с горячностью человека, осознающего, что на кону всё, что ему дорого в этом мире. В глазах его металось сомнение. – Вы просите о невозможном. Кто вы такая, что уговариваете меня отдать собственную дочь на вашу милость?

Катрина разорвала полотенце надвое, отделяя пропитанную кровью часть, и перевязала руку Ирвина чистым лоскутом.

– Я та, кто обеспечит вас местом на корабле через Атлантику, – сказала она. – Океан сотрет ваш след, а в Новом Свете нет кланов и некому желать смерти Джульетт. Когда Джульетт расскажет мне всё о своих видениях, я помогу вам исчезнуть. Решайся, Ирвин. Во имя жизни Джульетт.

Уж такого ответа он точно не ожидал. Удивление и несмелая надежда скользнули по лицу Ирвина. Взгляд его метался. Наёмница точно знала, какое решение он примет.

Свет в пристройке Ирвина погас.

После вечерней молитвы Джульетт Фэннинг готовилась ко сну и расстилала кровать, когда в маленькое окошко её комнатки постучались с улицы. Джульетт с недоумением глянула в сторону окна, за которым из сумерек проглядывали могильные плиты церковного двора. Пугливой по натуре она не была, поэтому приглушила свет газового светильника на стене и подошла к окну, присматриваясь.

Она жила в доме приходского священника, который занимал отец Смоллгард. Они с Ирвином решили, что рядом с церковью безопаснее, и если они разделятся, то так её сложнее будет найти.

Времена, когда это могло сработать, закончились с минувшим заходом.

Увидев голову отца, она поспешила открыть створки. Ирвин стоял сбоку от окна, в зарослях кустарника. За плечом у него болтался зачехленный приклад ружья, обрезанного по совету Катрины.

– Пап? Что ты здесь делаешь?

– Тише! Собирайся, нам надо уходить. И погаси свет.

– А что-то случилось? – шепотом спросила Джульетт.

– Потуши сначала свет.

– Хорошо.

Погасив светильник, Джульетт вернулась к окну, перегнулась через подоконник и выглянула на улицу.

– А зачем нам уходить?

– Мы уезжаем.

– Как! Совсем? – огорчилась Джульетт. – Но я не успею собраться.

– Просто одевайся. Возьми только самое необходимое. Вылезай через окно. И не оставляй отцу Смоллгарду никаких записок на прощение.

– Ладно. Поняла. Жуть как невежливо получится.

Белокурая девушка скрылась в окне на несколько долгих минут. Потом из окошка вылетела полупустая дорожная сумка, куда Джульетт набросала несколько вещей, а затем и сама она спрыгнула на траву. За это время она успела завязать волосы и накинуть плащ.

– Кто это с тобой? – увидела Джульетт стоявшую за плечом отца Катрину.

Наемница вышла вперед и протянула руку:

– Меня зовут Кэтрин Уолкотт. Я помогу вам уехать из страны.

Джульетт оглядела Катрину удивленно. Со смутным беспокойством глянув на отца, Джульетт настороженно пожала руку Катрины. И в следующее мгновение, как пальцы наёмницы сжались, Джульетт покачнулась, будто теряя сознание, и повалилась ничком.

Ирвин успел подхватить дочь, прежде чем она упала.

– Осторожно, крошка! Вот так, – проговорил он, помогая ей стать на ноги. – Тебе нехорошо?

Джульетт взялась за голову и тут же нашла глазами Катрину. По прямому взгляду девчонки, по расширившимся зрачкам и ошеломленному лицу, наёмница поняла, что что-то произошло. Нечто скрытое даже от её проницательного взора.

Левая рука Катрины незаметно коснулась кинжала квилона, спрятанного на ремне за спиной под тяжелым кожаным плащом. Она догадалась, что Джульетт каким-то образом поняла, кем на самом деле является Кэтрин Уолкотт. Сейчас девчонка выдаст её. Ирвин предпримет какую-нибудь глупость, которая превратит его в помеху для Катрины, и наёмнице придется действовать. Какое нежелательно кровавое начало.

Опомнившись и твердо встав на ноги, Джульетт быстро поправила волосы.

– Я просто… у меня закружилась голова после прыжка из окна. Оно оказалось выше, чем я думала. Всё в порядке, правда.

– Точно? – испытывающе спросила Катрина.

Джульетт посмотрела на неё долгим взглядом. Многозначительно. И с толикой осознанного любопытства. Будто понимала, что перед ней стоит представительница совершенно другого биологического вида.

– Точно, – легко и решительно уверила Джульетт.

– Тогда пора идти. Тебя ищут лордоки. Ты понимаешь, о ком я говорю?

– Думаю, да, – беспокойно облизав губы, кивнула Джульетт, затем взглянула на отца. – Пойдёмте. А по дороге ты мне расскажешь, как вы познакомились. Ой, что у тебя с рукой?

– На работе поранился.

Ирвин подхватил сумку, закинул через плечо, и втроем они зашагали к главной дороге Гринтона. Им предстоял долгий путь. Джульетт задумчиво шагала рядом с отцом, внимательно рассматривая шедшую впереди новую знакомую отца.

Под опрокинутой бездной ночного неба Катрина вела их к повозке, приготовленной на проселочной дороге за Гринтоном. Наёмница молчала, перебирая в уме причины столь странного поведения девчонки. Сомнений почти не оставалось. Джульетт узнала в ней вампира, но сохранила тайну Катрины. Почему?

Ирвин закинул сумку и зачехленный обрез ружья в повозку и помог Джульетт забраться в кузов, а сам сел на сиденье ездового рядом с Катриной.

– Править буду я, – твердо сообщил Ирвин, хватая вожжи. А затем поинтересовался: – Куда, по-вашему, мы должны ехать?

– В Дарлингтон. Нужно успеть на утренний поезд до Йорка, – ответила Катрина.

Отец Джульетт присвистнул, встряхнул вожжи, голосом послал пегую тягловую лошадь и, когда кобыла двинулась, мягко принял её на вожжи – править упряжкой он умел и справлялся с этим делом, несмотря на травмированную руку.

– Тогда поедем вдоль реки, через Ричмонд, – сказал Ирвин. – Это самая короткая дорога. Часа через четыре окажемся в Дарлингтоне. Но это будет поздняя ночь, что нам делать там в такой час?

– Отдохнете в номере, который я сняла для вас.

– Вы, похоже, всё предусмотрели, – прищурившись, почесал щетинистый подбородок Ирвин и погрузился в размышления. – Скажите, а откуда вы столько знаете о вампирах? У моей-то дочки были видения, и то мы ничего об этих адских тварях не знаем.

– Ирвин, что ты слышал о фонарниках? – в ответ спросила Катрина и пристально вгляделась в его лицо.

– О ком? Фонарщиках?

– Фонарники. Тебе знакомо это слово?

– Фонарники? – задумался Ирвин. – Нет, не слыхал.

Наемница ещё на время задержала цепкий взгляд на Ирвине, когда он смолк, потом повернулась назад, к кузову, в котором сидела пророчица:

– А ты, Джульетт, знаешь что-нибудь о фонарниках?

Это была проверка. Триумвират допускал, что вся шумиха вокруг пророчеств девчонки могла быть спровоцирована орденом фонарников для того, чтобы выманить лордоков из тени и угодить в западню вампироборцев. Существовала вероятность, что Ирвин и Джульетт могли оказаться фонарниками. Но Катрина в этом сомневалась.

– Боюсь, что нет, мисс Уолкотт. Они хорошие или плохие?

– Полагаю, что хорошие, – ответила Катрина. – И даже в своих видениях ты ничего про них не видела?

– Я не видела в своих ведениях ничего хорошего.

Их ответы окончательно развеяли настороженность наёмницы. Ложь она бы заметила. Джульетт отозвалась без запинки, не взглянув на отца. Никаких признаков волнения и нерешительности. Или сговора. А Ирвин… он слишком прост, чтобы притворяться.

– Я расслышала горечь в твоем голосе, – заметила Катрина.

– Так и есть, мисс Уолкотт.

– Ну так что, – спросил Ирвин, – с чего это вы так осведомлены о вампирах?

С притворной убежденностью и горячностью, будто сама верила в святость их миссии, Катрина рассказала об организации, призванной во имя всего святого бороться с вампирами и отстаивать жизнь рода человеческого.

– Они и зовутся фонарниками. Несущими свет во тьму. За несколько веков, что ведут они свою войну, о вампирах удалось скопить немало сведений. Знание есть оружие, а невежество погибель. Я одна из них.

Коварству этого честного признания не было границ. Катрина знала, что Ирвин и Джульетт подумают, будто она говорит о фонарниках. Собственные выводы убедят их сильнее, чем любые её заверения.

– А ты, Джульетт, возможно, обладаешь ценнейший информацией, которая послужит благому делу, – заверила Катрина, обернувшись к пророчице. Но девчонка ответила лишь взглядом, полным смятения.

Весь путь до Дарлингтона, единственной в окрестностях железнодорожной станции, Джульетт молчала и не спала. Наёмница чувствовала её взгляд на себе. А Ирвин продолжал задавать вопросы, на которые Катрина неизменно давала ответы, притуплявшие его бдительность. К концу дороги повязка на его руке пропиталась кровью. От усилий рана, видимо, разошлась, и Катрине пришлось взять вожжи самой.

Джульетт смогла подремать только под утро, когда они устроились в тесной комнатке, снятой для них Катриной в отеле через улицу от железнодорожной станции Дарлингтона.

Засыпая на пахнущей «Отбеливающей содой» постели в полумраке, казавшемся ей чужим и недружелюбным, она спросила отца:

– Ты доверяешь мисс Уолкотт?

– Не очень, крошка. Нам теперь опасно доверять людям. Но оставаться в Гринтоне было бы небезопасно. Тут я, пожалуй, ей поверю. Если нас нашла мисс Уолкотт, то найдет и кто похуже, – звучно вздохнул Ирвин и умолк на время. – Ну а ты ей доверяешь?

– Доверяю, – с осторожной искоркой надежды прошептала Джульетт.

– Почему?

– Просто предчувствие.

– Эх, крошка, не знаешь ты, что бывает у людей на душе. Никому нельзя доверять, пока делом не покажут, чего они стоят. Ну да ладно, поспи немного. Надо набраться сил.

Сам Ирвин не сомкнул и глаза. Сидел с обрезом ружья у кровати дочери, всю ночь буравя взглядом входную дверь. Это наёмница посоветовала ему сделать обрез и помогла с этим. Благо инструментов в его рабочей лачуге было предостаточно. Патроны Катрина тоже вернула. Ещё в Гринтоне. Сразу, как они пришли к взаимопониманию.

В половине восьмого утра, за полчаса до прибытия поезда, в их комнату постучали. Ирвин, прикорнувший на минуту, вздрогнул и отозвался:

– Кто там?

– Доброе утро! Это мисс Уолкотт. Можно войти?

Потерев глаза, Ирвин присмотрелся к спящей Джульетт. Проверил, всё ли в порядке. Раскинув белокурые волосы, уставшая с дороги она, целая и невредимая, мирно спала, зарывшись лицом в подушку. Тогда Ирвин поднялся и, не выпуская обреза из рук, приоткрыл щель в коридор отеля.

Убедившись, что Катрина стояла одна, он впустил её. И поразился, как бледна её кожа в утреннем свете. Он счел это признаком высокого происхождения, что подтверждало её произношение.

– Пора собираться, да? – спросил Ирвин, оставляя ружье возле кресла. – Который час уже?

Катрина вздохнула с сожалением и сообщила:

– Вообще-то, я пришла поставить в известность о произошедших переменах. Только что я вернулась со станции, где узнала неприятные новости. К сожалению, утренний восьмичасовой поезд отменили из-за технических работ на железнодорожных путях. Нам придется дождаться вечернего шестичасового.

Ирвин с досадой почесал подбородок и задумчиво пробормотал:

– Как некстати… думаете, они успеют закончить работы к вечеру? Не хотелось бы здесь застревать.

Катрина легонько махнула рукой:

– Наверняка, дело в каком-то пустяке. Всё не так уж и плохо! В шесть часов придет Йоркский экспресс. На нем мы доедем быстрее. Хлопоты в связи с этими сложностями я взяла на себя и всё устроила. Вам не о чем беспокоится. Билеты я обменяла и продлила оплату комнат. Отдыхайте!

Катрина сделала шаг в сторону двери, когда Ирвин её окликнул:

– Мисс Уолкотт! Не могли бы вы отдать нам наши с Джульетт билеты на Йоркский экспресс.

Катрина улыбнулась очаровательной добросердечной улыбкой и просунула руку во внутренний карман плаща.

– Ну конечно, – она протянула два билета. – Вот, возьмите.

Ирвин взял их и тут же рассмотрел. Маленькие, шириной всего в пару пальцев, с пометкой «экспресс» на сегодняшнее число.

– Спасибо, мисс Уолкотт! За всё.

Она кивнула и ушла, закрыв за собой дверь. И оставив расстроенного Ирвина наедине с беспокойными мыслями. Он подошел к окну и взглянул на блестящие вдали железнодорожные пути, убегавшие в утреннее марево.