Текст книги "Уймись, конопатая!"

В ординаторской, кроме нее, в этот час никого не было, обида на профессора грозила вот-вот выплеснуться наружу, но этому помешал Макс Кузнеделев – кучерявый ассистент кафедры, кандидат наук, любимец женщин.

Узколицый, в очках с круглой оправой на самом кончике носа, с пышной шевелюрой, за что получил на кафедре прозвище «Паганель», он когда-то подкатывал и к ней, но Лера подобные подкаты «простреливала» быстро, не оставляя обычно никаких шансов.

– Привет, Валерочка! – ворвавшись в ординаторскую подобно гриппозному сквозняку, он хотел было чмокнуть ее в щечку, но она предусмотрительно уклонилась. – Нет ли у тебя лишних пяти тысяч до аванса?

– Ты знаешь, как ни странно, есть, – почти не задумываясь, соврала она. – Но я предлагаю тебе их не занимать, а отработать сегодня же.

Изложив Кузнеделеву суть проблемы, она принялась с интересом наблюдать, как возвышенно-романтичное выражение медленно сползало с румяного лица коллеги, уступая место эдакой рабоче-будничной гримасе.

– Через час, говоришь? – взглянув на часы, уточнил деловито Макс.

– Именно, – кивнула Лера, нетерпеливо ерзая в кресле. – Не буду скрывать, Полуэктыч попросил меня, но… ты знаешь, как я отношусь к подобным темам. Решайся, и пять тысяч твои.

– Почему бы и нет? – усевшись на свое место, Кузнеделев сперва почесал затылок, потом принялся барабанить пальцами по портфелю, который держал в этот миг у себя на коленях. – Лекция столько не стоит, но…

– Об этом никто никогда не узнает, клянусь, – оборвала его Лера, проведя большим пальцем вокруг своей шеи. – Какая разница, сколько она стоит?! Вообще, это наше с тобой личное дело.

– Мне так нравится, что у нас с тобой есть еще сугубо личные дела, – внезапно перебил ее коллега, мигом отбросил портфель в сторону, приблизился к ней словно по воздуху, опустившись на одно колено и взглянув на нее поверх очков. – А то я думал, токмо служебные… Значитца, не все потеряно…

– Не перебивай, пожалуйста, – затрясла кистью Лера, словно в ней был старый, еще советских времен термометр. – Сейчас не время. Я тебе сегодня же сумму переведу на карту… Для тебя это профильная тема, ты эти ЗППП как орешки щелкаешь. Одной лекцией больше, одной меньше… Выручай, Макс!

Произнося последние слова, она взглянула на него как можно доверительней, тотчас пожалев об этом. Не выдержав ее прямого взгляда, Кузнеделев опустил глаза, поправил очки, поднялся, как-то неуместно засуетился, начав ощупывать карманы.

– Мне нужно сделать пару звонков. Сама понимаешь – я не планировал. Это так неожиданно… Пока ничего не обещаю, вернусь минут через десять.

Выудив, наконец, из нагрудного кармана смартфон, он поднялся и направился к выходу, оставив Леру в расстроенных чувствах.

«Зря старалась, выходит, – отстучало в груди. – Не получилось выковать железо, пока оно было горячим! Успело остыть!»

До лекции оставалось меньше часа, скоро студенты начнут занимать места в лекционном зале, а она до сих пор не знает – кто будет читать эту долбаную противную тему! Ну почему все складывается так по-идиотски?!

Лера поднялась, подошла к противоположной стене, взглянула на расписание.

Сегодня суббота, больше, похоже, никто из преподавателей не придет. На Кузнеделева вся надежда. Странно, что он вообще появился. Лера пробежалась по расписанию циклов: сегодня у Макса не было ни одной группы. Спрашивается – что ему понадобилось на кафедре?

Словно почувствовав ее недоумение, коллега повторно ворвался в ординаторскую, распластался на стуле, поймал ее за руку и притянул к себе.

– Не могу я брать деньги у любимой женщины. Ни взаймы, ни еще как-нибудь. Только натурой, и больше никак. Любовью, страстью… ну, ты понимаешь. Предлагаю сегодня же… сразу после лекции… снимем номер в гостинице… Шампусик и конфеты с меня… Решайся, осталось полчаса…

Леру поразила отточенность скороговорки, которую Макс выпалил на одном дыхании. Сразу видно – речь настолько отрепетирована, что в гены въелась.

– Так я и думала, – она изловчилась, выхватила из его нагрудного кармана смартфон, отскочила – он не ожидал, не успел среагировать.

– Эй, зачем тебе он понадобился? – крикнул вслед, вытянув руки. – Отдай, верни немедленно!

Лера тем временем включила его «Самсунг» – благо у нее был такой же, легко вышла на последние звонки.

– Никому ты не звонил, болтун, – подытожила жестко, как вынесла вердикт. – Последний звонок более двух часов назад. Ты готовился мне сказать эту мерзость! Собирался с мыслями, репетировал. Ну, ты и…

Кузнеделев подбежал, выхватил у нее из рук смартфон, спрятал, как бы растерянно пожал плечами:

– Кем бы я ни был, времечко тикает. Так каков твой ответ?

– Ты зачем явился на кафедру? У тебя сегодня нет занятий, я смотрела расписание. Какого черта?..

Он округлил глаза, развел руками, как-то сдулся весь:

– Удивляюсь твоему терпению. Мы теряем время, ты сама будешь читать или согласишься на мое предложение? Ты помнишь, у нас когда-то складывался пазл… давным-давно, кажется, в другой жизни…

Она уловила момент и залепила ему звонкую пощечину. Очки отлетели на кресло, где он только что сидел.

– Хорошо, что не сложился! До чего ж вы все одинаковы… Словно детальки из «Лего»… И предсказуемы… Пошел отсюда, дерьмо, сама прочитаю!

* * *

«А побыстрее капать нельзя?! – рвалось из нее наружу подобно нитроглицерину из подогретого и герметически закрытого сосуда. – У меня сейчас сердце выскочит, а ты по капле… Открыла бы флакон да плеснула хорошенько!»

Богдана словно услышала ее немой упрек и затрясла пузырьком с корвалолом так, что вскоре требуемая дозировка на дне стакана была без труда достигнута. Когда неразведенная горечь потекла по стенкам пищевода, Лера дала волю эмоциям:

– Довела, паскудница!!! И ведь кто?! Девчонка! Ладно бы парень!

– Успокойся, я уверена, ничего особенного не случилось, – Богдана запахнула на груди халат и, обходя ее, как бы между прочим продолжила: – Все дело в тебе, в твоей реакции… Ты у нас… тепличное растение, цветешь в оранжерейных условиях, а тут тебя случайно вынесли на ветерок…

– Да пошла ты! – Лера вскочила, будучи готова бежать прочь от подруги, но та крепко схватила ее за плечи и буквально пригвоздила к стулу:

– Отставить истерику! Учти, если убежишь сейчас, то наглухо загонишь свой комплекс внутрь. А он – как заноза. Ты хочешь внутрь загнать занозу?

Она зарулила к подруге, поскольку та жила ближе всего. Лере казалось, что до дома она не доедет – душили слезы.

Не помнила, как покинула лекционный зал… Можно сказать, выбежала, чудом не разрыдавшись.

Кажется, у студентов были еще вопросы, но она резко попрощалась, сунула конспект в сумку и…

Подругу она обнаружила в халате, с мокрой головой и с феном в руке.

– Только что из душа, сама понимаешь, – проинформировала Богдана, взбивая воздушным потоком у себя на голове из мокрой нечесаной копны пшеничного цвета нечто невообразимое. Из-за работы фена она не сразу прониклась душевным состоянием пришедшей подруги, лишь когда услышала рыдания, тотчас выключила устройство, провела ревущую едва ли не в голос Леру на кухню, раздела и отправилась за корвалолом.

– Она н-не в моей г-группе, стервоза т-такая, с короткой мальчишечьей стрижкой, – с трудом бубнила Лера, сморкаясь и вытирая слезы. – Вылитая Скарлет Йохансон, к-кажется, Желнина у нее фамилия. Тему я им всю изложила, материала достаточно… Ну, чего еще надо?! Так нет, у нее, видите ли, вопросы! Сидит… в распахнутом халатике эдак ножку на ножку, хоть бы парней постыдилась! Дрянь!

– Ножки-то хоть ничего? – неожиданно поинтересовалась Богдана, обходя ее и усаживаясь напротив.

– Не разглядывала я, – огрызнулась Лера. – Мне это ни к чему. Прикинь, подняла руку и как выдаст… Можно ли, дескать, заразиться хламидиями во время… этого самого… орального секса. На нее, конечно, зашикали со всех сторон. А она даже не покраснела.

– Зато ты, похоже, залилась, – понимающе закивала подруга. Халат ее при этом снова распахнулся, обнажив почти подростковую грудь с большими коричневыми сосками. – Кстати, от Скарлет Йохансон у меня Кешка балдеет, все фильмы с ее участием посмотрел не по разу. Так покраснела или нет, колись!

– Не без этого… – подтвердила, всхлипнув, Лера. – Не ожидала просто…

Богдана подняла брови, собрав над ними несколько морщин. Запахивать халат она не спешила.

– На самом деле вопрос достаточно актуальный. Что ты ответила?

– Не помню… Все из головы вылетело… Кажется, что-то про вирус папилломы человека, дескать, это противоестественно, вот и расплачиваетесь… Возмездие, короче…

– Ха-ха, – как-то чересчур по-театральному всплеснула руками подруга. – А надо было всего лишь посоветовать качественно прополоскать рот и горло мирамистином. И до того, и после того, как. Дать, так сказать, практический совет. Девочка от тебя ждала именно этого. Ей, возможно, сегодня предстоит подтверждение на практике…

– Ты-то откуда знаешь? – Лера округлила глаза, из которых снова хлынули слезы. – А потом еще был вопрос, потом еще… Как из рога изобилия…

Богдана в ответ устало развела руками:

– Успокойся, подруга, из-за таких мелочей, знаешь ли… Вообще-то, подобные вещи должна знать любая половозрелая особь, относящая себя к роду человеческому. Что касается этого твоего Паганеля…

С этими словами подруга как-то неожиданно вскочила и направилась в комнату, по пути скинув халат, под которым, понятно, ничего не было. Неожиданная «обнаженка» неприятно резанула взгляд Леры, тотчас оборвав всхлипы.

Из комнаты, где скрылась Богдана, вскоре донеслось:

– Ну, кобель он и есть кобель, что тут скажешь! Упустить возможности не может унизить бабу зависимостью, таких наказывать надо, и мы что-нибудь придумаем… Обещаю.

Лера вдруг поймала себя на том, что злится уже не столько на случившееся во время лекции, сколько на Богдану за ее ошарашивающую взвешенность суждений и неспешную осведомленность в тех вопросах, о которых Лера предпочитала не распространяться. Как и накануне, подруга специально выделяла эти моменты в своей речи, не маскируя, а вытаскивая их на поверхность, акцентируя внимание, сгущая краски.

– Не стоит, это мое личное дело, – попыталась противостоять она, привычно замяв тему.

– Ты и накажешь, не бойся, – тотчас донеслось из комнаты. – Я не собираюсь одеяло на себя перетягивать. Эти обладатели разнокалиберных фаллосов считают, что раз природа их наградила… эдакими пещеристыми брандспойтами спермы, то и поведение должно быть соответствующим… Сие надо в корне пресекать. Спуску не давать!

Лера словно вновь ощутила на своих пальцах что-то скользкое, липкое и влажное, но в глубине души уже не было вчерашнего отторжения, той гадливости и неприязни.

Почему, спрашивается?

– А тебе, кстати, подруга, надо отвлечься и расслабиться…

Богдана появилась в джинсах, белой расстегнутой блузке и с цветным листком в руке, который, приблизившись, положила на стол перед подругой.

– Что это? – напряглась та, промокая платком глаза.

– Для себя приобретала, но тебе, вижу, нужней. Это путевка в санаторий, который находится здесь буквально в двух шагах. «Приоритет» называется. Там отличный массаж, замечательные водные процедуры, всего пару недель – и ты станешь смотреть на мир по-другому.

– Это дорого, наверное, – насторожилась Лера, пробегая глазами короткий текст на путевке. – Да и времени у меня, сама знаешь.

Словно в подтверждение услышанного, Богдана взглянула на свои миниатюрные часики и принялась застегивать блузку.

– Времени у нас не хватает всегда, особенно на свое здоровье. Поэтому отказов я категорически не принимаю. Расплатишься, когда появятся тугрики, не переживай. Завтра же начинай оформлять санаторно-курортную карту. Ну, там, анализы, гинеколог, флюорография… сама знаешь, не мне тебя учить. А сейчас, извини, мне пора… сама знаешь куда.

– Снова в гостиницу? – Лера всплеснула руками, словно ответ, который она ожидала услышать, ничуть не уступал по своему воздействию вопросам студентки Желниной.

– А куда же еще! Он уже наверняка копытом бьет, меня ожидаючи, в нашем распоряжении полтора часа, как раз к приходу Кешки, – вытаращила глаза Богдана, подойдя к зеркалу. – Вот, черт, волосы я так и не досушила.

Повертевшись перед зеркалом с минуту, подруга вдруг взглянула на Леру исподлобья:

– Ладно, скажу, так и быть, надо быть честной до конца. Только не обижайся, но… ты мне должна помочь. Пообещай.

– Заинтриговала, не буду скрывать, – поднявшись из-за стола, Лера ощутила, что секрет подруги, который она вот-вот должна услышать, действует на нее почище только что выпитого корвалола. – Так в чем моя помощь заключается?

– Видишь ли, – Богдана слегка замялась и даже покраснела подобно Карлсону, впервые увидевшему в телевизоре соблазнительную девушку. Потом неожиданно перешла на шепот: – Нет у меня времени сейчас на санаторий, все свободные часы уходят… сама знаешь куда… Я немного… подвисла… с ним… С потрохами… Вот я и хочу Кешке подбросить мысль о том, где я буду пропадать все это время. Причем – с тобой… На пару… А ты меня подстрахуешь, дескать, вдвоем мы принимаем там процедуры…

Лера разочарованно вздохнула:

– Вот, значит, как это называется! Подвисла с потрохами. Ну-ну… Почему не «влюбилась»? Не понимаю!

– Как ты все любишь драматизировать! Если мне нравится с ним кувыркаться, то сразу и влюбилась? – всплеснула руками Богдана, попытавшись изобразить негодование, но получилось как-то фальшиво. – Надо проще смотреть на жизнь, приземленней… У Кеши мне нравится одно, у Эдуарда другое… взаимодополняемость… Знаешь такое слово?

– Твоего любовника зовут Эдуард?

– Ну да, видишь, – Богдана закусила губу, часто заморгав, – проболталась…

– И Кеша, и Эдуард, выходит, одного поля ягоды?

– Да, а что тебя напрягает?

Лера поймала себя на том, что мысленно принялась перебирать в памяти всех своих знакомых, с кем пересекалась когда-либо на кафедре, фитнесе, в поездках или на курсах усовершенствования с таким именем. Но – увы, тщетно. Впрочем, могла и не вспомнить.

– Проще говоря, я должна прикрыть твою…

– Да, задницу, – вставила Богдана, звонко шлепнув себя по ягодице. – Ты только что ее видела… Когда я халатик скинула. Вот ее…

– Но одно вранье порождает другое, еще большее. Это как снежный ком. Он начинает расти.

Подруга принялась водить указательным пальцем у Леры перед глазами:

– Не надо мне давно пройденный материал втюхивать! Это дополнительный адреналин. Он для организма – как ветер для парусов. Так как, поможешь? И за путевку мы в расчете. Ты мне ничего не должна. Лады?

* * *

Их всегда бывает двое – не трое, не одна… Почему? Потому что так советовала ей психолог когда-то в вузе: любую нерешенную проблему, которая мешает жить, рассматривать с двух точек зрения.

На этот раз непримиримые Ангел и Бес явились в виде бобрих, как в старой, почти забытой рекламе зубной пасты. Впрочем, Лера их сама всегда себе рисовала. Сначала в виде белок – ничего не получилось. Потом – в виде гусынь, уток… Лишь бобрихи почему-то начали жить самостоятельной жизнью и аргументированно убеждать хозяйку. Каждая – в своей правоте.

Первая – та, что покрупней, с голливудскими зубами, уперев лапы в бока, выговаривала своей создательнице:

«Почему ты не порвешь с этой Богдашкой? Этой насквозь прогнившей потаскухой, которая дальше своей ненасытной матки ничегошеньки не видит?! Она ей все затмила! Сегодня одного кобеля завела на стороне, завтра – другого. А ты слушаешь, уши развесила. Вместо того, чтобы плюнуть в ее бесстыжие глаза и уйти, чего-то ждешь… Чего? Пока она окончательно не перепашет все твое пока еще непорочное нутро? Она начинает перетягивать на себя одеяло, побеждать, ты чувствуешь?! Недолго осталось!»

Вторая, больше похожая на крысу, чем на бобриху, костлявая и взъерошенная, словно только что понастроила хаток всем своим родственникам на ближайших реках, заступалась:

«Один раз живем, хозяйка! Потому и хочется вкусить и мягонького-запашистого, и черствого-вонючего. Зачем себя насиловать?! Прислушайся к себе, только внимательно, – что нашепчут тебе гормоны, так и поступай. Анна Каренина – не твоя героиня, не стоит на нее равняться. Авторитетов здесь нетути, а потому загляни внутрь, в самую нижнюю потаенную светелку, пошукай там – авось что-то и наскребешь. Ты – такая, какая есть. Такою на свет родилась, зачем что-то выдумывать, ограничивать, не сопротивляйся!»

Первая, упитанная, представительная, словно преподаватель на трибуне, была невозмутима и последовательна:

«У тебя есть муж, богом данный. Он тебе верит, ты перед ним пока еще честная и чистая. Бредешь по краю пропасти, но пока туда не нырнула еще. Хотя, вижу – хочется, колется… Только у мужиков совсем иная природа, у них это – донжуанство, выпендреж перед сверстниками, перед коллегами. У баб это блядство чистой воды, ее величество похоть, иных слов не подобрано, сколько словарей ни перелопачивай – не найдешь. Тебя не поймут, клеймо поставишь на всю жизнь».

Крысоподобная, взвалив на себя обязанности адвоката, не очень стеснялась в выражениях:

«Кого-то возбуждает волосатость, кого-то запахи, кого-то татуировки с пирсингом. Кто-то любит в постели, кто-то – на бильярдном столе, чтобы шары по зеленому сукну тудыть – сюдыть… Да мало ли в нас заморочек всяких гнездится! Не надо заморачиваться, тебя явно тянет к запрету, хозяйка! Получай свой земной кайф, его не так много отведено! Интуитивно следуй за своим телом – куда оно приведет».

Бобриха, что под первым номером, вдруг замахала лапами:

«Не будем уходить от темы! Ишь, до чего договорилась – прислушивайся к телу! Ну, ну… Это же проще простого, здесь мозгов не надо, тело приведет к одному – примитивному траходрому. Мы тем от скотины и отличаемся, что умеем свои инстинкты обуздывать. А так – пойдешь по рукам, красавица, по чужим постелям… Сегодня – один, завтра – другой… Один захочет так, другой эдак, один подмылся, другой нет. Тебя как рыбу к пиву подавать начнут!»

И тут они полезли в драку! Лере не доводилось еще быть свидетельницей бобровых сражений. И дерутся ли эти животные вообще – она не знала. Они всегда казались ей миролюбивыми существами, а здесь…

Толстая и зубастая, которую Лера нарекла прокуроршей, навалилась всей массой на адвокатшу, но костлявая умудрилась выскользнуть, ее крысиные повадки помогали атаковать, шерсть летела клочьями в разные стороны…

Лера кинулась их разнимать и вдруг наткнулась на чью-то сильную руку. Открыв глаза, вздрогнула.

– Валерия, просыпайтесь, следующий сеанс через день в это же время.

Над ней возвышалась могучая щекастая медсестра физиотерапевтического отделения и, сжимая ее хрупкое плечо, призывно улыбалась.

В реальность удалось включиться не сразу: это же надо так вырубиться на процедуре электросна! Не заметила, как пролетел час! И это – на самом первом сеансе, что будет дальше?

Сняв с головы электроды, Лера села на кушетке, какое-то время приходила в себя, чувствуя легкое головокружение.

В ушах слышались отзвуки перепалки двух бобрих. Все-таки интересно: кто из них победил. Первая – вроде посильнее и в словах убедительнее, но что-то подсказывало Лере, что крысоподобная улизнет в самый последний момент, увернется и… останется при своем мнении.

Так случалось уже не первый раз.

По сути, крысоподобная олицетворяла Богдану, а прокурорша… была ей самой. Она могла помалкивать – Лера назубок знала все, что она скажет. Это были ее мысли, ее слова, с ними она шла по жизни, с ними выходила когда-то замуж. В них было уютно, как в мягкой детской кроватке.

Санаторий в целом понравился: народа немного, кормили вкусно, персонал улыбчивый. Двухместный люкс на третьем этаже с лоджией и видом на сосновый бор покорил сразу же. Казалось, протяни руку – и уколешься.

Состоявшийся накануне разговор с мужем напоминал нитку с множеством узелков:

– Куда? В санаторий? Как тебя угораздило? А салаты кто мне будет по вечерам намешивать? Без витаминов я загнусь – волосы выпадут, ногти расслоятся, пигмент на лбу выцветет.

– Пару раз в неделю я буду готовить нарезку, – успокаивала она Стаса как могла. – Она будет в холодильнике. Тебе останется лишь заправить майонезом столько, сколько надо, чтобы наесться, и…

– Угу, каждый вечер одно и то же…

– Хорошо, сметаной, маслом… Балуй чем-нибудь себя…

Как декоративная кружка на работе, из которой она перед лекциями частенько пила кофе, эта интонация мужа была ей знакома. Будучи Девой по гороскопу, Стас любые перемены в жизни, даже самые незначительные, встречал в штыки: все текло по накатанной, было так хорошо, и вдруг… На каждый следующий «узелок» в разговоре у Леры был заготовлен достойный ответ, она знала, за какую нитку потянуть, чтобы развязать его.

– А пуговица оторвется…

– Звони, так и быть, прибегу, пришью! Тотчас!

– Простужусь если… Чем горло полоскать? Что в нос капать?

– Все в аптечке, я написала… Старайся не простывать! Займись профилактикой… Ты же рыбак, а рыбаки не болеют!

Совсем другое дело – разговор с веснушчатой коллегой в санатории на следующее утро. Напомнивший Лере давнишнюю партию в пинг-понг, когда она единственный раз в жизни взяла в руки ракетку:

– В каком году закончила, коллега? Что нового?

– Биомеханику кто читал? Вараксин? Ну, с вами все ясно…

Ответы летали над стопкой историй подобно теннисному мячу:

– Клепцов-курилка на «судебке» еще жив?

– У Тройчука по патфизо в чайнике по-прежнему вместо чая коньяк?

– Времена меняются, а вечные ценности остаются…

Казалось, воспоминаниям не будет конца, но вскоре в кабинет настойчиво постучали, Дарья Евгеньевна – именно так звали веснушчатую докторшу – развела руками, дескать, прием есть прием.

Уже оказавшись в коридоре, Лера пролистала санаторную книжку, про себя отметив, что все «дефициты» ей назначены. Можно было приступать к «экзекуции»!

Что-то подсказывало ей, что первое впечатление о санатории обманчиво. Не может все быть гладко, без зазубрин. Без подводных камней типа вопроса студентки Желниной про хламидии и оральный секс.

* * *

Первый подводный камень поджидал ее в кабинете массажа. Войдя, Лера с ужасом разглядела за столом того самого отвратительного Квазимодо, которого пару дней назад видела в кафешке смачно жующим беляш. Только теперь он был в голубом костюме и дымчатых очках, которые придавали его облику некую заболоченно-водянистую расплывчатость.

– Добрый день, Валерия Аркадьевна, – прогнусавил массажист, разминая своими «щупальцами» ее санаторную книжку. – Что будем прорабатывать? Пояснично-крестцовую?

Осознание того, что эти щупальца через пару минут начнут хозяйничать на ее коже, мгновенно прокатилось ознобом от шейных позвонков до щиколоток. Ей показалось, эту дрожь уловил Квазимодо, но вида не подал. Может, истолковал по-своему?

Если расплывшийся безобразный массажист еще как-то вписывался в достаточно скудный интерьер кабинета, где, кроме стола, кушетки, ширмы и магнитофона с колонками, она ничего больше разглядеть не успела, то грядущие ощущения от контакта с его лоснящимися пальцами, на которых, казалось, еще отсвечивал жир того самого беляша, никак не укладывались в голове. Как она ни старалась!

Возможно, из-за этого Лера не спешила садиться на предложенный стул. Ей казалось, если сядет – все, пиши пропало.

Уши словно заложили ватой – как сквозь туман к ней пробивались отрывочные гортанные звуки Квазимодо, лишь по недоразумению названные человеческой речью:

– Вы присаживайтесь, пожалуйста, в ногах правды нет.

– Может, лучше воротниковую… зону? – робко предложила она, сделав над собой усилие, чтобы присесть на краешек стула.

Сосиски губ расплылись в луноподобной улыбке:

– Можно и воротниковую… Но лучше и то и другое…

«И можно без хлеба», – прозвучала в ее мозгу фраза Винни-Пуха из одноименного детского мультфильма и отчего-то развеселила.

«Будь что будет, – решила она для себя, скидывая халатик за ширмой и раскладывая на кушетке широкое махровое полотенце. – В конце концов, я не единственная пациентка, зарулившая сюда на процедуру. Не сахарная, авось не рассыплюсь!»

Последнее, что она отчетливо уловила перед тем, как провалиться в небытие, был щелчок клавиши магнитофона. Колонки были расположены так, что эротичные звуки сыпались со всех сторон, а уж когда Квазимодо прикоснулся к ней… началось такое…

Это не было похоже на касание рук: словно нежным шелком обволокло вдруг все тело. Сперва – каждый пальчик на ногах, щиколотки… икры… Везде, без исключения. Потом шелк устремился вверх… Она так никогда не раскрывалась… Откуда у нее такая гибкость?! Как у балерины, ей-богу. Неведомые ранее беспомощность и безоружность обрушились подобно снежной лавине, увлекли, закружили, выключили…

Все тело стало чувствовать иначе – не так, как до этого…

Не так, как… всю предыдущую жизнь.

Исчезла кушетка, полотенце, мебель, ширма… остатки одежды на ней – все растворилось в этой музыке, в этих касаниях и скольжениях, укутываниях и зажимах, в этих растяжках. В этой настойчивости…

В этих надрывных вздохах и постанывании…

Неужели это ее стоны? Только со стороны.

Она что, отделилась от плоти? И это уже не ее тело?

Нет, кажется, ее, но… хозяйке не подчиняется, живет своей отдельной жизнью.

Все почему-то стало солнечно-оранжевым. Различные оттенки, полутона, сгустки окружали ее. То рассыпались на тысячи частиц, то снова объединялись и ослепляли. Она медленно плыла в оранжевой невесомости, ничуть не боясь упасть, сорваться.

Хотя ее всегда коробило, когда в откровенном разговоре кто-либо из знакомых или подруг по секрету признавался, что в постели просто «улетает». Она не верила – как это… Считала – просто «берут на понт». Не понимала.

Теперь же ей самой хотелось во все легкие закричать: «Я лечу-у-у-! Лечу-у-у! Мамочки!!!»

– Что это было? – прошептали сухие губы, когда чувство земного тяготения вернулось, и она осознала себя вспотевшей, обессилевшей, распластанной на кушетке. – Господи… Сколько времени прошло?

– Сеанс длился почти полчаса, – невозмутимо прозвучало издалека, из-за ширмы. – Можете одеваться, следующий сеанс завтра, в это же время. Я все записал в книжке.

Скользнув руками вниз, Лера почувствовала прилив жара и чуть не задохнулась от стыда:

– А где… где… ну… эти… они…

– В кармане халатика.

Та обыденность, с которой Квазимодо уточнил немыслимую пикантность, словно разряд импульсного тока, заставила Леру вздрогнуть, едва ли не подпрыгнуть.

Она подняла голову и огляделась.

И – ужаснулась еще больше: она лежала в другую сторону головой и… на спине. Как будто ее кто-то принес на руках неизвестно откуда, разложил на кушетке, расправил, разгладил, как тесто, и… смылся.

Или она сама так… перевернулась? Не может быть!

Кое-как села, дотянулась до висевшего на стуле халата. Обнаружив трусики в кармане, надевать не стала, быстро закуталась в махровую ткань и, схватив со стола санаторную книжку, не глядя в глаза массажиста, попрощалась и выскользнула из кабинета.

Бежать, бежать отсюда! Прочь! Сейчас же!

Если не убежит, то воспламенится. Вспыхнет, как сухой хворост в жаркий день от окурка. Бежать и… никогда с ним не встречаться! Никогда! В глаза не смотреть!

Какой стыд! Он ее видел в таком… состоянии. Она не переживет это еще раз! Ни за что!

– Ой, Валерия Аркадьевна, – в коридоре перед ней неожиданно выросла та самая студентка, которая не так давно на лекции задавала «неудобные» вопросы. – Вы тоже к Татаринцеву ходите на массаж? Надо же! Мы с вами друзья по несчастью.

Не раньше, не позже! Угораздило же!

– Желнина, если не ошибаюсь? – уточнила Лера, краснея и сжимая в кармане халата аксессуар, без которого еще утром не мыслила ни одно из своих перемещений в пространстве. Чтобы вот так – в кармане, а не на себе. А если халат случайно…? Мало ли! – Почему… по несчастью?

– Можно просто Инга, – улыбнулась по-заячьи студентка, закатив раскосые глаза и понизив голос до полушепота. – Потому что… вы сами видите… он не умеет делать массаж. Не обучен. Курица своими лапами – и то лучше протопчет ваш позвоночник, чем этот урод.

– Не знаю, – краснея еще больше, Лера начала подбирать слова, чтобы как-то отделаться от навязчивой собеседницы. – У меня пока не сложилось… И вообще, я спешу на следующую процедуру…

В раскосых глазах появился металлический блеск:

– А, по-моему, у вас как раз сложилось. И поверьте, пока не надо вам ни на какую процедуру. Лучше пропустить. – Мотнув короткой стрижкой, студентка неожиданно щелкнула пальцами перед самым ее носом. – Валерия Аркадьевна, с вами все в порядке?

– Что со мной может быть… не в порядке? – уточнила она, чувствуя, как паркет пытается ускользнуть у нее из-под ног.

– На вас лица нет.

– Где оно, по-вашему?

– Не знаю, – пожала плечами студентка, уступая ей дорогу. – В кабинете у Татаринцева, наверное, осталось.

Оказавшись в номере, плюхнулась ничком на кровать и, уткнувшись в подушку, лежала так какое-то время. Потом направилась в душ. Вскочив в широкую ванну, подставила разгоряченное лицо прохладным струям. Наконец-то!!!

Квазимодо чем-то ее намазал: она ощутила незнакомый аромат, схватила мочалку, выдавила на нее почти треть тюбика геля, вспенила и принялась растирать себя.

Что это было? Как такое возможно в принципе – чтобы полностью утратить контроль над собой. Ведь никогда ж раньше…

Он знал какие-то секретные точки, триггерные зоны. На них воздействовал, и… Лера поплыла, вернее – полетела.

Может, ей снится это все? На самом деле она продолжает лежать на процедуре электросна, а через электроды ей имплантируют совершенно иную реальность.

Бред! Что ей лезет в голову!

Убить Богдашку мало! Она ей все выскажет при встрече! Вот удружила! Подсунула путевочку! Не было печали!

Струи барабанили по лицу, шее, плечам… Прокатывались приятным ознобом между лопаток – совсем как во время массажа. Лера с ужасом поймала себя на том, что не прочь повторить то, что недавно испытала.

Эти оранжевые полеты… На грани исступления…

Во сне или наяву?

Несмотря на шум воды, она уловила робкий стук в дверь, после которого последовал едва различимый щелчок. Быстро выключила воду, протянула руку за полотенцем и тут отчетливо вспомнила, что полотенце так и осталось на кушетке в кабинете массажа.

Чем вытираться? Да, ситуация…

«А у него, значит, фамилия Татаринцев, ну-ну…» – внезапно всплыло в голове. С чего бы?

Влажная и растрепанная, она застыла, с замиранием сердца наблюдая, как в приоткрытую дверь ванной комнаты протискивается рука с ее полотенцем.

Рука Квазимодо… в смысле, Татаринцева.

– Валерия Аркадьевна, я извиняюсь, – донесся знакомый гнусавый голос. – Вы у меня забыли полотенце, вот, возьмите.

Она замерла, рассматривая его застывшую руку.

Зачем, спрашивается? Пауза затягивалась.