Текст книги "Как, вы еще в своем теле!"

– Наступает пора, когда рано начинаешь сталкиваться с реалиями жизни? – спросил Дмитрий.

– Тут и возраст накатил и был уже не тот, чтобы предаваться детскими иллюзиями.

– Вышли из детского состояния, и что тогда?

– Да, мне уже не казалась безукоризненной статья в конституции, что всё разрешено, что не запрещено законом. Я понял, что реалии бывают выше этого постулата, когда видишь несовершенство общества.

– А как на это смотрит ваша Академия Наук?

Премьер-министр подал Дмитрию книгу.

– Однажды я пошел в библиотеку и обнаружил, что об обмене телами не написано ни одной сколько-нибудь стоящей полезной книги, между тем о бабочках числилось 2173 книги, о слизняках – 196. Поразительно, не так ли? Ни одной вразумительной книги! Ведь обмен телами – одна из самых важных животрепещущих проблем, стоящих перед жителями планеты и всей вселенной, и, вероятно, в любой средней школе и колледже нормального государства должен читаться курс “Как заниматься обменом телами”. Дети вступают в период зрелости такими же неподготовленными к жизненным испытаниям и сложным ситуациям, как краб не подготовлен к выступлению в балете. Как премьер-министр, я должен был помочь, прежде всего, ученикам решить их проблему, как безболезненно им войти во взрослую жизнь. Мне необходимо было сделать каждый урок ярким и впечатляющим, чтобы пробудить у школьников, как у нового поколения, стремление жить по-другому.

– И вы сделали это?

– Я вызвал к себе ведущих писателей и ученых и озадачил их целью выпустить книгу, и чтобы она не была бесполезна, и чтобы эту книгу не выбросили в мусорный ящик.

– Вы объявили конкурс?

– Да, победила книга “Обмен телами. Реалии и жизнеспособность. Преграды и бойкоты. Сущность и преимущества”. Я прочитал книгу запоем и члены парламента тоже. Мы поняли, что жизнь движется семимильными шагами и нельзя от неё отставать.

– Книга впитала в себя весь ваш многовековой человеческий опыт?

– Это именно тот уникальный случай, когда закон работает и ему ничего не мешает.

– Её как “Библию” можно назвать Книгой книг?

– Я отвечаю за это.

– Первые впечатления всегда ошибочны.

– Что не помешало нам двигаться в нужном направлении.

– Книга книгой, а что предприняло пошагово правительство?

– Сначала были робко установлены сроки на обмен телами последовательно на 1, 2, 3 дня. Потом мы увереннее пошли дальше – приходило позднее прозрение, что есть некоторое запаздывание с законами. На основании почерпнутой информации из книги, я заметил, что чем больше соприкасаешься с чужим телом, тем сильнее адаптируешься в привычном ощущении пользователя. И другая сторона, удовлетворенная новым телом, не испытывает желания возвратиться в свое прежнее. И потом, нельзя недооценивать казусы тройного, четверного обмена телами, когда люди сговариваются втроем, вчетвером и т.д. Это положение надо было разработать и узаконить.

– Я уже понял, что параллельно росла законодательная база, – сказал Дмитрий.

– Да, была увлекательная нормотворческая деятельность. Я стремился к своей цели упорно, с энергией бультерьера, преследующего проезжающий эргомобиль. И я полюбил свою работу ещё сильнее. Я поражался, как люди, до того инфантильные, безхребетные и неграмотные, завоевывали новое самосознание, новое пространство, как быстро приобретали уверенность в себе, как стремительно многие из них продвигались по служебной лестнице и их заработки росли. Успех намного превзошел самые оптимистические ожидания. Сначала мы давали гражданам ряд рекомендаций по обмену тел, и просили применять эти рекомендации в жизни, а затем сообщать о достигнутых результатах. Каждый, взрослые и дети, давал дельные советы, как бы они сами хотели преобразовать жизнь. Эта игра “как реформировать планету” в итоге принесла свои положительные плоды.

– Я заметил, что обмен телами происходит везде на моих глазах! – Дмитрий пошел ва-банк.

– Не забывайте, ещё раз напоминаю. Везде, только не на пешеходных переходах, в тоннелях, на мостах, путепроводах, эстакадах, на железнодорожных переездах, на взлетных полосах, на стартовых площадках.

– Забота о безопасности людей – это хорошо.

– И в результате появились достижения. Теперь, как говорится, и у нас есть свое “золотое правило”, и “золотое сечение”, и своя Нагорная проповедь, и своя клятва Гиппократа, которую нарекли моим именем – заветом Джобы. Но это не главное, и я сейчас готовлю ещё один закон. Это будет эпохальный закон.

– Какой? – вырвалось у Дмитрия.

– Пока он секрет. Нельзя вот так сразу в карьер, можно травмировать психику народа. Его надо предварительно психологически подготовить, а на это уйдет не один месяц кропотливой работы.

Вошла Джаина и сказала премьер-министру:

– Вас просит к себе император Люстиг Мост.

Глава 16. Неофициальная пресс-конференция пресс-секретаря

Прерванный разговор с премьер-министром ждал своего продолжения неделю.

– Вам почта. – Этими словами его встретили на входе в Кор-Кар.

– Почта! – удивлённо воскликнул Дмитрий.

“Родители! Конец непониманию!” Дмитрий почувствовал прилив счастья, он не получал корреспонденции, и это была первая пачка из десяти писем.

Конверты были с местными адресами. Хорошо, что не из фискального ведомства. Он облегченно вздохнул. Первое письмо, которое Дмитрий выбрал наугад, вскрыл ногтем. Вот что написала ему о себе Оберта Дзарги: “Вы молодой и красивый, с развитой мускулатурой. Восемь с половиной лет назад я была приговорена к смерти – медленной, мучительной от неизвестной болезни. Самые лучшие врачи страны терялись в догадках и подтвердили этот приговор. Я была на краю бездны, глубокая пропасть разверзлась передо мной! Я была молода. Я не хотела умирать! В отчаянии я позвонила своему врачу и выплакала перед ним всю боль своей истерзанной души. Довольно нетерпеливо он отчитал меня: “В чем дело, Оберта, разве вы глубокая пессимистка, не способны бороться за свою жизнь до конца? Конечно, вы умрете, если будете оплакивать судьбу. Хватит заниматься меланхолией – она похожа у вас на кривляние. Да, вас постигло самое худшее. Если так, смотрите фактам в лицо! Перестаньте будоражить себя. А затем что-то предпринимайте! Под лежачий камень вода не течет”. В тот самый момент я дала себе клятву. Я вложила в неё все скрытые силы моих стенаний, так что словно когти глубоко впились мне в тело, и озноб пробежал по спине. Я приказала себе: “Я не буду терзаться! Не буду плакать! Буду хранить спокойствие! Пересилю себя! И если я могу что-то предпринять, я должна одержать победу над собой! Я собираюсь только жить!” И вот я прошла рекомендуемое в таких случаях рентгеновское облучение с большой дозой радия. Очень болезненный процесс. Меня облучали ежедневно по три сеанса в течение ста дней. Я не позволяла себе отвлекаться и беспокоиться. Я ни разу не заплакала! Я улыбалась сквозь боль! Но кости ещё больше выступили на моем истощенном теле, как пики среди пустынных холмов, и ноги казались налитыми свинцом. Врачи посоветовали последнее средство: обратиться к вам и поменяться с вами телами. Мне сказали, что вы доктор, и у вас есть клятва Гиппократа, по которой вы не имеете права изменить ей и отказать больному в помощи. Я сказала себе: “Хватит болеть – мир прекрасен!” Я поборола в себе робость и написала это письмо. Убедительно прошу вас выполнить мою просьбу…”

Писем было множество, а Дмитрию хотелось многое знать. Лучше всего не только от первых лиц. Он вскрыл следующее. От Сирены Эйкей.

“Я много лет преподавала иностранный язык. Семь лет назад потеряла мужа, он ушел в одночасье – обширный инфаркт миокарда. Тогда-то я перенесла гипертонический криз. В день вашего прилета меня постиг новый удар. На этот раз намного серьёзнее – поставили диагноз “ишемический инсульт”. Правая рука и нога практически перестали служить мне, с трудом могла пошевелить лишь пальцами, и то еле заметно. Язык тоже онемел. И это в неполные сорок лет. Обычный в таких случаях курс восстановительной терапии: таблетки, уколы, капельницы – не помог. Выздоровление моё казалось недосягаемой мечтой. Я чувствовала себя обузой для родных. Стало подкрадываться отчаяние. Моё изначально заложенное, животное начало, которое, наверное, есть в каждом живом существе, цеплялось за жизнь, а человеческий рассудок всё чаще говорил о бессмысленности такого существования. Я не хотела прогибаться перед болезнью, и мой внутренний голос произнес: “В богадельню не пойду! Рано сдаваться!” Этот момент я считаю переломным в своей судьбе. Линия моей жизни, уже опустившаяся до самой глубокой отметки боли и отчаянья, опять начала подъём при мысли, что вы та самая палочка-выручалочка, которая совершит чудо перевоплощения меня в вас с вашим молодым и здоровым организмом”.

“Если бы я был чуть помоложе, то, наверное, поступил бы также. Но я слишком стар и ленив, чтобы искать себе обмен телами на стороне, когда вот оно решение, лежащее на поверхности…” Третье письмо тоже было очередной трагической историей. Дмитрий понял, что автор решал свои проблемы за счёт него, желал привлечь внутренние резервы чужого красивого тела.

Человеческие судьбы! Это интересно, но не сейчас о них читать. Дмитрий сунул письма в карман, обогнул две античные колонны и направился в дальний конец зала. Где-то его должна была встретить пресс-секретарь.

Джаина – девица с характером. Он решил ничего не скрывать от неё, и ему стало легче.

– Дмитрий, у меня сегодня хороший день! – услышал он.

Джаина решила использовать язык жестов смотрела прямо, подняв для него высоко открытую ладонь, что войны сегодня не будет. Эту неделю она провела в лихорадочном ожидании ответа от Дмитрия.

– Эмоциональный плюс? – с улыбкой спросил он, подходя к ее столику у окна.

– Скорее, интеллектуальный, – ответила она.

– Для такой симпатичной девушки в силу её непознанной природы лучше бы подошел физиологический.

Дмитрий пригляделся. В зале кресла стояли очень близко к столу.

– Всё шутите? Ловлю вас на слове. Присядьте, – Джаина указала на кресло напротив в первом ряду. – Лучше скажите, обмен телами – это возможно? – спросила она громогласно.

Он сразу навострил уши, как только сел.

– Конечно, возможно, а уж в этой поразительной колоритной стране подавно. – У Дмитрия двух мнений не было.

– С вами, с вами…

А этого Дмитрий не ожидал.

– Со мной?

– А то ещё с кем? – усмехнулась пресс-секретарь.

Он не замечал, что сзади подтягивались корреспонденты, усаживались и доставали диктофоны и видеокамеры.

– В принципе, это, неплохо… – замямлил он.

– В чем тогда загвоздка?

– Сегодня у меня насыщенный день. Завтра… – Дмитрий заглянул в календарик.

– Доктор, вы опошляете ситуацию, вы бюрократ!

– Ох, извините, – спрятал он календарик в карман.

– Вы давали слово.

– Я давал слово, что сделаю всё возможное, и я не собираюсь брать его назад.

– Так как же?

– Джаина, вы ставите меня в неудобное положение.

– Дмитрий, вы, точно, глухой слепец! Только что подтвердили, что давали слово, а мы всё кружим на одном месте.

– Я не такая важная птица, – заметил Дмитрий. – Вы говорите, что знаете обо мне всё, в таком случае вы знаете и то, что я человек мелкотравчатый, не стоящий внимания.

Джаина была раздосадована задержкой.

– Вы, земляне, слишком прагматичны и рассудительны, боитесь остаться в невыгодном положении, – сказала она. – Я так понимаю, что вы торгуетесь. Это хорошо, что вы выставляете свой товар на показ, считаете лучше моего и преподносите высшим сортом, но можно погрязнуть в бесконечных расчетах и вариантах, хотя всё равно в любом случае покупатели и продавцы сходятся в цене.

– Позвольте не согласиться – не всегда.

– Всегда! – На лице Джаины была решимость.

– Нарисовали картину правильного торга, тем не менее, он не подкупает меня.

– Вот вы стоите весь передо мной, словно на витрине. Как я должна еще рассматривать вас, как не демонстрацию ваших недостатков и преимуществ. И в вас меня всё устраивает.

Дмитрий смягчился.

– И что, есть четко установленная такса? Что вам об этом известно?

– Что значит – мне известно? – Джаина сделала легкий наклон к уху Дмитрия. – Для меня не тайна, что существует элементарная сделка – обмен телами и, следовательно, реальная цена на него. А что тут ещё может быть другое?

Дмитрий, думавший только о том, как бы высвободиться из мертвой хватки Джаины, сказал:

– А если я не смогу ответить на ваши вопросы? Вы подумаете, что я лгу.

– Хуже вам от этого не будет. Ассимиляция – штука полезная, и для пришельцев тоже. Попробуйте – сами увидите. А на Земле вас встретят как национального героя.

– Или героиню, если я окажусь в женском теле!?

– Неужели на Земле это предмет для глупого юмора?

Дмитрий улыбнулся.

– На Земле не только пошлость, всё является предметом для юмора.

Джаина выразила глубокое, но детское недоумение:

– Если пробавляться постоянно юмором, когда же заниматься серьезными делами?

– Одно другому не мешает.

– А у нас мешает.

– Джаина, насколько широко практика с обменами телами распространена?

– Что можно ответить на это? Скорее всего, всюду. Нет такого места на Мингале, где бы им кто-то препятствовал.

– Вы хотите сказать… – сделал удивленное лицо Дмитрий. – Что у меня плохое зрение?

– Да, да, да, – утвердительно сказала Джаина.

– Неужели?

– У нас нет белых пятен – мы открытая нация.

– А в моем представлении тишина и покой.

– Тоже мне – нашли новость, мы же не на необитаемом острове живем.

– Для меня – новость.

– Вы, земляне, не видите дальше своего носа.

– И всё же, я ни разу не заметил обмен телами.

– Вы приступили к работе?

– Ещё нет.

– Ординатура и семинары?

– Об этом рано. Все вопросы организационно не разрешены.

– Вот, вы в орбите неустроенности. Вы просто не знаете, что сейчас делается вокруг. Пройдитесь по городу, присмотритесь, соберите информацию, будьте наблюдательны.

– Я уже живу на Мингале три месяца.

– И правильно, как можно увидеть всё сразу за такой короткий срок? Дмитрий, разуйте, наконец, глаза!

– А вы ведете статистику обменов телами?

– Нет. Вы что же хотите, чтобы каждый обмен телами просматривала Государственная инспекция Мингалы на предмет качества и выдавала свой сертификат, а фискальные органы изымали налог? У нас существует полная свобода личности, и мы не имеем права вмешиваться в частную жизнь граждан.

– Джаина, честно сказать, во всяком случае, я к обмену телами не готов, не желаю к нему иметь отношение.

– Давайте на минутку абстрагируемся, остановим мгновение, – заторопилась она.

– Зачем?

– В наших интересах.

– Объясните, Джаина, за каким чертом люди этим занимаются, какой дьявол их тащит в преисподнюю?

– А зачем они ом занимаются?

– Некорректное сравнение. Ну не ради хлеба насущного, прежде всего ради удовольствия и воспроизводства населения.

– Дмитрий, берите планку выше.

– Какая-то в этом корысть?

– Берите ещё выше планку.

– Каждый поступает, как ему заблагорассудится?

– Подсказываю, средства определяют цель.

– Джаина, я всегда думал, что, наоборот, цель определяет, оправдывает средства.

– Если честно, Дмитрий, женщины всегда выступают за первое изречение.

– А мужчины – за второе! – усмехнулся Дмитрий.

– Женщины более практичны.

– А мужчины – плодотворнее во взглядах и в творчестве.

– А женщины еще и критичны.

– Не слишком ли вы умны, чтобы так думать?

– Не только я, все женщины так думают.

Дмитрий удивлялся. Пресс-секретарь самого премьер-министра спокойно беседовала с ним, словно обсуждала капризы погоды.

– Судя по ажиотажу и разброду в ваших умах, это неконтролируемая территория в масштабах страны, – заметил он.

– Дмитрий, хорошо, пусть будет ажиотаж и разброд, но лучшее определение – эйфория в стране.

– Джаина, эйфория в стране, эйфория в умах, эйфория в сердцах, только не повторяйтесь в одном и том же.

– Говорить о хлебе насущном никогда не лишне. Хлеб – всему голова. Он означает полный желудок, достаток, а это свобода, это авторитет у порядочных людей, такие рычаги власти, как суды, медицина и полиция. Весь даже благополучный ход вашей жизни изменится ещё к лучшему, благодаря хлебу насущному. Но это аллегория – я не о хлебе, я говорю об обмене телами.

– Джаина, я не могу ответить положительно.

– Не можете или не хотите?

– Не могу и не хочу.

– А я думаю, доктор, что и можете, и хотите, для вас вопрос решенный, вы продолжаете торговаться. Не так ли?

– Откровенно говоря, всё это меня немного забавляет.

– Что именно?

– Джаина, вы нахрапистая женщина.

– Иногда надо наступать на собственные пятки.

– Вы хорошо усвоили – сила солому ломит.

– Чтобы врываться на плечах противника в стан неприятеля!

– О, вы какая!

– Дмитрий, иногда надо уступать покупателю, идти навстречу ему, иначе можно потерять его доверие.

– Джаина, ваши познания говорят о том, что вы окончили торговый университет!

– Между прочим, международных отношений…

– А я не продавец, покупки и продажи не по моей части…

Только тут Дмитрий почувствовал на себе взгляды корреспондентов. Он обернулся и понял, что был представлен субъектом пресс-конференции. Но еще больше его удивила открытость мингалетского общества, в котором люди воспринимали разговоры об обмене телами, как само собой разумеющиеся.

Дмитрий еще не догадывался, что наутро о нем газеты запестрят заголовками. Одна статья будет называться: “Дмитрий Сорокопятов: К обмену телами не желаю иметь отношение”.

Он резко встал и стал покидать зал. Пресс-секретарь бросилась за ним.

– Есть люди, которые нуждаются в помощи, взывают к поддержке. Я прошу о соучастии. – У Джаины вдруг навернулись слезы.

– От вас, Джаина, никуда не спрячешься.

Слезы были натуральные. Они скатывались по волоскам на лице и останавливались на кончиках.

– Дмитрий, вы играете со мной, как снежный барс с раненой ланью.

– Но это беспредметный разговор. Он заводит нас в тупик.

Дмитрий пожалел, что сказал это слово. Женщины не любят слово “тупик”. Это он понял сразу, увидев злое лицо Джаины.

– Приглашаю вас в загородный клуб, – вдруг заявила она и промочила платком глаза. Они опять загорелись лучами.

– Вот за это предложение я вас уважаю. Загородный клуб? С чем его кушают? – Дмитрий придал вопросу чуть иронический оттенок.

– Плавательный бассейн, теннис, боулинг и кое-что другое.

– И что это такое – “кое-что другое”?

– Увидите.

Глава 17. Женщины нанизывали на дубинки кумачовые лоскутки

Разговор прервал премьер-министр Джоба, пригласивший в кабинет. Джаина, как ни в чем не бывало, кофе принесла хороший: обжигающе горячий и крепкий. Пригубив чашку, премьер-министр спросил:

– Дмитрий, я вижу, вы у нас несколько месяцев заняты с ознакомлением планеты – дело полезное, очень даже нужное. Полагаю, что вы уже достаточно хорошо владеете здешней ситуацией, а чем будете заниматься дальше с профессиональной точки зрения? Пора окончательно определиться.

– Ваше Превосходительство, я думаю, что вы дадите мне клинику, где я смогу свободно практиковать, а дальше видно будет.

– Конечно, человеку такого положения, как вы, будет оказана самая полная помощь.

– Благодарю.

– Во сколько обойдется новая клиника?

– 52 тысячи мингалей.

– О, вы уже подсчитали?

– Это не так сложно, но это предварительно.

– Прекрасно, прекрасно! – произнес премьер-министр своим четким, немного гортанным голосом. – Я думаю, расходные статьи, представленные вами, нас удовлетворят. Мы даем эти деньги, но справитесь ли вы с объёмом работ?

– Постараюсь.

Премьер-министр Джоба поднял трубку телефона.

– Подготовьте клинику для принятия дел новым главным врачом. Его фамилия – Сорокопятов.

– Вас не утомляет свободное перемещение по стране? – Положил он трубку.

– Спасибо, – ответил землянин.

Премьер-министр посмотрел на часы.

– Ах, заговорились! Меня ждет сенат. А во вторую пятницу вас соизволила пригласить в гости моя жена. Принимаете приглашение?

– Принимаю.

Стекла колыхнулись звоном. Снаружи, будто из тысяч глоток воплем вырвалось: “Да здравствует обмен телами!” “Даешь обмен телами!” Дмитрий и премьер-министр Джоба испуганно подбежали к окну. Впечатление было такое, словно на Дворцовую площадь вышел весь Миао-Чао.

Шеренги солдат с дубинками наперевес пятились назад. Женщины нанизывали на дубинки кумачовые лоскутки, и Дмитрию показалось, что площадь превратилась в маковое поле.

Звуки набатов, сигнальные ракеты, рокот труб, возгласы гнева и бешенства, казалось, помогали рассеять дым от слезоточивых газов.

Премьер-министр Джоба с пафосом воскликнул:

– Вот, Дмитрий, неадекватная реакция неблагодарного народа на хорошую политику правительства! Итак, в чем главный смысл обмена телами? Кто его настоящие герои, кто его движущая сила? Сильные мира сего? Наверное, нет. Или может быть гениальные авантюристы? Конечно, нет! Народ! Только народ! Несмотря ни на что, я верю в него! Обмен телами знал лучшие и худшие из времен, знал фимиам восторгов и холодное презрение. Наступают грядущие перемены, и надо полагать, они не заставят себя долго ждать!

К солдатам уже прибывало подкрепление.

Глава 18. Вы не доктор, а патологоанатом

Пресс-секретарь почти вбежала в кабинет. Голос Джаины был радостно взволнован:

– Дмитрий, вас ищут, вам срочно надо принять клинику!

Неторопливые встречи и приемы, жизнь без определенных занятий и приложения своих знаний угнетали Дмитрия тягучим бездействием. И он обрадовался, что, наконец-то, сегодня он получит удовлетворение от настоящей работы. Эргомобиль в считанные минуты перенес его через спокойную Триумфальную площадь к тихому лесному массиву, оставленному чуть ли не в центре города. Его уже ждали.

– Поступает много пострадавших! – услышал он.

Дмитрий в последний раз взглянул на себя в зеркало и, выйдя из раздевалки, пробираясь между ранеными и умирающими, прошел весь длинный коридор, который привел его в операционную.

– Давайте начнем со знакомства. Меня зовут Дмитрий Сорокопятов, – торопливо сказал он персоналу.

– А я – Пуальфина, – представилась ближайшая медсестра. Она тянула звук “у” из-под марлевой маски. – Друзья зовут меня просто Пуфа.

Дмитрий встал и вытянул вперед руки. Они слегка дрожали, что не помешало Пуальфине в мгновение натянуть на них резиновые перчатки. Дмитрий никогда не мог избавиться от предоперационного волнения. Такое волнение испытывают настоящие хирурги. У него засосало под ложечкой, сердце учащенно забилось. “Ну почему я так завожусь?” – спрашивал он себя, хотя ответ ему был известен заранее. Он взял в руку скальпель, и, словно по мановению волшебной палочки, от нервозности не осталось следа. Казалось, над больным стоял совершенно другой человек – спокойный, уравновешенный, полностью уверенный в себе.

Когда стоявшая у окна женщина в импровизированной желтой чалме, низко надвинутой на глаза, и белом халате, накинутом только на плечи, зеленых бахилах и в синей марлевой маске увидела действия Дмитрия, она ощутила какое-то неотразимое очарование от него. “Я обменяюсь с ним телами, – капризно подумала она. – Я это решила”. Она откинулась на подоконник и окунулась в магические движения хирурга.

– Оперировать будем прямо на каталках, чтобы не травмировать лишний раз больных, перекладывая их, – объявил Дмитрий.

Операционная буквально “забурлила”. Персонал делал всё для того, чтобы вырвать из лап смерти очередную жертву.

– Мужчина, примерно тридцати пяти лет, лицо разбито в кровь, – произнес Дмитрий. – Это даже не лицо, а месиво. Нос свернут на сторону, значит, есть перелом костей носа; губы смяты, глаза заплыли, веки вздулись и обрели красно-багровый цвет; рот приоткрыт – все передние зубы выбиты, возможно пострадала челюсть… Дыхание тяжелое прерывистое… Пульс слабый… Записали? – спросил он сестру.

– Записала. С ума сойти! – Пуальфина покачала головой. – Вот ведь досталось в манифестации!

– Настоящая уличная мясорубка! – сказала вторая сестра.

– А началась на Дворцовой площади.

– По существу, обычной, мирной. Ирония судьбы, народ просто вышел на улицы, чтобы поглазеть и выразить свое полное согласие с правительством.

– Грандиозная получилась давка.

– Народ, что стадо неуправляемых слонов.

– Кто-то был провокатор?

– Виновных должны найти.

– А куда смотрит венценосная семья?

При этих словах женщина у окна вздрогнула.

Дмитрий продолжал осмотр, водя рентгеновской трубкой.

– Пишите дальше: кроме обширной травмы в области лица, перемятость грудной клетки, травма органов брюшной полости, перелом основания черепа… ну и… открытый перелом правого бедра…

Тут с женщиной в чалме случился шок, и она начала сползать по стенке на колени. Шум падающего тела вывел Дмитрия из глубокой сосредоточенности. Он не сразу заметил, что женщина закатила глаза и упала в обморок. Дмитрий бросился к ней, чуть не опрокинув операционный столик. Переключив все усилия на неё, он сделал укол, и пульс постепенно нормализовался.

– Кто эта женщина? – спросил он у Пуальфины.

– Только не из персонала, – прошептала она Дмитрию в ухо. – У нас свободный доступ в операционную. Скорее всего, инспектор из министерства, но упрямые глаза и крупный лоб очень напоминают мне одну женщину.

– Какую?

– Тсс! – Пуальфина приложила палец к губам.

– Вам нельзя смотреть на это, – сказал женщине Дмитрий, когда она на кушетке пришла в себя. – Вы очень мнительная и впечатлительная натура.

Женщина привстала и повелительным голосом приказала:

– Продолжайте.

Через пять минут парня удалось вернуть с того света. Губы Пуальфины всё это время причитали над телом, обращаясь сразу ко всем богам на Мингале.

На каталке вкатили следующего пострадавшего.

– Закрытый перелом правой плечевой кости, повреждение спинного мозга, перелом костей черепа и шеи. Многочисленные ушибы, разрывы и ссадины; кожа шеи растянута. На ней кровоподтеки.

– Спецподразделения отвели душу! – услышал Дмитрий.

– Как же, с безоружными мы всё можем!

Очень хорошо помогала операционная сестра Пуальфина. Её ловкость и реакция поразили его. Даже вид крови не смущал её. Инструменты так и летали в её руках, стоило ему только подумать. Мягкая кожа на скулах напоминала цветом слоновую кость. Широко расставленные глаза мерцали под прямыми натуральными бровями глубинным чернотурмалиновым светом. Она закрывала и открывала глаза, и длинные ресницы рассекали воздух, как две хлопушки.

Привезли нового пострадавшего, и Дмитрий, осматривая его, стал перечислять:

– Сдвиги грудинно-сосковой части ребер, разрывы пластырной, трапециевидной и различных мелких мышц шеи. Перелом позвоночника. Сдвиг передних и задних связок спины…

– Как же, не с того начали, у него ни дыхания, ни пульса на сонной артерии! – взвизгнула инспектор.

– Систолическое давление – 50, нижний предел, – вмешалась Пуальфина.

– Доктор, он останется жить? – спросила инспектор.

– Измученное сердце не хочет трудиться, но мы его заставим. Пока больной подает признаки жизни, все шансы на нее, – ответил Дмитрий. – Прямой массаж сердца и адреналин из шприца прямо в миокард, а размозженные ткани внутренних органов придется полностью удалить.

– Вы не доктор, а патологоанатом, – возмутилась инспектор.

– Разве от меня несет за версту формалином и смертью? – спросил он.

– Нет, конечно, но ваша работа напоминает мне мертвецкую, где трупы валяются вперемежку с живыми, – твердо произнесла она.

– Они все будут живы, по крайней мере, большинство, – заверил Дмитрий.

– Всё равно вы мясник! – бросила инспектор и вышла.

– Страдалец! – тускло сказала Пуальфина. – Потеря крови – 70 процентов…

Всё чаще Дмитрий обращал внимание на операционную сестру в розовых курточке и укороченных штатных брючках. Как мгновенно она крючками стягивала края ран и накладывала повязки из липкой ленты, при этом ориентировалась, не путаясь, в инструментарии. Впрочем, и к концу дня она выглядела свежей, тогда как у него пот тек ручьем и уже начали пульсировать тремором пальцы. Не последним фактором была выносливость. Стоять часами над столом в полусогнутом состоянии надо иметь мужество, особенно для хрупкой женщины. Как знать, насколько у неё затекли ноги, болят бёдра и поясница? Усталость, конечно, не минула её, и все же она держалась молодцом. Она довольно элегантно двигалась, её жесты не лишены были изящества. Восхищало Дмитрия то, как она держала инструменты, как протягивала их, и как выдыхала ему в затылок воздух, не позволяя нарушиться рабочему ритму в этом марафоне. И как недурна, когда сдвинула маску и сняла головной розовый колпак. Шелковистые темно-коричневые волосы, зачесаные с высокого лба назад, спадали почти до плеч, завиваясь на кончиках. Она повернулась в профиль. Прямой, немного простоватый нос. А рот – что сказать о нем? Может, он слишком широк? Или потому что пухлые губы хорошо очерчены? А в их уголках таится усталая улыбка? Утомление интенсивной многочасовой работы всю ночь не превратило её в шарж, как других, вот что значит мобильная и выносливая женщина.

Временами у Дмитрия возникала мысль, что медсестра Пуальфина слишком настойчиво наблюдает за ним. Но его смущение терялось в потоке изувеченных людей.

Под конец она скорчила рожицу, и эта рожица оказалась намного милее её увлеченного состояния в работе. Их глаза наконец-то полностью встретились в тот момент, когда поток увечных к утру стал иссякать.

– Спасибо вам, Пуальфина, вы продлили шансы больных, вы очень помогли мне, – сказал он именно ей.

Привычным жестом, засунув руки в карманы курточки, она слабо улыбнулась.

– Что вы, доктор! Это вам спасибо. Если бы я сидела без дела, то, наверное, сошла бы с ума.

– В самом деле?

– Я не успокаиваюсь, пока не сумею убедиться, что для пациента всё уже сделано, страшное осталось позади.

– Вы, Пуфа, не простая медсестра.

Пуальфина словно отрапортовала:

– Однажды мне разрешили присутствовать на операции и наблюдать за удалением опухоли. У больного была медленно развивающаяся злокачественная опухоль – на правой стороне мозгового полушария. И как это иногда случается, началось кровотечение. Стало нарастать черепное давление. Это было действительно неимоверно страшно. Тогда-то я и решила, что должна изучить медицину. В конце концов, я остановилась на хирургии.

– Любопытная история.

– Если вы не можете примириться с фактом, что, несмотря на все ваши усилия, некоторые из ваших пациентов потеряют глаза, или ногу-руку, или то и другое, или случится что-либо более ужасное – побродить возле смерти, то тогда рано или поздно это занятие поглотит вас полностью.

– Понимаю.

– Жаль, но современная медицина настолько закопалась в науке, технологиях, фармакологиях и фармакопеях, что её постиг тупик, теперь она приносит больше вреда, чем пользы.

– Вы о чём?

– О новых возможностях, о пользе обменов телами.

Интересный разговор хотелось продолжать, но Дмитрия пригласили к телефону.