Текст книги "Тени войны"

16

Мы сели в «рено».

– А где Василий? – спросил я, глядя на незнакомого шофера.

– Разуй глаза! – Профессор захлопнул дверь, и машина рванула с места.

Шофер был совершенно не похож на «скрипача»-снайпера. Грубоватый брюнет, без очков, без берета… Нет, не он! И… он.

Машина попетляла по парижским улицам. И вскоре отвалили назад городские фонари. Мы неслись куда-то по трассе.

– Так кто был у тебя в номере? – вдруг спросил Вяземский.

– М-м…

– Хватит мямлить! Что за баба?

Я рассказал профессору о встрече с Ритой. О том, как мы сидели в номере и говорили о Москве.

– Это все? – спросил профессор, когда я дошел до сцены нашего расставания.

– Да.

– Куда она ушла?

– А я почем знаю?.. Да вы напрасно, Григорий Алексеевич! Наша встреча произошла случайно!

– Ты идиот, Леша, – констатировал Вяземский. – Тебя поймали на простейшем из всех простейших приемов. Тебе даже голую жопу еще не успели показать, а ты уже ломанулся в западню.

– Надо было его с самого начала в бордель сводить, чтобы он гормоны усмирил, – процедил преображенный Василий.

– Куда мы едем? – спросил я сухо.

– Ты от разговора не увиливай! – окоротил профессор. – Она адрес тебе оставила?

– Да… Откуда вы знаете?

– Я много чего знаю!

– Да откуда вообще такая уверенность, что она вражеский лазутчик?! Может, она из полиции или контрразведки?!

– Хрен редьки… – процедил Василий. И грянул басом: – Не перебивай старших!

– Если бы твоя эта Рита была из полиции, ты бы сейчас валялся на полу грязной камеры в наручниках, – ровно продолжил Вяземский. – А она бы лупила тебя пыром в живот… Случайные знакомства, Леша, в нашей работе происходят не случайно… Какой у нее адрес?

– Вийе. Улица Патрик. Дом двадцать три…

– Так я и предполагал!

– Как? Как предполагали?

– Не твоего ума дело, щенок.

Ну да, да! Щенок и есть… Я обиженно уставился в окно. В боковое зеркало заметил, что за нами по пятам следует «вольво». Неотступно следует!

– Кажется, хвост, – сказал я.

– Это с нами…

Машина затормозила неподалеку от какого-то дома, укрытого под самую крышу плотными рядами деревьев и кустов.

«Вольво» пристроилась рядом.

Мы вышли. Четверо незнакомцев приблизились к нам. В руках помповые ружья.

Профессор покопался в багажнике «рено» и достал оттуда три автомата Калашникова. Десантный вариант, только с глушителем.

– Разбирайте.

Я замешкался. Василий подтолкнул меня в спину. К автомату я получил еще и три магазина с разгрузкой. Племянник с дядей тоже вооружились. В разгрузках у них я заметил еще и свето-шумовые гранаты.

– Господа, – обратился Вяземский ко всем, – дело деликатное. Открывать огонь по всему, что движется. Потом разберемся. Стреляйте как можете, а виноватого Бог сыщет. Теперь вводная. Наш человек, – он показал на меня, – провел сегодня встречу с одним из агентов. Назавтра нашего человека пригласили в этот дом. Мы предполагаем, что уже сейчас там готовится встреча… Кстати, стало известно, что в соседний дом въехала сегодня какая-то пара из России. Надо бы их тоже… проверить. И в первую очередь!

Группа двинулась к дому. К соседнему. Роскошное жилище, по российским меркам! Двухэтажный кирпичный дом на лужайке с паутиной каменных тропинок. Бесшумные поливалки газонов. Фасад дома весь в лепнине с изображением чего-то античного.

Группа вошла в парадную дверь без проблем. Для таких людей замков не существует. Крадучись прошлись по холлу.

Вяземский покрутил головой и указал на коридор справа.

Группа разделилась. Двое устроились возле входных дверей. Двое поднялись по центральной лестнице на второй этаж. Вяземский, Василий и я вошли в коридорчик. Судя по запаху, он заканчивался кухней.

Вскоре послышались голоса. Мы встали вдоль стены и прислушались. Мужчина и женщина обсуждали поездку в Париж, какие-то покупки, планы на завтра. Голоса показались мне смутно знакомыми.

Племянник с дядей достали из карманов шапочки с прорезями для глаз и натянули их на голову.

Василий стремительной тенью метнулся вперед, на кухню.

Женский визг. Глухой удар. Стук падающей мебели. Опять женский визг. Чей-то стон. И лязг затвора.

Вяземский пошел следом за племянником. Рявкнул кому-то там:

– Заткни пасть, сука!

Ну, и я шагнул следом. И…

Сказать «остолбенел»? Ничего не сказать.

Посреди кухни стояла жена моего бывшего главного редактора, Татьяна Борисовна, прижимая ко рту ладонь. В глазах ужас и отчаяние.

Я перевел взгляд на пол. С кафельного пола на меня остекленело смотрел сам главный редактор. Живой, живой! Одной рукой прижимал пухлую щечку, между пальцев сочилась кровь. Другую руку выставил вперед, словно защищаясь от неминуемого удара. Племянник наставил на него ствол автомата.

Я деликатно кашлянул. Кивнул, здороваясь, Татьяне Борисовне. И сказал главному:

– Надеюсь, вы не думаете, будто это я все организовал?

Вяземский уставился на меня:

– Ты знаешь этих людей?

– Времени нет! – напомнил Василий. – Надо их просто шлепнуть!

Глаза бывшего главного еще больше остекленели. Татьяна Борисовна громко всхлипнула.

Вяземский тут же наставил на нее указательный палец:

– Я сказал, заткни пасть, сука!

– Познакомьтесь, – обратился я к нему. – Это мой бывший главный редактор. А это его супруга.

– Мы… мы… – залепетала она, – просто в отпуск, просто нервы подлечить. – Она снова зажала рот ладошкой.

– Куда ни сунешься, везде вы! – буркнул я.

– Бывший главный? – встрепенулся Василий. – Тем более надо шлепнуть! И тогда ты сможешь занять его место!

– Пусть живут, – упорствовал я. – Не нужно мне его место.

– Ну, как знаешь! – Василий опустил ствол автомата. Вяземский присел на корточки перед главным:

– Знаешь, старичок, этот парень только что спас тебе жизнь.

Главный редактор меленько закивал мне.

– Уматывайте отсюда. И поживее! – ласково сказал Вяземский. И уточнил место: – В Россию! Мухой! – И уточнил время: – Сегодня же! Прямо сейчас!.. Завтра позвоню в Москву, проверю. Если не прибыли, то…

Главный редактор вскочил с пола. Татьяна Борисовна схватила со стола сумочку с документами и деньгами. Супруги опрометью кинулись из дома.

Когда мы вышли на крыльцо, красные стоп-сигналы их машины уже растаяли во тьме.

– Начальники, которых мы выбираем… – в пространство сказал Вяземский.

– Мне теперь в Москве лучше и вовсе не показываться, – в пространство сказал я. – Он теперь точно наймет киллера, чтобы меня шлепнуть. Денег у него хватит.

– А сколько он готов заплатить? – нарочито заинтересовался «скрипач» Василий.

– Повеселились, и хватит, – осадил Вяземский. – Пора наконец заняться серьезным делом.

* * *

Группа двинулась к тому дому, который интересовал изначально.

Адрес? Да-да, адрес… Табличка: рю Патрик, 23. Завтра, а вернее, уже сегодня Рита хотела пригласить меня в этот дом. А потом со мной разобрались бы тут по-настоящему. Теперь все последние события высветились в ином свете.

Итак, я дважды наведываюсь к агентам – их убивают. Оба раза свидетели видят мою рожу. Остальные агенты взбудоражены этими смертями и начинают искать убийцу. Находят. Профессор со «скрипачом» подставляют им меня. Поняв, что я полный пентюх, агенты решают пригласить к себе и побеседовать более обстоятельно, вытянуть из меня все до крупицы. Но профессор со «скрипачом» уже ждут появления Риты или другого посланца. Быстренько собирают команду, чтобы нанести упреждающий удар.

Во всех этих событиях я играю роль обыкновенной приманки. Кто может сыграть ее лучше всего? Только неискушенный в разведке человек. Полный даун в секретных операциях. Пылая вожделением и распустив слюни при появлении Риты, я сыграл свою роль безупречно.

Мы оказались на краю огромной лужайки. Справа спали на автостоянке автомобили. Окна в доме светились желтоватым приглушенным светом. Точно его обитатели уже расстилали постели ко сну.

– Тебе туда. – Профессор указал мне рукой на машины. – Укройся возле стоянки и стреляй по всем, кто попытается уехать или убежать. Мы идем в дом.

Я вытаращился на профессора:

– Но я не могу… Не хочу…

– Не можешь – научим, не хочешь – заставим.

Вместе с профессором и «скрипачом» ударная группа насчитывала шесть человек…

Я перебежал к автостоянке. Три «мерседеса», две «ауди», пять «рено» и один огромный джип «лендровер». За ним-то я и укрылся.

Господи! Ты знаешь, что я не хотел во всем этом участвовать! Сделай так, чтобы мне не пришлось никого убивать.

Из окон дома, куда уже проникла группа, ударили перепуганные крики. Но они обрывались один за другим.

У газона рядом со мной откинулся неприметный люк. Я присел в тень и вскинул оружие.

Показалась девичья рука. Я нервно сглотнул. Потом… появилась Рита.

– Стой! – шепнул я.

Она обернулась и направила на меня пистолет.

– Рита!.. Это я, Алексей.

– Алексей? Что ты тут делаешь? – Она нервно переводила взгляд с дома на меня.

– Даже не знаю, как сказать…

– Ладно, потом! – оборвала она. – Мне надо бежать.

– Я не могу тебя отпустить.

– Так ты с ними?!

– И да и нет.

– Они убийцы, ты знаешь об этом?

– Догадываюсь.

– Значит, ты должен знать, что мы – агенты российской разведки.

– Бывшие, – поправил я.

Мы стояли, направив оружие друг на друга.

– Дурак! – воскликнула она. – Ты ничего не понял. Идет передел сфер влияния в военной разведке. Твои друзья действуют по заказу одной из групп. Убив нас и завладев кодом, они смогут поставить на наше место своих людей. Обретут влияние и руководящие посты. Понимаешь?

– Не понимаю.

Рита вытащила из-за воротника рубашки крестик на цепочке:

– Видишь? Это ключ. Опознавательный знак.

– Не морочь мне голову. – Я поправил автомат.

– Ну, соображай быстрее! Как, по-твоему, мы могли бы подойти к лидерам стран НАТО, если вдруг объявят чрезвычайное положение? Ну? Как мы могли бы подойти к ним, если они под усиленной охраной?

– Мне почем знать!

– Западники просто помешаны на всяких тайных обществах. Они вступают в различные негласные организации еще со студенческой скамьи. У каждого общества свой опознавательный знак, своя эмблема, свой символ. Общества охватывают как студентов, так и влиятельных людей в государстве. Они распознают друг друга по этим символам и помогают друг другу в любых сложных ситуациях. Ну, теперь ты понимаешь?

– Значит, вы могли подойти к любому генералу или политику, показав этот крестик? Российские агенты тоже состоят в тайных обществах, да?

– Наконец-то дошло! – Рита двинулась к «лендроверу». – Мне надо уехать.

– Погоди! – преградил я дорогу. – Политики, состоящие в тайных обществах, не могут знать всех своих людей. Поэтому главной ценностью является не человек, а знак. Показав этот знак, агент мог подойти к любому из них и убить? Но сам-то он как ушел бы?

– Мы смертники. Оружие одноразового использования, дурачок.

– А почему профессор называет вас тогда предателями?

– Профессор?

– Ну… Я его так называю.

– А! Ясно… Потому что мы стали отходить от дел. Времена изменились.

Со стороны дома послышались голоса. Рита юркнула за машину. Я вгляделся, но никого не увидел. Среди кустов, с противоположной стороны дома, запрыгали фонари. Группа прочесывала окрестности.

– Не тебя ищут? – спросил я.

– Меня. Уйди с дороги, прошу!

Я посторонился. Рита прыгнула за руль. Стекло автомобиля плавно уехало вниз.

– Это тебе, – она протянула брошку, – на память. Надеюсь, они не станут тебя убивать.

Автомобиль рванул с места, разбрызгивая гравий из-под колес.

Я проводил взглядом красные огни автомобиля, попутно размышляя, что сделает со мной профессор за такую вольность.

Из дома вышел Вяземский. Двинулся к автостоянке, ко мне.

– Произошло самое поганое, – процедил он. – Они каким-то образом разыскали друг друга и объединились. Интересно, они свои обязанности хоть выполняли?

– О чем вы, Григорий Алексеевич?

– Все это время они не просто должны были жить в особняках и прожигать деньги государства, но и поддерживать свое положение в обществе на должном уровне. Нам, вероятно, придется создавать все заново. Твою мать! – С досады он дернул автоматом, и карабин на цевье оружия глухо звякнул.

Тут подоспели остальные, все пятеро. Нет, шестеро. Пять плюс один. Один – пленник. На голове мешок.

– Отпустите его, – приказал профессор. Отпустили. Пленный ватно повалился на лужайку.

Группа заняла круговую оборону, рассредоточившись по кустам. Все по правилам военного искусства.

«Скрипач» сдернул с головы пленного мешок, схватил за волосы и поставил перед собой на колени.

Человек застонал и собрался снова упасть.

– Вот только не надо этих страстей, Берн, – жестко сказал профессор. – Ты не в мексиканском сериале!

– Куда ты дел свой код, Берн? – спросил «скрипач». – Будем отвечать или мычать?

Человек молчал.

«Скрипач» молниеносно дернул свободной рукой. Хлесткий звук. Пленный рухнул, оставив клок волос в пальцах «скрипача». Попытался встать, но тут же получил удар ногой в пах. Закрутился по траве волчком, суча ногами и подвывая от боли.

Я отвернулся.

– Достань детектор. Надо проверить, – приказал дядя племяннику.

«Скрипач» снова поставил пленника на колени. Нашарил в своем кармане какой-то приборчик. Под его пальцем пискнуло, и приборчик залился зелеными огнями. «Скрипач» принялся водить детектором по телу пленника, методично обследуя ноги, живот, спину, пах. Прибор молчал.

– Лицо теперь, – подсказал Вяземский. – Он не может его прятать в тайнике. Только на себе.

«Скрипач» провел детектором перед лицом пленника. Прибор замигал красным огоньком, запищал. Пленник дернулся. «Скрипач» врезал ему по скуле, и он снова повалился на лужайку.

– Смотри, код не повреди! – сердито шикнул профессор.

– Он у него возле глаза зашит. А я ему в челюсть двинул. Вот так… – И «скрипач» ударил пленника ботинком по лицу.

Пленник дернулся и затих.

– Вы садисты! – не выдержал я. – Совести у вас нет!

– Это не мы, это работа садистская. А совесть у нас есть. Просто мы ее не используем в работе.

«Скрипач» достал нож, склонился над безжизненным телом агента и осторожно стал рассекать кожу возле правого глаза. Пленник вскрикнул от боли – «скрипач» отпрянул и… ударил ножом в горло. Взметнулся и опал фонтан крови.

– Вот напугал, бляха! – фыркнул «скрипач». – Ну, теперь-то угомонился… – и резанул ножом. – Ага! Вот!

На кровавой ладони «скрипача» блестела золотая пластинка. М-да, тонкая работа…

– Теперь по коням! – скомандовал Вяземский.

Группа сложила оружие в багажники.

Прежде чем взяться за руль, «скрипач» вытер промасленной тряпкой руки и спрятал ветошь под сиденье. Я содрогнулся. Убить, а потом тряпочкой стереть кровь с рук, словно в грязи запачкался!

* * *

Спустя час мы остановились у кемпинга. Сняли номер. Мы – это профессор, «скрипач» и я. Так сказать, группа поддержки с помповиками ушла на машине куда-то своей дорогой.

Первым делом я направился к холодильнику. Достал оттуда бутылку виски. Не стал смешивать с соком. Хряпнул прямо из горла – по-нашему, по-русски. Да и любой виски, пусть самый-самый, всего-то самогон – по запаху и по вкусу.

«Скрипач» остался на свежем ночном воздухе. Надо полагать, слушает тишину – насколько она тиха.

Вяземский раскидал на кровати крестики, талисманчики, цепочки. Потом бережно рассортировал их по конвертам. От этих побрякушек за версту несет кровью. Сколько людей было убито сегодня из-за них? Свыше десятка – это точно.

В руках Вяземского появился маникюрный набор. Пинцетом он вытащил из железной баночки микропленки и так же тщательно распихал их по конвертам. Словно сажал семена в грядку.

Я демонстративно не обращал на него внимания. Слонялся по комнате, словно был один, и время от времени прикладывался к бутылке.

Да и Вяземский меня игнорировал. Причем без всякой демонстрации. У него был магнит попритягательней.

Упаковав все свои обретенные «магнитики», он вышел. Надо думать, составить компанию племяннику в деле слушания тишины.

Оставшись один, я с размаху обрушился на кровать. Матрас оказался водяной, и меня чуть не выкинуло обратно. Я с трудом удержался на плаву. Посмотрел в бутылку. Ого! Почти пуста. На донышке еще плещется.

В голове шумели мысли. Я сел на кровати. Достал из кармашка подарок Риты, повертел в пальцах. Жук, – его изумрудные лапки ярко сверкали даже при тусклой лампочке, мягкой синевой отливали тончайшие крылышки и усики.

Эх, Рита, Рита! Зачем ты приходила? Зачем я вообще впутался в эту историю?.. Вот как мне себя вести?! На свете есть много вещей, которые нормальному человеку лучше не знать. Когда он все-таки сталкивается с ними, то впадает в ступор. Нормальная логика в мире нелегальной разведки не годится. Тут совершаются убийства, творятся предательства, подкладываются свиньи огромных размеров. И все это в порядке вещей.

Я выглотал остатки виски. Спрятал жука в карманчик. И снова полез в холодильник. Где-то там была еще бутылочка виски!

…В алкогольном тумане надо мной склонилось лицо профессора. Вспорхнул под потолок смешок «скрипача» Василия.

– Нализался, щенок! Еще и из горла!

Кто-то из них поднес мне стакан:

– Давай еще! На ход ноги!

Последняя капля, которая переполняет терпение организма. И мозги капитулируют. Темнота сомкнулась, и комок моего ослепшего сознания стремительно поехал куда-то вбок и вниз.

* * *

Мне снилось сполохами, как мое безвольное тело подхватили под руки. Куда-то тащили. Запихнули в машину. Потом дурнота в желудке подпрыгивала на кочках вместе с автомобилем. Темнота за окном высекала искры желтого света. Полосами гуляла по стеклу беспокойная реклама. Тихими волнами плескалась музыка, и певец голосом Вяземского выводил: «От Москвы до Бреста нет живого места там, где мы с ребятами прошли… »

На одном из поворотов я почувствовал тяжесть собственного тела и попытался сесть. Перед глазами понеслась светящаяся разметка дороги. Я снова отключился.

Когда открыл глаза, по сетчатке полоснул бритвой яркий солнечный свет. Оба виска прошила невыносимая боль. Мозги продолжали плавать в каком-то тумане. В тот стакан, что «на ход ноги», эти сволочи явно что-то подмешали!

Где мы?! В аэропорту. Я сам себя не помнил, но почему-то исправно двигал ногами! Ну, может быть, покачивался немного. «Скрипач» Василий и профессор Вяземский поддерживали меня под руки. Над моей головой что-то качалось и давило обручем на виски. Проходя мимо темной витрины, я увидел, что у меня огромные кроличьи уши. Меня это развеселило.

– Почему у меня такие большие уши? – захохотал я во все горло.

– Чтобы я мог вытащить тебя из говна, куда ты попал, – услышал я не менее веселый ответ.

На паспортном контроле Вяземский стоял рядом со мной и пояснял кому-то пьяным голосом:

– Мой друг напился от счастья. Сегодня утром у него отвалился хвост.

– А уши? Не отвалятся? – спросили, смеясь.

– О нет! Только по достижении половой зрелости! То есть не скоро!

Снова смех.

Мы прошли в узкий коридор на посадку. Я услышал за спиной:

– Эти англичане – такие идиоты! Пить не умеют, а едут во Францию. Дома тренироваться надо.

* * *

Когда самолет оторвался от земли, профессор снял с меня дурацкие уши. Протянул стакан с водой и какую-то таблетку:

– Выпей! Тебе пора приходить в себя.

Я запил таблетку.

– Что случилось? Зачем вы меня опоили? И куда мы летим?

– Отвечать в порядке поступления вопросов?

– Да, уж будьте добры, – кивнул я и поморщился.

От таблетки сознание у меня постепенно очищалось от мути, но вот голова трещала с каким-то диким остервенением. Облака в иллюминаторе здорово раздражали. Вид снующей стюардессы угнетал и бесил одновременно.

– Ничего не случилось, – пожал плечами профессор. – Опоили, чтобы ты не сбежал в порыве чувств. А летим мы в Китай.

– Почему в Китай?

– Потому что настает зима. Лучше песок на зубах, чем иней на яйцах!

О, профессор! Мы умеем острить?.. Он говорил вроде бы дружелюбно, но с намеком на угрозу. С похмелья у человека все чувства обостряются до наготы.

– Ты пришел в себя?

– Более-менее.

– Тогда позволь встречный вопрос?

– Валяйте!

– О чем ты говорил с этой своей… Ритой?

– Я? С Ритой? Ах, да! – прикинулся я дурачком. – Рассказывал ведь уже! Про Москву, про Россию. Она мне адрес свой дала…

– Не прикидывайся дурачком! Я не о первом знакомстве, а о вашем ворковании на автостоянке.

– На автостоянке?

– Сказано тебе, не прикидывайся!

– Она жива? – спросил я напрямую.

Вяземский чуть подумал. Потом внимательно посмотрел на меня и произнес:

– Думаешь, я не знал заранее, что ты ее отпустишь? Не забывай, я специалист по поведенческой психологии… Когда у тебя в номере я учуял духи, сразу понял, кто именно тебя посетил. Ты даже не представляешь, сколь много могут сказать человеку запахи, если к ним, конечно, прислушиваться… И вот мы летим к твоей пассии. В Китай. Она почему-то думает, будто ей там безопасней.

Полчища мурашек побежали по моей спине к заднице. Наверное, прятаться.

– Что она тебе говорила о нас?

– Когда?

– Не валяй!

– То, что вы делите сферы влияния в военной разведке. Хотите заменить агентов на своих людей, чтобы контролировать направление нелегальных операций и занять главенствующую роль в разведке.

– И все?

Я кивнул.

– Почти правда. Все равно они были предателями… Что еще?

– Ах, еще?! Еще она сказала, что вы меня попросту подставляете. Каждый раз во время убийства моя персона становится ключевой. Именно меня помнят люди, в последний раз видевшие убитых агентов живыми. Так ли это, Григорий Алексеевич?.. И еще меня интересует одна деталь. Для будущей книжки… В номере вы раскладывали на кровати медальоны всякие, крестики. А еще были микропленки. Что на них?

– А она… эта Рита тебе не сказала?

– Про побрякушки сказала. Это опознавательный знак. Типа системы «свой-чужой» для членов тайных обществ. По ним они определяют своих собратьев.

– Смотри-ка! Женщина, а не солгала!.. Теперь о подставах. Нам и вправду надо было засветить тебя в этих делах. Но только для того, чтобы не вылезали наши уши. Ты приковывал к себе их внимание, но мы тебя постоянно страховали. Мы – друзья, Леша.

Как там говорится? Избавь меня от друзей, а от врагов я уж как-нибудь сам…

– Я еще спросил про микропленки, – напомнил я.

– На микропленках – информация о членах тайного общества, которую удалось узнать нашим агентам, пока они в нем состояли. Пароли, явки, имена и адреса его самых видных деятелей и руководителей. Агенты собирали информацию в течение десятков лет. Без пленки с данными все эти медальоны и тайные опознавательные знаки – говно. Прежде всего, надо знать, куда идти, с кем общаться и как себя вести. Вот что главное. Теперь этот архив у нас в руках, и мы можем восстановить систему ликвидаторов.

– Если вы получили то, что хотели, зачем же вам Рита?

– У нее остались код и пленка. Надо их забрать.

– А если она вам просто все это отдаст, вы ее оставите в живых?

– Просто отдаст?

– Просто отдаст.

– Она красивая девушка, – уклончиво сказал профессор. – Только не для тебя, Леша. Так что оставь свои эмоции для стихов.

– Я не пишу стихи!

– Неужто?

– Давно не пишу. Вообще стихи не люблю, – соврал.

– А я люблю. Вот Шекспир! Гениальные строчки! «О, женщины! Вам вероломство имя!»

– Вы о ком? – встрепенулся я.

– О стихах. О Шекспире, – нарочито удивился профессор. И остановил жестом стюардессу: – Водки, пожалуйста! Бутылочку. И стаканчики.

Та принесла.

– Так вот, Алексей. Допуская тебя в нашу команду, мы, естественно, некоторым образом подстраховались. То есть сделали так, чтобы у тебя по ходу не возникло желание вдруг отойти в сторонку. А попросту – сдать нас куда надо. Я понимаю, ты гражданский человек. Многие вещи кажутся тебе чудовищными… Ты знаешь, что означает термин «армия»?

– Н-ну… В общих чертах.

– Загляни как-нибудь в энциклопедию. Чтобы не только в общих чертах… Армия – инструмент государственного организованного насилия.

А солдат – специалист по применению этого насилия в конкретных целях… Мы – солдаты разведки. Наше насилие, как ты успел заметить, избирательно и точечно. Чего, например, не скажешь о наших солдатах в Чечне. Ты ж там был, сам видел. Ровняют целые села вместе с мирными жителями, чтобы выбить боевиков. А мы стреляем исключительно виновных. Никто, как ты заметил, из невиновных еще не пострадал.

– Вы, Григорий Алексеевич, очень ловко все можете объяснить. Убедительно аргументировать. Вам даже хочется верить. Но…

– Что но?

– Зачем все-таки вы тогда гонитесь за Ритой? Она же ни в чем не виновата!

– Кто тебе сказал?.. Человек грешен уже от рождения. Или ты не знал? Рита сбежала в Китай, чтобы не отдавать нам коды. А у нас, между прочим, убивают и за меньшие проступки.

– Но я не желаю! – вскричал я.

– Тс-с-с. Тоном ниже, будь добр… – Вяземский открутил голову бутылке, плеснул в стаканчики на два пальца. – Так выпьем за то, чтобы наши желания всегда совпадали с нашими возможностями!

– Не желаю! – уперся я. Теперь по поводу водки. Хотя…

– Да желаешь, желаешь! – умудренно вздохнул Вяземский. – И водку, и… бабу.

– Она не баба! – взвился я.

– Эх… Молодо-зелено! – Вяземский опрокинул свой стаканчик в глотку. – Советую, Леша, выбросить ее из головы. На свете существует два типа женщин: для семьи и для развлечений. Так вот Рита – для развлечений. А таких не жалко. Таких полно.

Я уставился в иллюминатор, чтобы он не прочел в моих глазах ненависть.