Текст книги "Искра и ветер"
Автор книги: Алексей Пехов
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)
– Вот уж не думал, что тебя могут заинтересовать цветы, – по-доброму рассмеялся я.
Он улыбнулся и пояснил:
– Когда зима начинается с середины осени и снег валит, не переставая, любой яркой краске радуешься, как благословению Уга.
Я кивнул, признавая его правоту. Именно так со мной происходит после Брагун-Зана. Мы сидели на невысоком пригорке, смотрели на небольшое озерцо, по берегам которого уже начал появляться молодой тростник, и на шар медного солнца, медленно клонившийся к горизонту.
Лук и Юми были в лагере, расположенном у воды. Стражник возился с костром, вейя рыл себе нору на ночь. Мы не успели попасть в следующую деревню до темноты и, съехав с тракта, решили заночевать в лесу.
– Думаю, Шен сказал, куда и зачем я поехал?
Северянин задумчиво посмотрел на меня. Кивнул:
– Я знаю, за кем ты начал охоту. Но мы вряд ли сможем помочь. Проклятая – не обычный человек.
– Тогда ты должен понимать, насколько рискованно вам связываться со мной.
– Не более чем жить в этой стране. Мы рискуем каждый день. Все равно рано или поздно все воины окажутся в ледяных чертогах Уга. Так что нет смысла бояться.
– Но и подставлять свою голову без смысла тоже не стоит.
Вокруг его глаз собрались морщинки.
– Убийца детей – твоя. Я встречался с ней раньше и понимаю, что меч здесь бесполезен. Шанс есть лишь у стрелы. Мы не сможем сражаться с ней. Но пара мечей может помочь лучнику в дороге.
Здесь я был с ним совершенно согласен. Путешествие в одиночку по лихим дорогам – это игра с Бездной в пятнашки. Рано или поздно обязательно нарвешься.
Га-нор встал и, ничего не говоря, начал спускаться в лагерь. Я остался на месте, лениво щурясь и не желая ничего делать до тех пор, пока солнце не скроется за дубовой рощей.
Одиночество, вопреки мнению некоторых, – плохой спутник. Так что я был рад компании старых друзей. За дни путешествия в одиночку я не раз и не два отметил, как привык к людям, с которыми сражался плечом к плечу.
Порой я поражался самому себе, потому что чаще всех своих спутников вспоминал Тиф. Это было удивительно, но временами мне сильно не хватало ее колких замечаний и того чувства опасности, что частенько исходило от Убийцы Сориты. Тиа ал’Ланкарра была сильной личностью. И, побери меня тьма, иногда я начинал сомневаться, что она заслужила смерть. Но Проклятая проиграла и умерла вместе с Порком, в теле которого жила целый год. И теперь ее место там же, где Рована и Тальки, – в Бездне.
Когда последние лучи пронзили охряно-желтое небо, я вернулся в лагерь. Отчаянно зевающий Лук уже расстилал свой плащ и раскатывал одеяло. Юми столбиком сидел возле костра, наблюдая, как Га-нор подогревает купленное в таверне мясо.
– Есть не буду, – сказал я, вытаскивая одеяло. – Свою порцию завещаю Юми.
– Вот так, собака! – проникновенно сказал вейя.
Я в мгновение ока стал его самым лучшим другом.
Сквозь полудрему я слышал, как он восторженно пищит и чавкает, затем гремит котелком, а после уснул так глубоко, что больше не слышал возни непоседливого товарища Гбабака.
Я шел сквозь каштановую рощу по узкой ярко-оранжевой тропинке. Деревья, несмотря на то что были старыми, с изъязвленной серо-черной корой и многочисленными трещинами на стволе, цвели. Пышные свечи белых, словно морская пена, цветов почти скрывали за собой ярко-зеленые острозубчатые листья. Сквозь ветви пиками пробивались солнечные лучи, в них кружилась золотистая пыльца, а на каменных плитках, повинуясь дуновению ветра и движению ветвей, то появлялись, то исчезали солнечные зайчики.
На глаза то и дело попадались порхающие бабочки. От их ярко-голубых и лимонно-желтых крыльев пестрило в глазах. Где-то в кронах щебетали мухоловки. Им вторила одинокая малиновка. Веселый птичий перезвон делал это и без того умиротворенное место похожим на Счастливые сады.
Я услышал журчание маленького водопадика и увидел ажурный кованый мостик, перекинутый между берегов широкого ручья. Поток, голубой и прозрачный, срывался с лиловых, заросших белыми цветами скал и бежал куда-то вдаль, теряясь среди узловатых корней старых каштанов. Проигнорировав мост, я спустился к ручью, встал на плоские, почти утопающие в воде камни, втянул носом запах свежести и аромат неведомых цветов. Песчинки на дне сверкали золотом. Я сложил ладони лодочкой, зачерпнул воды и напился. У нее был удивительный, медовый привкус.
За мостом оранжевая тропинка расширилась. Ветви каштанов переплетались между собой, превращаясь в настоящую крышу над головой. Впереди появился просвет, я поспешил к нему, и тропка вывела меня на склон холма, плавно уходящий далеко-далеко вниз.
От открывшегося вида захватывало дух. Куда ни кинь взгляд – всюду высокие холмы, спускающиеся в плоскую долину, где сверкала петляющая, усеянная десятками островов, могучая река. Все берега, вся земля, все холмы были покрыты толстым ковром розового клевера. Над ним тысячами вились деловито гудящие, полосатые шмели. Лохматые облака, ослепительно-белые, ползли так низко, что порой цеплялись животами за холмистые вершины на той стороне долины.
Тропа постепенно спускалась вниз и ярдах в двадцати от того места, где я стоял, превращалась в бесконечную лестницу. На самой верхней ступени сидел мой давнишний приятель. Рядом с ним лежала старая, потрепанная временем темно-зеленая сумка.
Когда я подошел, Гаррет подвинулся, приглашая присесть рядом.
– Красивое место, правда? – спросил он у меня.
Я задумчиво посмотрел на него, отметив про себя, насколько уставшее у него лицо.
– Да, – коротко ответил я и принялся наблюдать за ползущими над долиной облаками.
Мне было интересно, что скрывается за ними, но в редких небольших разрывах облаков ничего нельзя было разглядеть.
Словно прочтя мои мысли, поднялся сильный ветер и пробил в пушистой пелене окно, достаточно большое для того, чтобы разглядеть ослепительно-снежную, казалось состоящую из сплошных зубцов, вершину.
– Судя по всему, ты оценил величественность зрелища, – усмехнулся вор.
– Она потрясающа, – смог выговорить я.
Если прикинуть, до пика было несколько десятков лиг – огромное расстояние, но вместе с тем гора занимала все небо на южной стороне горизонта. Значит, она была еще выше. Я просто не мог представить ее реальную высоту.
– Ведь это не Хара? – спросил я у Гаррета. – Облачные пики намного ниже.
– Это всего лишь сон, – искренне рассмеялся он.
– Но у нее хотя бы есть название?
– Зам-да-Морт… Во всяком случае, такое название у нее было раньше. Я давно не был в этих краях, так что все вполне могло измениться. – Из его голоса пропали обычные ироничные нотки.
Он стал сухим и серьезным.
– Ты упустил ее.
Я понял, что речь идет о Митифе.
– Она так важна для тебя? Почему?
– Поймешь, когда придет время.
– А если оно не придет? – с раздражением спросил я.
– Я так не думаю.
Было видно, что он не собирается распространяться на эту тему. Мы продолжали смотреть на сияющую гору, пока ее вновь не затянуло облаками.
– Зачем я здесь?
Он вздохнул, залез к себе в сумку, достал маленькую потрепанную карточку и протянул мне:
– На память.
«Дева». Выцветшей краской на игральной карте была нарисована Лаэн. Я молча убрал ее в свою поясную сумку.
– Похоже на прощальный подарок.
– Возможно… Я уже сделал все, что мог. Нет… Не так… Все уже почти сделано. Благодаря многим. Теперь осталось лишь расплатиться с долгами, и я полностью свободен.
После недолгого молчания я сказал:
– Ты знаешь, вор, даже не догадываюсь, кто ты, но с каждым таким сном во мне зреет уверенность, что ты с легкостью мог бы вернуть мне Лаэн.
Он рассмеялся, и смех его нельзя было назвать радостным:
– Ты преувеличиваешь мои возможности, Серый. На такое неспособен и Мелот. К сожалению, я не могу помочь. Тебе все придется сделать самому. И я очень надеюсь на то, что у тебя получится.
Мы посидели еще немного. Все так же колыхался клевер, гудели шмели, блестела река и по небу ползли бесконечные, пушистые облака.
– Мне пора, – произнес Гаррет, вставая и забрасывая на плечо сумку. – Хочу сказать напоследок, что я верю в тебя. И в Лаэн тоже верю. Хочу попросить об услуге – приглядывай за Шеном и Роной. Хотя бы какое-то время.
– Обещаю.
Он улыбнулся и вдруг указал мне куда-то вдаль:
– Смотри.
Я прищурился и разглядел среди клевера женщину в алом платье с рыжими волосами.
– Почему Гинора? Почему именно она? Как ей удалось выжить?
– Я обязательно отвечу тебе в нашу последнюю встречу. А теперь мне надо идти. Бывай.
Он направился по тропинке к каштановой роще, а я начал поспешно спускаться по ступенькам. Облака исчезли, солнце в три удара сердца рухнуло за горизонт, и на небо выползла огромная, похожая на сыр, полная луна.
Ее яркий серебряный свет не мог заглушить мириады сверкающих звезд. Было светло как днем. Мир насытился серебром, тени остывали синим холодом. Над лугами умиротворенно ухали совы, бесшумно скользя на широких крыльях над моей головой.
Я не ошибся – это была Лаэн, хотя у нее были короткие рыжие волосы и шикарное алое платье с открытыми плечами и спиной. Она сидела под старым каштаном с бугристым стволом и высохшими верхними ветвями. С того момента, как я его видел в последний раз, на нем появились свежие, льдисто-огненные листья, совсем маленькие, едва звеневшие.
Я обнял мое солнце, зарылся лицом в ставшие вдруг черными, точно ненастная ночь, волосы. Они пахли вереском, чабрецом и можжевельником. Лаэн обняла меня, и я услышал:
– Весь день вспоминала, как мы встретились первый раз. Еще не забыл?
Я покачал головой.
Конечно, не забыл.
Глава 24
Первый день осени в Альсгаре совпадал с праздником Скульптора. И город, который так обожал Целитель, преображался. Все двери, окна и улицы были украшены цветами. На площадях гремело особенно громкое веселье. Совсем недавно закончился парад, в котором принимали участие Ходящие, и вся южная столица с упоением обсуждала увиденные чудеса.
Вечером Башня обещала грандиозное представление иллюзий, и все с нетерпением ждали этого действа, не забывая угощаться дармовой выпивкой и едой, одним глазом посматривая представления многочисленных бродячих трупп.
Я какое-то время продирался через толпу, запрудившую центральные улицы, затем, поняв, что теряю слишком много времени, свернул в проулок. Здесь тоже было достаточно многолюдно, но идти оказалось гораздо проще. Я петлял по переулкам Гавани, держась подальше от моря и пирсов, где сегодня бесновались моряки со всех судов. Уже с утра я успел наслушаться историй о драках и поножовщине между командами кораблей, перебравшими рески в местных трактирах.
Знакомый путь вывел меня к Старомонетному переулку, и ноздри защекотал упоительный аромат свежей сдобы. Я толкнул дверь под золоченой вывеской в виде кренделя и вошел в лавку.
Продавец поднял на меня вопросительный взгляд.
– Меня ждут, – сказал я, не здороваясь и хапая с одного лотка еще горячий рогалик.
– Знаю, – глухо сказал мужчина и кликнул из подсобки помощника лихой наружности. – Проводи.
– Давай железку.
Я вытащил из-за пояса у-так, протянул парню.
– Идем.
По длинному узкому коридору, заваленному мешками с мукой, мы вышли в большой внутренний двор, миновали миниатюрный аккуратный садик и оказались возле трехэтажного дома. Здесь провожатый передал меня и мое оружие дежурившему у входа человеку. Мы вошли в дом, поднялись на второй этаж, провожатый остановился у какой-то двери, трижды постучал, дождался разрешения и распахнул створки, пропуская меня в прекрасную, устланную сдисскими коврами комнату.
– Здорово, Серый, – сказал мне сидящий за столом краснолицый и кряжистый мужик.
– Привет, Пень, – поприветствовал я правую руку Молса.
– Верни ему железку, – приказал «булочник» своему человеку.
Я забрал у-так, сел на стул, давая внимательно себя изучить. Некогда лучший гийян Альсгары испытывал на мне свой «пристальный» взгляд. Как говорят, многие его не выдерживали. Меня же после Сандона было тяжело смутить.
– Дурак ты, – с некоторым сожалением в голосе произнес он. – Хоть и талантливый.
Я пожал плечами. Пень со скрежетом отодвинул стул и поманил меня за собой. Поднявшись по лестнице до самого верха, мы оказались на чердаке. Широком, светлом из-за множества распахнутых окошек. Здесь все было порядком запачкано голубиным пометом. Птицы ворковали где-то на стропилах. Именно здесь нас ждала Молс.
Уже немолодая женщина, в белом платье, накрахмаленном переднике и чепце, под которым были спрятаны волосы, негромко беседовала с незнакомкой. Той было около двадцати пяти – изящная, гибкая, чуть ниже меня, с красивой фигурой и лицом и светлыми, заплетенными в толстую косу волосами. У нее оказались удивительные темно-синие, цвета индиго, глаза. Иногда, когда она склоняла голову, они приобретали легкий фиолетовый оттенок.
Я никогда в жизни не видел таких глаз и поэтому смотрел на девушку гораздо дольше, чем этого требуют приличия. Так что она даже приподняла бровь, словно спрашивая, что с ней не так.
– Познакомься, Серый. Это Ласка, – от внимательного взгляда главы альсгарской гильдии наемных убийц не ускользнул мой внезапный интерес к ее собеседнице.
Я приветливо кивнул Ласке, та ответила вежливой улыбкой, теперь настала ее очередь с интересом меня изучать. Я проделал ее трюк с бровью и заработал еще одну улыбку.
– Будешь вино? – спросил меня Пень и вытащил зубами пробку, открывая уже начатую бутылку.
Я отрицательно покачал головой. К выпивке в отличие от него я был равнодушен. Гийян предложил девушке, но та также отказалась.
– Ты хотя бы в курсе, что у тебя неприятности? – поинтересовалась Молс.
– Судя по тому, как меня встретил Пень, – да.
– Но ты совершенно не опасаешься. Какая самонадеянность! Ты новый человек в городе, Нэсс…
– Не соглашусь. Я здесь уже год.
– Всего год, – назидательно поправила она меня. – Ты хорошо проявил себя, хоть и работал на меня всего два раза. Мне не хотелось бы терять столь ценного, пускай и капризного, работника. Впрочем, тебе должно было хватить ума обойти Йоха десятой дорогой.
– Я не искал с ним встречи, – огрызнулся я.
– Но оказался у него на пути. Он влиятельный человек. В некоторых районах Альсгары гораздо более влиятельный, чем я, мальчик! – Молс была зла.
И на меня, и на Йоха. На последнего, смею надеяться, больше.
Мне на плечо со смачным шлепком упал привет от голубей.
– Теплая встреча, – проворчал я. – У вас что, более приличного места не нашлось? Хотя бы подвала?
– Подвал занят, он нужен для хранения вина. – Пень налегал на сухое. – Так что там у вас произошло?
– Ровным счетом ничего, – совершенно безразлично отозвался я. – Йох предложил работу. Я отказался. Он расстроился и попытался научить меня жизни. Плеткой. За что получил в зубы. Конфликт был исчерпан.
– Угу! – раздраженно фыркнул Пень. – Если не считать того, что трое его телохранителей теперь мертвее мертвого.
– Ребята бросились на меня с кордами. Пришлось защищаться. Десяток свидетелей могут это подтвердить. Все случилось на Боях.
– Это-то и плохо, – проворчала Молс, сцепив холеные пальцы. – Позор Йоха видели многие. И он этого так не оставит. Рано или поздно тебя постараются достать.
– Я понимаю.
– Мне это невыгодно. Через две недели намечается серьезное дело, Серый. И мне нужна твоя голова целой и невредимой. Так что до этого времени Ласка будет за тобой приглядывать.
Я от удивления потерял дар речи. Девушка, кажется, тоже.
– Это еще зачем? – возмутился я.
– Мы так не договаривались! – с досадой промолвила она.
– Успокойтесь. Оба. Вам давно пора подумать о напарниках. В одиночку работать тяжело и опасно. Вы подходите друг другу. Я это прекрасно вижу.
– Она умеет стрелять из лука? – поинтересовался я.
– Разумеется, нет. Но у нее много иных, скрытых талантов, – как-то странно улыбнулась Молс. – Пока Ласка будет рядом, тебе почти ничего не грозит.
– Я что, похожа на сторожевую собаку?! – вспылила девушка.
– Совершенно нет, – искренне ответил я, не представляя, как хрупкая девчонка сможет защитить меня от головорезов Йоха. – В общем, так, Молс. Я очень тронут заботой, но, право, не стоит так печься обо мне. Я привык работать в одиночку, к тому же не собираюсь заниматься этим всю жизнь. Напарник мне точно не нужен. А о своей шкуре я вполне могу позаботиться сам. Не впервой. Если разговор закончен, я пойду. У меня очень много дел.
Глава гильдии несколько ун колебалась, но решила не спорить, сдалась и махнула рукой в сторону двери:
– Если ты такой недалекий баран, то проваливай. Но не смей подыхать. Иначе тебе придется вернуться из Бездны, чтобы выполнить контракт.
– Заметано. Бывай, Пень. Удачи, Ласка.
– И тебе, – кивнула девушка. – Береги себя.
– Эй, приятель… – Ко мне за стол подсел какой-то тип. – Слыхал новости? Высокородным позволили вылезти из Сандона. Ну не твари ли?
Я мрачно кивнул, так и не поняв, о ком он говорит – о своих или о чужих. Однозначно тварями были и те, и другие. Первые – потому что отдали Улорон и часть земель вокруг Гемской дуги. Вторые – оттого что были остроухими ублюдками, место которым гнить в земле. С момента подписания мирного договора прошло два года, и я уже успел свыкнуться с мыслью, что дельбе Васкэ и его мерзкому племени позволено жить. Но тогда я и подумать не мог, что дойдет до такого позора – отдавать Высокородным наши исконные земли.
Для меня и для многих других, прошедших Сандонскую войну, это было настоящим предательством.
– Вот козлы! – продолжал распаляться мужчина. – Стоило ради этого стольким жертвовать?!
Лицо у него было мрачным, впрочем, как и у меня. Новость, со скоростью пожара разлетевшаяся по городу, мало кого обрадовала. Особенно злы были ветераны. Такие, как этот. Или как я.
– Где воевал? – спросил я его.
– Летучая кавалерия. Пятый молниеносный полк.
– Это который под Сактом, на севере торчал?
– Верно. Перехватывали рыжих ублюдков, пытавшихся прорваться к нашим деревням, – улыбнулся он. – А ты?
– «Сокольи перчатки». Четырнадцатый пехотный.
Я назвал не свой отряд, а тот, с которым мы сражались плечом к плечу последние полгода Сандонской кампании. «Стрелки Майбурга» были слишком известны, и я не хотел, чтобы вдруг всплыло мое имя. По официальной версии мои кости лежат где-то возле восточных отрогов Катугских гор. Пусть там и остаются.
– Слышал, – кивнул он и поднял руку, призывая хозяина.
Тот, ничего не спрашивая, поставил на стол глиняную пузатую бутылку и два чистых стакана. Ветеран наполнил их реской.
– Ну что, дружище? За боевое братство?
Я не любитель крепкой дряни и обычно обхожу ее кружной дорогой, но сегодня отказываться не стал.
– За боевое братство, – сказал я, стукнув своим стаканом о его.
Напиток обжег горло, и, прежде чем я успел опомниться, стакан наполнился вновь.
– За тех, кто отдал жизни в проклятом лесу! – провозгласил этот тип.
Но я лишь с сожалением покачал головой и не притронулся к выпивке:
– Извини, приятель. Надо идти.
Он, кажется, обиделся:
– Да ладно тебе, братишка! Одна стопка не задержит тебя надолго.
– Жена не разрешает много пить, – соврал я, вставая из-за стола. – Бывай.
– И тебе удачи, – не слишком довольно пожелал он, но больше не стал настаивать.
Я покинул портовую забегаловку и пошел по полутемным, быстро пустеющим улицам в направлении к Птичьему городу. Его многочисленные башни еще были видны на фоне быстро гаснувшего, по-осеннему хмурого неба. Шум моря и гуляющих кабаков отдалился, а затем и вовсе исчез. Я не спешил, но и не медлил, зорко поглядывая по сторонам и держа руку на у-таке. Вряд ли мне грозила какая-нибудь опасность в моем районе, но терять бдительность не следовало. Те, кто зарабатывает на пропитание не слишком честными способами, уже должны были выбраться из берлог и отправиться на промысел.
Я старался держаться центральных улиц, где уже появились бригады фонарщиков, зажигавших масляные фонари, и ходили немногочисленные патрули стражи. На воротах между Гаванью и Птичьим городом дежурило всего трое. Они пропустили меня без вопросов, даже не взглянув. Людей здесь толпилось порядком. Все спешили в свои районы.
Я свернул в знакомый переулок, от которого до берлоги моих друзей было рукой подать, и преодолел где-то половину пути, когда услышал шаги нескольких человек. Они шли, не скрываясь, возможно, просто двигались той же дорогой, что и я, но в свете последних неприятностей с Йохом, пускай он и молчит уже целую неделю, я счел за умное прибавить ходу, одновременно прижимаясь к темной стене, чтобы им было тяжелее разглядеть мой силуэт.
К моему вящему разочарованию, в конце переулка маячили еще две тени. Я выругался, кляня себя за то, что сегодня выбрал привычный путь. Выхватил у-так, отпрянул в сторону и только этим спас себе жизнь: метательный нож выбил искру из мостовой совсем рядом.
Решив прорываться, я ринулся вперед – на тех двоих, что перекрывали мне выход, и через пять шагов почувствовал сильный удар в левый бок. Вторым метательным ножом меня все-таки достали.
Удивительно, но боли не было. Вообще.
Моя кровь кипела, я преодолел разделявшее нас расстояние за несколько мгновений, увидел, как силуэт взмахнул рукой, отшатнулся, избежав корда. Топориком ударил его чуть выше предплечья и обратным движением, уже уйдя ему за спину, в затылок, проламывая череп.
Нож второго легко скользнул мне по груди, вспарывая куртку и свитер, я ткнул кулаком левой руки в белое пятно лица, нырнул вниз, избегая смертельного тычка клинком, ранил его в бедро, ударил под колено и, когда он уже начал падать, добил атакой в подбородок.
Для своего ранения я слишком быстро двигался и теперь стремительно терял силы. В ногах появилась удивительная слабость, и, понимая, что дорога каждая уна, я отступил в щель между двух домов до того момента, как до меня добрались двое уцелевших.
Бежать не имело смысла – раненого, меня бы догнали в два счета. Оставалось лишь ждать развязки да подороже продать свою жизнь. Нож все еще торчал в боку и постепенно начинал жечь огнем. Я опасался его вытаскивать, чтобы не истечь кровью.
Они подошли, ничуть не боясь, что я метну свое единственное оружие – у-так.
– Зажги фонарь, – сказал один из них.
– Нет нужды лезть в барсучью нору, если там нет барсука, – проворчал второй, но фонарь зажег.
– Это тот, кто нам нужен. К тому же он убил Граса и Олта.
В одном из убийц я узнал того, кто пытался меня споить. Он приветливо улыбнулся мне, хотел что-то сказать, но тут, как и его товарищ, почему-то лишился головы. Во все стороны полетели кровавые ошметки, тела нападавших рухнули на мостовую, фонарь разбился, масло вытекло и вспыхнуло.
Я тупо смотрел на мертвецов, одежду которых пожирало освободившееся пламя, и не понимал, что происходит.
– Серый! – окликнул меня женский голос. – Это Ласка. Ты жив?
– Да! – ответил я, привалившись плечом к стене.
В ушах нарастал шум, голова начинала кружиться.
– Я выйду. Не делай глупостей!
– Хорошо.
Пламя погасло, словно его накрыло невидимым колпаком, девушка осторожно выглянула из-за угла, перепрыгнула через мертвецов и поспешила ко мне. В ее руках не было оружия, но я продолжал держать топорик готовым к броску.
– Успокойся. Если бы я хотела тебя убить, ты уже был бы мертв.
Почему-то я сразу поверил ей, убрал у-так за пояс и согнулся пополам. Теперь всю левую половину тела жгло болью.
– Дай посмотрю.
Она оказалась совсем рядом, быстро коснулась легкого пореза на моей груди, проигнорировала его и ощупала рукоять ножа, торчавшего в боку. Я почувствовал едва уловимый запах жасмина.
– Плохо дело, Серый. – Голос у нее оставался таким же ровным и спокойным, как раньше.
– Знаю.
– Но не так плохо, как могло бы быть. Прошел в дюйме от почки. Держись. Сейчас я попробую его вытащить.
– Нет! Кровь…
– Ее не будет, пока я рядом. К тому же она не так опасна, как если нож сместится, пока я тащу тебя к лекарю. Готов?
Я не успел ответить и взвыл.
Она отбросила железяку в сторону, и я почувствовал ее пальцы у себя на ране. Они были странно-ледяными.
– Вот видишь. Никакой крови.
Я, пытаясь справиться с внезапным головокружением, оперся на ее плечо. Девушка не возражала.
– Скоро нагрянет стража. Надо уходить.
– Ты сможешь идти? – спросила она.
Я кивнул и, продолжая держаться за нее, сделал шаг.
– Тебе надо к лекарю.
– Мой приятель отлично врачует раны. Здесь недалеко. Нам направо.
Поддерживая меня, она повернула.
– Он живет в Птичьем городе?
– Да. Как ты меня нашла? Следила?
– Верно, – неохотно подтвердила Ласка, выводя меня из переулка на темную улицу. – Молс умеет быть настойчивым.
Я понимающе ухмыльнулся и тут же застонал от боли. Ее холодные пальцы сразу надавили мне на бок чуть сильнее:
– Как ты?
– Пока держусь.
Следующие две минки мы шли в молчании. С каждым шагом, казалось, из меня вытекает сама жизнь, и я все сильнее и сильнее опирался на спутницу.
– Эй! Не вздумай падать! Я тебя не дотащу! Держись.
И я держался. Во всяком случае, какое-то время. Ласка едва ли не волочила меня на себе, тихо постанывая от натуги. Когда мое сознание окончательно стало «плыть», с ее рук словно потекли холодные волны, и я вновь начал соображать.
– Еще переулок, и мы на месте. – Язык ворочался с трудом. Ног я уже не чувствовал. Очень хотелось закрыть глаза и уснуть.
– Не вздумай засыпать, Серый! – резко сказала она, встряхнув меня. – Говори со мной!
– Это были люди Йоха?
– Разумеется. Ловко ты двоих уделал.
– Что толку? Меня все равно зацепили. А что случилось с оставшимися двумя?
– Они потеряли головы, – не вдаваясь в подробности, произнесла она, и я почувствовал на себе ее взгляд.
– Я заметил. В тебе есть «искра»? С каких пор Ходящие помогают Молсу?
– Поговорим об этом чуть позже, – уклончиво предложила девушка. – Почему Молс назвала тебя капризным работником?
– Потому что я редко берусь за дело. Мне не слишком по душе такая работа.
– Ты воевал?
– Да.
– Тот хмырь знал, на что давить. Он едва тебя не напоил.
– Ты и там была? – хмыкнул я, с облегчением увидев впереди по улице знакомый дом.
– У тебя есть имя?
– Нэсс.
– Можешь называть меня Лаэн, Нэсс.
– Пришли. Сюда. Стучи.
У меня уже не осталось сил, чтобы колотить в дверь, но Ласка отлично выполнила мою просьбу, ни на уну не отнимая свою левую руку от моей раны.
– Ты уверен, что здесь есть лекарь? Больше похоже на лавку йе-арре.
– Так и есть.
– Что же они так долго?!
Она вновь забарабанила в дверь, впервые показав признаки волнения.
– Кого ветер принес? – раздался с той стороны сварливый голос.
– Открой, Йуола. Это я.
Грохнул засов, тренькнул медный колокольчик, и мы с Лаской буквально ввалились внутрь, едва не зашибив проворно отскочившую йе-арре. На границе моего зрения шевельнулась огромная тень, и я быстро предупредил:
– Это друг!
– Помоги девочке, пиявка проклятая! – возмутилась Йуола, и Ктатак подхватил меня, помогая выбившейся из сил Ласке.
– Давай его на стол! А, Танцующий! Зачем же ляпать кровью пол! Я его теперь вовек не отмою! Отойди, девочка! Клянусь ветром, не знаю, как ты смогла дотащить этого олуха! Где тебя продырявили, Нэсс?!
– На улице, – буркнул я.
– Кваровь течет, цыпа. Хватит трепаться.
– Будут меня еще всякие бескрылые дураки учить! – проворчала она, гремя инструментами в металлической миске. – Девочка, сходи вон к тому комоду. Принеси мне ножницы. Держи его, партнер.
Блазг прижал меня к столу так, что стало трудно дышать, Йуола поднесла к моему носу пузырек с дрянью, которая так одуряюще-сладко пахла, что мое сознание скривилось от отвращения, запуталось в паутине этой вони и благополучно погасло, избавив меня от вечной перепалки двух моих друзей. Последнее, что я помнил: густая синева глаз Лаэн…
– Который нар? – Я открыл глаза.
– Почти утро, – сказала склонившаяся над картами Йуола и уточнила: – Третьего дня как ты едва не отбросил копыта и загадил мне всю лавку кровью. Я думала, ты проваляешься еще пару деньков.
Свеча, стоявшая перед ней, оплыла больше чем наполовину. Я, несмотря на то что бок продолжал болеть, с трудом сел.
– Ты не очень-то рыпайся. Швы разойдутся.
– Жить буду?
– Еще рано об этом говорить. Продырявили тебя хорошо. На стуле, у кровати, чашка. Выпей.
Я сделал то, что она велела, практически не почувствовав вкуса лекарства.
– Ласка ушла?
– Я заставила ее отправиться спать. Сколько можно было с тобой сидеть… – проворчала она и начала тасовать колоду. – Хочешь, тебе погадаю?
– Давай, – согласился я, понимая, что она все равно не отлипнет, и размышляя о том, как кстати у меня появилась нянька из Ходящих, которая что-то должна Молсу, раз так обо мне заботится.
Впрочем, я ничего не имел против компании девушки – мне понравилась ее решительность.
– Хочешь узнать о ней?
– Валяй.
Йе-арре подошла к кровати, протянула мне колоду. Я снял верхнюю карту. «Ключ».
– Прошлое? Будущее?
– Прошлое.
– Близкое? Далекое?
– Далекое.
– Выбери колоду.
Я указал пальцем на шестую слева. Йуола начала расклад, но довольно быстро остановилась и проворчала:
– Я, наверное, слишком устала. Какая-то путаница. Сплошная несуразица. Боюсь, ничего не получится. Впервые со мной такое. Ее прошлое еще более темное, чем у тебя.
– Ну давай, попробуем узнать ближайшее будущее, – благодушно предложил я.
Меня начало клонить в сон, но я не хотел обижать йе-арре. Карты для Йуолы имели слишком большое значение, чтобы так просто от них отмахиваться.
– Хорошо. – Голос у нее все еще был напряжен, и она хмуро смотрела на стол, где лежал незавершенный расклад.
Пришлось все повторить по новой. Выбрать карту (ею вновь оказался «Ключ») и колоду. Йе-арре начала колдовать над ними, бормоча какую-то околесицу, я сполз на подушку и терпеливо ждал.
Прошло по меньшей мере десять минок, прежде чем Йуола как-то странно покосилась на меня и начала собирать расклад в стопку.
– Как дела? – стараясь проявить заинтересованность, спросил я.
– Не считай меня дурой, Серый. Я ведь знаю, что тебе это неинтересно, – рассмеялась она.
– И все-таки…
– Ничего необыкновенного. – Вид у нее был страшно довольный и совершенно не вязался с ее словами. – Обычная жизнь. Будет жить долго и счастливо и умрет с тобой в один день.
– А я-то здесь при чем? – нахмурился я.
Она весело рассмеялась и на мгновение раскрыла крылья:
– Спи. Тебе сейчас не стоит думать ни о чем, кроме своего здоровья.
Старая курица, сияя от счастья, задула свечу и вышла из комнаты, оставив меня в полном недоумении.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.