Текст книги "Искра и ветер"

«Твоя учительница подсунула Проказе пустышку?»

«Много хуже. Отправляясь к болотам Эрлики, она отдала неправильные расчеты и выкладки, к которым не смогла подкопаться даже Целительница. По ним она и достроила дом, который в итоге рухнул, утянув некоторых за собой».

Да уж. Вокруг Корунна теперь огромное кладбище, где сложили голову несколько десятков тысяч человек. Лей погиб, уцелевшие силы, которым отрезали бегство на запад, отступают на восток, преследуемые по пятам нашими частями.

«Но почему Гинора так поступила?»

«Наверное, по той же причине, что и инсценировала свою смерть. Смею думать, после того как она разочаровалась в войне и тех способах, какими остальные преследовали свою цель, – она решила их остановить. Знала, что когда-нибудь война повторится, и, возможно, Проклятые смогут дойти до столицы. Гинора не хотела того, что должно было случиться дальше».

«Уничтожение светлой «искры»?» – уточнил я.

«Да».

«Это очень весело».

«Весело?! Почему?» – удивилась Лаэн.

«По сути дела, страну спасла Проклятая».

Она ничего не ответила, видимо молча кивнув.

«Но Гинора ведь знала, как обезвредить Колос?»

«Верно».

«А тебе она сказала?»

Повисла странная тишина, и я различил едва слышный вздох:

«Нет, Нэсс. Она не говорила. Но я знаю. Ее память, та, что показывает мне плетения, не скрыла и это».

Я хмыкнул. Нар от нара не легче. Надеюсь, никто, кроме нас, ничего об этом не узнает. Иначе неприятностей мы не оберемся.

«То есть, если ты только захочешь и у тебя будет кровь… к примеру, такая, как у милорда Рандо, Колос подчинится?»

«Полагаю, так. Но все это в теории, если Гинора не ошиблась и рассчитала верно. Если же нет – меня поджарит точно так же, как и Лея с его армией».

На этом наш разговор прервался. Впереди, за деревьями, блеснула река. Мы вышли к берегу, Лук, тащивший четыре фляги, стал наполнять их водой, кряхтя и отмахиваясь от привязавшегося к нему одинокого слепня. Юми с интересом наблюдал за этим неравным боем, комментируя излюбленной «собакой» каждую попытку стражника прихлопнуть надоедливое насекомое.

Я сел на травку, расшнуровал высокие ботинки и с удовольствием вытянул ноги.

«Уп-уп-уп! Уп-уп-уп!»

Скосив глаза, я разглядел на ветке пестрокрылую птицу с оранжевым хохолком. Хотел бы я быть таким же беззаботным, порхать по полям, вопить в свое удовольствие и ни о чем серьезном не думать.

Мы не знали, куда двигаться дальше. Армии Проклятых, раздробленные на несколько частей, отходили на восток, огибая озера с севера и намереваясь добраться до Лестницы Висельника раньше наших войск. Южан ждет большой сюрприз – те, кто уцелел под Брагун-Заном, не допустят ошибки прошлого и перекроют перевал, оказавшись наковальней, а те, кто идет от Корунна – станут молотом.

Митифе и Аленари придется попотеть, чтобы уцелеть. Но нам сейчас гнаться за армией южан бесполезно. Если они двигаются северной кромкой озер, то мы все равно будем отстающими, даже попытавшись обойти их с юга. Проклятые оказались вне нашей досягаемости.

«Знаешь, я не нахожу себе места», – сказал я Лаэн.

«Оттого, что так и не добрался до Тихони?»

«Да. И не могу с этим смириться. Из-за козней лживой гадины ты едва не погибла. Меня просто тянет прикончить Корь. Иногда это желание так сильно, что оно меня самого пугает».

«Иногда приходится проигрывать и уступать Провидению, Нэсс. На этот раз удача не на нашей стороне. Сейчас на Проклятых объявлена охота. Митифа сделает все, чтобы вырваться, она должна быть озлоблена и давно не так слаба, как после драки с Тиф. У тебя нет шансов. Никаких. Пусть Ходящие все сделают сами».

О да. Башня не забудет гибель Цейры Асани так просто и постарается отомстить даже Проклятым – чтобы другим было неповадно. Но лично я смертью Матери не опечалился нисколько. В былое время она крепко нас прижала, и прижала бы еще сильнее, будь у нее такая возможность. А теперь Ходящим придется поискать себе новую главу, и, думаю, они отлично погрызутся друг с другом, прежде чем вручат новой Матери Синее пламя.

Шен, услышав о гибели Цейры Асани, ничего не сказал, и я так и не смог понять, расстроился он или нет. А вот Рона опечалилась. Она все еще продолжала считать себя Ходящей несмотря ни на что.

Лук набрал первые две фляги, оттащил их поближе ко мне и пошел за новой порцией воды.

– Вот так, собака! – встревоженно сказал Юми, встав в траве столбиком и посмотрев в сторону деревьев.

«Опасность, Нэсс!» – крикнула Лаэн.

Но я не успел сообразить, что к чему. Из-под ветвей вырвалось что-то алое, пролетело рядом со мной и с грохотом взорвалось возле реки, где только что стоял Лук, подняв вверх целый столб воды.

Я даже не стал пытаться выстрелить. От кромки деревьев приближались два некроманта. Один из них – тот, у кого на посохе было три позвонка, – оказался ранен. На его грязной, местами порванной мантии засохла кровь, а лицо было бледно. Второй колдун выглядел моложе первого. На его хилссе я разглядел один позвонок.

– Снимай одежду. Живо! – приказал раненый.

Я оглянулся, подумав об одном: Юми, давно оставшийся без ядовитых колючек, скрылся и теперь, наверное, уже мчится за помощью.

От лагеря бегом до реки минки четыре-пять. В принципе можно продержаться. Раз меня не убили сразу, то, значит, не убьют и еще какое-то время.

Белые слишком заметны в своих мантиях. Сейчас, после поражения под Корунном, они вполне разумно опасаются неприятностей, и лучший способ их избежать – найти менее приметную одежду и постараться затеряться среди населения.

Я не спеша расстегнул пуговицы на рубашке, медленно снял ее и едва успел взяться за ремень на штанах, как вокруг все вспыхнуло, загрохотало, раздались крики. Я проворно повалился ничком, пережидая бурю и будучи уверен, что победа окажется на нашей стороне.

Когда все стихло, я приподнял голову и увидел, что раненый колдун лежит мертвее мертвого, а второй, спутанный по рукам и ногам какими-то рдяными то ли змеями, то ли червяками, дергается в бесполезных попытках освободиться.

– Мы почувствовали всплеск, – сообщил Шен.

Рона все еще была в седле, а он, спрыгнув, склонился над мертвецом. С каким-то отстраненным удивлением я подумал, что совершенно забыл о лошадях. А Целитель с Ходящей – нет.

Из-за деревьев появились запыхавшиеся Га-нор с рыцарем в сопровождении Юми.

– Где Лук? – резко спросил у меня северянин.

Я хотел сказать, что мне очень жаль, но в этот момент от реки донеслось:

– Лопни твоя жаба! Да помогите же кто-нибудь, наконец!

Сын Ирбиса и милорд Рандо бросились на голос и выволокли Лука из воды. Мокрый, весь опутанный ряской, он был покрыт грязью и какой-то клейкой алой дрянью. Она тягучими «соплями» свисала со стражника, то и дело падая в траву.

– Думал, сдохну, лопни твоя жаба! – мрачно сказал он, нехорошо поглядывая на связанного некроманта.

– Что это за гадость? – скривившись, спросил я.

От Лука разило так, что хоть падай и умирай.

– Тебе бы помыться, – задумчиво бросила ему Рона, спрыгивая на землю.

Тот, согласно ворча, вновь пошел к реке.

Милорд Рандо несколько раз взмахнул мечом и решительно направился к пленному колдуну. Все проводили рыцаря взглядами, но никто и не подумал остановить. Белый слишком опасен, чтобы дарить ему жизнь.

Молодой некромант несколько ун смотрел, как приближается его смерть, и внезапно взвизгнул:

– Отпустите! Я заплачу!

Рандо вскинул клинок.

– Я скажу, где госпожи! Они не там, где все думают!!

Мое сердце подпрыгнуло и ухнуло, когда я понял, кого он имеет в виду.

– Стой! – заорал я, но рыцарь и сам не спешил опускать меч.

«Кажется, удача нам все-таки сопутствует», – пробормотала Лаэн.

Я был склонен полностью с ней согласиться.

Глава 30

Альгу окружал туман. Такой густой и белый, что напоминал ей сметану. Хоть бери ложку да черпай, пока не насытишься. Девушка сидела на корточках, обхватив колени, и боялась шевельнуться. Маленькая мшистая кочка, островок среди безбрежной черной воды, приютивший Ходящую, была на удивление невелика. Любое неосторожное движение грозило падением.

Холод и сырость пробирали ее до костей. Она мелко дрожала и не знала, что делать дальше. Выпускница Долины не помнила, как здесь оказалась, но точно знала, что выхода отсюда нет – плыть, не видя берега, бесполезно.

Туман висел так долго, что Альга устало закрыла глаза, а потому не могла заметить, как белая пелена начинает редеть. Она отступила от кочки вначале на ярд, потом – сразу на три, стала стремительно бледнеть, все больше и больше обнажая спокойную водную гладь.

До ушей Ходящей долетел тихий всплеск, и она открыла глаза. Спустя пять ун он повторился и стал раздаваться с одинаковой периодичностью. Девушка встала, вгляделась в дымку и довольно скоро различила в ней темный силуэт. Изящная лодочка пронзила расползающийся туман и, подгоняемая редкими взмахами весел, заскользила вперед с грацией лебедя.

Она остановилась напротив Альги, и та узнала толстую колдунью из Радужной долины. Ту, которую она убила. Ту, что приходила в снах.

Ходящая хотела ударить плетением, но почувствовала на руке знакомую тяжесть, увидела на своем запястье черный, похожий на скорпионий хвост браслет. И тихо застонала от разочарования.

Облаченная в белую мантию старуха не спешила нападать. Колдунья пошевелилась, устало набросила мятый капюшон на редкие, выцветшие волосы.

– Остальное придется постичь самой. Мне больше нечему тебя научить, девочка.

Она взялась за весла, и лодка начала медленно удаляться в сторону вновь подступающего тумана. Пораженная, Альга следила за ней, не в состоянии вымолвить ни слова. Дар речи вернулся к ней, лишь когда Белая скрылась из виду.

– Нечему?! – вскричала ученица Галир. – Скажи, как снять это?!!

Она вскинула руку с браслетом. Но ответа не было. Всплески постепенно отступали, становились все тише и тише, а затем и вовсе исчезли. Налетел туман, окружил, окутал, смял. Альга в отчаянии закричала, и вязкая стена насмешливо поглотила ее крик. В следующее мгновение девушка, не удержав равновесие, рухнула в ледяное, черное озеро забвения…

Альга проснулась в слезах и несколько долгих минок смотрела на едва видимые во мраке поперечные балки низкого потолка, стараясь забыть последние мгновения кошмара.

Где-то там, у крыши, большая паучиха свила сложную ловчую сеть и теперь терпеливо ждала жертву. Ходящая подумала, что она тоже угодила в вязкую, расставленную Проклятыми паутину, вырваться из которой нет никакой возможности.

Она накрепко застряла в полупрозрачных, серебряных нитях и чем сильнее начинала биться, тем сильнее запутывалась. Браслет, избавиться от которого оказалось невозможно, держал намертво, связывал, не давал пользоваться «искрой».

У нее не осталось ничего, кроме упрямства, гордости и желания сражаться до конца. Но и то, и другое, и третье в любой миг у нее могут отобрать, как это уже сделали с Митой. Скоро паучихе надоест наблюдать за бьющейся в силках жертвой, и она приползет прикончить ее.

С каждым днем в Альге зрела все большая уверенность, что нар, когда за ней придут, близок. Сейчас она нужна Аленари меньше всего. Обуза, от которой следует избавиться как можно скорее.

Ходящая не знала, почему за нее просил Лей, но не надо иметь много ума, чтобы понять, что Проклятая не будет держать слово. Особенно если тот, кто просил, уже мертв. Глупо надеяться, что ее вот так просто отпустят – Аленари свидетели не нужны.

Продвигалась она тайно, с маленьким отрядом, и без жалости уничтожала лишние глаза и уши. Альга видела, что случилось с теми небольшими лесными деревушками, которым не повезло попасть на путь Оспы.

Проклятая спешила. Она уже вошла в лес, являющийся природной границей между Империей и Морассией, протянувшейся почти на сотню лиг с юга на север. Альга слышала беседу Иглы с Гритой – бежать оставалось два или три дня. А значит, нары Ходящих сочтены. Проклятая не будет больше тянуть. Даже ради слова, данного погибшему Лею. Конечно, если оно для нее хоть что-то значило.

– Быть сильной. Сражаться до конца, – эти слова давно заменили пленнице молитву.

Она резко села на вонючей соломе и вытерла тыльной стороной ладони мокрые от слез щеки. В сарае, где они с Митой проводили ночь, все еще было темно. Утро только-только начиналось, и бледный свет, сочащийся через маленькое окошко у крыши, едва давал возможность разглядеть ближайшую к Альге стену.

Весь прошлый вечер девушка потратила на то, чтобы отковырять от одного из бревен длинную острую щепку. Работа остановилась на половине, когда она сломала несколько ногтей и вогнала под них множество заноз. Теперь пальцы распухли и болели от любого прикосновения, но девушка упорно продолжала ковырять стенку, чувствуя, как по рукам течет кровь.

Она старалась не думать о боли, иногда поглядывала на свернувшуюся клубочком, беспокойно ворочавшуюся во сне Миту, очень изменившуюся в день, когда проснулся Колос. Подруга перестала повторять, что они умрут, прекратила плакать и шарахаться от каждого шороха и взгляда. Замкнулась в себе, порой нарами не произносила и слова. Иногда ее разбирал беспричинный, зловещий смех, и тогда Альге становилось особенно жутко. Поэтому она почти перестала общаться с Митой и старалась держаться особняком.

Ходящая начала думать, что после случившегося под Корунном Мита сошла с ума. В этом не было ничего удивительного. Альга сама едва не чокнулась от страха, когда Колос ударил в основание холма, лишь чудом промахнувшись по ним. Казалось, ее облило горячим золотом. Она даже не поняла сначала, что это ее собственная «искра» едва не превратилась в солнце и не спалила ее дотла.

Творение Скульптора не только убивало воинов и выжигало носителей Дара, но и разрушало другие плетения, словно острый нож тонкую веревку. Никто и ничто не могло противостоять ему. Даже сила Проклятых.

Альга мало что запомнила в тот страшный нар, когда армии Проклятых перестали существовать. Смертоносный луч ползал по земле, сжигая разбегающихся в ужасе людей, воздух выл и сгорал в багровом пламени вместе с живыми и мертвыми. Ослепшую, находящуюся на грани паники Ходящую тащил за шкирку ругающийся Игла. Ему помогала растерянная Грита.

После этого была долгая, утомительная скачка куда-то на юго-запад. Альга почувствовала, что на какое-то время после удара Колоса браслет потерял силу, но не смогла применить свой Дар. «Искра» до сих пор пребывала в ужасе и не отзывалась. Кавалар, кем бы он ни был при жизни, создал совершенное разрушительное оружие.

Когда к вечеру в Альге вновь проснулся Дар – бороться стало поздно. Черный браслет налился силой и отрезал свою хозяйку от «искры».

Теперь единственным оружием Ходящей была злополучная щепка, поэтому девушка продолжила отдирать ее от старой бревенчатой стены.

Мита тихо вскрикнула во сне, а затем внезапно разразилась то ли смехом, то ли рыданиями. Альга посмотрела на нее с тревогой и осторожно подула на израненные пальцы. Они выглядели ужасно, и в некоторые моменты казалось, что даже боль, причиненная господином Дави, не идет ни в какое сравнение с тем, что она сейчас испытывает. Ходящая попыталась вытащить занозы зубами, но у нее ничего не получилось. Стало только хуже.

Она постаралась отключиться от боли и начала думать о приятном. Например, о том, что ей удалось добыть себе оружие. Щепка была длинной, острой, похожей на стилет. И такой твердой, словно сделана из стали, а не из дерева. Девушка не отказала себе в удовольствии помечтать, как вгоняет эту штуку одному из тюремщиков в ногу. Или, если повезет, в глаз.

Ходящая удивилась собственной кровожадности, но ничуть ее не испугалась. Эти люди заслуживали смерти. Альга даже не представляла, насколько сильно может ненавидеть своих тюремщиков. Их, владеющих темной «искрой», жестоких, идущих до конца, в том числе и по трупам невинных, порой и людьми-то назвать было сложно.

Девушка спрятала щепку в складках длинной юбки и принялась ждать рассвета. Спустя полнара проснулась Мита. Она вздрогнула, распахнула глаза, подозрительно уставилась на Альгу. Та выдержала взгляд, равнодушно привалившись к стене.

– Они лишили меня «искры» и хотят убить, – глухо сказала Мита, глядя на девушку из-под черных, нечесаных волос, упавших ей на лицо.

– Меня тоже, – напомнила ей Альга.

Мита сосредоточенно кивнула:

– Никто не способен повелевать Колосом, кроме истинной крови Сокола! Какой свет, Альга! – Мита мечтательно закатила глаза. – Я чувствовала его разум в своей крови. Он слышал меня и говорил со мной. И из-за меня не посмел ударить по вершине холма, убить Проклятых. Как жаль!

На улице забрехал и тут же умолк пес. В оконце сочился свет, разгоняя мрак в помещении.

– Это было так прекрасно! Его золотые пальцы коснулись моей «искры». – Мита с блаженным видом прикрыла глаза. – Он шептал мне, что все будет хорошо. Что защитит меня и покарает тех, кто причиняет мне зло. Ах, как бы я снова хотела услышать его голос, ощутить его тепло!

Альга подумала – какое счастье, что она не слышала никаких голосов. А то, что она испытала на своей шкуре, назвать «теплом» не повернулся бы язык. Бездна и та должна быть холоднее.

Во дворе вновь залаял пес, на него кто-то шикнул, и под окном раздались шаги. Альга вздрогнула, встала, прижимая правой рукой щепку к юбке. Мита, напротив, вжалась в стену, сгорбилась и притихла.

Вошел Кадир в потертой и неприглядной одежде имперского солдата. Лицо у колдуна было уставшим, осунувшимся, и от него больше не пахло мускусом. Он мельком взглянул на сгорбившуюся Миту, презрительно усмехнулся и, в два шага оказавшись рядом с Альгой, вцепился правой рукой ей в шею.

– Давно мечтал это сделать, – жестоко прошипел он.

Некромант оказался непередаваемо силен. Он встряхнул ее, как котенка, и девушка выронила щепку, вцепилась изломанными ногтями врагу в лицо, стремясь дотянуться до глаз, но тот словно бы и не заметил этих жалких трепыханий.

И вдруг Мита, бросившись в ноги колдуну, дернула его на себя. Тот потерял равновесие и стальные пальцы разжались, выпустив Альгу. Пребывающий в ярости сдисец ударил Миту по лицу кулаком и швырнул в нее плетением.

От темной «искры» у Альги перехватило дух, но она, не теряя времени даром, подхватив с грязного пола щепку, с криком бросилась Кадиру на спину.

Ее удару позавидовали бы даже гийяны. Она нанесла его не думая, и деревянный стилет, войдя легко, словно раскаленная игла в мягкий воск, пронзил шею врага насквозь.

Девушка тут же выдернула свое оружие, не успев поразиться упругой алой струе, ударившей в воздух, соскользнула со спины некроманта. Тот, зажимая правой рукой рану, развернулся, посмотрел на нее выпученными от ярости, боли и удивления глазами и, уже оседая на землю, сплел пальцы в узел.

Ходящая вновь почувствовала темную «искру», отшатнулась назад, споткнулась о тело погибшей Миты, упала на спину, и это спасло ее от повторения участи подруги. Серая хмарь прошла над ней, с грохотом разворотив стену.

Крыша, не удержавшись, сползла куда-то набок, внутрь упали балки перекрытия. Одна из них едва не раздробила Альге ногу, другая похоронила под собой и без того уже мертвого колдуна. В воздух взметнулась едкая пыль, и девушка, чихая и кашляя, поползла на четвереньках прочь – туда, где ее ждала свобода.

Глава 31

На траве выступили тусклые, ледяные бусины росы. Они впитывались в одежду и холодили кожу. Я скосил глаза, посмотрел на Рону, притаившуюся в зарослях папоротника. Девушка мерзла, прислонившись спиной к могучему грабу, но стоически терпела неудобства, почти не двигаясь.

Сквозь ветви над моей головой было видно небо. Оно медленно расцветало, становясь болезненно бледным, словно брюхо речной рыбы. На хуторе тихо и как-то неуверенно подал голос петух. И вновь наступила тишина, лишь ветер перепрыгивал с кроны на крону бесконечного леса.

Мы продвигались по нему уже пятый день, только благодаря Юми и мастерству северянина находя тропы, по которым прошли Аленари и Митифа. Проклятые решили обвести всех вокруг пальца, и им это вполне удалось.

Пока разрозненные отряды разбитых под Корунном армий в панике бежали к Лестнице Висельника, где у набаторцев еще оставались силы, Корь и Оспа, понимая, что все потеряно, отправились совсем в другом направлении.

Избранный, решивший, что достаточно послужил Проклятым и теперь пора позаботиться о себе, знал, куда так стремятся Аленари и Митифа, и никто из нашего отряда не колебался, как поступить. Мы повернули на юг, а затем на запад, к Нейтральной полосе, и гнались за ускользающими отступницами уже вторую неделю. Положа руку на сердце, мало кто из нас верил, что их можно догнать. Но хотя бы попытаться сделать это стоило.

Добравшись до леса, мы потеряли сутки, путешествуя вдоль его кромки, чтобы найти нужную тропу. Помогла одна из деревень, точнее, то, что от нее осталось – пепелище и мертвецы. Проклятые шли по земле, словно выходцы из Бездны, уничтожая на своем пути все живое.

Еще дважды разоренные поселки указывали нам, что мы движемся в правильном направлении. И нынешней ночью отряду все-таки удалось нагнать Митифу и Аленари. Теперь следовало сделать то, о чем раньше мы лишь говорили, – убить их. Однако гораздо проще желать уничтожить Проклятых, чем осуществить это. Даже при условии, что у меня есть две стрелы и «Гаситель Дара».

Действовать нахрапом здесь бессмысленно. Поэтому мы решили не лезть на рожон, наблюдать и ждать подходящего случая.

Хутор был совсем небольшим – пять домов, окруженных кривыми, поставленными наспех заборами, да с десяток сараев и курятников. Мы лежали ярдах в сорока от поселения, на краю леса. С моего места был виден один из домов, два сарая и узкая лесная дорога, уводящая на запад.

Еще в темноте Га-нор обошел хутор и обнаружил тропу, тянущуюся вдоль ручья до большой вырубки, а затем ныряющую в чащу. На ней устроили засаду Лук, Шен и милорд Рандо на случай, если враги выберут другой путь и я упущу их отход.

Сухо забрехал пес, и я порадовался, что ветер дует не от нас. Не хотелось бы встревожить собак.

– Ты решился? – спросила у меня Рона.

Я отрицательно покачал головой:

– Нет. Стрелять наобум не буду. Ты можешь поставить ловушку на их пути?

– К сожалению, не смогу. Мне нельзя касаться «искры». Проклятые слишком близко. Они почувствуют, если кто-то рядом начнет плести.

Уже почти рассвело, но на хуторе ничего не происходило. Никто не спешил отправляться в путь спозаранку.

– Вот так, собака, – шепотом сказал Юми, вылезая из зарослей дикого шиповника.

Следом за ним бесшумным призраком появился ходивший на разведку Га-нор:

– Они там. Если судить по лошадям – четырнадцать человек. Я видел нескольких воинов и Белого. Но, клянусь Угом, некромант там не один.

– Юми, иди к милорду Рандо, – попросил я. – Следи за тропой.

Он чирикнул и скрылся за деревьями, проворный, точно белка.

«Почему бы Колосу не избавить нас от массы проблем и не прибить Оспу с Корью?» – раздраженно сказал я Лаэн.

«Колос не всесилен. Не то что те артефакты, что были до него».

«Ты о чем?» – спросил я, поглядывая на хутор.

«Гинора говорила, что Колос нельзя назвать полноценным творением Скульптора. Будто бы Кавалар взял идею его создания в древних книгах, написанных еще до Раскола. Колос – бледное подобие того, что уничтожило Западный материк. Смотри! Белый!»

– Колдун, – одновременно с Лаэн произнесла Рона.

Я глянул на идущего вдоль забора мужчину в драном мундире имперской тяжелой пехоты. Он ничем не напоминал некроманта. При нем даже посоха не было.

Вновь загавкал пес, человек шикнул на него и, отворив дверь, вошел в сарай.

Га-нор нахмурился. Мы втроем напряженно следили за распахнутой дверью.

Примерно ун двадцать ничего не происходило, а затем Рона встревоженно произнесла:

– Он воспользовался Даром!

– Зачем? – Северянин нахмурился еще сильнее.

– Не знаю.

Она подобралась, словно кошка, готовая броситься на собаку, и, прищурив глаза, следила за зданием, едва ли не дрожа от напряжения.

Развязка наступила через пятнадцать ун. Неожиданно глухо грохнуло, с сарая сорвало крышу, словно над ним пролетел ураган, и в одной из стен появилась широкая брешь. В небо взметнулся столб сероватой пыли.

– Клянусь Угом, это всех переполошит! – прорычал сын Ирбиса.

Из разрушенного сарая, сгибаясь в три погибели, появилась длинноволосая девушка в порядком истрепанном платье. Я толком не успел ее рассмотреть, но тут Рона ахнула:

– Спаси меня Мелот! Это же Альга!

Она рванулась вперед, но я вовремя схватил ее за плечо:

– Куда?!

Ходящая рванулась:

– Пусти! Там Альга! Моя сестра!

У нее были такие глаза, что я разжал пальцы, и Рона бросилась из-под прикрытия деревьев к поселку. Не знаю, как здесь могла очутиться ее сестра, но думать об этом не было времени. Альга между тем метнулась в другую сторону, через хутор, к лесу, где сидела вторая половина нашего отряда.

Пришлось бежать следом.

Га-нор, впервые на моей памяти, не сдерживаясь, ругался самыми грязными словами. И было от чего сквернословить – маленький хуторок начинал напоминать растревоженное осиное гнездо. Осы пока еще не поняли, что к чему, но это – вопрос одной минки.

Какая-то девица, появившись из-за плетня, не замечая нас, собрала из воздуха ледяное копье и швырнула в сестрицу Ходящей. Но та вовремя юркнула за дом, и кристаллы льда посекли стены и выскочившего из дверей мужика.

Рона зарычала и атаковала колдунью, отвлекая ее внимание от девчонки на себя. Замерцали бледные щиты, засверкали плетения.

«Еще одна! Нэсс, скажи ей, что справа еще одна!» – предупредила меня Лаэн.

– Справа еще одна, Рона! – крикнул я.

Какая-то старушенция с хилссом, количество позвонков которого я не успел сосчитать, едва нас не угробила, но Ходящая вовремя получила предупреждение. Мы оказались в пузыре с толстенными стенками, спасшими от первого удара.

– Вместе, Грита! – каркнула старая ведьма.

Не знаю, что должно было случиться, но тут с другого конца деревни подоспели Шен, Лук и милорд Рандо.

Целитель сцепился с отвлекшейся от Роны каргой, а Ходящая продолжила схватку с девицей, крикнув мне:

– Найди ее, Нэсс! Слышишь?! Найди!

– Га-нор, прикрывай Рону! – крикнул я.

Из-за домов на нас выскочил отряд врагов. Набаторцев было человек восемь, к Ходящей бросились двое, остальные направились к отряду Шена.

Я уложил четырех противников, расстреляв их с безопасного расстояния, и, боясь зацепить своих, опустил лук.

Роне все-таки удалось прикончить сдиску, и теперь она вступила в схватку с противницей Шена. Старуха была не чета девчонке и пока, казалось, без особого напряжения отражала атаки сразу двух носителей «искры».

Я, помня о том, что где-то рядом должны быть Митифа и Аленари, и удивляясь, что они до сих пор не вступили в игру, побежал к другому краю хутора, туда, где в последний раз видел сестру Роны. И здесь нос к носу столкнулся с круглолицым парнем в выпущенной из порток крестьянской рубахе.

Я едва не пропустил удар ножом в солнечное сплетение. Второй клинок он держал обратным хватом и постарался достать меня на обратном движении. Я парировал его руку луком, выбив из нее оружие, ткнул кулаком в лицо, но этот «простак» ловко откатился в сторону, вскочил и вытащил из сапога еще один нож взамен утраченного.

Он оказался хорошим бойцом. Чувствовалась серьезная школа. Его не смущал мой лук, который я сейчас использовал как боевой посох. Парень вертелся угрем на коротких, крайне опасных для меня дистанциях, не давая мне возможности воспользоваться своим оружием в полную силу.

Он умудрился перерезать тетиву. К тому же я заработал глубокий порез на внешней стороне правого предплечья. Затем повезло мне, и я, словно дубиной, разбил ему «плечом» лука лицо, а вторым концом подсек ноги и дал по голове еще раз, чтобы он не дергался. Все остальное было делом нескольких мгновений.

Когда я поднял взгляд от его тела и посмотрел в сторону леса, то увидел женщину в черном платье. Она быстро шла по тропе прочь от поселка в сопровождении знакомого мне по Радужной долине зверя.

Я ничего не смог сделать – тетивы на луке не было. Пока я натягивал новую, Аленари скрылась за деревьями прежде, чем я успел вытащить из колчана стрелу.

– Забери тебя Бездна! – выругался я, бросаясь следом за Оспой.

«Ты забыл о девушке», – напомнила мне Лаэн.

«Разве Проклятая не важнее?» – спросил я, на ходу затягивая порез сорванным с шеи платком.

«Аленари – не Митифа. Мы ищем Корь», – напомнила она мне.

Лаэн была права. К тому же Рона попросила меня о помощи, и я не могу от этого отмахнуться. Мне надо найти Альгу, пока ее кто-нибудь не прикончил. Палачу Зеркал придется подождать.

Я бросился по следам девчонки. За спиной грохотала магия: Рона и Шен продолжали сражаться.

Темные «искры» вспыхивали повсеместно. Альга чувствовала бесконечные обращения к Дару и слышала несмолкаемый грохот и надсадный вой. За ее спиной кипела серьезная битва, и девушке оставалось лишь гадать, что там происходит и кто с кем сцепился. Колдуны явно не поделили что-то серьезное, раз устроили драку между собой.

Ходящая была не против, если все они сдохнут точно так же, как и Кадир. Туда им и дорога. В Бездне хватит места для каждого носителя тьмы.

Девушка бежала сломя голову, не разбирая дороги, разумно полагая, что сейчас всем должно быть не до нее.

Лес, яркий, светлый, уютный, родной и дружелюбный, казалось, приветствовал ее. Альга несколько раз меняла направление и не останавливалась до тех пор, пока вокруг не наступила тишина. Солнце било сквозь изумрудную завесу, освещая заросшую молодым папоротником тропку, ведущую в неглубокую ложбину.

– Надо идти. Нельзя останавливаться, – сказала самой себе Альга и направилась по дорожке, то и дело озираясь по сторонам.

Ей было ужасно жаль погибшую Миту. Подруга, от которой она никак не ожидала помощи, спасла ей жизнь, но потеряла свою. Знать, что из-за тебя кто-то умер, было так невыносимо, что Ходящая с трудом сдержала слезы. В смерти Миты была виновата исключительно она.

Альга спустилась в ложбину, где тек вялый ручей, плоские камни возле которого поросли мхом. Земля была мягкой, влажной, и следы девушки быстро заполнялись водой. Тропка поворачивала до тех пор, пока девушка не потеряла всяческое представление о направлении, а затем растворилась в кустарнике. Ей пришлось идти по лесу, и через какое-то время она поняла, что окончательно заблудилась.

Ходящая узнала знакомый ручеек, камни, увидела свои оплывшие следы на сырой земле и разочарованно застонала. Она бегала по кругу! Вместо того чтобы удаляться от хутора, находилась все еще слишком близко от него!

Альга не стала задерживаться и корить себя за ошибку. Это можно сделать и позже. Сейчас главное – скрыться. Поэтому девушка выбрала новое направление, показавшееся ей самым безопасным, и быстро пошла вперед. Прошло около пяти минок, когда за спиной она услышала тихое, угрожающее рычание и поспешно обернулась, а затем сделала шаг назад.