Текст книги "Как стать магом: Французский оккультный манифест эпохи декаданса. Философия мага. Путь светлого мага: практическое пособие для начинающих"

Четырнадцатый аркан

Совершенство достигается путем отказа от себя и проецирование себя на Бога. Как только эта ориентация вступает в силу, начинается спасение и гнозис: остается лишь вопрос о степени и количестве.

Христианин ищет Бога в канонических произведениях, маг – в традиционных произведениях. Работа превосходит молитву в том смысле, в каком гениальность превосходит набожность. Но, так как гений – знак высшей сущности, это так же естественно для некоторых, как благочестие для других, и не имеет никакого отношения к спасению. Ни одна молитва не возвысила столько душ, сколько голова Христа, написанная Леонардо да Винчи. Мы должны считать шедевры самыми величайшими из чудес.

Мне очень трудно объяснить себе исцеление парализованного в Лурде, но Христос в оливковом саду кисти Делакруа приводит меня в восхищение, и я говорю, что искусство – величайшее чудо в этом мире, потому что без него мы бы не могли представить себе небеса.

Божественное имя:

(Саваоф Элохим)

Сефира: Ход

Духовный ранг: Архангелы

Знак: Скорпион

Аркан: Пятнадцать

Обладая значительной разрушительной силой в понимании обычного человека, извращенность просто губительна для магии: этот грех декаданса особенно заметен среди самых просвещенных. Извращенность заражает искусство своим стойким ароматом; так как она духовна, она всегда распространяет особый блеск, подобно тем гигантским цветам, которые выделяют яд. В интеллектуальности есть точка, где сходятся добро и зло, неуловимое размывание красоты до безобразия, где на сцену выходят химера и монстр. Все формы греха против святого духа: злоба, упрямое отрицание известной истины – все заражено этой порочностью. Кто-то может увидеть, что инстинкт захватывает разум, и, надев наряд интеллектуальной утонченности, заражает мысль низменной тенденцией чресел.

Интеллектуал должен принимать меры, чтобы защитить себя от этого аристократического распутства, ведь ему приходится пропускать через себя огромное количество произведений искусства.

«Тристан и Изольда» – последнее слово музыкальной извращенности; но именно совершенно католическое произведение Бальзака попало в список книг, запрещенных верующим.

Чтобы судить о компетентности комиссии, составляющей список[137]137
  «Комиссия списка» – комитет, составивший список книг, запрещенных к чтению католикам.


[Закрыть], нужно лишь обратить внимание на то общепринятое невежество, с которым они выносят суждения: среди их запретов ты не сможешь найти ни одного хотя бы самого маленького отрывка музыкального произведения. Не странно ли, что литература и все изобразительные искусства восприимчивы к злу, и только музыка остается чистой, даже если она создана Шопеном или Балакиревым?[138]138
  Милий Алексеевич Балакирев (1837–1910) – композитор, пианист и дирижер русской школы, в наше время известный прежде всего благодаря продвижению более известных русских композиторов, например Чайковского.


[Закрыть] Просто смешно, что архиепископ Лиона, запретивший своей пастве посещать постановки «Иродиады»[139]139
  «Иродиада» – опера Жюля Массне, созданная на французский текст Милье и Гремона, который основан на новелле Гюстава Флобера «Иродиада» (1877).


[Закрыть] из-за богохульства в либретто, не увидел ничего оскорбительного в партитуре. И что за почтенные тупицы это современное духовенство и, в частности, отец Корнут, иезуитский оскорбитель католического таланта, яростно критикующий иллюстрации в «Ликах Дьявола»[140]140
  «Лики дьявола» (1874) – собрание коротких рассказов Барбе д’Оревильи (см. сноску 79 к первой книге), признанное шедевром. В каждом рассказе изображена женщина, совершающая акт насилия, мести или другое преступление.


[Закрыть], тогда как симфоническое интермеццо к «Эсклармонд»[141]141
  «Эсклармонд» – опера Жюля Массне на французский текст Бло и Гремона, впервые поставлена в Париже в 1889 году. История основана на средневековой легенде и разворачивается вокруг Эсклармонд, византийской императрицы и колдуньи, влюбленной в Роланда, французского рыцаря. Массне намеренно вставлял в оперу средневековые элементы, чтобы угодить любителем творчества Вагнера, но им не хватало легендарной мощи вагнеровских либретто, и сочинение Массне следовало французской музыкальной традиции.


[Закрыть], самая циничная мерзость в репертуаре музыкальной драмы, регулярно исполняется!

Поборники буржуазных добродетелей хотят запретить ученикам изящных искусств изучать обнаженную натуру, но не видят пошлого безобразия картин в церкви Сен-Сюльпис. Что же касается литературы, то я не считаю, что читатель должен приходить в ужас от сцен сладострастия; но все же полагаю, что мы должны представлять их в истинном свете, принимая предупредительные и защитные меры. Что же до тех, кто использует искусство или литературу, чтобы щекотать публике нервы, они не извращенцы – они проститутки. Я заявляю абсолютно уверенно, что мнимые повелители литературы, которые своим провокационным словом оскорбляют оба пола и даже стремятся изменить их через содомию – просто гнусны, вот и все.

Извращенность, описанная в исторических книгах и понятная широкому читателю, – это даже не извращенность. Этот духовный порок настолько низок и отвратителен, что многие просто на него не способны, в том числе почти все, кто притворяется перед самим собой или другими, что его практикует. Ведь по-настоящему извращенный человек не действует вовсе: как только его желание становится достижимым, он преступник; он перестает быть извращенным, как только акт становится возможным.

Извращенность в оккультизме называется колдовством; это величайшее мошенничество на свете, хотя так поразительно обнаруживать преступность и бессмысленную чушь, в равных долях присутствующие в одном преступлении.

Если магия – корона религии, то колдовство – подвал; маг – возвышенный последователь, колдун же – порочный последователь.

Первым колдуном был легковерный идиот, который, не сумев получить удовлетворения своих порочных желаний через разрешенную молитву, представил карикатуру всемогущего под названием дьявол, чтобы прославить свои преступления именем бога – покровителя зла.

В этом смысле работа воображения представляется мне интересной. Эта человеческая глупость прилагала невероятные усилия, настолько упорные, что создала бога, который бы благословил ее пороки.

Но колдун, не способный изобрести или собрать действенный культ, опираясь на эту идиотскую идею, решил, что, поскольку дьявол противоположен богу, его правом будет божественное право, вывернутое наизнанку. Тотчас же это грубое животное создает знак перевернутого креста, переворачивает троицу и произносит мессу наоборот.

Таким же образом тупоголовый колдун, чтобы как-то упорядочить поклонение дьяволу, оскорбляет бога и пачкает себя. Охваченный вспышкой безумия, не оставляя своей игры поклонения дьяволу во всем, что оскорбляет бога, дойдя до содомии и скотоложества, словно в последнем приступе пьяной ярости он создает – и на этот раз по образу истинного божественного права, в которое верил так твердо, – гнусную пародию святой евхаристии, в которой перерезает горло новорожденному младенцу.

И здесь нас охватывает такой ужас, что в душе поднимается самый праведный гнев и в памяти возникают средневековые пытки.

Совершив все эти преступления, колдун может опуститься еще ниже – до насмешек.

Богохульник быстро становится аптекарем, преступник – скромным продавцом, осквернитель святыни – мошенником. Оскверняя материалы, освященные когда-то для религиозных целей, колдун смешивает зелья, создает мази и амулеты, которые распространяет среди легковерных и использует сам.

Очевидный и часто иллюзорный результат этих злодеяний заключается в замкнутой жизни под всеобщим подозрением, запугивании людей и принуждении отдавать последние куски хлеба; и обретение славы колдуном в том, чтобы сделать бессильным человека, замучить животное или уничтожить урожай.

Это действительно печально, и слабоумие было бы единственным правильным словом, описывающим все это, если бы такая наивность не была столь же опасной.

Возьми на заметку, мой ученик, колдун на самом деле опасен – как дурной человек, дерзкий и гнусный, – но не как маг.

Влиянием обладают только его гримасы – не его чары. Но гримасы возбуждают его инстинкты и доводят их до наивысшей степени зла – вот и все.

И вот мы подошли к готической магии, черной магии: изобретение ритуала убийства, глядя в магическое зеркало; перерезывание горла черной курицы на перекрестке в полночь; наложение заклятья сексуальной одержимости путем введения в транс или семяизвержение в уединении, сопровождаемое проклятьями; сила лежит в напряжении воли, а не в методе, применяемом для ее проецирования.

Ты должен смотреть сквозь очарование черной магии, изображаемой в дешевых романах, и воспринимать все ее атрибуты как оккультные уловки, которые годятся лишь для запугивания женщин и деревенских болванов.

В наше время осталось слишком мало веры, чтобы вызвать колдуна к жизни.

Писатель, потерявший совесть[142]142
  Жорис Карл Гюисманс в своем романе-бестселлере 1891 года «Там, внизу».


[Закрыть], представил нам циничное описание черной мессы (как ее сейчас называют), чтобы воспламенить чувства читателей мерзкого журнала. Теперь в черной мессе в качестве жертвы используется козленок, то есть младенец в миниатюре, которому разрезают горло. И, поскольку упомянутый автор не пожелал отдать преступников в руки полиции, его можно судить как обладателя больного, искаженного воображения или как соучастника убийства.

Не так давно колдовство стало выглядеть реалистично благодаря дыму и зеркалам хитроумного шарлатана, который взялся воссоздать готическую магию под своим собственным именем.

Более шести лет назад один приятель написал мне письмо, сообщая, что в такой-то деревне живет таинственный человек, весьма сведущий в магии, и прислал первый номер журнала, где описывается этот человек.

Мой отец, рыцарь Пеладан, благодаря занимаемой им должности директора летописей сверхъестественных явлений, в течение долгого времени обладал самой достоверной информацией во Франции обо всех феноменах, которые называют сверхъестественными – будь то белое или черное. При упоминании имени этого человека он узнал в нем священника, лишенного духовного сана и осужденного на предмет мошенничества, пытавшегося продать самозванцу Наундорфу[143]143
  Карл Вильгельм Наундорф, также известный как Шарль Наундорф (ок. 1785–1845), – немецкий часовщик, который объявил себя сыном Марии-Антуанетты и Людовика XVI и законным наследником французского престола. Он сумел убедить бывших придворных Людовика XVI, но принцесса Мария-Тереза, его предполагаемая сестра, не признавала его.


[Закрыть] священное масло, сделанное из крови белых мышей, которых кормили освященным в евхаристии хлебом.

Я отправил эту информацию приятелю-оккультисту; он не обратил на нее внимания, оставаясь в деревне колдуна-мошенника еще какое-то время, и не поделился со мной впечатлениями. Этот горе-священник оживил бред Вентра[144]144
  Пьер-Мишель-Эжен Вентра (1807–1875) – медиум и предсказатель. В 1839 году Вентра основал «Труд милости» (l’Oeuvre de la Misericorde) и утверждал, что ему являлся архангел Михаил, Святой Дух, Дева Мария и святой Иосиф. Из видений он узнал, что он – реинкарнация пророка Илии, что ему суждено возвестить Параклит, эру Святого Духа и второе пришествие Христа и что Шарль Наундорф – истинный король Франции. Вентра использовал перевернутые кресты и показывал чудеса, используя освященный хлеб, испачканный кровью. Некоторые из них описаны у Элифаса Леви.


[Закрыть] и Розетты Тамизье[145]145
  Розетта Тамизье (1818–1899) – крестьянка из провинции, которой много раз в видениях являлась Дева Мария; она утверждала, что часто переживала мистические явления, например чудесное причастие, и приобрела стигматы в форме креста, сердца, потира и даже изображение Марии с младенцем на теле. Однако самую широкую известность ей принесло одно конкретное «чудо»: однажды, когда она молилась перед изображением Пьеты в церкви, раны Христа начали «кровоточить». Несмотря на недоверие со стороны архиепископов Авиньона, сообщения об этом привлекали в деревню тысячи паломников со всего мира. Расследование показало, что кровь, сочившаяся из картины, принадлежала пиявке, и Тамизье судили и приговорили к тюремному заключению за надругательство над предметом божественного культа. Ее случай был одним из многих, определивших светские и антиклерикальные веяния во Франции.


[Закрыть], написал и продал великое множество набожной и оккультной чепухи. Возможно, он занимается этим до сих пор, став знаменитым благодаря господину Гюисмансу, которому я запрещаю давать оккультистам любые инструкции касательно магии, признавая его выдающийся талант фальсификации.

Персонаж каноник Докр из романа «Там, внизу» всего лишь колдун с белыми мышами, который, обладая достаточной для колдуна духовностью, рассказал господину Гюисмансу о собственных грехах. Но он приписывает их канону моего знакомого, которого я знаю как высокоразвитого и доброго человека, но слишком поспешного в своей вере. Что же до доктора Иоганнеса, который лечит отравление колдовством, это наш колдун из Кармеля[146]146
  Аббат Жозеф-Антуан Буллян (1824–1893) – французский священник, имеющий степень доктора богословия, лишенный сана в 1875 году за еретические убеждения и практики. В 1859 году он основал религиозную общину, известную как «l’Oeuvre de la Reparation» («Труд искупления»), а также как церковь Кармеля. Позднее его обвиняли, что все это было прикрытием для его связи с любовницей. Булляна также обвиняли в том, что он избавился от ребенка, которого любовница родила ему после мессы в декабре 1860 года, хотя доказательства так и не были получены. Буллян провел в тюрьме три года (1861–1864) по обвинению в мошеннической медицинской практике (с использованием слюны, мочи и кала). В 1875 году архиепископ Парижа отлучил Булляна от католической церкви. О конфликте Булляна с Орденом Розы и Креста с 1886 по 1893 год см. сноску 31 к первой книге.


[Закрыть], описанный у господина Гюисманса – пером соучастника или глупца.

Итак, вот неприкрытая правда об этой так называемой «черной магии».

Умный, хорошо подготовленный священник, вместе с тем порочный, лишенный сана, жулик, дважды осужденный, которому помогает игра оккультизма и пиетизма – и благочестивый глупец, который верит в его святость, не просто дает ему кров и питание: он доводит этот поразительный фарс до того, что заботится о двух дочерях набожного глупца, чтобы помочь стихиям воплотиться.

Представь себе Тартюфа[147]147
  «Тартюф, или Самозванец» (Tartuffe, ou l’Imposteur) – одна из самых известных комедий Мольера. Впервые поставлена в 1664 году. В центре сюжета – Оргон, отец семейства, слепо восхищающийся Тартюфом, благочестивым мошенником (и бродягой, пока Оргон его не приютил). Тартюф заявляет, что говорит с божественной властью, и Оргон с матерью больше не совершают ни одного поступка, сперва не посоветовавшись с ним. Все остальные члены семьи и их друзья ненавидят Тартюфа как самозванца и напуганы, когда Оргон заявляет, что хочет отдать за Тартюфа свою дочь Марианну. Семья придумывает, как разоблачить его, и Тартюф отвечает на это шантажом, выселяя семью из собственного дома. После долгих злоключений все встает на свои места, и выясняется, что Тартюф – преступник с долгим криминальным прошлым, который часто менял имя, чтобы его не поймали.


[Закрыть] – пророка рядом с набожным Оргоном; он получает не только кров и пищу, но и делит постель с дочерями своего благодетеля и одновременно ученика. Затем добавь к дочерям еще несколько истеричных, мистически настроенных женщин – и перед тобой настоящий самозванец, а не колдун.

Личность должна иметь определенную силу, чтобы играть такую роль и поддерживать ее даже в глазах невежественных; но, какой бы реалистичной ни была комедия, она остается комедией. Очень вероятно, что этот «гетеанский» Тартюф очарован собственными трюками, что его нечестивое стремление использовать религию для удовлетворения похотливых страстей настолько затуманило ум, что он и сам начинает верить в собственное могущество. Хотя это могущество обманчиво, господин Гюисманс, который просил упомянутую личность заколдовать меня ради эксперимента, тем самым покусившись на мою бесценную жизнь, просто для того, чтобы понять, как Екатерина ди Медичи[148]148
  Екатерина ди Медичи (1519–1589) из рода флорентийских Медичи, Италия – королева-супруга Генриха II французского, впоследствии – регент Франции (1560–1574) во время войн католиков и гугенотов. Трое ее сыновей были королями Франции: Франциск II, Карл IX и Генрих III. Первые двое умерли естественной смертью, а Генрих III был убит, что положило конец династии Валуа на французском троне. В огромной стране, раздираемой религиозной смутой и насилием, Екатерину обвиняли в том, что она позволила ситуации зайти настолько далеко, в разжигании резни, в отравлении своих политических противников и в практике черной магии. Историки спорят насчет разжигания резни и отравлений, но существуют веские доказательства, что она нанимала колдунов, практикующих магические искусства, что в то время было довольно распространено среди коронованных особ Европы.


[Закрыть] разрушила династию Валуа.

Колдун может околдовать лишь стоящих ниже него, но не праведника и не мага. Но заклятье, которое не достигает цели, возвращается обратно на того, кто его накладывает, и я подозреваю, что Винтрас II[149]149
  После смерти Эжена Винтраса в 1875 году аббат Буллян основал организацию из оставшихся его последователей в Лионе. Они практиковали освобождение человечества от первородного греха через ритуальные акты любви: отношения с духовными сущностями и половые сношения между теми, кто поднялся ближе к богу, и менее одухотворенными участниками.


[Закрыть] и Гюисманс страдают ужасными головными болями по моей милости; первый – из-за попытки произвести впечатление и заставить поверить в свое искусство, второй – согласно тайному закону, который его настиг: сравни Гюисманса, популяризатора ужасов мнимого оккультизма, и Пеладана, романиста, который в 1882 году воссоздал пифагорейский идеал мага света во всей литературной чистоте в образе Мардука[150]150
  1882 год был годом, когда Пеладан начал карьеру критика искусств в Париже. По Мардуку см. сноску 24 к первой книге.


[Закрыть].

Так помни, мой ученик, что колдовство – метод накопления нервных сил, используемый людьми в равной степени легковерными и преступными, которые не могут перестать верить религиозной доктрине и в то же время не могут отказаться от зла и которые, смешивая веру с грехом, создали религию зла. Оставь все это людям литературы, этой тьмы, кишащей забавными формами, которые несчастный человеческий ум изобрел для своих преступлений во времена веры.

Святотатство содержит веру, извращенную, но крепкую, и не просто веру одного, но и все социальное окружение. Поэтому не осталось больше колдунов, то есть преступников, которые пытаются возвыситься через религиозные упражнения. Преступники, то есть злая воля, всегда будут.

Современный преступник – скептик: обыщи карманы всех приговоренных к смертной казни – и ты не найдешь ни одного соглашения с дьяволом. Черная магия, религиозная форма зла, никогда не существовала, разве только как фасад, и даже как фасад она культурно мертва и живет лишь в ученых книгах и страшных историях.

Пятнадцатый аркан

Грех против святого духа непростителен, потому что содержит упрямство, настойчивость и рационалистическое обоснование: Вольтер, например, кажется мне таким же неисправимым, как и Иуда, хотя мы не можем знать воли Бога в отношении справедливости или милости.

Любое использование оккультных методов для удовлетворения своих страстей составляет самый тяжкий грех, и тот, кто служит самому себе средствами магнетизма (в академии это называют внушением), чтобы соблазнить женщину, будет судим не только как прелюбодей и развратник, но также за святотатство и богохульство. Любой, кто демонстрирует на публике магнетизм, должен быть отлучен от церкви; работа магии, которая совершается открыто – преступна; и церковь, запрещая верующим заниматься магией, имела очень веские причины; этого предмета не должен касаться никто, кроме высокообразованного кардинала.

Божественное имя:

(Саваоф Иегова)

Сефира: Есод

Духовный ранг: Архангелы

Знак: Стрелец

Аркан: Шестнадцать

Когда море слишком сурово, лучшие моряки остаются в порту; когда жизнь слишком трудна, мудрец выжидает время. В борьбе со стихиями посвященный всегда может найти предупреждения и иносказания.

Рассматривая существование как вечный конфликт сил, с которыми надо справиться, начни с простого умения отказываться от битвы, когда поле или другая сторона для тебя неблагоприятны.

Ты один против Провидения, которое так часто не можешь распознать, один против судьбы, которая сильнее, чем твое Слово, и против необходимости текущего момента, а также желаний других.

Даже если бы тебе удалось достичь постоянной гармонии с Провидением, это бы не избавило тебя от необходимости быть осторожным и хорошо владеть собой.

Чудо, воплощающее величайшую помощь, которая может прийти к человеку, всегда является в соотношении, пропорциональном достоинствам или судьбе получателя. Итак, готовясь к судьбе, довольно долго ты будешь делать немного больше, чем приобретать достоинства.

Я ведь уже говорил, что колдун достигает силы, накаляя свои эмоции? Поэтому никогда не вступай в схватку с врагом, если он находится в состоянии активной экзальтации, иначе рискуешь проиграть, даже если твоя цель справедлива.

Во всех явлениях существует два параллельных потока: знания и сила. Время от времени сила будет преобладать над знаниями, если знания недостаточно сильны; точно так же сила будет напрасной, если ее невозможно будет идеализировать.

В этом мире правильные и уважительные причины – это еще не все; праведность должна устанавливаться не путем насилия, но активностью осознанной инерции, что не может не вызывать восхищения.

Представь, что жалуешься на человеческое правосудие и оно препятствует твоей защите; что ты будешь делать, бедный и несчастный? Заточенный в тюрьме, ты репетируешь свою речь перед четырьмя стенами с таким же старанием и силой, как если бы стоял перед судом и присяжными: смешно, скажешь ты? А, ну это и есть магия! Делай духовно то, чего не можешь сделать физически.

Может быть, ты зависишь от несправедливого человека, который не выполняет свои обязательства? Подвергни его духовно трибуналу архангелов, и, как если бы эти духовные сущности присутствовали рядом с тобой, защищайся на этом процессе. Ты снова улыбаешься, и все же я открыл тебе великий секрет и единственный способ примирить твердость воли с необходимостью.

Люди не лгут, когда говорят, что вера может свернуть горы и что воля способна на все, если – что всегда следует предполагать – вера так же велика, как и гора, и воля накопила достаточное количество желания, и нет доминирующего сопротивления судьбы.

Отыщи в памяти событие, которое печалило тебя более всего, и изучи его вновь во всех подробностях. Возвращаясь к той ситуации, ты наконец сможешь объяснить себе это состояние несчастья и обнаружить личную вину, гипотетическую или скрытую.

Я не беру вредительство или цепь случайностей и остаюсь в царстве обычной жизни.

Здесь царит несправедливость, но не иррациональность. Когда Бальзак хотел быть предпринимателем, к этому скрытому гению относились как к любому другому: воля Бальзака противостояла его судьбе, – судьбе, которая не позволяла ему преуспеть на таком низком уровне. Как творец искусства он был непобедим и создал огромное количество произведений, несмотря на то что его жизнь полна была трудностей; но как делец он всегда проигрывал.

Пифагор настаивает на том, чтобы мы ограничивали свою деятельность и приобретения. «Не делай того, чего не понимаешь». Итак, есть способности, исключающие друг друга. Никогда деятельный человек не сможет стать великим художником, а великий доблестный воин – родиться во времена мира. Мы рождаемся для определенных усилий, и несчастья приходят в результате жесткой необходимости, вынуждающей нас уходить в сторону от собственного пути.

Поэтому я считаю, что интеллектуал должен полагаться на свой интеллект и требовать от него всего, но это совершенно не означает, что журналист – интеллектуал, подчиняющийся своим нуждам. Я также не утверждаю, что Спиноза, полируя линзы, или великий мыслитель в должности министра правительства унижали себя.

Человек умаляет себя из-за тривиальности стремлений, а не самого труда.

Укрепившись в своей деятельности, человек представляется менее значительной целью для ударов, которые посылает жизнь; он может их парировать, стоя на твердой земле; наши опасности – это наше безрассудство.

Когда случается несчастье, наша жизненная сила отвечает, но обычно мы не в состоянии извлечь из нее пользу ввиду рассеянности и истощения. Ничто в жизни не предстает полным или бесконечным: ни несчастная судьба, ни счастливая. Тот, у кого есть душевные силы, чтобы различить движение судьбы и использовать его, сохраняет себя и восстанавливает то, что было разрушено.

Самый ужасный из всех советников – отчаяние – заставляет нас действовать в буквальном смысле как раненый, который лишь бередит свои раны.

Сталкиваясь с циклоном судьбы, нужно менять пути и способы, но не курс, если следовать своим способностям. Бегство или перемещение будет целесообразным, только если смертельная опасность близка или ощутима.

Несчастливый человек – существо с дефицитом индивидуальности; чем больше его моральное состояние зависит от других, будь то один близкий человек или безликая толпа, тем более они будут определять его состояние.

Женщины с их вечным дефицитом индивидуальности не дали истории ни одного отшельника; среди отшельников нет ни одной женщины. Несчастливый человек становится женщиной, то есть подчиняется другим вселенски или социально.

Когда жизнь по-настоящему направлена к Абсолюту, неудача не обладает такой значимостью, какой она обладает для авантюриста. Тот, кто делает ставку на мирские цели и терпит неудачу, действительно теряет все: его замысел не может существовать без воплощения. Напротив, мыслитель, игнорируемый или преследуемый, сохраняет все свои ценности: достаточно того, что он продолжает мыслить, чтобы его невозможно было победить.

Жорж Кадудаль не смог попасть в историю в отличие от Шарлотты Корде[151]151
  Шарлотта Корде убила Марата, идеолога Французской революции; а Кадудаль пытался убить Наполеона Бонапарта (рожденного на острове Корсика).


[Закрыть]. Он не смог убить корсиканское чудовище, и его имя оказалось забытым, потому что Слово его не было реализовано: подробно ты можешь прочесть эту ужасную историю в книге «Бонапарт и Бурбоны».

Корсиканец избежал физической смерти; и хотя не только обвинения возвышенного Шатобриана[152]152
  Франсуа Рене де Шатобриан (1768–1848) – французский писатель, политик, дипломат и историк, чьи романы считаются первой французской литературой в стиле романтизма.


[Закрыть] сделали его имя отвратительным, тем не менее они отзываются в памяти людей, и проклятья звучат все громче.

Мысли Шатобриана, даже не высказанные вслух, повлияли бы на дух всего Запада. Невыполненное действие умирает; мысль же продолжает жить, растет и множится в геометрической прогрессии, выйдя за пределы литературы согласно законам, о которых я не буду здесь говорить.

Несчастья вдохновляют, учат и исцеляют, и их нельзя проклинать; но они выматывают и истощают нас, поэтому не нужно их провоцировать.

Исступленным верующим овладевает что-то вроде опьянения, которое толкает его к чрезмерному покаянию; он пьян, и в этом смысле его страдания приближают блаженство. Посвященный, даже будучи благочестивым и восторженным, не переживает ничего похожего на «безумие креста».

Нравственные и психические расстройства так же заразны, как проказа, сифилис или дифтерия; в самом начале я предостерегал тебя от грязной распущенности баров и приятелей.

Возможно, все, кто практикуют отшельничество, страдают нервным тиком и галлюцинациями, но то же происходит и с теми, кто живет в сатанинской атмосфере государства и новостей, которая разрушает любые нравственные чувства.

Не удивительно ли то, что за 20 лет политический бордель, который довольствовался тем, что уничтожил свободу во Франции, палата депутатов, не слышала ни одной запоминающейся речи, ни одного веского слова или мудрости мыслителя или государственного деятеля? Взятые по отдельности, не все депутаты – сброд и болваны; вместе же они навлекают друг на друга заклятье зла в странном единодушии.

Когда страна сошла с ума, ты должен отделиться от жизни гражданина, чтобы не заразиться; когда окружение настолько порочно, насколько наши молодые писатели, его нужно избегать.

Однако самая непосредственная опасность приходит через тех, кто производит на нас впечатление лично.

Критерий, определяющий хорошее или дурное общество, – то впечатление, которое оно на нас производит.

Если, расставшись с другом, ты чувствуешь себя спокойнее, чище или лучше – это доказательство его положительного влияния.

Если после встречи с женщиной ты возвращаешься к самому себе нервным, беспокойным, недовольным собой и жизнью, это признак пагубного влияния, которое тебя ослабляет.

Каждое существо, которое к нам приближается, несет добро или зло; не в смысле радости или ограничений, но принося покой или бросая в хаос.

Опасайся слабых, которые, без сомнения, могут странным образом доминировать над тобой, просто обнаруживая в тебе недостатки и делая из этого причину для самоутверждения.

За нашими несчастьями почти всегда стоит и посмеивается Мефистофель, не такой живописный, как в «Фаусте», но тем не менее пугающий.

Страх – вот что бесполезно. Он точно так же приносит несчастья, как воздушные потоки приносят грозу.

Я уже говорил, что отчаяние заставляет нас упускать возможность судьбы, которая была бы ответом на неудачу. С другой стороны, если ты снизишь влияние страха и сожалений, катастрофа сведется почти к нулю благодаря твердости до и искусственному забвению после.

Молитва, размышления, труд и благородная дружба – все это щиты адептов. И наконец, существо, в котором большую часть времени парит дух, всегда будет страдать от жизненных неурядиц меньше, как сомнамбулы, для которых падения и столкновения не имеют общепринятых последствий.