Текст книги "Как стать магом: Французский оккультный манифест эпохи декаданса. Философия мага. Путь светлого мага: практическое пособие для начинающих"

Восемнадцатый аркан

Церковь, взяв себе за ориентир жизнь посмертную, оберегает верующих от чрезмерной чувствительности к мукам существования.

Обязывая нас к милосердию, церковь делает его возможным, а иногда и приятным для нашего ближнего; но она не взращивает целостного человека, увещевая верующих отрекаться. Тот, кто верен идеалу, то есть спасен в вечности и добродетелен в настоящем, еще не несет в себе силы света.

Церковь, пекущаяся лишь о своей пастве, забыла о духе и увлеклась молитвой, отказываясь действовать, – в эту брешь врывается магия, имеющая как эстетическое орудие, так и желание сражаться.

Я полагаю, что три железных гвоздя в груди иных чудовищ окажут большую услугу царствованию Бога – поистине эти три железных гвоздя являются мирскими, светскими, а в книге «Istar» я уже писал о том, как Святой Отец распоряжается жизнью того или иного человека, когда тот служит обедню.

Я не могу с пользой продвигаться дальше в ожидании того, когда низвергнется из дланей Святого Престола этот яростный пламень Божьего гнева.

Божественное имя: (Эль)

Смешанный ранг: андрогин

Знак: Рыбы

Аркан: Девятнадцатый

Теократия была политической формой тех великих империй Вавилона и Мемфиса, Индии и Монголии, на фоне которых наша современная история напоминает хронику первобытных племен. То, что верно для человечества, верно и для человека.

Величайшая заповедь звучит так: пусть божественная природа будет и основой, и венцом всех наших начинаний. Из-за всей многообразности этой природы ее нельзя свести к одному-единственному способу поклонения для всех и каждого.

Она присутствует в мастерской Делакруа, в Сигалоне[180]180
  Ксавье Сигалон (1787–1837) был французским художником, писавшим исторические сцены и портреты. В 1833 году ему было поручено скопировать Сикстинскую фреску «Страшный суд» для зала во Дворце изящных искусств в Париже.


[Закрыть], и на чердаке Бальзака, и в монастыре. Куртизанка, уговаривающая чиновника смягчить приговор мыслящему человеку, приговоренному к галерам, безупречно использует свое кокетство; и если бы Мария-Антуанетта не стала монаршей особой, казненной на гильотине, она осталась бы покровительницей Глюка, единственного гения и единственного образца величавости в XVIII веке.

Число Провидения – это также зарождение и излучение, поэтому всякое развитие своей личности, целью которого не является ее расширение, остается несовершенным.

Возвыситься над законом и человеческим единомыслием допустимо исключительно в том случае, когда эта гордость преклоняется перед бесконечной гордостью Бога.

«Ищи спасение», – говорит религия, а магия добавляет: «Ты будешь спасен, только если станешь спасителем».

Хор ангелов в «Парсифале» поет: «Искупление Искупителю», тем самым подразумевая, что человек, который возвышается над другими благодаря новому достоинству, приобретает и особые обязанности.

«Книга чудес»[181]181
  «Книга чудес» – рукопись XIII века, с печатью Гуго де Пейна, Первого Великого магистра Храма. (Редкий экземпляр, принадлежащий Пеладану.) – Примеч. авт.


[Закрыть] объясняет это так:

«Суди, если веришь в свою справедливость».

«Повелевай, если чувствуешь в себе силу».

«Жертвуй, если считаешь себя первосвященником».

«Царствуй, если на твоей голове покоится невидимая корона».

«Но помни о том, что ты, выносящий приговор, будешь судим семь раз».

«Помни хорошо, что ты, взявшийся повелевать, должен семь раз поклониться, повинуясь Бэлу».

«Помни, что ты, произносящий могущественные имена, будешь семь раз призван к послушанию».

«Помни, что ты, возложивший тяжелый скипетр на людей, будешь семь раз смирен Верховным Элем».

«Помни, судья, первосвященник, маг и Сар!»

Именно так раввин Элькана признал право всех людей владеть весами, жезлом, кадилом и скипетром, но предупредил, что небо взимает плату за столь нескромные амбиции. Эта цена обозначена в тексте как «семь раз», что в переводе с языка оккультизма следует понимать как расширение или сотворение – так, мир эволюционировал под эгидой числа семь[182]182
  У евреев число семь всегда носило характер святости, совершенства и завершения: так, Бытие рассказывает о том, что Творение было завершено за семь дней.


[Закрыть].

Таким образом, любой из тех, кто присваивает себе подобные достоинства, берет на себя обязательство посвятить абстракту седьмую часть своей власти. Итак, три – это число цельного человека, а семь означает, что маг ничего не оставляет себе от своей силы.

Мы намного, намного выше этих жалких образчиков эгоизма в форме этики, часто демонстрируемых людьми.

Современный герой, который страдает, если его сигары слишком свежи, мучается от ежедневной скуки и от несварения желудка, не стоит даже беглого упоминания. Для того чтобы быть достойным, необходимо устремляться за свои пределы; нам не дозволяется, словно животным, слепо потакать своим желаниям; дилетантизм – это не что иное, как декоративная форма импотенции, эстетическое выхолащивание.

Тот, кто не нуждается в уверенности, является ложным мыслителем, а что касается метафизики, то Ренан называл себя евнухом.

Понятия милосердия и труда были разделены ошибочно.

Художник часовни Сент-Аньес сотворил чудо не из разряда тех, что случаются в Лурде; и да не обидятся на меня усердно посещающие церковь, но отдельные сентенции Боссюэ, некоторые стихи Ламартина и кое-что из Вагнера удивляют меня ничуть не меньше, чем гипотетический случай мгновенного исцеления всех пациентов лечебницы.

Я не делаю различий между достоинствами милосердия и искусства. Сикстинская капелла и Тайная вечеря являются для мыслящих людей эквивалентом всех благодеяний и благословений.

Я знаю, что необходимо сотворить ужасное насилие над благочестивыми, чтобы они дали дорогу гению, но в Ордене Розы и Креста не допускается колебаний; через гения Красота вернется в католицизм, и, если его врата ныне слишком узки, чтобы в них можно было войти, мы протиснемся в них.

Слишком долго невежественное, недалекое духовенство изгоняло художника с помощью мирян. Мы хотим, чтобы наши церковные скамьи находились в церкви, а если нам будет отказано в этом, мы построим наш Собор Богоматери всей красоты, уверенные в том, что вскоре она будет благословлена Богородицей и окружена радостно порхающими ангелами.

Никогда не жертвуй формой, ибо красота – это Бог, ставший видимым, а истина – это Бог, ставший постижимым.

Не воображай, мой ученик, что это вопрос предпочтения идеального личному или существования только в виде «меченосца абстракции». С победой архетип принесет неописуемую и неизбывную радость настраивания своей жизни на гармонию чистых духов; тогда ты вряд ли услышишь людской шум.

Страдания, которые перечисляет Гамлет, говоря о том, что им положит конец смерть, пращи и стрелы жестокой судьбы – все эти несправедливости могут соединиться, грешники и Закон, и весь их ужас будет рассеян ясностью, которая низойдет на тебя.

Искусство посредством своих образов придает ощутимую форму каждой мудрости; в «Парсифале» найдешь ты возвышенность этого века, святую работу семь раз августейшую, самую соль моего учения об облике Монсальвата.

Лоэнгрин, победитель Фредерика де Тельрамунда, является посвященным, одержавшим победу над злом. Его сила не принадлежала лично ему, ибо этой сверхъестественной силой его наделил Бог. Знай же, что Вагнер даже еще необычнее своих героев и что он, придумав их, был ими.

Преклони колено и положи свою жизнь пред Граалем, драгоценной реликвией прошлого; будь его благочестивым и доблестным рыцарем.

Описанная в этой книге работа готовит тебя к свету, но свет нисходит свыше. Человек получает его, но не творит. Он получает его как тепло и радость, а излучает как цвет и силу.

Ни один разум не порождает себя, ни одно существо не питает себя; человек подражает некоему мастеру своего дела, святому, гению; человек черпает силу в каких-то примерах, словах, шедеврах.

Это общение или, вернее, поклонение величию и красоте совершенствует сердце, подчиняя его дыханию духа. Напрасно эгоцентрики пытаются облагородить себя без благочестия; профаны очищают себя без любви; вершина любого пути достигается только через жертву; ни книги, ни фрески не позволяют постичь их без воодушевления.

Почитай форму, мой ученик, первым делом в себе; будь благороден в манерах, благороден в речах и во всем не довольствуйся чем-то меньшим, чем благородство.

Тебе не следует быть там, где верховодит пошлость, и ты должен покидать места, в которых твою красоту не примут. Развивай отменное чувство собственного достоинства, которое защитит от людских свар. Безучастность, которую я требую, а с нею и обязательное отречение послужат консолидации сил и их умножению на этом единственно прекрасном пути любви к идеям.

Я обещаю так много радостей духа, что треволнения покинут тебя, так много вдохновения, что ты поборешь свои инстинкты, и так много красоты сердца, что ты ослабишь свои страсти. Суди сам о том, где кончаются твои освященные амбиции.

Если желаешь разбогатеть и проложить себе путь, быть чем-то, а не кем-то, носить ленту в петлице вместо Розы и Креста в своей душе, тогда забудь эту книгу. Из-за нее в твоем разуме поселится мучительное беспокойство; не следует совмещать материальные интересы с идеалом.

Вернись в толпу, ты, желающий иллюзорных благ сего мира. Вот университет, который может сделать отравителем в свой черед и тебя; вот родина, которая подарит тебе яркий наряд, если выкажешь ты ей свое беспрекословное послушание, которого не мог понять Паскаль[183]183
  Блез Паскаль (1623–1662) был французским математиком, физиком, изобретателем, писателем и католическим богословом. Получив религиозный опыт в конце 1654 года, он начал писать произведения, влиявшие на умы его современников, в том числе «Письма к провинциалу» и «Мысли», которые считаются одним из лучших образцов прозы на французском языке.


[Закрыть] и которое стало расхожим явлением на безумном Западе; вот глашатай воли толпы: написано же во французской конституции «самым недостойным». Ступай же, живи как свиньи.

А вот и плодовитая продажность прессы; подражай куртизанкам, будь безбожным профессором, судьей, газетчиком и депутатом, будь всеми ими, но будь и проклят, как страна, респектабельным гражданином которой ты являешься.

Для тебя, еще остающегося, пусть ты и ослеплен великолепием Грааля, сегодня неофитом, хотя завтра будешь ты Парсифалем, и останешься еще на какое-то время моим учеником, чтобы вскорости стать мне равным, моим братом: о ты, который будет магом, я приветствую тебя! Здравствуй, здравствуй, золотая душа, нашедшая отклик в звонких благословенных колоколах, душа нежности и силы, душа святого и художника, будущая скиния божественного милосердия, о ты, который скоро навсегда отринет страсти, я приветствую тебя, приветствую вновь и вновь! Благородный дух, воспринявший через мою бедную речь прекрасный белый свет идеала, дух утонченности и покоя, дух славы и всепоглощающего таинства, который в свое время отразит абсолют, о ты, чело которого скоро покроет золотой венок чистой истины, я приветствую тебя!

Маг, я приветствую тебя! Для испытаний, трудов, передачи знаний открыл я тебе храм подобно тому, как Гурнеманц открыл храм Парсифалю – я сделал все, что было в моих силах.

Настанет день, когда после всех этих страданий, слез и свершений станешь ты носить черно-белый крест со звездой святой Розы. Тогда, рыцарь Храма, вспомни того, кто любит тебя, не зная тебя, кто пишет эти искренние и добродетельные строки ради твоего просвещения, и помолись за того, кто посвятил тебя на этот путь, о розенкрейцер, чтобы Бог ради твоего призвания судил меня только по красоте моего замысла и простил мне несовершенство этих сентенций. Да будет так.

Девятнадцатый аркан

Религия и магия различаются только преобладанием души в одной, духа – в другой.

Повторюсь: маг оценивает работу по ее достижениям, сравнивает шедевры с чудесами, гениев со святыми, художников со священниками, подвижников с паствой, а искусство со священными обрядами.

С этой точки зрения и только в этой точке магия ничего не уступит, ибо она защищает ту часть истины, против которой выступают обычаи церкви, но не сама церковь.

Двухтысячный год – предсказанная дата начала царствования Святого Духа; итак, работа разума наиболее полно совершается тогда, когда с нами пребывает благодать, а задача мага всегда заключалась в том, чтобы быстрее священника распознать проявления божественного начала.

Подобно тому как маги Бальтазар, Каспар и Мельхиор приветствовали Сына Божьего, здесь маг Пеладан прославляет грядущего Святого Духа.

Книга третья
Тройственность Святого Духа

О Святой Дух,

самый оскорбленный этим веком;

О ты, которому молятся реже,

чем другим из Трех Божьих Личностей.

Istar, пятая книга поэмы

La Decadence latine; Dentu

Божественное единство создает существо по своему образу и подобию, но Писание и каббала называют тело даром Отца; и человеческую историю от изначального откровения и до Мессии можно также назвать периодом Отца.

Я определил первородный грех как головокружение от новизны существования.

В только что начавшейся работе над скульптурой происходит разделение действий и реакций силы между активной и пассивной частями; таким образом, при ее рождении человек, сотворенный идеальным в духе и душе, мог бы сохранить свое равновесие, если бы его воля, усиленная опьянением инстинктов, не создала судьбу за пределами Провидения.

У человека, рожденного двуполым, была человеческая (присущая этому виду) форма, а также тело, сотканное из флюидов, неорганической природы.

Поэтому умопомрачение сделало его неспособным оставаться на плане форм – Бог Отец, по милости своей, низвел человека с плана форм на план органики.

Как только Адама омрачилась душой и духом, вскоре начала она жить так же, как и мы.

Грех первобытного мира, столь заметный среди израильтян, ниневитян, финикийцев и готов, заключается в жестокости, милитаризме и пытках.

Магомет также принадлежал, несмотря на свою эпоху, к периоду кровопролития, тогда как Шакьямуни, несмотря на свое старшинство, положил начало мессианскому принципу.

Кельты, до того жестокие, что их в Вальхалле пьянство и резня длятся вечно, эти готические сыновья самоубийцы Одина, подобно Нимроду и монгольским ханам, воплотили в себе то же легкомыслие инстинкта, которое испортило Адаму, взбалмошность, которая пресеклась в христианах, брошенных львам.

Древний мир развивался в основном как сила и мысль; государство всегда злоупотребляло властью и пускало себе кровь, не умирая, – древние маги продолжали через династии и завоевания прославлять во внутренних святилищах храмов целостный, но бесплодный культ божественной истины.

В этом отношении первый период посвящения соответствует первому периоду истории.

Таким образом, для устранения изначального несовершенства мы должны сознательно перенестись с органического плана на уровень вида, то есть больше не ограничивать себя ощущениями исключительно органического тела.

Быть способным принимать участие в оргии – в форме борделя или поля боя – настолько унизительно, что достичь величия уже невозможно.

Начало совершенства пребывает в борьбе против инстинктивного Нахаша, называемого вожделением и жестокостью.

Нужно уметь высказать отрицательное признание египтянина[184]184
  Для того чтобы добиться признания своей достойности вступить в мир мертвых, покойник должен был произнести отрицательное признание – длинный список свидетельских показаний о том, что он никому не причинил никакого вреда, не пренебрегал своими обязанностями, не оскорблял богов и так далее.


[Закрыть]: быть справедливым или хорошо уравновешенным и, следовательно, способным как ответить на призыв идеала, так и предпочесть принцип непредвиденным обстоятельствам.

Говорят, развитие чувств – это работа Сына, а развитие понимания – Святого Духа; что касается работы Отца, то это работа воли, согласующаяся с божественностью, как у Моисея. Судя по всему, этот халдей установил столпы Геркулеса воли; его стан превзошел всей своей величественностью стан Орфея Касда, его подражателя, почитаемого в Ионии[185]185
  Иония (VII–VI вв. до н. э.), названная в честь Ионического племени греков в архаический период, была самой северной территорией Ионической лиги греческих поселений, расположенной в центральной части западного побережья города Анатолии в современной Турции.


[Закрыть], этой дочери индуистских яван.

Изобретение Израиля воплотило в жизнь идеал провиденциальной воли, а его грандиозный эффект мешает нам воспринимать недостатки этого предприятия.

Гневные речи Моисея удивительно несходны с речами других теургов, и только Иисус способен помочь нам увидеть и прочувствовать варварство иудейских обычаев. Я считаю это шедевром своего времени, лучшим из всего, что можно было сделать в то время. Но, если необходимо увлечь людей, увенчать титулом Божьего народа и низвергнуть неправедные деяния на всех их противников, с высшей точки зрения мага, мудрости Шломо[186]186
  Шломо на еврейском языке означает «миролюбивый» и является распространенным еврейским именем. Оно часто используется в еврейских сочинениях для обозначения Соломона, царя древнего Израиля, прославившегося своей мудростью.


[Закрыть] недостаточно для того, чтобы возвысить его грешников над египтянами или настолько обмануть нас, чтобы мы поверили, будто Иерусалим был чем-то бо́льшим, чем бледное отражение величия Вавилона.

Израиль – это только халдейское творение, последнее в истории, вибрация которого дошла до нас. Его провиденциальная роль состояла в том, чтобы служить переходом между двумя гегемониями Востока и Запада; Моисей подготовил почву для дела святого Павла.

Но большинство представлений, с которыми жили евреи, с течением веков поддались влиянию слова Иисуса.

Людовик IX Святой и даже Людовик XIV поддались этому представлению об избранном народе; Gesta dei per Francos («Деяния Бога через франков») был девизом на мозаике, который оказался выдумкой, когда коллективный Нахаш заставил Францию опуститься ниже уровня последнего племени Океании.

В то же время археология открыла нам мудрость Востока, и мыслящие люди современности признают, что Париж – варварская деревня, а государство – гнусность ниже той, что творили древние орды. То, что называют прогрессом, есть не что иное, как унификация зла, развивающегося в категориях расширения, но не высоты.

Централизованное ограбление, осуществляемое анонимной властью, никогда не останавливается; рабство, охватившее все население, носит название закона о рекрутстве: до 45 лет каждый трудоспособный француз поднимается с постели как чернокожий раб на плантации. Это оскорбление кардинала Лавижери[187]187
  Шарль Марсиаль Альман Лавижери (1825–1892) был французским кардиналом (см. сноску 59 к первой книге). В 1867 году в своем первом пастырском письме в статусе архиепископа Алжирского он выразил сожаление по поводу злоупотреблений рабством. После того как в 1888 году папа Лев XIII издал энциклику с призывом положить конец рабству, кардинал Лавижери объехал столицы Европы, рассказывая о кошмарных условиях жизни африканских невольников и призывая создавать общества борьбы с рабством.


[Закрыть] направлено против работорговли рабами из Африки, с отзвуком той самой Марсельезы, которая ныне служит гимном торговли белыми рабами.

Есть ли тирания пострашнее той, что запрещает человеку потреблять что-либо, кроме того, что произведено грязными национальными монополиями? Какой деспот приказывает каждому своему подданному, путешествующему два месяца, под страхом тюремного заключения отправиться на допрос и досмотр в пункте отправления и в пункте прибытия?

Я не прошу тебя назвать восточную империю, в которой бедный паломник будет посажен в тюрьму за то лишь, что он беден. Рабочий, художник или дервиш, который, приехав в Париж, заснул на скамье, будет приговорен к месяцу лишения свободы по обвинению в бродяжничестве, и это от имени государства, под мерзким предлогом защиты отечества.

Помни, мой ученик, что венец мага больше обязывает, чем освобождает. После посвящения твои обязанности изменятся; пусть же у тебя останется только одно право: не подчиняться национальным законам.

Сделай из себя то, что Моисей сделал из орды, сделай себя Израилем – иначе говоря, будь волей провидения.

В двух пунктах, волеизъявлении и богословской системы, тебе достанется работа Отца и первая фаза панегирика.

В моем учении смешаны три пути, потому что оно проявляется сразу и элементарно, и синтетически: первым делом тебе необходимо измениться, причем сознательно, следуя двадцатому аркану, который охватывает правую и левую руки свободной воли.

Утверждай свою жизнь на теократическом принципе, чтобы, подготовленный твердостью намерений и безмятежностью ума, ты непременно испытал божественное чувство священного сердца Иисуса.

Если ты рыцарь, который молится, то есть меч с крестообразной рукоятью, то скоро роза милосердия и искусства расцветет и притупит острие его клинка, потому что сила – это такая же форма, как и движение.

Запомни это видéние Бога, именуемое Элохим Яхве, и призови Причину именем Гебуры.

Подвизайся на своем поприще, не черня соперников как неправедных. Кто бы ни встал на твоем добродетельном пути, он падет, ибо на этой стезе человек находится под защитой все время, пока движется по ней.

Но каждый раз, когда ты ошибочно принимаешь свои эгоистические интересы и страсти за святой гнев, ты будешь сражен как богохульник.

Бог не находится ни на чьей стороне, он сам по себе, и мстит он только за себя. То есть ты существуешь как священнослужитель, сам по себе ничем не примечательный, но исполнен высшего достоинства, когда совершает Евхаристию.

Человек сам по себе ничего не стоит и сам ничего не может сделать; но человек как верный рыцарь Провидения подобен Богу и может поступать, как Бог, потому что божественное начало всегда всемогуще и излучается повсюду. Призывай, принимай и сохраняй этот луч света; ты исполнишь на себе работу Отца.

Три божественных личности в творении были названы Единым Богом; даже характер Израиля, называемого Божиим народом, проявляется в его очевидной вере в божественное единство. Столь высокую честь оказал ему халдей Моисей.

«Рассуждение о всеобщей истории» производит странное впечатление, как будто до Иисуса только израильтяне не были идолопоклонниками. В наши дни эта историческая фантазия Боссюэ имеет исключительно эстетическую и декоративную ценность.

Во время правления Отца Святой Дух всегда почитался в святая святых храмов; атланто-египетская красная раса, семитская или халдео-этрусская раса, арийские индоевропейцы и даже шумеро-туранцы были приверженцами теократического правления и иерархии, а руководили ими жрецы магии, обладавшие всей полнотой метафизических знаний.

Из-за того ли, что эта идея была недостаточно сильной для того, чтобы сдерживать страсти масс, или оттого, что священство, такое как в Мисраиме (Египте) в эпоху Моисея, никогда не распространяло среди людей абстрактные идеи, но истина стала бесплодной. Добродетельность полностью оторвалась от идей, и, когда плебейские легионы Рима пришли на смену омерзительной солдатне Ассирии, на Земле не осталось добродетели: без сердца человечество могло только умереть. Затем воплотилась вторая божественная личность, и мы увидели, что Бог пожертвовал собой на кресте, чтобы из его страдания и смерти родилось сострадание, нежность и душевный покой, которые мы называем милосердием.

Работа Сына была работой души; она началась не для того, чтобы изменить суждение, а чтобы привнести в него измерение любви – она наполнила ум добром.

С тех пор миновала эпоха господства зверя-убийцы, с тех пор воина стали называть мародером, когда он не был справедлив. Голгофа доказала, что победа принадлежит невинным, что царская власть – это только право посвятить себя чему-то, что отныне только жертвующие собой добровольно и сознательно будут побеждать и почитаться в веках.

Второй период посвящения соответствует второму периоду истории[188]188
  Изложение Пеладаном трех эпох истории, соответствующих трем личностям божественной Троицы, представляет собой верное воплощение идей, первоначально разработанных Иоахимом Флорским (ок. 1135–1202), итальянским богословом, которого уважал и поддерживал папа римский Луций III. Идея Иоахима об апокалиптическом наступлении эпохи Святого Духа приобрела широкое влияние на умы людей и была принята духовным крылом ордена францисканцев, а также рядом еретических групп. Фома Аквинский отверг идеи Иоахима, и в 1263 году они были объявлены еретическими.


[Закрыть].

В истории после Силы приходила Любовь; пусть таким же образом она придет и к тебе. Нахаша можно победить лишь благодаря человеколюбивым и бескорыстным переживаниям.

Под властью Сына уже мало противостоять Искушению – его необходимо извести, уничтожить.

Способность к самомнению, к глубокой самовлюбленности, предотвращает приближение второй степени.

Справедливости уже мало перед Богом Сыном, мы должны быть милосердными. Сочувствие выше здравомыслия; и тот, кто прощает, превосходит того, кто просто справедлив.

Закаливание воли требует от нас твердости, которую не следует распространять на своего ближнего.

Воспринимая прискорбные мотивы наихудших поступков и ошибок, посвященный испытывает гнев пророков не на кого-нибудь, а на одно лишь государство, то есть на скопище институтов зла.

Никогда еще ни одному слову не повиновались так, как слову Иисуса; непротивление мученика было достойным подражанием Голгофе, а своей вечностью церковь обязана невинной крови, крови божьих агнцев, которые, украшенные сияющими рубинами, стали основой для Евангелия и его закона.

Однако, когда христианство стало католическим, оно перешло от пассивной к активной деятельности. Папа был властителем, потому что суть папства заключалась в том, чтобы не подчиняться никакому давлению и обладать неприкосновенным святым градом.

Здесь мы опять-таки видим отвратительную идею отечества, или коллективного разбоя, которая запятнала честь церкви. Одни, как Симон де Монфор[189]189
  Симон де Монфор, 5-й граф Лестерский (ок. 1175–1218) был французским дворянином, полководцем и видным предводителем Альбигойского крестового похода, внушал страх своей безжалостностью. В 1208 году папа Иннокентий III объявил крестовый поход против христиан-еретиков в Окситании и обещал земли катарских еретиков любому французскому дворянину, пожелавшему взяться за оружие. Ратные подвиги Симона были вознаграждены конфискованными землями, которые сделали его самым значимым землевладельцем в этом богатом и выгодном с коммерческой точки зрения регионе на юге Франции.


[Закрыть], преследовали собственные светские амбиции под видом изведения ереси; другие, такие как позорные испанцы, неблагодарные, беспринципные и кровожадные, использовали католичество как предлог для грабежа и убийства мавров, без которых они бы до сих пор оставались отсталым народом.

Лавижери предал церковь, используя распятие для покорения арабов путем их обращения – и точно так же было бы глупо полагать, что молитва должна быть единственным оружием католиков.

Распространять Веру следует в первую очередь в Париже, а не среди кочевников, которые никогда не влияли серьезно на ход развития человечества. Если кто-то намеревается, несмотря на климат и различия народов, обратить в католичество Восток, подобающим для миссионера будет только обращение марабутов, мусульманских монахов-воинов. Воистину, нет чести в том, чтобы обращать дикарей из Маниту; есть даже бессознательное зло в том, чтобы солдатам и сборщикам налогов пойти за миссионером – так кроткий Иисус становится символом завоевания и мародерства[190]190
  Французские колониальные войны в Индокитае и Алжире часто проводились под предлогом военной защиты католических миссионеров и их деятельности.


[Закрыть].

До тех пор пока римское духовенство не обратит высших браминов, распространение Веры, несмотря на всех ее мучеников, будет оставаться ремеслом разбойников с Запада.

Миссионер, который привозит с собой в Алжир и Китай французские дела, должен поддержать общества этих стран, стать патриотом той земли, к которой он обращает свою проповедь, и противостоять Западу; это было бы менее отвратительно, чем то, что происходит сейчас.

Между тем священник должен быть беспристрастным и, по сути, пекущимся об одной только справедливости или об открытой поддержке слабых и угнетенных, как наказал нам Святой Отец, каковая роль, отведенная ему свыше, стала бы подлинным правлением Провидения!

Поведение католика, как и поведение посвященного, демонстрирует терпимость ко всему, что не мешает вере и культуре. Но не следует считать мягкостью трусость; епископы, которые позволили своим семинаристам надеть униформу убийц, а затем лишать людей жизни, заслуживают того, чтобы вслед им улюлюкали. Когда эти солдаты-семинаристы станут рукоположенными священниками, как мне кажется, ни один католик не посетит их мессу и не примет святую евхаристию из кощунственной руки национального убийцы.

Примирить силу Отца с добродетелью Сына; быть мягким и твердым, волевым и сострадательным, не ослабевать и не становиться жестким, быть твердым в своих намерениях и благожелательным в своих деяниях – вот формула этой второй степени.

Иисус Христос с высоты своего креста открыл нам новый героизм и новую любовь.

Он отдал победу достойным и привел в пример себя.

Этот пример, который подает вся религия, учит возвышенности добровольного самопожертвования, ибо последнее слово воли – принять боль и смерть, и принять их даже ради недостойных. Для безличного «всего» нет ничего выше самопожертвования.

До Голгофы можно было увидеть гордое позерство, яростное соперничество, грандиозные сцены пьяной жестокости, но не невинность, ступающую к самосожжению, чтобы из торжества преступления могла выйти благодать.

Рожденное во время Страстей, это новое качество души, милосердие, привнесло в сердце человека поистине небесное отражение.

Через милосердие выполняется спасительная работа Сына, благодаря милосердию воля Отца становится солнечной, животворящей и спасающей, излучаемая утонченностью Сына.