Текст книги "Дорога под солнцем"

Состав отряда был многонациональный, 50 % всего отряда были москвичами с майского призыва, всего на полгода раньше Артема. Остальные в процентном соотношении примерно так: казахи – 20 %, сибиряки (Кемерово, Новосибирск, Тюмень и Якутск) – 10 %, украинцы – 10 %, остальные 10 % делили белорусы, молдаване, армяне, грузины, кабардинцы и чеченцы. Кабардинцы сразу же сошлись с чеченцами, которых было человек десять, все из Казахстана. Эта группа из двадцати человек держала в страхе весь отряд в количестве трехсот семидесяти человек. Если кто-то дерзил или поднимал голову, то его наказывали эти двадцать избранных.

Однажды отлупили одного здоровенного москвича, который кому-то из чеченцев не уступил дорогу, другой раз тоже не слабого сибиряка из Тюмени, за то, что побил одного из группы. И никто, что удивительно, не подумал о том, что русских – и не просто русских, а москвичей – в отряде было человек двести пятьдесят, и они могли стереть в порошок любую группировку. Но, видно, в том и дело, что взаимопомощь у русских, к сожалению, не в чести, в отличие от малых, но гордых народов Кавказа и не только. А может, это болезнь всех больших наций и народов, но как же тогда китайцы, ведь они друг другу помогают и живут общиной в любой стране мира. Если делать выводы, то получается, что сплачивает русских людей только большая внешняя угроза и железная рука власти. Это доказывает история, и никуда от этого не деться. А так, как ни крути, получается, основной лозунг в действии: моя хата с краю, я ничего не знаю. По правде говоря, очень все это обидно было и непонятно для Артема.

В общем, всю службу Артем держался особняком, ни к какой группе, или группировке, не примыкал, в блатные не лез, но и чмом тоже не был. Он был слишком рассудителен и не собирался все время подтверждать статус блатного постоянными стычками, тем более что это было не в его характере. Он также понимал, что два года не вечность, и они пройдут, поэтому отвечал крайне редко и в исключительных случаях. Там же он познакомился с парнем, который был призван из Москвы из его же района, только в мае, раньше него на полгода.

Парень отличался от многих своей манерой поведения: он был умен, вежлив и аккуратен. Что самое приятное было для Артема, это то, что, можно было сказать, нашел родственную душу. Этот парень в дальнейшем стал его единственным другом, с которым он разговаривал на все темы и не имел от него секретов. Уже на гражданке они вместе ходили попить пива и пообсуждать девчонок или какую-либо жизненную ситуацию. Когда Артем приезжал из Аргентины навестить родных, они всегда встречались, впрочем, и сейчас продолжают дружить.

Последние полгода Артем проработал хлеборезом, куда перешел тоже случайно. Предыдущий хлеборез – белорус, из местечка Городок – был дембель и искал себе замену, а Артем согласился, так как решил себя попробовать в новом качестве, а заодно и быть поближе к кухне. И не прогадал, стал уважаемым человеком в отряде, распределял хлеб, масло и сахар согласно установленным нормам личному составу, а также отдельно офицерам и блатным, без этого в данной системе никак.

В итоге два года прошли без особых неприятностей и травм. Какой-то особенной пользы от службы для себя он не извлек, как принято в народе говорить, прошел хорошую школу и пришел человеком из армии. Он не считал, что это была хорошая школа. Хотя там он увидел оборотную сторону медали и узнал, как работает вся эта система изнутри, и, возможно, не только в армии, но и в гражданской жизни. Например, начальник отряда управлял блатными, сержантами и авторитетами группировок. Да, такие были, и им ставил задачи, а те, в свою очередь, контролировали остальную массу. Так поддерживался порядок в отряде.

Также учитывался вопрос денег: те, кто постоянно получал переводы на имя какого-нибудь офицера, были на особом положении и особых условиях. Также он увидел, как кто-то, не представляющий из себя ничего существенного, присоединяясь к какой-нибудь группе, сразу же задирал нос, становясь приблатненным. Наверное, в этом нет ничего особенного. Людям посредственным как-то надо устраиваться в жизни, и если они сами ничего не могут, то в коллективе могут что-то сделать. Возможно, это мини-модель России и мира в целом, которые управляются с помощью силы и денег. Иначе говоря, власть, которая с помощью денег управляет силовыми структурами, средствами массовой информации, и единственный ее интерес – это порядок и стабильность, но это скорее другая тема и другая книга.

Глава Х
Люсия

Дни в Буэнос-Айресе бежали чередой, один за другим, декабрь перевалил за вторую половину. Артем учил язык, продолжал изучать город, приближалось католическое Рождество. На улицах, в основном вблизи католических храмов, появились сценки, сюжеты из библии о рождении младенца, ясли, подсвечиваемые в темное время суток. Это было великолепное зрелище и для него необычное.

Сам город и каждый дом украсились гирляндами, фонариками, украшениями в виде еловых веток с разноцветными ленточками и шишечками. Украшали не только двери и окна, но и придомовые территории. По улицам ходили Санта-Клаусы, одетые в красные шубы, с мешками и раздавали бесплатно детям конфеты. Но самым непривычным для Артема в это время года была погода. В декабре установилась жара, да в Аргентине всё наоборот, самый жаркий месяц это январь. Он это знал, но одно дело знать, другое дело – привыкнуть к этому.

Из общения с местными жителями – он уже умел немного это делать – Артем выяснил, что для католиков Рождество главный праздник в году, и они его отмечают грандиознее всех остальных, а, скажем, Новый год как обычный праздник, которых много. Его спрашивали, как отмечают Рождество в России, и, получив ответ «никак», недоуменно пожимали плечами, на что Артем объяснял, что при Советском Союзе такого не могло быть в принципе. Он объяснял, что вообще в России православие и в настоящее время отмечают свое рождество и свои праздники, но отмечают их в другое время.

Гуляя по улицам и общаясь запросто с незнакомыми людьми, он стал замечать, что местные девушки обращают на него внимание и постреливают глазками, чего в России он или не замечал вовсе, или это было кране редко. Он прекрасно понимал, что не был красавцем или мачо, никогда особо не кадрился к девушкам и в принципе считал, что это не его тема. А объяснял сам себе происходящее сейчас тем, что чисто белых людей было мало, видимо, они были в дефиците, если так можно выразиться. Да, были итальянцы, испанцы, но они были южане, и их с натягом можно было считать чисто белыми, как, например, скандинавов или англичан.

На родине у него не складывались отношения с противоположным полом, девчонки на него никогда не западали, а, наоборот, он пытался построить длительные отношения. Они всегда быстро заканчивались, но не по его вине, как он считал. Возможно, он не с теми девушками знакомился, а может, все-таки дело было в нем самом. В итоге он перестал пытаться познакомиться и завести отношения.

Со своей женой он познакомился по газете, куда ради прикола решил дать объявление. В итоге встретились, разговорились, нашли много общих тем и в итоге через несколько месяцев решили расписаться, но не на почве страстной любви, скорее из практических соображений, на почве того, что и он, и она хотели уехать за границу, а так было легче всего, в том числе и с документами тоже. Так что штамп в паспорте его не сильно беспокоил, тем более что при переезде и после получения местных документов они договорились идти каждый своим путем. Марина хотела уехать дальше, в Северную Америку, и там найти себе мужа, а Артема устраивала и Аргентина.

Итак, благодаря южноамериканской свободе общения, можно было запросто завязать непринужденный разговор со всеми, включая женский пол. Это было разительным для него отличием с Россией, где любая девушка каждую его попытку заговорить с ней или познакомиться встречала, как правило, в штыки, изображая занятость, неприступность, холодность, отсутствие времени. Конечно, у всех по-разному это происходит, но у Артема это происходило именно так.

Однажды в кафешке на набережной Пуэрто-Мадеро, куда Артем зашел выпить соку – именно соку, так как кофе он пил редко и заваривал его всегда сам, – к его столу подсели две девушки лет около двадцати. Может из-за того, что было много народу и было мало места, а может, и не по этой причине. Они предварительно спросили, свободно ли место, он одобрительно кивнул головой и ответил да. Уловив акцент в столь коротком слове, завязался разговор, насколько это возможно было с учетом ограниченного знания языка Артемом, в ходе которого они познакомились.

Брюнетку звали Бернарда, а светленькую Люсия. Бернарда имела светлый цвет кожи, но в прямых чертах ее лица угадывался потомок ацтеков. Люсия же, напротив, имела чисто европейскую внешность, и черты ее лица были более сглаженными, возможно, она происходила из семьи итальянцев или испанцев. Девушки добродушно смеялись, когда Артем неточно, не совсем правильно или с заметным акцентом произносил слова. Но разговор пошел более свободно, когда выяснилось, что Люсия говорит хорошо по-французски, что обрадовало Артема, который на этом языке разговаривал очень хорошо и, главное, правильно, не зря же он несколько лет его учил с индивидуальным преподавателем и потом еще на курсах.

Они сказали ему, что первый раз в своей жизни видят русского из бывшего Советского Союза, сказали, что он имеет внешность как у северных народов или немцев, так как у него голубые глаза и очень светлые волосы, что звучало на испанском как «рубио». Артем приукрасил действительность, как без этого, и рассказал, что приехал сюда работать по контракту, что он инженер-механик холодильного оборудования и пока находится в Буэнос-Айресе, но должен скоро перевестись в Мар-дель-Плату, что на побережье. Также рассказал, что ему здесь очень нравится, много отличий с его страной и что здесь очень красивые и темпераментные девушки. Девчонки, как оказалось, учились в юридическом университете. У Бернарды отец был доктором медицины, а у Люсии адвокатом в городском суде.

Мороженое давно было съедено, а сок выпит, но они все болтали и болтали, после чего решили все втроем прогуляться по городу, а заодно и показать интересные места и достопримечательности Артему. Девушки были очень свободными и темпераментными, много говорили и жестикулировали, как правило, при этом руками. Артему это нравилось, это было непривычно. Они посмеивались над его северной сдержанностью, медлительностью и не многословием, а он, шутя, иногда копировал их жесты, когда что-то говорил.

Бернарда имела спортивную фигуру, подтянутую грудь, она была изящна, но Артему больше нравилась Люсия. Она была чуть выше Бернарды, имела стройную фигуру, изящные округлые формы, не худая и не полная, прямой чуть вздернутый носик и светлые глаза. Люсия рассказала, что она этническая итальянка, ее прадед приехал сюда в начале 20 века. У нее есть родная сестра и брат, а также пятнадцать двоюродных братьев и сестер. Она учится здесь, в Буэнос-Айресе, а сама родом из Росарио, что в провинции, где живут ее родители.

Они гуляли до позднего вечера, дошли до района Бельграно и шикарной авениды Либертадор с фешенебельными зданиями современной архитектуры, там Артем еще никогда не гулял. Было воскресенье, торопиться было некуда, Артем проводил их до станции метро «Бельграно». По аргентинскому обычаю, при приветствии и прощании было принято целоваться в щечку, поэтому, когда они расставались, Бернарда первая поцеловала его, промурлыкав: «Пока, рубио». Потом Люсия, которая в поцелуе сместилась немного с щеки к уголку его губ, а Артем при этом приобнял ее за талию.

– Как нам увидеться еще раз? – спросил Артем, – можно телефон или адрес?

Люсия с удовольствием достала из сумочки блокнотик и написала быстро номер телефона.

– Вот, возьми, это городской номер, звони и не пропадай, рубио.

Стоит ли говорить, что в тот вечер Артем вернулся в отель в приподнятом настроении, которое было связано, естественно, с этим романтическим приключением, хотя вроде бы ничего особенного не произошло, но для него это было значимое событие.

«Какие они все-таки необычные, а может, это просто непривычно для меня, при моем-то «великом» опыте общения. И дело ведь не только в темпераменте, они говорят искренне то, что думают и что хотят, никакого притворства или кокетства, догадайся, мол, сам. Они удивительно простые, если можно их так охарактеризовать», – размышлял про себя Артем. Ему понравились обе девушки, каждая по-своему. Бернарда выглядела более сексуально, но все-таки Люсия ему понравилась больше. Чем? Трудно было себе объяснить. Ему захотелось как-нибудь еще с ней встретиться, в том, что он ей позвонит, не сомневался нисколько.

Возвратившись к себе, первое, что увидел Артем, открыв входную дверь отеля, это драку, в холле на первом этаже. Дрался моряк, в приличном подпитии, кореец из Алма-Аты и казах со второго. Стоял шум, были крики, мат и ругань. Три женщины и Александр пытались разнять дерущихся, но успеха не имели. Поскольку дерущиеся здорово были выпившие, то драка скорее напоминала свалку или кучу мала. Они таскали друг друга за одежду, пинали ногами воздух, катались по полу и лупили друг друга куда ни попадя. Поскольку Артем не знал причины потасовки, он решил не вмешиваться и пошел вверх по лестнице к себе в номер. Навстречу спускались бегом два брата, Стас и Игорь.

– Пойдем с нами, поможешь, – сказал, громко сопя, Стас.

– А что произошло-то? – решил уточнить Артем.

– Моряк здорово надрался и стал всех из республик бывшего Союза обвинять в развале СССР, что, мол, если бы не они, ничего бы этого не было, ну и материть их, на этой почве и понеслось. Сначала не выдержал кореец, а потом и казах подключился.

– Ладно, пойдем, – согласился Артем.

Минут через пять драку удалось прекратить и оттащить тяжело дышащих: моряка к нему в номер, а корейца и казаха к ним, при этом матерная ругань и оскорбления продолжали висеть в воздухе, пока не захлопнули двери в номерах. Но и через закрытые двери ругань и крики продолжались долгое время, пока не стихли в связи с тем, что участники драки заснули, по всей видимости. Аргентинцы и Боливийцы с верхних этажей наблюдали всю эту картину с самого начала и были очень напуганы происходящим. Когда Артем поднялся к себе, они сказали, что нужно было обязательно вызвать полицию.

– Не надо, – уверенно ответил Артем, – у нас это нормальное и обычное дело, вспылили и сорвались. Проспятся – забудут, одно слово, водка. – И пошел к себе спать. А соседи по этажу только покачали изумленно головами.

В последующие дни Артем опять углубился в изучение языка, для этого он и еще одна семья ездили к Ольге Ивановне в район Бажестер. Она давала уроки у себя на дому. Дом был частный, отдельный и небольшой, хоть и в два этажа, имел маленький дворик, как в Аргентине говорят, патио. Ольга Ивановна преподавала очень доходчиво и понятно, а главное, ставила правильное произношение. В перерывах она рассказывала о своей семье, об Аргентине, местных традициях, о провинциях и разных городках, как экскурсовод.

Ольга Ивановна была крупная женщина, лет пятидесяти пяти. Ее дочь работала бухгалтером в какой-то фирме, муж на печатной фабрике, а ее семья, дед и родители, сменили три страны после революции, пока не осели в Аргентине. От нее Артем узнал подробности про город Мар-дель-Плату, куда он собирался. Это оказался большой город-курорт на побережье, который насчитывает около 500 000 населения, там есть большой порт, океанариум и казино. В Аргентине очень развито сельское хозяйство, повсюду много частных фермеров. Она является одним из основных поставщиков во многие страны мира мяса, масла, сои, яблок, вина и многого другого.

В перерывах также пили мате. Ольга Ивановна показывала, как правильно его заваривать кипятком или пить холодным и объясняла, что почти все жители страны его пьют. Это не только традиция – он очень хорошо помогает переносить жаркую, влажную погоду. Мате – это мелко нарубленные, почти в порошок, растения, типа кустов или крупной травы, очень ароматные. Их, как правило, заваривают в стаканчиках типа калябаса (посуда из сухой тыквы) или в деревянных плошках, выточенных из цельного дерева, с поверхностью, инкрустированной железом или алюминием. Пьют его либо горячим, либо холодным, кому как нравится, и через трубочку, расширенную внизу и имеющую отверстия в виде сита. Как говорила Ольга Ивановна, это не очень гигиенично. Дело в том, что все присутствовавшие сосут одну и ту же трубочку, передавая один другому по кругу. Эта традиция пришла от предков, живших в Аргентине до ее колонизации европейцами.

В общем, кроме языка Артем узнавал много нового и он чувствовал, что вживался потихоньку в обстановку. После занятий он штудировал местные газеты на тему работы по специальности, либо искал варианты по кондиционированию воздуха, либо обслуживания крупных холодильников, но ничего найти не мог. Пару-тройку раз ездил на собеседования – сказали, что перезвонят, или просили зайти через три месяца. Пробовал ради эксперимента найти работу по уборке улиц, но там отказали, мотивируя это тем, что сейчас кризис и очень много желающих, а количество мест ограничено. Возможно, его бы и взяли в конце концов по специальности, но требовалось ждать неопределенное время, поэтому он решил от этого отказаться и следовать своему намеченному плану.

Уже перед самым Рождеством Артем решил-таки позвонить Люсии, так как она не выходила все это время у него из головы. Люсия, вопреки его волнениям и опасениям, очень была рада его звонку и после привычных «как дела?» и «чем занимаешься?» они договорились встретиться на следующий день, который приходился на выходной.

Они встретились днем. Артем пришел в назначенное время и даже на несколько минут раньше, но Люсия уже ждала его. Он ее узнал издалека, гадал, в чем она придет на свидание. Она была одета простенько: в обтягивающие джинсы нежно-голубого цвета и розовую блузку, с небольшой круглой сумочкой на плече. Она стояла в тени листвы большого платана, который раскинул свою крону метров на 30 в диаметре, покрывая всю площадь, в центе которой он был, в районе Реколета. Артем подошел к ней со словом «ола» (привет), поцеловал в щечку и подарил ей белую розу, купленную заранее. Когда он наклонился к ней, то почувствовал тонкий аромат духов – запах, к удивлению, ему понравился.

– Ола, рубио, – тихонько ответила она и немного задержалась для ответного чмоканья в щеку, глядя ему в глаза близко-близко.

Затем, нежно обвив его рукой вокруг шеи, прильнула к его губам. Артем ответил, обняв ее обеими руками за талию и склонив немного голову. Они слились в поцелуе, чем и занимались несколько минут.

– Я очень-очень рад тебя видеть, – сказал Артем, первым решив прерваться. – Куда пойдем, и что будем делать?

– Я тоже, я думала о тебе. Пойдем, посидим в баре или кафе. Спасибо за розу, она чудная. У нас редко вот так дарят цветы, в основном на помолвку или свадьбу.

– Это русская традиция, это не то и не другое, не беспокойся.

Она улыбнулась, и они еще раз поцеловались. В баррио (районе) Реколета, где они находились, в изобилии было кафе, баров и других питейных и съестных заведений, на любой вкус, так как это был исторический центр и излюбленное место горожан и туристов со всего мира. Здесь были и американцы, и немцы, и французы, и голландцы, кого тут только не было.

Они выбрали небольшую, уютную кафешку, вход в которую был имитирован под грот, внутри было около пятнадцати столиков и столько же на улице; они были сделаны из массива дерева, в старинном стиле. Артем вообще любил старинный стиль во всем. В центре зала был маленький пруд, и в него сверху десятками маленьких струек стекала как бы с потолка вода. Там было много посетителей, но места свободные нашлись. Люсия выбрала столик возле открытого окна. Артем заказал себе капучино с шоколадным пирожным, а Люсия фруктовое мороженое с кусочками настоящих фруктов.

– Любишь сладкое? – спросила Люсия.

– Обожаю.

– Смотри, я тоже сладкая?

– Значит, я тебя тоже обожаю, ты в моем вкусе. – Они весело засмеялись. – И еще я обожаю эти губы во фруктовом мороженом, – добавил Артем, и они снова чмокнулись.

– А мне очень нравятся твои голубые глаза и добрый взгляд, – улыбнулась Люсия. – Расскажи, как у вас в стране, там все такие голубоглазые?

– Конечно нет, у всех разные, но голубые не редкость, страна у нас северная. Кстати, сейчас зима и у нас, наверное, до минус тридцати, – Артем рассмеялся при этом.

– Тридцать градусов мороза, но это невероятно! Как это возможно? – воскликнула искренне Люсия.

– Еще как возможно, но к этому привыкаешь и это не всю зиму, а только иногда, но лично мне милей южное солнце, как здесь. И тепло, и хорошо.

– Я не представляю себя на таком морозе. Это, наверное, больно?

– Совсем нет. Знаешь, только пощипывает кожу лица или руки, там, где открыто, и то если ветер.

– У нас самый холодный день зимой около ноля, может минус один, а снег бывает раз в десять лет.

– О, у нас снега достаточно, катаемся на лыжах или коньках, играем в хоккей на льду. Но что мы все о зиме, ведь сейчас лето, давай лучше о нем.

– Ты такой, непохожий на наших парней. Они трещат без умолку и заливают так, что даже не разберешь, где правда, а где вымысел. Ты же, наоборот, серьезный, спокойный, молчаливый, рассудительный, и я просто тону в твоих глазах цвета нашего неба.

Они еще раз поцеловались, на этот раз дольше, чем обычно.

– Если так продолжим, то я кроме пирожного съем еще и твое мороженое, – пошутил Артем.

Она рассмеялась:

– Тогда я еще закажу одно, если тебе понравилось.

– Ты знаешь, когда вы с подругой сели к моему столику, там, в Пуэрто-Мадеро, ты мне сразу понравилась. Твоя подруга тоже интересная, но ты вне сравнения, ты просто красавица. Просто у кого глаза не голубые, этого не видят, – добавил Артем. Она снова рассмеялась.

Там, где знания испанского языка было недостаточно, Артем переходил на французский, и все получалось великолепно.

– А где ты живешь? – спросила Люсия.

– В отеле, в районе Бока.

– В районе Бока? – она поморщилась.

– А что?

– Не очень хороший район, неспокойный и очень бедный.

– Я не знаю еще так хорошо город, мне порекомендовали другие русские, которые там живут уже долго, но я в перспективе хочу снять отдельное жилье, квартиру.

– Вот это правильно, – воскликнула она, – это хорошо!

Чтобы избежать еще каких-либо подробностей своего обитания, которое явно было ниже уровнем, чем у его собеседницы, Артем задал ей вопрос:

– А ты была где-нибудь еще, кроме Аргентины?

– Да, знаешь, мы ездили с сестрой в позапрошлом году в Париж, а еще раньше была с родителями в США, в Нью-Йорке и Майами, а также ездили в Рим.

– Как здорово, я там не был, ни в Нью-Йорке, ни в Париже, хотя знаю французский. Я был, как турист, в Ницце, в Риме тоже, в Милане, в Турции, в Чехии (в Праге), в Венгрии (в Будапеште), в Австрии и Словакии, вот сейчас здесь и с тобой в Буэнос-Айресе.

– Ты много где был, Артем, – она впервые попробовала выговорить его имя, получилось немного неестественно, и он улыбнулся.

– Как будет по-русски грасиас?

– Будет так: спасибо.

– Как-как? – переспросила она, рассмеявшись, – эспасибо?

– Просто спасибо, без «э».

– Нет, я так не могу произнести, слишком сложно для меня, эспасибо.

– Хорошо, пусть будет эспасибо, так даже лучше и тебе идет.

– Ты лучше говоришь по-испански, чем я по-русски. – Они еще раз поцеловались.

Далее они еще поболтали о всякой ерунде, обменивались репликами и впечатлениями о том о сем. Когда стали расплачиваться и Артем уже намеревался заплатить за обоих, то, к великому его удивлению, Люсия опередила его и заплатила за себя сама.

«Видно, у них так принято», – подумал Артем, а вслух сказал:

– Я хотел сам заплатить за нас обоих.

– Нет проблем, у нас каждый платит сам за себя, а ты к тому же приезжий, и я знаю, как тебе нужны деньги.

«Вот это да», – подумал Артем, когда они уже выходили.

– А хочешь, пойдем в кино? Сейчас идет новый фильм «101 далматинец».

– Пойдем. Я не знаю, что это за фильм, но с тобой готов идти куда угодно.

По пути они остановились у большого стеклянного киоска и купили большой пакетик попкорна и орешков, хрумкали их в течение всего сеанса. Кино оказалось комедией, и они от души посмеялись.

– Хорошее кино, мне понравилось, а тебе? – спросила она, когда они уже были на улице.

– Хорошее, мне тоже понравилось.

– Тебе вообще какие фильмы нравятся? – поинтересовалась Люсия.

– Разные, смотря по настроению. Французские комедии, например, или исторические фильмы, а также советские фильмы, там есть много хорошего. Единственное, что в некоторых советских фильмах меня лично не устраивает, так это то, что они очень глубокие, требуют много раздумий и переживаний, а мне по душе легкое кино.

Они шли, обнявшись, по центральному проспекту. Уже смеркалось, в витринах магазинчиков зажигались огни и разноцветные гирлянды, переливаясь всеми цветами радуги, которые тянулись нитями огней от здания к зданию.

– Что делаешь на Рождество, как будешь отмечать? – спросил Артем.

– Это семейный праздник, поеду к родным, а ты?

– Я буду у себя, в отеле.

– Поехали сейчас ко мне, – предложила Люсия.

– Ты хочешь меня познакомить со своими родными? – спросил Артем и сделал удивленное лицо.

Люсия звонко рассмеялась:

– Нет, родители живут в Росарио, километров 200 отсюда, а я снимаю с подружкой апартаменто двухкомнатное; оно находится недалеко от того места, куда ты нас провожал, у станции метро «Бельграно».

– Хорошо, поехали, – согласился Артем.

Они спустились в метро и через три станции уже были на месте. Люсия жила недалеко от центра, в многоэтажке, на шестом этаже, куда они поднимались на лифте, не переставая целоваться. Она подзадоривала его, отклоняя голову назад, заставляя ловить ее губы. Когда они подошли к двери, она шепотом сказала:

– Не шуми, надо проверить, есть ли подружка дома.

Они тихонько зашли внутрь.

– Бернарда, Бернарда, – позвала Люсия, но ответа не последовало. – Видимо сегодня у своего парня ночует. Проходи, не разувайся, это гостиная.

Квартирка была небольшая, но уютная. Прямо была мини-кухонька, слева гостиная, и из нее вели две двери в разные комнаты. Артем сразу устроился на сером диване с мягкими подушками в качестве спинки и осмотрелся. В комнате, небольшой по размеру, кроме дивана, стоял столик из полированного дерева, два кресла, телевизор, музыкальный центр, на окнах были белые с рюшами занавески, и витал аромат какой-то косметики или дезодоранта.

– А хорошо здесь у тебя, уютно и мило, давно ты тут живешь?

– Пару лет. Хочешь что-нибудь выпить? пиво, виски или вино? – спросила Люсия.

– А водки нет? – улыбнувшись, спросил Артем.

– Нет, а ты хочешь?

– Да нет, я просто так спросил. Я не пью водку, хоть и русский. Я пью пиво, вино, в крайнем случае виски можно.

Она включила тихо музыку со словами: «Я сейчас», – и вышла на кухню.

Он откинул голову назад и расслабился, наслаждаясь музыкой и всем происходящим.

– А вот и я. – Люсия прикатила тележку на колесиках, на которой стояла бутылка виски, вазочка с конфетами, два стаканчика, один круглый и высокий, другой квадратный, пониже, с толстым стеклом у основания, бокалы были наполовину полные.

– Что там? – осведомился Артем.

– Виски, очень хорошее, тебе должно понравиться.

Люсия сделала глоток из круглого бокала и расположилась в углу диванчика, томно наклонив голову набок.

Артем сделал глоток и похвалил напиток:

– Действительно хороший, шотландский?

– Нет, тайваньский, – она рассмеялась, – но, как ты и сказал, хороший, впрочем, как и весь сегодняшний день.

– Согласен с тобой абсолютно. – Артем придвинулся к ней, обняв за талию правой рукой. В левой он продолжал держать бокал, нежно ее поцеловал и затем, сделав паузу, посмотрел ей в глаза и произнес: – Ты восхитительна.

– Артем, я тебя хочу и хочу прямо сейчас немедленно, – полушепотом сказала она. «Те кьеромучо, енсегида» – примерно так прозвучало это по-испански.

Поставив на столик свой бокал, она прильнула к нему, обвив руками шею, нежно и страстно целуя. Артему пришлось вытянуть руку, чтобы не разлить виски и осторожно его поставить рядом на столик. Он почувствовал ее язычок на своих губах и во рту; он сильно сжал ее в своих объятиях, целуя шею, плечи. Люсия взволновано задышала, и он чувствовал биение ее сердца. Он стал расстегивать ее блузку, благо там было всего три пуговицы.

– Нет, постой, все же не здесь. – Люсия немного подалась назад.

– Что случилось, дело во мне? – спросил Артем.

– Нет, просто пойдем в спальню. Вдруг Бернарда придет, а может, и не одна.

– Согласен.

Через несколько секунд они были уже в ее спальне. Люсия сама сняла блузку, джинсы и трусики, обнажив прекрасное тело, красивую грудь с большими розовыми сосками, запрыгнула в постель, поджидая Артема, который раздевался на секунду дольше, чем она.

– Я изнемогаю и уже вся горю, – прошептала она и набросилась на него, как только он прилег.

Они наконец-то занялись любовью. Он целовал ее губы, шею, грудь, живот и ласкал ее, она отвечала ему тем же. Слившись в любовном экстазе, он, казалось, был одновременно везде. Она стонала от каждого его движения и прикосновения, крепко сжимая его обеими руками, а в конце скрестила ноги у него за спиной, негромко крича, и у них все получилось одновременно. На этом все не закончилось, и какое-то время они еще целовались и кувыркались по постели, затем, усталые и изнеможенные, несколько минут лежали, не двигаясь, нужно было отдышаться.

– Я никогда бы не подумала, что ты такой страстный, по тебе не скажешь, и я приятно этим удивлена, – сообщила она воркующим голоском.

– А ты была как пантера или как тигрица. Я рад, что тебе понравилось, как и мне. Хотя я тебя такую и представлял, эмоциональную, темпераментную и страстную, настоящую итальянку, – говорил он, гладя и лаская ее.

– Может быть, отдохнем и продолжим, ты как? – она вопросительно посмотрела ему в глаза, поцеловав при этом.

– С удовольствием, вот только пойду приму душ, я весь мокрый. – Артем сел на край кровати.

– Вон там возьми полотенце в шкафу, а ванна сразу после гостиной слева, перед кухней.

После освежающего душа они еще долго продолжали кувыркаться в постели, показывая и делая все, на что были способны, пока, уставшие вконец и счастливые, не заснули вместе в обнимку; время было далеко за полночь. Это была первая ночь в Аргентине, когда Артем не ночевал в отеле.